Текст книги "Авария, дочь мента (сборник)"

Кармен въехала в татарскую деревню. Нищие дома, крытые черной прогнившей дранкой, будто вросли в землю. Машину тотчас облепили дети, с жадным любопытством разглядывали мертвого Венера и окровавленного чужака на переднем сиденье, трогали руль и смотрелись в боковые зеркала. Кармен, затянутая в кожаные джинсы, на шпильках, утопающих в грязи, со своей ослепительно-красной «хондой» казалась здесь инопланетянкой…

Сергей лежал на кровати в тесной темной комнате. Вошла тихая женщина в повязанном до бровей пестром платке. Кармен обняла ее. Женщина беззвучно заплакала, прикрывая рот краем платка. Кармен достала деньги и отдала ей, сказала что-то по-татарски, указывая на Сергея. Он разобрал произнесенное несколько раз слово «доктор». Женщина кивала, не переставая плакать…

Хмурый врач в несвежем халате, закатав рукава, мыл руки в тазу. Сергей, раздетый по пояс, лежал на клеенке. На тумбочке у кровати разложены были инструменты. Из-за узорчатой занавески, заменяющей дверь, торчали любопытные детские лица.

Кармен развернула крошечный пакетик с белым порошком, поднесла к его лицу.

– Постарайся, милый… Так надо… Ну, еще раз…

Сергей с трудом втянул носом кокаин, больше рассыпав по клеенке. Кармен собрала крупинки пальцем и втерла ему под воспаленные, потрескавшиеся губы…

Венера, переодетого в чистую рубаху, завернули в пестрый татарский ковер. Четверо мужчин подняли его на плечи и вынесли из дома. Ковер, в котором едва угадывалась человеческая фигура, медленно поплыл над толпой вдоль деревни под пронзительный вой женщин…

Врач подошел к кровати, взял скальпель. Кармен переплела пальцы с Сергеем, сжала, другой ладонью закрыла ему глаза…

Сверток усадили на выступ в узкой могиле. Сверху на него полетела земля. Сначала она накрыла ноги, потом поднялась до груди…

Врач просунул пинцет в надрезанную крестом рану. Сергей выгнулся на кровати. Кармен навалилась сверху, из последних сил удерживая его, и он потерял сознание…

Когда он пришел в себя, Кармен сидела рядом, привалившись к спинке кровати, тоскливо глядя в пустоту. Сергей смотрел на ее профиль, четко очерченный светом лампы, устало опущенные плечи…

– Месяц я барахтался между жизнью и смертью. Месяц она не отходила от меня. Она поила меня с ложки. Она меняла подо мной грязные простыни. Доктор, от меня разило, как от пса, а она раздевалась и ложилась рядом, чтобы согреть, когда меня колотил озноб… Простите, доктор, я сам ненавижу слезливых мужиков… Но когда кто-то там, наверху, будет ее судить – одно это перевесит все ее грехи… Здоровьем меня Бог не обидел – через месяц я стал оживать. Только тогда она уехала. Надо было найти кого-то в компанию. Она сказала: двое – это не банда, это семья…

Сергей, осунувшийся, будто постаревший после болезни, сидел на крыльце, крепил тетиву на самодельном арбалете. Вокруг него теснились, нетерпеливо толкались, заранее ссорясь из-за очереди, чумазые татарчата. Сергей попробовал тетиву, вставил стрелу в желоб и выстрелил вверх. Стрела взлетела высоко в небо, все прикрыли ладонями глаза от солнца, следя за ней.

К дому подъехала «хонда» на полной скорости, с гремящей на всю катушку музыкой, затормозила, вспахивая колесами землю. Сергей отдал арбалет, и татарчата тотчас умчались. Он поднялся навстречу Кармен, удивленно разглядывая ее. Она на ходу весело повернулась перед ним, раскинув руки, – в высоких шнурованых ботинках со стальными накладками, куртке-косаре с десятком молний, водительских перчатках, с короткой неровной стрижкой с обесцвеченными на концах прядями.

– Ну, как? – спросила она.

– Чужая какая-то… – сказал Сергей.

– Ты ничего не понимаешь в моде, милый! – засмеялась Кармен, целуя его в щеку. – Как ты?

– Все нормально.

