Текст книги "Приключения капитана Гаттераса"

– Значитъ,– сказалъ Бэлль,– мы одного съ вами мнѣнія, капитанъ.

– Я никогда не сомнѣвался въ васъ,– отвѣтилъ Гаттерасъ. Мы успѣемъ въ нашихъ замыслахъ, друзья мои, и слава совершеннаго нами подвига всецѣло будетъ принадлежать одной Англіи.

– По между нами есть американецъ,– сказалъ Джонсонъ.

При этомъ замѣчаніи Гаттерасъ не могъ воздержаться отъ гнѣвнаго движенія.

– Знаю,– сказалъ онъ.

– Оставить его здѣсь мы не можемъ,– замѣтилъ докторъ.

– Нѣтъ, не можемъ,– машинально повторилъ Гаттерасъ.

– Онъ отправится съ нами!

– Да, но въ такомъ случаѣ кто будетъ командиромъ?

– Вы, капитанъ.

– Въ вашей готовности повиноваться мнѣ я не сомнѣваюсь. A если янки заартачится?

– Не думаю, чтобъ онъ рѣшился на это, отвѣтилъ Джонсонъ. Допустивъ даже, что Альтамонтъ не захотѣлъ-бы исполнить вашихъ приказаній…

– Тогда онъ имѣлъ-бы дѣло со мною.

Товарищи капитана молча посмотрѣли на него.

– Какимъ путемъ мы отправимся? – началъ докторъ.

– По возможности придерживаясь береговъ,– отвѣтилъ Гаттерасъ.

– A если встрѣтится свободное море, что очень вѣроятно?

– Что-жъ, тогда переплывемъ это море.

– Какимъ образомъ? Шлюпки у насъ нѣтъ.

Гаттерасъ ничего не отвѣтилъ. Онъ видимо смутился.

– Быть можетъ,– сказалъ Бэлль,– изъ остатковъ Porpoise'а можно еще построить шлюпку.

– Никогда! – гнѣвно вскричалъ Гаттерасъ.

– Никогда! – повторилъ за нимъ и Джонсонъ.

Докторъ покачалъ головою: онъ разгадалъ причину раздраженія капитана.

– Никогда,– повторилъ Гаттерасъ. Шлюпка, сдѣланная изъ дерева американскаго корабля, была-бы американскою шлюпкою!..

– Но, капитанъ… сказалъ Джонсонъ.

Докторъ сдѣлалъ знакъ Джонсону не настаивать и отложить дѣло до болѣе удобнаго времени. Понимая причины, заставлявшія такъ дѣйствовать капитана, но не раздѣляя образъ его мыслей, докторъ рѣшился заставить своего друга отказаться отъ столь безусловно высказаннаго имъ намѣренія.

Онъ свелъ разговоръ на другой предметъ, на возможность подняться берегомъ до той неизвѣстной точки земнаго шара, которую называютъ сѣвернымъ полюсомъ.

Словомъ, докторъ избѣжалъ щекотливыхъ сторонъ разговора, внезапно оборвавшагося съ приходомъ Альтамонта.

Послѣдній ничего новаго не сообщилъ.

Такъ кончился день; ночь тоже прошла спокойно. Повидимому, медвѣди удалились.

XII. Ледяная тюрьма

На слѣдующій день Гаттерасъ, Альтамонтъ и Бэлль рѣшили идти на охоту. Опасныхъ слѣдовъ болѣе не было видно; медвѣди повидимому окончательно отказались отъ своихъ замысловъ. Они или опасались неизвѣстныхъ враговъ, или просто не открыли ничего такого, что могло-бы указать имъ на присутствіе живыхъ существъ подъ занесеннымъ снѣжными сугробами домомъ.

Во время отсутствія охотниковъ, докторъ намѣревался посѣтить островъ Джонсона, чтобы изслѣдовать состояніе льда и произвесть кое какія гидрографическія съемки. Стужа стояла жестокая, но путешественники легко переносили ее: ихъ кожа привыкла уже къ сильному холоду.

Джонсонъ долженъ былъ оставаться въ Домѣ Доктора и охранять его.

Охотники занялись приготовленіями къ выступленію. Каждый изъ нихъ былъ вооруженъ двухствольной винтовкой, заряженной коническими пулями. Взяли съ собою небольшой запасъ пеммикана на случай, если-бы ночь застигла путниковъ въ пути, и, кронѣ того, запаслись снѣговыми ножами, необходимѣйшими орудіями въ полярныхъ странахъ; за поясомъ кафтановъ изъ оленьей кожи торчали небольшіе топоры.

