Текст книги "Брачный приговор"

Глава 17

Чертов

Она спит. Уткнулась лицом в мое плечо и заснула. А сквозь сон смешно разговаривает – бросает короткие предложения, которые невозможно разгадать. Но ей спокойно. Она несет глупости, а не вздрагивает всем телом, как бывает, когда мучает кошмар. Я или спятил, или Таня пять минут назад произнесла “розовые олени”.

Она кажется беззаботной. И нереально красивой. Настолько, что это надо считать преступлением. Особенно сейчас, без одежды и с зацелованными губами.

Я двигаюсь и жду, что она проснется. Привык, что девушкам в моей постели достаточно одного шороха, чтобы встрепенуться и защебетать: “Ты что-то хочешь, милый?” Но Таня спит. Она только ниже опускает голову, почувствовав отсутствие моего плеча, и кладет ее на подушку.

Я усмехаюсь. Поправляю спавший с ее плеч плед и рывком поднимаюсь на ноги. Вещи оставляю на диване, беру только сотовый.

После душа нахожу чистые джинсы и рубашку. На сотовый идут сообщения от охраны, они готовят встречу с Самсоновым и перестраховываются по каждому пустяку. Мне бы лучше поехать, но я какого-то черта остаюсь в квартире. Смотрю на часы и понимаю, что два часа еще есть.

Хотя зачем мне два часа?

Еще ее?

Еще сильнее привязать к себе?

Обнять и вспомнить историю с хорошим концом, о которой она просила? Проклятую историю, в конце концов, можно выдумать. Врать-то я точно умею.

– Ох! – ее возглас прорезает полутемную кухню, когда я сворачиваю туда. – Ты испугал меня.

Таня закрывает рот ладонью и обаятельно смеется. На ней моя футболка, которую я оставил на диване, а в правой ладони зажат стакан с апельсиновым соком. Она только наполнила его и не успела сделать глоток.

– Не спится, малышка? – Я прохожу к ней, приобнимая и чиркая лицом по ее длинным волосам.

Мне нравится запах ее тела. Я веду пальцами по ее коже, которая напоминает шелк. Она теперь податливая и нежная, не сторонится и не смущается. И это странно действует на меня. Я всегда думал, что мне в кайф охота, я остываю, когда получаю свое, но не сейчас… Сейчас ее запах становится только слаще. Она крутится в моих руках, пытаясь отклониться в сторону и попить сока, а меня пробирает насквозь.

– Ты теперь будешь называть меня “малышкой”? – Она хитро смотрит на меня и прикладывает стакан к губам. – Я тогда точно начну звать тебя Капо. Из вредности.

– Зови.

Я наклоняюсь, и она понимает меня без слов. Дает отхлебнуть из своего стакана, хотя со сноровкой у нас обоих проблема. Она обливает меня. Сок течет по подбородку, но Таня успевает собрать его языком. И успевает отпрянуть, когда я уже хочу закинуть ее на столешницу и показать, что зря она делает такое с мужчиной.

– Нет-нет-нет, – шепчет она с довольной улыбкой и шагает к кухонному острову, за которым собралась прятаться от моих приставаний, в которых сама же виновата. – Я слабая женщина, и я прошу пощады.

Она указывает на холодильник.

– Я вообще пришла за тирамису. Не могу спать, когда такая вкуснятина в холодильнике.

– А я подумал, тебе без меня не спится.

– И это тоже. – Она тут же кивает, но смеется еще сильнее. – Хочешь, я поделюсь? Тирамису лучше всего, честное слово.

Я говорил, что она кажется беззаботной?

Она сейчас как солнце, яркое и согревающее. И она стала такой, пока была рядом. Я видел ее напряженной и запуганной, когда мы впервые встретились в номере. Она держалась из последних сил и пыталась сохранить самообладание, а в глазах горела женская паника. Еще немного – и в слезы или сразу в обморок. Рядом с ней было страшно дышать, любой выдох мог спровоцировать.