– Я только на минуту, милый. Надо дальше ехать…

Раздался ликующий вопль. Из-за дома вылетел, выпучив безумные глаза, петух со стрелой в боку, за ним бежали галдящие татарчата. Жена Венера закричала им, грозя кулаком.

Сергей вошел за Кармен в комнату и обнял ее.

– Подожди… – Она выдвинула сумку из-под кровати, достала какие-то свои тряпки.

– Тебя долго не было.

– Моталась взад-вперед… Менты совсем озверели, наши фотографии на каждом углу. Ты представляешь, женишок за меня премию объявил. Я, оказывается, еще дороже стою, чем думала, – захохотала она, рассовывая деньги по карманам. – Лучше бы сразу эти бабки мне отдал, и расстались бы по-человечески… Слушай, тут такое было! Я на мотогонках была! Случайно попала: одного человека в Симферополе искала, а там гонки – весь город собрался, – начала восторженно рассказывать она. – Я потом сама круг проехала, за рулем, представляешь!.. Ты любишь мотоциклы?

Сергей неопределенно пожал плечами.

– Ты ничего не понимаешь, милый! Это гоночные тачки, на нем не сидишь, а лежишь – вот так… – с горящими глазами показала она. – Он еще не тронулся, весь под тобой трясется. Такая мощь чудовищная! Будто сам все понимает, как собака, – в глаза смотрит, команду ждет. Чуть-чуть ручку тронешь – прыгает с места! Тормозов только коснешься – тебя как клещами на лету хватает. На вираже сползаешь, вот так, чтоб не вынесло – коленями держишься. Я на прямой до ста пятидесяти разогналась – он больше не разрешил…

– Кто?

– Да парень там один. Мальчишка, лет двадцать, – а уже два раза чемпионат брал. Весь в шрамах, с головы до ног. Они бьются – на каждой гонке по пять человек. Смотришь, кувыркается метров тридцать, – думаешь, там уже скорой делать нечего, сразу в морг, а он вскочил, тачку поднял – и дальше…

Сергей молча слушал. Он давно не видел Кармен такой возбужденной – она стремительно двигалась по тесной комнате и быстро говорила, будто едва сдерживаясь, чтобы не вырваться из замкнутого пространства и не помчаться куда-то.

– Весь год кочуют, то в одном городе этап, то в другом – как цыгане, в трейлерах живут. У него «мицубиси», двести пятьдесят кубиков. Я такой же хочу. Или «кавасаки». По улицам буду гонять. Они, правда, стоят, собаки, – как «мерседес»…

– Он нам подойдет?

– Кто? – не поняла Кармен.

– Парень этот.

– Зачем ему? – удивилась она. – Он на мотоциклах повернут, больше ничего знать не хочет… Я нашла там людей, – спокойнее сказала она. – Присматриваюсь пока…

– Послушай, – сказал Сергей. – Я здесь думал… Много времени было… У нас чертова туча денег, на всю жизнь хватит. Нам никто не нужен. Давай уедем. Купим документы, купим квартиру…

– Купим огород и маленький трактор, – смеясь, подхватила Кармен. – Я буду солить капусту на зиму, по воскресеньям визит вежливости к соседям, а долгими вечерами мы будем сидеть перед телевизором, счастливые, как два голубка… Через месяц я начну тебя ненавидеть, милый, а на второй сбегу… Мне пора, – она на ходу поцеловала его в щеку.

Сергей удержал ее и обнял.

– Ну, не надо, милый, – укоризненно сказала она. – Тебе нельзя еще. Швы разойдутся…

– В конце концов, есть у меня жена или нет? – полушутя спросил Сергей.

– Есть. Но она торопится, у нее важная встреча. Так бывает… – Кармен попыталась освободиться. – Мне действительно надо ехать, милый… Я не хочу, ты можешь это понять?…

Сергей сильнее прижал ее к себе, Кармен уперлась ему руками в плечи. Вначале это было похоже на игру, потом началась молчаливая ожесточенная борьба всерьез. Глаза у Кармен стали злыми. Наконец она вывернулась и с силой оттолкнула его. Сергей сел на кровать и невольно охнул, согнувшись от боли.

– Извини, милый… – Кармен быстро присела перед ним, заглянула в глаза. – Больно?… Прости меня, пожалуйста…

Он не отвечал и не двигался. Она помедлила, задернула плотнее занавеску на двери и стала раздеваться, пусто глядя в сторону.

