Текст книги "Трое"

19

– Я подумала, что мне стоит поискать работу, – я смотрю на Мирона поверх чашки с кофе. Наш совместный завтрак подходит к концу, и обычно в это время мы обсуждаем планы на неделю. – Мне остался один экзамен, а потом я стану свободной.

– Я против, чтобы ты работала, пока учишься, – Мирон повторяет то, что говорил уже не раз. – Образование – это важно, и совмещать имеет смысл лишь в том случае, когда у тебя действительно есть в этом потребность. У тебя её нет.

– Ты много времени проводишь на работе, и мне скучно.

– У тебя есть деньги, и ты можешь заниматься, чем угодно: любая студия, любой фитнес-зал, курсы, тренинги, медитации. Удели внимание саморазвитию.

Я чувствую, как во мне поднимается раздражение. Мне не нравится, когда Мирон пытается мне диктовать, чем я должна, по его мнению, заниматься.

– Тогда я не понимаю, почему ты против того, чтобы я работала. Чем это отличается от того же саморазвития?

Мирон оставляет чашку, сосредоточивается глазами на мне, меняя тон на более суровый.

– Тати, у тебя нет высшего образования. Кем ты хочешь работать? Торговать лицом в парфюмерном отделе? Да, с твоей внешностью тебя с руками и ногами оторвут, но меня это не устраивает. Напомню, что я не хер с горы и мне не всё равно, каким образом зарабатывает деньги моя девушка.

Обычно из наших споров Мирон всегда выходит безоговорочным победителем, но сегодня я не собираюсь так быстро сдаваться.

– Я могла бы устроиться работать в офис.

– Секретаршей? Носить кофе какому-нибудь лысому хрену за тридцать тысяч в месяц?

– Думаешь, меня больше никуда не возьмут?

– Тати, не дуй губы. Я бы мог устроить тебя к кому-нибудь из своих, и тебя бы, конечно, приняли. Мог бы даже взять тебя к себе в офис, назначить зарплату, чтобы ты не скучала. Но это того не стоит. Сейчас у меня аврал, но через неделю всё может измениться, и мы можем полететь отдыхать. Ты предлагаешь мне ждать твоего отпуска, который случится хрен знает когда? Сразу скажу, что такой вариант меня не устраивает. Или же тебе придется уволиться, что не должно устраивать тебя, потому что ты подведёшь людей – либо меня, либо тех, перед кем я за тебя поручусь.

В его словах есть рациональное зерно, но сейчас я не хочу им проникаться. Мирон требует, чтобы я подстраивалась лишь под его интересы, и, кажется, сейчас меня это злит.

– А как будет дальше? После того как я закончу университет? Что изменится?

– Тебе нужно рассматривать варианты собственного дела. Кафе, магазин одежды, салон красоты… Как раз сейчас можешь начинать об этом думать.

– А что, если я не хочу открывать ни кафе, ни салон красоты?

– Тогда подумай о том, что для тебя было бы интересно. Если есть возможность работать на себя, а не на кого-то – нужно ей пользоваться.

Мирон поднимается из-за стола и целует меня в макушку.

– Я уехал, Тати. Сегодня, скорее всего, тоже придётся задержаться. В выходные постараюсь остаться дома.

**********

– Тати, – Саша, одногруппник, окликает меня, когда я в одиночестве иду по парковке. – Как экзамен?

Я замедляю шаг, чтобы иметь возможность поддержать беседу.

– Четвёрка. А у тебя?

– Тоже. Думал, будет отлично, но не ответил на дополнительный вопрос. Мазуркевич тот ещё мудак.

– Та же история, – невесело усмехаюсь я. – Зато теперь мы свободны до сентября.

– Ты торопишься? – неожиданно спрашивает Саша, заглядывая мне в глаза.

После утреннего разговора с Мироном я решила возобновить занятия йогой, которую забросила около четырёх месяцев назад, когда потянула голеностоп. Сейчас я как раз собиралась пойти в студию. Не то чтобы йога мне сильно нравилась, но это первое, что пришло в голову, когда я раздумывала, как разнообразить свой досуг.

– Ничего срочного. Ты хотел о чём-то поговорить?

– Скорее посидеть где-нибудь. Послезавтра я на месяц уезжаю домой в Новгород.

