Текст книги "Брачный приговор"

Глава 9

Чертов обдумывает мои слова. Он что-то просчитывает про себя, делает несколько шагов в сторону и поворачивается лицом к окну. Я смотрю на его широкую спину и пытаюсь понять, что для него значит мой рассказ. Он не выглядит злым или разочарованным, скорее он услышал то, что и так знал. Или догадывался.

Хоть одной проблемой меньше. Мне больше не нужно беспокоиться за свой статус. Чертову плевать, что с Лавровым меня связывал всего лишь фиктивный брак. А я никогда не была великой актрисой и сомневаюсь, что мне удалось бы сыграть настоящую вдову, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Но, славу богу, не нужно ничего играть.

– Больше Лавров ничего не говорил тебе? – спрашивает Чертов, продолжая смотреть на двор через окно.

– О чем?

– О чем угодно. Что он ещё говорил тебе?

– Надо припомнить. – Я напрягаюсь, стараюсь вытащить из памяти хоть что-то кроме противных усмешек. – Он больше всего шутил. С издёвкой… Говорил, что приведёт меня в божеский вид. Что из меня выйдет эталонная барби из высшего света, нужно только побольше влить в меня бабок.

Я говорю его словами. Лавров пугал меня этим, я не уточняла, что именно он имел в виду, но боялась, что он положит меня на стол пластического хирурга. Он был избалованным парнем, который привык исполнять свои капризы. Я первые месяцы почти не спала, просыпалась от каждого шороха и все ждала, что он вновь объявится в моей жизни. Не через юриста или телефонную трубку, а вот так, на пороге и с очередной буйной фантазией на мой счёт.

Он же действительно мог делать, что пожелает. Дело было даже не в его богатстве, а в связях. Он спасал от решётки опасных людей, ходил у них в любимчиках и пользовался их безграничной благодарностью.

– Лавров редко виделся со мной, но он каждый раз куражился. Словно мне требовалось напоминание, что он царь и бог, а я никто. Мне иногда даже казалось, что я в чём-то провинилась перед ним в прошлой жизни и он теперь берет своё. Мстит мне, что ли… Глупость, конечно, но я не смогла придумать другую причину его поведения.

Говорить со спиной Чертова – то ещё удовольствие. Его и так не прочитать, но без лица вообще ничего не ясно. Он вообще слушает меня?

– Александр? – я впервые решаюсь назвать его по имени. – Так почему он взял меня в жены? Ты же знаешь…

Чертов тянется к нагрудному карману. Чертов не торопится, я же с трудом выдерживаю повисшее молчание. Я встаю с места и прохожусь по комнате, чтобы отвлечься хоть на что-то. Я же не могу встряхнуть его за грудки и потребовать ответ, подгонять и то не стоит. Он ответит только то, что сочтёт нужным.

Если сочтёт…

– Эта машина разве была в твоём сопровождении? – невпопад спрашивает Чертов.

Я оборачиваюсь и вижу, что он указывает на дорожку из брусчатки.

– Я не запоминала, – тяну с раздражением, которое прячу из последних сил.

Я не хочу говорить о машинах! Я хочу понять, что происходит в моей жизни!

– Нет, ее не было, – задумчиво произносит Чертов, не отрывая взгляда от окна.

Он делает слепой шаг, пятясь ко мне. Я замечаю, как его крепкая ладонь отточенным движением уходит под пиджак. К наплечной кобуре.

Господи…

Это все, что я успеваю подумать! Следом я чувствую рывок и слышу оглушающий грохот одновременно. Чертов закрывает меня собой и отталкивает в сторону, я падаю под большой обеденный стол и вижу, как на пол оседает волна из осколков.

Они искрятся как бриллианты, а на месте панорамного окна зияет дыра.

– Слушай меня. – Чертов сжимает мое запястье до боли, после чего переносит ладонь на мой подбородок, заставляя посмотреть на него. – Эй!

– Боже, это выстрелы…

Мне кажется, что началась война. Что-то гремит, рвётся, бьет по барабанным перепонкам и отдаётся мужскими грубыми возгласами.