А теперь…

Теперь от нее не оторвать глаз.

– Я пас, – я качаю головой, – мне уже пора ехать.

– Опять? Ты же только…

Вместо объяснений я подхожу вплотную и целую ее на прощание. Меня не только прорезает насквозь рядом с ней, но и становится сложнее врать.

Надо ехать, пока еще соображаю.

Я резковато разворачиваюсь и прямой наводкой спускаюсь на парковку. Водитель отвозит меня на первую точку, где приходится поменять машину. Я ныряю в другой салон и встречаюсь глазами со смуглым парнем в черной кожанке. Не помню его имя, но знаю, что он человек Самсонова.

– Я не буду разговаривать с тобой, – бросаю ему, забираясь внутрь. – Только с твоим боссом.

– Никаких проблем. – Он нагло скалится. – Я тут, чтобы убедиться, что фокусов не будет.

– Всё, как мы договорились. Встреча без лишней охраны.

Охрана, конечно, будет. И оружие тоже. Но на таких встречах действительно не бывает “фокусов”, это вопрос репутации. Мы с Самсоновым не виделись много лет, и мы оба дали слово, что сегодня случится только разговор. Повоевать мы всегда успеем.

– Самсонов уже в бешенстве, да? Он понял, о какой девушке я говорил?

Он понял, о какой девушке я говорил.

Хватает одного взгляда в сторону Самсонова, чтобы сделать стопроцентный вывод. Я приезжаю на точку после него, и стоит вступить в пустой ресторан, который сегодня закрыт на спецобслуживание, как я слышу злой выдох. А на его лице враждебная печать. Он сидит за круглым столом, широко расставив ноги и бросив ладони на скатерть, за его спиной маются два охранника, а официант расставляет бокалы.

– Пошел вон! – Самсонов взрывается и резко отмахивается. – Тут никто не голоден, недоумок!

Охранник оживает и хватает официанта за шкирку, чтобы вернуть того обратно на кухню. Я же отсылаю свою охрану к двери и подхожу к столу.

– Здравствуй. – Я останавливаюсь и жду, когда Самсонов поднимется. – Ты заметно постарел с нашей последней встречи.

Я протягиваю ладонь, хотя вижу, что старик с радостью лишил бы меня всех пальцев. Он и правда заметно сдал. Неужели проблемы со здоровьем? В мыслях я всегда звал Самсонова стариком, но это было фигурой речи. Он был из другого поколения, больше знал, больше видел и стоял ближе к могиле, поэтому я его так называл. Но сейчас он действительно выглядит намного старше своих пятидесяти.

Наверное, и хватку потерял?

Самсонов с холодным лицом отвечает на мое рукопожатие. Я сжимаю пальцы жестче. Пытаюсь понять, осталась в нем сила или в этот раз у него можно забрать всё. Раненое животное не протянет долго в диком лесу. Особенно в моем лесу.

– А ты стал заметной сволочью. – Самсонов выдергивает ладонь и возвращается на стул. – И каково это, Капо? Торжествуешь?

– Пока нет. – Я сажусь напротив и показываю ладонью, что официанту надо вернуться. – Стейк с кровью и любую газировку.

После заказа я смотрю Самсонову в глаза.

– Если тебе нужны еще документы, то мой человек пришлет. Можно и тест ДНК сделать. Но это точно твоя дочь. Лавров нашел ее еще три года назад, он долгое время не вмешивался. Зашевелился, когда понял, кому сможет продать эту информацию. Он захотел выйти из наших дел.

– И ты ему с радостью помог. – Самсонов скалится.

– Он знал, что я заплачу и не кину. Хорошая репутация в нашем бизнесе – главное.

– У тебя репутация безжалостного сукина сына.

– Это если мне переходить дорогу. – Я отшвыриваю от себя лишнюю тарелку. – Ты хоть помнишь ее мать?

– Нет, и слава богу. Она танцевала в ночном клубе, что там помнить?

– На аборт послал?

– Я ни черта не помню?! Как тебе еще сказать?!

