Текст книги "Не мир принес"

– Извините, товарищ полковник, – пробормотал Васинцов, – мы просто не ожидали…

– А это зря, что не ожидали. Всегда ожидать должны. Вы – шестеро единственных оставшихся в живых после нападения стаи чикатил, я – седьмой, есть, правда, еще один, но о нем позже. Так вот, всего нападений было одиннадцать, причем некоторые группы и конвои были и подготовлены, и вооружены куда лучше вас. Смекаете?

– Одиннадцать? – сразу почувствовав, как во рту стало сухо, переспросил Васинцов.

– Именно. Из этого следует, что вы, ребята, довольно ловко умеете управляться с этими тварями. Нет ли желания поспециализироваться? Условия предлагаю хорошие, контракты, оклады, жилье в Москве для семейных. Представляете, элитная часть, супероружие, звучное название – «ГРИФ», к примеру, вы не возражаете, капитан?

– А что значит «ГРИФ»?

– Главная Разведка Излучений Федерации, – ответил полковник, – сокращенно «ГРИФ».

– Нам бы больше «Черный ворон» подошло, – пошутил Вазгян.

– А что за излучения? – удивился Васинцов.

– Торки – по-научному следствия излучений, мы их и будем разведывать. Слушайте, а че вы ко мне прицепились, я, что ли, придумал? Ну что, согласны?

Ладно, не тороплю, думайте, пока лечитесь. А вас капитан, как старшего группы, прошу зайти в мой кабинет.

Кабинетом оказалась та самая комнатушка, запертая на большой висячий замок.

– Порыскали в комнате-то? – усмехнулся полковник, зажигая свет. – Точно порыскали, курево-то из стола забрали? И деньги оставили. Ай, молодца! В сейф-то не слазили? И правильно, сейф – уже статья. Ладно, садись, капитан, поговорим.

Васинцов присел к столу.

– Такие вот дела, капитан, – сказал Одинцов, выуживая из сейфа початую бутылку коньяку. – Выходит, что второй раз мы с тобой родились неделю назад.

– Что это было?

– «Антиисход», ученые назвали это «Зов Зверя» по причине мощного излучения…

– Не понимаю.

– Я и сам не до конца… В общем, словно взбесился криминальный элемент, в стаи начал сбиваться. Милиция сначала находила трупы криминальных авторитетов, растерзанные трупы. Думали, просто разборки, а вышло – вожаки за власть грызлись. Зубами.

– И то легче, что не со стволами и базуками.

– Верно говоришь, мне это и самому не ясно. Видно, сильно их торкает, что даже про «перья» да «стволы» забывают. В общем, словно по запаху они друг друга чуют, сбиваются в стаи и идут на «зов вожака». А самые злобные вожаки, как ты сам понимаешь, в тюрьмах, «автозаках», да в «столыпинах» обретаются. Вот они и рванули вожаков своих на волю освобождать. Жертв много. Но в тюрьмах с божьей помощью отбились, а вот с транспортировкой – много хуже. Нападения извне не ожидали. Слушай, я тут твои рапорта почитал, ты говорил, что сопровождаемые странно себя вели накануне. Как определил?

– Не знаю, показалось, наверное.

– Показалось? Ну и ладно. Это даже хорошо, что показалось.

– А вот насчет этой группы, вы серьезно?

– Вполне.

– Почему решено привлечь в нее именно нас?

Полковник помолчал, аккуратно нарезал лимон ломтиками на блюдечке, половину кружочков посыпал солью, вторую – сахаром.

– А ты знаешь, что истинные ценители никогда не пьют коньяк с лимоном? Специалисты утверждают, что лимон своим резким вкусом и запахом убивает изысканный букет настоящего хорошего коньяка. Так что коньяк с лимоном – массовое заблуждение. Также массовым заблуждением является то, что «большим Исходом» все с небес исходящее для нас закончилось. Все только начинается, а потому нужны специалисты, к этому готовые. Большинство людей сейчас не готовы противодействовать или хотя бы защищаться от «Зова Зверя». Этот зов буквально парализует их волю, понимаешь? Отсюда и такие потери. И вы, шестеро, из тех, что этого «зова не испугались». Нет, может быть, в ту ночь таковых было много больше, но выжили вы.

– А при чем здесь водка и курево?