Снаряженные, одѣтые и вооруженные такимъ образомъ, охотники могли пройти далеко, а отвага и ловкость давали имъ надежду на счастливый исходъ охоты.

Вполнѣ снарядившись къ восьми часамъ утра, они тронулись наконецъ въ путь. Дэкъ въ припрыжку бѣжалъ впереди. Охотники поднялись на восточное возвышеніе, обошли вокругъ утеса, на которомъ находился маякъ, и исчезли на югѣ среди равнинъ, ограниченныхъ горами Бэлля.

Съ своей стороны, докторъ, условившись съ Джонсономъ насчетъ сигнала, въ случаѣ какой-либо опасности, спустился въ берегу, чтобы добраться до льдинъ, покрывавшихъ заливъ Викторіи.

Джонсонъ остался одинъ въ фортѣ Провидѣнія; однакожъ онъ не сидѣлъ безъ дѣла. Прежде всего онъ выпустилъ на дворъ гренландскихъ собакъ, которыя сильно шумѣли въ Dog-Palace (собачьемъ дворцѣ); обрадовавшіяся животныя тотчасъ-же стали кататься по снѣгу. Затѣмъ старый морякъ занялся домашнимъ хозяйствомъ: возобновилъ запасъ топлива и провизіи, убралъ амбары, починилъ кое-какую утварь и поизносившіяся одѣяла и заштопалъ чулки, въ виду предстоящихъ лѣтомъ продолжительныхъ экскурсій. Дѣла было вдоволь, и Джонсонъ работалъ съ' ловкостью моряка, освоившагося со всякаго рода ремеслами.

Онъ работалъ и въ тоже время размышлялъ о вчерашней бесѣдѣ, о капитанѣ и, главное, объ его непомѣрной гордости,– въ сущности очень похвальной,– не позволявшей Гаттерасу согласиться, на то, чтобы американская шлюпка, хотя бы и управляемая англичаниномъ, достигла полюса раньше какого либо судна, принадлежащаго королевѣ Великобританіи. – Какъ-бы то ни было,– думалъ Джонсонъ,– а по моему, безъ шлюпки переплыть океанъ трудненько. Когда мы дойдемъ до свободнаго моря, то какъ тутъ ни вертись, а безъ какого ни на есть суденышка дѣло не обойдется. Будь хоть первѣйшимъ англичаниномъ въ мірѣ, хоть семи пядей во лбу, а трехсотъ миль вплавь не пройдешь! Всякій патріотизмъ имѣетъ тоже извѣстныя границы. Впрочемъ, увидимъ. Времени у насъ достаточно, да и докторъ не сказалъ еще своего послѣдняго слова. Человѣкъ онъ ловкій; пожалуй, онъ и заставитъ капитана отказаться отъ его намѣренія. Я готовъ побиться объ закладъ, что, на пути къ острову, докторъ осмотритъ обломки Porpoise'а и постарается узнать, что можно изъ нихъ сдѣлать.

Такъ разсуждалъ Джонсонъ часъ спустя послѣ ухода охотниковъ изъ форта. Вдругъ, въ двухъ или трехъ миляхъ подъ вѣтромъ раздался сухой и рѣзкій выстрѣлъ.

– Что-нибудь да нашли,– сказалъ себѣ Джонсонъ,– и притомъ не слишкомъ далеко, потому что выстрѣлъ слышенъ ясно. Впрочемъ, воздухъ очень чистъ.

Раздался второй выстрѣлъ, затѣемъ третій.

– На хорошее мѣсто, должно быть, набрели.

Опять раздалось три выстрѣла, но поближе.

– Шесть выстрѣловъ! подумалъ Джонсонъ. – Всѣ заряды выпущены… Видно дѣло-то не шуточное… Неужели?!..

Джонсонъ поблѣднѣлъ и, поспѣшно выйдя изъ дома, поднялся на вершину утеса.

При видѣ представившагося его взорамъ зрѣлища, онъ задрожалъ.

– Медвѣди! вскричалъ онъ.

Охотники, за которыми слѣдовалъ Дэкъ, бѣжали со всѣхъ ногъ, преслѣдуемые пятью громадными медвѣдями, уже нагонявшими ихъ. Гаттерасъ, бывшій позади всѣхъ, держалъ медвѣдей въ нѣкоторомъ разстояніи, бросая имъ свою шапку, топорикъ и даже ружье. По своему обыкновенію, медвѣди останавливались, чтобъ обнюхать предметы, возбуждавшіе ихъ любопытство, и такимъ образомъ отставали, не смотря на то, что могли-бы обогнать самую рѣзвую лошадь.

Гаттерасъ, Альтамонтъ и Бэлль, запыхавшись отъ бѣга, подбѣжали въ Джонсону и по склону утеса кувыркомъ спустились къ дому.

