Текст книги "Йестердэй"

[Из файлов Василия Сретенского]
Тир

В третьей главе книги «Бытие» содержится рассказ о грехопадении Адама и Евы. Вот его начало:

«Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог, и сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?

И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть.

Только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть.

И сказал змей жене: нет, не умрете;

Но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будите как боги, знающие добро и зло».

(Бытие 3; 1–5)

Вопросов к этому фрагменту много. Например, почему змей говорит: «Будете как боги», а не «как Бог»? И откуда змей знает, то же, что знает Бог?

Но мы сейчас займемся другим вопросом: где Сатана? Дьявол где? Ведь это он соблазнил Еву, разве нет?

Нет. В Книге четко говориться – змей, который был хитрее всех зверей. Сатана тут не причем, иначе, зачем бы Бог проклинал и наказывал змея: «Ты будешь ходить на чреве твоем и будешь есть прах во все дни жизни твоей» (Бытие 3; 14).

Мотив змеи – один из древнейших в культовой практике человечества. Первые ритуальные изображения змеи найдены в слоях верхнего палеолита (а это от 35 – до 100 тысяч лет назад) на всех континентах. Мотив борьбы змеи и птицы – общий для всех древних народов. Традиционно он трактуется, как борьба добра со злом, что не очень соответствует древнейшим слоям мифологических представлений о змее: хранителе воды, символе плодородия, знаний и жизни.

Воду оставим в стороне, а о знании и жизни, давайте поговорим немного подробнее. Может быть, нам удастся понять, откуда змей знал о дереве добра и зла и зачем он вообще заговорил с Евой.

<змеиный остров>

В одном из самых древних, из известных нам, литературных произведений – египетском папирусе «Потерпевший кораблекрушение» (написан не позднее 1700 г. до рождества Христова), рассказывается о некоем египтянине, отправившимся в плаванье по Средиземному морю в корабле с экипажем в 120 человек. Буря разбила корабль, рассказчика же волны выбросили на остров, показавшийся ему необитаемым. Но только он «две палочки найдя» разжег огонь и принес богам жертву всесожжения, как перед ним предстал змей:

«Он тридцати локтей длиною был,

а борода – два локтя, даже больше,

а тело позолочено, а брови –

из лазурита, да!..»

Узнав, что нежданный гость явился на остров не по своей воле, Змей предсказывает ему, что по истечении четырех месяцев на остров прибудет ладья и заберет несчастного путешественника домой. А пока он, Змей, расскажет страннику историю острова. История эта коротка, ее не сложно привести целиком. Итак, Змей повествует:

«Я жил тут не один – со мною были

мои собратья и мои потомки.

Всего нас было семьдесят пять змеев

моих собратьев и моих детей…

Не буду вспоминать про дочь малютку,

которую я мудростью добыл…

Так вот: однажды яркая звезда

спустилась. Охватила змеев пламя, —

и не было меня там среди них,

когда они в том пламени горели.

Увидев гору трупов, я едва

от горя не скончался…»

Вот собственно и все. Мы узнаем из папируса о некой цивилизации змеев уничтоженной падением звезды. Кому-то там наверху эта цивилизация не нравилась. После этой катастрофы остров исчез в волнах, лишь время от времени, появляясь на поверхности. Единственный уцелевший змей именует себя «владыкой Пунта» (страны, где добывают миро) и требует от путешественника услуги: «прославь же мое Имя, / пусть знают в городе твоем! / Ведь – это то, зачем ты был мне нужен». Создается впечатление, что катастрофа и гибель судна были не случайны. Змею «был нужен» некто, кто сможет напомнить человечеству о его (Змея) существовании. Что и было сделано: «потом предстал я перед фараоном / и все дары, что с острова доставил, / я преподнес». Так завершил путешественник рассказ о свое приключении.

История эта, или сказка, именуемая также «Змеиный остров», полна недомолвок и умолчаний. Чем прогневила высшие силы (Бога? богов?) цивилизация могущественных змеев, сказать трудно. Поищем ответ в эпосе народов Междуречья, не зря же шумерский правитель Гудэа еще в XXII веке до рождества Христова (то есть лет за 400–500 до сочинения сказки о древнеегипетском Робинзоне) приказал украсить свой кубок изображением битвы между птицей и змеей.