– Ах это… Устойчивы к «Зову Зверя» и сами звери. Да-да, не удивляйся, среди «дубаков» на зонах и даже в милиции таких хватает. Мы их выявляем, нейтрализуем по возможности. Звери, или чикатилы, как их прозвали, не любят табачного дыма и запаха алкоголя. Стопроцентный тест! Звери мясо сырое очень любят, лучше, если с кровью.

– Мы будем выявлять чиакатил?

– Вот именно. Ладно, по ходу дела вникнешь, а завтра прошу тебя выехать в славный город Владимир, точнее – во Владимирскую область, найдешь одного человека. Очень хотел бы взять его в свою команду, но выбор за тобой, запомни это… Кстати, как тебе этот старлей из комендатуры?

– Дзюба? Нормальный парень. Кажется, я за его здравие кило свечей поставить должен…

– Не возражаю. Так вот, когда уже операцию свернули, он с двумя курсантами облазил всю станцию и нашел еще троих из нападавших, причем одного – явного чикатилу, и взял живьем!

– Да, я заметил, парень дотошный, во все вникает.

– Взял бы его к себе замом?

– Без базаров, но он из другого ведомства.

– Уладим…

Глава 6
КОМАНДИРОВКА В ПРЕИСПОДНЮЮ

Когда Васинцов увидел Корича, он вскочил с табуретки и почти автоматически выхватил пистолет из кобуры. Он опоздал всего на долю секунды, палец его уже лег на курок, когда Корич носком ботинка выбил оружие из руки. По инерции Васинцов развернулся вокруг своей оси и с силой выбросил левую руку. Но недостаточно сильно, противник успел увернуться. Второй удар ногой в нижнюю челюсть отправил Васинцова в глубокий нокаут.

Очнувшись, он встряхнул головой и обнаружил, что сидит на той же табуретке, поддерживаемый под руку Кайметовым. Именно поддерживаемый, а не удерживаемый. Пистолет лежал тут же, на клеенке, отдельно от обоймы. Корич сидел за столом напротив и деловито вспарывал большим ножом консервные банки. Одна особо привлекла его внимание, и он поднес банку шпрот к самым глазам:

– Надо же, прибалтийские шпроты! Сто лет таких не видел!

Странно, говорил он нормально, и руки совсем не волосатые, и ногти обычные, а не когти, хотя в остальном с виду – абсолютный чикатил: широкие надбровные дуги, как у питекантропа на картинках, скулы, мощная нижняя челюсть. Глаза, правда, карие. А может, и правда – не чикатил?

– Ну ты силен, капитан, – уважительно сказал Корич, разливая водку по стаканам, – ловко ты пистоль-то свой выхватил.

– Ты все равно круче, – ответил Васинцов, потирая подбородок, – как ты меня вырубил-то с ходу.

– Ну да, – хохотнул Корич, – мы ж – спецназ. Тем более я ожидал твоей реакции, а ты моей – нет. Но в плечо ты мне шарахнул ого-го! Чувствуется подготовка, гриф – птица лысая, но умная.

– Значит, знаешь, кто я?

– Слухами земля полнится, – сказал Корич, поднимая стаканы. – Ну давай, капитан, выпьем за… Кстати, а за что у вас в «ГРИФе» пьют?

– Как за что? Ну за Русь Киевскую, за женщин, естественно, за чикатил потрошеных…

– За потрошеных чикатил? То есть – маньяков? Классно! Хороший тост. Ну давай за это и выпьем, тем более, надеюсь, завтра таковых будет много.

Они выпили, причем прапорщик Кайметов, хоть и помолился предварительно аллаху, стакан в себя опрокинул лихо. Но от сала решительно отказался.

– Значит, сала нельзя… Как же ты водку-то жрешь, правоверный ты наш? – спросил Васинцов, намазывая паштет густым слоем на краюху.

– Аллах запретил правоверным пить вино, – ответил Кайметов, накладывая себе картошки, – про водку в Коране ничего не сказано.

– Убедил, – кивнул Корич и накатил по второй. – Значит, говоришь, второй тост у вас за Русь Киевскую? Как ты, Кайметов, к Киевской Руси относишься?

– Татары Киев брали, татары Киев жгли, татары Киеву служили, у меня там дядька с женой живет. Красивый город Киев. Хорошо к Киевской Руси отношусь.

