Текст книги "Не мир принес"

Глава 4
ИНСТРУКТАЖ

– Что, не удалось долго побомжевать, – сказал Одинцов вместо приветствия, – раскусили?

– Не было опыта, в роль не вписался. Надо было Станиславского перечитать накануне, – парировал Васинцов.

– Но отсутствие результата – тоже результат! – изрек Одинцов важно. – А результат таков, что зверей там пока нет… и это обнадеживает.

– Слушай, командир, брось темнить, что происходит? Почему этот Танюков там оказался? Какое отношение имеет его богоугодное заведение к нашей работе? И еще эти ловцы, откуда это все?

– А вы что, на инструктаже по технике безопасности не были?

– Нет, не успели, времени не было.

– Вот черт, ну прям как дети! Я зря, что ли, особо предупредил? Давайте живо на инструктаж, комната 18…

Комната № 18 представляла собой длинный узкий пенал, заставленный мудреной техникой, назначения которой Васинцов не знал, разве что только микроскоп он видел раньше. Вдоль стен были развешаны темные экраны с какими-то неясными силуэтами.

– Эй, есть кто живой? – громко крикнул Корич.

– А, «грифы» пожаловали, давно вас дожидаюсь… – Невысокий очкарик в белом халате появился откуда-то из-за нагромождения стеклянных колб, пробирок, реторт и прочей стеклопосуды. – Только что получил за вас разнос от Одинца, за то что выпустил вас на задание без инструктажа, как будто я за вами гоняться должен.

– Не убыло бы от тебя, – пробурчал Корич, – мог бы и погоняться, нежели здесь штаны протирать. Проветрил бы хоть, дышать нечем.

– Ой, какие мы все деловые и грозные, – ухмыльнулся инструктор. – Как-нибудь перебьетесь. Давайте садитесь в кресла и пристегивайтесь. Только сначала нюхните…

Васинцов послушно втянул ноздрями воздух из знакомой металлической колбочки и звонко чихнул, Корич немедленно его поддержал. Отчихавшись, прапорщик спросил:

– Что за гадость такая?

– Тест-контроль, сыворотка такая, позволяет активизировать нервные центры звериной сущности особи, – охотно объяснил инструктор. – В общем, глаза блестеть начинают и зрачок желтеет.

– Еще бы, не заблестят от такой гадости, – сказал Корич и снова звонко чихнул, – у меня слезы прямо градом. Чего в ней намешали-то?

– Да разное, в том числе и вытяжку желез внутренней секреции самки зверя.

– Что, это мы мандятину нюхаем? – возмутился Корич.

– Не только, просто остальных компонентов сыворотки вам лучше не знать, – заверил инструктор, – давайте живо в кресла, у меня обед скоро.

Недовольно бурча, «грифы» уселись в высокие кресла, пристегнулись широкими ремнями и с интересом стали рассматривать загоревшиеся вдоль стен диаграммы. С них пялились оскаленные звериные морды.

– В общем так, пока вы там в профилактории лечили свои болячки и дышали свежим сосновым воздухом, здесь произошли кое-какие изменения. Привычные вам звероволки попрятались по лесам, чикатил изловили группы, подобные вашей, и ловцы – крутые ребята с государственной лицензией. Правда, сдать властям удалось далеко не всех, народ наш, знаете ли, к суду линча тоже склонен. Но это издержки воспитания. На основании проведенных исследований ученые выявили закономерность: чикатилами становятся, как правило, граждане, ранее осужденные за насильственные преступления против личности либо имеющие склонность к оным.

– Короче, Склифосовский, без тебя знаем, ты нам про новых давай, – прикрикнул Корич.

– Не гони, не запряг, – ответил инструктор. – Продолжаю: волчары, как правило, в своем человеческом естестве имели склонность к неуправляемой агрессии.

