Текст книги "Домовые, русалки и другие загадочные существа"

Австралийский яра-ма-йха-ху

Австралия – родина многих удивительных существ. Но самое поразительное среди них – вампир и людоед яра-ма-йха-ху. Даже внешне он заметно выделяется среди других фантастических кровососов. Представим себе маленького красного человечка чуть больше метра ростом, с очень большой головой и огромным беззубым ртом, размер которого позволяет глотать живых созданий в несколько раз больше себя. Другие отличительные признаки яра-ма-йха-ху – уникальные ладони и ступни. На кончиках пальцев рук имеются присоски, как на щупальцах осьминога. Такие же и пальцы на ногах.

Яра-ма-йха-ху не любит яркого солнечного света, поэтому старается селиться в пещерах или в углублениях скал, расположенных вблизи источника воды. Еще одно постоянное его убежище – густая крона смоковницы. С помощью своих присосок яра-ма-йха-ху может держаться за ветки и свисать с дерева вниз. За пищей он не охотится, а ждет, когда ничего не подозревающий путник присядет отдохнуть под дерево, ведь в жару люди ищут тень, а при плохой погоде густая листва помогает укрыться от дождя и ветра.

Присмотрев жертву, яра-ма-йха-ху прыгает на человека, прижимает его к земле, присасывается к телу своими руками-ногами-присосками и кусает. Кровь сочится до тех пор, пока человек окончательно не ослабеет, станет беспомощным и потеряет сознание. Затем существо поднимается на четвереньки и начинает ползать вокруг жертвы, как хищная ящерица. Понятно, что этих жутких созданий боялись все. Узнав о близости кровососа, люди тут же искали безопасное убежище в пещерах или в расщелинах скал на склонах гор.

Яра-ма-йха-ху никогда не высасывал кровь до конца, а оставлял немного, чтобы жертва оставалась живой, пока он бродил вокруг и нагуливал аппетит. Потом кровожадный монстр возвращался, ложился на землю рядом с жертвой и, подобно варану, широко открыв рот, заглатывал добычу – сначала голову, а затем и все тело целиком. Потом он поднимался на свои маленькие ножки и долго танцевал вокруг, пока добыча не скрывалась полностью в его животе. После этого он отправлялся к реке или к другому водоему, долго пил, а затем шел в ближайшую долину и укладывался спать.

Если яра-ма-йха-ху проглатывал человека, это не означало, что тот умер. Попив воды и поспав, существо изрыгало свою жертву обратно. Несчастный оживал, но становился чуть меньше ростом. Некоторых людей ненасытное чудовище пожирало и изрыгало неоднократно, и они с каждым разом становились все меньше и все краснее. В результате на свет появлялось иссохшее краснокожее кровососущее существо – еще один яра-ма-йха-ху.

Иногда обескровленный человек, пытаясь обмануть чудище, притворялся мертвым. Постояв возле жертвы, яра-ма-йха-ху, не любивший есть мертвечину, отходил на некоторое расстояние, скажем, на пять шагов, но неожиданно возвращался и тыкал ее палкой, чтобы определить, жива она или нет. Если человек не выказывал никаких признаков жизни, яра-ма-йха-ху снова отходил, теперь уже подальше, затем неожиданно поворачивался, возвращался к своей добыче и щекотал ее под мышками. Если человек вновь не проявлял никаких признаков жизни, яра-ма-йха-ху вновь повторял все сначала. Не заметив никакой реакции, он отходил еще дальше, например на пятьдесят шагов, а после возвращался снова и вновь щекотал человека. После этого уходил, прятался за кустом и наблюдал, не оживет ли добыча.

