Текст книги "Об истинной истории древней Руси"

Сказание про Горея и Гороха

Была при наших Дедах такая война, что, как огонь, занималась со всех сторон, и куда от него деваться – неведомо. Глянешь на полночь – там дым идёт, на восход солнечный и на закат – чёрный прах встаёт, и с полудня война валом валит. И повсюду люди горюют и плачутся. И сказал тут наш царь Горей (Гор): «Все, кто меч держать может, все, кто на коня ещё садится, отрезай наполовину бороду и иди землю русскую защищать! Когда мира добьёмся честного, то и борода отрастёт заново, а ляжем на поле со славою, в Ирии она не понадобится»! И пошли Деды сражаться с Комырями. А за ними Кельчина идёт, а побили её, Годячина нападает, а побили ту, ещё идут вороги. И встает за ними пыль до небес, и много их – как песка в море, и даже трава после них не растёт. И поклялись Деды лепше загинуть, чем землю свою врагам отдать. И день-в-день три года, три весны, три зимы, три лета бились они, оборонялись, пока враги не прошли несметные и подались к заходу Солнца на людей иных, потому как видели они, что крепка Русь наша, что не поддается она, и война с ней может быть до скончания века. И нет у них больше ни коров, ни лошадей, нет ни злата, ни серебра, и поживиться тут нечем. И пошли враги несметные в те края, где много хлеба и скотины всяческой, прошли степями и сгинули. И многие из них пали, убитые и порубленные, так что вся степь мертвецами чернелась, и некому хоронить их было, и клевали их птицы-вороны и терзали собаки с волками, и скоро степь только костями белелась обглоданными. И осталось Дедов совсем мало, и царь Горей загинул на той войне, а других забрала потом злая Мара (богиня смерти и покоя), потому как впроголодь жили люди, мяса не имели, только траву варили и корни ели. И стал над Русами царь Горох – сын Гореев, стал считать, сколько осталось Русов, да и сам заплакал. Потому и рекут люди старые, что во времена Гороха людей было трохи. И держались те люди вместе, изживали злую Беду терпением, в речке рыбу ловили, с травой мешали, варили. Жуков ловили, полевицу всякую, горохом диким, питались, тем и выжили. А потом стада развели, и снова Русь размножилась, посильнела, и враги обходили её стороной.

Комментарий

Очень интересное сообщение о неких Комырях (о них также упоминается в Сказании про Макодуна-Царя), которые пришли с захода солнца. Речь в Сказе ведется о царе Оставре, у которого была прапрабабка царица Сиромаха, которая, как известно, разбила Кира Великого в 530 г. до н.э. и была жива при нашествии Дария (512 г. до н.э.). Поэтому время прихода Комырей может быть через 125 лет после 512 г. до н. э. Судя по всему, это приблизительно IV век до н. э. По исторической традиции в это время не было никакого нашествия на степи Русской равнины. Был приход Сарматов от Волги, но в III веке до н. э. При этом выясняется родственная связь Комырей с Русами. И были они одной веры и одного языка, только с далёкого края пришли на Русь. Комыри победили и стали владеть степью. И долго Комыри были над Русами.

Четвертый раздел

В разделе речь идёт о приходе кельтов («Кельчи»). Были такие кельтские Племена, которые к Русам подались и с ними жили мирно. И часть той Кельчи до конца с Русами осталась и стала Русой. Также рассказывается о племенах костобоких и некоторых других народах, которые взаимодействовали с Русами.

