Текст книги "Не мир принес"

Глава 11
ПОХИЩЕНИЕ

Васинцов глянул на часы и вскочил. Черт побери, электричка через полчаса, а до станции столько же, если быстрым шагом! Точно опоздает! А потом думай, как в управлении оправдываться, они там на входе какую-то чушку электронную поставили, не отметишься карточкой вовремя, настучит начальству…

Он чмокнул спящую Карину в щечку, мигом натянул брюки, рубашку, куртку, на ходу сунул кобуру под куртку и, не умываясь, кинулся к двери. Почти бегом пробежал мимо ворот, прикидывая, как бы срезать дорогу через кусты. Наверное, лучше вот здесь, через магнолии и лавровые кусты.

Стоп! Какие магнолии?! Какой лавр?! Точнее, какая на хрен работа?! Он же на Кавказе, у моря, это же Лазаревское, райские места, он же здесь в командировке, охраняет покой отца Иоанна и его детишек.

Васинцов остановился на месте, глянул в сторону моря и громко рассмеялся. Надо же так лохануться! Совсем у него крыша от работы поехала. Но смеялся он недолго, совсем рядом в кустах появилась фигура человека, эта фигура быстро подняла руку, и Васинцов заметил в ее руках что-то похожее на пистолет. Реакция у него была отменная, но стрелка с капсулой оказалась все же быстрее. Васинцов почувствовал легкий укол в шею, ухватился за стрелку, но выдернуть не успел. Как подкошенный он рухнул на остывший за ночь асфальт…

* * *

– Вот так дела. Правильно говорили древние: «Гора с горой не сходится, а человек с человеком»…

Васинцов с трудом раскрыл глаза, медленно сфокусировал зрение. Изображение еще было чуть расплывчатым, но гул в голове постепенно утихал. Он сидел в глубоком кресле, руки его были пристегнуты к подлокотникам странной формы наручниками. Прямо перед ним на диване, положив ноги в дорогих с виду туфлях на низенький журнальный столик, сидел крупный мужчина. Он, ухмыляясь, рассматривал удостоверение Васинцова, бумажник и пистолет в кобуре лежали тут же, около пепельницы.

Васинцов быстро осмотрелся, скорее всего – номер в пансионате среднего уровня, даже чуть выше среднего: зеркало в полстены, фонтанчик с водяной мельницей в углу, вон, даже камин есть. В спину немного дуло, видимо, там дверь на балкон. Ладно, разберемся. Он внимательно рассмотрел человека, сидевшего напротив. Постой, а кто сказал, что это – человек? Нет, брат, меня не обманешь, ушки-то у хирурга поправлял? Вон, рубчики-то еще не зажили. И бреетесь вы гораздо чаще, нежели обычный среднестатистический россиянин, и в очках темных вам даже в сумерки приходится ходить, иначе даже непосвященный вашу звериную сущность легко заметит, даже ребенок. Теперь в школах специальный курс проходят: «Распознай зверя» называется. Впрочем, а кто на Кавказе сейчас без очков ходит, на любом лотке этого товара завались.

А мужчина тем временем отложил «корки», бросил в рот (или в пасть?) конфету-тянучку и с интересом принялся рассматривать Васинцова.

– Очки можете снять, не испугаюсь, а то мешают, наверное, при искусственном свете, – предложил майор.

Мужик хохотнул, снял очки и бросил их на стол. Ну точно, зверь, вон зрачки уже пожелтели, и крупный какой. А зверь убрал ноги со стола, в упор посмотрел на Васинцова:

– Так вот вы какой на самом деле, командир группы «ГРИФ» майор Васинцов Геннадий Николаевич.

– Вы меня знаете?

– А как же, а как же, – кивнул головой мужчина, – наслышан про ваши подвиги и даже визуально наблюдать имел удовольствие. Правда, несколько в необычном виде, вы тогда были наряжены в смешную фуфайку и играли роль бригадира грузчиков. Очень достоверно играли, уверяю вас. Мой партнер даже купился на вашу игру, в результате чего и спер целый вагон коробок с разным барахлом.

– Вы о той истории на базе?