Если же человек убегал, яра-ма-йха-ху резко вскакивал и бросался вдогонку, оглашая лес криком: «Куда ты бежишь, моя жертва, моя жертва?» Однако на стороне жертвы есть преимущество: нечисть эта не может быстро бегать и ходит вразвалку, подобно какаду. Если яра-ма-йха-ху не удалось вновь поймать убежавшего человека, он отправлялся к водным источникам в скалах и выпивал из них всю воду, чтобы хоть как-то досадить местным жителям. Тогда люди вынуждены были отправляться на поиски диких яблонь и обдирать с них кору. Иногда им удавалось найти воду в углублениях между корой и стволом дерева. Это давало яра-ма-йха-ху еще одну возможность поймать человека, так как ему проще наброситься на добычу с дерева, из его густой кроны, чем догонять по земле.

Если же все поиски жертвы заканчивались для яра-ма-йха-ху неудачей, дух фигового дерева или смоковницы убивал его, войдя в голову через ухо, издавая там бормочущий звук, за которым следовала полная тишина. После этого дух покидал красное тело монстра, и оно превращалось в холодный гриб, растущий на деревьях и тускло светящийся по ночам.

Китайский вампир чиан-ши

Когда в XIX столетии западные ученые стали внимательно изучать китайский фольклор, они неожиданно натолкнулись на истории о китайском кровососе чиан-ши или киан-ши. Вера в таких существ базируется на китайской трактовке существования двух душ. Ее суть заключается в том, что каждый человек обладает высшей, или рациональной, душой, а также подчиненной, или иррациональной. Первая имеет форму тела и при разделении появляется как точный двойник. Высшая душа может покидать спящее тело и блуждать по окрестностям. На короткое время она может входить в другое тело и говорить через него. Если с блуждающей душой что-то происходит, это имеет отрицательные последствия для тела. Иногда высшая душа появляется в форме животного.

Подчиненная душа, называющаяся пьяи или пьо, обитает в теле плода в период беременности и часто задерживается в теле умершего человека, вследствие чего не наступает процесс разложения. Когда пьяи покидает тело, оно разлагается. Если пьяи сильна, то она сохраняется и населяет тело довольно-таки долго. Тело, оживленное пьяи, и называется чиан-ши.

Чиан-ши выглядит вполне обычно и не воспринимается как вампир до тех пор, пока не совершает какого-либо поступка, который может его выдать. Однако порой он принимает зловещий вид и светится зеленым фосфоресцирующим огнем. В этом состоянии у него появляются пилообразные зубы и длинные когти. В ином изложении чиан-ши – это люди, отправившиеся в мир иной после неестественной смерти (из-за самоубийства, повешения, утопления, внезапной смерти) или после неправильного исполнения обряда погребения. Считается, что умерший сердится и беспокоится, если его похороны откладываются на долгое время. Животных, и в особенности кошек, следует держать подальше от непогребенного тела, чтобы они не могли перепрыгнуть через него, ибо тогда оно тоже может стать вампиром.

Чиан-ши бродят по свету и пьют кровь живых. Со временем они становятся могущественнее, обрастают длинными и мягкими волосами, обретают способность быть оборотнями.

А вот красивые девушки после преждевременной или насильственной смерти становятся, согласно китайским преданиям, лисицами-вампирами. Кроме того, таким вампиром может стать девушка, еще при жизни имевшая связь с дьяволом. Эта красивая лисица старается войти в доверие к людям.

При переходе в «неживое» состояние красота девушки, как это водится у вампиров, многократно усиливается, чем лисица и пользуется для соблазнения молодых людей. Затем она проникает в их дом и пьет кровь. Она также умеет превращаться в пушистую черную лисичку, чтобы ластиться к детям или старикам в надежде, что ее возьмут в дом. Она делает это опять-таки для того, чтобы в жилище беспрепятственно пить кровь своих жертв.

Для защиты от этой нечисти китайцы выставляют в своих домах каменные фигурки лисы, поднявшейся на задние лапы и закутанной в черную накидку. Считается, что лиса, увидев такую фигурку, подумает, что в доме у нее уже есть соперница, и уйдет оттуда.

