Текст книги "Брачный приговор"

Глава 25

Время никогда не течет с одной скоростью.

Ему плевать на календарь.

Я помню момент, с которого оно полетело с огромной скоростью. Это было утро и лицо Артема. Он помог мне спуститься в подземную парковку, где ждал кортеж черных машин. Меня посадили в высокий внедорожник, пригласив на заднее сиденье. Я выдохнула полной грудью и почувствовала, как хлопок закрытой дверцы прошелся по нервам. Как черта. Водораздел.

Как прощай.

Так и случилось. Я попала из одних рук в другие. Сперва я не уловила разницы. На точке меня встретили такие же машины. Грозные, черные, безумно дорогие. Кажется, их даже было столько же. Меня просто-напросто пересадили из одного внедорожника в другой и повезли в загородный закрытый поселок. Люди Самсонова напоминали людей Чертова. Вокруг были охранники с холодными лицами, в которых легко было запутаться.

Потом дорога, молчание, ожидание.

Меня не тянуло спрашивать хоть что-то, и так было ясно, что меня везут к отцу. Значит, сделка прошла, а Чертов получил свои драгоценные активы.

И славно.

Черта.

Водораздел.

Прощай.

Я повторяла эти слова до тех пор, пока за окном не показался высокий забор. Автоматика распахнула коричневые ворота, и кортеж нырнул на территорию, которая напоминала ухоженный парк. Я впервые увидела отца через несколько мгновений, он быстрым шагом сошел с крыльца с каменными ступенями. Водителю пришлось тормозить раньше времени, а охраннику экстренно спрыгивать на асфальт, чтобы успеть распахнуть дверцу перед боссом.

– Таня, – выдохнул крупный мужчина с седыми волосами и протянул ко мне ладони.

Я едва узнала в нем Самсонова с фотографий. Он действительно сдал. Но дело было в другом. Он был растроган и выглядел уязвимым. А на фотографиях он был волевым жестким человеком с тяжелым взглядом.

– Он ничего не делал? – Самсонов отстранился и пробежался взглядом по моему силуэту. – Этот подонок… Он…

– Нет, всё хорошо.

В глазах Самсонова заблестело облегчение.

Тут Чертов не соврал.

Я остро ощутила это в следующие дни. Отец действительно был готов сдувать с меня пылинки. Он окружил меня невероятной заботой, защитой, расспрашивал о каждой мелочи из моего прошлого и смотрел так, словно всю жизнь ждал, что я появлюсь в его жизни.

Он не знал о моем рождении, даже не предполагал, пока к нему не явился человек Чертова с документами. Так и закрутилось колесо. Самсонов выполнил все условия сделки и сильно потерял в деньгах и влиянии, но его это совершенно не волновало. Наоборот, рядом с ним я чувствовала, что он отдал бы и больше за меня.

Мы с отцом видели разную жизнь, но оба понимаем ценность семьи. Примерно так, как понимает ценность воды заблудший в пустыне.

– Я потерял много лет, – как-то признался мне отец. – Сам не заметил, как жизнь пролетела. Думал, что всегда будет время, что еще отойду от дел, что поживу по-другому…

Он качнул головой.

– Когда прихватило здоровье, испугался. А тут ты.

Он немногословен, но по его глазам можно многое понять. Я не сужу отца за его прошлое, не лезу в него, это его выбор и его грехи. Ко мне он добр, я его единственная дочь, и мне достались черты лица его мамы. Для меня только это имеет значение, тем более я сама тянусь к нему.

Отец говорит “да” на мои просьбы. Его юристы подняли архивы, и я смогла побывать на могиле своей матери. Я попросила никогда не заговаривать при мне о Чертове или Лаврове, и он держит слово. Хотя с каждым месяцем молчание дается ему сложнее. Я взяла с него слово прежде, чем призналась, что беременна. Потом мне пришлось добавить, что ребенок от Чертова, чтобы отец не думал на Лаврова или другие ужасы. Он и так беспокоится за меня.

Но он все же отпустил меня в Волгоград. Пусть и с командой сопровождения. Через три месяца поездка стала возможна, его служба безопасности дала добро, и я полетела в родной город. Я соскучилась по солнцу, по любимым улицам, где каждый дом – архитектурный памятник, по своей кондитерской и прогулкам по набережной.

