Текст книги "Брачный приговор"

Глава 28

Я не признаюсь отцу, что Чертов звонил мне.

К счастью, юрист не доложил ему, что странная организация с Муратовым во главе хочет, чтобы я лично явилась в их офис. Поэтому на горизонте пока тихо. Я немного успокаиваюсь и вспоминаю, что умею мыслить рационально. Истерить мне точно сейчас нельзя, мне нужно защитить ребенка. А если начнется новый раунд войны Самсонова и Капо, то о безопасности можно забыть. Там уже никто никого не будет слушать, тестостерон хлынет потоком, и всё может кончиться очень плохо.

Нужно как-то договориться.

Усмирить бурю.

Я кручу эти мысли, спустившись на первый этаж. Большой холл выводит к террасе, а с другой стороны звенит посудой ресторан. Ко мне выходил их администратор минут десять назад и сказал, что они найдут столик для меня. Суббота, всё забито, но отец снял мне квартиру на верхнем, самом лучшем этаже, и поэтому ко мне особое отношение. Я вежливо отказалась и продолжила разглядывать холл.

Бодигардов не видно.

Впрочем, жилой комплекс хорошо охраняется собственными силами. А Самсонов знает, что я плохо переношу грозных вооруженных ребят.

Я слышу приближающиеся шаги. Они приходят со спины, и через мгновение высокий силуэт в строгом костюме показывается справа. Я непроизвольно запрокидываю голову, смотрю на мужскую спину в темно-сером пиджаке и напрягаюсь.

Что-то не так… Знакомый?

Мужчина оборачивается и делает плавный шаг к креслу напротив. Он садится и снимает с лица солнцезащитные очки.

– Здравствуйте, Татьяна.

– Артем? – У меня схватывает горло от удивления. – Ты тоже тут…

– Да, прилетел с боссом. – Он кивает и бросает напряженный взгляд на наручные часы: кажется, он нервничает. – У нас проблема.

– У нас? Артем, я понимаю, что ты выполняешь приказ, но тебе не стоило вот так приходить. Отец воспримет это как давление. Как угрозу. – Я оборачиваюсь, понимая, что в любой момент может появиться кто-то из моей охраны. – И тогда станет хуже, мы не сможем договориться.

– У меня нет выбора, – отзывается Артем. – У меня всего пара минут.

Он судорожным жестом отбрасывает полы пиджака.

– Босс приказал, чтобы вас привезли к нему. Сейчас.

Что?

Я усмехаюсь на нервах. Не могу поверить своим ушам.

Он это серьезно?

– Машина уже ждет, – продолжает Артем. – Их там даже три, на случай сопротивления вашей охраны. Поэтому лучше не доводить до кризиса. У парней приказ привести вас к боссу, и они его выполнят любой ценой.

– Он совсем свихнулся?

– Он не в себе. – Артем тяжело выдыхает и подается вперед, ловя мой взгляд. – Я не могу удержать его людей. Я смог уговорить их дать мне подойти к вам первым, но на этом всё. Больше меня слушать не будут.

– Я никуда не пойду. – Я качаю головой, а ладонью нащупываю сотовый в кармане. – Потащите меня силой? Может, сразу тогда свяжете, чтобы Капо было удобнее.

– Таня, прошу… Подумай о ребенке.

– Это ты мне говоришь?!

Я срываюсь на возглас и резко отворачиваюсь к окну. Оно закрыто плотной шторой, но я упрямо разглядываю королевский орнамент на ткани. Вот и вся моя воинственность. Я спорю с Артемом, сжимаю в ладони сотовый… и ничего. Я остаюсь на месте. Я боюсь начинать войну так сильно, что боюсь звать на помощь.

– Успокой его, – совсем тихо произносит Артем.

– Я не лягу с ним…

– Я не об этом. Ты умеешь разговаривать с ним. Он сейчас сам не свой, не понимает, что творит. Он загоняет сам себя, в нем столько злости, что он не послушает никого, кроме тебя.

Я прикрываю глаза, не зная, что со всем этим делать.

– Ему плохо без тебя. Он завтра сам пожалеет, что отдал такой приказ. Но сегодня его несет.

Артем касается моей ладони. Его горячие длинные пальцы легонько сжимают. Он встает со своего места и ждет, когда я сделаю то же самое.

