Текст книги "Мактуб. Книга 2. Пески Махруса"

– Тогда я ничего не понимаю, – в тихом голосе Эрики звучит растерянность.

– Я сказал администратору, что привез сестру человека с фотографии. Объяснил, что мы договаривались о встрече, но из-за непредвиденных обстоятельств она не состоялась.

– И что ответил администратор?

– Что ничем не сможет помочь, но, когда я отвернулся и подошел к тебе, он уже набирал чей-то номер.

– То есть Ильдар или его подельники могут появиться в любой момент? Нам остается сидеть тут и ждать? – недоверчиво спрашивает Эрика. Ее сердце колотится все быстрее по мере того, как нарастают паника и страх. Я глубоко вдыхаю ее аромат. Она пахнет медом и чем-то еще, свойственным только ей – сладким, чувственным. Уступаю соблазну и пробую кончиком языка аккуратную впадинку пупка, замечая, как Эрика втягивает живот, напрягая брюшные мышцы пресса. Вкусная строптивая девочка…

– Он придет один, Рика, – заставляю себя мысленно вернуться к обсуждаемой теме. – Я уверен. Ты для него – сфера личных интересов. К тому же он в Кабусе чувствует себя в безопасности.

– Думаешь, Ильдар решит, что здесь его ждет человек, которого он послал купить меня?

– Вероятность есть, но ублюдок может быть уже в курсе, что лагерь подвергся зачистке отрядом АРС. И, скорее всего, так и есть. Он будет действовать осторожно и наверняка явится с пушкой, но и мы с тобой не совсем беззащитны, – я сейчас имею в виду не только выкупленное у торговца оружие, но и нашу спецподготовку. – К тому же Видад точно не знает, с кем ему придется иметь дело.

– Как мы вывезем его отсюда? Сам сказал, что в отеле повсюду охрана, не говоря уже о камерах.

– Оставь это – мне, Рика. Ответь предельно честно на один вопрос.

– Какой?

– Когда вы готовились к операции, у вас был план отхода на случай, если что-то пойдет не так? Какое-то оговоренное место, где можно укрыться, связаться с Управлением и дождаться подмоги?

– К чему этот вопрос, Престон? – она снова напрягается, пальцы, перебирающие мои волосы, замирают.

– Мне нужны координаты, Эрика, – произношу я металлическим тоном.

– Зачем?

– На случай, если что-то пойдет не так.

– Это я поняла, но что может пойти не так?

– Рика! – Подняв голову, бросаю на нее жёсткий взгляд. В бездонных океанах глаз сменяют друг друга многочисленные оттенки чувств и эмоций: сомнение, тревога, страх, подозрение. Эрика мне не верит, боится, и правильно делает. Если бы на моем месте был кто-то другой, то, назвав координаты, она бы подписала смертный приговор себе и Хассану, если тот еще жив. – Возможно, тебе придется уходить одной. Без меня.

– Нет, – качнув головой, бормочет она, ужас плещется в расширившихся зрачках. – Нет. Ты не поступишь так со мной снова.

– Не плачь, детка. Еще ничего не случилось. Я по-прежнему здесь.

– Я не плачу… – обманывает меня Эрика, стирая ручейки слез, капающие из уголков глаз.

– Иди ко мне, – приподнявшись, сажусь рядом, мягко привлекаю ее к себе, касаясь ладонью ее мокрой щеки и вытирая большим пальцем солёную влагу, – Детка, маленькая моя, я могу поклясться, что сделаю все от меня зависящее, чтобы ты не пострадала.

– Но я уже страдаю, Джамаль, – восклицает она, уткнувшись хлюпающим носом в мое плечо. – Ты что-то скрываешь, не договариваешь, ведёшь собственную игру, в которой мне отведена роль марионетки.

– Эту роль тебе отвело ЦРУ, Рика. А не я. И ты согласилась, черт побери, – резко чеканю я. Вскинув голову, она смотрит на меня до боли знакомым потерянным взглядом, в котором дрожат серебристые искры. – Не говори, что я виноват в том, что ты оказалась здесь.

– Я не понимаю ничего, мне страшно, – признается Эрика. Наклонившись, слизываю слезинку с ее щеки, крепче прижимая к своему телу. – Ты мне всю душу вымотал. Просто объясни мне. Скажи правду. Мы решим все проблемы… вместе.

– В этой стране, Рика, женщины ничего не решают. Это задача мужчин. А тот, кто отправил тебя в Анмар – полный кретин, – раздраженно бросаю я, снова испытывая острое желание перестрелять придурков, втянувших Эрику в операцию по поиску Видада.

– Мэтт не знал, что я еду, – она тут же вступается за приёмного отца. Возможно, он и правда не смог остановить ее, точнее не успел.