– Ой! – Девушка за кассой вскрикивает от удивления. – Татьяна… – добавляет растерянно.

Я улыбаюсь ей, вспоминая, как утверждала ее на должность продавца по видеосвязи. Она заменила другую девочку, пока я была в Москве.

– А Лариса здесь?

– Да, она отошла на минутку. – Девушка опускает глаза и замечает мой округлившийся живот. – Я сейчас ей позвоню, потороплю.

Я киваю и прохожу к первому столику. Жадно оглядываюсь по сторонам, проверяя свое скромное заведение. Я старалась держать руку на пульсе, но все же видеть собственными глазами – другое дело. Первое впечатление мне нравится, в запустение кондитерская не пришла, уже хорошо. А новая вывеска вовсе отличная. Шрифт лучше, читается легко и смотрится стильно. Это уже человек отца постарался, Самсонов не смог остаться в стороне и поделился связями.

– Люди есть? – спрашиваю продавца, заглядывая в подсобку.

– Да, тут неподалеку стоянку электросамокатов поставили, к нам теперь за перекусами забегают. Боксы с бутербродами улетают. – Девушка довольно улыбается. – И заказов на дни рождения много. Лариса нового эсэмэмщика нашла для…

– Я видела, – киваю. – Страница ожила.

– А вы ребеночка ждете? – она неожиданно меняет тему и улыбается еще ярче. – Я вас поздравляю.

– Спасибо. – Я оглядываюсь на звук колокольчика над входной дверью, которая впускает внутрь Ларису.

Она возбуждена и не замечает меня, все огненные эмоции достаются девушке за кассой.

– Ты видела, что там творится?! – бросает Лариса на одном выдохе. – Всю улицу перекрыли, ни пройти, ни проехать! Зла не хватает!

– И почему перекрыли, Ларис?

Она оборачивается ко мне и замирает от удивления. Девчонка явно поторопила ее, но не написала, что начальница явилась.

– Ох, – выдыхает Лариса пораженно. – Какой-то олигарх московский хочет весь квартал снести, построить ему что-то приспичило!

Словосочетание “олигарх московский” мне не нравится. По нутру проводят чем-то острым, я даже ежусь. Я подхожу к Ларисе, выглядывая на улицу через окна в пол.

– Вон, на той стороне, – подсказывает она. – Смотрите, сколько места захватил! Этому варвару всё мало! Прямо напротив нас!

Она обреченно выдыхает.

– И как я не заметила, – шепчу, а потом вспоминаю, что водитель высадил меня с другой стороны.

– Скоро все заметят, – отзывается Лариса упадническим голосом. – У нас только-только рост пошел, а теперь… Людей меньше станет, кому охота через пыль и шум ходить за пирожными? Это сейчас только ограждения поставили, а скоро техника приедет, ломать начнут.

– А эти дома разве можно трогать? – Я указываю на малоэтажки, они не тянут на культурное достояние, но монументальные карнизы в стиле классицизм дают слабенькую надежду.

– Видимо, договорились. – Лариса пожимает плечами. – Татьяна, вы в Москве связями не обзавелись? Они бы сейчас очень пригодились.

Она подшучивает, бросая обреченную улыбку в мою сторону, после чего разворачивается и идет разбирать подарочные упаковки. Я же остаюсь у окна. Связями я обзавелась, хотя и назвала бы это по-другому.  Но Самсонов сильно потерял в бизнесе, чтобы забрать меня, и я сомневаюсь, что ему стоит ввязываться в новое противостояние. Ему бы отойти от сделок, которые ему навязал Капо.

Да и кто соперник?

Кто-то наглый, амбициозный и влиятельный. Чтобы вот так стереть целый квартал недалеко от центра… Я вдыхаю полной грудью, заставляя себя успокоиться. Тоже переключаюсь на коробки, которые привезли с оптовой базы. Физический труд отвлекает, особенно если им заниматься с Ларисой. У нее множество историй, новостей и слухов. Она превращает отчет подчиненного в увлекательную историю, не забывая то и дело бросать проклятия в сторону стройки.

– Нет, всего второй покупатель зашел! – вспыхивает она вновь. – Всё их ограждения! Устроили зону боевых действий!