Медвѣди почти совсѣмъ настигли ихъ, и капитанъ охотничьимъ ноженъ едва успѣлъ отразить ударъ громадной лапы.

Въ одинъ мигъ Гаттерасъ и его товарищи заперлись въ домѣ. Медвѣди остановились на площадкѣ утеса.

– Ну, теперь мы еще посмотримъ чья возьметъ! сказалъ Альтамонтъ. – Пятеро противъ пятерыхъ!

– Четверо противъ пятерыхъ! вскричалъ испуганный Джонсонъ.

– Какъ? спросилъ Гаттерасъ.

– Докторъ! отвѣтилъ Джонсонъ, указывая на пустой залъ.

– Что докторъ?

– Онъ отправился къ острову.

– Ахъ, несчастный! вскричалъ Бэлль.

– Оставить его безъ помощи мы не можемъ, сказалъ Альтамонтъ.

– Пойдемъ! отвѣтилъ Гаттерасъ.

Онъ быстро отворилъ дверь, но едва имѣлъ время опять захлопнуть ее, потому что медвѣдь чуть-чуть не раскроилъ ему черепъ лапою.

– Медвѣди здѣсь! вскричалъ онъ.

– Всѣ? спросилъ Бэлль.

– Всѣ! отвѣтилъ Гаттерасъ.

Альтамонтъ бросился къ окнамъ и сталъ забивать ихъ кусвами льда, взятыми изъ стѣнъ дома. Его товарищи, не говоря ни слова, дѣлали тоже самое. Молчаніе нарушалось только глухимъ ворчаньемъ Дэка.

– Или я очень ошибаюсь, сказалъ Джонсонъ,– или докторъ теперь уже остерегается. Ваши выстрѣлы предупредили его объ опасности и онъ навѣрное догадался, что такое случилось.

– Но если въ то время онъ находился далеко, если не догадался, въ чемъ дѣло? отвѣтилъ Альтамонтъ. – Словомъ, изъ десяти шансовъ восемь, что онъ возвратится, не подозрѣвая даже опасности. Медвѣди скрыты эскарпомъ форта, видѣть ихъ онъ не можетъ.

– Въ такомъ случаѣ, до прихода доктора необходимо отдѣлаться отъ этихъ опасныхъ звѣрей, сказалъ Гаттерасъ.

– Какимъ это образомъ? спросилъ Бэлль.

Не легко было отвѣтить на такой вопросъ. Не попытаться-ли сдѣлать вылазку? Невозможно!.. Корридоръ заложили, но медвѣди легко могли устранить такое препятствіе. Имъ не трудно добраться до непріятелей, число которыхъ и силы хорошо извѣстны.

Осажденные размѣстились по комнатамъ, готовясь отразить всякую попытку къ вторженію въ домъ. Слышно было, какъ медвѣди расхаживали у дверей, глухо рычали и своими огромными лапами царапали стѣны дома.

Надобно было, однакожъ, дѣйствовать. Альтамонтъ рѣшился сдѣлать амбразуру и открыть огонь по осаждающимъ. Въ нѣсколько минутъ онъ пробилъ отверстіе въ ледяной стѣнѣ, просунулъ въ него ружье, но едва оно высунулось наружу, какъ тотчасъ-же съ необычайною силою было выхвачено изъ рукъ неуспѣвшаго выстрѣлить Альтамонта.

– Чортъ возьми! съ такой силищей не справиться! вскричалъ Альтамонтъ и поспѣшилъ забить амбразуру.

Прошелъ уже часъ, и хотя трудно было разсчитывать на успѣшность вылазки, но всѣ уже почти рѣшились на это рискованное средство, какъ вдругъ капитану пришелъ на умъ новый способъ обороны.

Онъ взялъ желѣзную полосу, служившую Джонсону для выгребанія углей, положилъ ее въ печь и затѣмъ пробилъ въ стѣнѣ отверстіе такимъ, однакожъ, образомъ, чтобы снаружи его покрывалъ тонкій слой льда.

Товарищи Гаттераса молча смотрѣли на его работу. Когда полоса накалилась до бѣла, Гаттерасъ сказалъ:

– Я отпихну медвѣдей: схватить полосу они не могутъ; а вы стрѣляйте чрезъ амбразуру.

– Ловко придумано! вскричалъ Бэлль, становясь подлѣ Альтамонта.

Гаттерасъ вынулъ изъ печи полосу и быстро погрузилъ ее въ стѣну. Снѣгъ оглушительно зашипѣлъ отъ соприкосновенія съ до бѣла раскаленнымъ рычагомъ. Два подбѣжавшіе медвѣдя схватили каленое желѣзо и вдругъ страшно заревѣли.