– Ну, вот за это и выпьем.

Васинцов держал стакан и никак не мог поверить, что Корич – не чикатил, ну все сходится, даже зубы у него такие же крупные, крепкие, белые. Тот заметил его взгляд и подмигнул:

– Что, за маньяка меня принял? Не ты первый. Я вообще по вечерам из дому выходить боюсь, а то как пришибут без выяснения личности в народном гневе. Что ж я виноват, что таким уродился? Но я не телезвезда, чтобы с экрана лыбиться, а для армии такая морда – самое то! У меня знаешь, как солдатики во взводе ходят – по струнке! Хоть и контрактники. Ладно, пей давай и говори, зачем приехал…

– Мне рекомендовали вас, прапорщик, как лучшего специалиста ночного боя, говорят, вы даже видите в темноте, и чутье у вас уникальное…

– Что-то типа этого. Только, капитан, давай сразу договоримся на «ты», не люблю я этих церемоний…

– Хорошо. У вас, то есть у тебя всегда были такие способности?

– Ну, допустим, не всегда.

– Вы, то есть ты когда обнаружил в себе такие способности? Года полтора назад?

– Где-то так, – не удивился вопросу Корич, вцепляясь в куриную ногу зубами.

– А что… ты чувствуешь во время торка?

– Слушай, капитан, ты пожрал бы, что ли. Вон, тушоночки свиной наверни. Наша, солдатская, без белка. Все равно Кайметов ее не жрет. Я, капитан, во время первых торков, как весь нормальный народ, каялся и слезами обливался. Очень мне жалко было детей моих не родившихся. Танька-то моя пять абортов сделала, пока мы по общагам в военных городках ютились. Это она сама решила, что пока своего угла нет – не фига плодиться. Так вот, за каждый аборт Танькин я много слез пролил. Такого натерпелся, словно это не Таньку вакуумом чистили, а мне хирург через жопу аппендикс удалял. А больше грехов серьезных на мне нет, несмотря на рожу зверскую. Так что во время торков испытываю я, капитан, гордость за годы, праведно прожитые. И, обрати внимание, за все время не торкнуло меня по поводу тех, что я на тот свет отправил. Ни разу! Во сне приходили, а во время торка – нет! Видать, не считает их души Господь наш невинно загубленными. Я ж солдат, я стреляю, в меня стреляют. Так-то! Ну что, еще по одной?

– Значит, считаешь все-таки торк – наказанием господним?

– Почему же наказанием? Скорее – плановой проверкой. Нас-то много, а Господь, он один. Каждого слушать – вечности не хватит. Вот и решил он, пусть люди сами каются, сами муку себе назначают по справедливости. А он самыми трудными случаями займется…

Васинцов подумал и наконец принял решение:

– У меня есть предписание, прапорщик, взять вас в свою команду.

Выдержка у прапорщика Корича была еще та. Он словно и не услышал слов Васинцова, а с хрустом разгрыз большую куриную кость. Шумно высосав из кости мозг, он бросил ее в миску и утер губы рукавом.

– Что за группа, капитан? Чем заниматься будет?

– Как и вся структура МВД, охранять покой мирных граждан.

– Это понятно, а подробнее?

– Выявлять и истреблять чикатил, маньяков – по-вашему.

– А мы что делаем?

– Вы пока усмиряете взбунтовавшихся зэков. Моей же команде предстоит истреблять настоящих чудовищ.

– Где?

– Сначала в столице, а потом – где Родина прикажет.

– Так я и думал, все лучшее – в Москву. И чего все туда лезут, как пчелы на мед.

– Скорее как мухи на говно. Не забывайте, что, кроме самого лучшего, в Москву стекалось очень много дерьма. И оно сейчас очень сильно запахло.

– Как с жильем?

– Служебное, если поедете с семьей – обещаю трехкомнатную…

– Все, командир, заметано, еду! – немедленно отозвался Корич.

– Ну вот, а кто-то только что обругал москвичей чуть ли не матом.

– Я и сейчас обругаю, но когда моя Танька услышит про трехкомнатную в Москве, она от радости снасильничает меня прямо в прихожей, несмотря на мою угрюмую рожу…

Они рассмеялись и выпили по третьей.

– Только два условия у меня есть, – неожиданно посуровев, сказал Корич.

