Текст книги "Знамя"

Скелетообразные останки жертв были разбросаны по всей комнате. В правом углу стоял столик для ведения списка испытуемых, на нём тускло горело несколько свечей, которые и освещали всё помещение. Стены были с углублениями и местами выступали, делалось это для акустики – толстые стены отражали любой звук, любой шорох. К выступающей консоли на цепь повесили несколько пар башмаков-цыпочек с шипами, в противоположном углу от стола была прибита доска с рычагами для кошачьего когтя и сами железные крюки, покрытые засохшей кровью, брошены рядом. В центре к потолку подвешен двусторонний мясной крюк, а на нём уже висел мужичок, истекая кровью, с разорванной задницей от анальной груши. Ближе к гостям был установлен пресс для черепа с раздробленными кусками костей. Прямо под грушей было забито два столба, с которых свисали кандалы, рядом перфекционично сложены спиленные пополам тела.

Оройз прошёлся по трупам и открыл соседнюю дверь.

– Заходите.

Перейдя порог, когда их глаза привыкли к темноте, они заметили многочисленные гиббеты, заполненные исхудавшими телами, которые ждали свою очередь по списку со столика в камере.

– Цай, – сформировав в ладони клубок пламени, продолжил Оройз, – эта пятёрка отправила на тот свет Ракаррара.

– У-бе-й, – хрипло пропищала одна из гиббетов, – убей их, Оройз, прошу.

– Это уже вторая просьба, – обратился в никуда монарх. – Вы взяли с меня слово, слово, что я отыщу виновных. Но я не обещал их казнить. Ваш срок настал, семья Диинья.

– Будь Ракаррар здесь, хрен вам, а не свержение, он бы кишки спустил недругам.

– Принц во всём превосходит Ракаррара, будь он в городе или нет, Каирмарронно стёр бы любого в порошок.

– Значится, ты его сообщником заделался?

– А ведь знаешь, – повернулся к дверям Оройз, – в коем-то роде да.

Убравшись из темницы вон, король молча шёл, рассматривая город. Ближе к большому пальцу покорно простаивал полуразрушенный скальный замок. Одарив строение взглядом, они двинулись дальше, приближаясь к старинной крепости. Основная часть крепостных стен была обвалена, усталый вид многовековой громадины вызывал разные эмоции, хотелось посочувствовать, положить руку и рассказать о всех своих насущных проблемах и желаниях.

Проводив пленных в жилой корпус, охрана потерялась в лавине бесчисленных коридоров и дверей. Все были в замешательстве и молчали, разглядывая красоты поместья. Рифая осматривала высокую и широкую арочную двустворчатую дверь с плотными дубовыми задвижками. Каждая из створок была индивидуально отделана разными высеченными рисунками. На левой створке демонстрировалось сражение, где группа альвов перепрыгивают через щитоносцев, тогда как люди ведут залповый лунный обстрел экезов, на правой – колоссальный экез с человеком и альвом на плечах. Прозвучал горн, и арочные двери плавно раскрылись.

– Шустрее, щеглы, – прошипел страж, – царь ждёт.

На троне восседал Оройз во всей совей красе. Тёмно-карие глаза, тёмно-каштановые волосы, острые скулы, овальное лицо, взгляд, впивающийся прямо в душу, кожа цвета слоновой кости, на лике также красовались родинки, одна – на веке, другая – у идеально прямого носа. Князь был красив, высок, широкоплеч, в самом расцвете сил, но в его движениях улавливались усталость и несчастье.

– Сбросить кандалы, – звонко проговорил правитель, – отдать все вещи.

– Но как так царь, – возмутился страж в кирасе и бургиньоте. – У них магические мечи.

Оройз провёл пальцем к губам, после подпёр голову и начал массировать глаз.

– Исполняй.

Встретившись взглядом с королём, солдат сразу пришёл в себя и торопливо потопал выполнять повеление. Никто не решался начать беседу и лишний раз бросить взгляд на князя, теперешние гости правителя стояли на голом полу и переглядывались.

– Привратник, – произнёс Оройз, – отведи ребят в бани, пускай сполоснутся.

– Слушаюсь, государь, – ответив стражник, потопал в левое крыло тронного зала, встал у колонны и головой указал в свою сторону.