Примерно в то же время появился самый первый вариант «поэмы о Гильгамеше» – V правителе I династии города Урука. Это в Шумере. Основной мотив поэмы – стремление Гильгамеша сравняться с богами: в силе, мудрости, справедливости. Но главное – в бессмертии. Совершив множество подвигов, Гильгамеш достигает предела мира, где добывает «цветок молодости», позволяющий возвращаться в юность и продлевать тем самым жизнь до бесконечности». И что же дальше? Возвращаясь домой через пустыню, Гильгамеш набредает на озерцо. А помните кто у древних хранитель вод? Ну, то-то же:

«Увидал Гильгамеш водоем, чьи холодны воды,

Спустился в него, окунулся в воду.

Змея цветочный учуяла запах,

Из норы поднялась, утащила,

Назад возвращаясь, сбросила кожу».

Признайтесь, вы чего-то подобного ожидали, не правда ли? Да. Так оно и есть. Змея завладела тайной вечной молодости. А значит – бессмертия. Теперь вернемся опять к повествованию Моисея, к книге бытие, главе третьей:

«И сказал Господь Бог: вот Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей и не взял также от дерева жизни и не вкусил и не стал жить вечно».

(Бытие. 3; 22)

<земной рай>

Мы видим, что изгнание из рая земного произошло не столько потому, что надо было наказать Адама и Еву, сколько для того, чтобы они в своем познании не пошли дальше – к следующему дереву, дающему вечную жизнь. Описание этого дерева мы находим в «Книге Еноха», посетившего скрытые от смертных земные пространства и, в их числе, место, где возвышаются семь пылающих гор. Именно там, на седьмой – центральной – горе он и увидел дерево жизни:

«…И между ними было одно дерево с благоуханием, какого я никогда не обонял ни от тех, ни от других деревьев; и никакой другой запах не был похож на его запах; его листья, и цветы, и ствол не гниют вечно, и плод его прекрасен; а его плод подобен плоду пальмы».

(IV; 24)

На вопрос Еноха об этом дереве, его проводник, архангел Михаил дает следующее пояснение:

«Эта высокая гора, которую ты видел и вершина которой подобна престолу Господа, есть Его престол, где воссядет святой и Великий Господь славы, вечный Царь, когда Он сойдет, чтобы посетить землю с милостью. И к этому дереву с драгоценным запахом не позволено прикасаться ни одному из смертных до времени великого суда; когда все будет искуплено и окончено для вечности, оно будет отдано праведным и смеренным. От его плода будет дана жизнь избранным и смиренным…»

(IV; 27)

Можно предположить, что библейский змей стремился угостить людей плодами не только дерева познания, но и дерева жизни. Но при чем же здесь ТИР?

<город Тир>

Тир – название одного из древнейших финикийских городов. Он расположен на скалистом острове в Средиземном море. (Тир – от финикийского Цор – скала). О его основании существует несколько легенд. Вот одна из них: первое поселение здесь создал бог Шимимрум, построив для людей шалаши. Но вскоре богиня Астарта нашла на острове упавшую с неба звезду, возложила ее на себя, и стала править Тиром как царица.

В другой легенде, более древней, чем та, которую мы только что привели, первые люди жили на побережье, недалеко от острова-скалы. На той скале стояло горящее, но несгорающее дерево. Вдоль дерева обвился Змей, стремясь дотянуться до сидящего на ветвях орла. Бесконечно долго пылало дерево. Всю эту вечность орел не мог расправить крыла, а змей ужалить орла. Однажды среди дня первые люди заснули. Все. И всем им во сне явился бог Мелькарт. Он приказал отправиться на остров, поймать орла и принести его в жертву. Приказание грозного бога было исполнено, а на скале основан город. Что стало со змеем в той легенде не говориться, но при сопоставлении египетской сказки «Змеиный остров» с легендой об Астарте, нашедшей звезду все становиться более-менее ясно.

Кстати. Римский грамматик V века нашей эры Макробий, в своих «Сатурналиях» сообщал, что жители Тира в своих храмах выставляют изображения змей, свернувшихся кольцом.

