Текст книги "Приключения капитана Гаттераса"

XXII. Начало возмущенія

Это неожиданное приказаніе крайне изумило экипажъ Forward'а.

– Растопить машину? – спрашивали одни.

– Чѣмъ это? – говорили другіе.

– У насъ нѣтъ и на два мѣсяца топлива! – вскричалъ Пэнъ.

– A чѣмъ мы будемъ топить зимою? – спросилъ Клифтонъ.

– Придется, видно, сжечь бригъ до ватеръ-линіи,– отвѣтилъ Грипперъ.

– И топить печи мачтами, начиная съ брамстеньги и кончая бугшпритомъ,– добавилъ угрюмо Уэренъ.

Шандонъ пристально смотрѣлъ на Уэлля. Оторопѣвшіе машинисты не рѣшались спуститься внизъ.

– Слышите? – раздраженнымъ голосомъ крикнулъ Гаттерасъ.

Брентонъ направился къ люку, но вдругъ остановился.

– Не ходи, Брентонъ,– раздался чей-то голосъ.

– Кто сказалъ это? – вскричалъ Гаттерасъ.

– Я! – отвѣтилъ Пэнъ, подходя къ капитану.

– И вы говорите?… спросилъ послѣдній.

– Я говорю… я говорю, отвѣтилъ Пэнъ, что дальше мы не пойдемъ, что мы не хотимъ околѣть зимою отъ трудовъ и что машину не растопятъ.

– Господинъ Шандонъ,– спокойно сказалъ Гаттерасъ,– прикажите заковать въ цѣпи этого человѣка.

– Но, капитанъ,– отвѣтилъ Шандонъ,– человѣкъ этотъ…

– Если вы повторите сказанное имъ, то я подвергну васъ аресту въ вашей каютѣ,– сказалъ Гаттерасъ. – Возьмите его! Слышите?

Джонсонъ, Бэлль и Симпсонъ направились къ обезумѣвшему отъ бѣшенства матросу.

– Первый кто тронетъ меня!.. вскричалъ Пэнъ, размахивая палкой надъ головою.

Гаттерасъ подошелъ къ нему.

– Пэнъ,– спокойнымъ голосомъ сказалъ капитанъ,– еще одно движенье – и я пущу тебѣ пулю въ лобъ!

Сказавъ это, онъ взвелъ курокъ револьвера и прицѣлился въ матроса.

Послышался ропотъ.

– Ни слова! – обратился Гаттерасъ къ другимъ матросамъ,– или этотъ человѣкъ погибъ!

Джонсонъ и Бэлль обезоружили Пэна, который уже не оказывалъ сопротивленія, и свели его въ трюмъ!

– Идите, Брентонъ,– сказалъ Гаттерасъ.

Машинистъ, въ сопровожденіи Пловера и Уэрена, отправился на свой постъ. Гаттерасъ отправился на шканцы.

– Этотъ Пэнъ – мерзавецъ,– сказалъ ему докторъ.

– Онъ на волосокъ былъ отъ смерти,– спокойно отвѣтилъ капитанъ.

Вскорѣ пары достигли достаточной степени давленія, Forward снялся съ якорей и, забирая на востокъ, направился къ мысу Бичера, дробя своимъ форштевенемъ молодой ледъ.

Между островомъ Беринга и мысомъ Бичера встрѣчается множество острововъ, такъ сказать, обмелѣвшихъ среди ледяныхъ полянъ. Въ узкихъ проливахъ, которыми изборождена эта часть моря, увлекаемыя теченьемъ льдины сплочивались между собою подъ дѣйствіемъ относительно низкой температуры. То тамъ, то сямъ образовались уже hummock'ы и не трудно было предвидѣть, что эти компактныя, частыя и сплачивающіяся между собой льдины при первыхъ же морозахъ сольются въ непреодолимыя преграды.

Forward съ большимъ трудомъ подвигался протоками среди снѣжной мятели. Вслѣдствіе перемѣнчивости, характеризующей климатъ этихъ странъ, по временамъ на горизонтѣ показывалось солнце, температура поднималась на нѣсколько градусовъ, препятствія исчезали какъ бы по мановенію волшебнаго жезла и тамъ, гдѣ недавно еще протоки были затянуты льдами, открывалась уже прелестная, ласкающая взоръ моряка пелена водъ. Небо красовалось великолѣпными оранжевыми оттѣнками, на которыхъ утомленное зрѣніе отдыхало отъ вѣчной бѣлизны снѣговъ.