Соратники оглянулись на короля и неуверенно побрели туда же. Сразу через комнату вёл другой коридор, длинный, извилистый, усыпанный пустыми стендами для доспехов, кругом были многочисленные заколоченные двери, огромные и ржавые подвесные люстры, которые заменяли простые факелы. Это был единственный в замке коридор, где стены были увешаны факелами. Причиной этому послужили хаотичные пробоины от катапульт. Дальше путь преграждал внушительный катапультный валун, обвалившийся на проход вместе со стеной. Но вратовой резко подал влево и выбрался из пролома. Все последовали его примеру и оказались во внутреннем дворе. В абсолютно пустом дворе с раздавленной конюшней около колодца, а рядом излучали тепло заранее разведённые бани. Их сразу разделили – женщин в одну, мужчин в другую. Весь отряд неохотно умылся в тишине, царили непонятная вялость, утомление, в связи с последними событиями вся мотивация была исчерпана, казалась чем-то несуразным по сравнению с тем, что они пережили за этот период времени.

После отмывочных процедур, кампания встала перед царём, они были понурыми, мрачными, хмурыми и подозрительно кручинными. Им, как и велел государь, вернули все принадлежащие им вещи. Оройз свободно сидел на своем месте, даже не тревожась, что в его замке вооруженные незнакомцы, которым отдали методы убийства по его же личному приказу, шайка наёмников, во многом доверяющих звону монет. С полным неведеньем, что эти люди из себя представляют, он освободил их от цепей и выдал ранее конфискованное добро.

– Всё, что принадлежало вам, вернули, – неторопливо произнёс князь. – Жена Ракаррара последним желанием выбрала увидеть убийц мужа. Несомненно, это и является причиной вашего нахождения в Хакроне.

– Он со своей бандой напал на Дастапаросту, – непоколебимо ответила Рифая, – Ихтилат не желал видеть их, он просто устал.

– Я просвещён в этой теме, он лично мне поведал ваш курс.

– Ихтилат? Вот откуда нас выдали.

– Ихтилат вас выдал, выдал, когда удостоверился, что я безвреден для вашей компашки. Рассказал, что вы умудрились охоту на принца устроить. Несомненно, смешная затея.

– Почему так сильно боятся его? С чем это связано? Почему при упоминании этого поганого имени чуть ли не каждый страшится. Если суждено умереть, умрёшь в независимости, где и как, так почему бы не спасти оставшихся, тех, кого он ещё не настиг, те семьи, которые он ещё не вырезал и не оставил брошенных одиноких детей, – обернувшись назад, резко кричала Рифая. – Убивает кого и когда захочет. Сила – это не есть дозволение карать беспомощных. И вообще ваш страх делает его сильным, все ссатся хоть и не видывали ни мощи, не хвалёной хладнокровности этого Дэссоу. Тупо, когда один своим именем держит весь мир в ужасе. Где справедливость? Уродился один оборванец с талантом, так все ему башмаки лизать сбежались.

Оройз молча повёл глазами, дав знак своим людям успокоиться. Князь достал корону с угла трона, осмотрел её и блеснул ею, выбросив подальше.

– Однако неприемлемо бросаться такими громкими речами и не считаться с принцем. Однако неприемлемо строить из себя жертв или героев, способных противостоять Каирмарронно. Считать себя из числа неформальных, считать себя теми, за кем правда, теми, кто не страшится Дэссоу. Неприемлемо упрекать не способных ему противодействовать, тем самым возвышая свою значимость в этом мире. Я никогда не стану уверять, что я бесстрашен и буду стойким перед ликом Дэссоу. Ни одна сволочь на свете не знает, как поведёт себя в патовых ситуациях, и в сию минуту, гордо выпучив грудь, молвить о своей доблести и цели сразить Каирмарронно, а при столкновении задрожит челюсть, глаза обернутся хрусталём, все мышцы сожмутся, холодный пот пробудит рецепторы, и тогда ты будешь осознавать, в чём суть этого сокровища под названием жизнь. Будешь прокручивать каждое воспоминание, надеясь, что хоть чего-то стоило твоё никчёмное существование, будешь горько сожалеть о своих деяниях, где был вредный и безвредный выбор, где ты оплошал, где нужно было переступить через порог принципов, и даже о твоих паршивых мыслях, когда-либо пролетавших в голове, будешь жалеть.

