Текст книги "Белый туман"

Элинор сдвинула брови:

– Понимаю. По-видимому, я ошиблась адресом. Прошу прощения, что зря вас побеспокоила, мистер Маклин. Пойдем, Джулиана.

– Да вы, видно, и впрямь родом с юга, раз готовы мчаться прочь со двора, не дослушав то, что я хочу вам сказать.

Элинор остановилась, выжидательно глядя в его сторону.

– Я не могу сделать для вас эти полусапожки, о которых вы тут мне толкуете, но зато могу смастерить пару настоящих шотландских броганов, которые послужат вам куда лучше, чем хлипкие туфельки, которые вы носите сейчас. Только сначала мне нужно снять мерки с вашей ноги, чтобы они пришлись вам впору.

С этими словами Маклин подошел к двери своей хижины, открыл ее и отступил в сторону, пропуская вперед Элинор. Девушка на мгновение заколебалась, надеясь, что ей не придется пожалеть о своем приходе, и спрашивая себя, хватит ли у нее доверия к этому человеку, чтобы оставаться достаточно долго под его крышей. В конце концов потребность в новой обуви взяла верх над сомнениями, и, сделав знак Джулиане следовать за ней, Элинор направилась к двери.

Нагнувшись и переступив порог, она оказалась посреди единственной комнаты, битком забитой вещами. Грубой работы очаг, находившийся у самой дальней от нее стены, больше напоминал случайное нагромождение камней, и дым от него не столько выходил наружу через дымоход, который и в самом деле представлял собой бочонок с выбитым дном, сколько наполнял собой помещение. Над очагом висел почерневший от сажи чайник, инструменты и различная кухонная утварь висели в беспорядке вдоль стен, занимая все свободное пространство. К счастью для себя, она не заметила в комнате никаких следов объявления, вроде того, которое она сняла со стены гостиницы, впрочем, ей казалось сомнительным, чтобы Маклин вообще мог найти здесь для него место.

Маклин пересек комнату, чтобы быстро смахнуть пыль с маленькой деревянной скамейки у очага, после чего жестом предложил ей присесть, а сам удалился в дальний угол, отыскивая необходимые ему инструменты. Когда он вернулся, Элинор протянула ему снятую с ноги туфлю.

– Это еще зачем?

– Для вас, сэр, чтобы вы могли измерить мою ногу.

Маклин снова ухмыльнулся, покачав головой с таким видом, будто ее слова его позабавили:

– Я не могу смастерить вам броганы с помощью этого прелестного пустячка.

Он уселся перед ней на маленький табурет и протянул руку, явно ожидая, что Элинор поместит в нее свою ступню. По-видимому, девичья скромность была в этих местах не в почете. Медленно приподняв ногу, Элинор осторожно поставила ее на его развернутую ладонь, следя за тем, чтобы подол ее юбки не задирался выше лодыжки.

Маклин умело шарил руками по ее затянутой в чулок ноге, приложив к ней по очереди несколько кожаных лекал. В его действиях не было ни намека на деликатность, скорее напротив, та небрежная манера, почти граничившая с фамильярностью, с которой он работал, заставляла Элинор чувствовать себя все более неловко. Когда же его руки поднялись выше ее лодыжек, скользнув под юбки к икрам, она вся напряглась.

– Прошу прощения, сэр, но…

– Довольно, Маклин.

Элинор вздрогнула и испуганно перевела дух, когда за их спинами послышался чей-то грубоватый голос. Обернувшись, она увидела лорда Данвина, который стоял в дверном проеме, почти заполняя его своей внушительной фигурой. Лоб его пересекала хмурая складка. Только тут ей пришло на ум, что пес ни единым звуком не предупредил их о его появлении.

– Полагаю, вы уже сняли достаточно мерок, чтобы сделать для дамы приличную пару броганов. А теперь принимайтесь за работу!

