Текст книги "Трое"

16

– Скорее бы эта чёртова сессия закончилась, – вздыхает Алина, когда мы втроём спускаемся по университетским ступеням. – Сразу недели на две укачу на Филиппины и к ноутбуку близко не подойду. Мне просто необходим отдых.

– Ты недавно из Италии вернулась, – замечаю я, мысленно признавая желание её уколоть.

Алина бросает на меня полный снисхождения взгляд и многозначительно смотрит на Инессу. Возможно, из-за того что я вторую неделю пребываю на взводе, собственное раздражение перекрывает эффект от этой молчаливой насмешки. Даже все деньги семьи Велес не способны сделать их дочь более замученной экзаменами, чем любого другого студента МГИМО.

– В четверг у Булатова день рождения, – продолжает Алина. – Месяц какой-то урожайный на праздники. Не успеваю платьями закупаться.

Руслана я не видела с того момента, как вышла из его машины, а это почти две с половиной недели. За это время мысли о нём заметно потускнели, однако это всё ещё не мешает дёрнуться при звуке его имени.

– У кого-то ещё дни рождения? – быстро спрашиваю я, желая «заесть» запретное послевкусие.

– У Родченко послезавтра, у Алисы через две недели, ну и у отца Мира сегодня.

По спине прокатывается неприятный холодок. У Сафронова-старшего день рождения? Сегодня? Но почему Мирон ни о чём мне не сказал?

Очевидно, все эти вопросы написаны у меня на лице, потому что Алина заметно замедляет шаг и начинает с двойным усердием меня разглядывать. Произошло долгожданное. Она, наконец, увидела, как я споткнулась.

– Празднование сегодня в семь вечера в загородном клубе. Ты не знала?

Можно что-нибудь наспех придумать и солгать, но вряд ли я сумею сделать это достоверно. Для этого меня слишком внезапно застали врасплох, а тема слишком глубоко и болезненно застряла в нервах.

– Нет, Мирон мне ничего не говорил.

Алина мечет очередной быстрый взгляд в Инессу и произносит с деланой лёгкостью:

– Ну, может быть, ещё скажет. Правда, с записью в салон, скорее всего, возникнут проблемы.

Мне хочется уйти сейчас же. Делать вид, что я не раздавлена услышанным, нереально, так же, как и поддерживать дальнейшую беседу. Я физически ощущаю собственную бледность, и Алина с Инессой тоже её видят. Лишь усилием воли я заставляю себя дойти с ними до парковки, машинально прощаюсь и вызываю такси.

Может быть, это и впрямь случайность и Мирон просто забыл мне рассказать? Он действительно сильно устаёт в последнее время, даже пару раз пропускал спортзал. Этим я пытаюсь успокоить себя по дороге домой, пока разглядываю в окне исчезающие пейзажи летней Москвы. Прохожие, гуляющие по тротуарам, вековые фасады зданий, вывески кафе и бутиков – всё, что меня так привлекало здесь раньше и частью чего я уже привыкла себя считать, стремительно сереет. В глубине души я знаю, что цепляюсь за соломинку. Мирон никогда бы не сообщил о таком событии за несколько часов. Для этого он слишком внимательный и неравнодушный. Ну, или, по крайней мере, раньше был именно таким.

Я захожу домой, сбрасываю с ног туфли и, не раздеваясь, падаю на диван. Как мне сейчас поступить? Позвонить Мирону и напрямую спросить о праздновании? А как же он сам? Если уж Алина приглашена на день рождения Сафронова, то вряд ли его пропустит единственный сын.

Я в течение минуты кручу в руках телефон и после секундной заминки набираю Мирона. Он берёт трубку с пятого гудка, голос звучит немного резко:

– Да, малыш. Что-то срочное? Я на встрече.

Мысли рассыпаются в разные стороны, а вопрос, который я собиралась задать, ощущается несвоевременным.

– Ты… Во сколько тебя ждать?

– Пока не знаю, Тати. Сегодня в офисе надо с бумагами посидеть. Если что, не жди и ложись спать.