Между тѣмъ, одинъ за другимъ раздалось четыре выстрѣла.

– Попали! вскричалъ Альтамонтъ.

– Попали! повторилъ Бэлль.

– Надо повторить, сказалъ Гаттерасъ, быстро забивая оконницу.

Полосу опятъ положили въ печь, и черезъ нѣсколько минутъ она опять накалилась до красна.

Альтамонтъ и Бэлль, зарядивъ ружья, заняли свои мѣста. Гаттерасъ снова продѣлалъ отверстіе и сунулъ въ него раскаленную волосу.

Но на этотъ разъ она уперлась въ какой-то твердый предметъ.

– Что за дьявольщина! вскричалъ американецъ.

– Въ чемъ дѣло? спросилъ Джонсонъ.

– A въ тонъ, что проклятые звѣри наваливаютъ льдину на льдину, они хотятъ замуровать насъ въ домѣ, они заживо погребаютъ насъ!

– Не можетъ быть!

Альтамонтъ и Бэлль, зарядивъ ружья, заняли свои мѣста.

– Посмотрите сами: полоса дальше не идетъ. Да это, наконецъ, становится смѣшно!

Это было болѣе чѣмъ смѣшно: это было опасно. Положеніе осажденныхъ ухудшалось. Какъ животныя очень смышленныя, медвѣди прибѣгнули къ оригинальному средству, чтобъ задушить свою добычу и отнять у осажденныхъ всякую возможность къ бѣгству.

– Эдакая обида! сказалъ крайне огорченный Джонсонъ. – Добро-бы люди, а то – звѣри!

Прошло часа два; Альтамонтъ тревожно шагалъ по комнатѣ, Гаттерасъ съ ужасомъ думалъ о докторѣ и о страшной опасности, грозившей ему на возвратномъ пути къ форту.

– Ахъ, если-бы докторъ былъ здѣсь! вскричалъ Джонсонъ

– A что могъ-бы онъ подѣлать теперь? спросилъ раздражительно Альтамонтъ.

– О, онъ навѣрное выручилъ-бы насъ.

– Какимъ это образомъ? – съ досадою спросилъ Альтамонтъ.

– Знай я это, я не нуждался бы въ докторѣ,– отвѣтилъ Джонсонъ. – Впрочемъ, я догадываюсь, что онъ посовѣтовалъ бы намъ въ настоящую минуту: – перекусить. Вреда это причинить не можетъ; напротивъ. Вы какъ полагаете, Альтамонтъ?

– Что-жъ, я не прочь поѣсть, не смотря даже на наше глупое, чтобъ не сказать унизительное, положеніе,– отвѣтилъ Альтамонтъ.

– Держу пари,– сказалъ Джонсонъ,– что послѣ обѣда мы найдемъ возможность выпутаться изъ бѣды.

Никто не отвѣтилъ Джонсону и всѣ сѣли за столъ.

Джонсонъ, воспитанный въ школѣ доктора, старался философски отнестись къ опасности, но въ настоящемъ случаѣ это ему никакъ не удавалось. Шутки останавливались у него въ горлѣ. Къ тому-же, осажденные начинали чувствовать себя нехорошо. Воздухъ начиналъ сгущаться въ ихъ герметически закрытомъ помѣщеніи, и его нельзя было освѣжить, такъ какъ трубы плохо тянули. Огонь долженъ былъ скоро потухнуть. Кислородъ, поглощаемый легкими и печью, мало по малу уступалъ свое мѣсто углекислотѣ, губительное дѣйствіе которой всѣмъ извѣстно.

Гаттерасъ первый замѣтилъ эту новую опасность и не скрылъ ее отъ своихъ товарищей.

– Значитъ, во что бы то ни стало, а выйти необходимо! – вскричалъ Альтамонтъ.

– Да,– сказалъ Гаттерасъ,– но подождемъ ночи, сдѣлаемъ отверстіе въ потолкѣ, воздухъ возобновится, затѣмъ кто-нибудь изъ насъ станетъ у отверстія и будетъ стрѣлять по медвѣдямъ:

– Ничего другаго и не остается,– отвѣтилъ Альтамонтъ.

Порѣшивъ это, всѣ ждали минуты, когда можно будетъ попытать счастія. Втеченіе слѣдующихъ часовъ, Альтамонтъ не переставалъ проклинать положеніе, въ которомъ, какъ онъ выражался, «при данныхъ медвѣдяхъ и людяхъ, послѣдніе играютъ не завидную роль».

XIII. Mина

Настала ночь, свѣтъ лампы померкъ въ атмосферѣ, бѣдной кислородомъ.

