Текст книги "Не раскрытые тайны друг друга"

– Я не настолько самоотверженный ученый, – вяло сопротивлялась Урбанова.

– Алёна Владимировна, не разочаровывайте меня, – не отпускала Маргарита Павловна, при этом сохраняя очень мягкий и добрый голос. – Вы должны поехать, это важное международное мероприятие. Алексей подъедет минут через 20, чтобы вас забрать. Он звонил сегодня рано утром, не разочаровывайте меня, пожалуйста, – и закрыла за собой дверь.

Алёне было всё равно, кого она огорчит и когда за ней приедут. Голова гудела, продохнуть и откашляться было невозможно. К счастью, она всегда возила с собой лекарства для первой помощи. К врачу можно было не ходить.

– (Ну что, дорогуша? Всё никак не решишь, ехать тебе или нет? – обратилась она к себе. – Нет, не поеду. Не могу. Бог с ними, с этими финнами).

Она закуталась с головой в одеяло, повернулась лицом к стене и попыталась заснуть.

– (Мама всегда говорит: сон – это лучшее лекарство. Пошли все нафиг).

* * *

Как и предупреждала Маргарита Павловна, Романов приехал ровно через 20 минут. Постучал к ней в комнату и, не дожидаясь ответа, зашел. Алёна, непричесанная, неумытая и ненакрашенная, с сиплым голосом и покрасневшим носом, вылезла из-под одеяла и приподнялась на подушках.

Алексей посмотрел на нее, оценил:

– Жанна Агузарова, – и, развернувшись вышел из комнаты.

– (Ничего себе! Даже не спросил, как самочувствие. И вдобавок обозвал Агузаровой. Что это должно значить? Что, я такая же страшилка, как она в телевизоре?)

Алёна выбралась из-под подушек и одеял и пошлепала к зеркалу.

– (М-да. Хороша я, хороша, никто замуж не берет. Действительно, похожа. Особенно, если не расчесывать этот колтун на голове), – прохрипела она своему отражению и рассмеялась от собственного вида.

Пожалуй, первый раз в жизни Урбанова поставила личное, то есть здоровье, выше профессионального и нисколько от этого не страдала.

* * *

Поезд медленно тянулся вдоль перрона Ленинградского вокзала. Урбанова сразу увидела мужа, торчащего над головами встречающих.

– (И этот тоже без цветов), – огорчилась она, вытащила очередной бумажный носовой платок и вызывающе высморкалась.

Температуру перед отъездом удалось сбить, а вот кашель и насморк мучили ее и соседей по купе всю ночь.

– Ты что так легко одета? У нас вчера похолодало, опять зима, – первое, что сказал Нахимов, подходя к двери вагона. – Иди сюда, согрею, – и распахнул полы длинной куртки.

А там – о, чудо! – из нагрудного кармана плотной вельветовой рубашки торчали, как из земли, трогательные подснежники, малюсенький трепетный букетик белых колокольчиков. Алёна приблизилась, почувствовала запах снега и весны, и на душе потеплело.

* * *

Комсомольская площадь осталась позади, трескучий «Запорожец» спешил домой, обгоняя еще сонных москвичей. Алёна даже не осознала неравенства между ленинградской черной иномаркой и московской белой таратайкой. Ей было комфортно и уютно рядом с любимым человеком здесь, на жестких узких сиденьях, для которых мама смастерила меховые чехлы из цигейки от старой шубы. Автомобильные кресла стоят так близко, что порой касаешься друг друга, и не надо настраивать кондиционер, согревает тепло подставленного плеча, и нет соблазна гоняться наперегонки с самолетом.

Глава 6. Бег с препятствиями

С каждым месяцем, днем и даже часом жизнь Романова набирала темп, увеличивала обороты и уже не была похожа на западный автобан, по которому можно мчаться с закрытыми глазами, не опасаясь непредвиденных обстоятельств. Судьба решила завязать в тугой узел прошлые ошибки «красавчика» и пошалить с бумерангом его поступков, настигающим ответчика в неожиданных местах и ситуациях.