– ???

– Во-первых, прошу вас приглядеться вот к этому парню, – и Корич указал на прапорщика Кайметова. – Если возьмете, не пожалеете. Такого спеца еще поискать, лучший связист! Небеса с Адом напрямую свяжет, были бы провода. Во-вторых, хочу посмотреть на своего будущего командира в деле. Завтра днем, сразу после торка, назначен штурм лагеря, а перед этим мы идем в разведку. Не хотите ли поучаствовать?…

– …особенно ситуация осложняется тем, что мы не знаем, где они держат заложников. Пока есть информация, что все женщины живы. Да, изнасилованы, да, сильно избиты, но живы. Не ясно также, что происходит в «мужицком» бараке – там забаррикадировалась часть заключенных и активно сигнализирует белым флагом. Судя по всему – нам. И вообще там происходит что-то странное. Смотрите, вот результаты аэрофотосъемки: утром труп начальника колонии еще висел на фонаре у плаца, потом его сняли, а теперь снова подвесили. Спрашивается, зачем? Часто слышны выстрелы, и одиночные, и очередями, со стороны административного корпуса. Непонятно, кто в кого стреляет и по какой причине. Возможно, часть охраны и персонала сумели тоже забаррикадироваться и теперь отстреливаются. Короче, вопросов больше, чем ответов. То же самое с начальством. Областное руководство требует немедленно подавить бунт, московское начальство требует, чтобы с заложниками ничего не случилось. И все в один голос требуют действовать, действовать, действовать…

– Есть информация, кто руководит бунтом?

– Точной нет, но, по всей видимости, вор в законе Като, смотрящий по зоне. Как говорится, россиянин грузинского происхождения. Его дважды депортировали в Грузию, но из тамошних тюрем он как-то быстро освобождался и снова возвращался в Россию. Как тянет его на наши зоны. Хотя проходила информация, что Като вступил в конфликт с группой так называемых «тамбовских» – бывших рэкетиров из Питера… Короче, мы ничего не знаем: ни точное число бунтовщиков, ни их настроения, ни об отношениях между собой. Не знаем и их требований, кроме водки и наркоты. Кстати, водку им уже доставили?

– Да, за Кудрину, кастеляншу. Теперь за каждого заложника они требуют по сорок ящиков водки.

– Дать немедленно! Только не водки, а спирта, на станции стоит цистерна конфисканта из Абхазии. Пусть ужрутся. Эта Кудрина, она что-нибудь рассказала?

– Нет, только плачет, у нее шок. И врачи говорят, что требуется срочная операция, у нее там порывы…

– Короче, мы не знаем ничего. Как говорилось в годы Великой Отечественной, требуется «язык».

Все повернулись в сторону людей, сидевших в углу кабинета.

Корич с Кайметовым немедленно встали.

– У вас есть соображения по этому поводу, товарищ прапорщик?

– Нужен «язык», будет «язык». Только у нас есть просьба, товарищ полковник.

– Говорите.

– Разрешите пойти с нами капитану Васинцову из группы «ГРИФ». Он сам вызывается.

– «ГРИФ»? Не слышал про «грифов».

– Тоже спецназ УИН из центрального округа.

– А что он у нас делает, я вроде не запрашивал центр о помощи?

– Командировка, – неопределенно ответил Корич.

– Что ж, если сам вызывается, пусть идет. Задание предстоит серьезное. Прошу вас подготовить план операции и утром представить мне.

– План уже готов. Только мы хотели бы пойти ночью.

– Ночью? Я считал, вам лучше идти днем во время торка. А вы представляете, что там может твориться ночью?

– Да, поэтому и просим разрешения на ночную разведку.

– Что ж, не мне спецназ учить, после завершения совещания прошу вас остаться. И… капитана этого пригласите обязательно.

– Слышь, капитан, а ты уже на «усмирение» ходил? – спросил Корич, натягивая поверх эластичного комбинезона зэковскую робу.

– Было пару раз, – ответил Васинцов, заново прилаживая ножны к голени.

– И как?

– Как обычно.

– Ну да, знаменитые мордовские лагеря. Я слышал, ваше начальство при волнениях на зонах танки предпочитает.

– А что, очень даже действенное средство, и почти без потерь. А чего с ними церемониться? Здесь бы тоже пара танков не помешала.