Въ восемь часовъ были сдѣланы послѣднія приготовленія. Осажденные тщательно зарядили свои ружья и стали пробивать отверстіе въ потолкѣ.

Работа длилась уже нѣсколько минутъ, Бэлль ловко справлялся съ дѣломъ, какъ вдругъ Джонсонъ бывшій въ спальнѣ, на сторожѣ, быстро подошелъ въ своимъ товарищамъ.

Онъ былъ встревоженъ.

– Что съ вами? – спросилъ капитанъ.

– Ничего, такъ… нерѣшительно отвѣтилъ Джонсонъ. – Впрочемъ…

– Однако, началъ было Альтамонтъ.

– Молчите! Вы не слышите никакого шума?

– Гдѣ?

– Тамъ… въ стѣнѣ комнаты творится что-то неладное.

Бэлль пересталъ работать; всѣ прислушались. Слышался отдаленный трескъ, какъ будто въ боковой стѣнѣ пробивали отверстіе.

– Что-то скребется,– сказалъ Джовсонъ.

– Несомнѣнно,– отвѣтилъ Альтамонтъ.

– Неужели медвѣди? – спросилъ Бэлль.

– Кто-же иначе? – воскликнулъ Альтамонтъ.

– Они перемѣнили тактику,– сказалъ Джонсонъ,– к отказались отъ намѣренія задушить насъ.

– Они думаютъ, что мы уже задохлись,– возразилъ Альтамонтъ, котораго не на шутку разбирала злость.

– Проклятое звѣрье скоро сюда вломится,– сказалъ Бэлль.

– И прекрасно! – отвѣтилъ Гаттерасъ. Дѣло пойдетъ въ рукопашную.

– Чортъ побери,– вскричалъ Альтамонтъ;– по моему, это гораздо лучше! Надоѣли мнѣ эти невидимые враги! По крайней мѣрѣ, будемъ видѣть непріятеля.

– Да, сказалъ Джонсонъ,– но только едва-ли можно будетъ пустить въ дѣло ружья: здѣсь слишкомъ тѣсно.

– И отлично! Ножами да топорами станемъ работать!

Трескъ все усиливался. Уже ясно слышалось царапанье когтей. Медвѣди подрывались съ того именно угла, гдѣ стѣна примыкала къ снѣжному, упиравшемуся въ утесъ валу.

– Медвѣдь теперь не дальше отъ насъ, какъ въ шести футахъ,– сказалъ Джонсонъ.

– Да, Джонсонъ,– отвѣтилъ Альтамонтъ. Но мы съумѣемъ достойно принять его.

Американецъ взялъ въ одну руку топоръ, а въ другую ножъ, выставилъ впередъ правую ногу, откинулся назадъ корпусомъ и сталъ въ оборонительное положеніи. Тоже самое сдѣлали Джонсонъ и Бэлль. На всякій случай, Джонсонъ зарядилъ также свое ружье.

Трескъ усиливался все больше и больше; куски льда такъ и разлетались подъ желѣзными когиями.

Наконецъ, только уже тонкій слой льда отдѣлялъ нападающаго отъ его враговъ. Вдругъ, слой этотъ треснулъ, какъ лопается въ обручѣ бумага, разрываемая клоуномъ, и какая-то черная, большая масса вкатилась въ полутемную комнату.

Альтамонтъ замахнулся на нее топоромъ.

– Ради Бога,– погодите немного! – сказалъ знакомый голосъ.

– Докторъ! докторъ! – вскричалъ Джонсонъ.

Дѣйствительно, то былъ докторъ; потерявъ равновѣсіе, онъ кувыркомъ вылетѣлъ на середину комнаты.

– Здравствуйте, друзья мои! – сказалъ онъ, быстро поднимаясь.

Его товарищи остолбенѣли, но вслѣдъ за изумленіемъ наступила минута невыразимой радости. Каждый хотѣлъ обнять достойнаго Клоубонни; взволнованный Гаттерасъ долго прижималъ его къ груди, а докторъ отвѣчалъ капитану горячимъ пожатіемъ руки.

– Неужели это вы, докторъ? – вскричалъ Джонсонъ.

– Я сажъ, собственною особою, Джонсонъ. Но я больше, безпокоился о васъ, чѣмъ вы обо мнѣ.

– Какъ вы узнали, что на насъ напали медвѣди? – спросилъ Альтамонтъ. Мы больше всего опасались, что вы преспокойно будете возвращаться въ фортъ, не подозрѣвая даже грозившей вамъ опасности.

