Текст книги "Поколение. Часть первая. Вступление"

Глава VII «ЧТО НЕСУТ С СОБОЙ ПЕРЕМЕНЫ»

Очередная ночь принесла еще один удачный побег из дома. Жаль только, что когда пропала интрига и чувство новизны, то ощущения тоже притупились. Над головой горела полная луна. Ее вид завораживал, заставляя позабыть о времени, несущемся с невероятной скоростью. События бурлили вокруг и буквально наступали на пятки. Любая безумная фантазия могла обернуться реальностью.

Друзья вернулись домой привычным способом, аккуратно вскрыв замок ворот института. Они закрыли за собой ворота и неслышно пошли через темный двор. Довольные, прошмыгнули в дверь общежития и… замерли. В холле сидела Виктория, и раздражение длительным ожиданием безошибочно читалось в ее позе. Она подняла на нарушителей гневный взгляд.

– Откуда вы все идете? – спросила выразительно, и, поднимаясь, не дожидаясь ответа, продолжила. – Вы знаете правила! Так какого черта вы их нарушаете?!

Никто не смог проговорить ни слова. Как пристыженные дети, друзья потупились. Мало того, что Виктория поймала их, так еще и настолько разъяренной ее никто прежде не видел.

– Я спрашиваю вас? Что вы делали? Сейчас же в кабинет!

Студенты, опустив головы, поплелись за наставницей, удрученно переглядываясь и гадая, что их ждет. В кабинете компанию встретил Артур, и те смутилась еще больше. Гнев наставницы был ожидаем, но разочаровать Артура почему-то оказалось очень стыдно.

Виктория, скрестив руки на груди, встала за спинкой кресла, в котором сидел мужчина.

– Итак, в чем дело? – наставник начал спокойно. – Где вы были?

– Вы нас тут заперли, – решился ответить Макс, понимая, что остальные так и будут молчать и, использовав нападение, как лучшую тактику защиты, взял на себя смелость попытаться отстоять их право на свободу. – Можно помереть со скуки. Только занятия и тренировки, тренировки и занятия… И не надо отчитывать нас, будто мы совершили преступление. А что вы ждали?

– Здесь это – преступление! – не выдержала Виктория и практически выплюнула последние слова.

– Викки, я разберусь! – мягко одернул ее Артур. – Послушайте, правила установлены для вашей защиты. Временно, для дисциплины. Это не вопрос о том, скучно вам или нет. Поймите же, тут не школа, все куда серьезнее. Если вы не будете слушаться, мне придется принять жесткие меры. Я уверен, вы сбегаете не первый раз. Не второй и даже не третий. Я должен быть строже с вами, раз вы предаете мое доверие, но на этот раз, в первый и последний, спущу все на тормозах.

Артур заметил облегчение на лицах нарушителей и добавил:

– Домашний арест, дорогие. Уборка, дежурства, завтраки, обеды, ужины – все теперь на вас. Две недели. Вам было скучно? Теперь времени скучать у вас будет меньше.

– Что? Но ты же сказал, что не будешь нас наказывать в этот раз… – поразилась Виолетта.

– Я сказал, что буду мягок, но за каждую ошибку так или иначе следует наказание. Так устроен мир. Скажите спасибо, что я не придумал чего похуже и идите спать.

Друзья переглянулись. Они не считали, что легко отделались. Но кто же виноват, что они потеряли бдительность и так глупо попались? Так пришел конец ночным вылазкам.

Первые месяцы пребывания в институтских стенах пролетели незаметно. Окунувшись в омут небывалых открытий, странных происшествий и загадок, новоиспеченные адепты поняли, что новый мир завораживает, заставляя забыть обо всем, что волновало прежде. К тому же учебная программа занимала единственное время между тренировками и индивидуальными занятиями. Новая реальность, такая маняще-таинственная и привлекательная, вовсе не отменяла высшую математику, химию, философию и другие обычные предметы.