Я не нахожу в себе сил попрощаться и вешаю трубку. Разглядываю полку со стоящей на ней фигуркой слона, которую привезла с Кубы, и с силой зажмуриваюсь. Сижу так секунду, две, три, в попытке выдавить слезу, но глаза остаются сухими. Мирон обманывает меня, чего раньше никогда не делал. Или делал? Господи, я вообще что-нибудь знаю о своих отношениях? Если отмотать воспоминания назад, все самые счастливые моменты моей жизни окажутся ложью? Сегодня он поедет на празднование без меня, в свое первосортное окружение, включающее в себя Алину. Девушку, которая мечтает его заполучить. Я опускаю глаза и разглядываю побелевшие пальцы, сжатые в кулаки. Лучший подарок ко дню рождения Сафронова-старшего – желанная невеста под руку с его сыном. И тратиться не надо.

На смену этой кратковременной вспышке язвительности тут же приходит отчаяние. Мирон мог бы мне сказать, что будет лучше, если он пойдёт один. Было бы больно, но я бы постаралась это принять ради него.

Я провожу час, сидя перед выключенным телевизором, в попытке привести мысли в порядок, и ещё час вытряхиваю из гардероба свои вещи. В течение минуты разглядываю груду дизайнерских тряпок стоимостью в несколько миллионов, после чего начинаю развешивать их обратно. Вряд ли я всерьёз допускала мысль уйти, но почему-то от этой демонстрации стало немного легче.

К тому времени, как часы показывают начало восьмого, я перестирала и высушила всё бельё, пропылесосила квартиру и оттерла от гари сковороду, которую считала безвозвратно испорченной. Спустя ещё час мои нервы окончательно сдают под натиском картин, как Мирон улыбается Алине, как они чокаются бокалами и смеются. Она сказала, что празднование проходит в загородном клубе, а значит, часть гостей останется с ночевой. Да, там есть уйма места для уединения.

Не в силах больше упиваться мазохизмом, я вновь берусь за телефон и вызываю такси. Если уж у нас с Мироном состоится прямой разговор, я буду опираться не на эмоции, а на факты. Даже если он не считает, что поступает нечестно, не сказав мне о дне рождения своего отца, уличение его во лжи – достаточный повод для того, чтобы… Для чего? Пересмотреть наши отношения, наверное. Найти в его глазах подтверждение того, что всё это время в своей любви я была одинока, и принять меры. Какие именно меры, я пока не могу себе озвучить.

Офис Мирона находится на Цветном бульваре, недалеко от нашего любимого бара. Эта часть Москвы – одна из моих любимых: кипящая, стильная, яркая, напоминает самого Мирона. Здравый смысл подсказывает мне попросить таксиста не уезжать, потому что, скорее всего, через пять минут я получу подтверждение своей невесёлой догадке и буду одиноко ждать следующую машину на улице.

– Хорошего вечера, – говорю водителю перед тем, как захлопнуть дверь. Мою наивную веру не так просто искоренить.

Я прижимаю бейдж к затёртой золотой кнопке домофона и, поборов внутреннюю дрожь, толкаю тяжёлую дверь. Киваю охраннику за стеклом, через секунду ловлю в его глазах узнавание и быстро шагаю к лестнице. Можно было просто спросить у него, на месте ли Мирон, но я хочу побольнее ранить себя разбитыми иллюзиями.

Его кабинет находится на втором этаже, слева от стойки ресепшена, который в такое позднее время, разумеется, пуст. В вестибюле и коридоре приглушён свет, стоит тишина. Я не вижу смысла стучать, поэтому надавливаю на ручку и для верности толкаю дверь коленом. Она неожиданно открывается, заставляя меня неуклюже ввалиться в кабинет и замереть.

– Ты что здесь делаешь, малыш? – Мирон удивлённо смотрит на меня поверх крышки ноутбука, отодвигает кресло и встаёт.

Я не могу ни ответить, ни пошевелиться, и сейчас те слёзы, которые никак не желали пролиться дома, стремительно собираются в грудной клетке и в глазах. Он здесь, в офисе. Но как же день рождения отца? Искра прозрения ярко вспыхивает в мозгу: сука Велес меня обманула.