– Ты не кричи, а то еще сердце схватит. – Я смотрю на наручные часы, прикидывая, сколько еще придется торчать здесь. – Занятная штука жизнь: ты не помнишь, с кем развлекался двадцать лет назад, а теперь у тебя ни детей, ни семьи. И ребенок от стриптизерши – драгоценность.

Глаза Самсонова наливаются ненавистью. Он презирает меня всей душой, а я понимаю, что сотню раз прав. Он либо болен, когда доктор вместе с диагнозом произносит, сколько осталось, либо превратился в сентиментального старика. Он больше не тянет наш бизнес и выполнит каждое мое условие.

– Таня сейчас с тобой? – Самсонов подает голос, стараясь звучать жестко.

– Да, я хорошо с ней обращаюсь, за это можешь не переживать. Она не понимает, что происходит вокруг, но это к лучшему.

– Она знает обо мне?

– Сегодня не вечер твоих вопросов. – Я подзываю своего охранника, который кладет на центр стола листок бумаги. – Там список твоих активов, которые мне нужны. Список большой, поэтому я даю тебе месяц. Через месяц они должны стать моими, и тогда я отдам тебе дочь.

Глава 18

Бывают дни, когда только открываешь глаза, сразу чувствуешь прилив счастья. Я щурюсь от яркого солнца. Оно сегодня разошлось не на шутку и решило вернуть Москве все долги в виде ясных дней. Я откидываю шелковую простыню и беззаботно потягиваюсь, не желая сразу вставать.

Хотя…

Меня привлекает приятный аромат.

Интересно, что там?

Я закутываюсь в простыню и поднимаюсь с кровати. Чертов… Саша! Надо привыкать его называть по имени, а то глупость выходит. Так вот он до сих пор не вернулся. Видимо, снова неотложные дела, которые у него не заканчиваются. Но так даже лучше. Я не приукрашивала, когда сказала ему, что я слабая женщина и мне нужна пощада. Я и правда не отдышалась после вчерашнего. Всё шло к этому, но я все равно оказалась не готова. Я недооценила Чертова, как бы парадоксально это ни звучало. Я ждала, что с ним будет хорошо, даже отлично, по нему видно, что он знает, что нужно делать за закрытой дверью.

Только мое “хорошо, даже отлично” случилось еще в моменте поцелуя, а дальше началось безумие. Он был так страстен, что меня до сих пор бросает в жар от одних воспоминаний, и так нежен потом. Я заснула в его руках, как в идеальном романтическом фильме. В жизни так разве бывает?

Я поворачиваю в гостиную и понимаю, что фильм продолжается. Повсюду стоят вазы с цветами. Красивые букеты расставлены по всем плоскостям, а некоторые вовсе спустили на пол. Тут и розы, и каллы, и фрезия… Кажется, Чертов не в курсе, какие цветы я предпочитаю, и решил скупить весь магазин.

Именно цветочный аромат и привлек меня. Я подхожу к низкому столику, на котором стоят сразу три букета, и любуюсь бутонами. Мне так давно не дарили цветы. Как будто целая вечность прошла.

У меня были романы в прошлом, но как рядом со мной появился Лавров, так я отгородилась от всего мира глухой стенкой. Я боялась его реакции, он мог наказать меня за флирт на стороне и испортить жизнь другому мужчине. Мог бы вообще сотворить страшное. Как бы я потом смотрела себе в глаза, если бы из-за меня пострадал случайный человек?

Страх быстро лишил меня обаяния. Я боялась Лаврова и неосознанно приглушала свою женскую красоту. Начала носить свободные рубашки, минимизировала косметику, перестала выбираться с подругами в кафе. Хотя мне повезло с генами. У меня хорошая фигура и симпатичное лицо, но взгляд все решает. Когда ты смотришь глазами побитой собаки, никакая грудь третьего размера не спасет.

Я резко поворачиваюсь к холлу. Там висит большое зеркало, которое мне сейчас необходимо. Я буквально кидаюсь к нему и впиваюсь в свое отражение.