Кельча и Русь степная

Во времена, когда Русами царь Ругата правил, пришли в степи рудые (рыжие) Кельчи (Кельты), Иры, к Скочи, и стали вести большую охоту с собачьими гонами за сагайдаками, кабанами и козами. Набьют зверя, пригласят Русов и пьют-едят вместе, песни поют весёлые. Дружно с Русами жили, только, случалось, коров у них крали. Сидит, бывало, царь Pyгата, а Кельты ему мясо несут. И знает он, что у русов украдено, а чем докажешь? Съест Ругата молча, ещё и подякует. Как-то прибежало с плачем одно племя степное и рассказало, что Годяки на них напали, многих старых и малых побили, других конями разорвали, скотину позабирали, коров, коней, а молодых погнали продавать Грекам в отрочество! Поднялся Ругата-царь и сказал: «То и нам всем будет, ежели Готов не наказать и не втемяшить им, что они не одни в степи живут, и Дружба Степная за себя постоять может»! Сели Русы на коней, а с ними и Кельты со Скочами (Скотами), а за теми и Иры храбрые. Поскакали они на полудень, догнали Готов, окружили и побили нещадно, а полонников освободили. Тут прискакал гонец и сказал, что Рома (Римляне) идёт, уже до Паншины дошла и Межи, ходит в Нарочи и грабит русских людей. Кликнул царь Ругата других степных князей, и собрались они идти на Рому великой войной. И пошли Кельты, Скочи (Скоты) и Иры, Русы и Русколани, Веды и Вятичи и другие степные племена, и народы с воями своими и со стадами. Помалу дошли до Днепра (возможно, шли от Дона), а потом берегом морским шли и переправились через синий Дунай. И началась война аж на сто лет! И за те сто лет люди умирали, новые рождались, старели и тоже умирали, и аж до правнуков шла война та злая. И Рома от неё плакала, и Руса, и никто мира просить не хотел, потому, как Руса в рабство идти не хотела, а Рома плакала, потому что без рабов жить не могла. И та война всё шла и шла, много Русов погибло на ней и ромов, и греков-ромеев, и прочих, кто хотел войны, и кто не хотел. И часто слышно было в степи, как волынка играла, то Кельты шли на войну. И сам царь Кельтов рассказывал, что ему явилась Конская Голова (предсказатель) и предвещала победу, и ещё ранним утром он видел в небе Червоный Воз. А ведуны знающие растолковали, что грядёт день смерти царя, а злая война ещё будет длиться и длиться!

Сказание про Кельчу в степях

Как пришла весна и Русы стали выгонять скотину на пастбища между Днепром и Днестром, то старые Родичи молодёжь наставляли: «Ходите, Русы, до Днестра борзого, ходитe до Днепра славутного, а до Дуная синего не ходите! Тот Дунай синий грозный, за ним сидят Волохи и смотрят, как бы Русов в рабство забрать, на себя работать заставить. И юношей они холостят, а старых и малых до корня изводят». И шли молодые Русы в степь со скотом, и доходили аж до Великой Могилы, где когда-то Комыри с Оставурами против врагов своих бились, и в той могиле похоронили Комыри своего царя. Поставили его в яму на возу царском, а вокруг – убитых коней и всадников, а с ним и жену, вражеской стрелою пронзённую, и всех воинов, что в том бою пали, поставили охраной вокруг, чтоб они в Навь (мир Предков, куда уходят умершие) с ним вместе отправились. И Русы хранили ту Могилу от поругания, и никто не смел её осквернить – мог за то головы лишиться или из Рода изгнанным быть. Только Тризны справлять у Могилы той дозволялось. И вот пришли молодые Русы в те места, поставили себе шалаши-халабуды и стали в них жить, за скотом смотреть. И пришла к ним Кельча и сказала, что у них свято (праздник), и тоже станом раскинулась. А утром ранним стала Кельча плясать, начала с песнями Конскую Голову от халабуды до халабуды носить, а знахари – провещать будущее и заклинать Диво-Дивное и Лихо Семиочистое, чтоб они ни к скоту, ни к людям не приходили. И Русы за то уважали и благодарили Кельчу. А потом Кельча Русов к себе на страву (пиршество) звала, и все Русы садились слева от царя Кельчи и трижды ему «славу» кричали. И спрашивали Русы, отчего Кельча в степи дозоры не выставила, неужто ворога не опасается? А потом видели, как кельтские знахари косили траву и небольшими стожками вокруг ставили. И прискакали тут дозоры Волошские, и глядели в степь, а Кельчу и Русу не видели, не могли заглянуть за стожки те волшебные. И встал старый Ведун кельческий, и махнул он вишнёвым прутиком, и тотчас развернулись и ускакали враги. И опять Русы трижды Кельче «славу» кричали, и сдружились они с Кельчей тою навек, и уже вместе от врагов оборонялись.

