Текст книги "По ту сторону экрана"

Глава 3. Крутой разворот

Уверенной походкой Урбанова подошла к информационной стойке в больничном холле, поставила квадратный керамический горшочек с японской цветочной композицией на столешницу и поинтересовалась:

– Здравствуйте. Я могу навестить Грэга Керри? Как его самочувствие? В какой он палате? (Здесь ничего не изменилось с тех пор, как я была у Лукаса).

– Третий этаж, палата 333, – постучав по клавишам компьютера, ответил приятного вида юноша латиноамериканского происхождения.

– Где у вас лестница? (Еще не было ни одного землетрясения, а я параноидально боюсь застрять в лифте).

– Вот там, – он указал ей в дальний угол холла. – Вообще-то лифт напротив.

– Спасибо, лестница – это моя гимнастика.

⁂

Алёна прошла по застекленному коридору, нашла нужную дверь и, прижав к себе покрепче «вазон», постучалась.

– Входите! – услышала она бодрый голос.

– Здравствуйте, Грэг, – Урбанова осмотрелась, чтобы найти место для цветов. – Вы отлично выглядите! – она была на подъеме. – Я же вам говорила, что всё будет в порядке. Видите, и рука на месте, и цвет лица превосходный.

– Да, вы просто волшебница. Я действительно в порядке, – молодой человек смотрел на нее обожающими глазами.

– (Похоже, и этот котенок влюбился. Жаль, что некстати и слишком юный для меня). Когда же вас выпускают из этого заточения?

– Пока не знаю, – бросил он между прочим. – Меня это не очень волнует.

– А что же вас волнует? – переспросила посетительница с хитрецой.

– Алионна, я надеюсь, вы передумали и согласитесь работать в нашем семейном фонде, это очень важно для всех нас, – удивил он прямолинейным отсутствием всякой дипломатии.

– Грэг, ну пожалуйста, не ставьте меня в неудобное положение. Я же вам в прошлый раз сказала, что это невозможно. (Ну вот, всё настроение испортил! Если приглашает на работу, то пусть сначала научится мое имя правильно произносить. Подумать только, еще ни один американец не сказал «Алёна». Ведь это так просто).

Упрямая русская села в кресло у окна.

– (Надо же, не заметила, что они воткнули в букет лилию. Теперь буду чихать), – подумала она, разглядывая свой презент так, как будто бы увидела его только в первый раз.

– (Ну хорошо, не хочет по-хорошему, сделаем так, как советовал Марк), – подумал молодой человек. – Видите ли, Алионна, – его взгляд изменился: в прищуренных глазах затаилась неуверенность. – Вам все-таки придется принять мое предложение.

– Ого, это еще почему? – Алёна перевела взгляд с цветов на собеседника.

– Потому что если вы не согласитесь, я подам на вас в суд! – выпалил он на одном дыхании. – У меня нет другого выхода, вы уж не обижайтесь. У меня правда нет другого выхода, – повторился он.

– В суд? Это еще за что? – вскипела Урбанова.

– Мои адвокаты найдут за что.

– Например? – язвительно спросила визитерша.

– Например? Да легко! Вот пожалуйста! Хотя бы за то, что вы лечили меня там, в «Касабланке».

– А вы хотели, чтобы я спокойно наблюдала, как вы истекаете кровью? – усмехнулась она.

– А вы что, доктор? У вас что, есть лицензия на врачебную практику в Калифорнии? – довольно грубо прервал ее юноша.

Алёна оторопела от его наглого тона:

– Нет, я не доктор. (У них что, у всех тут такая традиция в Санта-Барбаре – коршуном налетать на спасителей?) – она невольно вспомнила Лукаса.

– А если вы не доктор, то какое вы имели право оказывать мне помощь? Я мог от этого умереть! – взвизгнул он. – (О! Молодец! А отец говорил, что артиста из меня никогда не получится. Хорошо это у меня получилось. Достоверно!) – похвалил сам себя молодой человек.

