Текст книги "Дикий голубь"

Недавно прикуренная сигарета, незаметно дотлела почти до фильтра. Зажатая меж средним и указательным пальцами, она грела их слабым ультрофиолетом, или ещё чем-нибудь вредным, отчего пальцы становились грязно-жёлтыми. Посмотрев на красный уголёк, он сделал последний затяг и теперь это было больше в удовольствие, нежели просто продолжение. Олег, сам не замечая того, блаженно заулыбался. Он бросил окурок себе под ботинок и медленно его растоптал.

Тут же под ногой засвиристел сверчок, потом другой, третий – их целый хор; что-то ещё шевелится в траве, шуршит; ничтожное царство насекомых, творит своё дело и совершенно спокойно относится к тому, что его каждый день давит какой-нибудь двуногий великан. При этом они так незаметны, что их отсутствие, вряд ли будет иметь статус масштабного катастрофического значения. (Прошу отсутствие, не путать с уничтожением.)

Показалась луна. Сейчас она была бледной и опусташённой. С самого детства Олег видел в луне лицо человека. Лицо девушки. Оно абсолютно никого ему не напоминало, просто видеть его, для него было достаточным и удобным. Ему, пусть и не намного, но всё-таки стало светлее – светлее, после принятого им решения об увольнении. Он уже сознательно достал новую сигарету и закурил.

Затяг – плевок. Затяг – плевок. Затяг – плевок.

Через плевки, выплёвываются лёгкие. Из минутной слабости, нужно выжать максимум возможного и пусть это будет так. Олег без особого внимания осматривался вокруг, важно дымя с высоко поднятой головой. Важно. Он сейчас находился именно в том месте, где как и предполагал ранее, мог появиться "гость" .

Вспомнив об этом, Олег решил вернуться в реальность и прежде чем уволиться, доделать это незаконченное дело.

Было у него какое-то предчувствие, что этой ночью случится то, что может в корне поменять его. Откроется другое направление, путь – откроются двери, досели которых, не было в помине. За дверями будет стоять "гость".

Он как бы ждёт его оттуда, будто силой гипноза выманивать того на себя. Уж и не знает, что бы он отдал за то, чтобы словить паршивцца и поквитаться с ним за не давнюю обиду. А потом уж и выдать хозяйке, чуть тёпленького.

Почему-то ему очень хотелось выслужиться перед хозяюшкой, доказать что-то, увидеть важность, с которой она это примет. Но с другой стороны, может быть в этом ничего и нет… Да он и сам не уверен! Тогда что доказывать?! Олег пока не понимал, но… Случайно, не влечение ли у него к этой женщине? В последнее время он и смотрит на неё, ни как на босса, а как мужчина, смотрит на понравившуюся ему женщину. "Мы были бы, не плохой парой,– думал он,– люблю умных баб. С такими ничего не страшно".

Олег полез в левый нагрудный карман пиджака и достал небольшую фотокарточку. Держа её перед собой он ещё не глядел на неё; Олег словно набирался решимости, но оттягивание доставляло не меньше удовольствия, чем желание посмотреть. На фото была Антонина Сергеевна, только значительно моложе. Он не помнил как она у него оказалась и тем более почему. Это не важно! Фото было у него рядом с сердцем (он делал это специально) и то, что он мог в любую минуту достать её, поднимало в нём тонус и… мужскую силу. Вообще-то, он об этом запрещал себе даже думать; тайное вожделение выбранной для себя дамы сердца не только плотанической любви, но и одному ему известной. Железный человек, каким он себя считал, становился пушистым; в такие моменты Олег себе не нравился, может даже презирал себя, но не отрицал того, что это ему было не просто нужно, а необходимым.

Редкими минутами Олег менялся и стокновение двух разных полярных частот в едином ядре, оставляло без ответа один единственный вопрос: "Почему он такой?" А пока вопрос оставался открытым, Олег изредка и на несколько минут перевоплощался, и глядя на фото, в его воображении представали картины самого изощрённого, даже можно сказать грязного содержания победы "его" над "нею". И когда всё заканчивалось, когда возникающая потребность изливала через край содержимое, вот тут и подступала горечь разочарования и в такие минуты Олег, больше всего ненавидел себя.