– Разумеется, ну и повеселились мы тогда. Сначала смеялись над тупыми ментами, которые решили, что смогут уберечь от нас целый вагон американских «Макинтошей», стоящих чертову уйму денег, а потом друг над другом, когда поняли, что тупые менты подбросили нам разный мусор вместо дорогущей техники. А потом смех кончился, почему-то стае очень не понравилось, что ее подставили под ваши пушки за какое-то барахло. Вы к тому же завалили довольно крупного вожака, а у него были братья. Они такие щепетильные в вопросах кровного родства, эти волчары.

– Конечно, остальную разную шваль, что осталась там, на базе в лужах крови, вы в расчет не берете.

– Полноте вам, господин майор, играя в большие игры о шестерках не думают.

– Да? Но это когда играешь в дурака. А вам известно, что четыре шестерки – это уже каре, и оно легко бьет даже трех тузов?

– Действительно, хорошее замечание, надо запомнить. Значит, вы играете в покер, майор Васинцов, тогда вам известно, что самая сильная карта в покере – джокер.

– Разумеется.

– Вот, предлагаю об этом и поговорить, нежели предаваться словопрениям. Как вы насчет серьезной беседы?

– Для начала неплохо бы узнать, с кем именно я буду вести «серьезную беседу».

– Резонно. Зовите меня Петром. Как любимого апостола Христа, что трижды отрекался от Спасителя, несмотря на то что тот сулил ему место по правую руку от трона и тепленькую должность привратника у небесных врат. И если верить вашим попам, место это получил.

– Если верить Марку, любимым апостолом Христа был не Петр, а ученик, чье имя в Евангелиях не упоминается…

– Действительно? Тринадцатый апостол? Что-то слышал про это. Надо перечесть на досуге. Но вернемся к нашим баранам. Как вы уже поняли, я – так называемый зверь, и все, кого вы здесь можете увидеть, – тоже звери. Так вы нас окрестили. Хотя сами себя мы зовем несколько иначе. Как вам нравится название «продвинутые»? Но мы не в обиде, на наш взгляд, гораздо лучше иметь проблемы с ежедневным бритьем, нежели пускать слюни и сопли во время торков.

– Интересная система оценки ценностей, впервые с подобной сталкиваюсь.

– Очень зря, вам бы не мешало просто поговорить с кем-нибудь из наших там, в институте, вместо того чтобы ломать им кости своими дубинками и поджаривать электрошоком.

– Прошу прощения, болтать – не моя специализация.

– Ну да, работа такая, – сказал зверь голосом волка из известного мультика.

– Вот именно, моя работа – беречь покой людей от подобных вам зверей. Мне почему-то не нравится, когда людей убивают, и моему начальству тоже…

– Людей? О Господи, он говорит о людях! Он еще ничего не понял! О каких людях ты говоришь, гриф-стервятник? О той массе ублюдков, что воют перед церквями на коленях, когда сверху торкнет? О той толпе, что очень скоро и вовсе превратится в стадо баранов? Ты что, прикидываешься или на самом деле до сих пор вас начальство за дураков держит? Нас от силы десять процентов от общей массы, тех, кто способен на что-то. Половина из этих десяти – мы, желающие жить свободно, вторая половина вы – жить нам не дающая. Скажи, майор, тебе нравится нажимать на курок, когда ты видишь в прицеле силуэт зверя? Ну скажи, нравится ведь, – и зверь ощерился, показав крупные клыки.

– А зубки-то вы регулярно подтачиваете, – улыбнулся Васинцов, – не очень приятная, должно быть, процедура. Ненавижу эту стоматологию. Я как-то коронки ставил, так когда мне зуб обтачивали, я чуть не сблевал от запаха паленой кости. Давайте на самом деле закончим болтать и вы скажете, что вам от меня надо?

– Интересный вы тип, господин Васинцов. Сидите привязанный к креслу и грубите. Ладно, скажу, нам нужна одна девочка из приюта, набитого этими чертовыми сиротами. Не прикидывайтесь удивленным, вы знаете, о ком я говорю. Хорошо представляя, с кем имею дело, гарантирую, что ей не будет причинено никакого вреда! Нам нужна только информация, которой она располагает, точнее, источник этой информации. Мы могли бы взять ее и сами, без особого труда…

– Так уж и без труда…

– А вот представьте себе. Мы взяли бы ее без шума и без крика, так же, как взяли вас – спецназовского командира…

Васинцов открыл было рот, но не нашелся, что ответить.