Вся деревня собралась на лугу за околицей – бабы и девчонки в цветастых платках, мужики и пацаны в расшитых тюбетейках. На костре кипела вода в огромном казане. На поле сбились в плотную толпу, теснили друг друга парни на конях. Кони храпели, вскидывая морду, разбрасывая пену с оскаленных зубов, кося бешеными глазами. Наконец, один из парней изловчился, подхватил с земли освежеванную тушу козла и помчался к костру. Его перехватили, увели в сторону. Кто-то вырвал у него скользкую от жира тушу, поскакал дальше в поле и оттуда, ударив пятками коня, бросился на прорыв.

Деревенские кричали, подбадривая парней. Сергей не отрываясь смотрел на сизо-красную тушу, снова упавшую на землю под конские копыта, на запачканные кровью руки всадников с налипшим песком…

Болельщики орали и свистели на трибуне, комментатор выкрикивал фамилии и названия команд. Сергей оставил «Ниву» на стоянке мотодрома под бьющимися на мачтах спортивными флагами и подошел к трассе.

Мимо с тонким пронзительным воем моторов, от которого вибрировало в ушах, проносились разноцветные мотоциклы. На вираже гонщики сползали с сиденья, удерживая рвущиеся в занос машины, едва не касаясь асфальта бедром.

Сергей двинулся вдоль трибуны, пробегая глазами по лицам – ряд за рядом, снизу вверх. Он натыкался вслепую на кого-то, мешал смотреть первым рядам, его окликали и отталкивали в сторону – он даже не замечал этого.

Неожиданно трибуна взорвалась криком, все вскочили на ноги. Судья на финише размахивал клетчатым флагом. Победитель поднял мотоцикл на заднее колесо и так пересек линию. Болельщики не дожидаясь, пока финишируют остальные, кинулись к высокому подиуму.

Сергей, затертый в толпе, видел, как на подиум поднялся победитель, светловолосый мальчишка, и двое призеров. Мальчишка вытер пот с натертого шлемом лица и помахал сверху кому-то в толпе. Они получили кубки, потом растрясли большие бутылки с шампанским и стали поливать пеной друг друга, судей и зрителей. Мальчишка протянул руку вниз и поднял на подиум сияющую, счастливую Кармен. Они поцеловались, отхлебнули по очереди из бутылки и, обнявшись, подняли руки, приветствуя болельщиков.

Сергей рванулся сквозь толпу, расталкивая людей. Когда он прорвался к подиуму, ни Кармен, ни мальчишки там уже не было. Народ начал расходиться. Сергей заметался в одну сторону и в другую, не зная, где искать. Вдруг он увидел Кармен – она надевала шлем около дорожного мотоцикла. Мальчишка ждал в седле, покручивая рукоять газа. Сергей кинулся к ним, но Кармен села сзади, обняла спутника, и они выехали на улицу. Сергей побежал к машине.

Он почти догнал их на светофоре, но загорелся зеленый свет и мотоцикл помчался дальше. Они выехали за город. Здесь дорога сузилась и запетляла серпантином по высоким холмам. Мальчишка и Кармен синхронно клонились в сторону на виражах. Сергей старался не отставать, шины визжали на поворотах, но мощный мотоцикл уходил все дальше.

Неожиданно гонщик уперся в едва ползущий трейлер. Мальчишка нетерпеливо выглядывал из-за него то справа, то слева, но с одной стороны трейлер шел вплотную к металлическому отбойнику над пропастью, с другой двигался встречный поток. Сергей уперся руками в руль и до отказа выжал педаль. Глядя остекленевшими глазами в спину Кармен, он на огромной скорости несся прямо на нее.

В последнее мгновение мальчишка резко вильнул в сторону и пошел на обгон. Сергей ударил по тормозам – едва не врезавшись в трейлер, оставляя черный дымящийся след на асфальте, машина развернулась на заклинивших колесах и встала над пропастью.

Сергей, тяжело дыша, уткнулся лбом в руль. Попутки, сигналя, объезжали его. Наконец, он бессильно откинулся на спинку. Посмотрел на трясущиеся руки – на ладонях глубоко отпечатался узор от оплетки руля. Он завел заглохший мотор и поехал обратно.