– Через минуту твой охранник придет на обход.

– Ты знаешь расписание моего охранника?

– Капо знает всё.

Это звучит как приговор. В руках Капо теперь столько власти, что противиться ему невозможно.

Артем шагает в сторону. Словно исходит его время и у него больше нет возможности меня уговаривать. Я отсчитываю секунду, другую и… поднимаюсь с места. Иду за ним, сохраняя небольшую дистанцию. Стараюсь не крутить головой, чтобы не привлекать внимания, но в то же боюсь не заметить охранника.

Вдруг отец узнает?

Я даже не хочу представлять, что тогда начнется.

У Самсонова тоже крутой нрав, и он в своем праве. Конечно, он будет защищать дочь. И внучку или внука. Он с ума сойдет, если узнает.

Лучше не думать об этом. Если я хоть что-то знаю о Чертове, если он не соврал и он действительно не монстр, я скоро вернусь назад. Можно будет вычеркнуть этот ужасный вечер из памяти и ничего не говорить отцу.

Артем раскрывает передо мной дверцу квадратного внедорожника. Он виновато кивает и выглядит как человек, которому тошно от собственных действий. Кажется, Артем исполняет роль совести в команде Капо. Я сажусь на заднее сиденье.

– Не гони, – приказывает Артем водителю. – Она ждет ребенка от твоего босса, держи это в своей голове.

Рядом с водителем сидит охранник. Тоже квадратный. И ему явно не нравятся нравоучения какого-то помощника в очочках. Он цыкает на Артема, а потом хамовато закрывает тонированное стекло. Авто трогается с места, обходится без резкого рывка и гоночных пристрастий. Слова Артема все-таки подействовали, и меня везут очень бережно.

Я набираю пару стандартных сообщений отцу – спрашиваю, как прошел его день, и добавляю, что пошла спать. Мне бы выиграть время до утра, поберечь его нервы и силы.

– Сзади, – подсказывает охранник водителю. – Вон наши, видишь? Заруливай туда.

Я узнаю здание пафосного отеля. Мы в самом центре. В том самом месте, куда меня привезли после известия о гибели Лаврова. Дежавю… Словно жизнь зациклилась и вечно будет крутиться вокруг его появления в моей судьбе. Он заставил меня заключить брачный договор, а с Капо вовсе вышел “брачный” приговор. Не вырваться, не получить помилование. Как ни старайся.

– Прошу, – цедит охранник, заглядывая ко мне в салон.

Он отступает подальше, давая мне воздуха, а я вижу, как у двери черного входа толпятся еще трое бойцов. Всё, как любит Капо. Много силы, мало маневра.

Я спускаюсь с подножки и иду к двери. А там холл с сильным эхо, стальная кабинка лифта и коридор с золотыми светильниками.

Номер тот же. Президентский люкс, в котором я провела одну ночь.

– В гостиной, – подсказывает незнакомый мужчина.

Он показывает ладонью направление и выгоняет прочь охрану. Сам тоже уходит. Я шагаю в заданном направлении, прорываясь сквозь давящую тишину. Я думала, тут будет вечеринка. Буйное веселье, громкая музыка и вальяжные разговоры.

Хотя.

Вечеринка здесь была.

Я иду дальше и замечаю следы всего того, что успела себе представить. Я отворачиваюсь, боясь увидеть что-то гадкое. Мне, наоборот, надо схватить поменьше впечатлений. Так будет легче забывать.

Дверь в гостиную приоткрыта. Я осторожно толкаю ее и делаю шаг внутрь, опустив глаза в пол. Как последняя секунда перед прыжком в бездну. Сердце начинает биться быстрее, а воздух кажется пустым. Весь кислород куда-то девается, и поэтому глотки приходится делать чаще. Чаще и чаще. Только вот толку ноль.

Хриплый выдох прошивает насквозь. Я слышу его и порывисто поднимаю голову, не желая больше прятаться. Наталкиваюсь на черные глаза Капо. Он смотрит прямо на меня, так жадно и даже безумно, что я едва узнаю его.

Это точно он? Тот мужчина, который просил называть его Сашей?

Он не шевелится и кажется едва живым. Его лицо покрыто испариной, а в глазах плещется градус.

– Приехала, – произносит он голосом босса.