– Но вы же не умерли? – заметила Урбанова. – И очень даже живой, – она взяла себя в руки и улыбнулась.

– Вы что, издеваетесь? Она еще и улыбается. Вместо того, чтобы извиниться, она еще и улыбается! – весьма естественно прорычал отпрыск.

– А что же мне делать? Я не на похоронах! – отпарировала Алёна. – И вообще, я не понимаю, за что я должна перед вами извиняться?

– Ах, она не понимает. Сейчас поймете. Где мой телефон? Где мой телефон?! – истошно завопил Грэг. – Сейчас увидите! – он наконец нашел свою трубку и принялся судорожно нажимать копки. – Марк! Марк! Да, это я… В порядке. Я же сказал тебе: я в порядке, – процедил он сквозь зубы. – Может, послезавтра выпишут. Да пошел ты! Мне нужна твоя помощь. Я подаю в суд на Алионну Урбанову… За что? За всё!

Адвокат на том конце шепотом уточнил:

– Перешел на стадию запугивания? Смотри, не переборщи. Что ты молчишь? Она что, рядом?

– Да… Я хочу, чтобы ты представлял мои интересы! Можешь заехать ко мне в пятницу? Куда-куда, в «Касабланку»! В десять? Лучше в одиннадцать. Спасибо. Жду, – Грэг победоносно посмотрел на гостью. – (Теперь-то она струсит и согласится).

Та же невозмутимо откинулась в кресле и хладнокровно полюбопытствовала:

– Никак в толк не возьму, чего же вы, собственно, добиваетесь.

– Я добиваюсь того, чтобы вы приступили к работе в фонде. Всё очень серьезно, – медленно выговорил молодой человек. – (Слишком много поставлено на карту).

– Вы представляете, о чем вы меня просите? Я всё же какой-никакой, а ученый, то есть ученая (мымра, тьфу ты). Я всю жизнь проработала в университетах. Причем здесь ваш фонд?!

– Мне и нужен ученый человек! С мозгами! Я не могу сам во всем разобраться! Я не могу никому доверять! – Грэг уже почти кричал. – Так, видимо, вы не воспринимаете меня всерьез. (Я уже завожусь по-настоящему). Значит, так: или вы соглашаетесь, или я потребую компенсацию за тот риск, которому был подвергнут! За всё, что вы разломали в нашем имении! Вы отремонтируете всё! Слышите? Всё!!! И мамину избушку, и решетку, и забор, и-и-и… – он захлебнулся от негодования.

– …и-и-и… – передразнила его Урбанова, – …и-и-и, интересно, во сколько же вы всё это оцениваете?

– Вы что, измываетесь надо мной? Я вам сейчас покажу. Десять миллионов долларов. Я вас засужу! – Грэг перешел на истерику, взвинчивая себя до предела. – (Сейчас я ее окончательно запугаю, и она сломается! Ох, если только сам до того не лопну).

– Ну хорошо. Десять так десять. Да хоть сто! (У меня все равно таких денег нет! Псих какой-то), – она встала, доброжелательно улыбнулась, помахала ему, как ребенку, и вышла в коридор.

За дверью раздался грохот полетевшего в стену горшка с цветами.

– (Да, Лукас был прав, ее голыми руками не возьмешь!) – Грэг сел на кровать и уставился в окно.

– (Идиот. Надо бы сказать медсестре о его состоянии. Может, это послешоковый стресс? Мальчииииишка).

⁂

Урбанова с трудом разыскала свою машину на парковке, забыв, что она сегодня на прокатном автомобиле. Их машина требовала большого ремонта, но, к счастью, Алекс всегда покупал крепкие страховки.

Как всегда, в Санта-Барбаре блаженно пригревало солнышко, заливались в райском песнопении незнакомые заморские птички, нестерпимо благоухали цветы, над которыми мирно жужжали пчелы и стрекозы.