Сказание про Лыбедию Русскую

В те времена, когда ещё князь Кий на Дону широком жил, то на полуночь от него тоже была земля русская, и прозывалась она Лыбедия, потому как сестре Киевой Лыбеди со всеми стадами и людьми принадлежала. И было много Русов там, Вятов и Сиверы, а в реках – много рыбы и птицы, а больше всего было гусей, уток и лебедей. И держали Русы собак, потому что и врагов было много, и каждый норовил стада угнать, чужим трудом скорыстатъся. Потому и жили люди напоготове к войне, хлеб сеяли, скотину водили. И Кельча (Кельты) между ними гоняла стада. Когда наступала зима, то она подавалась к полудню, а летом – опять к полуночи, до Сиверы. И жили Русы в мире с Кельчей той, а была Кельча рудою и белою, а Русы были русыми все в час тот. И были то такие кельтские Племена, которые были сыты войной и не хотели идти за царями своими, так к Русам подались и с ними жили почесно и мирно. И часть той Кельчи до конца с нами осталась, своё понехала и в конце-концов стала Русой. И была Кельча в гилочном веденьи сильная, могла прутами воду находить и криницы в степях безводных, и могла сказать, будет ли война и с какого края ворог придёт. Знала Кельча травы для еды и лечения, как хворь прогонять недужную. Кельча хвалила Конскую Голову и рассказывала, что та Голова поведала, будет ли зима тяжкой или лето засушливым и выпадет неурожай в поле. И часто Кельча правду предведела, и Русы знали, что лепше кельтскую бабу спросить, чем самим загады решать. И на Тризны Русы ходили к Кельче, а Кельча у Русов слева садилась, ела, пила меды крепкие, дякувала и опять в ночь скакала, туда, где коловозы свои оставила. Одно худо – воровала Кельча скотину. И часто подбиралась она к Уграм, в червоные одежды наряженная, на добрых баских конях прискакивала, а скотина, червоное видя, ревела и за ними бежала. И покуда Угры седлали коней и отправлялись в погоню, Кельча была уже далеко на полудне. Догонит скот до Танаис-града, а там уже Грек ждёт, гроши платит, сажает скотину на лодии, и уже поплыла она к Грекам за море! А Ира, Скоча или Кельча (Кельты) другой дорогой домой едет и поёт весело. И оборачиваться Кельча могла: падает на землю, бьётся трижды и бежит сагайдаком вольным далее, и не может найти её враг в степи. Видел – была тут Кельча, а уже нету! А в небе соколы стаей летят – то ж Ира летит, то ж Кельча, а пойди поймай её в небе ясном! Так было в наших степях до последних времён, а потом Кельча ушла камо-неведомо, и исчезла. А та, что осталась, стала Русью.