– Я не знал, где ее искать. Вся милиция от побережья до побережья искала ее целый год со всеми своими сыщиками и стукачами, машинами, катерами и вертолетами, портретами в новостях и премией за любую информацию, а что я мог сделать один? У меня остались все наши деньги, огромные деньги, но я не был уверен, что она захочет за ними вернуться… Но я знал место, доктор. Я знал одно-единственное место на свете, куда она должна была прийти, рано или поздно. Мы хранили там свой «спасательный круг» – ту долю, которую откладывали каждый раз на черный день… Я готов был ждать ее хоть год, хоть десять лет, но она появилась уже через неделю…

На высоком холме стояли развалины старого дома. Время и ветер давно уничтожили все следы человеческой жизни, остались только известняковые стены, небо вместо крыши и далекое море в окнах. Сергей, еще больше постаревший за эти дни, сгорбившись, сидел на камне, глядя на дорогу внизу под холмом.

– Здравствуй, милый, – сказала Кармен.

Сергей вздрогнул и вскочил. Кармен спокойно стояла перед ним в потертых джинсах и простенькой джинсовой куртке – девочка с троллейбусной остановки. Только прическа еще осталась прежней.

– Где твой гонщик? – спросил он.

– Понятия не имею, – равнодушно пожала плечами Кармен, будто даже не сразу вспомнив, о ком речь. – Мотает где-нибудь круги на своей керосинке…

– Что ж так? Не сложилось?

– Избалованный мальчишка… – снова пожала плечами она. – Он, наверное, решил, что я теперь при нем, как запасное колесо, – усмехнулась Кармен. – Тебя я любила гораздо дольше, милый. Наверное, дольше всех…

– Послушай! Я забуду все, я ничего никогда тебе не скажу, обещай только, что мы уедем. Вот машина – сядем и уедем вдвоем куда хочешь, куда скажешь… Почему?… Почему нет?… Только не говори… – он схватил ее за плечи, пытаясь остановить страшные слова.

Кармен отрицательно качала головой.

– Я больше не люблю тебя, милый, – сказала она. – Я не буду с тобой жить – ни здесь, ни где-то еще.

– Ну, скажи – что я сделал не так? Что? – отчаянно сказал Сергей. – Я все бросил. У меня нет ничего в жизни, кроме тебя. Скажи, что я еще должен сделать, может быть, я могу еще что-то исправить!..

– Ты ни в чем не виноват, милый, – устало сказала Кармен. – Я виновата. Я не знаю, почему так происходит. Я не могу приказать себе – люби его и никого другого.

– Хорошо… Ладно… Пусть будет, как есть. Давай просто останемся вместе. Может, когда-нибудь…

– Нет, милый. Я не останусь с тобой. Ты хороший товарищ – наверное, лучший из тех, кто у меня был. Но ты будешь убивать каждого, кто хотя бы мимоходом прикоснется ко мне…

– Тогда проще убить тебя, – сказал Сергей.

Кармен спокойно, внимательно посмотрела на него.

– Меня ждет машина, – сказала она. – Вон там, – кивнула она на дорогу.

– Я отпущу ее. – Сергей быстро пошел вниз.

– Милый, – окликнула его Кармен.

Сергей тотчас с надеждой обернулся.

– Таксист тут ни при чем, – засмеялась она. – Он просто хочет заработать пятьдесят долларов…

Сергей спустился к дороге и подошел к машине. Не замечая, что рассыпает на асфальт деньги из кармана, вытащил дрожащими руками бумажку и протянул в окно. Таксист взял и тут же рванул с места, испуганно оглядываясь на него.

Развалины дома отсюда не видны были за деревьями. Сергей закурил, постоял у дороги и медленно пошел обратно…

– Я не знаю ни одной молитвы, доктор. Я просто просил кого-то там, наверху, чтобы она исчезла. Она могла сесть в мою машину – ключ был в замке. Она могла взять деньги и убежать – даже не убежать, а уйти не торопясь. Тогда я снова искал бы ее, ждал и мучился, и жизнь была бы полна смысла… Но она не двинулась с места. Не знаю почему. На нее снова напала эта непонятная тоска. Может, она действительно верила в судьбу, которую себе нагадала. А может, не хотела унижаться и бегать от меня – не знаю…

Кармен стояла, сунув руки в карманы куртки, чертила что-то носком туфли на песке. Сергей подошел и встал перед ней.

– Что ты решила?

Она подняла глаза.