Один из вариантов поверья о чиан-ши говорит об их способности превращаться в белых волков. Сила такого вампира заключается в его мягких волосах белого цвета. И чем длиннее и гуще волосы, тем чиан-ши сильнее.

Есть и третий вариант легенды, согласно которому чиан-ши – это «окоченевший труп». Ходят эти существа вытянув вперед руки, потому что мышцы их давно остыли и затвердели. По этой же причине двигаются они очень медленно и тяжело, поэтому предпочитают перемещаться широкими прыжками. Говорят, что зомби с черными ногтями в Китае проходят до сотен миль, потому что больше всего на свете желают вернуться в свой родной город.

Чиан-ши не питаются плотью, а только пьют кровь человека, но думать они не могут, ведь мозг их мертв, как и тело. Видеть и говорить они тоже не способны, зато имеют прекрасное обоняние, так что могут выследить человека по его запаху, ощутить тепло от дыхания живого и найти его по этому признаку. Поэтому советуют при встрече с этим существом постараться не дышать, и если получится, то, возможно, есть шанс избавиться от его смертоносного внимания. Отразить нападение можно и оригинальным магическим способом: написать на бумажке кровью курицы слово, а затем, если удастся, приклеить бумажку на лоб монстра.

В представлениях древних китайцев чиан-ши не обладал некоторыми свойствами, которые были присущи славянскому вампиру. Например, он не мог дематериализовываться и подниматься из могилы, а следовательно, его трансформация должна была состояться до похорон. Это заставляло проводить погребение очень быстро.

Китайские чиан-ши были исключительно ночными существами, сильными и злобными. Есть подробные сообщения об их нападениях на живых людей, оторванных головах и конечностях. Именно этой убийственной жестокости уделялось в свидетельствах больше всего внимания. Обычно чиан-ши шокировал жертв своим появлением, так как не обладал способностью заманивать их. Кроме потребности убивать он мог испытывать сильное сексуальное стремление, которое тянуло к насилию над женщинами.

Китайцы знали несколько средств, защищающих от вампира. Среди них, как и у других народов, был чеснок – универсальное лекарственное растение, а также соль, которая, как считалось, оказывала разъедающее действие на кожу монстра. Помимо этого, с помощью обычной метлы храбрый человек мог буквально вымести вампира куда подальше. Противоядием от укусов кровососов считался, в частности, клейкий рис. Железные предметы, рис и красный горох создавали преграды для чиан-ши и могли часто помещаться вокруг пустого гроба, чтобы он не избрал его местом отдыха. Если же нечисть, набравшая силу, достигала стадии трансформации в покрытое волосами летающее существо, то только гром или пуля могли покончить с ней. Но самым радикальным средством являлось сожжение – очищающий огонь всегда был самой верной защитой для человека.

Чиан-ши стал персонажем многочисленных историй и народных сказок. В XVII веке он стал героем одной из самых известных историй китайского писателя Пью Сян-Линя, автора 16-томной книги «Лиао Чои». Рассказ «Воскресшее тело» повествовал о четырех купцах, которые остановились в гостинице и волею обстоятельств расположились на ночь в амбаре, где, как оказалось, лежало тело умершей невестки хозяина гостиницы в ожидании погребения. Один из четырех постояльцев никак не мог заснуть, поэтому бодрствовал с книгой в руках.

Но вот мертвое тело, у которого вдруг появились клыки, приблизилось к трем спящим мужчинам и укусило каждого из них. Четвертый, который за этим наблюдал, оцепенел от страха. Наконец он опомнился и, схватив одежду, бросился бежать, преследуемый вампиром. Когда призрак невестки нагнал его, он прятался под ивой. Вампир набросился на него с необыкновенной яростью и быстротой, но в последнюю секунду человек увернулся, монстр со всей силы врезался в дерево, и длинные когти увязли глубоко в стволе. Сам потерпевший упал в обморок от страха и усталости.