– Я все видѣлъ,– отвѣтилъ докторъ. Ваши выстрѣлы предупредили меня. Въ то время я находился подлѣ обломковъ Porpoise'а; поднявшись на одно возвышеніе, я увидѣлъ, что васъ преслѣдуютъ пять медвѣдей. Ну, и струхнулъ-же я за васъ! Но замѣтивъ, что вы стремглавъ спустились съ утеса и что медвѣди рыщутъ кругомъ, я успокоился на нѣсколько мгновеній, догадавшись, что вы заперлись въ домѣ. Мало по малу я сталъ пробираться впередъ, то ползкомъ, то скрываясь за льдинами. Такимъ-то манеромъ я подошелъ къ форту. Тутъ я увидѣлъ, что медвѣди работали, точно громадные бобры: утаптывали снѣгъ, цѣлыми глыбами валили его на домъ, словомъ хотѣли заживо замуровать васъ. Къ счастію, имъ не пришло въ голову скатить съ утеса глыбы льда, которыя неминуемо раздавили-бы васъ.

– Но вы сами, докторъ, подвергались опасности,– сказалъ Бэлль. Развѣ медвѣди не могли оставить фортъ и приняться за васъ?

– Имъ было не до того. Гренландскія собаки, выпущенныя Джонсономъ, бѣгали тутъ-же, но медвѣди и не думали преслѣдовалъ ихъ, разсчитывая полакомиться болѣе вкусною дичью.

– Благодаримъ за комплиментъ,– засмѣялся Альтамонтъ.

– Ну, гордиться этимъ не стоитъ. Разгадавъ тактику медвѣдей, я рѣшился пробраться къ валъ. Благоразуміе требовало повременить до ночи. Съ наступленіемъ сумерекъ я потихоньку подкрался къ эскарпу, со стороны пороховаго погреба. Выбралъ я это мѣсто нарочно: отсюда удобно было прокопать галлерею. Я принялся за работу и сталъ рубить ледъ снѣговымъ ножемъ; замѣчу мимоходомъ, преполезное это орудіе. Три часа я рылъ, копалъ, работалъ, и вотъ – проголодавшійся, истомленный, теперь среди васъ…

– Чтобъ раздѣлить нашу участь? – сказалъ Альтамонтъ.

– Чтобы спасти всѣхъ насъ. Но прежде всего дайте мнѣ сухарей и мяса: я умираю отъ голода.

Вскорѣ докторъ уписывалъ уже солидный кусокъ солонины. Онъ ѣлъ и вмѣстѣ съ тѣмъ отвѣчалъ на вопросы, съ которыми къ нему обращались.

– Чтобы спасти насъ? – повторилъ Бэлль.

– Само собою разумѣется,– отвѣчалъ докторъ, не переставая работать челюстями.

– Въ самомъ дѣлѣ,– сказалъ Бэлль, мы можемъ уйти тою-же дорогою, которою пришелъ докторъ.

– Вотъ было-бы хорошо. Медвѣди пронюхали-бы, гдѣ лежатъ наши запасы и конечно все бы пожрали,– отвѣтилъ докторъ.

– Приходится оставаться здѣсь,– сказалъ Гаттерасъ.

– Конечно и во что бы ни стало избавиться отъ медвѣдей.

– У васъ значитъ есть для этого какое-нибудь средство? – спросилъ Бэлль.

– Очень даже вѣрное,– отвѣтилъ докторъ.

– Ну, не говорилъ-ли я,– вскричалъ Джонсонъ, потирая себѣ руки,– что, пока докторъ съ нами, отчаяваться не слѣдуетъ? У него всегда найдется про запасъ какая нибудь уловка.

– Послушайте, докторъ,– сказалъ Альтамонтъ,– а развѣ медвѣди не могутъ проникнуть въ прорытую вами галлерею?

– Ну, нѣтъ, входъ въ нее я крѣпко забилъ. Теперь мы можемъ преспокойно ходить въ пороховой погребъ, медвѣди не будутъ даже подозрѣвать этого.

– Скажете-ли вы, наконецъ, какъ вы намѣрены избавить насъ отъ этихъ непрошеныхъ гостей?

– A очень просто; я даже кое-что уже подготовилъ для этого.

– Что же именно?

– Вотъ увидите. Но я и забылъ, что возвратился не одинъ.

– Какъ? – спросилъ Джонсонъ.

– Я долженъ вамъ представить моего товарища.

Сказавъ это, докторъ вытащилъ изъ галлереи убитую лисицу.

– Лисица! – вскричалъ Бэлль.

– Результатъ моей сегодняшней охоты,– скромно пояснилъ докторъ. Вы увидите, что никогда еще ни одна лисица не была убита болѣе кстати.

– Но въ чемъ-же, наконецъ, состоитъ вашъ планъ? – спросилъ Альтамонтъ.