– Молчите? Правильно делаете. Все это тайное бегство из Подмосковья, вся эта ваша охрана – детские игры, вы даже не представляете, в какие игры ввязались.

– О Господи! – настала очередь взмолиться Васинцову. – Кто бы знал, сколько раз я уже слышал эту фразу. И кто ее говорит, жулик средней руки, промышлявший взломами складов на бывшей овощной базе и оставляющий за собой кучи фантиков от сосучек.

Зверь рыкнул и щелкнул челюстью.

– Ну вот, уже теряете самообладание, – продолжил Васинцов, – знаете, что я вам скажу, бросьте эту затею, воевать с детьми – даже для зверей это уже слишком.

– Я не собираюсь воевать с детьми, мне надо только выяснить, что привиделось этой чертовой девке. Вам ясно, майор Васинцов? И если вы хотите выйти отсюда живым…

– Хочу, конечно! Вам что, надо узнать, что видела во сне Людмила Коротких? И всего-то? И стоило ради этого стреляться в меня дорогим снотворным и тащить сюда? Господин Петр батькович, а что, нынешние звери, или, как вы сами называете – «продвинутые», не знакомы с компьютерной техникой?

Зверь нахмурился:

– В каком смысле?

– А в таком, что я вижу у вас на тумбочке довольно крутой ноутбук.

– И что же?

– А то, что если вы освободите мне руки и допустите меня до Интернета, то я с удовольствием могу вам все это продемонстрировать, именно то, что вас так сильно интересует.

Зверь коротко рыкнул, почти мгновенно в дверях номера показался высокий мускулистый парень. Зверь снова рыкнул и кивнул в сторону тумбочки. Парень кивнул, включил компьютер и довольно бойко защелкал пальцами по клавишам. Через пару минут они были в Сети, Васинцов четко, по буквам назвал электронный адрес, а еще через несколько минут на экране высветилась картинка…

Худенькая светленькая девочка в коротком светлом платьице сидела на диване и испуганно смотрела в камеру. Голос за кадром прокашлялся:

– Это российская школьница Людмила Коротких. Ей пять лет, она сирота, воспитывается в приюте Сергиевой Пустыни под Москвой. Двадцать второго июля сего года девочка видела вещий сон. Людочка, расскажи, что ты видела во сне?

Девочка продолжала смотреть прямо в экран:.

– Люда, не бойся, расскажи нам про свой сон.

Девочка опустила глазки, нерешительно затеребила краешек платьица:

– Мне приснился ангел, он был большой, белый и красивый, он светился весь. Он сказал мне, что миру и всем людям Земли угрожает большая опасность, что плохие люди задумали уничтожить мир и для этого собирают много денег. Они хотят купить очень мощное оружие и уже нашли продавцов. Деньги им дают разные плохие люди через счета корпорации «Гнашевич кор-по-рейшн», а уничтожить мир решили террористы из секты «Судного дня». Они получают деньги через Первый коммерческий банк, главный счет в у них в женевском банке «Олива – Е551АВ2452207».

– Тебе ангел назвал этот счет? – спросили за кадром.

Девочка оставила в покое край платьица и снова глянула в камеру.

– Да, он попросил меня запомнить этот счет и сказать миру, пока не поздно. У них есть еще счета, но этот главный.

– А что тебе еще сказал ангел?

– Ангел сказал, что будут большие испытания, но люди не должны отчаиваться. Он мне назвал еще несколько… организаций, которые занимаются плохим, и их… рек-ви-зи-ты. У них трудные названия, я вот на бумажке написала.

Девочка вытащила из кармана обычный тетрадный листок в клеточку, камера наехала и показала несколько длинных названий на английском, написанных детским почерком, и несколько столбиков цифр.

Петр схватил ручку и лихорадочно начал переписывать их в блокнот.

– Зря вы так торопитесь. Вы можете поставить на повтор и остановить кадр. Этот файл, он уже у вас в компьютере, – просветил Васинцов снисходительно.

– И это может прочитать каждый?

– Да, у кого есть компьютер с подключением к Интернету. Мы ссылки на все новостные сайты отправили, по всему миру, даже с английским переводом.