На следующий день прислуга гостиницы обнаружила в амбаре троих мертвых купцов и тело умершей, которое было покрыто кровью. Женщина была такой же свежей, как и в день своей смерти, поскольку пьяи, подчиненная душа, еще не покинула тело. Хозяин признался, что она умерла 6 месяцев назад, но он не хоронил ее, так как ждал благоприятного дня для похорон согласно астрологическим знакам.

В целом, сформировав собственный миф о чиан-ши, китайский фольклор создал узнаваемый на Востоке образ, подобно тому как фильмы о Дракуле способствовали популярности вампира на Западе.

Ужас филиппинской ночи

Филиппины – островное государство, населенное множеством народов. Несмотря на многовековое влияние исламского и христианского миссионерства, филиппинцы помимо веры в драконов и великанов верят и в собственные демонические существа. Особенно популярны мифы о чудовище, которое называют асванга.

Надо сказать, что филиппинский демон-асванга – это и вампир, и оборотень, и ведьма в одном обличье. Обычно асванга, или тик-тик, представляется молодой женщиной, но она знает секрет приготовления волшебной мази, превращающей ее в большую черную птицу. Оборотень-птица с характерным криком «кикак» влетает в жилище жертвы, затем длинным и сильным полым языком прокалывает вену на шее несчастного и выпивает у него всю кровь. Говорят, звук «тик-тик» слышен как раз тогда, когда длинный язык асванги всасывает кровь обреченного.

Жертвами обычно становятся больные люди, беременные женщины и дети. Напившись крови, асванга уже сама напоминает беременную женщину. Вернувшись домой, она кормит чужой кровью своих детей. Также за этими существами водится еще один грех – ради печени и сердца они похищают маленьких детей и даже еще не родившихся младенцев. Острым концом языка оборотень касается пупка будущей матери и высасывает кровь плода.

Кроме того, асванга не брезгует трупоедством. Она может украсть мертвое тело, заменив его стволом бананового дерева, обтесанным в форме покойного. Зловредная тик-тик может превратить человека в животное, а зверя – в человека. В другой раз она соблазняет мужчин своей красотой и манит их в сокровенное место, где связывает лианами и съедает живьем.

Есть еще одна разновидность асванг – мананангал, которая выглядит уродливой старухой, умеющей летать благодаря особым железам, выделяющим некое маслянистое вещество. Один англичанин так описывал свою нечаянную встречу с мананангал в тихую лунную ночь: «Вдруг я заметил темное пятнышко, которое постепенно становилось все больше и больше. То, что я увидел дальше, никогда не забуду! Это была старая женщина с огромными крыльями, как у летучей мыши, и она летела! У нее были пылающие красные глаза, длинные кривые руки и заостренные ногти. Ее кожа была темной, как сама ночь. Это была самая ужасная вещь, которую я когда-либо встречал!» К счастью, англичанин успел собрать остатки мужества, плотно закрыл окна и затаился. Чудовище полетало около дома и скрылось. Но перепуганный очевидец до самого рассвета не смог сомкнуть глаз.

Особо демоническими и активными считаются асванги, в животе которых живет черная курица. Если эту ведьму все-таки поймать и заставить изрыгнуть курицу в костер, то ее сверхъестественные способности пропадут и она станет обычной женщиной. И молодых, и старых асванг объединяет одно: их демоническая активность проявляется только ночью. Если солнце коснется волшебной мази своими лучами, она мгновенно испарится. А если ведьма не успела долететь до места назначения, то она может просто свалиться наземь. Также асванге опасно попадать под дождь, потому что его потоки могут смыть колдовскую смазку.

Чтобы предохранить себя от ужасных асванг, филиппинцы придумали множество средств защиты, среди которых традиционные – соль, серебро, чеснок, зола, рис-сырец. Особо опасной для нечисти, по поверьям, является мужская сперма: она может вызвать у существа воспаление. Говорят также, что эти существа боятся запаха жженой резины.