– Похоже, у тебя особый талант – устраивать проблемы тем, кто любит тебя, Рика. Иногда надо признать, что некоторые вещи у мужчин получаются лучше, чем у тебя, – Рика не отвечает на очередное патриархальное заявление, как-то вдруг затихнув в моих объятиях.

– Откуда у тебя татуировка, Джамаль? У нее есть какое-то значение? – она снова резко меняет тему.

– Нет никакого значения, – тряхнув головой, рассеянно отвечаю я, прижимаясь губами к шелковистым волосам на ее макушке и вдыхая цитрусовый аромат шампуня. – Татуировка была набита поверх следов от осколочного ранения, которое я получил недалеко отсюда.

– В Черухе? – с первого раза угадывает Эрика.

– Да, – кивнул, стараясь не пускать в свои мысли воспоминания об обсуждаемых событиях. Сейчас для них не время и не место. – Сама понимаешь, что шрамы подобного рода на теле агента под прикрытием могут вызвать ненужные вопросы и сомнения во время операций, где мне приходится изображать обычного человека. Художника, бизнесмена…

– Архитектора, – продолжает она.

– Все верно, Эйнин. Ты на удивление проницательна сегодня, – говорю я без тени иронии.

– Ранение было опасным? – ее пальцы медленно блуждают по замысловатому узору, выбитому на коже.

– Нет. Легко отделался, – немногословно отвечаю я, понимая, что пора заканчивать разговоры о Черухе и ранениях.

– Этот случай имел в виду Равиль, когда говорил, что ты вернул жизнь в Черух и спас его семью? – так и знал, что Эрику не устроит уклончивый краткий ответ.

– Ты снова задаешь много вопросов, Эйнин, – устало улыбаюсь я. Она разочарованно вздыхает. Мы какое-то время молчим, размышляя о своем. Глубокая ночь, но мысль о сне никому из нас не приходит в голову. По комнате движутся тени, рассеиваемые настенными светильниками. Очень тихо, слышно, как бьется пульс в висках и шелестят простыни, когда Рика немного смещается, положив голову на мое плечо.

– Когда я была маленькая, мы с мамой часто читали старенький фолиант с легендами о династии Мактум, – произносит тихо. – И я представляла Анмар и его правителей как сказочное королевство, где благородные короли и принцы сражаются за свою страну и любимых женщин. Я верила каждому прочитанному слову и воображала, что сама живу в сказке, пока не случился теракт. В девять лет я едва могла понять, что Аззам больше не является территорией волшебного королевства Анмар, и его благородный король вычеркнул нас из истории и оставил гореть в сожжённом поселке.

– Реальность далека от того, что написано на страницах «Легенд Анмара», Эрика, – глухо отзываюсь я. – Легенды создаются для поднятия патриотического духа и создания правильного настроения, прививают поклонение и благодарность правящей династии. Все истории мира пишутся точно так же. В действительности правды в них гораздо меньше, чем политического вымысла. Правители тщательно хранят тайны от своих подданных, рассказывая только те истории, что показывают их в выгодном свете, вызывают уважение, любовь и поклонение. Короли ведут хронологию своих побед, скрывая и минимизируя потери от поражений. Каждый хочет идти вслед за сильным лидером, победителем, даже если он кровожадный тиран. Мы в Аззаме ничего не знали о том, что происходит за его пределами, жили спокойной уединенной жизнью, наивно полагая, что внешнему миру нет до нас никакого дела. Существует множество маленьких поселений, где и сейчас живут точно так же, как мы пятнадцать лет назад. И спустя десять лет тоже ничего не изменится.

– Счастливые, – вздыхает Эрика и следующим вопросом снова заставляет меня напрячься. – Так кто такая Аида, Джамаль? Если не невеста, то кто? И почему Равиль спрашивал у тебя, как она поживает? Подобные вопросы задают только о близких родственниках или о женах.

– Я хочу тебе рассказать одну историю, Эйнин, – увиливаю я от прямого ответа. Некоторые факты моей биографии ей пока лучше не знать. – Ту, что никогда не появится на страницах легенд Анмара или учебников по истории. Ты не найдешь ее, подняв всевозможные официальные источники и архивы.

– Хочешь добавить еще одну легенду в мою коллекцию, или это ловкий маневр ухода от ответа на вопрос? Или решил примерить на себя роль Шахерезады? – насмешливо спрашивает моя проницательная Эйнин. Я бы с удовольствием рассказал ей тысячу и одну историю, если бы это могло отсрочить рассвет.

– Ты, наверное, слышала, что король Анмара склонен к радикальным решениям.

– Кровожадный тиран, – озвучила она то, что сейчас в Анмаре и Кемаре, да и во всем Ближнем Востоке не обсуждает только ленивый. – Но прямых фактов и подтверждений этому нет.