Остановившись, я невольно разглядываю лицо Саши. На нём нет отпечатка вседозволенности и матёрости, который я привыкла видеть в окружении Мирона. Его светло-голубые глаза смотрят просто и с ожиданием, кажется, он немного волнуется, потому что переминается с ноги на ногу. Ни Мирон, ни Руслан никогда не нервничали на моей памяти. Саша кажется… совершенно безопасным. А ещё в этот момент я понимаю, что буду рада пообщаться с кем-то без потребности держать лицо, да и просто иметь возможность поговорить, вместо того чтобы провести полдня наедине с книгой.

– Можем зайти выпить кофе. «Сладкарница» подойдёт?

Я сознательно останавливаю выбор на бюджетной сети заведений, на случай если Саша захочет оплатить счёт сам. К тому же кофе там действительно неплохой.

– Прогуляемся или доедем на моей машине? – живо уточняет мой собеседник, тем самым подтверждая своё согласие.

Я представляю лицо Мирона, и отчего-то мне кажется, что прогулка пешком в такой ситуации выглядит более безобидной.

– Я снимаю квартиру на Спиридоновке, – рассказывает Саша, пока мы ждём свой заказ. – Хозяйка живёт на Кипре, сильно в деньгах не нуждается, а потому и стоимость аренды почти как за однушку в Алтуфьево.

– Ты работаешь?

– Да, на фрилансе. Верстаю сайты.

– И хорошо платят?

– Вполне. Лучший заработок сейчас в интернете. У нас полпотока на фрилансе, – Сашин взгляд падает на мой указательный палец, где сидит кольцо с принтом известного ювелирного дома, и он немного смущённо добавляет: – В смысле из тех, у кого есть в этом необходимость.

Я опускаю глаза и вновь возвращаюсь мыслями к утреннему разговору. Думаю о том, как много в жизни я, очевидно, упускаю, пока жду Мирона дома. Пока я не представляю, как исправить ситуацию, ведь он ясно высказал своё мнение по поводу моего намерения работать. Фриланс – это выход при наличии определённых навыков, которых у меня нет. Внутри разрастается неприятное скребущее чувство, напоминающее тревогу. Она неясная, неоформленная, но её достаточно, чтобы настроение, подпорченное сегодняшним утром, стремительнее потекло вниз.

Счёт, как я и предполагала, вызвался оплатить Саша, после чего мы выходим на улицу. Время подходит к четырём, и я решаю, что визит в студию йоги отложу до завтра. Мне нужно как-то унять всколыхнувшийся дискомфорт, посидев в интернете и изучив список предлагаемых в нем вакансий.

– Спасибо, что согласилась посидеть, Тати, – улыбается Саша. Улыбка у него открытая и неидеальная, наверное, из-за отсутствия совершенной белизны зубов. – Кстати, откуда такое необычное имя?

Я пожимаю плечами.

– Мама с папой такое выбрали. Наверное, оно показалось им оригинальным.

– Красивое. Тебе идёт.

Я чувствую лёгкое смущение от этого неожиданного комплимента, да и то, как Саша на меня смотрит, начинает казаться выходящим за рамки посиделок двух одногруппников. Хочется поскорее попрощаться.

– Спасибо тебе…

Меня обрывает требовательный звук автомобильного клаксона. Обернувшись, я вижу, как с дороги к парковке «Сладкарницы» съезжает серый «Гелендваген». Смущение мгновенно сменяется нервозностью. Руслан. Покрышки с шершавым звуком впаиваются в асфальт в метре от нас, дверь распахивается, и Руслан выходит из-за руля.

– Привет, – мой голос звучит чересчур высоко и неестественно.

Под его взглядом я ощущаю себя так, словно совершила что-то противозаконное и была поймана за руку на месте преступления. Глупости. Всего лишь кофе с одногруппником, и я не собиралась утаивать это от Мирона.

– Привет, – Руслан переводит взгляд на застывшего Сашу, явно пребывающего в растерянности. – Ты кто такой?

– Я одногруппник Тати, – к чести Саши, его голос звучит спокойно, хотя не исключено, что это лишь видимость. – А в чём дело?

– Мы пили кофе, – вклиниваюсь я, хотя и не обязана отчитываться. Я просто не хочу, чтобы у Руслана создалось ложное впечатление, что я обманываю Мирона. – Отмечали закрытие сессии.

– Отметил? – холодно уточняет Руслан, продолжая пилить глазами моего спутника. – Если да, то прощайся и уходи.