Но и это быстро проходило; он после каждого раза собирался порвать и выбросить фото, но почему-то не делал этого, а незаметное тепло, гревшее во внутреннем кармане пиджака, оставалось нетронутым до неизвестных пор.

Предавшись сладким мечтам и их радужными послевкусиями, Олег докурил вторую сигарету. И снова до самого фильтра, и снова пальцы греет; выпуская последнее, бледно-жёлтое облако дыма, он надеется на новую встречу. Остатки никотина струйкой густого дыма поднялись в воздух и растворились. Бросив окурок на землю, он как и предидущую, также, тяжёлым ботинком втоптал в пыль, а затем сразу же достал новую, уже третью по счёту и прикурил. Зажигалка была тоже красной, как…

Находясь под вымышленными впечатлениями, его понесло – понесло, как по зимней дороге, или лучше вниз по горке, всё быстрей и быстрей набирая скорость; так, покуривая, на него нахлынули грешные мыслишки, радуя оголадавшее самолюбие, а возникающий телесный зуд гас и снова возвращался. И от каждого нового затяга, он испытывал неимоверное удовольствие, которого сам же и лишал себя. И от самого процесса втягивания яда в лёгкие и от того, что вот так можно просто стоять и думать. Несколько месяцев воздержания пошли прахом, ну и пусть! Уже не хотелось думать об этом. Олег лишь получал наслаждение на данную минуту, несравнимое ни с чем другим. Вытянув перед собой руку с дымящейся сигаретой, Олег рассматривал ярко-красный уголёк, радуя глаз красивой точкой. В то же время, такая маленькая штучка, наносящая практически невосполнимый вред здоровью, что отвязаться от неё очень трудно – чуть ли невозможно. За вытянутой рукой Олег видел Тоню; она повернулась по кругу и держа кулачок у подбородка, манила пальчиком. И пошла прочь; силуэт растворился пыхнув тусклым фейерверком серых огней раскуренной сигареты.

Вот так, наблюдая за созданным самим же собой ярким пейзажем, там, на заднем плане, где-то в кленовых зарослях, в ветках отражающихся от блёклой луны на уровне забора, мелькнула голова человека. Олег на секунду замер, а потом медленно опустил руку. Мгновенная сосредоточенность и максимум внимания. Прочь мечтательное прелюдие. "Неуж-то везёт! Неужели пришёл!" У него не было и тени сомнений, что это тот, кого он ждёт.

"Только бы не вспугнуть его! Только не вспугнуть!"

Антонина Сергеевна, как в воду смотрела.

Чтобы не показать вида, что он что-то заметил, Олег начал переминаться как бы с ноги на ногу, изображая совершенное безразличие ко всему происходящему вокруг. Но сразу поняв, что выглядит по-идиотски, замер; ему важно было ещё раз увидеть, что за изгородью кто-то есть, что ему не померещилось, и ОН действительно находится там. Медленно, как бы совершенно спокойно, Олег потягивал сигаретку, но внутри нарастало такое напряжение, которое толкало его на быстрые действия.

"Так, если это наш "гость",– тем временем размышлял он,– то его ни в коем случае нельзя вспугнуть. Ну а если это не "гость", то что тогда эта персона тут делает? И тем более зачем прячется? Тут всё ясно – кто бы он ни был, он пришёл сюда не с добром!"

Мир вокруг словно отключился и только невидимая оболочка шарообразной формы, мерцает наэлектролизованными диодами, в которую по случайному стечению обстоятельств, попали эти двое. Прорваться через неё невозможно – только одному… Ветерок колышит ветки клёна, а создаваемый от него шум, мягко опускается на землю и растворяется словно утренний туман, с появлением жаркого солнца. Но пока ночь и лягушачьи свадьбы, доносящиеся с реки, звучали как набат – как предвестник НАЧАЛА… Те ничтожные доли секунд тишины, получаемое время для вдоха, набирают в высоте и в весе и вот, им уже нехватает места для существования…

Ещё Олег понял, что если он не перестанет измываться над собой, его мозг взорвётся и вырвавшееся серая масса испоганит не только его, но того, кто прячется за стволом дерева. С одной стороны он и рад, что тот здесь…

"… он гладит его по головке, целует в жирную макушку – снова гладит…"

А с другой, необходимо, чтобы тот забрался к ним на территорию, вовнутрь, где он как бы хозяин, хозяин положения, а значит и судья. Ведь погонись сейчас он за ним, у того больше шансов уйти, нежели Олег его догонит, так как расстояние слишком большое…

"… любимое упражнение в набрасывании петли на движущую цель, автоматически заводит руку за плечо и наматывает… Стоп! Это просто воображение… Больное воображение…"

Но и долго стоять на месте, может вызвать подозрение, и "гостьюшка", это милое созданьице, может не выдержать и уйти.