– Я узнаю, что можно сделать.

Лариса не понимает, что здесь можно сделать. Я бы тоже так думала несколько месяцев назад. Но все же знакомство с отцом оставило свой след. У меня впервые появилось ощущение крепкого тыла, даже если я не обращусь к нему за помощью, я все равно чувствую себя увереннее. Запасной план зачастую нужен, только чтобы он был. Так легче.

Ближе к вечеру меня забирает водитель. Я прошу его проехать вдоль улицы, которую отдали под снос. Надеюсь увидеть информационные таблички, что собираются строить и какая организация, но ничего нет. Тогда я открываю местные новостные порталы, где тоже ничего. Ни одного возмущения от либеральной прессы, которой обычно достаточно одного дуновения не в ту сторону, или хотя бы коротенькой заметки о переменах в районе.

– Чудно, – цежу, откидываясь на спинку. – У этого варвара всё схвачено.

Я напоминаю себе, что мне нельзя волноваться. Ладонь сама опускается на округлившийся животик. Я ласково провожу и чувствую, как меня отпускает. Все проблемы уходят на второй план, главное, чтобы с малышом всё было хорошо. Нужно поужинать, хорошенько выспаться и уже завтра попробовать что-то придумать.

А утром случается звонок. Я выключаю зубную щетку и подношу сотовый к уху.

– Да, Игорь. – Я хмурюсь, потому что юрист из компании отца набирал меня всего раз.

– Доброе утро, Татьяна Викторовна. – Он откашливается. – Простите, что так рано. Я не смог дозвониться до вашего отца.

– У него должна быть встреча в комитете, вроде бы сегодня…

– Понял, – он что-то кидает другому собеседнику поверх динамика. – Мне в любом случае нужно переговорить с вами тоже. Пришел запрос от организации, которая занимается стройкой в Волгограде. Рядом с вашей кондитерской.

– Ох, “хорошие” новости с утра. – Я прикрываю глаза, но все же включаюсь в разговор. – И что они хотят?

– Встречу. Они хотят переговорить со всеми бизнесами, которые могут пострадать из-за их строительства. Вы тоже в списке.

– Может, вы пошлете кого-нибудь туда?

– В этом как раз загвоздка. Они странные и требуют присутствия непосредственно владельцев.

– И правда странно. – Я ощущаю, как внутри снова скребет, словно важная догадка хочет вспыхнуть в мозгу, но я упорно сопротивляюсь. – А чья это организация?

– Сейчас. – Юрист шелестит бумагами. – Владислав Муратов… впервые слышу. Но это явно чья-то дочка, фирма только зарегистрирована. Мой помощник сейчас разбирается с их документами, старается докопаться до настоящего хозяина.

Глава 26

Просторная съемная квартира кажется тесной. Я хожу из угла в угол и слышу, как трещат психозащиты. Отмахиваться от догадок больше не выходит. Неужели это он? Чертов вновь лезет в мою жизнь? Слишком много совпадений… Московский олигарх, место рядом с моей кондитерской, требование личной встречи.

Но зачем?

Глупость же! Нет, Таня, ты слишком мнительная. Он давно обо всем забыл, занят своими контрактами и друзьями, которые открывают ночные клубы в столице. Тем более у Чертова сейчас пик карьеры, новый виток власти и успеха, он разделался с давним конкурентом в лице моего отца и может триумфально усмехаться ближайшее десятилетие.

Спустись с небес на землю, у него есть занятия поинтереснее.

Или он мстит?

Тогда за что?

Я опускаюсь в кресло и прячу голову в ладони. Не знаю, что должна чувствовать. Мне только хочется, чтобы жизнь стала проще. Я ведь даже ненавидеть его не могу, мне обидно, больно до истерик, но стоит вспомнить, что под сердцем его ребенок, как ненависть выцветает. Нет, это не прощение, это что-то глубинное, природное… Рациональное. Мне бы никогда не видеть его и не слышать новостей о нем, а еще лучше – забыть все наши встречи, но презирать отца своего малыша я не готова. Для меня это все равно что пачкать в грязи чудо, которое произошло со мной.

Я ведь так хотела ребенка.