Он не имеет права на такую категоричность, так же как не имеет права вмешиваться в мои отношения с окружающими, но я настолько сбита с толку, что не сразу решаюсь ему возразить. Почему он это делает? Разве его должно заботить, с кем я общаюсь? Он ведёт себя так, словно… Что? Ревнует?

– Перестань, Руслан, – мой голос звучит мягче, чем я ожидала. Я перевожу взгляд на Сашу и улыбаюсь ему как можно расслабленнее, чтобы сгладить неловкость. – Хорошо тебе добраться до дома. Повидаться с родителями – это всегда здорово. Спасибо тебе за кофе.

Саша кивает, поправляет лямку спортивного рюкзака и, не взглянув на Руслана, уходит.

– Ты был груб, – говорю с упрёком, когда убеждаюсь, что Саша не может нас услышать.

– Пусть не суётся туда, где ему не место, – парирует Руслан, изучая меня глазами. От его взгляда мне, как и обычно, становится неуютно, и я предпринимаю попытку отшутиться.

– Мы так часто встречаемся в последнее время: я начинаю думать, что за мной приставлена слежка.

– Мой офис находится через дорогу отсюда. Я часто захожу в местные кафе.

– Значит, совпадение.

– На сто процентов.

Рот Руслана кривится в усмешке, и я невольно тоже начинаю улыбаться.

– Имей в виду, что в этот раз я не дам тебе себя отвезти, – мне хочется наступить себе на ногу, потому что в этот момент я отчетливо понимаю, что кокетничаю с ним.

– Я бы всё равно не смог. У меня срочные дела.

– Тогда, наверное, не стоило останавливаться.

– Стоило, – глаза Руслана прищуриваются, лицо вновь приобретает жёсткость. – Увидимся, Тати.

Развернувшись, он садится в машину, которая через секунду с рёвом срывается с места, а я ещё минуту стою, глядя на дорогу. Неужели он и правда ревнует?

20

– Я записалась на йогу, – остановившись в дверях кабинета, я смотрю на Мирона, который сосредоточен на своем ноутбуке. В выходные он, как и обещал, остался дома, однако это не мешает ему работать с самого утра.

– Умница, малыш, – произносит он, не отрывая взгляда от экрана. – Со следующей недели идёшь учиться на права. Позже скажу, куда. Тебе нужно будет уточнить расписание.

Я машинально обхватываю себя руками и хмурюсь.

– Я даже ещё не согласилась, а ты уже школу мне выбрал.

Раздражение в моём голосе наконец привлекает его внимание, и Мирон поднимает глаза.

– Я тебе уже не раз говорил, что твои поездки на такси – это херня собачья. Я сейчас занят, и быть твоим личным шофером у меня не всегда получается. Это во-первых. А во-вторых, такси – это небезопасно. Я выбрал хорошую школу с нормальными инструкторами и нормальными учебными тачками, а не консервными банками из прошлого века. Считаешь, что выберешь лучше? Вперёд.

– Ты снова меня не слышишь. Я хочу сама иметь возможность принимать решения.

– Ты считаешь, что я тебя ограничиваю?

– Да, ограничиваешь. Решил, что непременно хочешь видеть меня за рулем, и записал в автомобильную школу.

Мирон коротко сжимает переносицу и откидывается на спинку кресла.

– Тати, я всегда полагал, что ты умная девочка, которой не нужно объяснять очевидные вещи. Поэтому я ни хера не понимаю, почему именно сейчас ты кинулась отстаивать свою независимость в самой идиотской манере. Ты спокойно восприняла смену гардероба, в котором, на моей памяти, нет ни одной дешёвой тряпки, поездки за границу и походы в рестораны. Почему ты ни разу не настаивала на том, чтобы отовариваться в секонд-хэнде, вместо отдыха на Тенерифе прогуляться в лесу, а вместо «Реми» пойти в «Бургер Кинг»? Что изменилось сейчас? Личная тачка – это даже не роскошь, это необходимое удобство и моё спокойствие. Не хочешь учиться на права – окей. Мне придётся потратить время на то, чтобы найти для тебя водителя.

Я молчу и нервно ковыряю кутикулу. Понятия не имею, почему я психанула. Я ведь смирилась с необходимостью учиться на права, тем более это хорошая возможность занять свободное время. Да и выбор школы – так Мирон проявляет свою заботу, потому что я бы и правда остановилась на первой попавшейся.

– Позавчера я выпила кофе с одногруппником. Саша, ты его видел как-то на парковке.