Всё началось с того, что забавлявшая когда-то Алексея Дмитриевича, а ныне прискучившая от чрезмерной назойливости подруга с простым именем Маша Петрова неожиданно исчезла, пропала куда-то из города почти на полгода. Еще не так давно он вздрагивал при каждом ее появлении, как в первый раз, когда неожиданно познакомился с ней на стадионе. Несуразная внешность юной девицы восемнадцати лет – непомерно высокая, угловатая, как этажерка, с 43-м размером кроссовок и крепким телосложением, достигнутым бесконечными спортивными тренировками, срабатывала, как сила гравитации. Экзотичная манера поведения Петровой держала на орбите до тех пор, пока до Алексея не дошло, что она не есть оригинальное существо, а просто гонит волну и плещет через край, не понимая, где лежат границы доступного и приличного в петербургской профессорской семье.

Романов даже обрадовался ее исчезновению.

– (Не придется отношения выяснять, обойдемся без скандалов и мирно разлетимся в разные стороны, – решил он. – Наверное, вернулась в свой сибирский городок или откуда она там приехала в Ленинград. А может, нового благодетеля нашла и мотанула с ним в путешествие), – никакой ревности, кроме чувства облегчения от скинутых с плеч 75 килограмм, эти мысли не вызывали.

Однако пару недель тому назад раздался звонок, и спортсменка возникла в дверях на манер статуи Мадонны с ребенком на руках. В отличие от святого образа наша грешная и распутная с порога заявила, что родила ему дочь и назвала Еленой. Он вообще не имел уверенности, его ли это ребенок. Но поскольку по арифметике месяцев они тогда еще были вместе, ему как человеку порядочному (где-то внутри, очень-очень глубоко) пришлось поселить Машу и девочку у себя дома, а вернее, у мамы. Маргарита Павловна в восторг не пришла и ретировалась на дачу.

Перед неожиданным приездом Алёны на прошлой неделе всё опять запуталось, и «Дон Жуан» срочно перевез Машку с младенцем на свободную квартиру приятеля. Пересечение и знакомство этих дам никак не укладывалось в планы Романова.

К любовным перипетиям добавились еще и проблемы с сыном. Дмитрий оканчивал школу и учился, увы, не очень. Пора было решать, куда он будет поступать на следующий год, дабы не загреметь в армию вместо института. Иной судьбы, кроме как продолжение образования, для ребенка из профессорской семьи не мыслилось. Военной службы для сына не желала и панически боялась Лариса, первая жена Алексея. Сам Романов в силу своего дерзкого характера с апломбом настаивал, что боевая подготовка «пойдет парню только на пользу». Но Лариса и Маргарита Павловна сбились в дружную кучку и стояли насмерть против службы в вооруженных силах молодой России, где ни кормить, ни одевать нормально пока еще не научились.

Однако все эти выкрутасы членов семьи и сопровождающих лиц были мелочью по сравнению со сложностями в бизнесе. Романова донимали разнокалиберные бандитские группировки, которых в городе Петра Великого после развала советской родины расплодилось в изобилии. Традиционно он, используя свое знание криминального мира, сам справлялся с рэкетом и ничего никому не платил, удивляя остальных бизнесменов. Однако сейчас город оцепенел от вновь прибывших головорезов под управлением некоего Мансура Аббасовича. Романов встречался с ним пару-тройку раз, и тот произвел на него странное впечатление. Новый авторитет не был похож на остальных. Низкорослый и щуплый, он обладал невероятной силой духа. Потоки его хищной энергии буквально сбивали с ног тех, кто пытался ему перечить. Теперь они – Алексей Дмитриевич и Мансур Аббасович – сошлись лоб в лоб, как два быка, не желающие ни уступать, ни тем более подчиниться друг другу. Между ними началась если не война со стенобитными машинами, то затяжная осада с подкопами. Алексей грустно шутил, что это стало напоминать набеги монголо-татар на Русь, и понимал, что, как бы то ни было, взаимоотношения с «баскаками, взымающими дань,» надо научиться разруливать. В их распоряжении отряды отвязанных бандитов, и это объективная реальность.