– Я… – не находится слов и лжи тоже не находится. – Прости, пожалуйста.

– За что? – Мирон обходит стол и подходит ко мне. От него пахнет парфюмом и кофе, глаза выглядят уставшими. – Это проверка, что ли, Тати?

Нет, он не злится. Усмехается.

– Твой отец не празднует сегодня день рождения, – не знаю, спрашиваю я или утверждаю.

– Празднует.

И я снова немею в растерянности.

– Тогда почему… Почему ты не там?

Мирон смотрит поверх моего плеча, его голос становится жёстче.

– Много работы. Ещё будет время поздравить.

Я не знаю, что ответить, не знаю, стоит ли спрашивать. Просто дышу, пытаясь постичь смысл этих слов. Они схлёстываются с моими недавними отчаянием и паникой, рвут меня на части. Мне хочется заплакать у него на шее, вдохнуть запах с рубашки, хочется, чтобы он меня обнял и постоял так, пока буря в моей душе не стихнет. Я не делаю этого лишь потому, что Мирон понятия не имеет, во скольких грехах я его обвинила. Хотя сейчас, пожалуй, несложно догадаться.

– Ты ещё долго, малыш? Может, поедем домой?

Мирон на секунду оглядывается себе за спину, словно взвешивая за и против, и возвращает взгляд ко мне.

– Хер с ним, поехали. Всё равно до конца доделать не успею, – он кладёт руки мне на талию и быстро касается губ. – Дома еда есть, или в «Амиго» заедем?

Мне требуется усилие, чтобы вспомнить содержимое холодильника: от нежданного облегчения мысли дрожат и путаются. Не нужно никакого переосмысления и перемотки назад. Моя личная коллекция счастья осталась неприкосновенной.

17

– У тебя какие-то проблемы на работе? – я рисую узоры на ключице Мирона, прижавшись щекой к его груди. – Ты мало спишь и даже дома продолжаешь сидеть за ноутбуком.

Всю неделю я стараюсь быть максимально терпеливой и внимательной, чтобы загладить вину не только за свои сомнения, но и за прошлые мысли о Руслане. Не зря говорят, что время лучший лекарь. Даже несмотря на то, что я по-прежнему много времени провожу в одиночестве, мне удалось восстановить гармонию с собой. Нас вновь стало двое: только я и Мирон, а образ Руслана, равно как и воспоминания о той ночи, стираются с каждым новым днём.

– Проект очень важен для меня, и денег до хера в него вложено. Сейчас никак нельзя останавливаться, чтобы не просрать то, что уже было сделано. Тебе надо потерпеть.

– Мне жаль, что я не могу тебе ничем помочь. Но я всегда готова выслушать.

Мирон усмехается.

– Тебе точно не будет это интересно, да и мне от нытья легче не станет.

Я нарочито вздыхаю и трусь о его грудь подбородком.

– Так чем мы сегодня займёмся? Ты обещал мне минимум полдня провести вместе.

– Планирую еще разок трахнуть тебя в душе, позавтракать, а потом поедем на Кутузовский. Надо Русу на день рождения подарок выбрать, да и ты, наверное, что-то захочешь себе купить.

Мирон говорит о Руслане совершенно спокойно, без шутливого подтекста или намёка на нашу общую тайну, и мне остаётся лишь удивляться, как ему это удаётся. Он и правда умеет разграничивать реальность и постель. Я же, несмотря на недавнее умиротворение, вновь чувствую волнение. Надо признать, что мне было бы куда спокойнее с ним не встречаться. Ради себя самой.

*********

– С днем рождения, Рус, – Мирон хлопает Руслана по плечу и протягивает ему чёрный конверт – сертификат в автомобильное ателье. Нижняя половина лица именинника от световых лучей вспыхивает неоновой голубизной – сейчас тот редкий случай, когда Руслан улыбается. Я внутренне собираюсь в ожидании, когда его внимание переберётся на меня, и улыбаюсь ему заготовленной дружеской улыбкой.

– С днём рождения, Руслан. И, конечно, будь счастлив.