Въ четвергъ, 26 іюля, пройдя островъ Дундаса, Forward направился къ сѣверу, наткнувшись при этомъ на ледяную поляну, высотою въ девять футовъ и состоявшую изъ небольшихъ, оторвавшихся отъ берега ледяныхъ горъ. Долго бригъ шелъ вдоль ледяной поляны, направляясь на западъ. Безпрерывный трескъ льдовъ и скрипъ снастей сливались въ грустный шумъ, похожій не то на вздохи, не то на стоны. Наконецъ, Fortcard вошелъ въ одинъ свободный проходъ и съ трудомъ подвигался впередъ; нерѣдко втеченіе многихъ часовъ, огромная льдина задерживала ходъ судна; туманъ не позволялъ ничего видѣть лоцману. Избѣжать препятствій не трудно, если видишь предъ собою хоть на одну милю; но среди тумановъ поле зрѣнія ограничивается райономъ одного кабельтова. Бригъ сильно страдалъ отъ качки.

Повременамъ, блестящія, свѣтлыя облака принимали какой-то странный видъ, точно они отражали отблескъ ледяныхъ полянъ; желтоватые лучи солнца не могли проникнуть завѣсу густаго тумана.

Встрѣчавшіяся во множествѣ птицы оглашали воздухъ пронзительными криками; тюлени и моржи, лѣниво лежа наплавающихъ льдинахъ, при проходѣ брига, приподнимали свои головы и во всѣ стороны поворачивали свои длинныя шеи. Forward задѣвалъ ихъ плавучія жилища и нерѣдко оставлялъ на нихъ листы своей мѣдной обшивки, обрывавшейся отъ сильнаго тренія.

Наконецъ, послѣ шестидневнаго затруднительнаго и медленнаго плаванія, 1-го августа на сѣверѣ показался мысъ Бичера. Гаттерасъ послѣдніе часы провелъ на брамъ-реѣ; свободное море, видѣнное Стюартомъ, 30-го мая 1851 г., около 76°26′ широты, должно бы находиться въ недальнемъ разстояніи, а между тѣмъ, насколько можно было окинуть взоромъ, Гаттерасъ нигдѣ не замѣчалъ ни малѣйшихъ признаковъ полярнаго, свободнаго отъ льдовъ, бассейна. Капитанъ сошелъ съ мачты, не сказавъ ни слова.

– Вы допускаете существованіе свободнаго моря? – спросилъ Шандонъ у Уэлля.

– Сильно начинаю сомнѣваться въ этомъ,– отвѣтилъ послѣдній.

– Не былъ-ли я правъ, назвавъ это предполагаемое открытіе гипотезою и химерою? A между тѣмъ мнѣ не хотѣли вѣрить, да и вы сами, Уэллъ, высказались противъ меня.

– Впредь вамъ станемъ вѣрить, Шандонъ.

– Да,– отвѣтилъ послѣдній,– когда будетъ уже слишкомъ поздно.

И Шандонъ вошелъ въ свою каюту, изъ которой онъ почти не выходилъ со времени размолвки съ капитаномъ.

Къ вечеру вѣтеръ перешелъ къ югу. Гаттерасъ приказалъ поднять паруса и прекратить топку. Нѣсколько дней экипажъ опять усиленно работалъ; каждую минуту приходилось или придерживаться съ вѣтру, или внезапно убирать паруса, чтобы замедлить ходъ брига; окостенѣвшія отъ холода веревки дурно ходили въ разбухнувшихъ блокахъ и увеличивали затруднительность работъ. Прошло больше недѣли, прежде чѣмъ бригъ достигъ мыса Барро; такимъ образомъ, въ десять дней онъ не прошелъ и тридцати миль.

Задулъ сѣверный вѣтеръ и снова пришлось прибѣгнуть къ помощи винта. За семьдесятъ седьмымъ градусомъ широты, Гаттерасъ все еще надѣялся встрѣтить свободное отъ льдовъ море, видѣнное сэромъ Эдуардомъ Бельчеромъ.