Сколько я его не видела?

Три месяца? Больше?

Он изменился. Он вошел в пик своей карьеры, это сразу видно. Но власть сделала его грубее, черты лица Капо и так лишены изящества, но сейчас они как будто напитались чем-то темным. Нехорошим…

Странно.

Я представляла себе его иначе. Думала, что он купается в ликовании, счастлив и чувствует себя вечным победителем, разделавшись с Самсоновым и заняв главное место в столице. А у него вид человека, у которого внутри вот-вот лопнет пружина.

– Можно мне воды? – спрашиваю самое безобидное, что приходит на ум.

Я остаюсь стоять у двери. Мне не по себе от всей ситуации, от сумрака в комнате, оттого, что я едва узнаю мужчину перед собой. Внутри начинает зреть страх.

Может, зря я?

Это же опасно.

Вдруг он сейчас абсолютно далек от адекватности?

Капо словно просыпается от глубокого сна и идет к столику, берет с подноса бутылку минералки и подходит ко мне. Мое самообладание проигрывает, когда ему остается последний шаг. Я машинально отступаю назад и вздрагиваю, когда наталкиваюсь спиной на дверь.

– Вода, – произносит Чертов.

Он подносит бутылку к моей ладони. Я сжимаю ее, но пальцы шалят из-за напряжения. И он замечает это, я вижу, как его острый взгляд падает вниз.

– Я контролирую себя.

Он обхватывает мою руку, обжигая пламенем, и помогает сомкнуть пальцы как следует. И не отпускает, словно собрался напоить меня.

– Хорошо. – Я послушно киваю, потому что не верю в его контроль.

Я пришла сюда с одной мыслью – просто переждать. Придет рассвет, и можно будет говорить по-другому. А сейчас я готова быть самим послушанием. Я осторожно тяну бутылку на себя. Жду, когда Капо отпустит, и чувствую, что меня на самом деле мучает жажда.

Он разжимает хватку, но не отодвигается. Я делаю несколько глотков, стараясь не подавиться. Пить хочется, но в горло ничего не лезет. Тем более Капо продолжает рассматривать меня. Он молчит, и мне уже кажется, что ему больше ничего и не нужно. Только чтобы я была перед глазами. Рядом.

– Ты изменилась, – его баритон играет хриплыми интонациями, как легкая вибрация, которая почти осязаемо расходится по коже.

– Это кажется, тут мало света. Я почти не вижу тебя.

– Так же лучше.

– О чем ты?

– Ты не видишь мою ненавистную рожу. Тебе должно быть легче, малышка.

– Капо, – я качаю головой, чувствуя, что разговор поворачивает в сторону ссоры, – зачем ты приказал привести меня?

– Я соскучился.

Я обреченно выдыхаю.

Его логика хозяина жизни убивает меня.

– Я чертовски соскучился. – В нем что-то зажигает искру, и он обхватывает ладонями мое лицо, так жарко и тесно, что я непроизвольно запрокидываю голову, как для поцелуя. – Моя малышка, моя сладкая…

Я успеваю выставить ладонь. Я царапаю его, не позволяя дотронуться губами до моих губ. А другой рукой веду по стене. Где-то должен быть выключатель… Я же помню, он рядом с дверью. Черт, да где он?!

Пальцы набредают на клавиши. Я бью по ним со злой силой и вижу, как лампочки под потолком “оживают”. Они не зажигаются сразу на всю мощность, чтобы не ударить по глазам, но проходит несколько мгновений, и комната оказывает залита светом, напоминающим дневное летнее солнце.

– Не трогай меня, – я говорю ему в воротник, не хочу запоминать его оскал и поплывшие от похоти глаза. – Мы это уже проходили, Капо. Ты уже лез ко мне в таком состоянии. В том коридоре, помнишь? Я помню. Я до сих пор всё помню. Это ты отряхнулся и пошел дальше как ни в чем не бывало, а я так не умею. Мне каждое твое прикосновение, каждое слово… Я живая, черт возьми!

Я встряхиваю головой, но эмоции не отпускают.

– Ты привык, что тебе все в рот смотрят. Ты всегда можешь откупиться или заставить делать по-своему угрозами. И ты близок… Я не исключение, я тоже сломаюсь, если ты продолжишь угрожать. Ради малыша я готова на всё! И ради отца! Ты забрал у него бизнес, осталось только добить.