Невероятная история жива в легендах народа, который называется иснег. Молодая красавица вышла замуж в 16 лет, но через год ее муж умер. После этого она еще три раза выходила замуж, и все ее супруги увядали в течение года. Четвертый муж, заподозривший неладное, в одну из ночей притворился спящим, держа в руке нож наготове. Вскоре после полуночи он почувствовал, что на нем лежит существо, которое вцепилось в его шею и пытается сосать кровь. Он вонзил нож в вампира – и услышал крик ужаса и хлопанье крыльев. На следующий день его жена была найдена недалеко от дома с ножевой раной в груди.

Большинство филиппинцев настолько верят в существование тик-тик, что их суеверие решили однажды использовать американцы. В 1950-х годах, во время президентства филиппинского лидера Магсайсая вспыхнуло восстание. Правительство США поддерживало Магсайсая, и американские советники убедили его создать подразделение психологической войны. Одним из действий этого подразделения, по воспоминаниям генерала Е. Г. Лансдейла, была попытка убедить силы мятежников-хака покинуть позиции под угрозой нападения асванга.

Операция началась с распространения слуха о появлении вампира. Спустя несколько дней подразделение захватило одного из мятежников. Военные убили его, спустив всю кровь и, сделав две точечные ранки на шее, оставили на дороге около холма, где он и был обнаружен товарищами по оружию. На следующий день все отряды хака отступили. Когда они ушли, местные крестьяне тоже испугались, что станут жертвами кровососа, и стали носить ожерелье из чеснока. Некоторые семьи бежали из опасного района, а их заброшенные земли правительство прибрало к рукам. Несмотря на панику среди мирных жителей, военные признали эффективность этого психологического метода, в результате лишившего мятежников поддержки местного населения.

Филиппинцы и сегодня по-прежнему верят в своих демонов-кровососов, хотя европейские вампиры пользуются у них гораздо большей популярностью – особенно те, которые «производятся» западной киноиндустрией.

Существа тьмы

Мантикора – лев с человеческим лицом

Из всех жестоких существ мантикора, возможно, самое кровожадное и опасное. У нее туловище льва, человеческое лицо, голубые глаза и голос, подобный звучанию свирели. Но среди главных и особенно зловещих особенностей – три ряда зубов во рту, ядовитое жало на конце хвоста, как у скорпиона, и такие же ядовитые хвостовые шипы, которые существо может метать в любом направлении. Наконец, слово «мантикора» в переводе с фарси́ (персидского языка) означает «людоед». Это чудовищное создание чаще всего встречали в лесах Южной Азии, а также Индонезии и Малайзии, где оно считалось наиболее опасным хищником.

В некоторых текстах сохранилось такое описание: «У нее была огромная, напоминавшая человеческую, голова, мощное львиное тело, широкие сильные крылья, покрытые тяжелыми, звенящими, как металл, перьями, и тонкий, быстрый, загнутый, как у скорпиона, хвост с ядовитым жалом на конце. Мантикоры были почти неуязвимы. По всему южному побережью рассказывали, что их шкуру не пробивали самые тяжелые и твердые копья, не могли сразить даже заговоренные восточными магами гибкие клинки из прочнейшей стали, прокаленные на вулканическом огне. Убивали их только легкие, но смертоносные мечи из сильмарилла – металла, которым в мифические времена с людьми торговали гномы. Теперь во всем известном мире остался лишь один такой меч, но кто им владел, было неизвестно».

Первое упоминание о мантикоре мы встречаем в книгах грека Ктесия, личного лекаря персидского царя Артаксеркса II (IV век до н. э.). Благодаря этому врачу грекам стали известны многие персидские мифы. Дальнейшие греческие и римские описания повторяют основные признаки мантикоры, данные Ктесием: покрытое рыжей шерстью львиное туловище, три ряда зубов и хвост с ядовитым жалом и отравленными шипами.