– Пять баллов за наблюдательность. – Чертов кривится. – Ты жить хочешь? Это вопрос, Таня.

– Хочу. – Я киваю.

– Тогда зацепись за мой локоть и не отставай.

Чертов рывком вытягивает меня, помогая выбраться из-под стола. Я едва успеваю за ним и в какой-то момент чувствую, что повисаю на его сильных руках. С губ Чертова слетает грубый выдох, и я понимаю, что он не шутил насчет выбитого плеча. Ему больно. Впрочем, он сам делает только хуже: отрывает меня от пола и вносит в другую комнату. Здесь немногим тише, металлические звуки перестрелки идут с улицы, а поверх них то и дело накатывают рычащие мощные моторы и выкрики.

Да что же это?!

Вокруг столько охраны! Столько оружия, страшно подумать… Неужели есть кто-то настолько безумный, чтобы нападать на дом Чертова?

– Где Лис? – грубо бросает Чертов, поворачивая голову.

Он держит меня за талию, словно не верит, что я в состоянии устоять на ногах. Я прижата его массивным телом к стенке и ничего толком не вижу. Кажется, он увел меня в максимально безопасное место. Вокруг нет окон и проклятых осколков.

– Он у первого поста, – мужской голос отвечает Чертову, после чего щелкает затвор оружия. – У черного входа есть машина, я пригнал.

Мне удается вывернуться, и я вижу, что говорит высокий охранник в серой футболке. Он тяжело дышит, как бегун после многокилометровой дистанции. И по его лицу видно, что лучше не медлить. Он распахивает дверь черного хода, чтобы пропустить нас с Чертовым, а сам делает шаг в другом направлении.

– Я помогу парням, – бросает он. – Там совсем плохо.

Чертов включается моментально. Он выводит меня из дома, рывком пересекая ступеньки, и распахивает дверцу черного внедорожника. Я не сопротивляюсь, я хочу уехать подальше от перестрелки, которая никак не стихнет, как можно быстрее. Я смотрю через лобовое стекло и замечаю, что небо начинает сереть. Скорые сумерки уже нависают и только добавляют драматичной атмосферы. К счастью, с этой стороны дома ничего не видно, мы надежно укрыты его высокими стенами.

Чертов обходит машину, чтобы сесть за руль. И мне вдруг кажется, что он двигается как-то не так… Я не могу понять, в чем дело, и именно в этот момент он заваливается на авто. Тут же впечатывает кулак в капот, ища равновесия, и буквально заставляет себя сделать еще шаг.

И еще.

Он садится рядом и заводит мотор. Я же закрываю глаза, когда Чертов закладывает вираж. Настолько резкий, что дыхание перехватывает, а нервная система решает, что с нее хватит. Я отключаюсь на пару секунд, прячась за закрытыми веками.

Не хочу ничего видеть.

И слышать тоже.

Это не моя жизнь. Это не имеет ничего общего с нормальностью, это какая-то адреналиновая воронка прямиком в ад. До меня только сейчас доходит, что рядом со мной стреляли. По-настоящему. Не как в кино. Меня даже могли убить… Господи! Я ведь ничего не сделала плохого. Где я так оступилась, что заслужила все это?

– Что с тобой?

Низкий голос Чертова возвращает в реальность. А его ладонь ложится на бедро. Он бесцеремонно сжимает мое тело, требуя внимания.

– Тебя задело?

Я обхватываю его длинные пальцы, когда он сдавливает вновь. Он делает мне больно, еще немного – и порвет одежду.

– Нет! – Я смахиваю его ладонь прочь. – Я не в порядке, но меня не задело!

Он гонит как сумасшедший. Лесополоса мелькает с правой стороны, а поворот на трассу становится всё ближе. Чертов явно знает, куда ехать, у таких людей всегда есть запасной план.

– Подожди, – я перехожу на шепот, чувствуя, как горло сжимает от шока. – А тебя? Ты едва шел и сейчас…

Я поворачиваюсь к нему и понимаю, что не ошиблась.

– Что сейчас? – грубо спрашивает Чертов.

Он смотрит строго перед собой, но я все равно ощущаю, как ему плохо.