Я киваю несколько раз. Его молчание только распаляет меня, я слышу, как сверху приходят его выдохи, и чувствую себя обезьянкой на сцене. Смешной и занимательной, которая неплохо развлекает его.

– Хорошо, давай. – Я снова киваю. – Чего ты хочешь? Мне лечь с тобой? – Я судорожным рывком прижимаюсь  к его груди и трусь щекой. – Доставить удовольствие? Сколько раз, Капо? Сколько в тебе грязи?

Он просыпается и отрывает меня от пола. Я не решаюсь сопротивляться, только выставляю локоть в его грудь. Мы остаемся в кабинете, Чертов поворачивает и опускает меня на кожаный диван. Сам отступает на шаг, он тяжело дышит, словно пробежал марафон, а в глазах проясняется. Он опускает глаза на мой живот, который я прикрываю руками.

– Я… я… – слова не идут к нему.

Он молча разворачивается к окну. Буквально одним рывком оказывается у него и дергает так, что едва не срывает полотно с петель. Свежий прохладный воздух входит в комнату, Чертов жадно дышит им, вбивая в легкие большими глотками.

Глава 29

Я прошу его уйти.

Ему нужно проспаться, и лучше лечь сейчас, когда к нему вернулся разум. Неожиданно это действует, он словно сам понимает, что еще может натворить глупостей. Я остаюсь одна в кабинете и недолго раздумываю, что делать дальше. На препирательства с охраной сил нет, я тоже вымоталась и не могу спорить с организмом. Меня буквально тянет к подушке.

К счастью, на столик поблизости брошен фирменный плед отеля. Так что я кладу под голову декоративные подушки и накрываюсь найденным пледом. Нужно уснуть. Дождаться рассвета, о котором я думала с первой секунды, как вошла в этот номер.

И он приходит даже быстрее, чем я ожидала. Я выключилась, как перегруженное устройство. Просыпаюсь из-за раскрытых штор, яркое южное солнце бьет в большие окна и подсказывает, что нужно торопиться.

Ох.

На часах уже девять утра.

Я проверяю свой телефон. Уже есть пропущенный, помощница из команды отца звонила четыре минуты назад. Это хорошо, что прошло так мало времени. Я сразу набираю ее, попутно прочищая голос. Я сперва радовалась, что отец отправил со мной целый десант сопровождения в Волгоград, но сейчас это очень некстати.

– Мила, доброе утро, – стараюсь звучать максимально беззаботно. – Только заметила ваш звонок.

– Доброе утро, Татьяна. Вы просили напомнить о процедуре, вы сегодня записаны в центр на Пуга…

– Черт, – вырывается. –  Придется отменить, Мила. Позвоните им, попробуйте перенести на следующую неделю. Я сегодня себя неважно чувствую, хочу остаться в номере.

– Что-то со здоровьем?

– Нет-нет, – я пытаюсь погасить ее тревогу на взлете, – гормоны шалят, настроение скачет. У меня сегодня приступ мизантропии, не хочу никого видеть.

– Поняла, – она быстро понимает намек, – я всё сделаю. Если будет что-то нужно, звоните.

– Хорошо. Спасибо.

Еще два-три часа я выиграла. Может, больше. Главное – уехать до звонка отца, ему я не смогу врать бодрым голосом, как сейчас Миле.

Я поднимаюсь с дивана. Прислушиваюсь к номеру. Впрочем, он такой огромный, что в одном конце можно развернуть боевые действия, а в другом – заниматься йогой. И не мешать друг другу. Я иду в ванную, которая поменьше, я отлично помню расположение комнат и выбираю самый короткий путь.

После я возвращаюсь в коридор и встречаю его.

С его жестких волос капает вода. Они кажутся абсолютно черными, а вот в глазах прояснилось. Нет той пугающей тьмы. Я впервые в жизни замечаю замешательство на его волевом лице. Правда, Чертов быстро прогоняет все эмоции. В его бизнесе нельзя показывать слабость, а в мужском мире все эмоции, кроме агрессивных, как раз показатель слабости.

– Всё в порядке? – спрашивает он.

Можно, конечно, огрызнуться. Но я понимаю, что он спрашивает о здоровье.