Нина взялась наводить порядок в своей необъятной комнате, к которой еще не привыкла, понимая, что буквально погрязла в собственном беспорядке, но теперь никто уже не вломится в ее спальню с приказом заняться уборкой. Она нашла в себе силы развивать самодисциплину.

Прибираясь в комнате, она то и дело поглядывала на телефон, который лежал на тумбочке. Ее одновременно обуревали волнение и стыд. Она не говорила с братом уже несколько месяцев. Сначала они довольно часто, хоть и формально, писали друг другу, затем сообщения стали приходить все реже, а после практически и вовсе перестали. Никогда раньше они не расставались так надолго, не прерывали связь. Они привыкли делиться всем, и вот прошли месяцы со времени их последнего откровенного разговора. Нина еще не осознала, насколько далеко проведенное в институте время оторвало ее от прошлого. Она все искала подходящий для разговора с Тимофеем момент, но чем дольше откладывала беседу, тем тяжелее становилось ее начать.

Девушка покинула родительский дом в растрепанных чувствах, но не собиралась обижаться вечно. Она больше не чувствовала обиды, тем более – не шла на принцип. Просто ее голова оказалась переполнена другими насущными проблемами. Отец ей ни разу не позвонил, давно перестали писать друзья. Было странно, что они не искали ее, а жили дальше, только так, словно ее и не было. Нина готова была принять такое положение вещей, но не собиралась обрывать связь с семьей, тем более с братом. Что он думал о ее долгом отсутствии? Скорее всего, злился, обижался и ждал от нее первый шаг. Нина понимала, что Тим прав, и восстановление отношений на ее ответственности, вот только ждать ему пришлось слишком долго. Теперь она сама боялась просто взять и позвонить. Ей казалось, что это ничего не исправит.

Шепотом отругав себя за трусость, девушка собралась с духом. Пора было встретиться со своим страхом. Она выдержала извращенные проверки Хозяина и справилась с нападением незнакомца. Теперь ей просто нужно вернуться домой и все исправить, ведь на обломках нерешенных проблем нельзя построить счастливую жизнь. Решено! Она дождется окончания занятий и отправится домой. Увидит Тима, поговорит с ним. Скорее всего, разговор будет не из легких, но это же Тим, и она скучает по нему. Желание снова обрести своего самого близкого друга и поделиться правдой с тем, кто знает ее по-настоящему и не станет осуждать, было сильнее стыда. Уж ему-то она точно могла доверять и рассказать все.

– Почему ты не хочешь познакомить нас со своими родителями? – смеясь, спрашивала Виолетта. Она следовала за Ниной по пятам, увидев, что впервые сразу после занятий подруга уходит из института. Измени привычкам – привлечешь внимание.

– Я хочу, но потом. Просто я уехала не при лучших обстоятельствах, – уклончиво оправдывалась Нина.

Макс и Виолетта не отступали. Они были настроены на приключения и пытались найти хоть какое-то развлечение. Особенно теперь, когда по вечерам не могли и шагу ступить с территории института.

– Ты не рассказывала, – удивился Макс. – Мы живем в одном доме почти четыре месяца и так мало знаем друг о друге.

Нина точно понимала, что парень не стремится знать больше, ему просто нужен повод сбежать. У нее был отпускной на два часа, и Макс на многое был готов, чтобы получить такой же.

– Нин, ты что, правда бросишь нас? – изумилась Виолетта. – Подтверди Артуру и Виктории, что мы ходили с тобой! У нас будет хоть немного времени на воле.

Нина посочувствовала бестактным манипуляторам и кивнула. Артура долго уговаривать не пришлось.

– Ладно. Но я не готова к зрителям! Я просто хотела вернуться домой и показать, что я в порядке и жива.

– Ты правда сбежала из дома? – Виолетта не сдержала улыбку. До сих пор она не воспринимала это заявление всерьез. – А ты не кажешься такой уж безбашенной.

– А я не безбашенная. Меня мучает совесть, разве не видно? Это был импульсивный и необдуманный шаг. Первый такой в моей жизни. И эти мысли мучали меня все эти месяцы, – ответила Нина. – Надо все исправить!