На сотовый приходят сообщения от юриста. Я попросила переслать все данные о Муратове и его фирме, еще я попыталась убедить юриста не звонить отцу. Успешно или нет, пока не ясно. Я читаю его сообщения, в которых слишком много официальной информации. Ничего интересного, в этом может разобраться только сведущий человек. В конце попадается адрес в Ворошиловском районе, где предлагается провести встречу владельцев бизнесов. Кроме меня приглашены еще шесть человек. Тут же указаны контакты фирмы Муратова.

И сотовый есть.

Я смотрю на номер и вижу перед собой не цифры, а ниточку, за которую можно потянуть. Или не надо? Или…

Я отмахиваюсь от сомнений, пока они не парализовали мои пальцы, и быстро нахожу в интернете одну картинку. Я детально помню фотокарточку, которую мне показывал Капо и которую ему прислал его отец. Мексика, маяк, остров Руккола. Один в один найти не выходит, но похожую поиск выдает. Я отправляю ее на номер фирмы Муратова без единого слова.

Всегда же можно сказать, что ошиблась номером. Но если это Чертов… Господи, пожалуйста, пусть это будет не Чертов!

Я вспоминаю, что мне нужно выпить витамины. Ухожу в кухню, а там припоминаю еще десяток дел. Лариса же сбросила мне новые рецепты капкейков, а утренняя доставка привезла все продукты. Можно и поэкспериментировать, хотя я не доверяю ее вкусу. Она классный менеджер, но гастрономические пристрастия у нее специфические. Обычный клиент может не оценить помадку из взбитых сливок с мидиями. Вот с ананасами другое дело. Я пролистываю первые рецепты, а потом ухожу в готовку с головой, теряя счет времени. Здесь всё понятно и просто, перед глазами рецепт, и ты четко понимаешь, что нужно делать.

Но из идиллии меня вырывает очередной звонок. Я хватаюсь за кухонное полотенце и хмуро смотрю на неизвестный номер. Он кажется смутно знакомым… Черт! Это номер, на который я отослала Мексику!

Может, не брать?

А зачем тогда всё затевала?

– Да, – отвечаю строгим голосом.

Молчат.

Я открываю рот, чтобы отозваться еще раз, но что-то меня останавливает. На интуитивном уровне хочется молчать.

Ждать.

– Немного другой ракурс, но похоже, – произносит Чертов.

Я узнаю его на первом же слоге. Его хрипловатый низкий голос, в котором можно утонуть. Он заполняет собой всё вокруг и буквально вышибает пол из-под стоп. Я зажмуриваюсь, пытаясь смириться с тем, что оказалась права. Это он. Он зачем-то снова появился в моей жизни.

– Я думал, ты догадаешься чуть позже, – добавляет он.

Повисает пауза. Нужно ответить, но я боюсь открывать рот. Не доверяю себе, вместо нормального голоса может получиться спотыкающийся шепот.

– Таня?

– Зачем вообще эти загадки? – произношу на одном запале.

– Я не знаю, как сильно контролирует тебя отец. Подумал, что официальная встреча при других людях будет выглядеть логично и он отпустит тебя.

– Он не контролирует меня. Он отпустил меня в Волгоград! – вырывается.

Я закрываю ладонью динамик и делаю несколько вдохов-выдохов. Почему он так действует меня? Говорит таким голосом, словно мы расстались друзьями. И зачем я ему что-то объясняю?!

– Что ты хочешь, Чертов?

– Увидеться.

– Зачем?

– Я хочу нормально поговорить, – добавляет он серьезнее. – Не так, как тогда.

– Я не хочу. – Я качаю головой как заведенная. – Мы уже всё сказали друг другу… Столько месяцев прошло, зачем ты опять? Я ничего не понимаю.

– То есть ты ничего не хочешь мне рассказать?

Внутри все обрывается, и в то же время я чувствую прилив силы. Дело больше не касается только меня, я слышу плохую интонацию в голосе Капо и непроизвольно накрываю ладонью живот. Словно моему малышу уже что-то грозит.

– О чем ты? – даже мой тон становится увереннее.

– Не стоит так со мной, Таня. – Он протяжно выдыхает, будто пытается справиться с нахлынувшими эмоциями. – Не делай из меня идиота.

Я молчу.