– Я уже все сказала, милый… Ты хочешь, чтобы я врала? – она покачала головой. – Ты не чужой мне человек, я не хочу тебе врать…

Сергей достал пистолет и поднес к ее груди. Ствол дрожал в его руке.

– Я последний раз тебя спрашиваю… – срывающимся голосом сказал он.

– Ты мог бы это сделать гораздо раньше, милый, – улыбнулась она. – Еще там, на фабрике. Все было бы проще. Тебе, наверное, дали бы орден…

– Я прошу тебя!..

– Все почему-то думают, что сердце здесь, – сказала Кармен, коснувшись прижатого к ее груди ствола. – А оно точно посередине… – Она засмеялась: – Говоришь о любви, милый, – и даже не знаешь, где она живет…

Она вздрогнула и обхватила его за шею, пытаясь устоять на ногах. Сергей бросил пистолет, с трудом, не сразу расцепил ее руки и положил ее на песок. Присел над ней. Осторожно провел пальцами по груди вокруг маленькой раны с опаленными порохом краями, по шее и по лицу…

– Подождите… – Адвокат – молодой человек с лицом прилежного ученика – торопливо листал толстое уголовное дело с бесчисленными фотографиями и схемами. – На следствии вы не показали, что убили ее…

– Зачем? Это касается только меня. И ее. И никого больше. – Сергей, уставший от долгого рассказа, спокойно курил за столом напротив него. Это был старик неопределенного возраста, с седыми висками и глубокими морщинами на землистом лице.

– Но есть еще родители! Они до сих пор ее ищут. Вы не хотите, чтобы они похоронили свою единственную дочь, чтобы у них была хотя бы могила, куда можно прийти и…

– Вряд ли она хотела этого… Чтобы ваши трупорезы ворочали ее голую на столе руками в резиновых перчатках… Нет, – Сергей покачал головой. – Больше никто к ней не прикоснется.

– Поймите, в вашем положении еще одно убийство, тем более не корыстное, из ревности, в состоянии аффекта – уже мало что изменит, – убеждал адвокат. – Я, конечно, буду добиваться двадцати лет вместо пожизненного заключения, но…

– Успокойтесь, доктор, – усмехнулся Сергей. – Какая разница – десять лет, двадцать, пожизненное. Жаль, что отменили смертную казнь… Понимаете, можно прожить свою жизнь за восемьдесят лет или за сто – сколько дано природой. А можно за год – всю, без остатка… Смотрите, – он достал сложенный лист бумаги и осторожно вынул из него маленький засохший цветок. – Я поднял его тогда, на фабрике… Знаете, я долго думал, как и почему все это случилось со мной. Ведь я самый обычный человек, обычней не бывает. И вот что я понял, – он наклонился ближе к адвокату и понизил голос. – У каждого – у меня, у вас, у любого другого – есть только одна женщина, та самая, единственная, у каждого своя. Она может жить на другом краю земли, и вы никогда ее не увидите, а может жить на соседней улице, и вы ее встретите сейчас, за первым углом, когда выйдете отсюда. И тогда… Я не желаю вам этого, доктор! Мне кажется, вы хороший человек, и я вам этого не пожелаю!..

Конвоир открыл дверь. Сергей заложил руки за спину и шагнул было через порог, но обернулся.

– Доктор, вы верите, что есть что-то там… – Он указал глазами вверх. – Где мы все снова встретимся?

– Не знаю, – пожал плечами адвокат. – Никто не знает…

– А я верю, – сказал Сергей. Лицо его вдруг осветила счастливая, детская улыбка. Он повернулся и пошел, уже не оглядываясь.

Медовый месяц

Отец осторожно заглянул в детскую. Аля торопливо прикрыла глаза, изображая крепкий утренний сон.

Отец и мать на цыпочках вошли в комнату. На кресле лежало пышное бальное платье, около кровати валялись сброшенные второпях белые туфли.

Мать посадила на постель рядом с подушкой огромного плюшевого слоненка. Они с отцом переглянулись, улыбаясь, как заговорщики. Мать распахнула шторы, отец врубил магнитофон на полную громкость.

В окно брызнуло полуденное солнце, грянула музыка. Аля села на кровати, хлопая громадными ресницами как бы спросонья. Она была в короткой детской пижаме и выглядела совсем по-детски, никак не дотягивая до своих семнадцати.

– Лялька, поздравляем! – мать поцеловала ее.