Маклин усмехнулся, холодный взгляд его глаз был прикован к виконту:

– Ба! Когда я проснулся этим чудесным утром, то и представить себе не мог, что сам Дьявол из замка Данвин будет стоять в дверях моей скромной гостиной. И как поживает наш всемогущий лорд Синяя Борода, позвольте узнать?

Глаза Данвина зловеще прищурились, и он сделал еще шаг в глубь комнаты. Его темноволосая голова почти задевала почерневшие стропила вверху.

– Нам нужно успеть к отправлению ялика, чтобы вернуться на остров до наступления ночи. Лучше займитесь обувью дамы, Маклин, да поживее.

В течение нескольких напряженных мгновений мужчины в упор смотрели друг на друга. Затем все с той же холодной усмешкой на лице Маклин обернулся к Элинор:

– На это не уйдет много времени, красавица.

С этими словами он поднялся и удалился в заднюю дверь дома.

Теперь, когда Элинор осталась наедине с виконтом, между ними воцарилось тягостное молчание. Выражение его лица было холодным и угрюмым.

– С вашей стороны, мисс Харт, было бы разумнее не позволять шотландцу подобных вольностей, особенно в присутствии моей дочери.

Элинор ошеломленно уставилась на него.

– Вольностей? Прошу прощения, милорд, но мистер Маклин всего лишь снимал мерку с моей ноги, чтобы сделать обувь. Правда, он вел себя при этом немного фамильярно, и в то самое мгновение, когда вы появились, я как раз собиралась сделать ему замечание.

– Ваши вежливые замечания для такого человека, как Маклин, почти ничего не значат. – Он быстро перевел взгляд на Джулиану и добавил: – Я подожду вас снаружи.

Элинор не знала, кого ей больше хотелось стукнуть – Маклина за его бесцеремонность или лорда Данвина за его необоснованные упреки. По его словам, выходило, что она кокетничала с шотландским сапожником. Хуже того, он намекал, будто она не умела держать себя в присутствии мужчин и что, если бы он не появился вовремя на сцене, все было бы кончено.

Элинор с трудом подавила порыв сообщить ему в самых недвусмысленных выражениях, что она вполне способна сама за себя постоять, что именно она в данном случае была хозяйкой положения. Но ей пришлось взять себя в руки и улыбнуться, едва до нее дошло, что Джулиана во все глаза смотрит на нее. Так она молча ждала возвращения Маклина. Не прошло и четверти часа, как он появился, держа в руках пару кожаных башмаков с завязками, которые шотландские горцы называли броганами.

Элинор быстро натянула на ногу башмак на тонкой подошве, завязав потуже кожаные ремешки, которые шли крест-накрест вдоль верхней части голенища. Обувь плотно облегала ей ногу, словно перчатка, мягкой выделки кожа подчеркивала изящные контуры ее ступни. Несмотря на бесцеремонность, Маклин, без сомнения, знал свое ремесло.

Когда Элинор сделала несколько шагов, чтобы проверить, не жмут ли ей новые башмаки, она заметила, что их бока в некоторых местах были оставлены незашитыми. Заметив неуверенность в ее взгляде, Маклин пояснил:

– Это сделано специально для того, чтобы дать выход воде, иначе каждый раз во время дождя вы будете шлепать по лужам словно выдра.

Эти броганы были не похожи ни на какую другую обувь, которую ей приходилось носить до сих пор, однако, когда она привыкла к их гибким очертаниям, Элинор обнаружила, что они даже пришлись ей по вкусу.

– Благодарю вас, мистер Маклин. Они превосходны, и я особенно признательна вам за то, что вы сделали их так быстро. Сколько я вам должна, сэр?

Маклин в это время как раз убирал свои инструменты, повернувшись к ней спиной.

– Три шиллинга. Они очень быстро изнашиваются, поэтому за эту сумму я смастерю для вас еще пару и передам их через Макнила, когда он прибудет сюда в следующий раз.

Когда Элинор пересекла комнату, чтобы положить монеты на его рабочий стол, Маклин неожиданно обернулся и взглянул на нее. Прежняя ухмылка и насмешливый взгляд золотисто-янтарных глаз куда-то исчезли. Напротив, выражение его лица неожиданно стало серьезным.