– Да, – я киваю, – обошлось.

– Останешься на завтрак?

Ему сложно говорить. Я вижу, как он напряжен, как буквально выдавливает из себя слова. То ли не знает, как подступиться, то ли боится сказать что-то неправильное. И он по второму кругу проверяет запонки на рубашке. Они застегнуты, он вообще в полном порядке – свежий, выбритый и в отглаженной одежде.

Только в глазах тоска.

– Меня скоро будет искать отец. – Я машинально поворачиваюсь в сторону входной двери. – Не знаю, что делать, если он узнает. Он взбесится, Капо, да и мне самой надо осознать… Какая-то часть меня считает всё это сном, я, может, поэтому такая спокойная.

– Ты боишься за ребенка, – неожиданно жестким голосом отзывается он. – Поэтому такая спокойная. Не провоцируешь, сглаживаешь. Ты боишься меня.

Я смотрю куда-то вниз.

Он прав.

Я замечаю, что он не приближается ко мне. Держится на достаточной дистанции, чтобы я размеренно дышала. И старается вообще не двигаться, ни одного жеста за весь разговор. Хотя Капо частенько оправдывал итальянскую кличку, взрываясь резкими движениями.

– Таня, – зовет он. – Это же мой ребенок? Мне не нужны тесты, ничего, просто скажи мне.

– А если я совру?

 Я замечаю колебание в воздухе. Он все же наклоняется ко мне, пытаясь заглянуть в лицо.

– А ты сможешь? – произносит он, когда я сдаюсь и смотрю в его глубокие глаза. – Ты отвечаешь за хорошее в нашей…

Паре.

Там было слово “ пара”.

Чертов не договаривает. Искры, полыхнувшие в моих глазах, не дают. Он снова отклоняется назад, чтобы не давить на меня.

– Да, он твой, – выдыхаю после паузы. – Ты рискуешь собственным ребенком, когда устраиваешь эти безумства.

– Прости.

– Прости? Это все? Дай мне слово, что этого не повторится. Слово Капо, которое так ценится в твоем бизнесе.

Я и правда сглаживаю углы. Ищу с ним диалога, хотя имею полное право на истерику. Но что она даст? Я выросла в таких условиях, что быстро привыкла жить головой. Когда у тебя нет родителей, готовых терпеть обычные детские капризы, ты учишься жить с оглядкой. На каждое свое слово и поступок. Ведь никто не подстрахует и не поможет.

Это уже в моем характере.

– Хочешь, чтобы я держался подальше? – спрашивает Чертов серьезно. – Уехал из города?

Он не хочет уезжать.

Я читаю это в его глазах.

– Так будет лучше, – я киваю, – спокойнее для меня и ребенка… Хотя твои люди могут привезти меня куда угодно, если тебя вновь накроет. Расстояние не имеет значения.

– Тебя больше никто не тронет, – грубовато бросает Капо и тут же выдыхает, словно сам понимает, что вести нормальный диалог ему еще учиться и учиться. – Даю слово.

Мне так хочется ему верить. Я снова смотрю ему прямо в глаза и чувствую, как облегчение смывает другие эмоции.

– Я могу попросить об одной вещи?

– Говори.

– Ты можешь повысить Артема? Он вчера очень сильно помог, это он уговорил меня приехать сюда без столкновения с охраной. Если бы ко мне подошел кто-то другой, все могло случиться иначе, – я делаю паузу, показывая, что иначе значит «хуже». – Капо, тебе нужен человек, который будет тормозить тебя. Который скажет «нет» охране, несмотря на твои безумные приказы. Тебя же все боятся…

Капо усмехается, и я на мгновение сбиваюсь.

– В общем, я благодарна Артему. Он спас нас вчера.

Я тянусь к сотовому, проверяя время.

– Он в отеле, – произносит Чертов. – Он отвезет тебя назад. Тебе уже пора, я вижу.

– Лучше вызвать такси.

– Таня, – он понижает голос, из-за чего звучит с неожиданной нежностью, я даже на мгновение чувствую себя малышкой, которой пытаются объяснить очевидные вещи. – Твой отец узнает в любом случае. Его охрана упустила тебя вчера, но нет шанса, что они не заметят твоего появления утром. И такси тут не поможет.