По традиции мне бы следовало его обнять, но для себя я твёрдо решила, что делать этого не буду. Мне необходимо себя защищать, если уж моё подсознание отказывается со мной союзничать.

Руслан быстро пробегается взглядом по моему наряду – это чёрное платье длиной гораздо выше колен, плотно сидящее, но при этом не стесняющее движений. Оно полюбилось мне с первого взгляда, и Мирон его тоже одобрил.

– Привет, Тати, – его рука ложится мне на плечо и слегка подталкивает к остальным гостям, сидящим за столом. – Располагайся.

Напряжение, сидевшее во мне, неожиданно начинает отпускать. Сейчас Руслан ведёт себя так же, как ведёт себя с остальными девушками в компании: нет ни тяжёлых взглядов, ни давящего внимания, да и тон его на удивление лёгок и приветлив. Но помимо облегчения я также испытываю лёгкий укол разочарования. Его природу я не могу себе объяснить, знаю лишь, что это отголоски того сна и тех мыслей, которые я неделями пыталась в себе истребить. Легкомысленная и эгоистичная часть меня, которая пробивается наружу.

Мирон здоровается с парнями, я приветствую сидящих за столом девушек. Алина и Рената здесь, но, к моему сожалению, нет Алисы, единственного человека в компании, общение с которым никогда не доставляет мне дискомфорта.

– Привет, – моя улыбка, адресованная Алине, ещё никогда не была настолько искренней. Тот случай с днём рождения одарил меня бонусной броней, и Алина тоже об этом знает. Мы с Мироном больше не обсуждали причины, по которым он пропустил празднование, но чем больше я о нём думаю, тем больше растёт уверенность, что он сделал это из-за меня. Выбрал меня не только перед множеством других людей, приличиями, но и перед своей семьей. Сегодня, благодаря ему, я, возможно, впервые смотрю на Алину сверху.

Следом за ней я приветствую Ренату, которая разглядывает меня так, словно мы встретились впервые, после чего занимаю ближайшее место на диване.

– Carven? – Алина указывает глазами на моё платье и отпивает вино. – Тоже на него смотрела. На тебе лучше сидит.

Иногда я думаю, что, если бы не чересчур очевидное неравнодушие Алины к Мирону и её презрение к среднему классу, мы могли бы стать настоящими подругами. Её с натяжкой можно назвать приятной, но и считать злодейкой тоже нельзя по причине её честности. Наверное, поэтому я общаюсь с ней гораздо больше, чем с остальными.

– Ну так что с Русом? – Алина поворачивается к Ренате, очевидно, продолжая беседу, которую прервало наше с Мироном появление. – Кто-то уже должен его охомутать. Дворкович в пролёте, на горизонте никого.

Не зная, куда себя деть, я тянусь к столу и подхватываю фужер с вином. Разговор не то чтобы мне неприятен, он по какой-то причине мне неудобен. Наверное, всему виной та ночь, о которой никто, кроме нас троих, не знает. По крайней мере, я на это надеюсь.

– Потом обсудим, – коротко произносит Рената и переводит тему на их общую знакомую. Я почти уверена, что её нежелание говорить связано с моим присутствием, но приказываю себе не заморачиваться.

Не имея возможности принимать участия в разговоре, я допиваю вино и ищу глазами Мирона. Он разговаривает с Костей, но, почувствовав мой взгляд, жестом подзывает к себе. Из вежливости я говорю Алине с Ренатой, что подойду позже и поднимаюсь. Даже на вечеринке с сотней незнакомых людей в компании Мирона нет шансов почувствовать себя лишней.

Я здороваюсь с Костей, Мирон обнимает меня, мы чокаемся и пьём. Я вижу Руслана: он разговаривает с Егором Родченко в паре метров от нас. Мы встречаемся глазами, я первой отвожу взгляд и сильнее прижимаюсь к своему спутнику.

– О, вот это охеренный трек, – развернувшись, Мирон смотрит в сторону диджейского пульта. Вчера он упоминал, что на дне рождения будет играть один из его приятелей. – Узнала, малыш? Мы дорогой слушали.