– Ты тяжело дышишь. Ты точно ранен.

Я, как в бреду, протягиваю ладонь к нему, но Чертов резко перехватывает мой порыв. Едва не переламывает мое запястье своими пальцами. Чтоб его! И его железные щупальца! С моих губ слетает полустон-полукрик, и это отрезвляет Чертова. Он разжимает ладонь и возвращает ее на руль.

– Я доеду, – отрезает он.

– Я могу достать аптечку. – Я оборачиваюсь назад. – В машине должна быть…

– Ты начнешь орать, как увидишь кровь. Спасибо, не надо.

– Я не буду, – я качаю головой, – я не впечатлительная.

Чертов бросает на меня взгляд, полный сомнения.

– Ладно, хорошо. Истекай себе на здоровье!

Я отворачиваюсь к своему окну, но уже через несколько секунд понимаю, что поторопилась. Это невыносимо. Если бы он истекал кровью в другой машине, это можно было бы пережить. Но мы в одной, и у меня никак не выходит выбросить его ранение из головы.

А вдруг ему станет плохо?

Вдруг он переоценивает свои силы, как часто бывает с упрямыми мужчинами? Он же может отключиться в любой момент.

Я снова поворачиваюсь к нему и осматриваю его одежду. Руки вроде целы, пиджак тоже, хотя мне сложно разглядеть левую сторону… Я наклоняюсь вперед, пытаясь увидеть больше.

– Больно? – глупый вопрос сам слетает с моих губ.

В темных глазах Чертова загорается: “Женщина, ты сейчас серьезно?” Но меня действительно беспокоит его состояние, может смотреть как угодно хмуро, я не собираюсь больше прятаться. Вместо этого я снова осматриваю его тело. Мне нужно понять, куда угодила шальная пуля. Как серьезно он ранен.

Он, конечно, опасный босс и все такое, но сейчас есть проблемы поважнее. И его привычка командовать может сыграть плохую шутку.

– Это простой вопрос.

Я смотрю ему прямо в глаза.

– Да, больно, – наконец произносит Чертов без единой эмоции.

Как робот, честное слово.

– А долго еще ехать?

– Это второй простой вопрос?

– Ага. – Я киваю, закусывая нижнюю губу. – Я на стрессе становлюсь бесстрашной, так что на меня сейчас бесполезно злобно смотреть.

Это правда. Я чувствую, что говорю лишнее, но остановиться не могу. И отвернуться тоже, хотя в глазах Чертова можно потеряться. Непроглядная бездна, в которой короткими вспышками зажигаются искры. Я не умею их расшифровывать, поэтому не понимаю, о чем он сейчас думает. Есть только одна подсказка: он до опасного долго задерживается на моем лице. Будь мы на оживленной дороге, уже попали бы в аварию.

Что он хочет увидеть во мне?

Я-то как на ладони.

Простая перепуганная девушка, которая попала в круговорот. Нет во мне секретов и второго дна, это он для меня головоломка. То обещает неприятности, то закрывает собственным телом от пуль, то заставляет выступить перед камерами, то прячет в глуши. У любой на моем месте пошла бы голова кругом, я еще хорошо держусь.

Вскоре маршрут меняется. Чертов резко сворачивает с трассы, ныряя в сторону коттеджного поселка. Тот выглядит новеньким и не обжитым, словно сюда приезжали только работники офиса продаж. Чистые ровные улицы показывают похожие дома, которые смотрятся как реклама благополучной жизни. Перед такими домами должны радостно резвиться дети, а на заднем дворе обязательно должна быть зона барбекю.

– Дотянешься? – спрашивает Чертов, останавливаясь у столбика.

Он протягивает мне электронный ключ, который надо приложить к экрану. У меня получается с первой попытки. Мы ныряем под автоматические ворота и сразу же заезжаем в гараж.

Чертов глушит мотор и распахивает дверцу. Я тоже выхожу. И тут меня сбивает с толку давящая тишина. Я вдруг отчетливо понимаю, что в доме больше никого нет. Никто не спешит на помощь, да и по дороге Чертов ни с кем не общался, а автоматические ворота уже опустились назад, спрятав нас.