– Интересно, прошло три дня – и никаких признаков пожара. Конечно, кроме двухсот сгоревших домов вблизи холмов и этого распсиховавшегося отпрыска. Да, восстановление после шока – процесс длительный, – она кликнула непривычно массивным пультом, дверь щелкнула. – О черт, телефон забыла в палате у этого ненормального! Придется возвращаться.

⁂

Через приоткрытую дверь больничной палаты Алёна услышала:

– Марк, ну я еще раз повторяю, я сделал всё, как ты говорил. Сначала по-хорошему. Она отказывается. Да… Да… Я понимаю, что это мой последний шанс. Ну что мне прикажешь делать? Изменить тактику? Я что, идиот? Пять минут тому назад собирался ее судить, а теперь начну ее покупать? Нет, не думаю… Она крепкий орешек. Хорошо. Я ей сейчас позвоню. Пока! – Грэг разъединился с Марком и нажал на кнопку, чтобы набрать номер Урбановой.

В палате зазвонил ее телефон. Грэг обрадовался:

– (О! Это ее телефон! Значит, скоро вернется).

⁂

Впечатленная услышанным, Алёна тихо попятилась от двери и решила вернуться обратно на парковку:

– (Э-э, тут надо хорошенько всё обдумать. Попользуюсь пока запасным телефоном. Думаю, сотовая компания переведет на него мой номер).

⁂

Пожилой джентльмен убавил звук на мониторе слежения и взялся за телефон:

– Флора, ты где? Около больницы? Это очень кстати. Постарайся перехватить Алёну. План меняется. Грэг хватается за нее, как за соломинку, пытается ввести в игру. Да, правильно… Мы от нее больше не избавляемся. Наоборот, берем в союзники. Лучше держать всё под контролем. Остальное сообразишь по обстановке. Можешь импровизировать. У тебя это хорошо получается (но не всегда).

⁂

– Алуйна! Алуйна! – донеслось до нее. – Подождите, не уезжайте!

Полноватая женщина на углу парковки, размахивая журналом, пыталась привлечь ее внимание.

– Похожа на Флору. Послушаем теперь ее версию, – Алёна заглушила мотор и вышла из машины.

– Профессор Урбанова, – обратилась к ней запыхавшаяся дама.

– Просто Алёна.

– Хорошо, Алуйна. (Какие трудные у этих русских имена, не выговоришь). Нам надо срочно поговорить. Это не терпит отлагательства, – несмотря на мягкость голоса, ее тон не допускал возражений.

– (Ой, только не сейчас. Я еще от этого придурка не отошла). Флора, а нельзя ли этот разговор перенести на послезавтра? Я опаздываю в университет. У нас важное совещание по распределению фондов. Вдобавок я свой телефон где-то посеяла, – слукавила Урбанова.

– Возьмите мой, – дама дружелюбно протянула ей трубку.

– Спасибо, но я и номера не помню. Так что извините, я поехала.

– Постойте. Не хотелось бы оттягивать до среды, – настаивала Флора. – Может, вечером? Можно поздно. В любое удобное время. Поверьте, это очень важно, и особенно для вас, – она сделала упор на слове «вас».

– Извините, но сегодня никак, – Алёна просительно улыбнулась и отступила к машине.

– Боюсь, что вы не осознаете серьезности ситуации, – Флора понизила голос. – Грэг собирается подавать на вас в суд.

– Ну и пусть подает. Юноша уже сообщил мне об этом. Я ни в чем не виновата. Я практически спасла ему жизнь, – она открыла дверь и забралась на сиденье.

– О да, с бытовой точки зрения вы – герой недели Санта-Барбары, – дама облокотилась на дверь автомобиля и отчетливо произнесла: – А с позиции закона этой страны – вы преступник.

Урбанова застыла на секунду и с удивлением посмотрела на собеседницу.