– А «живой щит» не выставляли?

– Выставляли, но снайперы у нас хорошие.

– Кого-нибудь туда отправил? – Корич кивнул в потолок.

– Троих, – ответил Васинцов, вкладывая пистолеты в кобуры под мышками. – По ночам не снятся, сплю спокойно. Во время торков не каюсь, в церковь хожу редко. Еще вопросы будут?

Корич всем видом показал, что ответом вполне удовлетворен, и нацепил на бритую голову зэковскую кепку-пидорку. Глянул в зеркало, поменял пидорку на черную зимнюю шапку, снова надел кепку, повернулся так и этак, удовлетворенно хмыкнул:

– Матерый зэчара, ходки три, не меньше. Ты, Кайметов, тоже хорош, на твоей татарской морде срок словно написан, да и фиксы золотые явно к месту. А вот тебе, капитан, над внешним видом, или, как по-модному – над имиджем, стоит подумать. Слишком уж лицо интеллигентное. Постой-ка…

Корич пошарил в своем «волшебном сундучке» – здоровенном вещмешке – и нацепил Васинцову на уши дужки очков в золоченой оправе.

– Зачем это? – удивился Васинцов.

– А ты глянь в зеркало.

Действительно, если пару минут назад Васинцов никак не хотел походить внешне на зэка, то теперь эти очки с треснувшим стеклом делали его интеллигентное лицо порочно интеллигентным.

– Ну ты прям организатор финансовых пирамид, снятый с рейса Москва – Канары за пять минут до взлета. Сойдет! Попрыгали…

Васинцов как-то спокойно отнесся к тому, что Корич взял командование группой на себя. Эта «поляна» ему больше знакома, операцию он разрабатывал под себя, так что пусть командует, Васинцов будет на подхвате. Даже интересно посмотреть, как поведет себя его будущий подчиненный в деле. А Корич снова расстелил карту, проверил, как действует фонарик.

– Еще раз кратко: через водосток проходим в хоззону, выбираемся вот здесь, через телятник. Осматриваемся, докладываем. Задами проходим через свинарник в промзону, вот сюда, к кузнице в небольшую каптерку. Тут берем данные от информатора. Осматриваемся, докладываем. Поднимаемся на третий этаж в мебельный цех, через люк выходим наружу. Смотрим, что творится на плацу, в здании администрации, в том самом бараке, откуда сигнализировали белым флагом. Осматриваемся, докладываем. Дожидаемся рассвета, прикрываем парламентеров и с наступлением торка обратно. По дороге берем «языка», лучше двух. Тем же путем через хозблок «домой». Вопросы? Вопросов нет, пошли…

Идти в пластиковых «гондонах» и противогазах по колено в дымящейся жиже было крайне неудобно. Но что поделаешь, иного безопасного пути на взбунтовавшуюся зону не было, а расточать среди зэков аромат канализации было не просто неэстетично – опасно. Зэки почему-то очень трепетно относятся ко всем фекальным проявлениям, если от тебя будет доноситься даже слабенький запашок дермеца, не исключены инциденты.

Они уже минули две стальные решетки, и Коричу пришлось изрядно попотеть над замками. Перед третьей решеткой они остановились. Трупы, трупы в зэковских робах, около полудюжины. Разметаны взрывом, видимо, зэки тоже пытались использовать этот путь, чтобы выбраться наружу.

– Ловушка сработала, – хрюкнул Корич через противогазную трубку, доставая третий ключ.

Васинцов кивнул и решительно шагнул в узкую дверцу, метров через тридцать сверху забрезжило светом из десятка отверстий. Уличный сортир хозблока, они в зоне…

Скинув пластиковые балахоны и закопав их в солому, они выстроились гуськом, засунули руки в карманы и вышли на улицу. Вьюга тут же швырнула им в лица по горсти мелкого снега. Ну и хорошо, когда прячешь лицо, отворачиваясь от холодного ветра, меньше глазеешь по сторонам. Значит, и на них пялиться меньше будут. Вспугнув трех «петухов», колдовавших над свиной тушей у стены свинарника, они без приключений миновали хозблок и вышли в промзону. Несмотря на холод, на улице было многолюдно, зэки, в подавляющем большинстве – в стельку пьяные, топтались у костров в ожидании своей очереди. Из окошка столярной мастерской строго по списку выдавался спирт – часть выкупа за трех заложниц.