"Вот бы рвануть за ним, прямо сейчас, изо всех сил. Разорвать воздух, разбить его как стекло и можно даже немного порезаться, чтобы разозлиться – так прибавиться, так разовьётся, так…" У-х-х! "И ежели догоню – герой, венценосец,– размышлял Олег.– А если нет, вдруг упущу! Вдруг, лежащая на полке сладкая булочка, окажется внутри пустой… и тогда всё! Он больше сюда не вернётся и мучиться мне из-за собственной не сдержанности. Надо набраться терпения и ждать. Ждать".

Вспотевшие ноги разили; Олег ощущал вонь. Вонь, которая преследовала его в сторожке. Теперь здесь. Всего-на-всего это вонь, это запах мести – приближающейся мести.

"Ах! Не перепрыгнуть бы…"

"Упрись…"

"Ага…"

Докурив сигарету до конца, он хотел уже уходить, но на мгновение задержался взглядом на том месте, как завароженный, где заметил чужую голову, и, вдруг – голова снова появилась. Вот везуха – а то не везуха!

У Олега были сняты все сомнения насчёт того, что не показалось ли ему то, что он видел в первый раз. Пройдя от того места, где он стоял, метров тридцать, он спешно достал сотовый телефон. Беспроводная игрушка, одно из новшеств японского производства. Такой только у него и у Лёхи.

Звонил он как раз ему.

–Слушай, Лёх, похоже не зря всё!

–Что не зря?– Отозвался тот.

"Не понял. Да нет, всё он понял. Просто переспросил, чтобы наверняка."

–Мы не одни,– загадочно проговорил Олег и выдерживая паузу, сопёл в трубку,– наш "гость" появился. Сидит сейчас на первой точке, где я и показывал. Помнишь?

Олег не хотел тараторить под грохочащее волнения, боялся, что язык начнёт заплетаться и что хуже всего, он не сможет этого замечать… Такое случается с ним. Отнюдь!.

– Я угадал! Ждёт, наверное, подходящего момента. Ты как там, готов?

–Да здесь всё тихо… А ты уверен?– Странный холодок выполз через отверстие для слуха в Олеговом телефоне. Как нововылупленные змеёныши из яиц… И шипят, в ухо, и шипят.

–Да как никогда ещё не был уверен!

Олег ответил так, как делают водители, когда резко разворачивают автомобиль на полном ходу с небольшим заносом так, для красоты.

Сейчас он был похож на ребёнка – радовался с нескрываемым удовольствием. Но сдерживающий статус, готов вот-вот прорваться…

Олег замолчал, вроде как обдумывая дальнейшие действия, но на самом деле ему нужно было восстановить волнующееся и неподдающееся контролю дыхание; задохнуться от случайно возможного передоза кислородом, считалось неимовернейшей и не сусветной глупостью, но через несколько секунд заговорил снова:

–Я обойду корпус вокруг и затаюсь где-нибудь неподалёку, в укромном местечке. Слышишь меня?– В трубку Олега, Лёха ответил подросшей змейкой согласия– Передай Коле, чтобы шёл аккуратно ко мне, а Андрюха пусть дежурит в обычном режиме и никуда не рыпается. Ты меня хорошо понял?– Чуть повысив голос сказал Олег. Видно за километр как сильно он волнуется и переживает, чтоб всё прошло гладко,– сам сиди у сторожки у выключателя. Как дам сигнал, врубишь свет. Застанем врасплох. Ты меня понял?

–Да, шеф!– услышал Олег утвердительный ответ на другом конце провода.

–Пусть зайдёт глубже. Пустит корень. Прилипнет.

Лёха не понимал ничего, но переспрашивать, а тем более поправлять не стал. Потому что уже НАЧАЛОСЬ.