Они втроем шли по безлюдной улице. Дул холодный осенний ветер, девушка застегнула кожаную куртку на молнию до самой шеи.

– Все ссорятся с родителями, – сказал, пожав плечами, Макс. Он как раз не услышал ничего, что бы его удивило и заинтересовало. – Я мог не показываться дома неделями, и ничего. Чувство совести тоже притупляется со временем, – он чуть усмехнулся.

– Иногда мне кажется, что ты всерьез говоришь все эти вещи, – покачала головой Виолетта. – Но я знаю, что за этим жестким юмором прячется ранимый мальчик.

Она посмотрела на Макса с теплотой и заботой во взгляде, и тот поморщился, искренне ужаснувшись.

– Однажды ты поймешь, что это не так, – довольно холодно ответил он.

Нина не обращала внимания на разговор сопровождавших ее друзей. Всю дорогу она пыталась придумать, что скажет дома, предугадать реакцию родных. Она представляла вариант за вариантом, чтобы быть готовой к любому развитию событий. И когда из-за угла показался дом детства, девушка почувствовала облегчение, странно перемешанное с досадой и тревогой.

– Это он? Ого, выглядит красиво. Видна архитектура прошлого века, – указала Виолетта. – В LA такого не встретишь. Там все…

– Да-да, мы уже все сто раз слышали про твой LA, – удрученно передразнил подругу Макс, и был искренен в своей усталости бесконечно слушать сравнения с западными правилами и устоями.

Они подошли совсем близко. Нина слишком увлеклась размышлениями и не заметила, что на улице уже темнело, а ни в одном из окон просторной квартиры не горел свет. Она достала ключи, провела друзей за собой через темную парадную до последнего этажа и затем привычным жестом повернула ключ в замочной скважине. Осторожно приоткрывая дверь и заглядывая внутрь, Нина не успела распахнуть ее, как застыла в оцепенении. Некогда такой огромный гостеприимный коридор, уставленный дорогой мебелью, украшенный картинами и горшками с очаровательными растениями, теперь был совершенно пуст. А куски сорванных со стен обоев словно свидетельствовали о начале ремонта. В их квартире больше не было никаких признаков жизни…

– Вот это да, наверное, в такой обстановке расти было несладко, – шутливо присвистнул Макс, заходя следом, но быстро стал серьезнее. – Что здесь произошло?

Квартира казалась разгромленной: местами голые стены, на полу осколки стекла и мусор.

– Что тут произошло?! – в смятении восклицала Нина.

Ее разум отказывался принимать то, что видели глаза. Едва перебирая ногами, девушка направилась дальше, ощущая, как знакомо приминается паркет под ее шагами с легким скрипом. Именно так половицы скрипели каждый раз, когда она под покровом ночи возвращалась домой, и вероломно выдавали ее несносным надзирателям.

Нина прошла к своей комнате. Дверь была намертво забита гвоздями, словно набитый тайнами старый чулан. Сильным размахом с ноги Макс выбил ее. Кровать, тумбочки, шкаф – все, что наполняло небольшую спальню так и стояло на своих местах. Именно так, как хозяйка оставила ее много недель назад, в ту последнюю ночь…

– Что за черт? – просипела не своим голосом Нина. Логика происходящего ускользала от нее. – Они что, просто уехали? Забыли про меня и уехали??? …Оставили вот так вот и даже не предупредили? Как такое возможно?

Девушка обернулась к друзьям, будто ждала ответа, в глазах ее читался полный ужас, но те переглядывались и не спешили выдвигать теории. Нина села на кровать, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Все это было словно не по-настоящему. В жизни так не бывает.

– Нин, успокойся, всему должно быть объяснение… как говорит Кира, – поддержала Виолетта, судорожно соображая, хотя, возможно, ее паника непонимания была куда сильнее. Впечатлительной Виолетте было достаточно и меньших оснований для реальных переживаний.

– Но не сейчас, – возразила подруга, всплеснув руками.