Боже, мы правда прячемся?

Или что происходит?!

Почему он никого не вызвал? Сколько еще придется ждать помощи? Он же ранен…

Я слышу грохот, который прорезает тело насквозь. Следом с удивлением нахожу в своих руках автомобильную аптечку. Я все-таки не просто так злилась и накручивала себя, а попутно занималась полезным делом. Уже что-то, осталось разобраться с шумом. Я обхожу машину и вижу, что на бетонном полу валяются пустые пластиковые бутыли. Видимо, Чертов задел их.

– Дай я помогу. – Я подхожу к нему вплотную. – Я нашла аптечку.

– Это хлам, а не аптечка, – он выдыхает сквозь сжатые губы. – В доме есть нормальная.

– Скажешь, где именно?

Он держится ладонью за выступ и собирается с силами, чтобы сделать еще шаг. Пуля попала в его левое плечо, теперь я знаю точно. Страшные разводы на пиджаке не оставляют сомнений. И ему нужно уже перевязать раны, я ничего не понимаю в медицине, но уверена, что Чертов знает, что делать. Я даже уверена, что стоит снять с него рубашку, как окажется, что это далеко не первое его ранение. Впрочем, это не значит, что он железный. Человек может пережить много физических страданий, но его плоть не превратится от этого в камень.

А ему больно.

Я чувствую кончиками пальцев. Я дотрагиваюсь до его горячего тела и стараюсь подтолкнуть вперед. Потом подныриваю под правое плечо Чертова и обхватываю его широкую крепкую ладонь. Чертов от неожиданности даже не шумит на меня, он замирает, пытаясь свыкнуться с моим поведением. По его меркам, я веду себя неадекватно.

– Давай пойдем, пока ты держишься на ногах, – произношу упрямо и вновь пытаюсь сдвинуть эту проклятую скалу с места. – Мне плечо не выбивали, но я уверена, что не смогу нести тебя.

Он усмехается.

И делает шаг.

Аллилуйя!

Но Чертов не уступает мне в упрямстве. Он перестает опираться на меня уже на втором шаге. Скрипит зубами, но держится только на собственных усилиях. Будь у него побольше сил, вообще бы оттолкнул прочь.

– На кухне, – произносит он, указывая на дверь. – Аптечка должна быть где-то на кухне.

– Хорошо, я найду.

Глава 10

Чертов входит в кухню после меня. Я успеваю проверить верхние шкафчики, которые оказываются пусты. В доме никто не жил, только современная система кондиционирования и спасает. Иначе бы тут был спертый воздух. А так – заезжай в любой момент. Идеальная чистота и столь же идеальное эхо. Я хлопаю нижними дверцами и ежусь от того, как гулко звучит каждый звук в полупустом доме.

– Нашла! – вскрикиваю радостно.

Я вытаскиваю ярко-оранжевый чемоданчик. Его как будто принесли из кареты скорой помощи, даже страшно открывать. Там точно нет аспирина или валерьянки, а я, считай, только с ними имела дело. Мне вообще повезло со здоровьем, я никогда не держала в руках рецепт, в котором было больше трех строчек.

А тут наверняка страшные вещи внутри. Я ставлю чемодан на большой стол, рядом с которым устроился Чертов. Он лишь кивает, показывая, что я нашла именно то, что он просил. Я больше не жду указаний – отщелкиваю замок, быстро соображаю, как именно чемодан раскладывается, и двигаю его ближе к Чертову. Потом иду к крану и проверяю напор воды.

Вода же точно понадобится?

– Вода идёт, – сообщаю Чертову и снова возвращаюсь к нему. – Ещё нашла ножницы.

Я ловлю его ладонь. Он хочет рывком сдернуть рубашку, хотя по лицу видно, что ему больно от каждого резкого движения. Да и не резкого.

– Можно же срезать, – говорю ему, запрокинув голову и не разрывая зрительного контакта. – С этим я точно справлюсь.

– Не люблю видеть ножницы рядом со своим горлом.

– Я осторожно.