Вдобавок ко всему, к этому клубку проблем и неурядиц симпатичным помпончиком на шапке прибавилась Урбанова. Алексей долгое время не мог решить, как вести себя с ней и как развивать отношения. Хоть они были знакомы довольно давно, она продолжала оставаться загадкой. С одной стороны, Алёна влекла его просто как женщина: симпатичная и необычная, с «пришторенными» тёмными глазами, как у прототипа булгаковской Маргариты, сексуальная, но не предлагающая банальной доступности. С другой стороны, ее неженский ум, «вывернутое наизнанку» мышление и связи в Москве могли пригодиться, и не раз. За неимением готового решения дело было пущено на самотек. Романов, сам не понимая, почему, ввел Урбанову в круг своей семьи и по касательной познакомил с делами.

Прошло несколько недель с момента ее отъезда в Москву. Он не звонил. Не звонила и она. Думали ли они друг о друге? Несомненно.

* * *

Маша Петрова появилась в Петербурге несколько лет тому назад.

Экс-жена Лариса долго просила и, наконец, уговорила Романова прийти на четверть финала по большому теннису, где за юношескую команду района играл их сын Дима. Алексей, конечно же, опоздал, и ему пришлось занять место на углу корта. Обзор был не ахти, игра тоже не блистала, и он попутно рассматривал всю площадку стадиона. На большое поле после перерыва возвращались легкоатлеты. Третьим из ворот выходило нечто, не похожее ни на женщину, ни на мужчину. Просто, как какой-то снежный человек в трусах и майке, туго обтягивающей небольшую, но плотную грудь. Спортсменка тяжелой поступью неправдоподобно больших ступней двигалась к стартовой линии босиком. Слишком длинные руки, как морские канаты, болтались по бокам крупного тела. Кроссовки висели на шнурках через плечо. Справившись с ними в считанные секунды, она была уже готова к тренировочному забегу. Алексей машинально рассмотрел странное тело всё целиком: от крупнокалиберных ног до коротко стриженной головы.

Пробегая мимо гостевых трибун теннисного корта, Машка зыркнула горящими от азарта глазами на Романова. Уже к третьему кругу тот, позабыв про теннисистов, завороженно следил за неуклюжими движениями «первобытной» женщины, которая, поняв, что на нее положили глаз, мчалась с мощью неукротимого зверя вперед, хоть и к тренировочной, но всё-таки победе. Что так пронзило и задело Романова в тот момент, он до сих пор объяснить не мог. Это было сильнее разума, на уровне зова предков. Вся шелуха цивилизации осыпалась с Романова, и он почувствовал себя волосатым альфа-самцом, который с гордостью притащил в пещеру еще теплого убитого зверя, у входа сбросил с плеча добычу и сейчас будет рыча брать эту женщину на шкурах в отблесках костра. Алексей, забыв, зачем пришел на стадион, только и делал, что следил за Петровой, наматывающей без каких-либо признаков усталости круг за кругом. Потом он встретил ее у выхода из раздевалок, подвез к общежитию и задержался там на несколько физкультурных ночей.

Этот странный роман продолжался несколько лет. Несмотря на успехи в спорте, Маше не удалось заполучить постоянную ленинградскую прописку. Становилось очевидным, что ситуацию может переломить только замужество, но Романов не относился к ней, впрочем, как и к другим своим многочисленным пассиям, серьезно. Тогда ей пришлось залететь и родить. Прелестная малышка появилась на свет как инструмент шантажа и стимул к законному браку. Так или иначе, этот банальный ход с опытным Романовым не сработал. Маргарита Павловна также категорически не желала принимать в свою семью непрошенных «родственников», даже крохотное чудо не повлияло на ее отношение к предполагаемой невестке.

Тогда Машка попыталась воздействовать на него через бандитов, подключив своего брата, бывшего спортсмена. Оставшись без работы, он примкнул к одной из мелких группировок. Но и это не принесло желаемого результата. При первой же попытке наезда Романов смял бывшего штангиста, как плюшевую игрушку. В итоге Петрова решила подать на несговорчивого возлюбленного в суд. Алексей понимал, что она ничего не добьется, поскольку упорно не желала делать генетическую экспертизу для проверки отцовства. Но могла в процессе тяжбы изрядно помотать ему нервы.