Мелькарт был из числа «молодых» богов средиземноморья, и, до основания Тира, своего храма-дворца не имел. Бытовала еще легенда о победе Мелькарта над семиголовым змеем. Впрочем, о Мелькарте чего только не рассказывали: и со львом он сражался, и с вепрем, и с быком. Со свирепым псом в подземном мире. И столбы по берегам пролива Гибралтар поставил тоже он. А если вы хотите сказать, что где-то об этих подвигах читали, но звали героя как-то иначе, не то Геракл, не то Геркулес, то должен вам заметить, что финикийцы сочинили свои легенды чуть-чуть пораньше греков и римлян. Рим, как известно, был основан в 754 (или 753) году до рождества Христова, Афины – на восемь столетий раньше. А Тир – в четвертом тысячелетии до новой эры. Возможно название «Тир» связано с древним местом обитания легендарных змей – мудрых и бессмертных. Но может быть и совсем наоборот – в Тире сохранился один из древнейших культов бога-змеи, побежденного более молодым богом Мелькартом.

Представления об особом существе, хранящим тайны богов – Змее или Тире – мы встречаем и у других народов. В Древней Греции рассказывали о Тиресии, сыне нимфы Харикло. Став свидетелем любовных игр двух змей, Тиресий ударил их палкой, за что понес страшное наказание – семь лет он был женщиной. В другой версии, наказание было чуть мягче – он ослеп, но получил дар прорицания, то есть знания, доступного только богам. В Армянской мифологии бог Тир посылал людям вещие сны. В храме Тира обучали наукам и искусствам. Индийский джайнизм был основан в VI в. Тиртханкарой – обладателем «абсолютного знания». Нам представляется, что Тир и змей из Библии – одно и то же существо, обладающее божественным знанием и знающее способ, живя не с богами, а с людьми, продлять жизнь до бесконечности, раз за разом возвращая себе молодость. Именно эти знанием он хотел поделиться с Адамом и Евой. Но не успел.

<тир и христиане>

В представлениях ранних христиан образ змея-искусителя, как это бывает почти всегда, стал раздваиваться.

Общераспространенными стали представления о том, что Дьявол воспользовался образом Змея, для того чтобы соблазнить Еву. В «Апологии» Иустина Мученика Змей становится одним из главных воплощений Сатаны:

«…у каждого из почитаемых вами богов изображается змей, как великий и таинственный символ. И эти-то непотребства, которые вы открыто совершаете и чтите, приписываете нам, будто мы делаем их, когда угаснет и исчезнет божественный свет. Но такие клеветы не вредят нам, совершенно невинным в тех преступлениях, скорее они вредят тем, кто их делает и ложно нас обвиняет в них. У нас начальник злых духов называется змеем и сатаною и Диаволом, как вы можете узнать это и из исследования наших книг. Он будет послан в огонь со всем своим воинством и с последующими ему человеками, чтобы мучиться бесконечный век, как предсказал Христос».

(Ап. I; 27–28).

Но втайне сохранялись и иные представления. Нам кажется совсем не случайным то, что апостол Павел, сохраняет в своем послании древнюю традицию обвинять в грехопадении не Дьявола, а Змея (II Кор. 11; 3). Здесь есть какие-то отголоски «Малого Бытия», как еще назвали «Книгу Юбилеев». С этой книгой Павел был хорошо знаком. В «Послании к евреям» он писал: «Верою Енох переселен был так, что не видел смерти и не стало его, потому что Бог переселил его» (11; 5).

Это явная отсылка к IV главе «Малого бытия»:

«И вот он был с Ангелами Божиими в продолжение шести лет, и они показали ему все, что на земле и на небесах, господство солнца; и он записал все. И он дал свидетельство стражам, которые согрешили с дочерьми человеческими. Ибо они стали смешиваться, чтобы оскверняться с дочерьми человеческими. И Енох дал свидетельство против всех них. И он был взят из среды сынов детей человеческих, и мы привели его в рай Едем к славе и почести».