– Ма-ам, – укоризненно протянула Аля, обнимая слоненка. – Я давно не ребенок.

– Первый раз я это слышала, когда тебе было пять лет, – засмеялась мать.

– Конечно, не ребенок, – поддержал отец. – Твоя дочь закончила школу! Между прочим, с золотой медалью! А кстати, где наша медаль?

– Да она не золотая. Одно название… – Аля открыла футляр и взвизгнула от восторга. На бархатной подстилке рядом с медалью свернулась золотая цепочка с изумрудным кулоном.

– А это подарок нашему совсем взрослому ребенку, – отец повернул ее к зеркалу и надел цепочку на шею. На мгновение они отразились втроем, как на семейном портрете: отец, мать и маленькая Аля между ними.

– Спасибо, ма! Спасибо, па! – Аля по-щенячьи ткнулась в щеку одному и другому.

Умывшись в ванной, она в упор внимательно осмотрела себя в зеркале, поворачивая лицо из стороны в сторону. Тревожно тронула пальцем синие круги под глазами…

С прежней беззаботной улыбкой она щебетала за столом, ковыряя ложкой щедро политый кремом наполеон.

– Ну, сначала медаль вручили – специально дядька из министерства приехал. Потом речь заставили сказать, представляешь: спасибо родной школе и все такое. Директриса даже прослезилась, чуть не задушила. Цветов надарили! Потом танцевали до утра. Я уже едва стояла на каблуках. Потом вообще сняла, так босиком и шлепала, когда рассвет пошли встречать. Там выпускники со всей Москвы собрались. Представляешь, площадь перед универом – и вся в белом!

– Наше платье произвело впечатление?

– Грандиозное! Жалко, что на один раз.

– Почему? Может, на свадьбу пригодится, – хитро сказал отец.

– Сто раз еще мода поменяется, – махнула рукой мать. – Ты почему не ешь?

– Не хочу, – Аля отодвинула пирог.

– Твой любимый!

– Спасибо, ма. – Аля виновато покачала головой.

– А я всю ночь пекла… – огорченно сказала мать. – Все равно до утра заснуть не могла. Три раза лекарства пила.

– Ма-ам! Ты же знала, что я только утром приду.

– Все равно. Ты первый раз не ночевала дома. Когда-нибудь ты поймешь, что это такое.

– Но я же не одна. Ребята проводили до подъезда.

– Привыкай, теперь многое будет в первый раз, – сказал отец матери. – Лялька, а сейчас главный сюрприз! – торжественно сообщил он. – Мы с матерью не говорили, чтобы тебя не отвлекать: в субботу садимся на машину – и к теплому морю!

– Все вместе! – подхватила мать. – Помнишь, как после восьмого класса!

Родители смотрели на нее, ожидая ответного восторга.

– Может быть, я не смогу, пап… – осторожно начала Аля.

– Ну уж нет! – отрезал отец, доставая сигареты. – Ты и так уже синяя стала с этими экзаменами! И мы с матерью перенервничали. Гостиница заказана, лоджия с видом на море, три минуты от постели до пляжа – и ни одной формулы в голове! А потом уже будешь спокойно готовиться в университет…

– Пап, я же просила тебя не курить! – страдальчески морщась, сказала Аля.

– Извини, забыл… – отец отошел к окну, там загасил сигарету и разогнал дым ладонью. – Сладкого она не ест, от дыма ее тошнит, – засмеялся он, – ты, случайно, не беременная?

– Отец! – вполголоса досадливо сказала мать, кивнула на Алю и развела руками: зачем говорить такое ребенку.

– Шучу, шучу…

– Очень неостроумно…

– Да, – вдруг отчетливо сказала Аля. Она, замерев, смотрела в стол перед собой.

– Что? – улыбаясь, обернулся отец. Все забыли уже, о чем, собственно, шла речь.

Аля подняла голову и посмотрела в глаза матери. Та стояла у плиты с подносом в руках, и чем дольше тянулось молчание, тем белее становилось ее лицо.

– Алина… – наконец тихо произнесла она. – Ты сошла с ума?

– У меня будет ребенок. К Новому году.

Мать с грохотом выронила поднос на кафельный пол.

– Я была у врача. Я на четвертом месяце. – Главное было сказано, и теперь Аля говорила по возможности спокойно и твердо.