– К утру они точно надерутся, – шепотом сказал Корич, – на станции целая цистерна со спиртом стоит, я сам видел. Кстати, глянь-ка вон туда…

На фонарях, окружавших плац, висели тела, и не только в форме работников УИН, а и в черных робах зэков. В некоторых телах торчали «пауки» – скрученные и заточенные электроды. Редкие зэки, попадавшиеся на пути, на повешенных особого внимания не обращали, как и на троицу лазутчиков. Лишь один, тащивший какую-то трубу, глянул в лицо идущему впереди группы Коричу и тут же испуганно опустил глаза.

– Уважают, – хмыкнул Корич и кивнул на закопченную дверь кузницы. В кузнице вовсю кипела работа, около горнов и наковален суетились зэки, тоже большей частью пьяненькие, звенели заготовки под заточки, несколько умельцев колдовали вокруг странного механизма на колесиках.

– Пушка, – догадался Васинцов, – прям как у петровских преображенцев. Наверное, научились и порох делать, где только серу нашли?

Они по-хозяйски прошли через цех, Корич ногой толкнул дверь каптерки. За дверью зашуршало, скрипнуло, раздались какие-то голоса. Наконец дверь открылась, на пороге возник здоровый мужик в тельняшке.

– Че надо?

– Водки надо. Шевцов где?

– Шевцов? Да ты че, он же сука, на фонаре он давно! А вы кто такие, из какого отряда? – наконец разглядел пришельцев в полумраке здоровяк.

Корич незаметным движением руки заставил здоровяка согнуться пополам, добавил коленом в лицо, втолкнул его внутрь помещения и, оглянувшись, не видел ли кто, громко сказал спутникам:

– Заходи, братва, щас погреемся.

В каптерке, забитой разными железяками на стеллажах, находился еще один зэк. С ярко накрашенными губами, с подведенными черной тушью глазками, кажется, даже в румянах, молоденький «петушок» в черных кружевных трусиках испуганно глядел с застеленных полосатым матрацем нар.

– Извиняюсь, мадам, кажется, мы прервали вам сладостный процесс? – сделал шутливый реверанс Корич, велел зэку натянуть штаны и начал что-то искать на верхней полке каптерки. Кайметов тем временем деловито вязал здоровяка в тельняшке мудреными узлами.

– Есть! – сказал Корич громко, вынимая из-за коробок какой-то сверток. Он быстро развернул его, в свертке лежал хороший шмат сала. Отложив ценный продукт в сторону, он осторожно развернул газету, в которую сало было завернуто, и вытянул из промасленной бумаги тонкий белый лист.

– Хреновое дело, капитан, – сказал Корич, прочитав зашифрованное послание. – Покойный Шевцов сообщает, что в зоне бунт, но об этом мы уже знаем, и полный беспредел – а это уже плохо, с неуправляемой толпой уголовников договариваться довольно проблематично. А вот и причина бунта, точнее, повод: местного авторитета Като неожиданно торкнуло, и он при всем уголовном сообществе покаялся в некоторых не подобающих ворам в законе поступках, как-то тайное сотрудничество с администрацией и информирование ФСБ о некоторых делишках, связанных с наркотиками. Ну и довольно вольное обращение с большими суммами из воровского общака, подлое убийство потенциальных соперников, довольно авторитетных в уголовном мире людей, ну и прочая мелочевка. Едва торк прошел, зэки порвали Като на куски, как и все его ближайшее окружение, кавказцев в основном. А тут и начальника колонии пробило с зэками брататься, а они не вняли его душевным порывам, вот он и попал на фонарь…

– А ничего там нет про людей в бараке? Про тех, что с белым флагом? – спросил Васинцов, заглядывая в послание Коричу через плечо.

– Про это ничего нет…

– Это «мужики», те, что завязали и хотят просто досидеть, и еще те, у кого срока кончаются, – донеслось с нар.

– Ну-ну, кукарекай дальше, – поощрил юношу Корич.

– Сейчас здесь за главного Штопор из «тамбовских» – полные беспредельщики. Они собираются этот барак поджечь, если вы на штурм пойдете. Вы ведь менты, да?

– Менты, – не стал отпираться Корич. – Что еще скажешь?