В свидетельстве о рождении Маша записала дочь Еленой Алексеевной, но называла Алёной. Почему? Было ли это простым совпадением, или она что-то узнала про Урбанову? Может, Калинин проговорился?

– (Совпадение, – решил Алексей, – но очень странное).

Романов хотел, но опасался вводить Алёну в расширенный круг своих питерских знакомых. Само ее появление могло спровоцировать Машку на непредсказуемые поступки. Зная злобно-отважный характер бывшей любовницы, он понимал, что в схватке за штамп в паспорте та пойдет до конца. Теоретически она могла даже избить Алёну или плеснуть ей в лицо чем-нибудь вроде серной кислоты, подкараулив в подъезде.

Усилия Петровой множились, как головастики в пруду. Ее домогательства превратились в паранойю. Письменные жалобы шли нескончаемым потоком на кафедру и в руководство университета. От частых и назойливых визитов стонали уже все сотрудники. Давление по служебной линии не дало никакого эффекта: родила, сама и расхлебывай.

Последним шансом стала Маргарита Павловна, еще одна попытка. Петрова надеялась, что «профессорша» подорвется на привязанности к внучке. У нее же был только старший внук, а девочка – это такая прелесть, такой цветочек. Петрова частенько с коляской поджидала мать Алексея во дворе дома и пыталась заманить, увлечь бабушку игрой с малюткой. Однако потенциальная свекровь имела свое собственное видение личной жизни единственного сына и поэтому даже в страшном сне не желала представить, что такое «первобытное сокровище» станет ее невесткой.

Машка звонила Алексею в день по пять, а то и десять раз. Романов зверел и уже не знал, как от нее избавиться. Даже дурные мысли приходили в голову от отчаяния и невозможности отделаться от не вполне нормальной (как он считал) особы.

* * *

День выдался теплым, весенним, но мрачным. Не успел Романов приехать в офис автосервиса, как секретарша сообщила:

– Алексей Дмитриевич, у нас проблемы.

– Что такое? Зайдите ко мне, Даша, – и прошел в кабинет, повесив по дороге в шкаф модный светлый плащ.

– Алексей Дмитриевич, – продолжила секретарша, семеня за ним. – Мы закончили работы, машина приведена в полный порядок, а клиент не хочет платить. Что нам делать?

– А кто клиент?

– Люди Ислана.

Ислан был лидером одной из этнических группировок Питера и контролировал несколько бизнесов города, включая рынки.

– Попроси их, пожалуйста, зайти ко мне, – садясь за стол и просматривая бумаги, попросил он секретаршу. – Да, и их счет занеси ко мне.

Романов никогда не вел переговоры в торговом зале. Его автосалон был пока еще единственным в Санкт-Петербурге, отстроенным с таким размахом. В главном, очень просторном, зале стояло около десятка образцов их предложений: в основном «Мерседесы» различных модификаций. Ремонтная зона была отделена от посетителей стеклянной стеной, чтобы клиенты могли видеть, как работают с их автомобилями. Свой офис он разместил в дальнем конце и оборудовал аварийным выходом в глухой переулок. На всякий случай.

В дверях просторного кабинета показались люди Ислана. Их было трое – трое головорезов: невысокие, ненакаченные, не стриженные коротко, но в спортивных костюмах и черных кожаных куртках. Войдя, они перегруппировались. Главный подошел ближе к столу Романова, двое остались у двери. Один из них поставил на пол дорожную сумку, из которой, как бы невзначай, вывалился автомат Калашникова, демонстрируя хозяину автосалона серьезность их намерений.

Романов, почувствовав сложность ситуации, не поднялся из кресла, а, напротив, остался за столом, стараясь держаться непринужденно. Гостям сесть не предложил и руки не подал. Это было знаком его превосходства.