Отключив телефон, Олег бегом, на бешеной скорости обогнул первый корпус и затаился в самом тёмном углу, из-за которого был виден нужный ему объект. Резкая остановка… стучит сердце, давит виски… А ещё темно в глазах и круги – почти те же, но не они… Какие-то фиолетовые и сиреневые. Да, и жёлтые ещё…

Буквально минуты через три, к нему неслышно подкрался Николай. Сейчас он для него был просто брат, не больше. Он так всё делал аккуратно и тихо, и вид такой внимательный и сосредоточеный, что не могло не удивить Олега.

"Обман зрения. Иллюзия. Пускай."

–Ты уверен…

–Конечно да! Вы что, сговорились…

–Не заводись. Сам знаешь, что мы на пределе.

–Он дважды засветился передо мной,– уже степенно говорил старший брат,– я ещё уверен, что это тот самый голубчик.

– Какой?– Не понял Коля.

–Да тот самый.

Когда он говорил, то не спускал глаз с наблюдаемого объекта. Напряжённые глаза двоились. Он моргал и продолжал смотреть.

"Только не переборщи!"

– Слушай, братка, иди-ка лучше меняйся с Андрюхой. Поочереди дежурьте. Ну уж, чтобы наверняка не спалиться. Понимаешь?– Олег посмотрел на брата и добавил,– мы же не знаем, когда он соизволит нас посетить, верно? Иди!

Коля послушно кивнул и тут же исчез в темноте. Тихо, не шороха.

"Бывает же он нормальным когда-нибудь,– думал Олег про брата,– только бы не подвёл. Всегда бы так."

Отбросив гнетущие мысли, он стал дальше вести наблюдение.

Глава 5

"Шишел-мышел, пукнул-вышел.

Шишел-мышел, пукнул-вышел.

Шишел-мышел, пукнул-вышел…"

"Почему-то другие считалочки на ум не шли. Не вспоминались. Как влезет что-нибудь такое в голову, так не выкинишь. Стишок что ли какой-нибудь выучить – Пушкин там, или Лермонтов… Других незнаю. Ха-ха-ха!"

Не знаю точно, сколько я сидел в засаде, но мои ноги стали постепенно затекать от согнутого положения и деревенеть. "Так можно и до утра просидеть, и до вечера…"– размышлял я про себя. -Надо либо дело делать, либо просто уходить."

Я выпрямлял ноги каждую по очереди, пуская кровь в затёкшие конечности и получал взамен приятные колики в пятки. А ещё хрустели колени, в двадцать пять-то. Неужели началось?!

Недалеко от меня, за спиной, по одному проходили охранники. Интервал состовлял примерно четыре-пять минут – ни больше, ни меньше. Ленивое облачение человека в камуфляж, как перерождение, а на самом-то деле ничего особенного. Зато столько гонора, столько нескрываемого величия над… не понятно кем, словно не бычков сторожат, а как минимум стадо разжиревших депутатов государственной думы. А у самих-то и носки грязные и подмышками воняет.

Сто пудов, что они даже не подозревают, что я сижу в нескольких шагах от них. Не сижу, а затаился. Приятные ощущения скрытности – при этом ты видишь всех как на ладони, а тебя никто. Ходили они не так часто; я запросто успел бы управиться здесь по-быстрому. Туда-обратно. Я ждал очередного обхода и уже был готов вторгнуться на их территорию, чтобы оказаться на ладони удачи и везения. Но это было моё! Ладонь моя!

Так всё думается просто! Я улыбнулся себе и правой рукой стал щупать левую пятку, в которой ещё отзывались тыкающиеся иголочки. Они чесались. Нервы!