Согласно съ показаніями Пенни, та часть моря, которою въ настоящее время шелъ Forward, должна бы быть свободною, потому что Пенни, достигнувъ предѣла льдовъ, на шлюпкѣ изслѣдовалъ проливъ Королевы до семьдесятъ седьмаго градуса широты.

Неужели показанія Йенни ложны? Или, быть можетъ, въ полярныхъ странахъ наступила въ томъ году ранняя зима?

15-го августа увидѣли гору Перси, врѣзывавшуюся въ туманы своихъ покрытыхъ вѣчнымъ снѣгомъ вершинъ; сильный вѣтеръ гналъ предъ собою тучи трещавшей въ воздухѣ изморози. На слѣдующій день солнце скрылось за горизонтомъ въ первый разъ, завершивъ такимъ образомъ длинный рядъ дней въ двадцать четыре часа. Люди, подъ конецъ привыкли къ безпрерывному свѣту; животныя также въ незначительной степени чувствовали его вліяніе. Грендандскія собаки ложились спать въ обычное время и самъ Дэкъ регулярно засыпалъ каждый вечеръ, точно небо заволакивалось темнымъ покровомъ ночи.

На слѣдующій день солнце скрылось за горизонтомъ въ первый разъ.

Послѣ 15-го августа настали не вполнѣ, однакожъ, темныя ночи, и хотя солнце скрывалось подъ горизонтомъ, тѣмъ не менѣе путемъ рефракціи оно давало еще достаточна свѣта.

19-го августа, послѣ довольно точной обсерваціи, на восточномъ берегу замѣченъ мысъ Франклина, а на западномъ мысъ леди Франклинъ. Благодарные соотечественники адмирала пожелали, чтобы на крайнемъ пунктѣ, до котораго несомнѣнно дошелъ этотъ отважный мореплаватель, имя его преданной жены стояло рядомъ съ его именемъ. Трогательная эмблема искренней, всегда соединявшей ихъ симпатіи.

Доктора тронуло это сближеніе, эта, такъ сказать, нравственная связь между двумя клочками земли, заброшенными на крайній сѣверъ.

Исполняя совѣты Джонсона, докторъ уже началъ привыкать въ низкой температурѣ и почти безпрестанно находился на палубѣ, не обращая вниманія на стужу, вѣтеръ и снѣгъ. Хотя онъ нѣсколько похудѣлъ, но здоровье его не страдало отъ суроваго полярнаго климата. Впрочемъ, онъ ожидалъ большихъ невзгодъ и даже съ удовольствіемъ констатировалъ признаки наступающей зимы.

– Посмотрите,– сказалъ онъ однажды Джонсону,– посмотрите, какъ эти стаи птицъ направляются въ югу! Какъ быстро летятъ онѣ, испуская прощальные крики!

– Да, докторъ, что-то подсказало имъ, что пора убираться, и онѣ пустились въ свой далекій путь.

– Многіе изъ насъ, полагаю, были бы не прочь подражать имъ!

– Да, люди робкіе, докторъ. У птицъ нѣтъ запасовъ продовольствія, какъ у насъ; слѣдовательно, онѣ должны гдѣ нибудь отыскивать себѣ пищу. Но моряки, чувствующіе подъ собою крѣпкій корабль, могутъ отправиться хоть на край свѣта.

– Вы надѣетесь, что Гаттерасъ успѣетъ въ своихъ замыслахъ?

– Успѣетъ, докторъ.

– Я такого-же мнѣнія,– Джонсонъ,– и если бы сопровождать его долженъ былъ одинъ только вѣрный товарищъ…

– Насъ будетъ двое!

– Да, Джонсонъ,– отвѣтилъ докторъ, пожавъ руку честнаго моряка.

Земля Принца Альберта, вдоль береговъ которой шелъ Forward, называется также Землею Гриннеля. Гаттерасъ, изъ ненависти къ янки, никогда не называлъ ее этимъ именемъ, подъ которымъ однакожъ она, вообще извѣстна. Причина этого двоякаго наименованія заключается въ слѣдующемъ: въ то время, какъ англичанинъ Пенни далъ ей названіе земли Принца Альберта, командиръ судна Rescue, лейтенантъ Гевенъ, назвалъ ее Землею Гриннеля, въ честь американскаго негоціанта, на свой счетъ снарядившаго экспедицію въ Нью-Іоркѣ.