– Хватит врать-то, – перебил Корич, снова чихнувший от зелья, – ты нашего Гулина помнишь? Мухи не обидит, пока не разозлишь. Ему бы в монахи, а не в «грифы», тем более – не в волчары. А ты говоришь, агрессия.

– Слушайте, – возмутился инструктор, – вот я сейчас напишу рапорт, что группа «ГРИФ» отказывается проходить инструктаж, будет вам тогда премия…

– Все, все, – сдался Корич, – молчу. Если чихать начну, рапорт не напишешь?

– Если заткнешься! Так, продолжаю: появившиеся в последнее время особи представляют несколько иной вид, их называют «зверобизяны». Они умны, хитры, скрытны и очень опасны. Торки переносят легко, но могут прикинуться, что испытывают моральные мучения…

– Глянь, командир, точно как тот бритый, – сказал Корич, кивая на загоревшийся экран. Действительно, звероподобное существо с мощными буграми мышц на полосатой груди очень напоминало зверя, что скрутили ловцы там, на стройке.

– В отличие от волчаров ему требуется минимум времени для обращения в звериное естество, в отличие от чикатил зверобизян умеет как нападать, так и защищаться. Может сделать вид, что спасается бегством, а потом напасть. Отмечены летальные случаи.

– Мы это видели, – кивнул головой Васинцов. – А почему название такое странное?

– Это из рапорта милицейского патруля, взявшего первого такого зверя. С грамматикой у сержанта плохо было, в сельской школе до армии обучался, вот он и написал в рапорте: «Задержан зверь обизяна. Крупный, лохматый, кусается». Так и пошло «зверобизян».

Далее «снежники», вон на той диаграмме. Хорош красавец? Это самец, рост 2.20, выловлен под Мурманском зимой, лакомился импортными яблоками на овощебазе. Любит, стервец, сладенькое. Живет с семьей в лесу, стая примерно в двадцать особей. Кормится собирательством, рыбной ловлей, старшие дети обворовывают по ночам туристов, пойманные с поличным плачут и давят на жалость. Вид не агрессивен, но к контактам не расположен, как только упомянутый самец вернулся в стаю, немедленно ее куда-то увел. Радиомаячок, прикрепленный к шкуре на спине, обнаружил и уничтожил. Подобные особи обнаружены также в обилии в тайге за Уралом. Если его не трогать – не опасен, случаев нападения на человека не зафиксировано.

На левой диаграмме «человекорысь». Вид очень опасный. Неимоверно силен, ловок. Держится особняком, в отношениях с самками более чем страстен. Отмечены случаи насилия по отношению к обычным женщинам. Самое скверное, что заразен. Это пока не доказано, но, по-видимому, так и есть. Не советую встречаться один на один.

Васинцов с Коричем переглянулись. Мощный зверь с горящими газами на диаграмме очень напоминал того, в которого они разрядили по обойме там, в Окске.

– И наконец, так называемые «чудаки». Пока считаются безвредными и для человека неопасными, но обладают сильным гипнотическим даром. Как правило, они сдаются властям сами, набирают номер телефона доверия и ждут, забаррикадировавшись в квартирах. Интересно, что ближайшие родственники вообще не считают их зверьми, но отклонение от нормы налицо.

– Что значит «налицо»?

– Более густой волосяной покров, крупные зубы, особенно клыки, заостренные ушные раковины, желтый цвет зрачков глаз. В принципе с помощью небольших косметических операций эти мелочи можно ликвидировать, что некоторые и делают… Особо обращаю ваше внимание: эти особи гораздо лучше переносят жару и холод, более выносливы, нежели обычный человек, не восприимчивы ко многим присущим людям болезням, в том числе гриппу и кариесу, будь он неладен, лучше видят, лучше слышат, об обонянии я уже не говорю. Про гипнотические способности я уже упоминал? Добавьте сюда, что их женщины, «чудачки», очень плодовиты. Близнецы для них – норма, тройня или четверня – отнюдь не редкость.