В свои глаза.

О да. Совсем другой взгляд. Ровный и счастливый. Как у довольной сытой кошки.

Еще бы. Удовольствие, цветы, красивая квартира вокруг. И я помню, как Чертов закрыл меня собой, когда его дом обстреляли.

Тут глаза и не так заблестят.

– Доброе утро, – буднично бросает Артем, когда появляется на кухне.

– Доброе, – киваю ему и указываю на салат с креветками, который приготовила. – Присоединишься? Я собиралась завтракать.

– Я уже. Но от кофе не откажусь.

Я достаю вторую чашку и готовлю ему эспрессо.

– Какое у нас сегодня расписание?

– Мы закончили все дела, – отвечает Артем. – О расписаниях можно забыть.

– Неужели? И что теперь? Полная свобода? – Я хитро улыбаюсь, не веря в такой расклад.

– У меня новое указание от босса. Господин Чертов сказал, что ближайшие дни не стоит покидать апартаменты.

– Что-то случилось? – Я напрягаюсь всем телом. – Что-то плохое, да?

– Нет, Татьяна. Просто охрана теперь дует на воду, да и нет необходимости покидать дом. Если вам что-то нужно, всё привезут. А я могу выполнить любое ваше поручение.

– Где сам Чертов?

Я все же беспокоюсь. Мне не по себе от новостей, что теперь надо сидеть в доме под охраной.

– У него сегодня несколько встреч. – Артем ловит мой красноречивый взгляд. – Обычных деловых встреч, Татьяна, ничего криминального и опасного.

– Я позвоню ему. Если он очень занят, не возьмет трубку. Но если он не перезвонит, я начну сильно сомневаться в твоих словах, Артем.

Он лишь обреченно выдыхает.

А я беру со столешницы сотовый. За прошедшую неделю я почти не пользовалась им, всего пара звонков подругам и несколько переписок по поводу моей кондитерской лавки. У меня есть телефон Чертова, но я его еще ни разу не набирала. И он по-прежнему записан у меня как “Брать! В любое время!”

Надо бы поменять.

А еще надо бы запомнить слово “Саша”!

Я вновь замечаю, что упорно называю его Чертовым, и хоть тресни.

– Да, малышка? – он неожиданно отвечает после первого же гудка.

– Привет, – от его расслабленного голоса вылетают все мысли из головы, – как ты?

– Как я? – он звучит удивленным, но всего мгновение, в его голосе снова появляется улыбка. – Пять минут назад понял, что ненавижу кабинеты. А мне торчать в нем до вечера, нужно выслушать еще три отчета с ужасным акцентом. Я говорил тебе, что поддался уговорам и взял немца в менеджмент?

– Не говорил. – Я качаю головой и непроизвольно провожу ладонью по шее, вибрирующий голос Чертова действует на меня даже через расстояние и сотовые помехи. – Ты говоришь правду? У тебя скучные офисные дела?

– Тут не стреляют, честное слово. Максимум может упасть канцелярский нож под опасным углом. – Он щелкает пальцем, и разговор на заднем фоне стихает. – Что тебя напугало?

– Артем сказал, чтобы я сидела дома.

– Тебе не нравится в моей квартире?

– Ты понял, о чем я.

– Хочешь, я отменю последний отчет и приеду раньше? Я знаю, как успокоить тебя.

– Отмени все три.

Он смеется.

– Два.

– Ты торгуешься? – Я закусываю нижнюю губу, поддаваясь на его игру.

– Это противозаконно?

– Я выучу пару словечек на немецком, пока ты едешь. И отблагодарю тебя за цветы.

Он выдыхает, перекручивая воздух в безнадежную петлю.

– Я скоро буду, малышка.