"Нервы,"– думаю я и отчасти прав. Хочу сбалансировать скопившееся, которое не выходило наружу, и баламутило ровные, устроенные по порядку ряды, в хаус. Я бьюсь, нанося очередь прямых ударов по воздуху, но точка соприкосновения, хоть на миллиметр, но находилась дальше выпущенных кулаков; каждый новый промах должен был опрокинуть меня на пол от возникающей инерции. Но низкое расположение центра тяжести, здорово сыграло роль вбитой в землю железобетонной сваи. Глубоко вбитой…

Мне вспомнился мой двоюродный брат Януш. Он был старше меня на четыре года и вёл очень спортивный образ жизни. Я и начал-то его помнить постоянно отжимающимся от пола, подтягивающимся на перекладине или дереве, качающим пресс. А как он крутил в прыжке "вертушки" на подбросанный предмет и усердно старался разбивать руками доски и куски шифера сложенного в несколько рядов. Мне приходилось часто гостить у него и значительно долгое время, пока мама с родственниками уезжала на заработки. Помимо меня у него гостили другие двоюродные, троюродные и даже четвероюродные братья и сёстры, пока их родители также находились в командировках. Мы часто спали на полу, а то и вовсе на улице под яблоней или вишней.

Так получалось, что все мы были примерно одного возраста и один Януш был самым старшим. А старшим – значит главным. Так вот, увлечённость Януша, самым прямым образом влияла и на всех нас. Занятия боевым видом спорта сопровождало абсолютно всех и на протяжения всего времени, что мы находились в его доме. Утро начиналось с подтягиваний и отжиманий, при чём отжимания продолжались в течении всего дня: каждый раз перед приёмом пищи, перед тренировкой и после (не считая отжимания во время тренировки). Да по любому возможному поводу, который только придумывал Януш. Он мог даже просто проходить мимо, грубо дать подзатыльник и спросить: "А ты сегодня сколько раз отжался? Почему я не видел?"

И хотя мне не очень нравилось этим заниматься, я всё же научился драться, научился выносливости и терпению. А ещё некоторым спортивным привычкам, то как, делать по утрам зарядку, отжиматься за день хотя бы по пять подходов и обязательно раз в неделю бегать кросс.

Несмотря на это мне так и не удалось избавиться от присутствия в своём подсознании трусости и робости перед тем, как вступить в уличную драку. Даже намёка на махач хватало, чтобы у меня пробежал мороз по коже и даже образно представлял все возможные варианты исхода драки и то, как я буду избит. Помню, что несколько раз у меня темнело в глазах и очень сильно хотелось в туалет. Но стоило первому нанести удар и как-будто всё становилось на своё место. Я резко менялся оборачиваясь в сатану. А ещё, когда я оказывался сильнее противника и когда он уже не мог сопротивляться, то испытывал чувство стыда за своё, так сказать, физическое превосходство над ним.

И вот из-за этого, я долгое время не находил баланс, между злом и быть простым по жизни. Никак эти два понятия не увязываются в единое целое до сих пор, ибо зло всегда пересиливает, перекрывает, казалось бы во сто крат меньше оппонента, но такое мощное и затягивающее…

Я часто вспоминаю Януша и то, как занимался с ним; в такие минуты я становлюсь сильнее, увереннее и может даже злее. Может сейчас я специально занялся воспоминаниями, чтобы поднять дух и приступить к чему-то. Дождавшись наконец-то охранника и проследив, чтобы тот удалился на порядочное расстояние, я сделал три глубоких вдоха (так меня учил Януш) и разом перемахнул через ветхий заборчик.

Тишина! Присев сразу на корточки, я огляделся. Моему взору предстал скотный двор, покрытый ночным мраком, еле-еле освещённый луной. Ёе мутные отблески тенями ложатся на стены кирпичных корпусов и чёрный пол, выдавая их за чудовищ и уродцев.

Здесь двор выглядел по-другому и ощущался тоже не так, как по ту сторону забора.

"Мороз не за горами?"

"Ага! Ага! Ага!"

"А в глазах…"

"Не скажу! Всё вижу! Всё слышу!"

"…вперёд…"

Не обнаружив поблизости для себя никакой опасности, я мелкими шажками перебежал пространство к ближнему корпусу и прижался спиной к кирпичной стене. Стена оказалось тёплой после жаркого дня, что меня в какой-то степени и успокаивало.

"Почему успокаивало?"

"Умирать не охота в мороз…"

"А какая разница… Как-будто выбор…"

А ещё стук сердца отдававшийся через спину в стену и мне было понятно, что спокойствие моё, чисто относительное.