– А вы, вы не жалеете? – хорошенько обдумав его слова, ответила девушка. – Вам не жаль своих земляков, которые полегли из-за буйства убийцы королей. Ни в чём не повинных, которые даже сути не обуздали, которые сразу пришли в мир с негативными эмоциями.

– Может, и жаль.

– Ну так соизвольте помочь нам! Я не ставлю нас выше, любой может дать хоть один пылар или вообще присоединиться к нам, в любом из случаев мы делаем это ради всех, а не только потому, что хотим прославиться.

– Не нужно тратить себя ради других, если у тебя есть иной выбор. У вас он есть. Стоит одуматься.

– Ясно… Жители Чилцава неисправимы, очень упёртые, во всём. Но я не хочу измениться, я правда стараюсь.

– Но ты не способна повлиять, именно поэтому придётся тебе смириться.

– После ваших слов я кое-что переосмыслила, – выдохнув и убрав с лица волосы, подняла голову Рифая. – Для кого-то он храбрый воин и спаситель, на которого нужно равняться, а для кого-то аморальный маньяк, не щадящий даже детей. На мир и людей нужно смотреть под разными углами. Я не разбираюсь в людях, ибо я просто рабыня, освобождённая из подвала таверны в скверном городке. Но пытаюсь учиться понимать, где допускаю ошибку, где поступаю правильно, и сейчас хочу поступить правильно. Я знаю, кто поможет нам и кто способен разделаться с принцем. Только помогите нам его найти. Шэйрэн Гаатфуарэ, так его зовут.

– И вы, королевичи, не знаете кто такие Гаатфуарэ?

– Нет, – ответила Саййа. – Фамилию, возможно, слышала, но чтобы знать, нет.

– Вам по сколько лет? – задумался король.

– Нам всем по девятнадцать-восемнадцать, – влез в разговор Нээл.

– Ах, вы ещё дети, не посвящённые в государственные дела.

– Поможете нам? – безнадёжно спросила Рифая, – отыскать Гаатфуарэ хотя бы.

– Ис его помощью убьёте Дэссоу?

– Шэйрэн слишком могущественный воин, это он убил Газилия Аракаарда, в одиночку, прямо на моих глазах.

– Так ты знакома с Гаатфуарэ?

– Да, господин Шэйрэн научил меня всему, что я умею, – закончив, Рифая вдруг поняла, что её чувства к Шэйрэну безвольно потеплели. – Он меня выкупил, он меня выкормил, все, кого мы встречали, чуть ли не возводили его в самые сильные воины и называли очень добрым человеком.

– Как он отзывался о самом принце? Что такого Гаатфуарэ говорил о Каирмарронно?

– Нейтрально настроен. После слов одного альва он сказал, что хочет лично встретиться с ним.

– Смешно, – улыбнулся Оройз. – Гаатфуарэ и Каирмарронно – два самых близких друг для друга рода на всём Чилцаве, настолько преданных друг другу, что семьи Каирмарронно и Гаатфуарэ вдвоем правили империей. Два рода которые слились воедино. Мужчины Каирмарронно брали в жёны только женщин Гаатфуарэ и наоборот, благодаря чему их союз укреплялся родственными узами, благодаря чему они сохраняли свою чистую аристократическую кровь и идеальную внешность. Во главе их прославленного т-образного стола сидели четыре родителя, в ноге буквы – всё их потомство, слева усаживалась вся семья Каирмарронно, а справа – Гаатфуарэ, мальчик и девочка, у которых возникла симпатия и которые объявили об этом, сидели напротив друг друга. Хоть и все понимали, что Каирмарронно главные в этой империи, но ни одно решение не принималось без Гаатфуарэ, Удуба заставил всех считаться с Гаатфуарэ так же, как и с ними. Значится, жив ещё один принц.

Полукровка упала на колени и начала истошно рыдать. Соратники рванулись к ней, но Рифая никого и ничего более не видела. Она вспоминала, вспоминала, как Шэйрэн убил Газилия, как после его визита в Хефрос замок подорвался, как Катна сразу узнала парня и ужаснулась, как он скрывал свою фамилию, называясь только по имени.