Огибая берега, Forward подвергался цѣлому ряду страшныхъ препятствій и шелъ поперемѣнно то подъ парусами, то подъ парами. 18-го августа бригъ находился въ въ виду горы Британія, едва замѣтной въ туманѣ, а на слѣдующій день сталъ на якорь въ заливѣ Нортунберлэнда. Со всѣхъ сторонъ громоздились льды.

XXIII. Борьба со льдами

Гаттерасъ лично присутствовалъ при спускѣ якоря, и затѣмъ ушелъ къ себѣ въ каюту, взялъ карту и тщательно обозначилъ на ней мѣсто брига, который, какъ оказалось, находился теперь подъ 76°57′ градусомъ широты 99°20′ долготы, т. е. въ трехъ только минутахъ отъ семьдесятъ седьмой параллели. Въ этомъ именно мѣстѣ сэръ Эдуардъ Бэльчеръ провелъ первую арктическую зиму на судахъ Ріоnier и Assistance. Отсюда, на саняхъ и лодкахъ онъ отправлялся въ свои экскурсіи, во время которыхъ открылъ Столовый островъ, Сѣверный Корнваллисъ, архипелагъ Викторіи и каналъ Бельчера. За семьдесятъ восьмымъ градусомъ, какъ онъ замѣтилъ, берега уклоняются къ юго-востоку и, повидимому, должны соединяться съ берегами пролива Джонса, впадающаго въ Баффиново море. Но на сѣверо-западѣ говоритъ Бельчеръ въ своемъ отчетѣ – свободное море простиралось на необозримое пространство.

Гаттерасъ съ волненіемъ смотрелъ на то мѣсто морской карты, гдѣ большимъ пробѣломъ обозначались неизслѣдованныя еще страны, и его глаза безпрестанно возвращались къ полярному, свободному отъ льдовъ, бассейну.

– Сомнѣваться послѣ столькихъ свидѣтельствъ Стюарта, Пенни и Бельчера невозможно – сказалъ онъ себѣ. – Такъ должно быть на самомъ дѣлѣ. Эти отважные моряки собственными глазами видѣли свободное море. Можно ли сомнѣваться въ истинности ихъ показаній? Нѣтъ! Но если въ то время море было свободно только по причинѣ рано наступившей зимы… Нѣтъ; открытія эти производились въ промежутокъ нѣсколькихъ лѣтъ. Свободный отъ льдовъ бассейнъ существуетъ и я найду – увижу его!

Гаттерасъ поднялся на шканцы. Густой туманъ окружалъ Forward; съ палубы едва можно было видѣть верхушки мачтъ. Гаттерасъ приказалъ лоцману сойти съ сорочьяго гнѣзда и занялъ его мѣсто, стараясь воспользоваться малѣйшимъ просвѣтомъ тумана, чтобы осмотрѣть сѣверо-западную часть горизонта.

Шандонъ не преминулъ по этому случаю сказать Уэллю:

– Ну, а гдѣ же свободное море?

– Вы были правы, Шандонъ. A между тѣмъ, угля у насъ всего на шесть недѣль.

– Докторъ придумаетъ средство топить печи и безъ угля, отвѣтилъ Шандонъ. – Я слышалъ, что при помощи огня теперь дѣлаютъ ледъ; быть можетъ, изо льда онъ умудрится добыть огонь.

И Шандонъ, пожавъ плечами, вошелъ въ свою каюту.

На слѣдующій день, 20-го августа, туманъ разошелся всего на нѣсколько минутъ. Гаттерасъ, сидя на мачтѣ, жадно осматривалъ горизонтъ, затѣмъ, не сказавъ ни слова, сошелъ на палубу и приказалъ сняться съ якоря. Не трудно было замѣтить, что его надежды окончательно рухнули.

«Forward» снялся съ якоря и неувѣренно продолжалъ свой путь на сѣверъ. Вслѣдствіе сильной качки, реи были спущены со всѣми снастями, такъ какъ нельзя было разсчитывать на безпрестанно мѣнявшійся вѣтеръ, который, по причинѣ извилистости каналовъ, становился почти безполезнымъ. На морѣ мѣстами начали уже показываться широкія бѣловатыя пространства, похожія на маслянистыя пятна и предвѣщавшія скорое наступленіе морозовъ. Едва вѣтеръ улегался, какъ море почти мгновенно застывало, но этотъ молодой ледъ легко ломался и расходился подъ дѣйствіемъ вѣтра. Къ вечеру термометръ опустился до семнадцати градусовъ (-7° стоградусника).