– Будьте осторожны на этом острове, красавица. Это мрачное, Богом забытое место. Если вы неожиданно окажетесь в опасности, всегда помните Уам-нан-Фалахасан – Пещеру тайн. Майри знает, где она находится. В самой ее глубине есть секретное отделение, о существовании которого никто не догадывается. Только держите язык за зубами и никому об этом не рассказывайте. Не совершайте ту же ошибку, что и леди Джорджиана.

Взгляд его был полон такой проникновенной силы, что Элинор могла только кивнуть в ответ, в беспокойстве отведя глаза в сторону и окликнув Джулиану.

Направляясь к двери, Элинор невольно спрашивала себя, не была ли недавняя стычка между Маклином и лордом Данвином связана не столько с ней, сколько с прошлым этих людей, прошлым, которое, как она подозревала, имело какое-то отношение к покойной виконтессе.

Выйдя из хижины сапожника, она была порядком удивлена, обнаружив, что лорд Данвин все еще ждал их во дворе.

– Надеюсь, броганы вам подходят?

Похоже, он совершенно забыл о неприятной сцене, имевшей место в доме.

– О да, милорд, еще бы! Они очень удобные.

– Что ж, отлично. Тогда я сам провожу вас до пристани. – И с этими словами он зашагал по грязной дороге прочь от хижины.

– Благодарю вас, милорд, но мы с Джулианой еще не закончили осматривать здешние достопримечательности. У нас есть в запасе час или два, и я собиралась полюбоваться руинами Данолли, прежде чем вернуться в город и покончить с покупками. Я очень ценю ваше великодушное предложение, но думаю, нам лучше начать прямо отсюда.

Данвин пробормотал себе под нос нечто невразумительное.

– Прошу прощения, милорд?

– Я сказал, что намерен сопровождать вас повсюду, куда бы вы ни направились.

Элинор на миг задумалась, но затем утвердительно кивнула, решив, что для виконта это будет удобным случаем провести время в обществе дочери. Если он собственными глазами убедится в том, каких успехов ей удалось добиться с Джулианой, то, быть может, перестанет так упорно ее сторониться. Пожалуй, решила девушка, хотя бы ради этого ей следует по возможности продлить их прогулку.

– В таком случае не пора ли нам идти?

Следующие полчаса они провели, карабкаясь по крутой, почти полностью скрытой растительностью тропинке, которая вела по лесистому склону холма к руинам замка. Отсюда открывался великолепный вид на уединенную бухту и острова вдалеке – богатая палитра зеленых, пурпурных и алых красок тянулась вдоль всего горизонта. С высоты холма можно было отчетливо различить острова Малл, Лисмор и полуостров Морверн, из чего нетрудно было догадаться, почему именно это место было выбрано для сооружения крепости. В те времена, когда люди путешествовали большей частью по воде, любого, кто к ней приближался, легко можно было заметить с расстояния в десять миль.

Осматривая остатки того, что некогда было резиденцией могущественных древних королей, они встретились с нынешним главой клана Макдугалов, Патриком Макдугалом, который заметил их приближение из окна своего дома, находившегося неподалеку от развалин старой крепости, и тут же поспешил вверх по склону холма, чтобы их приветствовать, несмотря на свой почтенный возраст без малого в восемьдесят лет. Он провел с ними почти час, рассказывая разные захватывающие истории из прошлого Макдугалов, и Элинор нашла его радушным и гостеприимным хозяином.