– Просто суперлюди какие-то, – пробормотал Корич.

– Единственная известная слабость: очень плохо переносят торки, моральные страдания у них часто сопровождаются с физическими – сильные головные боли. Некоторые сходят с ума. Добавлю, что при всех своих выгодных качествах по сравнению с людьми особи данного вида не являются общественными.

– В смысле?

– У них нет потребности к общению, чаще всего они замыкаются в себе без всякого желания общаться с внешним миром. Только книги, компьютер…

– Так это не «чудаки», это хакеры, – предположил Корич, – у меня сосед такой же, целыми днями и ночами сидит перед компом.

– Они равнодушны к материальным благам, к своему общественному статусу, – глянул на прапорщика с укоризной инструктор.

– Не, тогда не, мой сосед к материальным ценностям очень даже…

– А как насчет общения с себе подобными? – спросил Васинцов.

– Никакого интереса. Мы как-то поселили двух таких в одной комнате на месяц, они за все время от силы полчаса поговорили.

– И что, это все? А зачем мы пристегивались? – спросил Корич.

– Надо, значит. Во время инструктажа вот этот излучатель посылал запись волн различных частот, испускаемых разными видами зверей. У вас нормальная реакция, а то некоторые впадают в панику или сознание теряют. А сейчас наденьте шлемы, да-да, эти, упритесь затылками в подголовники, положите руки на подлокотники (Васинцов услышал, как щелкнули браслеты на запястьях), теперь держитесь, включаю вой стаи волчаров. Не очень приятная процедура, но что поделать. Внимание, загрузка!

Сначала завыл один волк, тоненько, прерывисто, словно и не завыл, а заскулил, жалуясь на голод, его подхватил голос более мощный, раскатистый – вожак. Вой вожака был иного характера, тот сулил славную охоту и богатую поживу. Тут же присоединился вой на тон ниже, видимо, главная самка. Через минуту к волчьей песне присоединилась и остальная стая.

…Васинцов стоял в степи, в холодной заснеженной степи. Ему было холодно и страшно. Ноги его глубоко проваливались в снег при каждом шаге, корка наста не выдерживала его копыт. Да, ноги его заканчивались копытами, он был коровой, заблудившейся коровой. И бубенчик на шее уже не радовал, хозяин не услышит его, вряд ли он осмелится выйти в степь в такую пургу. А волки осмелятся, они уже совсем рядом. Их лапы не проваливаются в наст, их вой слышен все ближе и ближе. Тоскливо, ужасно тоскливо стало Васинцову, какое-то безразличие ко всему овладело его членами. Нет, не надо было ему уходить с хутора вслед за санями, на которых увезли его теленка, такого маленького, большелобого, с рожками и смешной кисточкой на хвосте. Надо было оставаться в стойле и жевать, жевать, жевать это восхитительно пахнущее сено. Ведь его было так много и в кормушке, и на сеновале, и на чердаке овина. А вечером хозяйка сварила бы вкусную похлебку из муки и жмыха. Теперь все, не будет больше ни похлебки, ни сена… Спасаться бегством бесполезно, он и так уже выбился из сил. Сейчас его съедят, сейчас острые крепкие зубы вцепятся в его полное теплой крови тело, и добрая рука хозяйки никогда больше не выдоит из его набухшего вымени жирное молоко. Васинцов повел рогатой головой, холодно, морозный ветер пронизывает насквозь. Упасть, что ли, в сугроб? Пусть снег занесет его… Нет, надо идти, из последних сил идти, а появятся волки, что ж, у него есть рога, острые рога, есть копыта, он будет биться до конца…

Но что это? Неужели колокольчик? Да, так звенит колокольчик на дуге, в которую впрягает лошадку хозяин. Все ближе и ближе. Васинцов поднял морду и радостно замычал…

Заснеженная степь мигнула и исчезла с экрана, Васинцов сидел в том же кабинете № 18.