Мирон щурит глаза и оглядывает меня с ног до головы:

– Мне следует начинать беспокоиться?

– Нет. Просто решила поставить тебя в известность. Мы закрыли сессию, а он уезжал домой на месяц.

– Спасибо, что рассказала, – Мирон вновь возвращает взгляд к экрану. – Малыш, оставишь меня ненадолго? Мне нужно кое-что доделать, а потом можем поехать в кино.

Я киваю и прикрываю за собой дверь. Непохоже, что он ревнует.

***********

– Дерьмовый фильм, – говорит Мирон, стягивая с себя футболку. – Лучше бы концерт выбрали.

– А я предлагала. Просто у кого-то фобия большого скопления людей.

– Просто потом хер уедешь, – рука Мирона застывает на пуговице джинсов, а взгляд наполняется знакомым огнем. Так происходит каждый раз, когда я оказываюсь перед ним без одежды.

Мне нравится чувствовать на себе его похоть и нравится его дразнить, поэтому я делаю вид, что не замечаю его внимания, и начинаю расстёгивать бюстгальтер. Избавившись от него, провожу ладонями по груди, чтобы усилить эффект своего шоу, и покрываюсь мурашками, когда слышу, как Мирон меня окликает.

– Тати.

Едва мы встречаемся глазами, следует незамедлительное распоряжение:

– Потрогай себя.

Привычный жар вспыхивает в груди, внизу живота и в висках. Всему виной его голос: хриплый и требовательный, и то, как Мирон на меня смотрит. Ради одного этого взгляда я готова моментально включиться в игру без стеснения и жеманства.

– Так? – я пробегаюсь пальцами по соскам, глажу кожу живота, спускаясь к резинке стрингов.

Мирон сосредоточенно разглядывает меня, словно не желая потерять из виду ни единой детали, его руки вновь приходят в движение: отщёлкивают пуговицу, медленно тянут молнию вниз. Он не делает ничего нарочитого, но меня это тоже заводит.

– Ляг на кровать. Эту кружевную херню тоже сними.

Я поддеваю пальцами тонкие лямки белья, стараясь не сильно нагибаться, стягиваю их вниз, переступаю. Кровать беззвучно пружинит, когда я ложусь на спину и развожу ноги.

– А ты будешь трогать себя? – голос садится, становится осипшим и провоцирующим.

Я раздвигаю половые губы, давая Мирону то, что он хочет видеть, провожу указательным пальцем по клитору. Я не преследую цель доставить себе удовольствие – сейчас в приоритете мой зритель, – но искры возбуждения всё равно простреливают соски и промежность.

Мирон молча спускает джинсы и небрежно отпихивает их от себя вместе с бельём. Я видела его тело много раз, но оно всегда приводит меня в восторг: твёрдый пресс без искусственной перекачанности, с выраженной линией косых мышц, налитый кровью член с крупной розовой головкой. Одного его вида достаточно, чтобы захотеть ощутить его в себе. Я закрываю глаза, сильнее прогибаю поясницу, ласкаю себя настойчивее. Каждый звук, слетающий с моих губ, предназначен Мирону.

– Шлюха моя, – его голос хриплый, и хотя я не вижу лица, отчётливо представляю, как расширены его зрачки и как напряжен кадык.

Я слышу поступь шагов справа от себя, то, как выдвигается ящик прикроватной тумбы. Ещё до того как открыть глаза, чувствую руку Мирона, касающуюся моего колена. Я облизываю губы и улыбаюсь, когда он дёргает меня к краю кровати. Он нравится мне таким: голодным, импульсивным, сходящим по мне с ума.

– Продолжай трогать себя, – распоряжается он, прижимая мою ногу к себе локтем. Знакомый тюбик в его руке заставляет сердце заколотиться сильнее и взволнованнее. Мирон выдавливает себе на ладонь анальную смазку. Несколько раз проводит по головке члена, увлажняя его, спускает пальцы к моим ягодицам, массирует анус. Я жмурюсь и тихо всхлипываю, когда они проскальзывают в меня: неглубоко двигаются вперёд и назад, гладят и расширяют.

– Нравится? – взгляд Мирона перебирается мне на лицо, впитывая мою реакцию. Я закрываю глаза, давая своё согласие, упираюсь ступнями ему в грудь, ласкаю себя настойчивее, чтобы подготовить.