– Я не смогу объяснить ему…

– Я объясню. Я позвоню ему.

Чертов приподнимает ладонь. Видно, в моих глазах загорается столько эмоций, что он немного придвигается. Мне чудится, что он сдерживается в последний момент, чтобы не дотронуться до моего лица. Он иногда касался меня, отбрасывая прядку волос, когда хотел сказать что-то важное.

Как вчера было.

Память странно устроена, она сохраняет некоторые вещи с невыносимой яркостью, достаточно малейшего совпадения – и оживает вся картинка. А она живет в моем сердце. Я помню, как его крепкие пальцы гладили мою кожу. Как зажигали искры удовольствия. Я была такой счастливой тогда, такой беззаботной…

Неужели он правда когда-то был моим?

Хотя бы на минуту? Секунду?

Он понимал, что творит, когда обманывал? Что ему будет нелегко потом. Ведь ему нелегко? Он весь стянут напряжением, как будто его тело из камня.

С ним действительно что-то происходит.

Из-за меня.

– Войны не будет, – это тоже звучит как обещание. – Самсонов должен хорошо понимать ситуацию. В каком-то смысле мы поменялись местами. Сначала у меня был его ребенок, теперь у него мой.

– Но мой отец не требует выкуп.

– Да, он нормальный, я подонок. Я помню.

Он говорит это без издевки.

Констатация факта, и только.

Глава 30

Чертов

Я вижу, как немец выезжает с парковки отеля. Я приказал, чтобы за рулем был Артем. Пусть без водителя и охраны, только она и он.

Пусть уезжает. Малышка едва дышит, когда я рядом. Это не отвращение, но что-то, что я загнал ей глубоко под кожу. Она не может смотреть мне в глаза больше двух секунд, сразу берет передышку и готова изучать любой угол в комнате. И она то и дело накрывает округлившийся живот ладонями. Сначала напрягает пальцы, как ставит надежный барьер, а потом выдыхает, убеждаясь, что опасности нет, и проводит с лаской.

Это бьет под дых.

И то, что ей на подсознательном уровне страшно рядом со мной. Должно быть с точностью до наоборот! Я должен защищать их. Ведь она совсем малышка, а это мой ребенок. И то, что я не могу дотронуться. Провести пальцами по ее шелковой коже, почувствовать, как изменилось ее тело, приласкать…

Тяга никуда не ушла. Меня как тянуло к ней магнитом, так и тянет. Не получилось вытравить другими женщинами, не вышло залить шальными деньгами. Как только она уехала из моей московской квартиры, стало совсем плохо. А потом хуже и хуже.

До предела.

Предел выглядит как номер Самсонова, который горит на экране моего сотового. Я вызываю его, закидывая в рот таблетки. Голова раскалывается, вчерашний вечер помню смутно. Момент, когда отдавал приказ привезти ее, задержался в памяти, а вот что было дальше? Остались лишь крупицы. Ее напряженное лицо и отдельные слова. Острее всего врезалось в память ее постоянное “Капо”.

Капо.

Капо.

Капо!

Оно полосует по мозгам вместе с противными гудками.

Еще помню, как она прижалась ко мне щекой. Говорила жестокие глупости, что готова доставить мне удовольствие, что ради ребенка готова поддаться мне. Я повидал много скверного в жизни, но это первое в списке, что я хотел бы стереть из памяти.

– Где она?! – злой возглас Самсонова опаляет динамик. – Даже не думай…

– Она уже едет назад, – перекрываю его отцовскую истерику металлом, но ненадолго.

– Что ты сделал? Что с ней?!

Вот как выглядит проклятье.

От меня ждут только увечий. Ужаса и боли.

– Говори! Не молчи!

– Виктор, у нее под сердцем мой ребенок. Что я могу ей сделать? – Я заставляю себя выдохнуть, злость маячит и уговаривает послать к черту дипломатический тон. – Она провела ночь в моем номере, но между нами ничего не было. Я не тронул ее, мы только разговаривали.

– Как она оказалась у тебя?

Я слышу, как Самсонов на заднем плане уже связывается со своей охраной.

– Черный седан, – я подсказываю ему марку и номер машины Артема, чтобы старику было что передать своим. – С ней Артем, она хорошо с ним ладит. Больше в машине никого, ломать там некого.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Вчера я совершил ошибку. Я приказал привезти ее, и она поддалась, испугавшись.