«Книга Юбилеев», правда в недошедшем до нас варианте, была хранительницей сведений о Тире – змее, из рода тех, что обладали божественным знанием и достигли бессмертия. Часть этих сведений сохранили для нас писатели раннего средневековья. Византийский хронист VIII века нашей эры Георгий Синкел, со ссылкой на «Малое бытие» пишет о том, что Змей говорил с Евой «человеческим голосом», добавляя, правда, что лично ему «это кажется невозможным». Михаил Глика – византийский же литератор, но уже XII века, ссылаясь на тот же источник, утверждал что змей, до встречи с Евой имел руки и ноги. Он лишился их «ради того, что он дерзновенно вошел в рай и посему первый взял от древа и ел». То есть что получается? Да все то же: Змей-то он Змей, но только говорит на человеческом языке, имеет руки и ноги, к тому же знает тайны Бога.

В XIII веке некто Фома из Кантимпрэ составил одну из первых в истории человечества энциклопедий, назвав ее в подражание Лукрецию Кару, «О природе вещей» (“De rerum natura”). В этой энциклопедии вновь появляется описание существа под именем Тир. Ссылаясь на Аристотеля, автор-составитель пишет, что тиры – это змеи особого рода. Родом они из Эфиопии, «где обитает драконье племя». Яд тира служит основой для изготовления пурпурной краски. (Ни для кого не секрет, что состав пурпурного красителя первыми придумали финикийцы из соседнего с Тиром города Сидона). Тир бессмертен, поскольку в старости «сбрасывает кожу следующим образом: сначала снимает кожу, которая расположена между глаз, так, что по неведению этого зверя можно считать слепым, затем избавляется от кожи на голове – и это на протяжении одного дня и одной ночи; освободив голову, она с легкостью высвобождает все тело». Фома пишет, что тиры «откладывают яйца себе внутрь, из которых выделяются детеныши» Человек, хоть однажды встретивший Тира, с легкостью пресекает угрозы, таящиеся в поступках других людей, поскольку видит их намерения. Мазь сделанная из яда Тира, выделенного им добровольно, лечит от всех болезней и ядов.

Вот, пожалуй, и все. Да. Кое-что еще. На полях одного из экземпляров первого издания этой энциклопедии, найденного в городской библиотеке немецкого Трира, рядом с только что процитированными строками, содержится короткая маргиналия. Чернила и написание букв позволяют отнести эту запись к XIV или началу XV века. Содержание записи, в переводе с вульгарной латыни, таково: «Тир открывает человеку пути его предназначения, но не дает пройти по дороге его желаний».

Кассета 19. Цвет – красный

«Пурпур», он же пурпурный цвет – багрец, а еще почему-то, багрор, темно и ярко багряный, багровый, клинвышибать, червленый, чермный. Это нам сообщает Даль. Хорошо бы узнать, что такое багряный. То есть я и так знаю, что красный. Но почему пурпурный – багряный? Так, смотрим: «багровый» – червленый, пурпуровый, самого яркого и густого красного цвета, но никак не с огненным отливом, а с едва заметною просинью; с синевою. «Багряный» – червленый же, но менее густой, алее, без синевы. Смотрим далее: «червленый» – багряный и багровый, ярко-малиновый. Аааа… так это оказывается кольцевая линия, где сел там и вышел. Ладно, есть же где-то у мамы «Советский энциклопедический словарь» одна тысяча девятьсот восемьдесят четвертого, от рождества Христова, года издания. Вот: «Пурпур – природное красящее вещество красновато-фиолетового цвета. Содержится в пурпурных же железах морских брюхоногих моллюсков семейства иглянок». И никакой Тир тут ни при чем.

[пауза]

 
Кооз зэ сан из шайнинг он май фэйс
Энд ай ноу зэт сингз вил би окей
Итс гона би беттер зен йестердэй тудей
Энд томороу вил би беттер зен тудэй
Ай кен сии зе доувинг оф э брэнд нью вэй
Итс гона би беттер зен йестердэй тудей
Итс гона би окей.
 

[пауза]

Купил себе новые стельки. Дорогие, но стильные. Теперь бы к ним еще кроссовки новые купить. Но это когда Жека гонорар заплатит. Или Валерик хоть часть долга отдаст.