За стеной слышалось топтание и дыхание молодых бычков и тёлочек, за которыми я и пришёл сюда. Животные фыркали, некоторые мычали – жили своей, ночной скотской жизнью. Они там спали, набирая массу, наливались мясом и моим желанием их похитить. Пахло свежей зелёнкой и силосом в перемешку с навозом – вечным спутником любого фермерского хозяйства и частного подворья. Короче дико воняло и сбивало с настроя.

"Запах с самого низа, с бездонной пропасти, где ничего не видно, а только омерзительное зловоние, поднимается на серо-красном облаке дыма и отравляет всё, что находится рядом. Раз попав в неё, уже не выбраться; навоз на ощупь очень скользкий, вязкий, ухватиться не получиться… Сжимаешь кулаки, но он продавливается сквозь пальцы и от этого ещё омерзительней. Как трясина, всё время тянет вниз, глубже, по самую шею. Если только кто-нибудь руку подаст… Короче бесполезно!"

Но запахи меня меньше всего беспокоили; я заботился пока лишь о том, чтобы не угодить в ловушку или в капкан. Незнаю как, но картина, воспроизведённая сознанием, в некотором смысле ассоциировалась с внезапностью, а если судить по собственному опыту, внезапность, кроет под своей "одеждой" отнюдь не сладкие конфетки и пахучие цветочки. С тех пор, как я ВНЕЗАПНО потерял мать, эта самая ВНЕЗАПНОсть стала синонимом чего-то чёрного, с цифрой тринадцать и с долгим приходом в себя от потрясения. А ещё с тухлым запахом изо рта.

Несмотря на то, что я находился в кромешной тьме, чувствовал себя как прыщь на открытом участке лица, которого скоро раздавят. Я снова присел на корточки, упёрся рукой о стену за спиной и теперь она почему-то казалась холодной. Я снова смутился и ощутил страх; у меня дрогнул подбородок и это было слышно.

В воображаемой картинке предстал Януш, идущий гуськом и оглядывающийся. Я следовал за ним, заправив руки за голову и пыхтя от усердия. Судя по его прямой спине, ходьба давалось ему легко, а я же вот-вот готов был упереться носом в землю и… пахать.

Лай деревеских собак сбивал картинку; появлялась рябь, а по телу бегали обкуренные муравьи и больно кусались. Ещё чесался нос; я сжал зубы до скрипа и не понравившийся мне звук подтолкнул идти дальше.

"… вперёд…"

Движение – сила. Движение создаёт проспект и не всегда он зелёный и блестает идеальной чистотой. Преимущество движения в преодолении единиц измерений и высчет оных обозначается шкалой, согласно которой, ты заполняешься сам.

Дальше? Дальше глубина. Нет, ни яма. Порог, за которым отсутствует свет, но он затягивает своей неизведанностью, а обозначается глубиной. Потому-что немного страшно. Но это нормально. Глубина – сосуд для черпания силы. А сила, как я говорил раньше, это движение.

Никакого зацикливания – строго следуем пропорции исследования закона земного притяжения и влияние на мозг человека, во время несусветной глупости и беспробудной лжи. А также формулу, и способы практического её решения. Если таковые, при нынешнем укладе вещей, возможны.

"Бред?!"

"Согласен, но дальше…"

"Что?"

"… дальше!"

… дальше, продвигался я вперёд словно по стенке и подальше от периметра и места обхода охраны. В глубь фермы, в её сердце между корпусами и по-ближе к дверям, которые расположены прямо посередине строения. Я добытчик – добытчик золота, алмазов, янтаря… Я искатель-поисковик, я – находчик…

Полный мрак. Темнота. Союз чего-то с чем-то. И почему дела ночью, это почти всегда плохо заканчивается.

"Битва Света и Тьмы?"

"На первый взгляд похоже…"

"А на второй?"

"На второй – большой человек в чёрной плаще…"

"… да я серьёзно!"

"Не знаю! Можно по сути! Всегда так…"

Переминая прочную бичеву пальцами рук, я как бы разминал конечности. Как пианист перед концертом, гоняет пальцы по клавишам, чтобы те привыкли к тонким прикосновениям. Ну а я, чтобы ловко и быстро обвязать узлы и крепко удерживая, увести добычу. Но когда я прекращал переминать, пальцы немели и плохо слушались, а плечо на котором находилась поклажа было словно чужим и тянуло вниз. Кровообращение замедлялось, стыло…

Мои глаза были устремлены вперёд, хоть я и ничего не видел, а слух сконцентрирован на том, что было у меня позади; вот тут в самую точку. При полной невидимости, слух обостряется в несколько раз, до раздражения на мочках, а скопление серы служит фильтром. Мне казалось, что я и не дышу вовсе. Ни одного лишнего движения, ни одной посторонней мысли, только полная сосредоточенность на цель.