– Шэйрэн, – выкрикнула девушка, – как ты мог! Шэйрэн! – крикнула ещё сильнее Рифая. – Ты помогал ему, помогал. Ты врал всем, ты врал мне… Ненавижу… Ненавижу тебя…

– Как ранее было сказано? Настолько сильный воин, что способен справиться с Дэссоу? Ну-с, теперь перед вами стоит задача разобраться с двумя принцами. Последний из живых князей времён империи – это монарх Моглэйна, скорее всего, Дэссоу направился именно туда. Моглэйн – одна из самых южных точек Несси, через Тебрад попадёте туда.

– Спасибо вам, – кивнула Виарелина, – с вашего дозволения, мы покидаем Хакрон.

– Ещё кое-чего напоследок, – вытянул руку князь. – Неумно излагать, что вы несёте знамя всего зелёного в этом мире. Дико и безответственно думать, что после смерти Дэссоу Чилцав поменяется в лучшую сторону. Казни принца несут спасение многим, свергая диктаторов и тиранов, истязающих свой люд. Пример тому сей град, сами наблюдали, что с ним творилось.

По дороге к выходу из Хакрона Рифая была потерянной, мысли и обида съедали её изнутри. У ворот им передали скакунов. Последний раз посмотрев на город, отряд медленно двинулся в сторону Тебрада. Посе того как они махнули через холм и прошли несколько верст, до них дошёл слабый оклик. На бешеной скорости ребят настигал неизвестный. Мгновенье спустя стало ясно, что это Торойс.

– Вас не отыщешь, – остановив коня, произнёс калукарец, – благо дозорные сообщили, что вы выдвинулись и уже не в городе.

– Что стряслось? – спросил Нээл. – Как тебя там? Кройтос?

– Чего? Вот ты упырь, конечно, имя успел мое позабыть? Торойс я, То-ро-йс.

– Ты не на своей земле, калукарец, так что следил бы за словами.

– Я с Ахцаха, идиот чёрный, ты тоже не на своей земле, так что не выёбывайся мне тут, морда визийская.

– Давай побьёмся на кулаках, без мечей, магии и всякой другой хрени.

– Я обеими руками за, ты неплохой парень и как мужчина помогал калукару. Понеслась!

– Давай, брат, выпустим пар.

Перед потасовкой сорванцы спустились с лошадей, встали на полянке. Саййа хотела вмещаться, но Миерг встал на пути у девушки, дав понять, что драчуны разберутся сами. Торойс с ходу набросился и, пройдя в ноги, поднял Нээла над собой, Визиец с локтя зарядил по макушке ахцахцу. Выронив парня, Торойс треснул левым боковым, заставив Нээла упасть на три точки и желая сразу добить оппонента ногой в рыло. Ахцахец поторопился, после чего Нээл успешно ухватил парня за ногу и затем уронил, поддев вторую.

Возня в слякоти затянулась, дебоширы порядочно набили хари друг другу. У визийца был сломан нос, кровь заливала весь рот и шею, Торойс получил опухший глаз и сечку на брови.

– Хватит, – шмыгнув носом, скомандовала Рифая, – достаточно поиздевались над собой. Ибур, – вытянув руку, начала девушка, – иер айа.

Из ладони полукровки появился тянущийся серо-голубоватый свет. Вылечившись и закончив мордобой, скандалисты легли на спины и одаривали друг друга любезностями.

– Я это чего вас искал-то, – отряхиваясь и оправляя одежду, проговорил Торойс. – Деньги-то мы не отдали, вот я и гнался. Возьмите, – протянул целый берекат ахцахец, – спасибо вам, добрые молодцы.

– Берекат? Там условилось о полтиннике, – удивлённо произнесла Саййа, – вот прям как сейчас помню.

– Точно, – поддакнула Виарелина, – Миерг нашел её.

– Восхищаете своей честностью, – отведя голову, ответил Торойс, – только этот заказ там больше нескольких месяцев висел, ни слуху, ни духу. А вы, други мои, из числа единственных откликнувшихся. Так что нате.

– Спасибо большое, – сложил золото в рюкзак Нээл.

– Ну как там? Дальше-то куда бредёте? За новым, так сказать, заказом?

После вопроса Торойса все повернулись к Рифае, ожидая реакции от девушки, но она промолчала, обдумывая что-то. Энтузиазм рассеялся на глазах, взгляд скатился в бездну, веки стало сложно поднимать, красивые зелёные глаза стали отчаянно пустыми.

– А чего это альвийская дама такая грустная? – неожиданно спросил ахцахец. – Испоганилось что-то?