Самсонов ругается в трубку. Он шипит от собственного бессилия.

– Она умная, – добавляю. – Мы все понимаем, что я намного сильнее тебя. И если я захотел бы решить вопрос силой, я бы переломал тебе хребет.

– Я сдохну, но тебя к ней не подпущу! Я всё брошу на ее защиту…

– Я не хочу решать вопрос силой. Мне нужна твоя помощь, Виктор.

Самсонову требуется время, чтобы осмыслить мои слова. Я сам едва верю в них. Они кажутся логичными и правильными, но это сейчас, месяц назад я не поверил бы, что это возможно. А еще год назад пристрелил бы любого, кто осмелился бы сказать, что так будет.

Самсонов мой враг.

Главный, заклятый.

Так было очень долго, я остервенело рвался на самый верх, чтобы не оглядываться на его угрозы. На его людей, его статус, его куски власти. Он во многом был моим топливом, благодаря ему работал движок, который гнал меня вперед. Я хотел убить его. Сделать то, что ему не удалось сотворить со мной. И я был близок… я был чертовски близок. Только спичка перегорела вместе с появлением Татьяны. Я вдруг понял, что время в любом случае играет мне на руку, его эпоха уходит, а я только матерею. Становлюсь сильнее, пока к нему крадется старость. Он перестал быть достойным соперником, и мне больше не хотелось его крови. Переиграть – да, забрать бизнес и оттеснить от главных сделок – да, но не уничтожить. Это прошло.

– О какой помощи ты говоришь? – с холодным подозрением кидает старик. – Что еще пришло в твою больную голову, Капо?

– Скажи мне одну вещь. Ты рад, что потерял столько лет вдали от дочери? Не видел, как она растет, как становится взрослой…

– Ближе к делу.

– Ты тоже не святой, Самсонов. Мы оба с тобой знаем, что мы за люди. В каком окружении набрали вес, что творили и как зарабатывали. Уверен, ты не рассказал ей и сотой части того, через что прошел. Ей и не нужно знать. Это наш мир.

– Ты сам втянул ее в него. Ты сделал ее частью сделки.

– Я жалею, – горло жжет от произнесенных слов. – Я не могу без нее. Слышишь? Я не могу потерять ни ее, ни ребенка.

– Ты бредишь.

Он отмахивается от меня, не веря в то, что я несу. И правда. Я насмехался над ним в последнюю встречу, когда он был готов подписать любые документы, чтобы увидеть дочь. Бумеранг сделал слишком короткий круг.

– Я сейчас говорю с тобой не как с конкурентом, а как с ее отцом. Я не собираюсь давать клятвы и много говорить, ты всё равно не поверишь. Но не начинай войну, я не собираюсь воевать с тобой. Не прячь Таню от меня…

Я слышу мужской возглас на заднем фоне. Кто-то громко сообщает: “Приехала!” – и старик тут же бросает трубку. Я тоже ее бросаю. Швыряю  в стенку, в которую та впечатывается со скрежетом.

Но она дома.

Это хорошо.

Сейчас успокоится, придет в себя.

Малышка…

На нее нельзя давить, но и бездействовать я не могу. Как проклятый экзамен! Впервые за долгое время я чувствую, что мои методы не работают. Ни власть, ни деньги, ни связи. Всё то, чего я добивался долгие годы, тут бесполезно.

Нужно другое.

В голову ударяет ее последняя фраза.

“Но мой отец не требует выкуп”.

Выкуп.

Она так это назвала. Именно этим словом.

Эти мысли разгоняют пульс. Я иду к столику, на котором стоит раритетный стационарный телефон, и прошу соединить меня с офисом. Там берут трубку сразу, я слышу любезный голос секретарши, которая боязливо выдыхает, когда понимает, что звонит босс.

– Мне нужен Трубов. Он на месте?

– Да, конечно. Сейчас соединю.

Еще несколько секунд ожидания.

– Господин Чертов, – начинает юрист.

– Трубов, ты вел сделки в прошлом квартале?

– Самсоновские? Да, я. Что-то не так с ними?

Всё так.

На бумагах всё красиво и четко. А на деле…

На деле вышла удавка.