Не хочу ничего подтверждать или отрицать, пока он не скажет прямо.

– Это мой ребенок? – спрашивает Чертов с металлом в баритоне.

– Ты все-таки следил за мной. Я так надеялась, что ты правда меня отпустил! Ты же получил деньги, активы, что там еще? Что ты требовал, чтобы отдать меня отцу? Он отдал тебе всё. Но Капо всё мало, Капо…

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Нет, это не твой ребенок!

Я сбрасываю звонок.

Не могу больше слышать его хозяйский тон!

Как холодным душем окатило. Я не признавалась себе, но где-то глубоко в душе представляла, что когда-нибудь подобный разговор может произойти. Через несколько лет или вовсе в следующей жизни. Но в моей голове Чертов говорил мягким голосом. Он раскаивался и не прятал свою боль. Как в тот вечер, когда он полез ко мне. Я же прочитала его страдание тогда, оно жгло меня с каждым его прикосновением. Он жадно тянулся ко мне, словно надеялся, что мое тело поможет справиться с ним. Что станет легче, что получится, наконец, забыться. Хотя бы на пару минут.

А теперь…

Теперь с небес на землю.

Он хищник и миллиардер, продавший душу за успех. Он пришел в себя и его волнует только то, что может принадлежать ему.

Его ребенок.

Я делаю резкий поворот, кручусь как волчок вокруг оси. Адреналин шкалит, и меня бьет потребность что-то делать. Спасаться.

Он же сильнее меня и моего отца. Намного сильнее. Он может перейти от вопросов к действию. Капо не привыкать решать вопрос силой, у него не охрана, а команда тренированных бойцов. Нет, нет… Что же делать? Мне уже плевать на кондитерскую, пусть хоть в порошок сотрет каждый камень, я не поеду ни на какие переговоры, я к нему близко не подойду!

Телефон снова звонит.

Я смотрю на проклятые цифры, которые уже выучила, и пытаюсь успокоиться. Выглядит так, словно он специально дал мне паузу. Немного подождал, чтобы я отдышалась, и дает мне второй шанс.

А есть ли вообще выбор?

Как мне с ним тягаться?

– Тебе нельзя нервничать, – произносит Капо, когда я нажимаю зеленую кнопку. – Тебе нужно успокоиться.

– Я не нервничала, пока ты не объявился.

– Я не верю, что ребенок не мой, – снова уверенный прохладный тон, как гвозди вбивает каждым слогом. – В любом случае я хочу проверить.

– Или?

– Что или?

– Я слышу угрозу в твоем голосе. Что ты сделаешь, если я откажу?

– Я не угрожал, – бросает он с хриплой вибрацией, которая у него всегда предвестник злости, он буквально цедит слова, и кажется, трубка вот-вот треснет в его ладони. – Ты сама всё усложняешь, я хочу нормально решить вопрос.

– Как?! Боже, ты себя вообще слышишь? Ты не на переговорах по бизнесу! Речь о малыше…

– Да, речь о малыше, – Капо нажимает металлическим голосом. – И если он мой, я не останусь в стороне. Хватит, Таня, давай без истерик. Поговорим наедине и всё решим, я сброшу адрес. Я ничего не сделаю плохого ни тебе, ни ребенку. Ты это прекрасно знаешь. Я ужасный человек, но не монстр.

– Ты хуже…

– Хочешь накалять? Хорошо. – Он болезненно усмехается. – Называй меня как хочешь, но приди на встречу.

Глава 27

Чертов

Частный самолет приземлился точно в семь утра. Всё по графику, но времени нет. Оно куда-то утекает. Как песок сквозь пальцы. Если бы я доверял мозгоправам, подумал бы, что недалеко до панической атаки. Так они эту шнягу называют, когда накрывает на пустом месте. У меня бывало пару раз, но давно, и тогда реально убить могли. А сейчас ничего не грозит, а выкручивает.

Особенно после ее слов, что я хуже монстра.

На часах уже восемь вечера.

Время реально утекает.

За окном гостиницы проклятый Волгоград. Рядом суетится толпа встречающих, которым надо всё сделать по высшему разряду. Обслужить меня и порадовать. Сам же Капо приехал. Я решил, что это поможет отвлечься. Охрана пустила ко мне местных царьков, рожи которых даже кажутся знакомыми. Наверное, пересекались в Москве.