Сказание про царя Ругату

Как по весне, когда снега тают, и течёт живая вода-модрица, и голубеют поля, так в небе Велес со своими волами синими вместе с Орием рают землю Навскую. И вспоминаются времена стародавние, которые давно в верболозы ушли, да там где-то и затерялись. Так во времена те, когда наши старые Бабы-Пращурицы ещё в длинных сорочках бегали, а наши Щуры Навьими на Том Свете были, в те времена, когда хлеба не знали, не сеяли, а собирали корни, в золе пекли, пили молоко и творог и творили из молока на Сурье осуренном и молились на Солнце ясное, чтоб оно от Мор-Мары и Ямы избавило, так в те времена было в степи много разных людей. Были люди Русские и не Русские, Вагарские, Лебедянские, Гырловые, Корческие и Гниловые с Камышевахи, с Дона, и просто степные неведомые. И все те люди проживали мирно и помогали друг другу. И был у них царь Ругата Сильный, и был он славным и храбрым, никого не боялся ни днём, ни ночью. И ходили люди его табором за скотом на больших возах, лошадьми запряженных. А на возах тех были плетёные козыри поставлены и сверху войлоком обтянуты, а внутри сено и овечьи шкуры настелены. И жили в тех возах деды старые, бабы, дети и хворые, а также воины, в сече раненые, кого надо было лечить травами, поить отварами и мазать мазями. А все мужи сильные с мечами, пиками за возами ехали на баских буланых конях. А за спиной у них – тулы стрельные, а за спиной – луки тугие, и каждый готов оборону держать от врага. А вечером становился Табор у речки, возы колом (кругом) ставили, а в середине разжигали большое Кострище, а дальше в степь высылали дозоры, чтоб враги не напали нежданно. А враги нападали часто, особенно Греки, крали в ночи и скот, и людей. Не хотели платить, предпочитали задаром брать, а юношей крали и холостили навек, делали из них покорных волов. И ненавидел их за то царь Ругата, бросался вслед с войском своим, бил, ломал, не давал пощады. И ежели клялись пленённые Греки, что никогда больше не станут ходить на Русь и просили отпустить их, помиловать, то знал Ругата, что через тыждень они придут назад с новою силою, и потому никого из них не жалел. И скачет гонец к царю Ругате и говорит, что Годяки близко, и что они конями разорвали двух Родичей, и вблизи ходит также Угра степная и Хоропы. И клич даёт царь своим людям: «Седлайте, Русы, коней и всякого, кто захочет нашей земли, накормим ею досыта, чтоб больше чужой земли не хотел»! И скакали Русы в широкие степи, и сражались там отважно с врагом, и помогали им Костобцы Хоробрые, и на время Русь от врагов избавилась. И три дня справляли Русы с Костобцами Тризну по своим убитым собратьям-воинам, и славили царя Ругату и царя Костобцев, и всех людей русских, а врагам изрекали ганьбу.

Сказание про Карпат-гору и Кощобу

Те старые травы, что берегут кости хоробрых воинов и разрастаются кругом, скрывая щелепы и мечи ржавые, и сброю старую, только те травы, буркуны и лопухи всякие – знают, как собиралась сила степная великая на врага давнего, на злобного Волоха, на грабителя-нападника непорядного. И сказал Кощоба-царь, что поведёт людей на Дунай, и сошлись к нему многие храбрые воины и потекли к заходу, дабы перейти Дунай и Межу. И там те бояны-воины сложили голову, потому как всякий день шла великая Вала, и Волохи прятались за стены и оборону держали крепко. И уменьшилась скоро сила Кощобская, и уменьшилась сила Фрякова. И кинули они клич по всей степи, и пришли новые силы Фряжские и Кощобские. И убили они царя волошского, и прошли до Тыши-реки и далее за Дунай. И земля та была названа Дячиной, в подяку Богу за то, что Фряки – великие «волки-вояки» недаром сложили головы и одержали победу великую. Волохи от них разбегались, как овны от волков лютых. И взяла Фряга венская всю землю от Карпат-горы до Дуная и назвала её Фряжской. А после той войны пришли Годяки и стали на Фрягу налезать, И была там великая Сеча, и Годякам пришлось отступить. Восславим же Богов наших и храбрых воинов, и каждому Роду, из которых были воины те! И ты, земля Дякова, велика еси, ты Русена-земля наша, да житья не имеешь тихого! Ты – земля Сечи и крови нашей, и крови чужой, и полита теми кровями до гырла, и жажды не имеешь боле, и ты Русова земля теперь! Храни же, деревей-цвет, щелепы наши, и кости, и мечи, и броню ржавую, ибо это всё, что осталось от храбрых. Они, смеясь, текли на врагов и не страшились смерти, и бились с надеждою, что с Богами вместе Русь защитят! Не позабудем и мы о них никогда и изречём им вечную славу!

Пятый раздел

В разделе раскрывается механизм очень длительных и сложных взаимоотношений двух народов – русов и греков: войны, перемирия, совместные выступления против врагов, торговля.