Она вновь поднялась, прошлась, оглядывая комнату, в которой много лет ничего не менялось, не зная, что пытается увидеть и где ищет разгадку, просто не могла оставаться на месте. В коробке у окна валялись вещи, которые Нина не забрала с собой впопыхах, наивно полагая, что это место всегда будет оставаться ее домом и прошлое тут в безопасности.

– Милая комнатка, – пробормотала Виолетта, открывая один за другим ящики тумбочки. Она пыталась отвлечь подругу разговорами. – Минималистично, но со вкусом. В LA у меня… – осеклась, услышав, как нарочито громко Макс прочистил горло. Вздохнула. – Ой, смотрите, что я тут нашла, – улыбнулась, откопав в одном из ящиков альбом с фотографиями, и принялась его пролистывать с интересом. Остановилась на фото и указала пальцем на одну из двух симпатичных девочек лет десяти, узнав Нину.

– Кто это с тобой? Вы так похожи.

– Моя сестра, – нехотя ответила та, погруженная в свои мысли.

– У тебя есть сестра?

– Вил, сейчас меня больше волнует, где все остальные мои родственники, – сдержанно, пытаясь держать себя в руках, проговорила подруга. Девушка кивнула и сунула альбом обратно в ящик. Макс, прогулявшись по просторам пустующей квартиры вернулся:

– Не знаю, что тут случилось, но, похоже, что все жители побросали вещи в чемоданы и уехали. Поспешно, например, если очень выгодно продали квартиру. Забрали все, что не привинчено. А новый владелец, видимо еще не поменял замки и не приступил к ремонту. Вопрос только в том, почему они уехали, ничего не сказав и бросив твои вещи. Не думаю, что твой отец настолько сильно разозлился на тебя, что решил проучить таким образом. Есть причины. Надо рассказать об этом Артуру.

– Ты думаешь, Артур что, фокусник? Откуда он может знать, с чего вдруг моя семья решила взять и уехать, причем будто меня не существует? Откуда ему знать?

Нина почувствовала, что срывается на истерику. Она уже не контролировала себя, была дезориентирована. Внутри пульсировала тревога, будто бушующий поток энергии, который норовил выбрался из клетки.

– Пойдем, Нин, – мягко сказал Макс и потянул девушку к выходу.

– Ты больше ничего не хочешь забрать? – удивилась Виолетта, имея в виду альбом и другие памятные вещи, продолжая озираться.

Нина не ответила. Она была как будто не здесь, смотрела мимо и ничего не слышала. Тогда Виолетта сама подобрала с пола коробку и сложила туда некоторые предметы. Она знала, что однажды эти вещи будут важны для Нины, когда та будет готова снова говорить и думать об этом.

Пока же подруга с выражением тоскливой паники оглядывала квартиру, в которой прожила всю свою жизнь, где каждый миллиметр пола, каждая трещинка в потолке имели свою историю. Прямо в этом коридоре она училась кататься на скейте, что оставил на паркете едва заметные темные следы от колес, пока мама стоя у плиты готовила яблочный пирог. Через окно гостиной они махали друг другу, когда приходилось даже ненадолго расставаться. В кухне до сих пор можно было отчетливо воспроизвести аромат жаренного мяса, что готовил папа. Выцветшие стены и примятые ступеньки парадной, даже торчащий у двери гвоздь, о который были порваны не одни джинсы и не одна футболка – все это были мелочи, которые теперь никто не помнил, кроме Нины. Они были бесценны, и, сбегая ночью из дома несколько месяцев назад, она даже не подумала, как многое оставляет позади, и уж точно не предполагала, что пути назад не будет. Осталась бы она тогда?

Здесь ничего больше не имело значения. Все эти вещи стали ничьи. Они больше ничего не значили и никому не принадлежали.

Всю дорогу обратно друзья шли молча, Нина нервно теребила кончик черной кожаной куртки. Виолетта и Макс переглядывались за ее спиной. Иногда они почти беззвучно шептались.