– Что? – вылупилась Саййа, – Ты как?

– Ну это как посмотреть. Она у вас бледная, высокого роста и ушки с остринкой. У альвов глаза и волосы в свете солнца красками отдают, у вашей я заметил это ещё на мосту, когда цвет чёрных волос бордовым заиграл, да и зелень её глаз лёгким лазуритом веет от света. У представителей альвийской расы этот процесс проходит намного более выраженно. Отсюда и делаю вывод, что она полукровочка. Прекрасно! Альвийки мне нравятся, да и людские тоже.

– Вот то-то же, ненавижу расистов.

– Не-не, я не то чтобы прям фанатик, но изучать все это моя страсть.

– Так, остановитесь, – вмешалась Виарелина, – меня одну удивило то, что Миерг наш безмолвный разгромил Алпаб магией меча?

– А что в этом странного? – взбираясь на коня, спросил Торойс. – У него же Сев.

– Ах да, точно, простите, вот я дура, у него-то всего-навсего части языка нет, действительно, Торойс, что в этом странного?

– Да уж, шуточка против тебя обернулась из-за твоего незнания. Меч подстраивается под хозяина, для этого нужно обуздать своё оружие. Это целая наука. Чтобы понять её, нужно посвятить всего себя мечу, чувствовать каждый скрежет, каждую вибрацию, слиться воедино, стать эфесом для клинка, источником силы, научиться черпать и отдавать магию. Он не просто здоровяк, как кажется на первый взгляд, он намного мудрее и умнее нас всех вместе взятых. Слишком много времени проводил наедине с мечом, познавая друг друга, сидя и беседуя с ним.

– Вельтиерм, – прищурив глаза, посмотрела на Миерга Виарелина, – может, нам ещё какое-то чудо от тебя ожидать?

Здоровяк просто улыбнулся, да так, что морщины появились на лбу.

– Дак куда дальше?

– В Моглэйн, – уверенно промолвила Рифая, – искоренять Дэссоу.

– Пхах, вы хотите с Каирмарронно разделаться? Ха-ха-ха-ха, – ухватившись за пузо, высмеялся до слёз ахцахец. – Да вы хоть понимаете, что полководец с вами вытворит?! Говорят, что один его взгляд способен вселить ужас в соперника. Он настолько быстр, что взор не улавливает, в бою всегда рассудителен, спокоен и беспощаден, да и к тому же на данный момент никто ему в подмётки не годится. Насколько я помню, его стиль в каждом бою меняется, никто не знает, что от него ожидать. Он может выждать, может напролом ломануться или действовать издали. И при всём при этом со следующим врагом он будет сражаться по-другому, абсолютно по-другому. Это одна из главных причин, почему Дэссоу так опасен. Он думает и рассуждает намного лучше и быстрее целой армии, следовательно, он умнее всех на Чилцаве. Каирмарронно предугадает каждый ваш шаг, каждое ваше намеренье, ваши же мысли посещают его быстрее, чем вас самих, да и рубится он, словно видит всё со стороны. Немногие так умеют! Из каждого боя он выходит новой версией себя.

– Да я смотрю, он твой кумир.

– Какой там кумир, я с Ахцаха, у нас простой городок, ничего интересного нет, порой даже делать нечего, все детство и свободное время провожу в доме знаний и мудрости. Я знаю про многих, изучал всё, что попадётся под руку: про альвов, экезов, людей, ксарненов.

– Ксарненов? – удивился Нээл. – Что они из себя представляют? Первый раз слышу.

– Ну поныне ещё неизвестно, я лишь видывал письма, где наученные переписываются с учёными. Если дословно, то там шесть писем с очень коротким содержанием, просто ответ на вопрос. В первом письме спрашивалось: «Кто вам там встретился, люди?» Ответ пришёл краткий: «Не люди». И так далее. Звери? И не звери! Что-то между? Что-то между! Возможно, текст таит в себе какую-то загадку. Честно скажу, бился над ним довольно-таки долго, но сути не уловил. По такому же принципу наш мир населяют множество различных рас и других существ, нечистей, сволоты разных степеней мерзости. Есть очень много научных трудов, но изучателям то злата не хватает, то бедолаги не возвращаются.

– Каждый шаг открытие какое-то, столько всего ранее неизведанного и, я уверен, опасного.