От его слов грудь затапливает теплом. Я прячусь, поворачиваясь к кухонному шкафу, чтобы Артем не увидел моей глупой улыбки. Я сейчас плохо контролирую свои эмоции, да и не хочу их контролировать! Впервые в жизни хочется довериться и почувствовать легкость момента. Пусть всё идет своим чередом. Я же не прошу ничего сверхъестественного от Чертова. Только нежности и капельку искренности.

Мне хорошо с ним. От простого телефонного разговора стало так сладко, что я чувствую себя влюбленной глупышкой. А это значит, что я чувствую себя на десять лет младше. Не прекрасно ли?

И как стремительно…  Я правда так быстро в него влюбилась? Прониклась как минимум. И у меня нет сил себя одергивать. Тормозить и пытаться дышать через раз. Наоборот, хочется открыться навстречу и дать ему залечить все раны, которые оставил Лавров. Не желаю быть злой стервой, которая подозрительно смотрит на всех вокруг и каждую секунду ждет подставы. Лучше вообще не жить, чем так.

Я даже не хочу думать о своем биологическом отце. Обо всем клубке проблем, с которым еще предстоит разобраться. Организм как будто требует передышки. Я хочу в мужские руки. В щедрые, ласковые и умелые. Я женщина и я истосковалась по заботе.

– Я, пожалуй, поеду, – сообщает Артем, которому не отказать в деликатности.

Он слышал наш разговор с Чертовым и уже поднимается со стула, попутно допивая кофе.

– Спасибо за кофе.

– Не за что. – Я поворачиваюсь к нему. – Ты сказал, что расписания больше нет, но ты все равно будешь приезжать?

– Если буду нужен. На мой номер можно звонить в любое время, я всегда на связи. – Он берет с барной стойки свой сотовый. – Или, может, уже есть какая-то просьба?

– Не знаю. – Я задумываюсь. – А ты знаешь Самсонова?

Артем хмурится, собирая морщины на высоком лбу.

– Я так поняла, он крупный бизнесмен, – я говорю, а сама уже жалею, что вообще завела этот разговор, ведь хотела подождать и не забивать голову раньше времени. – Старше твоего босса…

– Я понял, о ком речь, – Артем наконец оживает и кивает. – Если честно, говорить о таких людях вне моей компетенции.

– Что значит “о таких”?

Я вижу, что ставлю его в неловкое положение. Артем поджимает губы и выглядит так, словно вдруг оказался под сорокаградусным солнцем.

– Хорошо, скажу напрямую. – Артем кивает. – Мне запрещено разговаривать с вами о Самсонове.

– Что? Почему это?

– Господину Чертову виднее.

– Он оберегает меня от правды? – Я неосознанно делаю шаг к Артему. – И я не могу попросить никакой информации? Фотографий Самсонова или хотя бы краткой биографии?

– Она есть в интернете.

– Там одна ложь, Артем. – Я взмахиваю ладонью. – Если верить интернету, то я была настоящей женой Лаврова и жила в его особняке под Москвой. В сети можно найти мои фотографии оттуда, хотя я ни разу не переступала порог.

– Вы правы.

Он не продолжает фразу.

– И что? Ты не ответил на мои вопросы.

– Только с разрешения босса, – он непреклонен. – Лучше говорить о Самсонове с ним. Я слишком маленький человек, чтобы вести такие разговоры.

Стена.

Я устало выдыхаю. А в голове крутится колючая мысль, что сама делаю хуже. Ведь хотела не думать о Самсонове. Зачем портить день, который так чудесно начался?

Я перевожу взгляд с непроницаемого лица Артема на красивые цветы.

– Хорошо, я тебя услышала. Тогда увидимся, когда увидимся.

– До свидания.

Он рад побыстрее уйти.

Неужели Чертов провел целый инструктаж, чтобы он не думал слова лишнего сказать о моем отце?

Что же там за человек?

Почему мне не достался обычный отец? Почему все так сложно?