Едва ли девушка помнила, как вернулась в институт и оказалась в своей комнате. Она сидела на полу у двери и ни о чем не думала. Но перед глазами мелькали воспоминания из прошлого и, согревая на мгновения своим теплом, оставляли следом холод, рассеиваясь и возвращая ее сюда, в эту горькую минуту. Ей казалось, что она не властна ни над чем, что происходит в ее жизни, и никто не может дать ей ни одного ответа. Она была подобно листочку, сорванному с дерева, который ветер носит по улице, заставляя биться в окна, подкидывая в небо, словно давая надежду, и отпускал. Вот листик упал на землю, был растоптан чьими-то ногами в грязных ботинках и, в конце концов, ручей унес его в сточную канаву.

Странные, необъяснимые вещи происходили с ней так, будто это было нормально. Нину беспокоило не только то, что по каким-то причинам она вдруг осталась одна, а то, что она не знала этих причин и не могла на них влиять. Ничего не происходило просто так. Она была почти уверена, это все это проделывал с ней кто-то.

Снова теребила в руках телефон и смотрела на номера отца, мачехи, брата. Наконец решилась позвонить Тимофею. Сердце отчаянно заколотилось, когда голос робота холодно ответил: "…номер не существует".

– Что..? – беззвучно прокричала Нина и уставилась на цифры.

Она могла их вспомнить среди ночи, брат не менял этот номер годами. Он следовал странному собственному правилу, верил, что так его всегда смогут найти люди, которые случайно на время потерялись. Верил, что номер связывает его с прошлым. Любой, кому он был нужен, мог просто позвонить и разыскать Тима, что бы ни случилось. Он не мог сменить номер! Нина раз за разом набирала его и снова слышала тот же механический голос… набирала номер отца и Лав, и даже прошлась по списку родственников, но везде отвечал робот. «Номер не существует…» Словно люди, которых она помнила, были частью ее сюрреалистичного сна. Нина опустила руки и подергала цепочку на шее.

– Эй, Джок, можешь со мной поговорить? – спросила она, стремясь избавиться от холода внезапного одиночества и покинутости.

– Я всегда готов поговорить с тобой, принцесса, – отозвался черепок, словно только и ждал вопроса. – О чем? О преследователе, который не дает покоя, об учителе-оборотне или о семейке, что канула в небытие?

Нина растерялась. Оказывается, Джокер знает все, что с ней происходит. Тот продолжил:

– Не печалься, принцесса, это были просто люди. Они не заботились о тебе, как подобает, а ты, признаться, не заботилась о них. Пора идти вперед. Если ты копнешь глубже, то поймешь, что ощущаешь свободу, а не тоску по ним.

– Как ты можешь такое говорить! – возмутилась Нина.

Ее охватил гнев. Джок, может, и следил за ее жизнью, но не понимал, о чем она думает, и уж точно не мог знать, что чувствует.

– Я сбежала, и это было глупо… но, это не работает так! Родители не бросают детей и не уезжают, не оставив адреса, так не бывает!

– Разве не так поступила твоя мама? Но согласен. Не все оказывают друг другу такую любезность. Не каждый находит в себе силы уйти, когда приходит время. И лишь те, кто должны быть в твоей жизни, будут уходить тысячи раз, но все равно оставаться, потому что нуждаются в тебе также, как и ты в них. Люди давно обесценили истинные чувства, всем подавай только любовь, как в кино.

Бессильная злость переполнила Нину. Она сдернула цепочку с шеи и яростно швырнула в другой конец комнаты, метко попав в ящик тумбочки у кровати. Что, если и в этом замешан Хозяин? Пока что ни одно странное событие в ее жизни не обходилось без его вмешательства, и все самые ненормальные следы, так или иначе, приводили к нему. Но что ему с того? Зачем он переписывает историю жизни Нины? Ей не понять его замыслов. Она знала только одно: каждый тревожный симптом, будь то разрывающий голову шум или шрамы по телу, незнакомец, проникнувший в дом в поисках именно ее, или теперь тайны пропавшей семьи – все это было связано с Хозяином. Странно, что она до сих пор не вызвала подозрений. Когда друзья проведут аналогии, они смогут увидеть то, что не должны.