– Идиоты, это же стоит миллионы! – отшвырнул от себя ручку зверь.

Васинцов ухмыльнулся:

– А вы, господин Петр, хотели эту информацию продать? Так что, не будете меня жизни лишать? Отпустите с миром? Вы же все, что хотели, получили…

– Скажите, товарищ полковник, я похож на латентного педераста?

– Что?!

– Нет, вы скажите откровенно, как мужчина мужчине, я привлекательный? Я симпатичный? Тогда почему за сравнительно короткий срок два мужика откровенно говорят, что я им нравлюсь? Сначала очкастый доктор, запросто принимающий личину «серого человечка», потом зверюга по имени Петя. Я ему, видите ли, понравился, поэтому он оставляет мне жизнь. Наверняка с далеко идущими планами, не удивлюсь, если завтра Петюнчик ко мне с букетом алых роз заявится. Так что не стесняйтесь, товарищ полковник, если я вам тоже нравлюсь, так и скажите, пойду в аптеку за гондонами и гелем анальным. У вас как у начальства – приоритет.

– Слушай, хватит истерики! – Одинцов резко остановил руку Васинцова и отодвинул бутылку на край стола. – И водку жрать хватит. Ты же мужик, офицер!

– Ну разумеется! Я боевой офицер! Меня во сне убеждают, что пора на работу, заставляя сломя голову мчаться незнамо куда, потом усыпляют, и зверюга с подпиленными клыками в костюме от Версаче меня допрашивает. А потом я просыпаюсь на берегу моря и вижу, как моя обожаемая Карина выходит из волн, как Афродита из пены, только в акваланге. Они что, случайно меня туда, на берег, отволокли? Они ясно показали, что могут все. Все, что угодно. Спрашиваю Карину, какого черта ты в темноте нырять поперлась? Она отвечает: неожиданно пришла в голову идея понырять с фонариком. Замечательная идея, правда? Им ничего не стоило пустить пулю в лоб и мне, и Карине там на берегу. И без особых хлопот по камню на шею, и на дно. Пока нас хватились, крабы от обжорства полопались бы. А вы говорите, боевой офицер. Да им плевать на все наши посты и систему наблюдения.

– Постой, ну чего ты горячишься, – сказал Одинцов, – что в конце концов случилось? Ты жив, здоров, Карина в порядке. Я вам на подстраховку группу «Кобра» привез – классные ребята, профессионалы…

– Стерх тоже был профессионалом, а туда же… Кстати, как он?

– Нормально, приехал весь такой загорелый, довольный, сейчас в лаборатории парится, морковку жрет за обе щеки.

– А как он… ну, вы понимаете?

– Все в норме, больше никаких отклонений, но ныряет, скажу тебе. В последний раз час сорок показал, вылез из бассейна, глаза как у рака…

– Что ученые говорят?

– Руками разводят, совершенно невозможный способ получения кислорода из воды, безжаберный. А в остальном все такой же, уколов боится.

– Ну хоть с ним-то все нормально… Что будем делать, товарищ полковник?

– Вспоминать.

– Что именно?

– Все! Успокоился? Вот и чудненько. Смотри, ты говоришь, что проснулся в половине седьмого, так?

– Точнее, двадцать минут седьмого.

– Не важно, Карина говорит, что нырять она пошла в семь и тебя на берегу увидела около восьми, точнее – в восемь ноль пять. Примерно полтора часа, верно? Давай подсчитаем, за это небольшое время далеко тебя увезти не могли, правильно? Ведь прошло еще время, пока ты очухался, пока с этим Петей болтал, по Интернету файл качали, верно? И что со стороны балкона шум моря слышался, ты тоже говорил, верно? Вот и получается, что место, где тебя держали, где-то рядом, скорее всего особняк с видом на море.

– Скорее не особняк, а профилакторий, или санаторий, или дом отдыха. Обстановка там казенная была, кровать, тумбочки…

– Ну что, эта комната?

– Похоже, очень похоже, – сказал Васинцов, осматриваясь. – Если не считать разгрома – очень похоже. Комната на самом деле носила следы недавнего побоища, колченогая кровать сдвинута к стене, картины и портьеры с окон валялись на полу. Около балконной двери недвижимо лежало тело, крупный мужчина в спортивном костюме.