– Уф-ф-ф, ну и вой, – сказал Корич, утирая пот со лба. – Мне, командир, такое сейчас привиделось…

– Будто конь мой вороной… – хихикнул инструктор, записывая что-то в толстую тетрадь на столе.

– А при чем здесь конь?

– Так, из песни это, не обращайте внимания. В общем, реакции нормальные, сейчас чикатил попробуем. Товарищ прапорщик, будьте добры, пристегните руку, вы же на инструктаже. Внимание, загрузка!

…Васинцов торопливо шел по ночному переулку, прижимая сумочку к груди. Какой он дурак, что остался перепечатывать этот доклад до поздней ночи, никуда бы он не делся, этот чертов доклад. Ведь можно было часов в девять встать, сказать, что ребенок дома голодный, и уйти. И этот козел-начальник тоже хорош, продержал до полуночи, буркнул «спасибо» и все. Хоть бы догадался подвезти предложить. Ну ладно, не хочет на своем «ауди», за чехлы новые переживает, дал бы денег на такси, так ведь только махнул рукой на прощание. Козел и есть козел, хоть и фамилия у него Баранов.

Васинцов глянул на дешевенькие часики на запястье, ну вот, без пяти час, лифт дома точно отключили. Он свернул с освещенной фонарями улицы в темный переулок, высокие каблучки звонко зацокали по покрытому трещинами асфальту. Ну за что ему, Васинцову, такие мучения, ну что за гребаная жизнь! Любовник – жмот, на именины колготки подарил да набор теней дешевенький, а не увидел на праздничном столе любимого коньяка – надулся. А откуда у бедной секретарши деньги на коньяк. Муж бывший – скотина, уехал на Север, и ни слуху ни духу. А обещал алименты день в день выплачивать. Сын – оболтус, двоечник, читать не хочет, учиться не хочет, ничего не хочет. Лапа растет, никаких кроссовок не укупишь. Ой, и каблук, кажется, сломался…

Васинцов запрыгал на одной ноге, снимая туфлю. Точно сломался! Ну что за беды ему такие! Последние «выходные» туфли!

– Эй, красотка, что скачешь козочкой? – раздался хриплый голос.

Васинцов обернулся. Из переулка показалась высокая фигура. Внутри у Васинцова похолодело.

А фигура подошла уже совсем близко, мужчина в длинном темном плаще, лица в темноте не видно.

– Каблук сломался? Вот беда! Может, на руках тебя донести, я смогу, я сильный.

Васинцов лихорадочно рылся в сумочке: помада, косметичка, кошелек, пачка салфеток, ключи, все не то, где же он… Баллончик с красным перцем на боку, купленный по случаю на рынке. А мужик уже протягивал к Васинцову руки, одна легла на талию, вторая вцепилась в его высокую грудь.

– Позабавимся, красотка, – и чикатил, а это был, без сомнения, чикатил, точно такой, как показывали по телевизору, изобразил лицом ужасную гримасу. Изо рта его исходило жуткое зловоние, да и от остального тела омерзительно пахло, запах звериного пота. От страха у Васинцова задрожали ноги, мелко так, противно, сердце, казалось, ухнуло из привычного места в груди куда-то вниз живота, а лапа, когтистая лапа уже разрывала тоненькую блузку.

Васинцов неожиданно для себя громко заорал и нажал на клапан баллончика. Струя ударила прямо в глаза зверю, прямо в его пасть. Зверь ослабил хватку и стал широко разевать пасть, ловя воздух. Васинцов еще успел разглядеть огромные клыки зверя перед тем, как припустить по переулку со всех ног, благо, что вторую туфлю удалось скинуть на бегу.