– Знакомые лица, – голос звучал твердо. – Теймур, какие-то проблемы? – обратился он к главному из троих.

– У нас проблем не бывает, – растягивая слова, ответил кавказский гость. – Это у вас, Алексей Дмитриевич, проблемы намечаются.

– Будем мериться размахом проблем? – Романов был спокоен. – Говорите, в чем дело, – и откинулся в кресле.

– Мы машину хотим забрать. У нас через час стрелка забита в Ольгине. Сам понимаешь, не близко. Не опоздать бы.

– И в чем же загвоздка? Вы спокойно успеете туда доехать, – Алексей глянул на часы.

– Машина нужна сейчас, а мы деньги дома забыли.

Возникла пауза.

– Теймур, я тебя отлично понимаю. Но у нас есть установленные правила, – Романов включил профессорский тон. – Сначала клиент полностью рассчитывается за выполненные работы, а потом забирает машину.

– Мы не возражаем против ваших правил. Но и вы нас должны понять. Накладка получилась.

– В таком случае вам придется заехать за машиной завтра с деньгами.

Алексей прекрасно понимал, что создает конфликтную ситуацию. Бандиты не хотят платить, а он не собирается им уступать.

– Алексей Дмитриевич, мы же по-хорошему с вами хотим договориться. Машина нужна сегодня.

– Я чувствую, господа, что вы не понимаете законов экономики. Придется мне позвать своего «финансового директора». У него всего три класса образования, но он очень доходчиво всем и всё объясняет. Лучше, чем я.

Романов снял трубку и набрал номер:

– Мансур Аббасович, это Романов. Не могли бы вы ко мне заехать? Я в автосервисе. Спасибо, дорогой.

Бандиты переглянулись. Они знали, кто такой Мансур.

«Финансовый директор» не заставил себя долго ждать.

– Алексей Дмитриевич, нужна помощь? – сказал он с едва заметным южным акцентом, с достоинством входя в кабинет.

– Да, Мансур Аббасович. Здесь наши уважаемые клиенты не могут заплатить за ремонт машины. Говорят, что деньги дома забыли.

– Ребята, вам денег на такси дать? – развернулся к ним Мансур и посмотрел в упор на главного.

– Ну мы же по-дружески объяснили Алексею Дмитриевичу, что спешим, – Теймур опустил руку в карман.

Диалог созрел для перехода в активную фазу.

– Так спешили, что не в ту дверь залетели? Так, может, помочь вылететь? Показать, где выход? – пошел напирать на них Мансур.

Оба головореза, стоявшие всё это время молча у двери, как по договорённости, набычились и переместились ближе к своему главарю, обеспечивая ему тылы.

– Так вот, Теймураз, – сказал «финансовый директор». – Даже и не делай попыток пробовать меня на зуб.

Все трое неплательщиков мгновенно сгруппировались и с прохладцей стали приближаться к Мансуру.

Тот, в свою очередь, расставил ноги пошире для устойчивости позиции (в случае чего) и сильно напряг грудную клетку вздохом.

– Вы, братки, кажется, не всё поняли? – Он, приподняв кавказские ноздри, выпустил весь заряд своего негодования через огнеметный взгляд. Как вожак стаи, дал им понять, что в этом кабинете подчиняются только его слову.

Бандиты приостановили свой натиск, почувствовав запах предводителя, попятились назад и, чтобы не терять лица, ответили:

– Ну, вы там сами, Алексей Дмитриевич, с Исланом разбирайтесь, а мы пошли.

– Интеллигент паршивый, – процедил один из непрошенных гостей сквозь зубы.

– Ты что сказал?! – теперь наступила очередь Романова перейти в наступление. – Ты что сказал, Мовсар?! – он уже почти орал, и голос его резонировал в мраморных стенах кабинета. – Пошли вон отсюда!

Трое визитеров, как побитые собаки, покинули территорию разборки.

Романов закрыл за ними дверь со словами:

– Даша, проводи, пожалуйста, гостей в кассу.

Через несколько минут зазвонил местный телефон. Романов нервно снял трубку.