Войдя въ какой нибудь закрытый проходъ, бригъ начиналъ исполнять роль тарана, на всѣхъ парахъ устремлялся на препятствіе и разбивалъ его. Иногда можно было думать, что «Forward» окончательно попалъ въ западню, но неожиданное движеніе ледяныхъ массъ открывало ему новый проходъ, въ который бригъ входилъ ни мало не колеблясь. Во время этихъ остановокъ, паръ, вырывавшійся изъ клапановъ, сгущался въ холодномъ воздухѣ и въ видѣ снѣга падалъ на палубу. Ходъ брига замедляли и другія причины: нерѣдко въ винтъ забивались твердые какъ камень куски льда, разбить которые машина была не въ состояніи. Тогда приходилось возвращаться назадъ, и матросы рычагами и аншпугами освобождали винтъ отъ застрявшихъ въ лопастяхъ осколковъ. Отсюда – затрудненія, усталость и остановки.

Такъ шли дѣла втеченіе тринадцати дней; Forward съ трудомъ подвигался проливомъ Пенни. Экипажъ ропталъ, но повиновался, понявъ, что вернуться назадъ теперь уже нѣтъ возможности и что движеніе на сѣверъ представляло меньше опасностей, чѣмъ обратный путь на югъ. Необходимо было подумать о зимовкѣ.

Матросы толковали о новомъ положеніи дѣла. Однажды они пустились въ разсужденія даже съ Ричардомъ Шандономъ, который, какъ имъ хорошо было извѣстно, стоялъ на ихъ сторонѣ. Въ явное нарушеніе своихъ обязанностей должностнаго лица, Шандонъ дозволялъ въ своемъ присутствіи обсуждать матросамъ дѣйствія капитана.

– Значитъ, по вашему мнѣнію, г. Шандонъ, сказалъ Грипперъ,– мы не можемъ возвратиться назадъ?

– Теперь ужь слишкомъ поздно, отвѣтилъ Шандонъ?

– Слѣдовательно, началъ другой матросъ,– только о зимовкѣ и слѣдуетъ думать?

– Въ этомъ заключается наше спасеніе! Но мнѣ не хотѣли вѣрить…

– Въ другой разъ вамъ повѣрятъ, отвѣтилъ Пэнъ, возвратившійся къ своимъ обычнымъ занятіямъ.

– Распоряжаться я не имѣю права, поэтому… сказалъ Шандонъ.

– Какъ знать? возразилъ Пэнъ. – Джонъ Гаттерасъ воленъ отправляться куда ему угодно, но мы не обязаны слѣдовать за нимъ.

– Стоитъ только вспомнить о его первой экспедиціи въ Баффиново море и о ея послѣдствіяхъ, сказалъ Грипперъ.

– И о плаваніи судна Farewell, отвѣтилъ Клифтонъ,– погибшаго, подъ его командою, въ водахъ Шпицбергена!

– Откуда Гаттерасъ одинъ только и возвратился, сказалъ Грипперъ.

– Со своею собакою, вторилъ Клифтонъ.

– Мы не имѣемъ ни малѣйшей охоты жертвовать собою въ угоду этому человѣку, вскричалъ Пэнъ.

– И лишиться своихъ заработковъ, добавилъ Клифтонъ. – Когда мы пройдемъ семьдесятъ восьмой градусъ, до котораго уже недалеко, тогда каждому изъ насъ будетъ причитаться какъ разъ по триста семьдесятъ пять фунтовъ стерлинговъ.

– Но не лишимся-ли мы ихъ, возвратившись безъ капитана? спросилъ Грипперъ.

– Нѣтъ, если будетъ доказано, что возвратиться было необходимо.

– Однакожъ… капитанъ…

– Не безпокойся, Грипперъ, отвѣтилъ Пэнъ,– у насъ будетъ капитанъ, да еще какой бравый; г. Шандонъ его знаетъ. Когда командиръ судна сходитъ съума, его смѣняютъ и назначаютъ другаго. Не такъ ли, г. Шандонъ?