– Да, он классный. Сейчас допью вино и пойду танцевать.

Мирон залпом допивает виски, отставляет стакан на ближайший столик, притягивает меня за шею и целует. Прохладная терпкость виски обжигает нёбо, стекая к горлу, живот обдаёт знакомое тепло, а ноги слегка подкашиваются. Я мысленно прошу прощения у Кости, который стоит слишком близко и наверняка испытывает от увиденного дискомфорт.

– Ты решил меня напоить? – шутливо щипаю Мирона за плечо, когда он меня отпускает. Взгляд Руслана хлещет меня по щеке, вызывая желание отвернуться. Я знаю, что он смотрел на нас, не могла этого не чувствовать, но больше не хочу позволять ему влиять на себя. Алкоголь и приподнятое настроение – хорошее этому подспорье. Обнимаю Мирона за талию и кладу голову ему на плечо. Сейчас я на своём месте.

– Рус! – Костя вытягивает вверх руку, демонстрируя включённый экран телефона. – Помнишь, я тебе динамики обещал показать?

Я немного напрягаюсь, когда Руслан отделяется от соседней компании и направляется к нам, но списываю это на рефлекс.

– За пять дней Федексом из Штатов придут, – Костя щёлкает пальцем по экрану. – Отзывы все на пять звезд.

– Устанавливать поезжай в АвтоГир, – склонив голову на бок, комментирует Руслан. – В Каябе мне в последний раз саб сожгли.

Выпрямившись, он смотрит на нас с Мироном:

– Вы как, веселитесь?

И я снова начинаю верить, что у нас всё в порядке – настолько дружелюбен его тон. Я слишком долго себя накручивала, пора бы расслабиться.

– Всё отлично, – отвечаю первой и вдохновлённая его приветливостью, спрашиваю то, что намеренно не стала уточнять у Мирона. – Тебе двадцать восемь или двадцать девять исполнилось?

– Двадцать девять, – отвечает Руслан, поднося ко рту виски.

– Ты бы хоть чокнулся с нами, именинник, – усмехается Мирон, протягивая к нему бокал.

Они звонко соприкасаются стеклом, я и Костя к ним присоединяемся. На короткое мгновение мы с Русланом пересекаемся взглядами, и я, твёрдо настроенная сохранить возникшую между нами лёгкость, произношу одними губами: «С днём рождения».

– А ты с Максимовским что-нибудь порешал, Рус? – Мирон переходит на знакомый деловой тон, что означает: сейчас пойдёт разговор о делах.

Не желая мешать, я быстро трогаю его за локоть.

– Я спущусь на танцпол, потанцую немного, ладно? Музыка классная.

– Иди, малыш. Мы с парнями пока перетрём кое о чём.

– Здесь тоже танцевать можно, – внезапно произносит Руслан, глядя на меня. – В ВИП-зоне предусмотрен отдельный танцпол, и в толпу моим гостям тащиться не обязательно.

Я замираю в растерянности. Во-первых, никто не танцует, и смешаться с толпой гораздо приятнее, чем делать это на глазах у сидящих гостей подобно заказанной стриптизёрше, а во-вторых, сейчас голос Руслана снова звучит холодно и требовательно.

– Тати всегда танцует внизу, – Мирон говорит это спокойно, но я слишком хорошо его знаю, чтобы не почувствовать сталь в его тоне. – Повеселись, малыш. Я чуть позже к тебе спущусь.

Моё сердце, едва обретшее желанное удовлетворение, вновь начинает волнительно стучать. Я киваю притихшему Косте, разворачиваюсь и быстро иду к ступенькам.

18

Спустя час танцев я возвращаюсь в ВИП-зону, чтобы выпить воды и немного передохнуть. Мирона, ожидаемо, осаждает Алина, и я с удовлетворением отмечаю, что не испытываю на этот счёт беспокойства. Уверенность, потрёпанная событиями последних месяцев, вновь ко мне вернулась.

– Натанцевалась? – притянув к себе, Мирон целует меня в висок.