– Что еще?

– Алексей Дмитриевич, тут Маша по-городскому. Вас соединить?

– (Сука, достала. Убью!) – весь нерастраченный гнев разрядился на бывшую подругу. – Я занят. Меня ни с кем не соединять! – рявкнул хозяин кабинета. – Я ей сам перезвоню.

* * *

В течение дня Машка позвонила еще раза три. Теперь свои угрозы она транслировала через секретаршу:

– Передай Романову, что я всё же подаю на него в суд, – это был первый звонок.

– Передай этому козлу, что, если он не купит мне квартиру, я его урою, – вторая угроза звучала солиднее.

Третий посыл адресовался уже всем:

– Ты, малахольная, ты что, не передаешь от меня своему шефу? Если он не приедет ко мне сегодня вечером и не сделает всё, что я тебе говорила, то завтра я оболью всю твою жидовскую рожу серной кислотой.

Секретарша на грани срыва вбежала в кабинет к Романову:

– Алексей Дмитриевич, я так больше не могу! – и шлепнула на стол лист бумаги.

– Это что? Что еще?! – Алексей тоже был на пределе.

– Я увольняюсь. Ищите себе другую, – она на секунду запнулась, – дуру, со стальными нервами.

* * *

К вечеру Романов уже не мог себя сдерживать. Всё негодование, накопившееся от многочисленных проблем дня, сконцентрировалось в его голове на Машке, не давая скидки на то, что эта особа одновременно и кормящая мать, и его бывшая возлюбленная. Алексей понимал только одно: по-хорошему избавиться от нее не удастся. Все уговоры и усилия к разрешению непростой ситуации заканчивались провалом.

Стемнело, механики из мастерской отправились по домам. Уборщица домывала полы в дальнем коридоре. Секретарша уволилась. В салоне пусто.

Романов забрел в ремонтную зону, походил между каталками с инструментами. В голове упорно крутилось:

– (Грохну суку).

Он выбрал то, что потяжелее и удобнее держать в руках.

– Сколько можно испытывать мои нервы? – прошептал он бледными губами и повертел в руках фомку.

Вышел на улицу, заглянул в багажник своей машины и обнаружил там сверток:

– (Ага, волына на месте. Брать? Не брать?) – прикидывал Романов, решая, что лучше подходит к его зловещему замыслу.

Алексей сознавал, что Машка не есть хрупкое создание и что физически справиться с ней будет не так уж легко. Открыл заднюю дверь и уложил орудия убийства на заднее сиденье, прикрыв плащом.

– (С этой кобылой еще и оба инструмента пригодятся), – доведенный до границы психологического срыва, он решился на последний и самый действенный, по его мнению, шаг.

Сел в машину, слегка подергивающейся рукой вставил ключ в замок и повернул. Машина проскрежетала, но не завелась.

– (Что за х**ня?)

Романов еще раз попытался оживить автомобиль. Звук повторился. Стартер крутил, но мотор не подхватывал. Он пробовал еще и еще, но мотор отказывался участвовать в грязном деле. Алексей положил руки на руль и опустил на них голову. Несколько секунд сидел неподвижно, как затаившийся перед решающим прыжком зверь, и подвывал подобно матерому волку. Плечи сотрясались, и со стороны было не понять: плачет ли он всухую без слез, до боли раздирая грудную клетку, или смеется от безумства обстоятельств. Успокоившись, он понял, что сил на новый заход у него не осталось.

– (Почему не стартанулось? Почему?! – выдохнул Алексей. – Наверное, это мне знак, – и с некоторым облегчением: – Нет, не возьму греха на душу. Отвезу эту стерву куда-нибудь подальше, дам ей денег и припугну. А если опять вылезет, то пусть пеняет на себя! Не станет ни этой твари, ни отпрыска, прости Господи мою душу грешную).

* * *

На следующий день где-то около полудня остывший Романов позвонил в дверь к Маше. Она была вся взъерошена, ребенок орал, в квартире царил полный хаос.

– Ну что, соколик, испугался? Тебе всё передала эта твоя малахольная? Прибежал как миленький?