Смятенные мысли продолжали терзать Нину на тренировке, и она не могла сосредоточиться, то и дело пропуская указания. Она всякий раз ловила на себе печальные и жалостливые взгляды Виолетты и Киры. Хорошо то, что возможности поговорить им так и не выдалось: Нину всерьез раздражала их жалость.

Когда дом утих и все разошлись спать, девушка ощутила непривычное спокойствие. Она открыла холодильник, сделала пару бутербродов и сварила кофе. Хотелось прогуляться, подышать свежим воздухом, но наказание не позволяло выходить за пределы института. Во дворе теперь появились реагирующие на любое перемещение датчики, от которых сразу зажигался свет, а девушка не хотела быть заметной. Однако ноги все же привели ее в клуб и, включив пару ламп, она решила посидеть здесь в тишине и попытаться собраться с мыслями. Найти для самой себя слова, которые помогут справляться дальше.

Но не успела Нина устроиться в кресле, как ощутила уже знакомое присутствие. Развернувшись, резко вздохнула, глядя в лицо Хозяину.

– Ты всегда появляешься за спиной… – сдавлено выдыхая, выдавила Нина. Она покачала головой, отводя взгляд и ощущая, как сердце успокаивается после мгновенного испуга. – Что сегодня? Бросишь меня в жерло вулкана или заставишь играть в русскую рулетку?

– Ну, если тебе очень хочется… – чуть улыбнувшись, протянул тот.

– Ты имеешь к этому отношение? – спросила Нина. – Ты знаешь, о чем я… мой отец и брат… это ты? – она не дождалась ответа, собственные слова вскружили голову ужасом сиюминутных фантазий. – Что ты сделал с ними? – это была еще одна новая эмоция сродни параличу. – Ты… – она даже не смогла договорить. – Что ты сделал с ними?!

Нина задохнулась, не в силах продолжать. Воображение рисовало страшные картины.

– Ты же так хотела свободы, – с неприкрытым сарказмом улыбнулся Хозяин, между делом осматриваясь, и в каждом своем движении был все так же утончен и безупречен. – Ты так часто твердила это в своей голове. Так маниакально зависела от того, что они подумают, так мучительно решала, как лучше поступить… они мешали тебе, и я помог. Дал свободу от людей и обязательств. Теперь ты можешь двигаться дальше.

– Боже… – простонала Нина.

Она убрала волосы с лица, чувствуя, что ей не хватает воздуха. Вскочила и принялась ходить из угла в угол, стараясь не смотреть на гостя.

– Нет, не говори, что я этого хотела, не перекладывай ответственность на меня, я не желала этого! Я не просила о таком! А ты просто вторгаешься в мою жизнь, коверкаешь все, подслушиваешь и подглядываешь… Я, я не могу так! – крикнула она, остановившись, ясно чувствуя невидимую цепь на шее, что камнем тянула вниз. – Что ты с ними сделал?! Отвечай! – потребовала Нина, в то же время боясь услышать ответ.

– Да ничего я не делал с ними, – устало ответил Хозяин. Он был недоволен избытком эмоций, что испытывала девушка, и морщился от каждого ее вопроса, отрицания. Человеческие чувства вызывали у него отвращение. – Отослал. Скорректировал некоторые исторические детали и разрезал пуповину. Я сделал только то, что тебе давно было пора сделать, но ты бы не решилась. Слишком слаба. Теперь они будут продолжать свои ничтожные жизни в другом месте. Они не будут искать тебя, ты не станешь искать их. Можешь не стараться, они не вспомнят, кто ты такая.

Хозяин произносил эти слова так легко и просто, будто сказанное им подразумевалось само собой.

– Я думал, ты оценишь, как гуманно я разобрался с ситуацией, – мужчина развел руки и как будто был искренне удивлен. – Или, может, ты предпочла бы, чтобы я их убил?

– Что-о-о…?