Покинув Данолли, они снова спустились по тропинке к городу. Пока они медленно прогуливались по Джордж-стрит, каждый думая о своем, Элинор не могла отделаться от гнетущего ощущения, что за ними подглядывают. И она не ошиблась. В одном месте занавески тут же задернулись, едва они прошли мимо, а дети, игравшие в салки, с визгом бросились врассыпную, едва услышав окрики матерей. Каждое причудливое строение, каждый дом, которые им пришлось миновать по пути, вызывали в ее памяти ряды разнаряженных барышень на лондонском балу, перешептывавшихся украдкой за кружевными веерами. Этот необъяснимый страх, который весь Обан испытывал перед лордом Данвином, показался Элинор верхом нелепости. В конце концов, он ведь был не каким-нибудь чудовищем, а самым обычным человеком, который просто решил прогуляться в погожий день со своей дочерью. Данвин делал вид, будто не замечает поведения горожан, однако с каждым шагом хмурая складка у него на лбу становилась все глубже.

По пути к пристани Элинор заглянула в пару магазинчиков, находившихся поблизости от порта, чтобы купить отрез плотной шерсти на юбки, несколько пар толстых шерстяных чулок и женские ночные рубашки из белой ткани наподобие саржи, которые посоветовала ей приобрести Майри. Она заказала себе побольше таких рубашек, стараясь не обращать внимания на выражения лица хозяйки магазина, когда та узнала, что их следовало доставить на остров Трелей. Единственным облегчением для Элинор явилось то, что нигде в деревне она не заметила объявлений, извещавших о ее пропаже.

Элинор истратила почти все деньги, которые выдал ей в качестве аванса лорд Данвин, однако у нее осталась при себе достаточная сумма, чтобы приобрести еще один предмет, на который она специально отложила несколько монет. Они подошли к небольшой лавке, уютно расположившейся поблизости от пристани. То было нечто вроде галантерейного магазина, витрина которого была заполнена всевозможными товарами, начиная от деревянных коклюшек и кончая морскими хронометрами. Элинор запомнила этот магазинчик еще во время своего предыдущего приезда в город и особенно одну вещь, которая случайно попалась ей на глаза.

– Прошу прощения, милорд, но мне хотелось бы напоследок заглянуть сюда.

Лорд Данвин выразительно посмотрел на часы:

– У нас осталось мало времени, мисс Харт.

– Это займет не больше минуты, милорд, даю вам слово.

Виконт коротко кивнул, и Элинор тут же свернула к лавке. Джулиана машинально последовала за ней.

Пока девочка любовалась миниатюрными изображениями каравелл, выставленными в одном из застекленных прилавков в дальнем углу, Элинор быстро расплатилась за покупку, поблагодарив хозяина магазинчика ослепительной улыбкой, после чего направилась к выходу. Сунув свое последнее приобретение под мышку, Элинор вместе с Джулианой вернулась туда, где их ждал лорд Данвин, и они в относительном молчании продолжили путь к пристани.

Дональд Макнил уже стоял наготове у своего ялика, болтая по-приятельски со знакомым лодочником. Едва они приблизились, капитан приветствовал Джулиану улыбкой и помог подняться по сходням на борт – и это в то время, когда большинство местных жителей, с которыми им пришлось столкнуться в тот день, смотрели на девочку как на зачумленную! Благополучно усадив Джулиану на одну из банок, Дональд протянул руку Элинор.

– Я вижу, вы приобрели себе отличную пару броганов, мисс Харт.

– Благодарю вас, мистер Макнил. Мистер Маклин сказал, что к тому времени, когда вы вернетесь на Большую землю, он сделает для меня еще одну.

– Тогда я непременно заберу их для вас.

Элинор кивнула в знак признательности и присоединилась к Джулиане.

В целом день прошел довольно приятно, даже несмотря на явную враждебность Маклина, миссис Макивер и других обитателей городка. Несколько раз за время прогулки Элинор замечала, что Джулиана внимательно прислушивалась к ней вместо того, чтобы замыкаться в своем собственном безмолвном мире. То, что ей явно удалось найти путь к сердцу ребенка, не только радовало, но и являлось в ее глазах признаком новых, еще более значительных перемен к лучшему.

– Джулиана, – обратилась она к девочке, усевшись рядом с ней на поперечное сиденье шлюпки, – я хочу тебе кое-что показать.

С этими словами Элинор вынула из матерчатого чехла небольшую складную подзорную трубу, которую только что приобрела в галантерейной лавке.