Я снова поворачиваюсь к кухне. Стоит заняться обедом, а портить нервы я всегда успею. Тем более в холодильнике лежат мясные слайсы. Все-таки, когда есть деньги, любое занятие упрощается в разы. Даже обед можно приготовить минут за десять. Пожарить стейки да собрать легкий салат, например. В дверце холодильника стоит десяток соусов, а для салата есть овощные смеси. Можно вообще не заморачиваться, тут и морковная соломка имеется. Всё что хочешь, можно ножами вообще не пользоваться. Все продукты уже почищены, поделены на порции и ждут малейшего взаимодействия с хозяйкой.

Даже как-то обидно. Как тут отвлечешься от плохих мыслей, когда дел всего на пару минут? К счастью, я нахожу цукини. Решаю обжарить их на сковороде для гриля и добавить в салат.

Я затягиваю процесс как могу и выключаю вытяжку точно в тот момент, когда слышу, как щелкает дверной замок.

Ох.

Он и правда быстро.

Наверное, мчался сквозь пробки.

К щекам приливает кровь. Это по-настоящему волнует. У него полно дел, возможностей, перспектив, а он приехал ко мне так быстро, как смог.

Я оборачиваюсь на шаги, которые набегают уверенной волной точно к моему силуэту. Тут же оказываюсь в его сильных руках. Капо сжимает мою талию крепкими ладонями и так увлекается, что приподнимает меня над полом. Он хрипло выдыхает куда-то в мои волосы и ведет носом по прядям. Вдыхает полной грудью, а потом резко поворачивается и дарит мне поцелуй.

Капо…

Я размыкаю губы, позволяя ему быть глубже, и вспышкой понимаю, что нашла как избавиться от его фамилии. Не знаю, почему так. Что-то подспудное и волнующее. Я не могу называть его Сашей, а вот Капо в самый раз.

– Не обманул, – смеюсь, вырываясь из его голодного поцелуя. – И правда скоро приехал.

– Я соскучился, – произносит он мне в висок. – Сейчас понял насколько.

Глава 19

Простыня стала влажной.

Но это приятно.

Мы одни в целой квартире, Капо оставил сотовый в пиджаке, а всех охранников отослал за порог. Поэтому можно позволить вольность. Двойные двери спальни раскрыты настежь. Так больше света и воздуха и слышно джазовую импровизацию, которая доносится из столовой.  Я включила случайный плейлист, когда мы сели обедать. Удалось оценить всего две или три песни, после чего наше общение стремительно перетекло в другую комнату. А там я была поглощена поцелуями и не слышала ничего, кроме хриплого шепота Капо. Он произнес столько всего, что уместно слышать только любимой женщине, и столько всего сделал…

Но сейчас приятная мелодия попадает в настроение. Я прислушиваюсь к ней, и будь там слова, уже мурлыкала бы себе под нос.

– Мне кажется, я где-то слышала ее.

Я переворачиваюсь на спину и чувствую, как длинные пальцы Капо переходят с моей поясницы на живот. Он смотрит на мое тело, отчего по коже растекаются жаркие импульсы. Давно забытые ощущения. Снова и снова.

Это и правда сумасшествие.

Мы как будто бьем током друг друга, и чем дольше вместе, тем сильнее разряд.

– У тебя там, наверное, сотня пропущенных. – Я кладу пальцы на его подбородок и заставляю направить взгляд повыше. На мое лицо. – Если тебе нужно идти, ты скажи…

– Прогоняешь? Уже надоел?

Он усмехается, а я мотаю головой, как в припадке.

– Нет, конечно! Просто будь у тебя обычный бизнес, я бы не думала о пропущенных звонках.

– У меня самый обычный бизнес.

Он наклоняется, напирая торсом, а ладони кладет на лицо. Медленно проводит, словно прекрасно чувствует, что мне сейчас нужна другая скорость. Не страсть, а нежность. Не распалить, а успокоить.

– Самый обычный, слышишь? Думай так, – добавляет он. – Не забивай голову глупостями.

– Это не глупости.

– И что поменяется от твоих нервов? Я бы с радостью стер твою память, чтобы ты думала, что я владелец строительной компании или какой-нибудь топ-менеджер.