Я начинаю с локтя. Тяжёлое дыхание Чертова льётся прямиком на мои скулы, пока я делаю небольшое отверстие, а затем распарываю шелковую рубашку до воротника. Я сама не верю, что у меня не трясутся руки. Хотя судорожный возглас все-таки срывается с губ.

– Оно только выглядит дерьмово, – говорит Чертов, осматривая рану.

– Тут явно нужен врач.

– Врач будет, но не сейчас. Нужно переждать.

Он подбородком указывает куда-то в сторону.

– Что? – я не понимаю его.

– Мне нужно зеркало, – хрипит Чертов. – Посмотри в гостиной или принеси из машины. Можешь вырвать из салона.

Я машинально киваю и разворачиваюсь на каблуках. Потом замираю и смотрю на Чертова, но он опережает мой вопрос.

– Гостиная там. – Он снова показывает подбородком направление.

Я пулей вылетаю в соседнюю комнату. Хаотично разглядываю помещение и только спустя пару секунд понимаю, что нужно не вертеть головой, как истеричка, а искать зеркало! Заставляю себя выдохнуть полной грудью и тут же замечаю огромный зеркальный витраж, встроенный в стену. Слишком огромный… к тому же нужна кувалда, чтобы достать его. Но следом в поле моего зрения попадает стеллаж с фоторамками. К счастью, вместо некоторых фотографий вставлены зеркала для красоты.

То, что надо!

Я срываю фоторамку с полки и возвращаюсь на кухню. Вижу, как Чертов бросает использованный шприц и оседает на стол. Он уже чем-то облил рану, кинув опустошенную упаковку под ноги, и успел сделать себе укол. Да, он точно не пропадёт. Будет терять сознание, но все равно продолжит карабкаться из последних сил.

– Зеркало. – Я протягиваю ему находку.

Подступаю ближе и незаметно выставляю ладонь, чтобы была страховка. На его лице проступили плохие тени вместе с бледной краской, поэтому мне кажется, что он вот-вот свалится.

– Ты не удержишь меня. – Чертов усмехается, опуская глаза на мою хрупкую ладонь.

Он даже в таком состоянии все замечает.

– Буду только рада, если не придётся проверять. – Лёгкая улыбка касается моих губ.

Это то ли нервное, то ли женское. Получается само собой. Моя сострадательная натура сильнее разума, мне хочется как-то подбодрить его… Да и себя заодно.

– Мне нужно увидеть рану сзади, – бросает Чертов.

– А-а-а, – я киваю, наконец догадываясь, для чего нужно зеркало, – я сейчас… Так? Или выше?

Я отступаю еще на шаг и держу зеркало за спиной Чертова. Он оборачивается через плечо, чтобы поймать своё отражение.

– Ближе, – подсказывает он. – Ещё.

Он замирает, сосредоточенно разглядывая выходное отверстие. А потом кивает и молча возвращается к аптечке.

– Так что? – спрашиваю у него. – Что там, Чертов?

– Повезло, навылет.

– Но тебе все равно нужен врач.

– Мне нужна перевязка и поспать.

Он достает запакованный бинт из аптечки и скептически смотрит на него. Одной рукой тут действительно не управишься.

– Хотя можно только поспать, – заключает он и отталкивается от стола, чтобы пойти дальше.

– Так нельзя. Ты закинулся обезболивающим и только…

– Послушай меня, Татьяна. Я скоро отключусь. Дай мне отдохнуть, потом я все исправлю. И не глупи, пока я буду спать, ворота все равно никак не открыть. Даже если ты разобьешь об них машину.

– Ты сам глупишь. – Я беру из аптечки бинт. – Я тебя все равно перевяжу. В крайнем случае дождусь, когда ты отключишься. Я не собираюсь сидеть в запертом доме с мужчиной, который задался целью истечь кровью.

Интересно, в психологии существует термин “шоковая храбрость”?

Если нет, то пора придумать. Я испытываю что-то подобное. Да, я отдаю себе отчет в том, что передо мной Александр Чертов. Мужчина, у которого армия вооруженных людей, криминальная или полукриминальная империя (тут я пока не разобралась) и которому ни в коем случае нельзя переходить дорогу. Но это не мешает мне смотреть ему в глаза и даже перечить.