– Друзья мои, уклончиво отвѣтилъ Шандонъ,– во мнѣ вы всегда будете имѣть преданнаго вамъ человѣка. Станемъ ждать дальнѣйшихъ событій.

Итакъ, надъ головою Гаттераса собиралась гроза, но онъ, непоколебимый, энергичный, самоувѣренный, смѣло шелъ впередъ. Если онъ и не могъ направлять свое судно по своему желанію, то нужно сказать все-таки правду: Forward велъ себя отлично и путь, пройденный имъ въ пять мѣсяцевъ, другіе мореплаватели проходили въ два или три года. Гаттерасъ находился вынужденнымъ провести здѣсь зиму, но это ничего не значило для людей мужественныхъ и рѣшительныхъ, для испытанной и твердой души, для безстрашныхъ и закаленныхъ моряковъ. Развѣ Джонъ Россъ и Макъ-Клюръ не провели нѣсколько зимъ въ арктическихъ странахъ? Но сдѣланное разъ можетъ повториться и въ другой разъ.

– Безъ сомнѣнія, повторялъ Гаттерасъ,– и даже больше, въ случаѣ надобности. Очень жаль, говорилъ онъ доктору,– что я не могъ выйти въ проливъ Смита! Теперь я-бы навѣрное находился у полюса!

– Ну вотъ! неизмѣнно говорилъ докторъ. – Мы все-таки достигнемъ полюса, только не подъ семьдесятъ пятымъ, а подъ девяносто девятымъ меридіаномъ. Что-жъ изъ этого? Если всѣ пути ведутъ въ Римъ, то еще съ большею несомнѣнностью всѣ меридіаны ведутъ къ полюсу.

31-го августа термометръ показывалъ тринадцать градусовъ (-10° стоградусника). Приближался конецъ навигаціоннаго періода; Forward оставилъ вправо островъ Эксмутъ, а черезъ три дня прошелъ Стальной островъ, лежащій посрединѣ пролива Бельчера. Въ менѣе позднее время года этимъ проливомъ можно было бы пройти въ Баффиново море, но теперь объ этомъ не стоило и думать. Этотъ рукавъ моря, совершенно загроможденный льдами, не далъ бы теперь ни одного вершка воды килю Forward'а, и взоръ наблюдателя свободно проносился надъ безконечными ледяными равнинами, обреченными на восьмимѣсячную полную неподвижность.

Къ счастію, на нѣсколько минутъ еще можно было подняться къ сѣверу, разбивая молодой ледъ большими катками или взрывая его петардами. При низкой температурѣ болѣе всего слѣдовало опасаться тихой погоды, во время которой каналы быстро замерзали. Поэтому экипажъ радовался даже противнымъ вѣтрамъ. Одна только тихая ночь – и море затягивалось сплошнымъ льдомъ.

При настоящихъ условіяхъ Forward не могъ остановиться на зимовку, такъ какъ онъ со всѣхъ сторонъ подвергался дѣйствію вѣтровъ, столкновеніямъ съ ледяными горами и кромѣ того рисковалъ быть увлеченнымъ теченіемъ пролива. Необходимо было подумать о безопасномъ убѣжищѣ. Гаттерасъ, надѣясь добраться до береговъ Новаго Корнваллиса и найти за мысомъ Альберта достаточно безопасный заливъ, упорно держалъ курсъ на сѣверъ.

Но 8-го сентября непроходимая, непреодолимая масса льдовъ стала между сѣверомъ и бригомъ; температура опустилась до двѣнадцати градусовъ (-12° стоградусника). Встревоженный Гаттерасъ тщетно искалъ свободнаго канала, тысячу разъ подвергалъ опасности свое судно и съ дивнымъ искусствомъ выходилъ изъ затруднительнаго положенія. Его можно было обвинить въ неблагоразуміи, необдуманности дѣйствій, въ безумной отвагѣ, въ ослѣпленіи, но все-же онъ принадлежалъ къ числу хорошихъ и даже отличныхъ моряковъ.

Положеніе Forward*а сдѣлалось чрезвычайно опаснымъ И въ самомъ дѣлѣ, море за нимъ замерзало и чрезъ нѣсколько часовъ ледъ сдѣлался настолько крѣпкимъ, что экипажъ совершенно безопасно шелъ по немъ и пытался тянуть бригъ бичевою.