На смену первым ласкам приходит тупое давление головки. Туго, по-прежнему непривычно, волнительно, запретно. Я не с первого раза распознала удовольствие от анального секса, но сейчас он мне нравится. Мы практикуем его нечасто, но этот опыт всегда становится горячим и запоминающимся.

Мое сердце бешено колотится предвкушением, лицо и грудь пылают. Мирон большой даже по меркам вагинального секса, потому мне всё ещё немного больно. Он погружается в меня почти до основания и застывает, давая мне привыкнуть.

– Сожми, малыш. Да… Сделай так ещё, – прикрыв глаза, он цедит вместе с выпущенным воздухом: – Да… Умница.

Я вскрикиваю, когда он начинает двигаться во мне: выходит почти наполовину и загоняет себя обратно. Тесно, пошло, возбуждающе. Я теряюсь в ощущениях, путаюсь в рефлексах. Царапаю ногтями покрывало, выдыхаю междометия, жмурюсь.

– Трогай себя, – Мирон ловит мою руку и возвращает её к клитору. – Хочу смотреть.

Мне требуется усилие, чтобы сконцентрироваться на его просьбе, и я возобновляю движение: удовлетворяю себя у него на глазах. Возбуждение растекается по венам в такт растущим шлепкам, дурманит голову, заставляет мозг отключиться и сосредоточиться лишь на том, что происходит с моим телом. На крепнущем удовольствии, которое сейчас имеет сразу два источника. Собственные стоны смешиваются с шумным дыханием Мирона, подсказывающим, что он, как и я, полностью захвачен нашим слиянием. Я знаю, чувствую, что он тоже близко: в такие моменты он перестаёт разговаривать. Его ладонь накрывает мою, включаясь в ласки. Заставляет надавить на клитор сильнее, задаёт такт движению, с каждой секундой приближая меня к конечной точке.

Я действую на инстинктах, когда проталкиваю в себя его указательный палец. В животе закручивается новый виток горячей спирали, кровь вскипает, словно от стопки текилы, моя рука безвольно падает вдоль бедра. Теперь он владеет мной сразу в двух местах.

– Охуенная, – хрипло произносит Мирон, углубляя проникновение. Теперь его пальцы погружаются в моё влагалище в такт ритмичным движениям члена. Громкие вскрики моего ожидания отражаются от стен. Я открываю и закрываю глаза, царапаю собственные бёдра, в исступлении комкаю покрывало.

– Хорошо? – голос Мирона резкий и требовательный, лицо превратилось в напряжённую маску. Он оттягивает свою концовку, чтобы дождаться меня. – Отвечай.

– Да, да.

– По-взрослому хочешь, малыш? Два члена?

Образ Руслана вспыхивает перед глазами за секунду до того, как оргазм меня уничтожает. На пике экстаза я до боли кусаю губу и пока способность соображать не успевает ко мне вернуться, выдыхаю «Да».

21

– Тати, тебе нужно купить платье, – застегнув рубашку, Мирон берёт с тумбочки свой телефон и несколько раз щёлкает по нему пальцем. – На деньгах не экономь – это на ужин с моими родителями по случаю дня рождения.

Я чувствую лёгкий укол разочарования, оттого что Мирон сам заговорил об этом: я уже месяц обдумываю, как сделать его праздник незабываемым, и в идеале он должен был стать сюрпризом.

– А кто-то ещё будет? – уточняю, вылезая из кровати.

Мысль о встрече с его родителями меня будоражит. И далеко не в самом приятном смысле. Если раньше я тешила себя надеждой, что когда-нибудь смогу понравиться отцу Мирона, то после того случая с днём рождения распрощалась с этой мыслью. Меня не примут. Точка.

– Только мы вчетвером.

– И у тебя не возникнет из-за меня проблем с отцом? – я нахожу валяющиеся на полу стринги и быстро их натягиваю. – Если да, то я могу вполне остаться дома.

– Что за глупости, Тати, – голос Мирона звучит так резко, что я машинально вскидываю глаза.

– Разве это глупости? – отвечаю ему в тон. – Ни твоя мама, ни твой отец меня не любят и не горят желанием со мной общаться, разве не так? К чему обременять их и тебя?

– Это мой день рождения, Тати, а они всё ещё мои родители. Ты предлагаешь мне подыскать тебе замену за праздничным столом?