– Да, Маша, я испугался, но не за себя, а за тебя.

– А чего за меня-то бояться? У меня всё в порядке. Я мать-одиночка и по закону требую своего! – Петрова не приглашала его в квартиру и держала на пороге.

– Маш, давай пройдем в комнату. Сядь, пожалуйста, и успокойся. А мне чаю налей, я сегодня даже не завтракал.

Петрова почувствовала добрые нотки, от которых она уже давно отвыкла, и принялась хозяйничать. По-быстрому сделала бутерброды, точно так же, как готовила их по утрам сыну Маргарита Павловна.

– (Хорошо, что подсмотрела, как его мамочка это делает: всё должно быть тонко нарезано, тонко намазано и ломтик помидора сверху).

– Вкусно, – Романов постарался изобразить удовольствие. – У тебя получается лучше, чем у моей матушки.

Машка поплыла.

– А как маленькая? В порядке? – поинтересовался Алексей, взяв в руки простую, плохо промытую чашку с чаем.

– Ой, я про нее и забыла! Что-то замолчала, как только ее папочка появился.

Романова покоробило от слова «папочка». Машка вышла в комнату и тут же вернулась:

– Слава богу, уснула. Всю ночь прокричала.

– Как у тебя с молоком? – Алексей из последних сил старался выглядеть заботливым.

– (Наконец-то у него отцовские чувства просыпаются!) – Петрова окончательно потеплела.

– Машк, ты только не нервничай.

– А почему я должна нервничать?

– Понимаешь, у меня большие неприятности в салоне. Мансур совсем оборзел, всё время требует денег. Грозится, что наедет на мою семью, – Романов нарочно сгущал краски.

– (Мы семья? Это мне уже нравится!) – Маша налила себе кофе и присела.

– Я бы хотел перевезти тебя и маленькую в безопасное место.

– (Обманывает или действительно заботиться начал? А почему бы и нет? Ведь он был от меня без ума, по три дня из постели не вылезал).

– Ты же понимаешь, если его гвардейцы сюда ворвутся…

– Ой, не продолжай, – она с ужасом вспомнила, что они учинили с ее подругой из массажного салона. – А что, всё действительно так серьезно?

– Да. Они вчера в офисе чуть побоище не устроили.

Романов не уточнял, кто и зачем приезжал, а вел свою линию.

– (Теперь понятно, почему его секретарша была такая взвинченно-заторможенная).

– Собери, пожалуйста, всё необходимое… – попросил Алексей ровным, спокойным голосом.

– А что мне собирать? – перебила Машка. – У меня только два чемодана, с которыми ты меня выставил!

– Теперь ты понимаешь, что я тебя не выставил, а пытался уберечь? – мгновенно нашелся он.

– Теперь понимаю.

* * *

Алексей усадил мать с младенцем в машину и отвез их в маленький поселок Калевала близ финской границы. Там жил верный браток из прошлой криминальной молодости. Взяв с него обещание, что Маша с ребенком просидит безвыездно в заброшенном поселке, как в тюрьме, года три, Романов щедро расплатился.

* * *

Алексей Романов никогда не стремился сковать себя цепями Гименея, то есть жениться. Бизнес у него был свободный, с большим обилием контактов в самых разных социальных слоях и прослойках. Деньги водились в достаточном количестве, поэтому приобретение «девок» никогда не представляло собой трудного дела. Одно лишало покоя – это мама Маргарита Павловна, постоянно зудевшая: «Алёшенька, ну когда же ты женишься?» Она же и «утвердила» достойную избранницу: спортсменку, фигуристку, и просто красавицу Ларису. В представлении дамы старой советской элиты и профессорской жены Алексей с Ларисой стали бы очень красивой парой: оба стройные, высокие, стильные. На них всегда оглядывались прохожие на улицах Ленинграда. Для полной гармонии этим двоим не хватало одного – чувства друг к другу.