Примечательно, что Аристотель в своем труде «История животных» тоже ссылается на греческого эскулапа: «Он [Ктесий] уверяет, что индийский зверь мартихора имеет тройной ряд зубов на нижней и верхней челюстях, и он величиной со льва и настолько же волосат, его ноги походят на ноги льва; его лицо и уши имеют сходство с человеческими; его глаза голубые, а сам он ярко-красного цвета. Хвост его такой же, как и у земляного скорпиона, в хвосте у него жало, и он имеет способность выстреливать, как стрелами, иглами, прикрепленными у него к хвосту. Голос его – нечто среднее между звуком свирели и трубы; он может бегать так же быстро, как олень, и еще он дикий и людоед».

Наиболее полное древнее описание мантикоры сделано во II веке римлянином Элианом, который приводит несколько весьма любопытных подробностей: «Всякого, кто приближается к ней, она поражает своим жалом… Ядовитые шипы на ее хвосте по толщине сравнимы со стеблем камыша, а в длину имеют около 30 см… Она способна победить любое из животных, за исключением льва». Хотя очевидно, что Элиан, как Аристотель и Плиний, черпал свои знания о мантикоре у Ктесия, он добавляет, что подробные сведения об этом чудовище содержатся в труде историка Книда.

Во II веке Филострат из Лемноса упоминает о мантикоре как об одном из чудес, о котором философ-неопифагореец Аполлоний Тианский расспрашивал царя мудрецов Иарха на холме мудрости.

Хотя о мантикоре редко говорится в древних научных книгах, ее описаниями изобилуют средневековые бестиарии. Оттуда мантикора перекочевала в естественнонаучные труды и фольклорные произведения. В XIII веке о ней писал Варфоломей Английский, в XIV – Уильям Кэкстон в книге «Зеркало мира». У Кэкстона три ряда зубов мантикоры превратились в «частокол огромных зубов в горле», а ее голос, подобный мелодии свирели, становится «сладким змеиным шипением, которым она притягивает к себе людей, чтобы затем пожрать их». Это, вероятно, единственный случай, когда мантикору перепутали с мифической сиреной.

В эпоху Возрождения волшебное существо с отравленным хвостом попадает на страницы «Истории животных» Конрада Геснера и «Истории четвероногих зверей» Эдварда Топселла. Но начиная с XVIII века оно уже не упоминается ни в одном серьезном научном труде, за исключением тех, что посвящены исследованиям мифов.

Как уже говорилось, на протяжении веков в описание мантикоры были привнесены лишь малозначительные детали. К примеру, Плиний пишет, что ее глаза не голубые, а зеленые, Варфоломей Английский утверждает, что «у нее покрытое шерстью тело медведя», а на некоторых средневековых гербах она изображена с кривым или спиралевидным рогом на голове, а иногда с хвостом и крыльями дракона. Однако такие изменения, сделанные разными авторами, мало сказались на общем представлении о мантикоре – со времен Ктесия существует только одна разновидность этого создания.

В то же время в литературе у мантикоры появляются и новые приметы. Так, например, Гонорий Августодонский, автор популярнейшего произведения XII века «Образ мира», наделяет ее способностью летать, то есть снабжает ее крыльями: «Есть там… в Индии также мантикора, зверь, лицом человек, с тройным рядом зубов, телом лев, хвостом скорпион, глаза голубые, шерсть цветом кроваво-красная, голос – змеиное шипение; избегая опасности, взлетает; бег ее быстрее полета птицы; употребляет человеческое мясо».