Наверное, подсознательно я ждала, что Мирон ответит, что я себя накрутила. Скажет, что его родители сложные люди и дело совершенно не во мне, даже если на это и не так. Поэтому, когда не получаю желаемого, неожиданно для себя взрываюсь:

– А ты только этого и ждёшь, да? Удобное решение.

На скулах Мирона обозначаются желваки, и я понимаю, что перегнула палку… Он пропустил праздник отца из-за меня, и моя фраза – это обидная провокация.

– В чём дело, Тати? В последнее время я слышу лишь претензии в свой адрес. Тебе есть что мне сказать? Если да – тогда давай решим этот вопрос здесь и сейчас, чтобы больше к нему не возвращаться. Я заёбываюсь на работе и хотя бы дома хочу иметь возможность передохнуть.

Я камнем опускаюсь на кровать и разглядываю свои ладони. Разве у меня есть к нему претензии? По крайней мере, в голову не приходит ни единой.

– Мне жаль, что ты устаёшь, но и я живой человек. Мне тяжело мириться с мыслью, что я не устраиваю твоих родителей.

– Малыш, – голос Мирона смягчается. – Главное, что ты устраиваешь меня. Мы, к счастью, живём не под одной крышей с моей семьёй, и два ужина в год вполне можно перетерпеть. Если я не ошибаюсь, никто из них тебя никогда не оскорблял.

– Нет, не оскорблял. Но и не принимал.

– Тати. Купи платье и ничего не планируй на вечер среды. Всё, чего я от тебя прошу, – это немного понимания и поддержки. У меня и так до хуя сложностей с семьёй, чтобы добавлять к ним новые.

Вздохнув, я киваю и поднимаюсь с кровати.

– Ладно. Ты во сколько вернёшься сегодня?

– Сегодня пораньше буду. С Русланом нужно пересечься в городе, забрать кое-что, – наклонившись, Мирон целует меня в висок. – Жду фотки из примерочной.

**********

– А что скажешь про это? – я прикладываю к себе вешалку с платьем и разворачиваюсь к Алисе, которая по моей просьбе приехала в ЦУМ, где я брожу вот уже два часа в поисках нужного наряда.

– Хорошее, – оценивающе пробежавшись по мне глазами, она переводит взгляд на центральный манекен. – Но я бы вот это, пожалуй, примерила – повод-то стоящий.

Сумма на ценнике велика даже по меркам моего гардероба, но желание не ударить в грязь лицом перед родителями Мирона, да и перед самой Алисой, заставляют меня смиренно подозвать консультанта. В конце концов, он же сказал мне не экономить.

– Кто будет на ужине? – интересуется Алиса через дверь примерочной.

– Только мы вчетвером.

– По-семейному. Так, глядишь, и поженитесь скоро.

Мой локоть застревает в шёлковых складках ткани, и лишь боязнь порвать платье удерживает меня от того, чтобы резко его не дёрнуть.

– Рано пока об этом говорить.

Алиса сказала это без умысла, но сама того не ведая, наступила на больную мозоль. Вот уже месяц мне кажется, что в наших с Мироном отношениях наступил период застоя, если не регресса. Он постоянно пропадает на работе, возвращается уставшим, и мы стали чаще ссориться. К тому же его родители против меня. Моя мечта о «долго и счастливо» словно с каждым днём отдаляется.

Я открываю дверь примерочной и, разгладив подол, демонстрирую себя Алисе. На мой взгляд, платье сидит идеально, но второе мнение никогда не будет лишним.

– Супер, – резюмирует она после секундного осмотра. – Мирон будет в восторге.

– Может, зайдём куда-нибудь перекусить? – предлагаю я, когда мы выходим на улицу. Мирон вряд ли появится дома раньше пяти, а значит, у меня есть ещё час в запасе.

Алиса смотрит на часы и отрицательно качает головой.

– Не смогу. Данил сейчас домой приедет и начнет ворчать, что нечего есть.

– Я с этими походами тоже ничего не успела. С собой что-нибудь закажу.

– Тебе проще. У меня Корнеев на здоровое питание подсел – ему только горячее и ни в коем случае не разогретое. До идиотизма доходит: приходится подгадывать, когда он приезжает с работы. Короче, привет, бытовуха.

Я думаю, что с радостью поменялась бы с Алисой своими проблемами. Успевать поддерживать нужную температуру блюд куда проще, чем мириться с неприязнью родителей человека, которого любишь.