– У меня небольшой перерыв, а потом пойду на второй заход. Музыка и правда крутая.

– Оставлю вас, – с поистине королевским достоинством произносит Алина и, развернувшись, уходит. Я провожаю глазами глубокий вырез на её спине и невольно оглядываю гостей в поисках Руслана. Он сидит на диване в компании Егора и Ренаты и выглядит увлечённым разговором.

– Всё нормально? – я заглядываю Мирону в глаза, боясь обнаружить признаки того, что в моё отсутствие произошло что-то неприятное. – Я имею в виду: у вас с Русланом?

– А почему должно быть по-другому?

Я чувствую растерянность, потому что недавняя ситуация с выбором танцпола для меня была очевидно напряжённой.

– Мне показалось, что вы почти поспорили.

– Мы с Русом давно друг друга знаем. Он привык рулить, и я тоже, поэтому такие ситуации неизбежны. Они не повод для конфликта и не повод для твоего беспокойства.

Мирон говорит это так спокойно и уверенно, что я ему верю. В конце концов, ему лучше знать своего друга. А чуть позже я имею возможность убедиться в том, что он прав. Когда я отхожу, чтобы поздороваться с Кариной и Родионом – недавно поженившейся парой, – Руслан и Мирон разговаривают как ни в чём не бывало. Чувствую облегчение: меньше всего на свете я бы хотела стать причиной размолвки между ними. Именно этим я оправдываю себя, что утаиваю от Мирона несколько спорных моментов между мной и его лучшим другом.

Спустя полчаса я чувствую себя достаточно отдохнувшей для того, чтобы вновь спуститься вниз. Предлагаю Карине присоединиться, и когда она отказывается, сославшись на неудобство обуви, иду, чтобы предупредить Мирона.

– Я на второй заход, – говорю ему на ухо, игнорируя взгляд Руслана. – Найди меня, если станет скучно.

На переполненном танцполе от духоты не спасают даже мощные кондиционеры, но эту атмосферу я бы не променяла на комфортное уединение ВИП-зоны. Здесь, внизу, музыка ощущается куда драйвовее и веселее, а сама я чувствую себя раскованнее. Всё же мне комфортнее быть частью масс-маркета, нежели элитным продуктом, которому выделен личный стенд.

Я ловлю на себе взгляд парня из толпы – третий за последнюю минуту. Слишком часто, чтобы счесть это случайностью. Лучи стробоскопов, рубящих полумрак, освещают его лицо: он мне улыбается. Для подобного флирта у меня есть собственный скрипт отказа: на улыбку я не отвечаю и отрицательно качаю головой, давая понять, что нам не по пути. По опыту я знаю: если делать вид, что не замечаешь внимания, спустя какое-то время нечаянный поклонник обязательно предпримет попытку подойти, расценив это как ложную скромность. Мой приём срабатывает: взгляды прекращаются и я вновь могу наслаждаться танцем. Пожалуй, я всё-таки не люблю лишнего внимания к себе.

Мои мысли вновь возвращаются к Мирону. Мне нравится думать, что сейчас он смотрит на меня сверху, даже если найти нужного человека в многолюдной толпе шансов практически нет. Обычно он не танцует, но в наши совместные походы в клуб часто выходит на танцпол, где мы можем наслаждаться прикосновениями друг к другу на грани фола, оставаясь незамеченными. Один из таких экспромтов однажды закончился сексом в кабинке женского туалета. Мне до сих пор стыдно, когда я вспоминаю лица девушек, встретивших нас за дверью.

Кривая моих мыслей неожиданно перетекает к Руслану и его гневному взгляду, когда я высказала желание спуститься вниз. Ещё до того как я приказываю себе выбросить это из головы, на мою талию ложатся тёплые руки. Они ощупывают живот через ткань платья, спускаются ниже, гладят бёдра. Все мысли растворяются, и я улыбаюсь. Мирон включился в нашу игру.