[пауза]

Вот что хотелось бы понять. Врет Арина или нет? Даже не так. Это я все равно не пойму. Сформулируем вопрос по-другому. Я сам верю тому, что Арина говорит или не верю? Чем дальше, тем больше мне кажется правдоподобным такое объяснение: Арина авантюристка с гипнотическими способностями. Мало ли было таких: Мата Хари, Манон Леско… эээ… не помню больше. Но много их было. Она мне намекнула, что я могу стать кем-то совсем другим. Кем-то вроде современного алхимика. Авантюристка. К тому же, начитавшаяся Коэльо. Приехала, небось, в Москву из Камышина… Ага. С ее-то автомобилем, выговором и косметикой.

С другой стороны. Я что богач? Известный человек? Какой ей прок от пожилого брюзги, только что потерявшего самое дорогое, что было в его жизни – старую ржавую восьмерку? Не считая жены, конечно. Чего она ко мне прицепилась? Этот же вопрос, в варианте, поднимающем самооценку: что она во мне нашла?

А с другой другой стороны. Я-то что сейчас распсиховался? У меня что – жизнь до блеска начищена? Я царапинку боюсь поставить? Или намечается какое-то великое достижение, которому Арина помеха? Что такого в моей жизни было, есть и будет, за что мне нужно опасаться? Чего я могу лишиться? Кроме мамы и Ленки ничего в голову не приходит. С мамой все в порядке, мы видимся шесть раз в году, много говорим по телефону. Ленка… Лена… Елена Владимировна… Все не хочу ничего больше говорить.

[пауза]

[звонок телефона]

– Да. А-лё. Алё же…

– Привет Пол.

– А привет.

– Как дела? Ты знаешь, я хотела…

– Что?

– Так. Ты не сказал, как у тебя дела, как мама?

– Мама нормально. Я тоже.

– Пол у меня новости. У тебя есть время? Ты можешь говорить?

– Елка, не тяни. Ты хочешь что-то сказать?

– Ну… да… нет ничего особенного…

– …

– Ты слушаешь?

– Ну, так ты же ничего не говоришь.

– Ты никогда не слушаешь.

– Да слушаю я.

– Как мама?

– Ты уже спрашивала. Нормально.

– Машину взял со стоянки?

– Нет, это бесполезно.

– А что, так и бросишь ее?

– Лен, ты за этим звонишь? Чтоб о машине узнать?

– Ты совсем не умеешь разговаривать.

– …

– Помнишь, я тебе говорила, что подаю заявку на грант?

– Нет.

– Я же рассказывала. Говорила, что может придется уехать.

– Я просто забыл, извини.

– Я выиграла. Мне дали преподавательский грант. Год работы в канадском университете. Представляешь, первый раз дали преподавателю из России. Два семестра. Там, правда, в фонде не смогли вовремя предупредить, они до сих пор только с украинскими историками имели дело… В общем, мне надо через два дня сказать.

– Что?

– Ну, согласна я или нет.

– А лететь когда?

– Через две недели. Как ты думаешь…

– Соглашайся, конечно…

– Правда? Я вообще-то уже позвонила… А ты сможешь цветы поливать?

– Конечно, Лен. Тут-то я что делаю, как думаешь?

– Ну, у твоей мамы они сами растут. Так ты думаешь, нужно соглашаться?

– Ты ведь уже согласилась.

– Но еще можно отказаться.

– Ни в коем случае.

– Правда? А ты как?

– Со мной все будет хорошо.

– Ну хорошо. Мы еще поговорим об этом, правда?

– Конечно.

– Ну ладно. Пока.

– Пока.

[пауза]

 
Зе лайтс он зе виндоу; шиз вэйтинг бай фон
Толкин то э мэмори зетс невер каминг хоум
Ши дриимз оф хиз ретёрниг энд зе сингз зет хи майт сэй
Бат шилл олвайз би зе гёл фром йестердей
Еее, шилл олвайз би зе гёл фром йестердей.
 

Гитара сегодня не строит совсем.

[пауза]

[звонок телефона]

– Привет Пол. Ты вроде с Ленкой помирился, наконец. Я рада.

– Ой, да не ссорился я. Я вообще никогда не с кем не ссорюсь.

– Ну да. Мне тут колонка твоя одна на глаза попалась. Ты там прямой женоненавистник.

– Нет Жека, ты ошибаешься. Я всяких людей не люблю. Ты звонишь-то чего? Новая работа есть?

– Новая работа есть. Но я про нее тебе уже говорила.

– Я думаю.

– С каких пор?