Нина опустилась на диван. Ей просто нужно было сесть. Он только что предложил убить ее родителей, ее брата, дядю и всех прочих надоедливых, но все же родственников. Взаправду? Всерьез? И вновь эти слова прозвучали словно между делом, так легко. Хозяин был вовсе не человек, и Нина не представляла, на что он способен. Он произнес такие ужасные вещи, даже не моргнув. Девушка не нашлась, что сказать. Она все так же сидела и смотрела на мужчину перед собой, осознавая, что понятия не имеет, какая власть сосредоточена в его руках. Что она знала о нем, кроме того, что могла увидеть в кино или прочитать в книге? Что нужно ему было от нее и как далеко он готов ради этого зайти? Нине показалось гадко знать, насколько она бессильна. Она была себе отвратительна.

– Все время забываю, какая ты необразованная, – с презрением процедил Хозяин. – Хоть кровь в тебе королевская, но выросла ты в грязном человеческом доме. Без манер, без элементарного понимания порядков. Такая примитивная, что представить себе не можешь величия мира, которому принадлежишь, оценить возможности, что тебе дарованы. Невоспитанная, неблагодарная девчонка, совершенно не достойная места, приготовленного для тебя.

Нина ощутила, как губы ее затряслись, то ли от гнева, то ли отчаяния, и еще кучи других эмоций. Что-то похожее ей сказал отец во время их последней ссоры. Хозяин раздраженно вздохнул, впервые демонстрируя чувства.

– Если выстоишь, то займешь свое место по праву. Если нет, то и хорошо. Наследнице не пристало быть слабой, это позорно. Но изволь, пока не понимаешь, как устроен мир, вести себя хорошо. Не вынуждай меня принимать меры и становиться плохим. Нам не обязательно идти по сложному пути.

– Прекрати! – резко выкрикнула Нина, оборачиваясь к своему мучителю лицом к лицу. – Ты все требуешь и требуешь от меня узреть какую-то очевидную на твой взгляд истину! Переставляешь мою жизнь, как шахматную доску. Запугиваешь, нашептываешь мне все эти параноидальные мысли о том, что я в опасности везде, куда бы не пошла и даже здесь! Теперь это мой дом, и другого у меня нет благодаря тебе! А тебе все мало, и ты продолжаешь душить меня, пока я что, не соглашусь? Ты этого хочешь?

Ко всему прочему, терпеливо выслушав, на лице Хозяина, в уголке губ, мелькнуло подобие улыбки:

– Наверное ты и не знала, что можешь что-то требовать. Понятия не имела, что у тебя есть голос и не задумывалась о том, чего ты хочешь. Тебе нравилось быть хорошей девочкой и делать все по правилам, но это не сработало. Жизнь так не работает, потому что не существует никаких правил. А теперь у тебя появился шанс понять кто ты и увидеть все свои возможности, не ради чьей-то любви, а ради себя. Только тогда ты узришь ту самую, очевидную истину. Только тогда нам будет о чем поговорить, а до тех пор – хватит делать из себя жертву! Ты принцесса, наследница, не смей взывать к моей жалости!

– Так я могу требовать? Отлично, я потребую! – все не успокаивалась Нина. – Я требую, чтобы ты больше не появлялся здесь – в институте. Это моя территория, и тебя не касается чем я живу, и уж тем более, что я хочу! О чем я думаю! Это все только мой выбор, мой!

Хозяин посмотрел внимательно, и не ясно, что думал по поводу услышанного.

– Хорошо, – наконец согласился он. – Пусть у тебя будет свое место. Всем оно нужно. Отсюда и начинается твой поиск себя. Но не думай, что я не попрошу ничего взамен.

– И что же ты попросишь? – осторожно спросила Нина.

– Ты не будешь искать свою семью. Не будешь выходить с ними на контакт и оставишь все, как есть. И мне не придется ничего с ними делать, – с нажимом предложил Хозяин. Это было даже не требование, а откровенный ультиматум.

Девушка коротко кивнула, стараясь не давать воли чувствам. Это значило, что она больше никогда их не увидит? Никого, даже Тима? Темный силуэт мелькнул, удаляясь, и Нина снова осталась одна. На этот раз это ощущение уже имело для нее совсем другой смысл.