Поцеловав меня в щеку, Алиса уезжает, а я решаю немного пройтись пешком, чтобы подышать воздухом, а заодно обдумать вторую часть подарка для Мирона. Первая – это песня в исполнении соул-певицы Сати, слова для которой написала я сама. На шедевр мои стихи не претендуют, но зато я вложила в них все свои чувства и душу. Пока мои мысли витают между лазерной гравировкой на брелоке и загородным уик-эндом, звонит Мирон.

– Малыш, ты вернулась уже?

– Нет, я решила немного прогуляться. Ты уже освободился?

– Да, пораньше вышло. Далеко от дома?

– Я на Петровке, – запнувшись, я немного смущённо уточняю: – Ты уже увиделся с Русланом?

– Нет. Он только через час освободится и сам к нам заскочит.

Носок моих туфель неловко чиркает по асфальту, оставляя зазубрины на замше. Руслан появится у нас в квартире. Хотя, собственно, чего я так разволновалась? Скорее всего, к тому времени, как я окажусь дома, его уже не будет.

– Малыш, придётся тебе на такси добираться. Навигатор пробку охеренную показывает в твою сторону.

– Конечно, я доберусь сама, – я злюсь на себя, что голос звучит сбивчиво. – Кстати, в холодильнике есть салат.

Все сорок минут, что такси едет до дома, я не перестаю ерзать на сиденье, не в силах справиться с волнительным покалыванием в животе. Я одновременно хочу и не хочу, чтобы встреча Руслана и Мирона прошла без моего присутствия. Снова начинаю путаться в своих желаниях.

Водитель высаживает меня перед воротами, через кованые прутья которых я вижу машину Руслана. Замедляю шаг, как если бы это дало мне шанс подготовиться к встрече, мысленно ругаюсь на собственную слабохарактерность и резче, чем нужно, дёргаю подъездную дверь.

– Привет, малыш, – Мирон встречает меня в прихожей, по-прежнему одетый в брюки и рубашку, в руках у него документ с синей гербовой печатью. – Рус в гостиной, – наклонившись, он целует меня в губы. – Мы пока один его вопрос обсуждаем. Сможешь сделать нам кофе?

– Конечно, – я ставлю на пол пакеты с покупками и выхожу следом за ним в гостиную.

Руслан сидит на диване, на журнальном столе среди ароматизированных свечей и свежего букета хризантем, купленного мной этим утром, разбросаны бумаги.

– Привет, – я стараюсь говорить максимально непринуждённо и дружелюбно, как полагается хозяйке дома.

– Привет, Тати, – его взгляд лишь на долю секунды смотрит ниже моего лица, что вполне укладывается в рамки приличий.

Я ухожу в спальню переодеться и, убедившись, что парни по-прежнему увлечены обсуждением, иду на кухню приготовить кофе. Чувствую себя намного спокойнее: мы находимся в квартире втроём, но ни напряжения, ни неловкости не ощущается. Может быть, я и впрямь слишком много думаю.

Отодвинув бумаги, я ставлю чашки на стол перед ними и до того, как уйти, успеваю поймать на себе взгляд Руслана. Следуя выбранной тактике, улыбаюсь ему в ответ. Обсуждение дел наверняка затянется, поэтому я возвращаюсь на кухню и, чтобы занять себя, начинаю готовить жаркое. Слова Алисы навели меня на мысль, что я могла бы быть лучшей хозяйкой: у нас не всегда бывает готовая еда, не говоря уже о том, чтобы непременно горячая. Мирон никогда не настаивал, чтобы я готовила, и со временем я невольно стала расслабляться.

Спустя полчаса Мирон появляется на кухне, обнимает меня сзади и, запустив руку под футболку, целует за ухом.

– Мы закончили. Что готовишь?

– Жаркое с говядиной.

Потянув за талию, он заставляет меня обернуться. Его глаза смотрят внимательно, изучающе.

– Рус может остаться на ужин.

Пульс вновь разгоняется до ста ударов в минуту, а шея и виски начинают неумолимо нагреваться. Я знаю, причина совсем не в том, что на кухне жарко. Сейчас я и Мирон понимаем, о чём идёт речь, и ту его фразу во время нашего секса я не забыла.

– Если ты против, он уйдёт, – произносит Мирон, когда пауза между нами затягивается.

Я несколько раз сглатываю, тщетно пытаясь протолкнуть в горло возникшую сухость, и разворачиваюсь к плите.

– Я не против. Еды на всех хватит.