Скрытая на данный момент за тучками луна, сквозь небесную чернь пыталась пробить не полный круг жёлтого пятна, но всё тщетно; невидимая сила просто окутала мраком скотный двор, но я словно дикая кошка, которая хорошо видит в темноте и осторожными шажками движется к своей цели.

И вот… и вот, когда я буквально оказался около дверей корпуса, когда занёс руку над ручкой, чтобы открыть дверь… И когда я был уже готов скрыться за этими дверями, там, за своей спиной я услышал, что-то вроде быстрых шагов приближающихся ко мне. Как начинающийся по капле дождь, собираясь в желобке и стекая по одной, начинает стучать о дно жестяного ведра, специально подставленного кем-то для сбора дождевой воды. Семенящий шорох, по неизвестной мне шкале, набирала высоту планка определяющая уровень скапливаемого адреналина. Только это вещество как-то застыло что ли в жилах, образуя пробку.

Это то, что я, и многие другие называют ВНЕЗАПНОсть. ВНЕЗАПНОсть не определяется каким-нибудь чувством, скорее наоборот. Оно – предвестник страха. Или она – как кому удобно. Не надо путать с неожиданностью – неожиданность несёт в себе положительное, в некотором роде и приятное. Даже не представляю как сказать, что я неожиданно услышал шаги сзади, движущиеся в мою сторону. Да ещё посреди ночи!

Именно ВНЕЗАПНО я понял, что не один. И может впервые в жизни я испытал горечь от самоуверености, от излишка скопленного адреналина и ещё от напыщенного желания лёгкой наживы. Обернуться назад у меня не хватило смелости; её не просто не хватило – она ВНЕЗАПНО испарилась как сахар попавший в кипяток – медленно и по крупицам. Ведь увидеть там за спиной то, чего я не ожидаю увидеть, для меня это было просто… шоком (трудно подобрать правильное слово). И то, что я слышал, вывело меня не только из физической активности, ну и морального равновесия тоже. Главное, что до меня дошло, это то, что приближающаяся опасность там, сзади, была для меня уже неминуема и должна вот-вот достигнуть моего бренного тела.

Всё это одновременно.

"Физическая расправа, как основа… воспитания!" Боязнь быть побитым, покалеченным, зависимым от случившегося, а не от запланированного мною. И то, что я оказался тут по собственному желанию, по-своей воли, так, стеклом сначала об асфальт, а потом…

А ещё и потому, что ноги мои просто-напросто окаменели и вросли в землю, от овладевающего и с каждым приближающимся шагом ко мне страха. И вот я стою, оперевшись правой рукой об уже ледяную для меня стену и слышу, как мой преследователь, сделав несколько шагов, также остановился.

Мы стояли несколько секунд, а может и минут; я уж потерялся во времени и, замерев на месте, перестал здраво размышлять. Переплетение ощущений, размазывало, ещё совсем недавно утверждённый подсознанием апломб убеждения, в коровью лепёшку и смывало в унитаз. Оно оставалось позади и служило словно проливным дождём. Мне невыносимо было осозновать своё ничтожество перед ним; когда я сюда шёл, я боялся, но как-то странно, что именно оно, в некотором роде мною и двигало. Оно было частью меня и уже вокруг этого крутился сам я. Оно служило тылом и мне просто страшно представить, если бы этого не существовало.

А что теперь. Теперь я жду; это томительное ожидание чего-то, крайне отрицательно на мне сказывалось, а от нахлынувшего волнения я не представлял себе, что предпринять в дальнейшем. Мелькнула шальная мысль бежать, но куда? И это скорей всего не мысль, а?.. Назад путь перекрыт, вопрос в другом, кем? Может, человек позади не представляет для меня никакой опасности и я могу легко от него уйти. Либо он меня, проще говоря, накроет, и ещё неизвестно, чем всё это закончится.