Хотя происхождение существа неоднократно пытались связать с различными загадочными животными, правильнее всего, очевидно, будет сказать, что она «происходит» от индийского тигра. Это предположение высказал еще во II столетии комментатор Ктесия греческий писатель Павсаний. Он считал, что челюсти с зубами в три ряда, человеческое лицо и хвост скорпиона – не что иное, как «фантазия индийских крестьян, испытывающих ужас перед этим животным». По мнению Валентайна Болла, легенда о трех рядах зубов могла возникнуть из-за того, что коренные зубы некоторых хищников имеют несколько острых рядов на каждом, а жало мантикоры – ороговевший участок кожи на кончике хвоста тигра, напоминающий своим видом коготь. Кроме того, по индийскому поверью, усы тигра считаются ядовитыми. Исследователи полагали, что древние персы видели человеческое лицо мантикоры на индийских скульптурах тигра-божества.

В Средневековье мантикора стала эмблемой пророка Иеремии, поскольку она – существо подземное, а Иеремия был сброшен врагами в глубокую яму.

Начиная со Средних веков мантикора приходит в художественную литературу. В романе XIII века «Царь Александр» говорится о том, что у берегов Каспия Александр Македонский потерял в битвах со львами, медведями, драконами, единорогами и мантикорами 30 тысяч своих воинов. В поэме Джона Скелтона «Воробей Филипп» (XVIII век) маленькая девочка, обращаясь к коту, убившему ее любимую птичку, говорит: «Пусть твой мозг съедят горные мантикоры!» В пьесе Джорджа Уилкинса «Несчастья насильственного брака» один из героев сравнивает ростовщиков с этими мифическими существами, «врагами человечества с двойным рядом зубов».

В фольклоре она стала символом тирании, зависти и вообще всякого зла. Еще в конце 1930-х годов испанские крестьяне считали мантикору «зверем плохих предзнаменований».

Мантикора – один из зверей-искусителей в новелле Флобера «Искушение святого Антония»: здесь это тоже рыжий лев с человеческим лицом и тремя рядами зубов, еще и распространяющий чуму. В XX веке представления о мантикоре продолжали развиваться. Например, в бестиарии польского писателя-фантастиа Анджея Сапковского она тоже имеет крылья и выстреливает отравленными шипами: «Живет в Индии. Тело у нее львиное, а голова и морда человечьи, но с пастью ужасной, в три ряда зубищ острых снабженной. Крылья у мантикоры орлиные, хвост же скорпионий, ядовитой иглой оканчивающийся. Яд свой, мгновенно отравляющий, берет мантикора из дерева, именуемого богун упас. Нападает на людей из засады, убивает и сжирает так, что ни косточки… не остается. И когда Иоанн Богослов в „Откровении” говорит: „И из дыма вышла саранча на землю, и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы… и мучение от нее подобно мучению от скорпиона”, то святой в благочестивой простоте своей не саранчу имел в виду, а именно мантикор, которые в Судный день из пучин выйдут и будут истязать грешников жалами своими».

Современность сделала мантикору менее зловещей. В некоторых детских книжках она превращается в веселое, доброе и ранимое существо. В фантастическом рассказе Пирса Энтони «Заклинание хамелеона» мантикора, «существо, размером с лошадь, с головой человека, телом льва, крыльями дракона и хвостом скорпиона», охраняет дом доброго волшебника.

В отличие от ученых и писателей, художники позволяли себе относиться к образу мантикоры с большей долей фантазии. Ее изображали и с длинными женскими волосами, и со стрелами на хвосте. Единственное изображение трех рядов зубов можно увидеть в вестминстерском бестиарии. Самая подробная иллюстрация приведена в сборнике XVII века. На ней изображено существо с головой мужчины, туловищем льва, хвостом скорпиона, крыльями и когтями дракона, коровьими рогами и козьим выменем.

Картинки из бестиариев вдохновляли многих декораторов христианских храмов. Изображение мантикоры можно увидеть на восьмигранной колонне в аббатстве Сувини, на мозаиках в кафедральных соборах в Аосте и в Каоре, где загадочное существо олицетворяет святого Иеремию. Тем не менее за свою более чем двухтысячелетнюю историю мантикора мало изменилась и, несмотря на попытки придать ей добрые черты, по-прежнему остается символом убийственной жестокости и редкой кровожадности.