– А вы меня с собой возьмете? Я много знаю. Вам ведь нужен тот, кто про дела на зоне знает.

– Ух ты, догадливый какой, – восхитился Корич. – Ладно, возьмем. Только чего тебе здесь не нравится? Вон у тебя самец какой. – Он кивнул на крепко спеленатого здоровяка.

– Да ну тебя, – надулся парень. – Штопор сказал, если штурм начнется, тех, кто без оружия, резать начнут, «петухов» – в первую очередь. А мне всего полтора года осталось.

– А чего ж ты со всеми «малосрочниками» в барак не пошел?

– Этот не пустил, – кивнул парнишка на здоровяка, внезапно вскочил с нар и с силой врезал начинавшему шевелиться «мужу» сапогом прямо в челюсть.

– Ладно, остынь, – остановил его Корич, – успеешь еще. Скажи-ка лучше, что за выстрелы в здании администрации?

– Там четверо «дубаков» заперлись в «оружейке». Их дымом хотели выкурить, но у них вроде как противогазы. Короче, еще держатся.

– Лады. – Корич порылся в карманах и бросил «петушку» пачку «Новости». – Значит, так, паря, мы тебя сейчас свяжем и рот заклеим на всякий случай, соображаешь? Потом вернемся и тебя заберем, если не соврал. А пока расскажи, где держат заложников и как лучше пройти на крышу мебельного цеха.

Информация, полученная от «петушка» Василисы, в миру – Василия Потемкина, оказалась очень полезной. Им вообще не следовало появляться в мебельном цехе, там, на готовых к отправке диванах оборудовали себе логово «тамбовские» с заложниками женского пола. Что творили с заложницами новые вожаки бунтарей, даже пидор Василиса называл «ужасным». Тем более всех своих «тамбовские» знали в лицо, и пройти через них на крышу не представлялось возможным, разве что по пожарной лестнице, проход к которой Василиса хорошо знал. Васинцов разложил на коленях карту и прочертил новый маршрут. Корич утвердительно кивнул, Василису решено было взять с собой.

Стоя спиной к ветру, Корич молча слушал, наконец, сказал в трубку:

– Так точно, понял! Уверенности на сто процентов нет, но попробовать стоит. Обозначьте время. Хорошо, мы начинаем немедленно. Да, понял вас, наш сигнал – красная ракета…

Сложив «мобилу», прапорщик кивнул, и они заняли свои места. Что тут еще говорить, раз решили, надо действовать. А решили они, что начинать общий штурм – обрекать заложников и зэков, запершихся в «мужицком» бараке, на верную смерть. И если они хотят жертв избежать, действовать надо изнутри.

– Одно радует, – бодро сказал Кайметов, проверяя, хорошо ли закреплена веревка, – обратно через говно идти не придется.

Васинцов держал мелко дрожащего «петушка» Василису за плечо. Не сорвется ли парень? Выдержит ли? Василий дрожал, и не понять, от страха или от холода? Наконец «мобила» в кармане Корича пискнула, он глянул на сообщение, высветившееся на экране, и кивнул. Пора! Кайметов резко оттолкнулся ногами и исчез за краем крыши, Корич последовал за ним. Васинцов наконец снял ставшие уже ненужными очки и швырнул их вниз. Что ж, пора, им с Василисой начинать первыми…

Васинцов крепко сжал рукоятку «бесшумной „Гюрзы“ в кулаке и чуть толкнул зэка в спину. Василиса постучался в дверь и лукаво подмигнул в глазок. В замке захрустело, дверь открылась, на пороге возник коренастый парень в спортивном костюме, с короткоствольным „калашом“ наперевес. Он презрительно глянул на пришедших:

– Че надо, петушара? Второй тоже из ваших?

– Да, нас Вовочка Звяга послал.

– А на хрена?! У нас баб хватает.

– Да мало ли что, – жеманно улыбнулся Василиса, – он еще «травки» землякам прислал…

– «Травки»? – обрадованно сказал охранник и протянул руку. – Давай.

Зря он палец с курка убрал, вот к чему приводят порой руки загребущие. Васинцов чуть отодвинул Василия в сторону и всадил пулю охраннику прямо в лоб. Тот даже не ойкнул, а стал медленно заваливаться вперед. Васинцов осторожно подхватил тело, опустил его на пол, снял с трупа автомат и накинул себе ремень на шею.