– Правительство максимально смягчает принятые им решения, но речь пойдет не только о политике, скорее, о любви.

– Серьезно? О любви? Это что-то новенькое, – Эрика тихо смеётся, закидывая ногу на мое бедро. Чертовски плохая идея. Ладонь инстинктивно опускается на ее ягодицы, поочерёдно сминая их.

– Что ты знаешь о личной жизни аль-Мактума, Эрика? – спрашиваю я.

– Немного, – задумчиво признается Эйнин. – Королю далеко за пятьдесят. У него четыре официальные жены, ведущие закрытую жизнь в своих дворцах и воспитывающие сыновей, и наверняка еще имеется целый гарем наложниц, которые тоже рожают от короля детей. Ну, очень любвеобильный правитель, больше добавить нечего.

– Махмуд ибн Фахид аль-Мактум вступил на престол совсем молодым и неженатым, – начинаю я, поглаживая упругую попку Эрики. – Ему было чуть больше двадцати, он учился в Европе, когда умер действующий монарх Фахид после продолжительной болезни. Из-за проблем со здоровьем короля осталось всего два наследника – Махмуд и Кахир. Махмуд – старший и, следовательно, именно он стал следующим самодержавным владыкой Анмара. Его готовили к правлению с самого рождения, и он с энтузиазмом продолжил политику экономического и социального развития, начатую его отцом. Махмуд производил впечатление здравомыслящего и рационального монарха, его любили и уважали, к нему прислушивались. При нем были достигнуты мировые соглашения с соседними странами и заключены взаимовыгодные контракты с Европой, Азией, Америкой, начал развиваться усиленными темпами технологический прогресс, но внутри Анмара все еще оставались нерешённые проблемы: бедность, необразованность, торговля людьми. Последний пункт часто вызывал массовые волнения, достигающие международного уровня. «Шатры Махруса» существовали уже тогда, и именно Мактум всерьез начал бороться с организованной преступной группировкой. После очередного скандала с похищением и убийством двух европейских девушек, в Асад с официальным визитом прибыла датчанка Карен Остен как парламентёр от международной женской организации, выступающей за мир и свободу. Тем же самым сейчас занимаются послы доброй воли ООН по гендерному равноправию женщин. Юрист по образованию, дворянка по происхождению, автор многочисленных статей о неравенстве полов в арабском мире и книг феминистического настроя; красивая, умная, дерзкая и совсем молоденькая девушка с непокрытой белокурой головой приехала защищать права угнетённых женщин Анмара. Только представь, какой фееричный ее ждал прием. О том визите сохранились немногочисленные заметки в прессе. Религиозная полиция была возмущена вызывающим поведением иностранки, демонстративно расхаживающей в брюках даже на официальных мероприятиях.

– Ее выслали из страны? – приподняв голову, Рика тревожно сдвинула брови. Столько сменяющихся эмоций на красивом лице. Никакая ты не стерва, Эрика Доусон. Маленькая выдумщица, фантазерка и мечтательница.

– Через несколько месяцев король женился, – мягко улыбнувшись, я дотрагиваюсь до красных искусанных мной губ. – Его избранницу звали Малика. Никто ничего не знал о невесте короля. Существовала какая-то официальная легенда, но к Малике она не имела никакого отношения. Аль-Мактум построил для нее огромный дворец с фонтанами и цветущим садом и пообещал, что никогда не женится снова, не возьмет вторую жену. Эту клятву он дал во всеуслышание во время свадебной церемонии. Его слова не восприняли всерьёз. Охваченной страстью молодой мужчина может пообещать что угодно, пока его сердце горит от любви…

– Малика – это Карен Остен? – оборвав меня на полуслове, изумленно выдает свое предположение Эрика.

– Да, – киваю я. Эйнин потрясено открывает рот, потеряв дар речи и хлопая ресницами. – Аль-Мактум женился на белокурой датчанке с аметистовыми глазами и горячим желанием сражаться с дискриминацией и угнетением женщин в Анмаре, которое ничуть не притупилось и не остыло после свадьбы. И что поразило все окружение Мактума, девушке удавалось невероятное – влиять на решения и мировоззрения своего мужа. Мактум безмерно любил ее – это единственное объяснение значительно смягчившимся законам в отношении анмарских женщин. В крупных городах начали строиться первые в Анмаре университеты для совместного обучения девушек и юношей, открылось множество школ в отдаленных провинциях, где раньше образование считалось роскошью или пустой тратой времени, появились новые больницы, в которых могли работать врачи прекрасного пола. Раньше женщинам приходилось лечиться у деревенских знахарок и целительниц, потому как за квалифицированной медицинской помощью можно было не успеть доехать.