"…"

"…"

Если бежать вперёд вдоль корпусов, то, если я не дезориентирован, выбегу прямиком к парадным воротам и как там повернётся ход событий для меня тоже неизвестно. А тут ещё как назло я вспомнил Любины слова "ох, чую неладное" и "не ходил бы никуда". Вот бабий язык – ядовитый. Но как бы я хотел сейчас оказаться дома, рядом с ней и с Яном.

"Сейчас заиграет похоронный марш!"

"Но что это я нюни развесил. Ну-ка, Яшка, соберись,– думал я про себя приободряясь. Я нагонял на себя (что я могу нагнать на себя?)– Давай, поднимайся! Отрывай свою прыщавую задницу, хватит о плохом помышлять, это только во вред себе. Где твоя сила духа и железная воля, которой славится твой род! Где твоё бесстрашие перед чёртом и бесом…" Ни больше, ни меньше – я падал духом, бился об острые углы и уже не мог пошевелить ни одним из своих чресел. Страх сильней меня и он больше всего меня убивает морально, чем тот, который сейчас находится позади меня и крадётся, чтобы обезвредить.

"Ну и где он есть?"

"Кто?"

"Януш, брат твой…"

"И твой…"

"… не тот ли это сейчас момент, когда нужно!"

"Лучше самому сорвать занавес, и пусть ты гол и серый, пусть всё видят… Лишь бы, правда была настоящей…"

"Это очень тяжело (смеётся), и наверно глупо (лицо выражает потерю. Угрюмость…)"

"Не знаешь, мы память воспринимаем, как?"

"Как переполнение! Переполнение и последующее воспроизведение…"

"А запоминание?"

"А что запоминание?! Запоминание автомат – чик и готово…"

"… гм-м, странно… Странно быть существом! (накручиваю слёзы).

"Мы же существа живого…"

"Да! Да! (уже навзрыд)."

"Да! Пусть и так! Для этого может нас и придумали."

"Для чего, этого? (вытераю сопли. Успокаиваюсь.)

"Выпадающие трудности, есть ни что иное, как воспроизведение, из чего-то запоминающегося на автомате…"

"???"

"Наш хозяин – волк. Серый волк – вид обыкновенный. Образ жизни дикий, в некоторой степени кочевой. Всегда на ногах, всегда в поиске, всегда готовый убить ради жизни… Ради еды! Слуга Творца, покорный."

"Я встречал такого, в поле…"

"Так вот. Позиция волка такова, что если не сотворишь (не согрешишь), то и не поешь. Останешься голодным. Ясно?"

"Ты сейчас это в плане еды, или о том, что многих заставляет думать о волке в том образе и виде, в каком он часто предстаёт нам в детстве, а потом и во взрослом состоянии?"

"В плане еды – это вещь как состовляющая всего живого (развожу руками), но всего сложнее с тем, что мы едим во время того, что думаем…"

"Как ты любишь из сложного, творить ещё сложнее. Выразись узкой, в одну строчку формулой, чтобы хоть ясность увиденного, вопроизводилась на запоминающемся автомате."

"Сам-то понял, что сказал…"

"(Смеюсь)."

"Смешнее будет дальше. Это когда ты захочешь выйти из образа волка, в которого ты по неопытности вселился, или наоборот – это неважно, и обратившись в человека понимаешь, что ты!!!"

"Ну?!"

"Что ты – МЫШЬ!"

"Слава Богу!"

"Ну ты кремень…"

"Лишь бы не КРЫСА! Лишь бы не КРЫСА!"

"Больной б…ь! Ты даже не врубился о чём я! Лишь бы не КРЫСА (передразниваю)! Ты про… Да пошёл ты!!!"

И всё, на что теперь хватило меня (и в частности их), не знаю почему, так это обернуться назад и посмотреть на того, кого я так перепугался. Скрипучем поворотом головы я рисковал сломать шейный позвонок, чисто относительно конечно, но всё же повернулся. Тёмный силуэт человека высокого роста стоял примерно шагах в десяти от меня и наблюдал за мной не двигаясь. Это тот! Да это тот самый, кого я видел, прежде чем перебраться сюда. Определённо он меня засёк и мелькающий огонёк его сигаретки, это был только отвлекающий манёвр; вот это прокол с моей стороны, вот эта засада!