– Я так понимаю, что вы не передумали устраивать Каирмарронно взбучку. В таком случае отправлюсь с вами, по пути переубедить попытаюсь, да и у вас я не спрашиваю, можно ли. Сам так решил.

– Отец, брат, дом в Калукаре, – поинтересовалась Рифая, – как же всё это?

– Да по правде, никак. Брат у меня как месяц после женитьбы, место голубчикам освобожу, а об отце они и позаботятся.

– Как же так, – возмутилась Виарелина, – старый батька волноваться станет да брат с женой.

– Не будет отец волноваться, он уверен в том, кого воспитал. Я и брат – одно и то же. Знаю, что и братишка мой верит в меня так же, как и в себя. Долго планировал странствие, поэтому выбрали меня, дабы я доставил вам оплату. Перед уходом из дома я оповестил всех, что вернусь тогда, когда ни один из них не ждёт.

Двинулись дальше уже отрядом из шести добровольцев.

Средь густой живности улавливался еле пробивающийся дымок, из-за деревьев виднелась черепица тёмно-коричневого цвета.

– Прямо по курсу, – настороженно произнёс Нээл, – строение какое-то, аль дом, аль ещё чего-то.

– Это гостеприимный особняк, – сказал ахцахец, – заглянем в гости, смелей.

Приблизившись, они увидели каменный особняк с двумя башнями. Верхних оконных рядов вообще не было, нижний зарос мхом, но одно-единственное было очищено и в идеальном состоянии. Сквозь стекло просачивался блеск тихонько томящегося огня. Рядом стоял дровяник, и оттуда разносились звуки на всю местность. Вдруг из дровяника грациозно и бодро вышел мужчина небольшого роста с морщинистым лбом и чистым голубым взглядом, седые волосы с редкими темными волосинками локоном собраны вперёд. В руках он держал охапку дров. На нём были испачканное льняное двубортное пальто с красным шиворотом, серые кожаные сапоги с ремешком, где был привязан узорный охотничий ножик. Мужчина не поднял взгляд, спокойно дошёл до входных дверей и кивком позвал в гости.

– Это Авсувор, он строгий, но добрый дядька, – торопясь зайти, проговорил Торойс, – спешите, кого вы ждёте-то?

Последним вступил на порог Миерг, с грохотом хлопнув за собой дверь. Открытые проёмы встречали их на каждом шагу. Измученная лестница скрипом поприветствовала пожаловавших. В комнате было тепло и уютно. От маленькой и ладной комнатки тянуло правдивым бытом и древесной смолой. У камина в кресле-качалке удобно растёкся во всю свою длину Авсувор. Мужчина вглядывался в окно, многозначительно покуривая трубку.

– Впервые за этот месяц, – затянувшись, тихонько проговорил военачальник, – давненько не было крольчат у нас тут. Не лучшие времена настали, от спокойствия мало чего осталось. Прогнили мои оконные рамы, как и весь этот мир.

Закончив говорить, Авсувор повернулся к гостям, внимательно просканировал каждого. Взор мужчины зацепил здоровяк Миерг.

– Эти очи… – прищурился хозяин. – Неужто сам королевич Миерг? – звонко ударив по букве и в имени, продолжил он. – Видать, позабыл ты меня, рыкарь маленький.

– Он безмолвный дядя Авсувор, – почесав щетину вставил Торойс.

– С каких пор?

– Язык ему укоротили, – перехватила инициативу огневолосая, – безмолвный король – не король вовсе.

По выражению лица военачальника стало понятно, что ему неприятно и тоскливо, его глаза не могли найти место, двигаясь из стороны в сторону.

– Все настолько плохо? – обратился он к Миергу. – На Родине все настолько ужасно?

Маленький рыкарь кивнул и с обидой сглотнул. Подперев костяшками рук подбородок, Авсувор задумался. Хозяин особняка долго и пристально обдумывал что-то. То он гневался, то успокаивался, затем вновь вспыхивал и проявлял смирение.

– Сзади около камина утятница, – не переставая думать, принялся командовать Авсувор. – Притащи, там картошка в мундире, в коридоре из-под лестницы доставь сюда горшок с засолкой из скумбрии. Садитесь и перекусите.

Отряд вовсю принялся есть. Военачальник молча выкуривал табак, заполняя густым дымом пространство перед собой.