– Не получив лицензию на медицинскую практику в Калифорнии, вы не можете прикасаться к пострадавшему. Без разрешения полиции вам не дозволено вламываться в чужое жилье. Без согласия хозяев запрещается разрушать ворота и ограды, тем более с применением транспортных средств, – нагнетала Флора.

– Но мы сделали всё это, чтобы сохранить жизни! – настаивала на своем ученая дама. (Какие эти американцы бестолковые!)

– Да, это так, и каждый сидящий в зале суда будет это прекрасно понимать. Однако обвинители докажут обратное. А чтобы защищаться, вам придется нанять лучших адвокатов, оплата услуг которых превышает зарплату профессора в разы. Простая арифметика покажет, что вы начнете тратить свои сбережения уже после первого месяца тяжбы. Кстати, это излюбленный повод для скандальных людей разорить или упечь за решетку своих противников.

– Какой я на фиг ему противник? – чуть не закричала Алёна.

Флора приняла скорбное выражение лица:

– (Шоу тайм, соображаем на ходу). Вы для него очень серьезный противник. Его отец был увлечен вами безмерно, еще со времени вашей работы у Лукаса.

– (Так, про Лукаса и здесь известно), – огорчилась Урбанова.

– Стюарт восторгался вашей порядочностью, уверяя, что первый раз в жизни встретил столь положительного человека. Он утверждал, что такие как вы либо уже давно вымерли, или же в этом веке еще не родились, – растекалась в комплиментах Флора.

– Лесть на меня не действует, – прервала ее Алёна. – (Однако подкидывает идеи!) Как положительно характеризуемый персонаж я могу это всё проигнорировать и не втягиваться в их дрязги.

– Ничего не получится. Марк – один из сильнейших юристов в этой области права. Он придумает сотню доводов. Он настроит против вас Грэга, а это страшная сила. Грэг и так вас недолюбливает.

– (Да что вы говорите! А мне показалось, что всё как раз наоборот. Как-то тут у вас, ребята, дебит с кредитом не сходится), – подумала Алёна, продолжая вполуха внимать Флоре.

– Вы ему весьма несимпатичны.

– Чем же я ему не угодила, ведь мы едва знакомы?

– Тем, что его отец делал в ваш адрес двусмысленные финансовые распоряжения, могущие быть истолкованными как ваше пребывание у него на содержании! – импровизировала на ходу изворотливая дама.

– (Неужели тот чек на полмиллиона, который Стюарт пытался мне вручить в пробке на шоссе в Сан-Диего, где-то засветился?!) Флора, извините за прямоту, но, честно говоря, мне всё это начинает изрядно надоедать. Терпеть не могу интриг. Что вы предлагаете?

– Встретиться в «Касабланке» сегодня вечером и всё обсудить. Часа в четыре вас устроит? Так мы можем достичь взаимопонимания и предотвратить инцидент. Иначе уже завтра Грэг начнет раскручивать цепную реакцию, а ее остановить будет уже сложнее.

– Хорошо, дайте мне подумать. Но в данный момент я должна быть в университете. Извините. Я вам позвоню.

⁂

Алёна открыла окно в своем офисе и печально посмотрела на океан. От безмолвной глади повеяло грустью.

Включила компьютер. Открыла электронную почту и обнаружила письмо от финансирующей организации.

– (Урезают фонды), – рефлекторно предположила она.

Внимательно прочитала сообщение.

– (Ну вот, так оно и есть, накаркала. Вместо перераспределения – сокращение, – с усталостью заключила она. – Странно, еще несколько дней тому назад я бы взвилась, начала названивать по инстанциям, бороться, писать письма, доказывать, добиваться. А сейчас, – она прислушалась к себе, – никаких реакций. – Как они мне все надоели!)

Она развернулась на стуле, достала из стола свой запасной телефон и соединилась с Алексом:

– Толстый, сгоняй в «Касабланку», а? Ну-у, плиз. Тут сегодня… – она пересказала в деталях всё, что произошло за день: и про Грэга, и про Флору, и про фонды… И под конец: – Они меня достали.