Сказание про Хата-Русу и царя Коняву

Было это в древние часы на Руси, было это в великие времена. Там, в степи, где растёт деревей, где синеют Перуновы Батоги и колышется жёлтый коровяк на ветру Стрибожьем, там лежат старью щелепы-челюсти, и лежат они со стародавних времён, а когда прислушаешься – те щелепы о чём-то тихонько шепчут, будто рассказывают. А рассказывают они о том, как возникла Русина-Русь, как были они Ойрийцамн-Русами и были Резами-Ресами, как шли до Хаты через Шубу, как нашли себе край богатый и там остались. И вот когда яблоки уже спели, и весёлый Стрибог разносил тот дух по всей широкой степи, многие степные князья-цари приезжали на Русь праздновать Овсени, потому как Русь богатой была и любила гостей. И было то ещё до Кельчи и Комырей. Собирались гости, пили-ели, на дудах дудели, на полынках играли, били в бубны и плясали вокруг огня святого овсеннего. А потом слушали Спиваков, которые про древние времена рассказывали. А рассказывали они о том, как Русы жили одни в степи, и назывались они Хата-Русы, и не имели врагов. А Хата-Русами («хатниками») звались они потому, что ставили себе хаты, оставляли в них жён и детей, а сами всё лето и осень на степные выпасы ездили. На зиму же ворочались, держали скот в загонах и кормили его сеном заготовленным. А хаты они делали так: выроют яму, нальют воды с глиной, сена в неё домешают и топчут-уминают ногами. Потом из глины той саманы-кирпичи делают и сушат на Солнышке. А потом уже хаты складывают и камышом-очеретом крыши покрывают. Так ходили Хата-Русы, где хотели, гоняли скот по степям широким, кормили его травой тучной, поили водой чистой, и Даждьбог давал скоту их приплод и блага всяческие. Да пришли как-то в степь враги, и были то Греки с Волохами, и стали Русь воевать. И плакали Жаля с Кариной, и сам Водяник с Русалками на речках плакали, что такая злая доля нежданно выпала и наслала лютого ворога. И в то время был над Русами царь Конява. И видел он, как пыль встаёт в небо тучею, как сагайдаки степные бегут, пьют воду из речки и убегают дальше. И сказал он людям своим, что надо стада переправлять на другой берег. И погнали Хата-Русы возы, переправили на другой берег речки и пошли вслед за сагайдаками далеко в степь широкую, чтоб не настигли враги. И взяли они с собой муки-брашна и сала, пекли их со степною цыбулею и в каждую торбу клали – и хватало такой еды на месяц. Захочет, кто есть, берёт понемногу, разводит водой – и сытый. И шли они так четыре месяца, и четыре раза пекли муку с салом на великих становищах. Стала трава в степи желтеть, а сена из-за врага не накосили, а без сена скотине зима будет тяжкая. Дошли Хата-Русы до Руси Городищенской, и там из лесов четыре тыждня от врагов оборонялись. И захватил Конява-царь немцев, а те сказали, что Греки дали им злата, дабы они Русь воевали и разоряли. И пришли на помощь Ярусланы хоробрые, и Веда (русы-Венды) пришла с полуночи. Налетели они на врага орлами сизыми, били и гнали его, триклятого, чтоб ни следа и ни духу не было. И не стало врага в степи. И пошла Русь косить сухую траву и в стога-скирды складывать, чтоб хватило скотине на зиму. И ещё царь отбирал чёрное зерно гречаное и в отдельную купу складывал. А весной Русы впервые сеяли гречку, и с тех пор уже не покупали у Греков. A Конявой царя прозвали за то, что он коней безумно любил. И вот завёл он целые табуны и всю Русь посадил в сёдла. И была та конница сильною, была борзой и храброю. И Русь за то уважала царя. И увидели Греки, что Русь сильная, и отошли, подались через Дунай синий дальше к полудню. И там размножились-расплодились, а потом опять стали на Хата-Русь нападать. Отошли Хата-Русы к полуночи, а Греки стали на берегах морских города свои городить и дороги прокладывать. И пошла между Хата-Русами и Греками война ещё большая, и долго-предолго, тысячу лет шла та война. Ослабеют Греки, Русы придут и города их разрушат, сядут на море. А Греки приходят с миром, начинают торговлю вести, а потом глядь – Греки уже с мечами и в броне праздно ходят, а Русы на них работают. Осерчают Русы, соберутся с силами, прогонят Греков прочь. И так без конца. И ты, старый Метрядь греческий, великие беды знал и великие деяния видел, и крови нашей русской упился, а теперь лежишь молча, не проронишь ни слова. И ты, царь наш Мах, уже не придёшь на то поле, где Русь с врагами в траве каталась и душила врага голыми руками, как волк душит телёнка. Страшное то поле русское, на котором мёртвых больше, нежели живых. Один ухватил другого, да так и лежат, сцепившись. Другой на колено встал и умер, не приподнявшись. А царь-князь живых созывает и плачет он над тем полем мёртвых: «Ой, горе мне, Жаля, горе! Где я возьму равных тем, что пали? Не знаешь ты, злое поле, где найти замену храбрейшим? Отчего ж, злое поле, ты съело людей моих?» Горят костры русские, слушают князья-цари Спивака, задумались, не шелохнутся. Не пьют меды крепкие, не едят мяса сладкие, не слышат, как мёд из ковша на землю льётся, – забыли обо всём, кроме песни, кроме слова над степью летящего. А Спивак заканчивает свою думу: «И ты, Вергунец наш, Перунько, и ты всё видел кругом и помогал Русам своим Мечом-Кладенцом, где махнул, там сразу дорога широкая пролегала, где повернулся – поля пустели, и головами сотен врагов засевались, как капустой дозревшею. И никто не станет собирать тот урожай кровавый, и никто не будет на месте сём строить грады. Только волк к ним придёт в ночи, только ворон прилетит клевать очи вражеские. И не будет им Огнебога жаркого, и поминальный дым не поднимется, и Тризну по ним не справят, и душа их не отправится в Сваргу синюю!» Так заканчивает Спивак, и царь наливает ему серебряный корец мёду: «Дяка тебе, выпей мёду, а корец себе оставь, как награду!» И все дякуют Спиваку.