– Ааа… ээээ…

– Да ладно. Это я так. Еще работа есть. Точнее доработка. Урод твой очнулся.

– Это кто?

– Да художник. Он прочитал твое с ним интервью и потребовал все переделать. Надо бы с ним встретиться, поговорить.

– Да пош….

– Стоп, Пол. Так нельзя. Ты меня подводишь. У меня это интервью уже в номере стоит.

– Ну, пошли к нему девочку какую-нибудь.

– Пока девочка в материал въедет, пока с уродом твоим поговорит, пока напишет, пока я все за ней перепишу, пройдет недели три, а мне завизированный материал послезавтра нужен.

Давай Пол, вставай с дивана. Знаешь, как бывает. Сначала одной ногой шажок, потом другой, потом ноги сами вспоминают, как надо ходить. Не так уж это трудно.

– Ладно. Жека. Только для тебя.

– Ну, спасибо, выручил, можно подумать, ему самому деньги не нужны ур…

[пауза]

– Нет, нет и нет. Ты смерти моей хочешь? Я искал Ивана и получил по зубам. Я пошел к Марату и чуть не отбросил концы в ванну.

– В ванной.

– Какая разница. Мы ходили к профессору вместе, и мне за это ничего не было. Вот и к Сербову мы пойдем вместе.

– Ничего не получится.

– Очень даже получится. Я представлю тебя, как журналистку-практикантку. Будем брать интервью вместе.

– Не получится Поол.

– Что не получится? Прийти? Взять интервью? Расспросить про Карину?

– Нет другое.

– Ну, так может, снизойдешь? Объяснишь?

– Я могу прийти, представиться кем угодно, расспросить. Но я ничего не смогу понять из этого разговора, кроме одного – двух первых слоев. Тир всегда убирает за собой следы.

– Заметает. Следы заметают. Убирают только за собачками, но не следы. И только в Швейцарии.

– Поему же? Еще в Австрии, Германии, Дании…

– Все, спасибо. Достаточно.

– Как скажешь. Поол.

– Ну?

– Что?

– Следы.

– Тир. Заметает. Следы. Стражи не могут по ним пойти.

– Да что это значит то? Как табак посыпать от собаки?

– Скорее, как система зеркал у фокусника. Видишь совсем не то, что на самом деле. У Тира очень сильная защита. В сознании людей, с которыми Тир общался, не остается ничего кроме банальных воспоминаний о рядовом человечке. По ним можно читать прошлое, настоящее и будущее этого человечка. Но это все подделка. Иллюзия. Настоящее ненастоящее. А от тебя Карина не защищалась.

– Это почему же?

– Ты не страж. Ты сам почувствовать не можешь. По крайней мере, пока. А я могу в твоем разговоре с другим человеком уловить едва заметные знаки ее поступков, мыслей, чувств. И даже намерений. Вы связаны: ты и она. Поэтому мне нужна запись твоего разговора. Но это последний раз. И опасности не будет. Я чувствую.

– Я чувствую. Последний аргумент женщины.

– Но Поол… я же все-таки…

[пауза]

 
Онли йестердэй вэн ай воз сэд
Энд ай воз лонли
Ю шоуд ми зэ вэй ту лиив
Зе паст энд олл итс теерс бехайнд ми
Томороу мэй би ивен брайтерр зен тудей
Синс ай тру май сэднес эвэй
Онли йестердэй.
 

[пауза]

Ну, еду. Один, без Арины. Она сидит в Ямках и что-то чувствует. Я вот, например, ничего не чувствую. Нет чувствую. Как говаривал в минуты редких озарений Федор Поликарпыч Мендякин: «Внезапно проснулось чувство кирпича». А больше, нет, ничего…

[пауза]

Уфф, нет, потом, попозже.

[пауза]

Намучился. Устал. Готовить в условиях, для этого совсем не приспособленных, артишоки, запеченные с сыром, лесными орехами и сухими травами, тяжело. А нравственные страдания? Пришлось отказаться от сладкого перца. А каково обнаружить в последний момент, что в родительском доме нет фенхеля? Но надо же было отметить возвращение от Лешки Серба живым и здоровым? Вооот. Так что сил на рассказ о путешествии никаких нет, кассета с записью беседы прилагается.