Не въ состояніи будучи обойти препятствія, Гаттерасъ рѣшился напасть на нихъ съ фронта и пустилъ въ ходъ самые сильные «blasting-cylinders», заряжавшіеся 10–18 фунтами пороха. Въ виду этого, ледъ прорубали во всю его толщину, сдѣланное такимъ образомъ отверстіе наполняли снѣгомъ, помѣщали въ него цилиндръ въ горизонтальномъ положеніи, чтобы возможно большая площадь льда подверглась дѣйствію взрыва и, наконецъ, зажигали фитиль, защищенный гуттаперчевою трубкою.

Такимъ образомъ ледяную поляну старались взорвать: распилить ее не было возможности, потому что распиленныя части тотчасъ-же смерзались. Какъ-бы то ни было, но Гаттерасъ на слѣдующій день надѣялся проложить себѣ дорогу среди льдовъ.

Ночью поднялся сильный вѣтеръ; море колебалось подъ своею ледяною корою, какъ-бы вздымаемое подводнымъ волненіемъ. Вдругъ съ мачты послышался испуганный голосъ лоцмана:

– Берегись. Гляди за корму!

Гаттерасъ взглянулъ по указанному направленію и содрогнулся. Впрочемъ и было отчего.

Высокая ледяная гора, направляясь къ сѣверу, съ быстротою лавины неслась на бригъ.

– Всѣ наверхъ! – вскричалъ капитанъ.

Ледяная гора находилась не больше, какъ въ полумилѣ отъ Forward'а. Льдины громоздились, ползли одна на другую, падали, какъ громадныя песчинки, взвѣваемыя сильнымъ ураганомъ; страшный грохотъ потрясалъ атмосферу.

– Это величайшая опасность, какой мы только можемъ подвергнуться,– сказалъ Джонсонъ доктору.

– Да, довольно страшно,– спокойно отвѣтилъ докторъ.

– Мы должны отразить настоящій приступъ,– продолжалъ Джонсонъ.

– Дѣйствительно! Точно огромное стадо тѣхъ допотопныхъ животныхъ, которыя, какъ полагаютъ, обитали у полюса! Какъ они толпятся и стараются обогнать другъ друга.

– Иныя изъ нихъ вооружены острыми копьями, которыхъ я посовѣтовалъ-бы вамъ остерегаться,– замѣтилъ Джонсонъ.

– Чистая осада! – вскричалъ докторъ. Что-жъ, поспѣшимъ на валы!

И онъ бросился къ кормѣ, гдѣ экипажъ, вооруженный шестами, желѣзными полосами и аншпугами, готовился отразить грозный приступъ.

Гора приближалась и, увлекая за собою окружающія ее льдины, больше и больше росла вверхъ. По приказанію Гаттераса, стоявшая на носу пушка стрѣляла ядрами, чтобы разбить грозную линію льдовъ. Несмотря на это, ледяная громада приблизилась къ бригу и обрушилась на него. Раздался страшный трескъ и такъ какъ Forward подвергся нападенію съ правой стороны, то часть его сѣтокъ разлетѣлась въ щепы.

– Ни съ мѣста! – вскричалъ Гаттерасъ. Берегись!

Льдины съ непреодолимою силою ползли вверхъ; куски, вѣсомъ въ нѣсколько десятковъ пудовъ, взбирались по стѣнамъ брига; меньшія изъ нихъ взлетали на высоту марсовъ, падали острыми обломками, рвали ванты и рѣзали снасти. Экипажъ изнемогалъ, подъ натискомъ безчисленнаго множества враговъ, которые массою своею могли-бы раздавить сотню кораблей, подобныхъ Forward'у. Каждый старался отразить нападеніе ледяныхъ скалъ, причемъ не одинъ матросъ былъ раненъ ихъ острыми гранями. У Больтона совсѣмъ исковеркало лѣвое плечо. Стоявшій въ воздухѣ грохотъ все усиливался. Дэкъ бѣшено лаялъ на этихъ новаго рода враговъ. Мракъ ночи вскорѣ усилилъ ужасъ настоящаго положенія, не скрывая однакожъ грозныхъ льдинъ, бѣлизна которыхъ отражала остатки свѣта, разлитаго въ атмосферѣ.