– Знаешь, что это такое?

Джулиана взяла у нее из рук латунный предмет, состоявший из нескольких соединявшихся между собой частей, и стала вертеть его в руках, внимательно разглядывая со всех сторон, после чего подняла глаза на Элинор.

– Это называется подзорной трубой. – Элинор забрала ее у девочки и разложила во всю длину, составлявшую без малого полтора фута. Огонек любопытства, вспыхнувший в темных глазах Джулианы, явился для нее самой бесценной наградой.

– Тебе стоит только посмотреть в нее с узкого конца, и тогда далекие предметы сразу покажутся тебе близкими. – Она указала девочке на остров Керрера, мимо которого они как раз проплывали, выходя из узкой бухты в простиравшийся за ней залив. – Вот, возьми и попробуй.

Элинор снова уселась на скамью, наблюдая за тем, как Джулиана поднесла к глазу окуляр и, задумчиво сдвинув брови, принялась любоваться далекой линией горизонта. Время от времени она откладывала трубу в сторону, после чего снова смотрела в нее, как бы сравнивая истинное расстояние с тем, которое она увидела в окуляр.

– Забавно, не правда ли? Тебе нравится труба?

Джулиана молча уставилась на нее, однако выражение ее глаз говорило красноречивее любых слов.

– Тогда она твоя.

Довольно долго Джулиана сидела неподвижно. Затем она сделала то, чего от нее никто не ждал.

Она улыбнулась.

Это не было широкой ухмылкой до ушей, но скорее робкой, неуверенной улыбкой человека, которому слишком долго не случалось давать воли чувствам. Элинор подумала про себя, что она охотно отдала бы сумму, равную стоимости ста подзорных труб, лишь бы снова увидеть хоть на миг это выражение счастья на нежном личике Джулианы.

– Посмотри сюда. – Элинор вытянула вперед руку, наблюдая за тем, как Джулиана снова поднесла к глазу окуляр. Сама она расположилась поудобнее на скамье, наслаждаясь прикосновением свежего прохладного морского воздуха к щекам и приятным ощущением свободного парения над волнами. И тут взгляд Элинор случайно упал на лорда Данвина, сидевшего по другую сторону от них.

Он любовался Джулианой и улыбкой на ее губах, не замечая на себе безмолвного взора гувернантки. В его глазах, обращенных к дочери, было столько нежности, столько невыразимой тоски, что Элинор могла догадаться о его чувствах столь же безошибочно, как если бы они представляли собой нечто осязаемое. Его лицо отнюдь не было лицом человека, который равнодушен к собственному ребенку. Лорд Данвин любил Джулиану со всей нежностью и обожанием, свойственными настоящему отцу, но по какой-то непонятной причине не хотел, чтобы об этом знали другие. И после всего увиденного у Элинор стало еще на один мучительный вопрос больше.

Почему? Почему он так упорно скрывает свою привязанность к дочери от посторонних глаз, словно боится, что кто-нибудь догадается о его подлинных чувствах?

Глава 8

Обратный путь из Обана был небогат событиями – обычное спокойное плавание, отмеченное разве что великолепным закатом, представлявшим собой настоящее буйство розовых, пурпурных и оранжевых красок, мерцавших и переливавшихся над сонными серыми водами залива, которые поблескивали подобно стеклу в угасающем свете дня.

Вид острова Трелей, когда они к нему приблизились – живописная картина из туманов и разных оттенков света, – показался Элинор самым прекрасным, захватывающим дух зрелищем, какое только было доступно воображению. Охваченная благоговейным трепетом, она стояла на палубе, пока ялик медленно скользил по темным волнам, приближаясь к молу.

Возвращение из города заняло чуть ли не вдвое больше времени, чем поездка туда, и они добрались до Данвина уже после наступления темноты. Там их ждал простой ужин из больших овсяных лепешек, сыра и нарезанной на ломтики жареной курицы, которую Майри великодушно догадалась приготовить к их возвращению. Кухарка расспросила их о прогулке, выразила свой восторг по поводу новой подзорной трубы Джулианы, а затем доложила Гэбриелу обо всем, что произошло в замке за время его отсутствия.