Он бежал, не оглядываясь, он слышал этот топот сзади, за ним гнались. Гнался чикатил, получивший в морду струю перцового газа, оттого еще более взбешенный. Стучаться в ворота частных домиков бесполезно, в подъездах трехэтажек тоже не спрячешься, в подъезде чикатилу сделать свое дело будет еще сподручнее, бежать надо на перекресток, к кафешке, где местная молодежь, бывает, сидит до утра, благо что лето. Над кафешкой светилась вывеска, за пластиковыми столиками на улице сидели несколько компаний.

– Там, там, – запыхавшись, кричал Васинцов…

– Вам что, женщина? – сказал, поднимаясь с пластикового стул, охранник с дубинкой на поясе…

– Там чикатил, – выдохнул Васинцов, – он меня хотел…

А охранник уже выхватывал дубинку и перепрыгивал через штакетник, огораживавший территорию уличной кафешки.

– Братва, чикатил! – крикнул гривастый парень в черной клепаной куртке. Толпа, хватая со столов пустые бутылки, как по команде ломанулась с места, вслед за охранником, трое бросились к стоящим здесь же мотоциклам.

– Вон он! В переулок побежал! Ату его! Мужики, загоняй его на нас, не дайте через забор уйти…

Васинцов сидел за столиком и то и дело нервно прикладывался к стакану с минералкой, официантка нежно гладила его по плечу и успокаивала, хозяин в пятый раз набирал телефон милиции и громко матерился.

– Эй, женщина, пострадавшая! – крикнул тот самый гривастый, с сиденья никелированного «Волка», и кивнул на тело, привязанное за веревку к мотоциклу. – Глянь-ка, тот?

Васинцов осторожно подошел к телу. Чикатил был сильно избит, морда была в чем-то мокром и буром, но это был, без сомнения, он: плащ, клыки, запах. Васинцов кивнул.

– Слышь, хозяин, – крикнул гривастый байкер, – не надо милиции, мы его сами туда доставим, – и байкеры разом заржали…

– Эй, «грифы», вы как? – услышал Васинцов голос словно с небес. Он открыл глаза. Вот черт, это же программа! А он и впрямь себя бабой вообразил, секретаршей-разведенкой…

– Давайте живее в себя приходите, – предложил инструктор, – сейчас еще одну программку легонькую пройдем, и хватит на сегодня…

– Ты че, сдурел? – подал голос Корич. – Я тут чуть было со страху не обгадился. Ты ж меня, паразит, бабой сделал…

– Для вас же стараюсь, – начал терять терпение инструктор, – у меня через пять минут обед, давайте в темпе, мне еще заключение писать… Внимание, загрузка!

Васинцов сидел у костра, сжимая карабин в руках. Огонь слабо освещал стоянку бывшей геологической станции, куда ему пришлось возвращаться после того досадного падения в овраге. Круз и Лариска, собаки породы лайка, нервничали, Круз то и дело подбегал к краю полянки, отрывисто тявкал и снова возвращался к костру, жалобно поскуливая. Лариска сидела на месте, не сводя глаз с просеки, и тоже порой тявкала. Это не медведь, на медведя собаки не так реагируют. Васинцов попробовал привстать, застонал и тут же опустился обратно на свой спальник. Каждое движение болью отдавалось в распухшей ступне. Неужели перелом? Или все-таки вывих?

Серая тень отделилась от толстого ствола лиственницы. Большой лохматый зверь вышел на поляну и выжидательно глянул на Васинцова. Нет, это не медведь, медведи редко ходят на задних лапах, разве что в цирке, да и шерсть у него слишком светлая. Круз, как был на брюхе, начал пятиться, отползая поближе к хозяину, Лариска обнажила клыки…

Пришелец сел на поваленный ствол дерева, как-то по-человечески закинул ногу на ногу, потер колено. Лицо заросшее настолько, что щек не видно, глаза ярко светятся, хорошо видны мощные клыки. Но Васинцову почему-то показалось, что опасности нет, и он опустил карабин…

Вспышка. Он снова сидит в кресле «инструкторской».