– Зверь, – емко сказал Одинцов, – странный вид, почти неотличим от человека. Без хвоста. Но очень силен, троих наших ребят на «скорой» увезли. Пришлось стрелять на поражение.

– Ну да, этот парень, кажется, сидел за компьютером. А остальные?

– Ушли через балкон.

Васинцов нагнулся над перилами:

– Ого… Да тут метров двадцать до земли.

На самом деле балконы профилактория, построенного на отвесной скале, выходили прямо к морю. Вид отсюда открывался просто превосходный, но от мысли спуститься вниз, бр-р-р, аж дух захватывает.

– Спустились по веревке?

– А хрен их знает, – пожал плечами Одинцов. – Мы на всякий случай весь профилакторий обыскали и окрестные скалы – ни одной живой души. И это в разгар сезона!

В это время в кармане Одинцова забрякал мобильник.

– Да, я, – сказал он быстро. – Что?! Это точно, она не могла просто потеряться, пойти с подружками на море, еще куда?…

– В чем дело, – спросил Васинцов. По лицу Одинцова было видно, что случилось ЧП.

– Люда Кортоких пропала, ее нигде нет с самого утра…

– Странно, очень странно, – размышлял Одинцов, меряя комнату связи большими шагами, – если этому зубастому Петру нужна была информация, то он ее получил в достатке, зачем же ему еще и девочка?

– Может быть, они думают, что она знает еще что-либо? – предположил Васинцов.

– Может, и думают, – ответил Одинцов. В это время компьютер пискнул, сообщив, что идентификация фоторобота закончена. – Глянь-ка, похож на того Петра, что с тобой… беседовал.

Васинцов глянул в монитор:

– Похож, даже очень похож…

– Тогда я вообще ничего не понимаю.

– В смысле?

– Знаешь, откуда этот орел?

– Ни малейшего понятия.

– Коллеги наши…

– ???

– ФСБ! Некий майор Кочетов из Главного управления.

– Вот новость, – сказал Васинцов обрадованно, – значит, девочка у них? Постой-постой, что, в ФСБ служат звери?

– Я что Бог? – пожал плечами Одинцов. – Тут у него зубы нормальные.

Отец Иоанн сидел, глядя в одну точку, губы его беззвучно шевелились, видимо, он молился. Наконец он поднял голову:

– Это я виноват, это я погубил бедную девочку. Надо было запретить ей даже вспоминать об этом видении. Но я не мог, понимаете? Если видение было, оно ведь не так просто было, оно же для людей…

Васинцов не нашелся что ответить, да и не успел.

– Товарищ полковник, – сказал Кайметов, не снимая наушников. – С вами хочет пообщаться майор ФСБ Петр Кочетов, у него какая-то информация о пропавшей девочке.

Глава 12
В ГОРАХ

– Черемша? Ты! – радостно сказал Васинцов.

– Ну да, я.

– Какими судьбами?

– По контракту, дела настоящего захотелось.

– А что опять в лейтенантах? Тебе же за нас вроде старлея дали.

– Дык опять звездочку сковырнули. Набил морду зампотеху, тот солдатиков пригонял себе дачу строить и керосин фермерам продавал. Вот ведь сволочь, и не торкнуло его ни разу. Хотели под трибунал меня отдать, но обошлось, успел на Кавказ завербоваться, так что только одной звездочкой и отделался. А вы как, в полном составе?

– Почти, Стерха только нет.

– А что с ним?

– Ныряет слишком долго.

– Аа-а-а, – понимающе кивнул Черемша. – У нас тоже один такой объявился. Прикинь, с полукилометра высоты вывалился по пьяному делу с вертолета, и хоть бы хрен, ни царапины. Планировал, как белка-летяга, и так аккуратненько на скирд соломенный приземлился. Теперь в Москву откомандировали, говорят, уникум, изучать будут. А еще один, повар – половники взглядом гнет, крыс гипнотизирует. Они теперь ему морковку-редиску сами на огороде выкапывают и к порогу кухни приволакивают. Клево, да? А Сидоров так и не объявился?

– Нет пока, тот город «зоной отчуждения» объявлен.