Вскоре после ужина последствия дневных хлопот начали сказываться. Все разошлись по своим комнатам раньше обычного, почти сразу после того, как часы пробили девять, и, как и накануне, уложив Джулиану спать и выпив чашку чая в обществе Майри, Элинор поднялась к себе лишь для того, чтобы обнаружить, что Джулиана опять покинула свою спальню. Девочка спала, свернувшись клубочком, на постели матери, и девушке пришлось пристроиться рядом с ней.

На следующий день, рано утром, они вместе съели легкий завтрак из овсяных лепешек и чая, сидя за столиком в согретой теплом очага кухне, пока Майри суетилась вокруг, начиная подготовку к Дню святого Михаила.

Этот праздник покровителя морей отмечался в самом конце сентября и совпадал с концом жатвы, когда по обычаю вносилась арендная плата и люди молитвами выражали свою благодарность небесам за обильный урожай. Две замужние дочери Майри, Алис и Сорха, только этим утром прибыли с Большой земли, чтобы помочь матери в приготовлениях к торжеству. Пока они проверяли, хватит ли на кухне муки и прочих продуктов для «Струан Мехейл» – традиционного праздничного кулича, который должен был стать главным блюдом пира, – Майри, усевшись рядом с Элинор и Джулианой, рассказывала им во всех подробностях об этом священном дне.

– Все до единого жители острова принимают участие в празднике, который начинается в воскресенье перед Днем святого Михаила, – пояснила она. – В этот день, который мы называем «Донах куран», все женщины и девушки острова, независимо от возраста, выходят в поля собирать урожай моркови. Таков древний обычай здесь, на Гебридах. Вы и малышка тоже должны пойти вместе с нами.

Элинор с радостью согласилась.

Держалась по-прежнему сухая погода, поэтому сразу после завтрака Элинор проследила за тем, чтобы Джулиана оделась потеплее в шерстяное платье и чулки, так как на улице было довольно холодно. Затем она затянула потуже ремешки своих новых броганов, и они вдвоем отправились в сторону скалистых холмов за пределами замка, чтобы полюбоваться островом через новую подзорную трубу Джулианы.

Когда они поднялись на вершину первого холма, Элинор обернулась, и тут ей показалось, что она заметила в одном из окон замка чью-то фигуру. Разумеется, с такого большого расстояния она не могла видеть, что лорд Данвин смотрит им вслед из окна своего кабинета, и уж подавно не могла разглядеть хмурую складку у него на лбу. Его опять преследовали воспоминания о том, как три года назад точно так же две женщины отправились на прогулку, после которой вернулась только одна.

Солнце, обласкав островитян утренним теплом, скрылось за пестрой грядой осенних облаков, пронизывающий ледяной ветер, дувший со стороны залива, слегка приподнимал полы плащей. Элинор в тот день надела свое самое теплое платье из пепельного бархата с облегающим лифом, застегивавшимся спереди на пуговицы, и длинными рукавами, доходившими до запястий. Хотя ее новые шерстяные чулки неплохо защищали от холода, девушка взяла еще по паре для каждой из них, на тот случай, если они начнут замерзать.

Спустя каких-нибудь полчаса волосы Элинор, которые она этим утром так старательно уложила в шиньон, начали распускаться. Прошла еще четверть часа, и Элинор прекратила бесплодные попытки собрать непокорные пряди в пучок. Она вынула шпильки, поддерживавшие ее прическу, и пышные локоны в беспорядке рассыпались по плечам.