– Ну ладно, на сегодня хватит, – сказал очкастый инструктор, просматривая бумажную ленту с какими-то зигзагами. – Подведем итоги. Господин Корич, в целом тест вы прошли удачно, никакой паники, оценка своих действий, анализ развития событий налицо. Но я бы посоветовал вам больше отдыхать, вы, как показывает график, излишне агрессивны и нетерпеливы. Вот в степи, зачем вы развернулись и пошли навстречу волкам?

– Сразиться хотел, – пробурчал Корич.

– Сразиться? А что, разве исход сражения вам был не ясен, волчары порвали бы вас в пять минут.

– Но это мы еще посмотрели бы, у меня рога о-го-го…

– Далее, в ночном переулке зачем вы кинулись биться с этим чикатилом врукопашную? Вы же – слабая женщина, а он зверь, какая уж тут битва? Берите пример с вашего командира майора Васинцова. Все реакции правильные, в степи он не отчаялся, а из последних сил уходил от волчьего воя, в переулке совершенно правильно ослепил зверя из баллончика и кинулся за помощью.

– На то он и командир, – хмыкнул Корич.

– Теперь о последнем тесте. Господин прапорщик, почему вы начали палить в воздух из своего ружья?

– Это не ружье, а карабин.

– Хрен с ним, пусть будет карабин, так почему? У вас же сломана нога, вы нуждались в помощи.

– Ничего, я как-нибудь сам, а что, эта лохматая тварь с понтом помочь, что ли, могла бы?

– Почему бы не попробовать?

– Да ну на хрен, вдруг как она заразная.

– А вы что скажете, майор?

– Судя по всему – этот лохматый и есть так называемый «снежник», что вы нам показывали на диаграмме?

– Да, но в программе, в которую я вас погрузил, вы этого знать не могли.

– Да, не мог, но он, этот лохматый, не показался мне опасным. Он сел как-то по-человечески…

Очкарик покрутил в руках шариковую ручку:

– Хорошо, будем считать, что первый инструктаж пройден, можете работать, через недельку жду вас снова в гости.

Одинцов сидел за столом и просматривал какие-то документы. Увидев Васинцова, он закрыл папку и кивнул на стул.

– Как инструктаж?

– Ощущения незабываемые…

– То-то! Мне тут результаты прислали, тебе – твердая пятерка, у Корича – слабенькая четверочка, больно уж резок наш прапорщик. Сначала делает, потом думает. Кстати, можешь его поздравить с лейтенантом.

– О! Есть повод отметить!

– Забудь пока, работы невпроворот. Из-за этих тестов приходится половину состава отсеивать, а где мне народу звероустойчивого набраться?

– Может, среди ловцов посмотреть?

– А что, есть идеи?

– Да я в рапорте писал про этого, Пашку. Совсем молоденький парень, а зверя за версту чует. Тем более собака у него стоящая, а то нам без кинолога в последний раз совсем плохо пришлось. Вместо собаки Корич носом водил.

– Пашка, говоришь, хорошо, учтем.

– Товарищ полковник, я вот спросить хотел…

– Спрашивай…

– А эти зверюги, ну новые виды, откуда их столько?

– Ты в небо давно смотрел?

– А что?

– А ты глянь.

– Ну и?

– Видишь вон ту звездочку с хвостиком?

– Допустим…

– Комета возвращается, зверушек будет больше.

– Как больше? На сколько?

– Знать бы… Помнишь, что говорили раньше про пропащего человека? «Совсем человеческий облик потерял». Не исключено, что зверьки как раз из такого контингента и получаются. Ладно, по ребяткам-то своим соскучился? Да, приехали и инструктаж прошли, на базе они давно тебя дожидаются. Вот прочти предписание, видишь кем подписано? То-то! Ты как в вопросах религии? Ну в Бога-то веришь? Ну хоть крещеный? И то хорошо. Забирай своих излечившихся и двигай знакомиться со священнослужителем.