Закрываю глаза, позволяя ему обнимать себя, и продолжаю двигаться в такт музыке. Мои ягодицы намеренно задевают его пах, который твердеет с каждой секундой. В животе и в мозгу начинает закипать запретный азарт, я двигаюсь плавнее, прогибаюсь глубже. Возбуждаю его и себя. Наслаждаюсь нашим интимным моментом. Ладони Мирона поднимаются выше по ребрам, накрывают грудь, сжимают так резко и сильно, что причиняют боль. По нервам проносится сигнал: что-то не так, глаза машинально распахиваются. Это прикосновение чужое, чересчур агрессивное, так же как шершавый подбородок, задевающий мою шею, терпкий запах парфюма и зубы, оттягивающие мочку.

Я застываю, отсчитывая грохочущие удары сердца, и, так и не сумев подготовить себя к неизбежному, оборачиваюсь. Человек, стоящий за мной, не является сюрпризом, но встретиться с ним взглядом от этого ничуть не проще.

– Я думала, это Мирон, – я стараюсь не отводить глаза, несмотря на то что моё лицо залито краской.

– Как видишь, это не он, – произносит Руслан, разглядывая точку над моей верхней губой. В его глазах мерцает голод и намёк на вызов, а в голосе, как и обычно, нет извинений или замешательства.

Я презираю себя за то, что снова теряюсь в его присутствии, вместо того чтобы, не раздумывая, залепить ему пощечину. И даже выпитый алкоголь не добавляет мне импульсивности.

– Я не хочу вас ссорить, но ты ведёшь себя… – я запинаюсь, подбирая нужное слово. – Неправильно. И я буду вынуждена об этом рассказать.

– Так почему до сих пор не рассказала? Он ведь до сих пор не знает, что ты у меня глотала.

Повторное упоминание о том инциденте уже не приводит меня в ступор. Сейчас я чувствую почти раздражение.

– У меня отношения с Мироном, и у нас всё прекрасно. Та ночь была приключением и не даёт тебе права тыкать мне этим каждый раз, как только мы остаёмся наедине. И да, я ему не рассказала, потому что не хочу, чтобы по моей вине испортились ваши отношения.

– А ты уверена, что они испортятся после этого? – глаза Руслана сужаются, и в них проступает нечто, напоминающее угрозу.

От этих слов остывающие щёки вновь начинают пылать, словно мне надавали пощёчин. Нет, нет, к чёрту его намёки. Я не позволю себе сомневаться снова.

– О своих отношениях я знаю куда больше, чем ты или любой гость на твоём дне рождения, Руслан.

Ноги вновь ощущаются слабыми, когда я его обхожу. Мои нервы накалены до предела, и всё время, пока я протискиваюсь через раскачивающуюся толпу, я готовлюсь к тому, что Руслан схватит меня за руку. Впервые я разговаривала с ним так: с вызовом и без страха.

Я не нахожу в себе мужества сразу вернуться к гостям и вместо этого шагаю к туалетным кабинкам, чтобы дать себе возможность перевести дух и исключить возможность появиться одновременно с Русланом. Ни к чему вызывать лишние подозрения и косые взгляды Велес. Смочив шею и разгоряченные щёки водой, я смотрю на себя в зеркало. Найду ли я в себе сил рассказать о случившемся Мирону? Знаю ведь, что должна. Чего я боюсь? Возможных последствий для их дружбы с Русланом или того, что этих последствий не будет? Зажмурившись, прижимаю руку к животу в попытке изгнать из него стихающий жар. Там, на танцполе я впервые возбудилась от чужих рук.

– Уже собирался идти за тобой, – Мирон вкладывает мне в руку холодный бокал с вином, который мгновенно хочется прижать к щеке. – Народ собирается в «Кордо». Ты хочешь?

Поверх его плеча я замечаю Руслана, стоящего с Ренатой, и мотаю головой.

– Не горю желанием.

– Тогда едем домой, – соглашается он. – Меня самого рубит.

Спустя полчаса мы с остальными гостями выходим из клуба. Руслан с Ренатой уезжают первыми, загрузившись на заднее сиденье белого «Мерседеса». Я убеждаю себя, что меня не должно волновать, с кем он проведет эту ночь, но независимо от этого, всё равно испытываю смесь неприятия и раздражения.