– И ты хочешь, чтобы теперь они доставали меня?

– Нет, не это. Я хочу, что бы ты там своими мужскими компьютерными мозгами разобрался во всем этом благолепии, – заскулила жена. – Ну съезди… пожалуйста, а то я совсем запуталась в их интригах.

Алекс сопротивлялся. Алёна, по своему обыкновению продолжала настаивать, теперь уже напирая на логику жизни.

– А вдруг государственный фонд действительно сократит финансирование? Надо же иметь запасной вариант, – голос жены стал более серьезным.

– С какого бодуна они взялись сокращать наш грант? Никаких признаков на то не было, мы всё выполняем в срок. В середине года к тому же.

– Я же тебе говорю. Сама ничего не понимаю.

Соображая на ходу, чем бы еще соблазнить мужа, Алёна пустила в ход всю обойму:

– А я тебе романтический ужин приготовлю: суп с устрицами, кальмары в твоем любимом белом соусе и десерт «Сюрприз». А?

– И всё это будет на красивых морских раковинах? – тембр его голоса изменился. – А белый пеньюар под шелест волн будет?

– Непременно! – она почувствовала, что муж сдается.

– Хорошо, я съезжу, только ты их предупреди. А то видишь, какие они там нервные. Чуть что – сразу судиться. Слушай, а насколько это серьезно насчет фондов?

– Не знаю. Буду разбираться. Прямо сейчас. Фр-р, фр-р, спасибочки, – зашелестела в трубку Алёна. – Знаешь, за что я тебя обожаю?

– За что?

– За твои пороки.

– Разве у меня есть пороки?

– Да, как говорил кто-то из наших знаменитых: твои пороки состоят в отсутствии недостатков, – произнесла жена и глубоко задумалась над собственной фразой. – (Где же я это слышала?)

– Ну да, – хмыкнул муж.

⁂

Алёна с удовольствием хлопотала на кухне. Она любила исполнять роль заботливой жены, отдыхая от университетской рутины.

Посмотрела на часы.

– (О-о, пять часов. Наверное, они там уже заканчивают. Так, так, так. Что тут у нас получается с калифорнийским ужином?) – она оглядела накрытый стол.

Итальянские квадратные тарелки в виде фламандских натюрмортов в узких рамках и золотистые приборы уже расставлены. Белоснежные салфетки сложены в трубочки и продеты сквозь кольца. Бутылка отличного выдержанного Pinot Noir охлаждает свой пыл в серебряном ведерке со льдом.

Сочный желтый, оранжевый и красный перец уже потомился немного в микроволновке и теперь, нарезанный крупными ломтиками, ждет своей участи быть заброшенным на сковородку вместе со стеблями спаржи. Порезанный базилик источает аппетитный запах. Раковины с устрицами пребывали в кастрюле, кальмары и креветки отмокали в белом соусе, кусочки розового лосося жадно впитывали морскую соль и восточные пряности. Морепродукты находились в боевой готовности, чтобы запрыгнуть в гриль.

– (Урбанова, ты опять наготовила на целый полк. Надо бы соседей пригласить, сами не одолеем).

Алёна вышла в сад. Побродила. Вернулась. Села в кресло.

– (Шесть часов, а милого все нет).

⁂

Нахимов вошел в распахнутую дверь залитого солнцем особняка «Касабланка» и направился в гостиную, где, как ему сообщил услужливый Фернандо, его ожидала Флора.

– Добрый вечер, Алекс. Жалко, что вы один, без жены. (Забыла, как ее зовут). Она предупредила, – дама жестом пригласила гостя сесть.

– Да, она очень занята. Много проектных проблем, – Алекс с полупоклоном принял приглашение.

– Я хотела бы обсудить с ней и с вами очень важные моменты наших взаимоотношений.

– Будем считать, что я ее официальный представитель или агент, если угодно.

– Хорошо.