Сказание про русов и хитрых греков

Час за часом течёт неудержимо, как волна в Дону, одна за другой, и никто не знает счёт волнам, и никто не ведает, сколько прошло времен. Так в старину Щуры с Пращурами по степям ходили и помнили, только, что из Ябулаки пришли на Дон, а где та земля прежняя и как к ней добраться, никто уже рассказать не мог. А Ябулакой звалась она оттого, что там росли духмяные яблоки, вишни, сливы и жардели душистые. А теперь жили Пращуры на Дону и многое терпели от Греков – и разбоя, и смерти от них навиделись, и обмана коварного. Скажут, бывало, Греки, – гоните овец, мы заплатим, добре! Русы гонят овец, а Греки меж тем врагам-бродникам про то скажут. Бродники нападут, перебьют Русов, а кого живого оставят, тем же Грекам и продадут. И не увидит он боле края родимого, ни отца, ни матери, ни жены, ни детей, а будет ходить в чужедальней земле за свиньями, да и тем завидовать. Свиньям дают на ночь проса варёного, а русу-неволънику ни крошки, что у свиней украдёт, тем и кормится. И был тогда у Русов воевода по имени Руча. Сказал он как-то: «Греки хотят купить у нас триста коров, просят, чтоб молодые юноши их пригнали, сказали, заплатят добре». Вышли юноши на Зорьке и погнали коров к полудню, по дороге песни поют весёлые. Видят – скачут к ним Ярусланы и говорят: «Греки дадут вам вина, вы напьетесь, а они вас повяжут, как агнев, и заберут в отрочество (рабство)». «Что же делать? Воевода Руча сказал коров отогнать…». «Мы с вами пойдем и будем неподалёку. А когда греки дадут вина – не пейте, а выливайте на землю». Пришли юноши на Торг, а Греки им уже вечерю добрую приготовили – хлеба, мяса, вина. Поели молодые русы, а вино наземь вылили. Глядь, а Греки уже с цепями идут, дабы взять их в железо. Вскочили юноши: «Заплатите, – говорят, – нам за коров»! «Завтра утром заплатим», – отвечают Греки. «Тогда мы до завтра коров в степь отгоним»! А тут уже Греки с мечами бегут, начинают юношей хватать, коров заворачивать. Откуда ни возьмись – Ярусланы! Налетели, Греков побили, а юношей провели в степь и сказали: «Коровы ваши, а деньги греческие – наши»! Так помогали Ярусланы Русам и против Греков, и против иных врагов. И долго они дружили с Русами, аж пока Гунны в Донскую степь не пришли, тогда Ярусланы за Днипро-Славуту переселились.