Отец, растерянно переводивший глаза с одной на другую, кажется, только теперь поверил, что все это вовсе не розыгрыш, не глупая шутка.

Мать схватилась за сердце. Аля кинулась было к ней.

– Сиди! – крикнул отец и стал суетливо, не попадая в стакан, наливать лекарство.

– Мам, ну ведь ничего страшного не случилось! – отчаянно сказала Аля. – Никто не умер. Даже наоборот…

– Ничего не случилось! Все нормально! – повернулся к ней отец. – Я только хочу знать, кто этот подонок?

– Почему «подонок»? Это человек, которого я люблю.

– Да что ты понимаешь в любви, кукла несчастная!

– Пап, я взрослый человек!

– Ты не взрослый человек! Тебе семнадцать лет, ты даже не совершеннолетняя! – заорал отец. – И я сию же секунду хочу знать, кто это? – Он ударил по столу перед Алей, так что подпрыгнули чашки.

Аля вздрогнула.

– Он… Это…

– Говори сейчас же!

– Это Женя… – наконец тихо сказала она.

Отец умолк. Они переглянулись с матерью.

– Жека?… Нет, а он-то как посмел? – изумленно спросил отец. – Он же тебя с таких лет… В сад за руку водил! Вчера ведь здесь был и в глаза смотрел!.. Тихоня! Сукин сын!

– Он ведь с ней занимался весной, – вспомнила мать. – А мы спокойно уходили…

– Вот и дозанимались. Так! – отец снова обернулся к Але. – Давай его сюда. Немедленно! Я хочу знать, что он теперь собирается делать!

– Пап, не надо…

– А лучше я сам, – отец схватил телефон.

– Пап, я тебя прошу!.. Ну дай, я сама поговорю!

– Ты уже наговорилась! – отец набрал номер. – Евгений? Да, добрый день. Хотя не для всех…

Аля в ужасе склонилась над столом, зажав голову руками.

– Женя, зайди, пожалуйста, к нам… Нет, именно сейчас!.. А ты не догадываешься?… Сделай одолжение!

Когда вошел долговязый, нескладный Жека, вся семья молча ожидала его в гостиной. Аля напряженно сжалась у стола, мать с вымученной, болезненной улыбкой сидела в кресле. Отец ходил вперед и назад.

– Здравствуйте… – Жека огляделся и перестал улыбаться, почувствовав грозовую обстановку.

– Ну? – остановился перед ним отец. Достал было сигареты, но, спохватившись, спрятал обратно в карман. – Поделись, расскажи нам, что ты теперь намерен делать?

– Сейчас? – не понял Жека. – Или в принципе?

– Я все рассказала, – торопливо сказала Аля. – Что у нас будет ребенок. И что мы собирались пожениться после выпускного.

Жека посмотрел на нее, на ждущих ответа родителей – и виновато развел руками:

– Ну, если вы все равно уже знаете… Мы действительно решили пожениться.

– Они решили! – раздраженно сказал отец.

– Она ребенок, но ты же почти взрослый человек, Женя! – всплеснула руками мать. – Почему ты сразу не пришел, не рассказал?

– Вы и так нервничали перед экзаменами. Мы решили, что лучше потом… Да? – он вопросительно посмотрел на Алю.

– А университет? – беспомощно спросила мать.

– Поступлю через год, никакой трагедии, – пожала плечами Аля.

– Веришь, – тоскливо сказал отец Жеке, – задушил бы собственными руками!

Жека, поняв, что гроза миновала, с готовностью распахнул ворот рубашки.

– Только последнее слово можно? Не знаю, как это делается, но я официально прошу руки вашей дочери!

– Он еще шутит!.. Да что с вами разговаривать, – расстроенно махнул рукой отец. – Зови родителей. Куда уж дальше тянуть…

Вскоре Жекины родители сидели напротив, поглядывая то на Алю, то на сына, сидящих по разные стороны стола.

– Завтра подадут заявление, – говорил Алин отец. – А, скажем, в пятницу… – он посмотрел на мать. – Успеем до пятницы? Большой стол собирать ни к чему…

– Господи! – всплеснула она руками. – Ну почему нельзя было раньше, по-человечески!