⁂

Присев отдохнуть, Алёна с интересом заметила причудливый туман за окном.

– (Пробило семь. Куда же он подевался?) – подумала она.

⁂

Алекс, Флора и некто в рабочем комбинезоне по имени Бен стояли посреди огромного подвала в особняке «Касабланка» и оживленно беседовали.

– Теперь вы убедились, что у нас всё высокотехнологично? – изрек технарь, надувая от гордости щеки.

Флора доброжелательно улыбнулась:

– Вы знаете, Алекс, ведь Бен сам всё это компьютерное чудо спроектировал и руководил инсталляцией. А теперь нам нужны вы и ваша жена. Нам катастрофически не хватает специалистов с вашим опытом и творческим потенциалом.

– (При чем тут мы с Алёной?) Да, да, это очень интересно. У этой идеи большие перспективы, – пытался отвертеться Алекс.

– И не только перспективы, но и большие финансовые потоки. Вы даже не представляете себе их размеры.

– (И представлять не хочу), – уныло буркнул про себя он, прикинув объем предстоящей работы.

⁂

Урбанова встала, зашла на кухню и накрыла фольгой тарелки с едой и хлебом.

– (Однако вечереет. Уже восемь. Позвонить, что ли? Нет, подожду еще немного).

Выловила из банки пару оливок и надкусила одну из них.

⁂

В столовой зажгли все светильники: огромную люстру под потолком, многочисленные бра на стенах и торшеры. Вокруг длинного резного обеденного стола сидело несколько человек. В торцах, напротив друг друга, Алекс и Флора.

– Ну как, мы вас уговорили? Мистер Нахимов, соглашайтесь, – дама восторженно смотрела на русского богатыря.

⁂

– (Всё, больше ждать не могу. Уже почти девять), – Алёна потянулась к телефону, и трубка, как по взмаху волшебной палочки, зазвонила сама.

– Мышка, только не взрывайся! – донесся смущенный голос Алекса.

– Да нет, я спокойна. Ты как, на какой стадии?

– На стадии выезда из «Касабланки». Представляешь, они заманивают меня в сети семейного бизнеса.

– Это как? – Алёна в задумчивости постучала указательным пальцем по своим пухлым и весьма сексуальным губам. – Жениться, что ли, предлагают? А приданое дают?

– Дают, дают, да еще какое! Сейчас приеду, расскажу.

– Тебя покормили? – она ревниво поморщилась, не желая расстраиваться от того, что ее старания пропадут даром.

– Пытались, но я не дался. Я же знаю, что у тебя будет вкуснее.

⁂

Несмотря на поздний час и накопившуюся за день усталость, муж воодушевленно рассказывал, поглощая ужин:

– Так вот, мне предлагают руководство их технологическим комплексом, а тебе – фонд Стюарта.

– Фонд Стюарта что? – не поняла Алёна.

– Что «что»? – Алекс принялся за десерт. – Возглавить, вот что.

– У них что, в этой «Касабланке», Google или National Science Foundation? – нараспев произнесла ученая жена.

– Вроде того, а какая разница? Слушай, ведь интересно. Новые приключения!

– На мою ж***.

– Это грубо, сударыня.

– Ага, как в сумасшедшем доме: Наполеон, Фараон, Цицерон… Ничего не понимаю. То Грэг умоляет меня не дать Флоре стать президентом фонда, в который она вцепилась мертвой хваткой. То сегодня она через тебя добровольно отдает мне эту позицию. Что-то тут не сходится. Забавно. А знаешь, что…

– Догадываюсь.

– Давай развлечемся. На фиг этот университет. Пусть сокращают, перераспределяют, делают, что хотят. Хватит. Надоело быть ученой мымрой.

– Разве мымры с таким бюстом бывают? – рассмеялся Алекс.

– То-то и оно, что бывают, хотя быть не должны. Это супротив природы. Ну что, согласен?

– Эх, согласен!