Лариса оказалась целеустремлённой особой и видела свое будущее не только в роли домохозяйки. Параллельно с фигурным катанием она присматривала себе новую профессию, мечтала поступить на экономический факультет и сделать серьезную карьеру: аспирантура с диссертацией и последующим преподаванием. В общем, не отставать от мужа, а быть наравне.

Романов же, совмещая деятельность молодого учёного с бытием полукриминального элемента, был даже доволен сложившимся альянсом. Жена часто уезжала на гастроли с балетом на льду, а он оставался предоставленным самому себе и своим подружкам. В его практике общения появился новый рычаг сдерживания амбиций девиц, просто козырная карта: «Я женат!» Естественно, что в такой схеме взаимоотношений между свободно вращающимися на разных орбитах супругами появление сына Димки не вызвало у «учёного» горячего родительского энтузиазма. Никакой уверенности в отцовстве при столь членораздельном проживании у него не было. Поставить перед женой вопрос ребром и выяснять, чей это ребенок, он не хотел, неизбежно поплывут скандалы, взаимные упреки, а ему было просто лень, если не сказать грубее. Да и брак после прибавления в семье просуществовал недолго, чему Маргарита Павловна чрезвычайно огорчилась. Сегодняшняя симпатия семейства к «новоявленной» Урбановой отчасти произрастала из несклеившегося союза Алексея с первой женой. Алёна видела корни такого отношения и уготованную ей в этом клане колею, но совершенно не восторгалась ролью «второго подхода к спортивному снаряду».

Однако кто действительно пострадал от разрыва, это маленький Димка. Алексей относился к сыну отстранённо, применяя штамповые схемы типа «парень должен расти мужиком», «армия формирует мужчину», сам при этом срочную в армии не отслужив. Бабушке всё это разбивало сердце. Наблюдать, как сын пренебрежителен к ее единственному внуку, как даже не держит за руку малыша на улице, оставляя семенить за собой по тротуару, – было больно.

Несмотря на трудности, усилиями бабушек Дмитрий вырос воспитанным, эрудированным молодым человеком, при росте и хорошей физической стати, но без выраженной похожести на породистую конституцию Романова-отца. Склонности к точным наукам юноша как-то не проявлял, что давало учительнице химии повод пугать родителей заведомым неуспехом на выпускном экзамене. Лариса, хоть новой семьи и не обрела, к этому времени совсем устранилась от школьных забот. Алексею предстояло решать проблему своими ресурсами.

Как-то, когда он размышлял над тем, под каким предлогом напомнить Алёне о себе, Романова осенило:

– (Она, вроде, говорила, что пишет учебник по химии? Ага, вот на этом мы сейчас и сыграем! Это ли не прекрасный повод для звонка?)

Телефонный аппарат помнил московский номер наизусть.

– Алёна! Как хорошо, что я тебя застал. Мне нужна твоя помощь.

Алёна ждала звонка от Романова. Периодически вспоминая о нем, подходила к телефону, порывалась позвонить, но не решалась. Может быть, стеснялась, да и повода подходящего не было, а выдумывать причину у нее просто не было времени. На календаре уже конец апреля, пора заканчивать очередные этапы проекта и готовиться к поездкам на конференции.

– Чем же я могу тебе помочь? Ты здесь, в Москве?

– Нет, я в Ленинграде. Понимаешь, у сына в школе большие проблемы с химией. Ты мне как-то говорила, что пишешь учебник. Я ничего не перепутал?

– Конечно же, ты немного перепутал. Я не учебник пишу, а делаю компьютерную образовательную среду, состоящую из многих, скажем так, кубиков. Там есть всё: и учебник, и задачник, и лабораторные, и даже больше, чем кто-либо может себе представить.

Романов худо-бедно разбирался в учебном процессе, поскольку изредка еще преподавал в институте, поэтому последовал вопрос:

– Что же еще может быть помимо перечисленного?

– Хороший вопрос. С помощью компьютера можно создавать дизайн-студии для конструирования атомов и молекул, интерактивные базы данных, виртуальные путешествия и многое другое, – Алёну понесло.

– Но виртуальные вещи, насколько я понимаю, пока на уровне идеи? – ученым тоном осведомился Романов.