– То есть врал бы мне?

– Есть правда, от которой одни проблемы.

– Ну нет, – я порывисто поднимаюсь на локтях, пытаясь выбраться из-под его массивного тела, – на лжи ничего не построить. Я, наоборот, хочу узнать тебя. Настоящего, понимаешь?

– Настоящий я тебе не понравлюсь.

– Да хватит шутить! – Я шумно выдыхаю и не ведусь на его обаятельную улыбку. – Помнишь, в том доме я сказала тебе, что не хочу играть в игры? Что не потяну, что у меня банально нет сил на них.

Я смотрю в его темные глаза и жду, когда он ответит. Не поцелуем или прикосновением, а словами.

– Помню.

– Я не приукрашивала, Капо. Я ненавижу прибедняться, но у меня нет выбора. У меня были ужасные полтора года, а теперь меня вырвали из привычной жизни. Сейчас меня легко обмануть и очаровать, даже без твоей смертельной харизмы. Я не чувствую землю под ногами, я в каком-то смысле доверчива, как ребенок, в эту минуту. – Я нервно сглатываю и сама не понимаю, почему вдруг разоткровенничалась. – Но я тянусь к тебе. Можешь снова шутить и усмехаться, но я чувствую, что ты не подонок. Ты намного лучше, чем хочешь казаться.

Он молчит.

Но не прячет глаза.

Смотрит пронзительно и глубоко.

Не шевелится.

– Я не вру тебе, – произносит он после паузы. – Я говорил, что ты мне нравишься и мне хорошо с тобой. Это чистая правда. Я не играю.

Я выдыхаю с облегчением. А он склоняется ко мне и целует в висок.

– Вот это я и имел в виду. Не накручивай себя, малышка. Тебе же хорошо со мной? В эту минуту?

– Да.

– Остальное не имеет значения, – он переходит на шепот, а его поцелуи становятся влажными. – Может, ты сама сбежишь от меня через месяц.

– Отлично, ты опять подшучиваешь.

– Как узнаешь настоящего, так сразу сбежишь.

Он прячется за шутками.

Я окончательно это уяснила за следующие две недели. Стоит только ступить на тропинку неправильного разговора, как он придумывает остроты. Одну за другой, как надежный заслон.

Но вода камень точит.

А мы почти каждый вечер и ночь вместе. Он приезжает ко мне то уставший, то голодный, а иногда без брони. Я научилась ловить эти моменты и не лезть к нему в душу. Пусть говорит то, что сам хочет. То, что рвется из него. Каким бы сильным и непогрешимым он ни хотел выглядеть, он живой человек и ему нужны разговоры.

Я узнаю, что он вырос в Испании, куда его вывез отец после развода. Тот не хотел, чтобы сын виделся с матерью. Банально мстил за то, что та решилась уйти от него, и долго настраивал сына против нее. Успешно, как показали юношеские годы. Но потом отношения постепенно наладились, да и отцу надоело поддерживать градус ненависти в семье. Он бросил бизнес, оставив сыну разорившееся дело в наследство, и с тех пор скитается по свету. Иногда присылает открытки из богом забытых мест.

Капо показал мне одну открытку. Оказывается, рядом с Мексикой есть остров со странным названием Руккола. Я посмотрела на синеву океана и маяк, расположенный на острове, и подумала, что у Капо тоже еще тот отец.

Словно нашлось что-то общее. Кроме того, что я вижу, что он тоже привыкает ко мне. Капо по-мужски молчит и все серьезные слова оставляет при себе, но я замечаю, что он держит меня в руках иначе. Временами обнимает так крепко, что трудно дышать.

Это не объяснить словами, но я растворяюсь в его руках.

В его глазах, которые, мне кажется, читают меня как открытую книгу. Я точно не прячусь от него. И не задаю лишних вопросов. Он становится ближе без них, мы как будто заключили молчаливое перемирие. Капо сам что-то рассказывает о себе, а я научилась не забивать голову глупостями.