– Да, дела, а у нас тут все сплошь «зона отчуждения».

– Шалят?

– Постреливают порой, и люди пропадают, но справляемся. Только зверя много развелось, так что вы вовремя. Я как услышал, что «грифы» прибывают, так начальника за жабры, мол, уже с ребятами работал. Тот проникся, так что теперь я к вам прикреплен. А так здесь классно, воздух свежий, барашки, молодое вино. Ну что, загружайтесь в моего «Грача», на базу полетим.

Васинцов огляделся, высокое чистое небо, аэродром на фоне гор, зенитки, на вышках видны силуэты стрелков. Кавказ!

– О мадам, – завизжал от восторга Черемша, увидев Карину, – как я счастлив видеть такую красоту в этих диких местах. Вы знаете, тут есть чудная долинка с такими дивными видами, с прозрачным озерцом…

– Рога пообломаю, – пригрозил Васинцов.

– Молчу, командир, – сразу сдался Черемша, хватаясь за сумки Карины, – молчу и завидую…

Омоновский подполковник встретил их на пороге вагончика, приветливо кивнул, представился Матюхиным и натянул на мощный торс тельняшку.

– Давайте сбрую скидывайте и на построение, – крикнул он куда-то в сторону. Васинцов обернулся и глянул на ребят в черных комбинезонах, сидевших на броне въехавшего в лагерь БТРа, омоновцы разглядывали «грифов» с не меньшим интересом, видно, видели впервые.

– В общем так, командир, – сказал Матюхин, прочитав пакет и расстилая на столе карту. – Не знаю, как вы там, «в стране» зверя ловили, какие у вас там правила были, хочу сразу предупредить, на помощь местных особо не рассчитывайте. Нас и так здесь особо не любили, а как торкать начало, столько зверья лютого развелось, что хоть сам вой. Третья командировка уже за год, а с каждым разом все хуже и хуже. Все местные запуганы донельзя, в любви тебе клянутся, защитником называют, а спиной повернешься, в спину тебе и ударят. Главное: никому на слово не верь, увидишь человека, достань пистель из кобуры, не помешает, зверя увидишь, сразу стреляй, пока стаю не вызвал. Че это у тебя на поясе за пистель такой интересный? Сетка? Кинь в рюкзак и забудь, тут сетка не поможет. Так, что еще… в «зеленку» особо не суйтесь, тут все в минах и капканах, шашлык готовый у местных не покупайте, запросто отравить могут, барана купите, проверьте на собаке или продавца заставьте сначала попробовать. Водку жрете? Местную не берите, пойло, лучше выпишите на базе спирт, там к этому делу с пониманием. Да, впрочем, у вас Черемша пилотом, тот черта лысого найдет.

Теперь о вашем задании. Если разведка не врет, а врать ей смысла нет, то интересующая вас группа может находиться, – омоновец ткнул карандашом в карту, – вот здесь или вот здесь. Банда Урчилоева, да теперь уже скорее стая, и людьми зверства творили, а уж зверьми… лютые волчары да чикатилы. Торговля людьми – их тайповый промысел, еще при «совке» рабов имели, знамена передовиков их деды получали за прогрессивные методы экономного хозяйствования. Ну правильно, официально у них один пастух числится, а на деле десяток славян вкалывают, в Махачкале на вокзале или в Сочах в порту выловленные. Урчилоев – зверь лютый, наш осведомитель рассказывал, что он пленным глотки лично перегрызал, и теперь большей частью в зверином обличье пребывает. Обернуться в человека может, но не надолго, уж больно звериная сущность прет. Брата своего Аскера лично загрыз, того еще зимой торкнуло, решил в мирные чабаны податься, так Урчилоев наказал при всем семействе. Очень жадный, давно бы мог за бугор слинять и жить припеваючи на деньги, за рабов вырученные, а он опять здесь. Мы стаю эту изрядно пощипали по зиме, но как «зеленка» пошла, они опять обнаглели, да и сам Урчилоев, говорят, появился.

– Послушай, командир, а этот Урчилоев не мог прийти из-за бугра специально из-за девочки?

– Девочки? Слушай, майор, а девочка эта, она что, дочка чья-то из «кремлевских»? Или олигарха какого?