– Куха! Дверь закрой, дует! – раздалось снизу. – Кто там приперся?

Васинцов ткнул Василису в бок, тот сообразил и тоненько прокричал:

– Это я, Василиса из второго отряда, вам Вовочка «травки» прислал…

– «Травки»? – На лестнице появился еще кто-то в спортивном костюме с обрезом в руках, и Васинцов срезал его с одного выстрела. На всякий случай добил контрольным в голову. Осмотревшись на лестничной клетке, Васинцов приложил ухо к железной двери, за которой «отдыхала» стая. Есть! Зазвенело стекло, громко хлопнул выстрел, судя по всему – из обреза, протарахтела автоматная очередь. Ударив в дверь ногой, Васинцов вбежал в цех, с двух рук выстрелил в метнувшуюся на него фигуру, пригнувшись, нырнул за гнутую диванную спинку, дал очередь веером в сторону автоматной вспышки. Там ойкнуло. Выстрелов больше не слышалось, лишь раздавались крики, стоны и звенели по полу гильзы – работали бесшумные пистолеты – пулеметы Корича и Кайметова.

– Капитан, цел? – раздалось из наушника.

– Порядок, – ответил Васинцов.

– Осмотрись.

Васинцов осторожно поднял голову над спинкой дивана. Вот черт, ни хрена не видно, сюда бы прибор ночного видения…

– Три-три, – раздался в наушнике голос Кайметова. Так, «три-три», это значит – сейчас будет свет, отлично. Васинцов зажмурился, и когда под потолком вспыхнули неоновые лампы, резко поднялся. Двое бритых с автоматами притаились за грудой поролоновых матов, Васинцов легко срезал их, но вот третьего он заметил поздновато. Низенький крепыш с заточкой в руках появился словно из-под земли совсем рядом, и самое ужасное, оба пистолета вместо выстрела предательски щелкнули – патроны кончились. Вот дьявол! А ведь мог бы перезарядить, когда прятался за диваном. Крепыш, видимо, был не из робкого десятка, он даже не зажмурил глаз, когда Васинцов нажимал на курки. И теперь он, зловеще усмехнувшись, медленно шел на него. Обоймы были в кармане на бедре, но успеет ли он? Вот идиот! Зачем перезаряжаться, а трофейный автомат у него на шее для красоты, что ли? Васинцов бросил пистолеты, передернул затвор и нажал на спусковой крючок за секунду до того, как крепыш в мощном прыжке обрушился на него.

– Эй, капитан, жив, что ли?

Васинцов открыл глаза и увидел над собой доброе лицо Корича.

– Ты, видать, в стрельбе по летящим мишеням решил попрактиковаться?

Васинцов тяжело встал и посмотрел на тело, лежащее у его ног. Тело было изрядно попорчено пулями. Видимо, крепыш был уже мертв, когда врезался своей бритой башкой в его нос.

– Обоймы еще есть? – спросил Корич. – Тогда перезаряжайся скорее, у нас снизу гости. И автоматик прихвати, понадобится.

– Как заложницы?

– Двух потеряли, могло бы быть и хуже. Они с ними такое сотворили, лучше не смотреть. И еще, фильмы ужасов любишь, тогда глянь вон туда…

На ножках перевернутого стола виднелись какие-то волосатые шары. Головы, отрубленные человеческие головы. Вон та, с выпученными глазами – бывшего вора в законе Като.

– Звери, они и есть звери, – сплюнул Корич. – Ладно, бери автомат и пошли вниз, а то Кайметову одному скучно. Дамочки! – крикнул он громко. – Если кто из вас умеет обращаться с оружием и хочет поквитаться со своими обидчиками, прошу разобрать лежащие на столе «стволы», ну и остальное оружие, если где увидите, и взять под прицел окна. Не исключено вторжение. А в целом просьба не беспокоиться. Наши уже дали красную ракету, главарей бунта мы уничтожили, барак с лояльными заключенными поджечь не дали. Среди бунтовщиков разброд и шатание. Вам в помощь оставляем этого симпатягу, – Корич указал на Васю Потемкина, – вы его не обижайте, он вам вроде как брат по несчастью. Точнее, сестра… Ладно, Вась, не обижайся, шучу я…