Так они продвигались все дальше и дальше, время от времени останавливаясь, чтобы полюбоваться каким-нибудь пятном на горизонте – бесчисленными рыбацкими лодками, буревестником, низко парившим над волнами в поисках добычи, или высунувшейся из воды круглой головой любопытного серого тюленя, который, похоже, следовал за ними повсюду, куда бы они ни направлялись. Джулиана то и дело подносила к глазам трубу, чтобы посмотреть на животное, а Элинор между тем весело болтала с ней, обращая внимание девочки на полевые цветы, которые даже в это позднее время года в изобилии попадались им на пути. Они собирали пахучий ясменник и другие травы, которыми пользовалась Майри, чтобы придать свежесть постельному белью, складывая их в плетеную корзину, которую кухарка дала им перед уходом.

Пока они шли по крутому берегу залива и узкой лесистой долине внизу, им встретились некоторые арендаторы, жившие на Трелее. Весь остров находился в собственности лорда Данвина, и те, кто жил за пределами поместья, занимали землю, поделенную на отдельные небольшие участки или фермерские хозяйства. Чаще всего выращенного на этих участках арендаторам не хватало даже на то, чтобы прокормить себя, поэтому им приходилось пополнять свои скудные доходы, занимаясь побочными промыслами, например, рыболовством, переработкой бурых водорослей на золу, вязанием, или же оказывая другие услуги, как Дональд Макнил, доставлявший на Трелей почту, а также перевозивший людей и грузы между островом и Большой землей.

Те фермы, мимо которых им пришлось проходить, располагались поодиночке, а не скопом, как это обычно бывает в английских деревнях, и состояли, как правило, из крытой соломой хижины и обнесенного изгородью загона, где держали овец и коз. Материалы для хижин добывались тут же, на острове, и нагроможденные друг на друга вокруг земляного пола камни разных форм и размеров образовывали стены под плотно устланной соломой крышей. У некоторых из местных жителей в доме имелся грубой работы камин, или лум, с трубой, откуда выходил дым от постоянно горевшего в очаге торфа. В остальных хижинах дым висел над головами, медленно пробиваясь через мелкие щели и отверстия в соломе и покрывая стропила изнутри черной сажей.

В то время как многие сочли бы подобные нищенские условия жизни достойными сожаления, обитатели этих хижин, насколько могла заметить Элинор, были веселыми, жизнерадостными людьми. Все они вели себя при встрече с поразительной сердечностью и радушием, дружелюбно улыбаясь и махая им вслед, а многие даже отрывались от работы на полях, чтобы приветствовать их на своем родном языке. Стоило им ненароком оказаться возле какого-нибудь домика, как их тут же приглашали зайти, чтобы подкрепиться парным молоком, чаем, а иногда даже виски – словом, всем, чем были богаты хозяева. И каждый из них относился к Джулиане с уважением, подобающим дочери их лэрда, называя ее «малышка Макфи». Если то обстоятельство, что девочка была нема, и вызывало у них неловкость, то они никак этого не показывали. Даже о лорде Данвине они отзывались не иначе, как о добром и великодушном хозяине, настоящем предводителе клана, заботящемся о благе своих людей. Насколько же отличалось их отношение от того, с которым пришлось столкнуться всего день назад на Большой земле!

Именно тогда, во время их пребывания в доме Дональда Макнила, того самого лодочника, доставившего их накануне в Обан, Элинор довелось многое узнать об истории самого острова и о его таинственном, нелюдимом хозяине.

Она сидела за прочным дубовым столом, наслаждаясь теплом от чашки только что приготовленного чая, пока старший сын Дональда, представленный им как «Дональд-младший», взял с собой Джулиану, чтобы девочка могла посмотреть, как он загоняет овец с пастбища. Жена Дональда, Шиона, помешивала аппетитно пахнувшую похлебку, булькающую в металлическом котелке над очагом, а их младший сын, едва начавший ходить и получивший от родителей прозвище «малыш Дональд», с довольным видом играл у ног отца с клубком шерсти. Как объяснили ей Макнилы, на острове существовала давняя традиция называть новорожденного сына в честь отца и деда, чтобы их славные имена передавались из поколения в поколение.