Рѣзко раздавались командныя слова Гаттераса среди этой невозможной, небывалой, неестественной борьбы человѣка со льдами. Бригъ, подъ давленіемъ громадной тяжести, накренился на лѣвую сторону, причемъ рея его гротъ-мачты уперлась въ ледяную гору, грозя сломить самую мачту.

Гаттерасъ понялъ опасность своего положенія; настало грозное мгновеніе; бригъ готовъ былъ совсѣмъ лечь на бокъ, его мачты могли быть снесены.

Громадная ледяная глыба, величиною въ бригъ, казалось, поднималась по его бортамъ, высилась съ несокрушимою силою, ползла вверхъ и уже превышала ютъ. Если-бы она обрушилась на Forward, все было-бы кончено. Вскорѣ она встала стоймя и, покачиваясь на своемъ основаніи, поднялась выше брамъ реи.

Крикъ ужаса вырвался изъ груди экипажа. Матросы бросились на правую сторону судна.

Въ эту минуту бригъ, совсѣмъ приподнятый, подхваченный, втеченіе нѣсколькихъ мгновеній висѣлъ въ воздухѣ, затѣмъ наклонился на сторону и упалъ на льдины, причемъ такъ раскачался, что затрещалъ всѣмъ своимъ корпусомъ. Но что-же случилось?

Приподнятый этимъ наплывомъ льдовъ, подвергаясь съ кормы напору льдинъ, бригъ прошелъ непроходимую преграду. Черезъ минуту, длившуюся, казалось, цѣлую вѣчность, Forward упалъ, по другую сторону горы, на ледяную поляну, проломилъ ее и очутился въ своей естественной стихіи.

– Прошли! – вскричалъ Джонсонъ.

– Слава Богу! – отвѣтилъ Гаттерасъ.

И въ самомъ дѣлѣ, бригъ находился посрединѣ ледянаго бассейна. Со всѣхъ сторонъ его окружали льды и хотя его киль находился въ водѣ, тѣмъ не менѣе двигаться Forward не могъ. Онъ былъ неподвиженъ, но ледяная поляна двигалась вмѣсто него.

– Насъ дрейфуетъ![21]21
  Насъ относитъ!


[Закрыть] – крикнулъ Джонсонъ.

– Пусть дрейфуетъ,– отвѣтилъ Гаттерасъ.

Впрочемъ, какъ и противиться этому? Утромъ замѣтили, что ледяная поляна быстро подвигалась на сѣверъ. Плавучая масса льдовъ увлекала съ собою Forward, неподвижно стоявшій среди безпредѣльной ледяной поляны. На случай какого-нибудь несчастія, когда бригъ могъ быть поваленъ на бокъ или раздавленъ напоромъ льдовъ, Гаттерасъ приказалъ вынести на палубу значительное количество съѣстныхъ припасовъ, лагерныя принадлежности, одежду и одѣяла экипажа. По примѣру того, какъ при подобныхъ обстоятельствахъ поступилъ капитанъ Макъ-Клюръ, Гаттерасъ окружилъ бригъ поясомъ изъ наполненныхъ воздухомъ мѣшковъ, чтобы предохранить Forward отъ существенныхъ поврежденій. При температурѣ семи градусовъ (-14° стоградусника) льды вскорѣ начали скопляться вокругъ Forward'а и обнесли его стѣною, надъ которою высились однѣ только мачты брига.

Семь дней плыли такимъ образомъ; мысъ Альберта, находящійся на западной оконечности Новаго Корнваллиса, былъ замѣченъ 10-го сентября, но вскорѣ однако скрылся изъ вида. Съ этой минуты ледяная поляна замѣтнымъ образомъ стала подвигаться на востокъ. Куда она шла? Гдѣ она остановится? Кто могъ разрѣшить эти вопросы?

Экипажъ ничего не дѣлалъ и только ждалъ дальнѣйшихъ событій. Наконецъ, 15-го сентября, къ тремъ часамъ по полудни, ледяная поляна, по всѣмъ вѣроятіямъ, натолкнувшись на другую поляну, внезапно остановилась. Бригъ сильно вздрогнулъ. Гаттерасъ, произведя точную обсервацію, взглянулъ на карту. Forward находился на крайнемъ сѣверѣ; никакого материка не было видно подъ 95°35′ долготы и 78°15′ широты, въ центрѣ той страны, того неизслѣдованнаго моря, гдѣ географы помѣщаютъ полюсъ холодовъ.