Царь-Прастарь. Сказание

Давно то было, ещё, прежде чем люди научились брагу делать, был у наших Прапращуров царь-Прастарь, царь Разумный. Каждый день высылал Прастарь в степь дозоры, и каждый день они ворочались с вестью, что кругом всё тихо и мирно. Да однажды прискакали всадники и сказали, что на полудне пыль-курява тучей встала, что слышен в степи великий крик, а ночью видели дозоры множество далёких огней. И на другой день курява вставала тёмная, а к вечеру показались стада, что бежали к полуночи. И примчались дозоры сказать, что это Герлыги идут, что враги на Герлыг-Хоролов напали, и многих уже нету в живых, в сече пали, а других враги на аркан взяли, жён и девчат полонили, детей побили, а старых людей, как баранов, зарезали. И просят Герлыги у царя-Прастаря защиты и помощи. И сказал Прастарь: «Пусть идут, кто поможет им, если не Русь-Борусь, и с кем нам дружить, ежели не с Хоролами? Пусть идут, хлебом-солью примем, защитим, от врага укроем»! Два дня шли Хорпы Хорольскне, Герлыги и Горяне, и станом раскидывались на Руси. И собрались вечером у костра шестеро царей, и стали они Прастарю рассказывать. «Каждый раз, когда в небе Трезуб поднимается выше, мы идём на Торг и продаём Грекам наших говяд. Так и в сей раз, пригнали мы говяд на торги осенние, а Греки сказали, что отдадут товаром, как только придут их корабли. И мы стали дожидаться у Дон-града, которого Греки Танаисом нарекают. Те же Греки, чтоб не платить, подговорили степных разбойников, и вот Горе явилось к нам в расплату за доверие к Грекам»! «Не верь Греку, ни когда плачет, ни когда смеётся по-дружески», – сказал им Прастарь. «Обманом Грек живёт! Нет у него ни чести степной, ни гостеприимства, от Дедов идущего, Богами благословлённого». И позвал царь-Прастарь своих гуселыциков и домрачеев и попросил их спеть про старовину. И так запели гуселыцики-велесовичи. «Ещё когда не было Греков, жили Пращуры наши в степях и лесах ладно и рядно. А когда пришли Греки, пригласили к себе наших лепших Богатырей и напоили вином. А когда те перепились, заковали в цепи, отнесли на корабли и увезли в земли полуденные. И никогда они назад не вернулись! И был среди них Гора-Богатырь, который одной рукой вола поднимал, скалы на плечи валил, и Буй-Тура страшного убивал одним махом. Греки из него своего Богатыря сделали, хвалились им и говорили ему, – убьёшь чудовише – Змея Злого – отпустим. Гора-Богатырь им Змея убил, они тогда просили – освободи от Пеликана, что всех прохожих и проезжих калечит. И когда Гора-Богатырь их освобождал, они опять обманывали его, и так держали, пока он там не состарился и не помер». Услышали ту песню цари Хоролов, Горян и Герлыгов и согласились – то правда, что нельзя Грекам верить, нельзя с ними гоститься и всегда надо быть начеку, чтоб они не придумали ещё какого обмана. Тем временем приспело в котлах варево, и велел Прастарь всех людей кормить, какие к ним нынче пристали. А бежали они кто на коне, кто пешком, кто на возу спасался, покидав туда и баранту, а кто говяд пригнал, а баранты лишился, не умеет бегать баранта (бараны). А кто только семью свою спас, а остальное всё потерял. Поели-попили они, отдохнули малость, собрались с силами, поблагодарили Пращуров за гостеприимство и пошли-поехали на заход Солнца, к Днепру-реке и далее, каждый в свои края. А царь-Прастарь правил Щурами ещё долгие годы, и было под его рукою шестьдесят Родов. И при нём люди русские не претерпевали зла от врагов, потому как всему был Ряд, и каждый муж с детства становился воином.