Шиона была жизнерадостной молодой женщиной, немногим старше самой Элинор, с мягкими каштановыми волосами, убранными под сетку. Ноги ее под пестрыми клетчатыми юбками были босы, и она носила шафранового цвета блузу под темным корсажем, шнуровка которого на талии была ослаблена, поскольку Шиона ждала очередного ребенка, ребенка, который, как она надеялась, окажется девочкой, поскольку, по ее словам, вряд ли она сможет придумать подходящее прозвище для еще одного Дональда.

– Это хорошо, что вы приехали сюда, чтобы заботиться о малышке Макфи, – произнес Дональд, почти в точности повторяя слова Майри в первую ночь, проведенную Элинор на острове.

– Да, очень хорошо, – подхватила Шиона, бросив в похлебку над огнем нарезанные ломтики картофеля. – Слишком давно мы не видели на острове ни одного нового лица.

– И много ли было в Данвине гувернанток до меня? – спросила Элинор. Она заметила, как Дональд бросил беглый взгляд на жену, прежде чем ответить:

– Нет, не очень – всего одна или две. – Тут он заколебался. – Ну, может быть, три или больше, но ведь прошло всего три года с тех пор, как леди Данвин покинула нас, а до своей гибели она всегда заботилась о девочке сама с помощью горничной.

– И кто же присматривал за Джулианой, пока та оставалась без гувернантки?

– По большей части Майри, а иногда слуга его светлости, Фергус. Этот человек состоял на службе у нескольких поколений хозяев Данвина, и потому для него было большой честью заботиться о малышке.

Элинор кивнула, одновременно наблюдая через маленькое оконце за Джулианой, которая как раз опустилась на колени, чтобы погладить пушистого ягненка, только что вернувшегося с пастбища и тыкающегося носом ей в ладонь. Она спрашивала себя, не потому ли Фергус отнесся к ее появлению так настороженно, что она, совершенно посторонний человек, взяла на себя обязанности, которые раньше лежали на нем.

– И давно ли лорд Данвин стал хозяином острова?

– Всего лет десять назад или чуть больше, – ответил Дональд, сопровождая свои слова кивком головы, и предложил ей только что снятую с очага горячую овсяную лепешку. – А до того он учился в университете и служил на Пиренеях.

– Лорд Данвин сражался против Наполеона?

Элинор знала многих друзей ее семьи, которые тоже отправились вместе с армией за границу, как, например, Роберт Иденхолл, теперь ставший герцогом Девонбруком, или Бартоломью Толли – закадычные приятели ее брата, Кристиана, знакомые ей с детских дет. Интересно, не сталкивался ли там кто-нибудь из них с лордом Данвином?

– Да, хозяин был одним из самых храбрых офицеров, каких мне когда-либо доводилось встречать, – продолжал Дональд. – Мы вместе участвовали в битве при Ла-Корунье. В тот день под ним подстрелили трех лошадей, однако он ни разу не дрогнул. Казалось, что вражеские пули не способны причинить ему вреда. Когда он нас покинул, это стало большой потерей для всего полка.

– Он был ранен?

– О нет. Его вызвали домой, на Трелей, когда его старший брат Малкольм внезапно скончался, оставив ему поместье и титул. Клан Макфи – один из самых древних, и потому последний из ныне здравствующих прямых наследников Макфи не мог рисковать своей жизнью в войне с французами. У лорда Данвина имелись свои обязанности перед семьей и жителями острова, поэтому он вернулся на родину, женился на леди Джорджиане и обосновался здесь. Потом на свет появилась малышка, и все было хорошо, пока…

В этот момент на пороге хижины появились Дональд-младший и Джулиана. Элинор было любопытно, что хотел сказать ей Макнил, однако она решила, что разговор лучше отложить до следующего раза. Она с ласковой улыбкой обернулась к Джулиане, чьи щеки слегка раскраснелись от ветра, а глаза в обрамлении непокорных прядей темных волос, уже не удерживавшихся лентой, искрились от оживления. Девочке не нужны были слова, чтобы объяснить Элинор, сколько удовольствия ей доставила прогулка в обществе молодого Дональда – это и так было очевидно по выражению ее лица.