– Дядя Авсувор, – небрежно жуя, начал Торойс, – эти смертники на Дэссоу идут.

– Сын Удубы, наслышан. Ещё наслышан о его страшной силе. А вы?

– Они-то больше всех наслышаны, но упёртые…

– Ужасные вести настигли меня, – одарив Миерга взглядом, продолжил Авсувор. – Люблю я родину, и, несмотря на то, что предали, люблю всех тамошних. Как-то дал себе слово, что больше не буду причастен ко всей этой едкой политике, держу его до сих пор.

– Предатель давным-давно сгнил под пучиной страданий, но вы не вернулись.

– А кто таков этот гад? – с заполненным едой ртом спросила Саййа.

– Крестный бугая королевского, – сразу ответил ахцахец.

– Семья Кавааста не причастна к этому, – после длительной паузы ответил-таки Авсувор. – Я искренне добр и трепетен к этому роду. Но в людях вы не разбираетесь, маленький да удаленький рыкарь.

– А почему вы не вернетесь обратно? – снова спросил Торойс.

– Жизнь моя здесь, хозяйство мое тут.

– А почему вы особняк не отреконструируете? – взяв очередную картошку, поинтересовалась Рифая. – Прогнил ведь весь.

– На этом месте располагалось целое поместье. Особняк одинок, все остальные строения сгинули из-за старости. Всё это здание, от основания до макушки, выстроено рабами, каждый камень, сложенный в стену, был трудом невольника, материалы тоже работа слуг. Ни к одной из комнат я не притронусь, ни своими, ни чужими руками, в единственной уцелевшей я живу.

После этих слов Рифая вздрогнула. Полукровка сразу начала представлять, как истощённые холопы находили и таскали камень за камнем, как те работали в поте лица, лишь бы удовлетворить рабовладельца, как их гоняли, когда не оставалось сил даже двигаться. Умерли ли многие впоследствии? Не на трупах ли они сейчас ужинают? Наряду с этим, девушка испытывала сожаление и тёплые чувства к военачальнику. Человек, находящийся не на своей земле, горящий любовью к своим, но не желавший видеть, во что его дом превращается, вынужден оставаться в этом проклятом месте один.

– Удивительная история, – наконец сказал Нээл, – а так даже и не подумаешь, какое прошлое у этих мест.

– Не поспоришь, – отложив трубку, ответил Авсувор. – Создания мы все разные, но до боли, до жути схожие во всех проявлениях, любим судить по первому признаку, по первому взгляду.

– То-то же, – всматриваясь в окружающую обстановку, произнесла Виарелина, – я иногда думаю, как возможно жить бок о бок с такой красотой и быть такими пугающими. Я бы сказала, красивое заселение и уродливое население.

– Я не понимаю свои чувства, – ни с того ни с сего начала Рифая, – стараюсь смотреть на все ситуации по-разному, но, с одной стороны, Шэйрэн гнусный злыдень, с другой, все тянулись к нему… Я не знаю, что ощущаю по отношению к нему… Хотя, может быть, я просто утомилась?

– Все возможно, Рифайка, – поглаживая её, сказала Саййа.

– Но… Шэйрэн, он убил сестру Дэссоу, убил её при мне, убил племяша Дэссоу, когда Торениль толковал про Каирмарронно, делал вид, что не знает его. Альв даже спросил про знамя, которое ищет Нээл, Шэйрэн сказал, что не в курсе… Руиделиет искал принца… Точно, сразу после того дня он покинул меня. Может, он пошёл с альвом искать его? Может, у нас есть шанс найти их? Он убил родную сестру Дэссоу, как её… Катна, она даже узнала его. Надо срочно идти в Моглэйн.

Она подпрыгнула на месте, её щечки разгорелись ярким пламенем, глаза сверкали надеждой. Полукровке не терпелось удостовериться в правоте своих слов.

– Благодарю вас, дядя Авсувор, – озираясь по сторонам, сказала полуальвийка, – за ваш радушный приём. Друзья, если вы не против, можем отправляться?

Любезно попрощавшись с каваастийским военачальником, они продолжили свой путь через серпантины, спускаясь к реке Саммуар. Встав у обрыва, прямо по курсу расположился очередной лес, но уже не настолько исполинский, как предыдущий.

– Вот он, – проведя ладонью по воздуху, промолвил Торойс, – молчаливый лес.