Такой большой и гостеприимный институт был слишком велик для единственного первого курса. В иные дни можно было обойти его, так ни с кем и не столкнувшись. Как правило, все студенты разбредались по территории, разбившись на небольшие компании.

Виолетта, Кира и Филипп шептались в гостиной на втором этаже. Мимо них по коридору прошла девушка с рыжими волосами, стрижеными под каре. Это была Юля Яхонтова. Она много улыбалась и выделялась ребячливыми замашками. Юля напоминала дитя в повзрослевшем теле: такая же непоседливая, немного инфантильная, обидчивая и капризная. Ее уникальной силой было создание солнечных лучей, поэтому девушка буквально могла осветить самый мрачный день. Следом за ней шла лучшая подружка София Громова, которая получила в дар контроль над всеми видами замороженной жидкости – льдом, снегом, инеем. Софи не была такой яркой и заметной, как первая. Тихая блондинка, она хорошо себя чувствовала на втором плане, отдавая первенство Юле. Когда девушки прошли мимо, в коридоре снова стало тихо.

– Наверное, нам лучше не стоит поднимать эту тему, – говорила Виолетта. – Наверное, ей будет неприятно…

– Мы что, просто будем избегать серьезных тем? Это же не потерявшаяся сумочка, это люди… Все ее родные испарились, будто их и не существовало никогда вовсе. Вам не кажется, что промолчать – это некрасиво? – не согласилась Кира.

– Что некрасиво? – прервала разговор Нина, неожиданно появившись прямо перед ними.

Трое заговорщиков подняли головы. По их растерянным лицам она сразу догадалась, что все обсуждали инцидент с "пропавшими родителями". Правда, для друзей это все еще была тайна, будоражащая разум, и так и не нашедшая объяснения, а Нина уже знала причину произошедшего, но не собиралась ею делиться, потому что разумеется, теперь это был ее секрет. И зная правду, которой так жаждала, теперь осталось найти, как с ней смириться самой. Она не стала дожидаться ответа и заговорила первой.

– Как насчет кино вечером? Или бар, клуб? Мне нужно развеяться, а вам?

– У нас же наказание… – печально напомнил Филипп.

– Уже нет, – возразила подруга, весело указав на календарь.

Срок ареста действительно подошел к концу. Друзья закивали. Нина понимала, они не знают, как относиться к происходящему и как ей помочь, что делать, и по-своему это даже неплохо: когда людям неловко – они не задают лишних вопросов. Просто соглашаются. С этим вполне можно жить, ведь тогда ей не придется врать, отвечая на вопросы.

– Ну и отлично, – подытожила девушка, а затем развернулась и направилась прочь, пока остальные растерянно закивали.

Нина шла довольно быстро, и в голове мелькали все те же, изрядно поднадоевшие, мысли. Иногда складывалось впечатление, что они сами ее догоняли и просачивались во все щели. Неожиданно девушка оказалась нос к носу с вывернувшим из-за угла Максом. Тот удивленно оглядел подругу, которая едва слышно ахнула и застыла.

– Нервишки шалят?

– Не подкрадывайся. – строго попросила девушка. – Ненавижу это.

– И не собирался, – удивился Макс. – Это ты нервная, по вполне объяснимым причинам.

– Вот только ты не начинай, – попросила Нина. – Не будь как они, с этой своей учтивостью, осторожностью, пониманием, уже тошнит…

– Не собираюсь я с тобой нянчиться, – фыркнул тот.

– Вот и не нужно!

– И не стану! Обойдешься, – все так же твердо отвечал парень. – Прогуляться хочешь?

– Хочу, – она выдохнула, словно здесь ей не хватало кислорода.

Погода радовала теплом и последние солнечные лучи отчаянно пытались задержаться, но плановая смена сезона уже наступала на пятки. Проветриться, вдохнуть пахнущий осенью воздух – пока можно было не торопиться под крышу, спасаясь от ветра и не было необходимо туго заматывать шею шарфом. Выйти за пределы стен института, сменить обстановку и увидеть других людей – сегодня это стало возможно.