– Въ томъ, чтобы взорвать на воздухъ всѣхъ медвѣдей при помощи ста фунтовъ пороха!

Всѣ въ недоумѣніи взглянули на доктора.

– Но гдѣ-же порохъ? – спросили его.

– Въ пороховомъ погребѣ.

– Ну, а погребъ-то – гдѣ?

– Мина прямехонько ведетъ въ погребъ. Не даромъ-же явывелъ галлерею въ десять саженей длиною. Я могъ-бы прорыть парапетъ поближе къ дому, но у меня имѣлся въ виду новый планъ.

– Гдѣ-же вы намѣрены заложить мину? – спросилъ Альтамонтъ.

– Какъ разъ противъ парапета, т. е. подальше отъ дома, пороховаго погреба и амбаровъ.

– Но какимъ образомъ заманить туда медвѣдей?

– Это ужъ мое дѣло,– отвѣтилъ докторъ. Но довольно болтать; примемся за дѣло. Намъ предстоитъ прорыть ночью галлерею футовъ въ сто; работа изнурительная, но въ пятеромъ мы совладаемъ съ нею легко, смѣняя другъ друга. Пусть начнетъ Бэлль, а мы отдохнемъ немного.

– A право,– вскричалъ Джонсонъ,– вы, докторъ, это ловко придумали.

Докторъ съ Бэллемъ вошли въ темную галлерею; гдѣ прошедъ Клоубонни, тамъ и другимъ было не тѣсно. Минеры проникли въ пороховой погребъ. Тутъ докторъ объяснилъ Бэллю, что надо было дѣлать, и плотникъ началъ пробивать противоположную стѣну, къ которой примыкалъ парапетъ, а Клоубонни возвратился въ ледяной домъ.

Бэлль работалъ уже цѣлый часъ и прорылъ мину длиною около шести футовъ; въ нее можно было пробраться только ползкомъ. Бэлля смѣнилъ Альтамонтъ и втеченіе часа наработалъ почти столько же, сколько и Бэлль. Изъ галлереи снѣгъ выносили въ кухню, гдѣ докторъ превращалъ его въ воду, чтобы онъ меньше занималъ мѣста.

Альтамонта смѣнилъ Гаттерасъ, а послѣдняго – Джонсонъ, Черезъ десять часовъ, то есть къ восьми часамъ утра, галлерея была вполнѣ готова.

На разсвѣтѣ докторъ посмотрѣлъ на медвѣдей въ амбразуру, прорубленную имъ въ стѣнѣ пороховаго погреба.

Терпѣливыя животныя не покидали своего поста, ходили взадъ и впередъ, все обнюхивали, рычали, словомъ, сторожили съ примѣрною бдительностію и какъ-бы ходили дозоромъ вокругъ дома, исчезнувшаго подъ массою наваленныхъ на него льдинъ. Настала однакожъ минута, когда ихъ терпѣніе окончательно истощилось, и докторъ замѣтилъ, что медвѣди начали разбирать натасканныя ими глыбы.

– Что это они еще затѣяли! – сказалъ капитанъ, стоявшій подлѣ доктора.

– Повидимому, имъ надоѣло ждать: они хотятъ добраться до насъ. Погодите, голубчики! Мы съ вами раздѣлаемся по своему. Однакожъ, времени терять нельзя.

Докторъ проползъ до мѣста, гдѣ предполагалось заложить мину, и приказалъ увеличить камеру во всю ширину и высоту вала. Вскорѣ въ верхней ея части остался только слой льда въ одинъ футъ толщиною, такъ что его пришлось подпереть, чтобы онъ не обрушился.

Въ гранитную почву крѣпко вколотили колъ, къ верхней части котораго привязали лисицу. Длинная веревка, шедшая отъ основанія столба подпиравшаго ледъ, была проведена въ пороховой погребъ.

Товарищи доктора исполняли его распоряженія, хотя и не вполнѣ понимали значеніе ихъ.

– Вотъ приманка,– сказалъ докторъ, показывая лисицу.

Онъ велѣлъ подкатить къ столбу боченокъ пороха.

– A вотъ и мина,– добавилъ Клоубонни.

– Но не взлетимъ ли мы на воздухъ вмѣстѣ съ медвѣдями? – спросилъ Гаттерасъ.

– Нѣтъ. Мы достаточно удалены отъ мѣста взрыва, домъ построенъ крѣпко, но если бы онъ и далъ нѣсколько трещинъ, то ихъ не трудно будетъ задѣлать.

– Да,– сказалъ Альтамонтъ. Но какъ вы намѣрены дѣйствовать?