Что это, если не “шоковая храбрость”?

Я сама не своя после перестрелки и вида открытой раны. В фильмах бутафорская кровь выглядит иначе, вообще всё иначе. И Чертов неправильный. Он должен быть грубым бандитом с животными замашками. Или самодовольным хамом, каким был Лавров. А он какой-то другой. Не хочет вписываться в стандартный типаж.

В этом смысле мне было намного проще с Лавровым. Я сразу занесла его в разряд подонков и понимала, что от него можно ждать только плохого. А с Чертовым… а с Чертовым черт ногу сломит! Он даже смотрит так, что не разобрать, что у него на душе. Вроде бы с холодом, но без презрения. И приказы отдает четким ровным голосом.

У него вообще красивый голос. По-мужски красивый. Низкий и с бархатной подкладкой, которая добавляет весомости его словам. Хотя сейчас в его голосе становится всё больше хриплых нот. Это от усталости. Ему действительно пора лечь.

Поэтому я иду за ним в спальню, сжимая в ладони бинт и влажное полотенце. Чертов доходит до кровати королевского размера и буквально падает на нее. Я несмело подхожу ближе и вижу, как он заводит будильник на своих наручных часах. После он переводит взгляд на меня.

– У тебя вся рука в шрамах. –  Я указываю подбородком на его оголенное плечо. – Поэтому ты такой хладнокровный? Не впервой?

Я только сейчас замечаю, что он все-таки порвал рубашку. Пуговицы вырваны с мясом, черные нитки торчат, а полы рубашки разошлись в стороны. Крепкое тело Чертова притягивает мой взгляд магнитом. Я откуда-то знаю, что найду на его груди еще шрамы, и не могу ничего поделать с любопытством. Веду взглядом по тугим кубикам его пресса и чувствую, как пересыхает в горле. В голову приходит лишь одно слово: машина.

У Чертова фактура бойца. Брутального и выносливого. И он явно многое пережил. На его мускулистом загорелом теле целая карта прошлого, которое обращалось с ним, как злая мачеха.

– Только быстро, – выдыхает Чертов вместо ответа на мои вопросы.

Он согласился на перевязку – уже что-то. Я сажусь рядом, стараясь не задеть его и занять как можно меньше места, и провожу полотенцем по предплечью. Рану не трогаю, только стираю следы крови.

– Ты тоже ложись, – произносит Чертов, пока я разматываю бинт. – Ты бледная.

– Это нервное.

– Да, тебя скоро накроет. Ты сейчас держишься на адреналине, но это ненадолго.

– Ты так уверенно говоришь.

– Я всякого повидал в жизни…

С его губ слетает крепкое словцо, когда я задеваю рану.

– Прости, я не медсестра.

– Я уже заметил. – Он кривится из-за боли. – У тебя пальцы как у палача.

Я смотрю на Чертова с осязаемой злостью, на что он прикрывает глаза.

– Я не то имел в виду.

– Значит, хотел сказать, что у меня нежные руки?

Чертов усмехается и кивает. А потом накрывает горячими пальцами мою ладонь.

– Тут сильнее, не бойся, – подсказывает он.

Я вздрагиваю от неожиданности, но Чертов этого не замечает. Он надавливает жестче, переплетая наши пальцы, и помогает мне затянуть узелок. Он выдыхает с хрипом, потому что ему приходится двигаться и тревожить рану, а я вдруг совершенно теряюсь. Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти, чем обрезать бинт, и так и застываю. Только чувствую сильные пальцы Чертова, которые до сих пор держат мою ладонь.

– Уже, да? Накрыло? – доносится голос Чертова. – Иди сюда…

– Нет, я пойду.

– Ляг рядом, – он надавливает голосом. – Я ничего не сделаю.

– Мне просто плохо от вида крови. Да, дело в этом… Мне правда лучше уйти.

Я собираю все силы, чтобы встать на ноги. Чертов разжимает ладонь, отпуская меня. Тогда я поспешно разворачиваюсь и иду к двери, которую оставляю открытой. Меня действительно пошатывает, словно приходит запоздалый шок. Или что со мной?