– А хрен ее знает, – соврал Васинцов, – может, и дочка. Известно только, что какая-то анонимная структура обещала за нее живую и здоровую миллион «зеленых» денег. Как думаешь, этот Урчилоев, тот взялся бы за такое дело?

– Без базаров. Этот урод по ошибке учителя местного украл и то пятьсот баксов с его родни взял, а просил сначала 50 тысяч. За миллион он и на Чукотку ползком поползет. Я ж говорю, жадная тварь…

Честно говоря, желанием Васинцова было врезать со всей дури в это нордическое лицо, прямо в нос, чтобы юшка брызнула, чтобы клюв в лепешку, но вместо этого он пожал протянутую руку майору. Кочетов был, как и прошлый раз, в темных очках, только сейчас вместо стильного европейского костюма на нем был спецназовский камуфляж. Он по-хозяйски прошелся по штабу, снял портупею, бросил ее в кресло, расстегнул ворот куртки:

– Жарко, да? Нормальные люди в море плескаются, а мы, как идиоты, в сапогах паримся…

– Я, кажется, услышал слова «нормальные люди»? А как же «продвинутые»?

– Да ладно тебе, майор. Люди, не люди, какая разница, одно дело делаем.

– Дело? Ну и методы у вас, в этом случае, господин майор.

– Обиделся, что ли. Подумаешь, снотворным в него стрельнули. Вы мне, между прочим, классного парня завалили, до сих пор в госпитале валяется.

– Выжил все-таки? Молодца. Наши стреляли на поражение. Зачем в драку полез?

– Задание у нас такое.

– Ну тогда не взыщи: сопротивление правоохранительным органам, кстати, серьезное преступление. А что, апостол Петр, нельзя было по-нормальному? Или методы у нашего ФСБ с годами не меняются?

– Но ты-то цел, и баба твоя цела, а мы чуть шеи себе не переломали, когда от ваших костоломов уходили.

– Кстати, как вам удалось уйти, там ведь только скалы отвесные, а всю округу мы обыскали.

– Морем уходили, под водой, об остальном не спрашивай.

– Лады. Ну давай, майор, колись, что вам про девочку известно и на кой хрен она вам понадобилась?

– Вообще-то это государственная тайна, но тебе скажу. Девочка нам не нужна, нам нужен Гнашевич.

– ???

– Поступила информация, что группа, тесно связанная с лигой «Судного дня», очень интересуется Людой Коротких из приюта Сергиевой Пустыни. Более того, эта группа объявила премию за эту девочку.

– Тот самый миллион?

– А ваша разведка тоже неплохо работает.

– И вы хотели?…

– Мы хотели взять девочку под контроль и через нее выйти на Гнашевича и его группу. Вот и все.

– А зачем надо было меня… усыплять и волочь в свой, как его, профилакторий?

– Познакомиться хотел, – буркнул Кочетов, – чтобы ты со своими головорезами нам крупную добычу не спугнул. Слушай, майор, хватит меня допрашивать, а? Давай лучше думать, что делать дальше.

– Ну цели-то наши, как я думаю, нынче совпадают. Вам нужна девочка, чтобы поймать Гнашевича, нам она нужна, чтобы вернуть ее в приют живой и здоровой к любимым подружкам и педагогам. Только извини, майор, но использовать ребенка в качестве наживки я тебе не дам.

– Да пошел ты! Испугал, я не таких видел. Что ж ты думаешь, раз глаза пожелтели, то и совести совсем нет?

– А что, не так?

– Не так, но скрывать не буду, меня больше интересует не девочка, не те, кто ее выкрал, а как раз те, что за ней приедут. Клянусь, я жизнь отдам, чтобы ее выручить, но сначала я хочу узнать, что за покупатель за ней приедет. Или прилетит. Второе, исходя из места нахождения стаи, – вероятнее.

– Так вы точно знаете, где Люда Коротких и ее похитители находятся?

– Конечно, вот здесь, – и он ткнул пальцем в точку на карте, – горный аул, называется Черная скала, если с местного переводить. Место глухое, граница близко, там что ни аул, так Черная скала.

– Слушай, Черемша, а ты, может, тоже того? – сквозь рев двигателя проорал Васинцов.

– Что того?