Сказание про Габай-князя Оланского

Когда ещё в степях не было Комырей, да уже были Оланцы недолго, приехали Греки и нагородили градов на берегу нашего моря Русского. Сели в тех градах за стены и зовут на Торг всех Русов, а также Оланцев и Куманю. А Торжищем тем Греки ведают, и ежели давали за корову чувал соли, то скоро стали давать за неё половину. И ежели давали два аршина оксамиту, так те же дают один аршин. И чем выше стены града кладут, тем меньшую цену дают за узбожь. А на шкуры, какие брали досель, днесь и глядеть не хотят Греки. Поведал про то царь-Габай Оланский царю Куманскому Кумеху, и стали думать они, как Грекам супротив стать. Прискакал к ним ещё и царь Кощобский со своими Костобокими и сказал, что ежели грекам не противиться, то они скоро задарма станут узбожь-товар брать. И послал Габай-царъ гонцов во все концы собирать степных царей-князей, чтоб всем вместе решать, как быть с Греками. И велел он для гостей забить десять коров, зарезать двадцать молодых овец, насобирать щавеля, катрана, прочих кореньев и наварить пять мешков зерна. Первыми три брата Суны приехали и рассказали, что видели в степях кости высохшие – головы старые, щелепы ощереные, может то ещё Веда (Венеды) Русская с врагами билась. И приехали с князьями-Сунам и люди их, и были среди них такие, что Русов не понимали, а иные могли с Русами говорить. А Суной звались они, потому что так прежде Солнце наше называлось. И приехали с ними Костобцы, а потом Языги собрались, и Забродня Куманская, которая хотя Русов ещё разумела, да уже покуманилась до конца. И всего приехало тридцать Племён, а в каждом Племени пять-шесть Родов, а в каждом Роду – сотня другая людей. И расселись они вокруг кострищ великих, стали пировать, рога с мёдом к небу вздымать. И взял царь-Габай первое слово. «Братья, – рек он, – князья-цари степные! Поглядите вокруг – нету с нами многих Родов, куда они исчезли? А они похищены Греками и отрочат в чужой земле. Где их семьи, где их родные? Убиты они и замучены в тяжкой неволе. Дойдёт черёд и до нас, ежели не истребим города греческие, какие на нашей земле расплодились»! И вздохнул тяжко старый князь Бачун, воевода Оланский, и так ответствовал: «Греков можно побить, брате мой, ежели Друг за дружку держаться, а у нас часто Ладу нет. Сколько раз уже степные народы с Греками бились, да терпели от них поражение. Ещё за часы Маха, когда Русы вместе были, и единое Слово имели, и когда царица Сиромахова Киряку-царя била, уже в те времена Греки на Торжища приезжали и оглядывали наши земли, чтоб осесть на берегах моря Русского, и грады свои возводили. И сражались с ними Русы, и грады их рушили, а Греки ещё сильней становились и наши грады захватывали. Надобно за море идти и рушить града их в земле Греческой»! И одобрили все те слова, и часть степных народов пошла посуху, а потом через Дунай в землю Греческую, а другие делали чайки-лодии и шли в море и за море, и гуляли там не день и не два, а три полных месяца землю вражескую разоряли, огнём жгли и грабили дерзко. Потом домой воротились, добра навезли. Собрались опять Племенами, и Габай-царь читал им списы (ещё одно из подтверждений что письменность и грамотность у наших народов была) про ту войну, как ходили они в Трапезун и Царь-град Греческий. Читал списы, колико богатства взяли, а колико сребра, злата, драга каменья, а колико бархату, сукна привезли. И ежели потеряли кого, тоже записано было, какие воеводы убиты и сколько воинов, и из каких Родов были люди те. И рек им Габай-царь: «Не сгубила города Греческие сия война, не в Царьграде и Трапезуне сила Греческая таится, а ещё дальше от Царьграда па полудне – в Милете, Ионе и других коренных градах, от каких, как бурьян в степи, новые ростки поднимаются. И на то цари-князья соглашались, и пили вместе из Братины, и новые войска собирали, строили аж три тысячи лодий, и шли за море греческие города руйновать. А когда вернулись назад, узнали, что Волохи напали на Лужичей и людей их тысячами угнали в отрочество, и многие греческие города не пощадили. И с тех пор ослабели Ольва и Хорсунь, и долго на Русь за отроками не ходили Греки, людей не угоняли, русских сёл не жгли и полей не вытаптывали, как раньше.