– Капо, что за номер? – кривится один из них, он вальяжно расселся на диване и поглаживает пятерней шелковую обивку. – Давай я тебе сейчас быстро президентский люкс устрою?

– Это он и есть.

– А, – мужчина зависает: хотел мне угодить, да вышла осечка. – Устарел нехило. Надо другой отель посмотреть.

Мне не нужен другой отель. Я встаю и иду в другую комнату. Толпа чужаков  и заискивающими взглядами не помогает, отвлечься не получается. Только если на злость, она уже пылает внутри адским пламенем. Раздражает буквально всё, как сошел с трапа, так стало копиться. Точить.

– За ней побежал? – ядовитый вопрос вспыхивает в мозгу. – Как какой-то мальчишка кинулся… Нормально она тебя приложила.

Не с трапа, раньше началось. Когда Лис бросил отчет наружки. На фотографиях было видно, что малышка ждет ребенка. Я сразу понял, что он мой. Чей еще? О другом мужике даже думать не могу, стоит только свернуть в ту сторону, как внутри полыхает, лижет огнем все внутренности. Нет, не было у нее другого! Мой это, мой ребенок!

Стакан крошится о стену. Момент замаха не помню, прихожу в себя, когда к ботинкам падают мелкие осколки. Из-за угла выглядывает охранник, но тут же сваливает подальше, заметив мое состояние. Я же снова оглядываюсь и понимаю, что место выбрал чудесное. Я стою точно на том месте, где впервые увидел ее. Она тогда замерла посреди комнаты, когда я вышел из соседней после телефонного разговора.

Испуганная, бледная. И молчащая о том, что Лавров ей никакой не муж.

В этом номере мы и познакомились. Может, и началось всё тут, а не с трапа или фотографий.

– Кто тут грустит? – сладкий женский голосок раздается справа. – Разве можно грустить вечером в субботу? Это непозволительно, мистер Капо.

Крошка в легком платьице обходит меня и выныривает прямо перед лицом. У нее нет имени, но есть отменная фигурка. Она плавно прогибается в спине и кладет ладони на мои плечи, не забывая провести пальчиками с лаской. Красивая, без дешевизны, с такой и правда можно забыться.

Она ловит мой взгляд, в котором прочитывает заинтересованность, и облизывает пересохшие губы. Улыбается ярче, обнажая белые зубки.

– Я вас задерживаю за то, что вы грустили, – добавляет она, смелея. – Вам придется пройти со мной.

– Для чего? – усмехаюсь.

– Я должна вас наказать, – она переходит на шепот. – Тут есть камера… ой, комната для плохих мальчиков.

Я поднимаю ладонь и сжимаю ее плечо. Внутри лениво чиркает. Не более.

– Можешь наказать меня здесь, – бросаю ей в глаза.

Она не сомневается ни секунды. Трогает тонкими пальчиками мою ладонь, потом жарко выдыхает и больше не кокетничает. Соскальзывает вниз.

– Мистер Капо…

– Заткнись.

Она послушно кивает. Кладет ладони на кожаный ремень. Так умело, что ленивая искра гаснет окончательно. Одна механика, ничего больше. Я отталкиваю девчонку, перебарщивая с силой, и слышу, как она сдавленно выдыхает и закрывает лицо ладонями.

– Убери ее! – рявкаю в сторону охранника, который спрятался за стеной. – Быстро!

Тот молниеносно появляется рядом. За спиной тонкие женские каблучки скребут паркет, я прохожу к стойке и заливаю в себя новую порцию. Лишнюю.

Охранник возвращается.

– Что-то еще, босс?

– Да, – киваю, – выведи всех, чтобы никого в номере не осталось.

– Хорошо.

– И привези ее.

– Ее? Кого?

– Малышку, – произношу на выдохе. – Татьяну. Самсонову.

Охранник теряется, потому что до этого я давал указания близко к ней не подходить.

– Может, лучше утром?

Я оборачиваюсь к нему через плечо и вижу, как вся краска смывается с его тупой морды. Он рефлекторно склоняет голову и забывает весь словарный запас.

– Я сказал, привези ее.