– Дернувъ веревку, мы повалимъ столбъ, поддерживающій надъ миною слой льда. Трупъ лисицы мгновенно появится внѣ вала и вы согласитесь, что проголодавшіеся медвѣди немедленно же накинутся на неожиданную добычу.

– Совершенно вѣрно.

– Въ это мгновеніе я воспламеню мину и въ одинъ мигъ взорву на воздухъ неосторожно приблизившихся животныхъ.

– Чудесно! – вскричалъ Джонсонъ, внимательно слѣдившій за разговоромъ.

Гаттерасъ, безусловно довѣрявшій своему другу, не требовалъ никакихъ объясненій. Онъ ждалъ. Но Альтамонтъ хотѣлъ знать все до малѣйшей подробности.

– Можете-ли вы, докторъ, вычислить длину фитиля такимъ образомъ, чтобы взрывъ послѣдовалъ въ надлежащее время?

– Это очень не трудно,_; а потому никакихъ вычисленій дѣлать я не стану.

– Слѣдовательно, у васъ есть фитиль длиною въ сто футовъ.

– Никакого фитиля у меня нѣтъ.

– Въ такомъ случаѣ вы устроите пороховой проводъ?

– Ну, нѣтъ! Средство это не надежное.

– Значитъ, кто нибудь изъ насъ долженъ пожертвовать собою и взорвать мину?

– Если потребуется охотникъ, то я готовъ взяться за это дѣло,– поспѣшилъ сказать Джонсонъ.

– Не къ чему, мой достойный другъ,– отвѣтилъ докторъ, протягивая руку старому моряку. Жизнь каждаго изъ насъ слишкомъ драгоцѣнна и, благодаря Бога, ей не грозитъ никакой опасности.

– Въ такомъ случаѣ,– сказалъ Альтамонтъ,– отгадывать я ужь не берусь.

– Если-бы мы не съумѣли вывернуться изъ настоящаго положенія,– улыбаясь, сказалъ докторъ,– то къ чему было-бы и учиться физикѣ.

– Такъ и есть – физикѣ! Вотъ оно въ чемъ штука,– сказалъ просіявшій Джонсонъ. Развѣ у насъ нѣтъ гальваническаго аппарата и достаточной длины проводниковъ, служившихъ для устройства электрическаго маяка?

– Такъ что-же?

– Мы можемъ взорвать мину, когда намъ будетъ это угодно, въ одинъ мигъ, и притомъ, не подвергаясь ни малѣйшей опасности.

– Ура! – вскричалъ Джонсонъ.

– Ура! – повторили его товарищи, не заботясь о томъ, слышатъ-ли ихъ медвѣди или нѣтъ.

Немедленно проволоки были проведены отъ дома до пороховой камеры. Одинъ конецъ ихъ соединили съ аппаратомъ, а другой опустили въ центръ боченка съ порохомъ; обѣ проволоки находились въ недальнемъ одна отъ другой разстояніи.

Въ девять часовъ утра все было готово. Да и время было, потому что медвѣди бѣшено начали разрушать домъ.

Джонсонъ, стоявшій въ пороховомъ погребѣ, долженъ былъ дернуть веревку, привязанную къ столбу. Онъ занялъ свой постъ.

– A теперь,– сказалъ докторъ своимъ товарищамъ,– приготовьте свое оружіе, на случай, если-бы медвѣди не были перебиты сразу, станьте подлѣ Джонсона и тотчасъ послѣ взрыва выбѣгайте изъ дома.

Гаттерасъ, Альтамонтъ и Бэлль отправились въ пороховой погребъ, а докторъ остался у электрическаго аппарата. Вскорѣ послышался голосъ Джонсона:

– Готово?!

– Готово,– отвѣтилъ докторъ.

Джонсонъ сильно дернулъ веревку; часть поверхности откоса обрушилась, и трупъ лисицы показался надъ обломками льда. На первыхъ порахъ это изумило медвѣдей, которые не замедлили, однакожъ, броситься на неожиданную добычу.

– Пли! вскричалъ Джонсонъ.

Докторъ соединилъ проводники; раздался страшный взрывъ; домъ задрожалъ, какъ отъ землетрясенія, стѣны его дали трещины. Гаттерасъ, Альтамонтъ и Бэлль выбѣжали изъ пороховаго погреба, держа ружья наготовѣ.

Но стрѣлять было не въ кого. Четыре медвѣдя лежали на землѣ, истерзанные въ куски, искалѣченные, обуглившіеся, въ то время какъ пятый медвѣдь, на половину опаленный, удиралъ что было мочи.

– Ура! Ура! Ура! вскричали товарищи доктора. Ура, докторъ Клоубонни!