– Ну, тоже уникум. Как ты в тумане-то видишь?

Черемша широко улыбнулся и ничего не ответил. И в самом деле, в густом тумане он вел машину уверенно, даже лихо. Вертолет закладывал виражи, мастерски минуя скалы, едва не цепляя брюхом вершины «зеленки», и даже более легкий «Беркут», в котором разместились эфэсбэшные «орлы» во главе с Кочетовым, едва успевал за десантным «Грачом».

– Ну и компания у нас подобралась птичья, – усмехнулся Васинцов, – «грифы», «орлы» на «Граче» да на «Беркуте», а в последнем еще и Кочетов…

– Лейтенант Миль, вы остаетесь здесь, это не обсуждается, – сказал Васинцов строго. – Будете прикрывать группу сверху, особое внимание на дорогу из ущелья, возможно, противник вызовет подмогу. С вами рядовой Аверьянов.

Карина хотела было что-то сказать, но, встретившись взглядом с командиром, молча отдала честь и, кликнув Пашку, пошла «пристреливаться» к местности.

– Наши договоренности остаются в силе? – спросил Кочетов, подходя к Васинцову. На Кочетове и его группе были странной расцветки комбинезоны с капюшонами и непривычно тонкие «броники». Цвет комбинезонов постоянно менялся, один из «орлов» прилег на большой серый камень, чтобы осторожно выглянуть вниз, и через секунду его одежда приобрела такой же цвет. Глянешь – только ботинки высокие со шнуровкой на камне лежат, причем один ботинок по другому порой легонько поглаживает.

– Впечатляет, – покачал головой Васинцов.

– Спецкостюм «Спрут», могу пару таких же подогнать.

– Если живы останемся.

– Значит, как договорились, никаких действий, пока не появятся покупатели.

– Договорились же, чего заладил, как попка. Начинаем только по твоему сигналу, а пока изучаем диспозицию.

– Хорошо, тогда по местам…

Две группы разошлись в разные стороны, перед тем как исчезнуть в тумане, Васинцов обернулся. Карина сидела у скалы, бережно держа винтовку на коленях, она почувствовала взгляд, повернула голову и послала ему воздушный поцелуй.

– Слышь, командир, как думаешь, где они девочку держат? – шепотом спросил Юдин.

– В доме, наверное, не в зиндане же.

– Может, я на разведку?

– Не лезь поперек батьки в пекло, сейчас Дзюба все тебе скажет, а пока сиди и не дергайся. И прицел прикрой, вдруг зайчика пустит, вон, солнце уже всходит…

Дзюба мудрил над данными сканера и радиоперехватами Кайметова, он что-то чертил на схеме, то и дело выглядывая с биноклем из-за скалы. Наконец он дал знак, и группа за исключением Крушилина, оставшегося в наблюдении, собралась вокруг капитана.

– Смотрите, – сказал Дзюба, выкладывая на плоский камень подробную схему аула. – Вот здесь у них посты, вот здесь пулеметное гнездо и здесь тоже. Но часовые спят, а отсюда человек вообще ушел. Вот в этот дом. Может, просто в комфорте решил поспать, может, к женщине. С дисциплинкой у них хреново. Видно, хозяин еще не приехал. Судя по поведению и переговорам, чувствуют они себя в полной безопасности, и это нам на руку. Девочка скорее всего вот здесь, в доме, пока точно известно, что она в порядке, для нее отдельно готовят, какой-то Мурат просил какого-то Мухтара прислать для нее конфет…

– Оно и понятно, – пояснил Юдин, – «лимон» баксов в платьице с бантиком.

– Глохни, – сказал Дзюба, и Юдин прикрыл рот ладонью. – Что еще хорошо? Туман по утрам хорошо, если дождь пойдет – хорошо, все остальное плохо. Почему? Объясняю: это не аул, это укрепленный район какой-то. Укрепились хорошо, неделю осаду держать можно, и когда только построить успели? Это – не просто пулеметные гнезда, это ДОТы, здесь, перед дорогой, укрепленный бункер. И откуда только?

– Камня здесь навалом, а цемента у них тоже хватает, Кочетов говорил, что у Урчилоева в долине свой завод цементный. Легальный, между прочим, налоги государству платит, у работников – медстраховка.