– Для нас тоже – гром среди ясного неба, – ответила Жекина мать. – Аля, конечно, нам не чужая…

– Значит, свадьба в пятницу. А в субботу… Мы тут в Крым собирались втроем. Пусть теперь они едут. Все равно Ляльке надо отдохнуть. Гостиница заказана. Три минуты от постели до пляжа…

– Надо список составить – сколько народу, что покупать, – Жекин отец, еще раз удивленно качнув головой, достал ручку.

– Платье у нас есть, – сказала Алина мать. – Выпускное. Не думали, что снова пригодится.

– Аля, дай бумагу, – велел отец. – И идите с глаз долой. Вы свое дело уже сделали…

Аля вышла на кухню и села в дальнем углу, опустив голову. Жека прислонился плечом к двери.

Из гостиной доносились деловитые голоса родителей.

Аля глянула на него исподлобья и снова опустила глаза.

– Спасибо… – наконец сказала она.

– Тебе нравится надо мной издеваться, да? – сказал Жека.

– Извини… – Аля мучительно сжала виски ладонями, чуть не плача. – Что я могла им сказать? Что это взрослый мужик, женатый к тому же? Мать бы просто умерла на месте. У нее сердце больное, ты же знаешь! Отец бы пошел разбираться. А мне восемнадцати нет…

– Сначала перезванивались через меня. Я как барышня-телефонистка… Жека – он на все случаи жизни!

– Прости меня, пожалуйста… Я не нарочно, честное слово. Просто растерялась, когда отец наехал…

– А может, не так уж все и плохо? – неожиданно сказала Жекина мать. – Сидим, как на похоронах! Ведь никто не умер. Даже наоборот! Появился бы кто-то чужой. А они с детства вместе. Просто идеальная пара!

Напряжение за столом чуть спало. Родители переглянулись.

– Но жить они будут у нас! – воинственно ответила Алина мать. – Мы покупали эту квартиру, чтобы Аля осталась с нами!

– А нам что – через дорогу перейти! – засмеялся Жекин отец.

– Я тебя умоляю. – Аля в отчаянии сложила руки. – Давай съездим в этот чертов Крым, потом приедем и разведемся! Не сошлись характерами. Так часто бывает. Я сама подам на развод, ты ни при чем будешь… Ты можешь это сделать для меня?

Жека вяло кивнул.

– Спасибо… – Аля поцеловала его в щеку. – Ну, не сердись!.. – она вкрадчиво заглянула снизу ему в лицо. – А ты был неотразим! Я чуть не влюбилась!

Аля в выпускном платье и короткой фате под руку с Жекой вышла из загса, следом свидетели и родня. На ступеньках с цветами и шампанским толпились одноклассники.

– По-здра-вля-ем! – дружным хором проорали они. Захлопали пробки, взвизгнули девчонки, уворачиваясь от пенных фонтанов, появились пластмассовые стаканчики.

– Ну ты даешь, Алька! Никто не ожидал!

– Хоть на выпускном бы сказала!

– А она везде первая!

– Спасибо! – Аля целовалась с девчонками, подставляла щеку мальчишкам. – Извините, ребята – сегодня только родные. Мы через две недели вернемся, тогда соберемся всем классом!

Рядом со свадебным кортежем остановился черный джип с зеркальными стеклами, из него вышел высокий, чуть седоватый парень в дорогом костюме и с букетом роз уверенно направился к Але.

Аля стрельнула глазами в сторону родителей и торопливо выбралась из толпы навстречу ему.

– Ты с ума сошел? – шепотом спросила она. – Уходи!

– Поздравляю, – он невозмутимо отдал цветы и поцеловал руку в тонкой перчатке. – И что все это значит?

– Это значит, что я вышла замуж.

– Туда и обратно? – улыбнулся он.

– Это уже не имеет значения. Извини… – Она хотела шагнуть обратно, но он удержал ее за руку.

– Увидимся завтра?

– Нет.

– Давай встретимся и спокойно обо всем поговорим.

– Я не могу, – она снова отчаянно попыталась освободиться – Пусти, родители смотрят!

– Значит, завтра, – утвердительно сказал он.

– Мы утром уезжаем. Уходи, я тебя прошу!..

Она вернулась к одноклассникам. Жека проводил глазами джип, тихо спросил сзади:

– Это он?

Аля кивнула не оборачиваясь.

Они сидели во главе стола – через силу улыбающаяся Аля и счастливый Жека. Несмотря на то что приглашали только родню, гостей набралось человек двадцать.