– Никогда не понимала подобную дикость, – возмущается Эрика. – Лучше дать умереть жене, сестре или дочери, чем позволить врачу-мужчине осмотреть ее и вылечить?

– Сейчас ситуация совершенно иная, и это благодаря Малике. Хотя в забытых городах вроде Черуха по-прежнему чаще прибегают к нетрадиционной медицине, – пальцы неторопливо пересчитывают позвонки на спине Эрики, нежно поглаживая кожу.

– Малика… На арабском – царица. Интересно, кто дал ей это имя?

– Мужчина всегда сам решает, как называть свою избранницу, – двусмысленно улыбаюсь я, ощущая, как Эйнин слегка напрягается в моих руках.

– Так вот откуда появились голубоглазые эмиры, – произносит она возбужденно. – У младшего принца даже волосы светлые.

– У Малики и Мактума не было детей, Эйнин, – вздохнув, я крепко сжимаю ее талию. – Это самая тяжелая часть истории. Неискоренимый альтруизм, желание изменить мир, жажда справедливости и стремление помогать бедствующим сыграли ключевую роль в судьбе Карен Остен. Она приехала в Анмар с твердым намерением сделать его лучше и отдала свое сердце тому, кто был наделен властью воплотить ее планы в жизнь. Но любовь и первые победы часто делают нас беспечными, ослепляют.

– Что произошло? – Эйнин чуть отстранятся, заглядывая в мое лицо с тревожным выражением в мерцающих лазурных глазах.

– Малика организовала очередную благотворительную миссию, вместе с которой направилась в тогда еще принадлежащий Анмару Кемар. Огромный караван, груженный продуктами, игрушками, книгами, учебными принадлежностями и одеждой следовал в бедные поселения, где помощь была жизненно необходима. Путь пролегал через Махрус. Разумеется, делегацию сопровождала охрана, но вооруженные военные не смогли защитить жену монарха от толпы бедуинов-работорговцев. Нападение было стремительным и кровавым.

– Какой кошмар! – Эрика вздрагивает, спрятав лицо у меня на груди и впиваясь пальцами в мои предплечья. Успокаивающим жестом глажу ее по спине, давая понять, что ей нечего бояться, пока я рядом. Дикие уроки прошлого необходимы, чтобы жестокие истории не повторялись в настоящем. Неважно, кто ты – дочь президента, королева небольшого государства, спецагент или простая девчонка – в мире, где мужчины занимают верховную позицию, можно выжить только находясь за сильной спиной. Малейшая ошибка может стоить жизни.

– Когда стало известно, что Малика не явилась в назначенное место, – продолжаю я, пропуская мягкие волосы Эйнин сквозь пальцы, – за ней отправился спецотряд военных. Король поехал вместе с ними. Догорающие автомобили, мёртвые тела людей, убитые верблюды, выпотрошенные коробки с благотворительной помощью, пески Махруса, пропитавшиеся кровью – король все это увидел своими глазами. Наверное, именно тогда он обезумел от горя, или позже, когда узнал, что среди тел убитых нет его жены. Или, когда масштабное расследование привело в Кемар, которым на тот момент правил Кахир – брат короля. Или Мактум потерял разум, пока искал Малику вместе с многочисленными солдатами по всей территории знойного Махруса и в каждом закоулке Кемара. Или, когда спустя полгода ее мертвое тело нашел торговый обоз, проходивший через пустыню. Все это время брат короля провел в тюрьме. Под пытками Кахир признался, что заплатил продажным торговцам за убийство Малики. Но ни слова не сказал, что торговцы похитили ее и держали в неизвестном месте целых полгода. Кахир знал, что король одержим своей женой, и ее страшная смерть его потрясет и ослабит, но не рассчитал силы, поставил не на тех игроков, которые предали его сразу же, как только Мактум начал действовать, Кахир недооценил силу ярости, которая придала характеру монарха беспощадность и умение не колеблясь наносить ответный удар. Битва за власть и корону была оглушительно проиграна. Король казнил своего брата на площади перед собравшейся озверевшей толпой, и в тот же день Кемар перестал существовать, как провинция Анмара.

– Это ужасная история, Джамаль, – Эрика периодически вздрагивала, пока я говорил. Она слишком близко к сердцу приняла историю жизни, любви и мученической смерти Карен Остен, европейской белокурой красавицы, наивно полагающей, что может что-то исправить в патриархальном мире, где все еще сильны средневековые традиции.

– И она еще не закончилась, – немного резко бросаю я. – Королева мертва, виновный в ее гибели казнен, Кемар задыхается от внутренних волнений и нищеты, а «Шатры Махруса» до сих пор существуют. Значит, их деятельность выгодна кому-то, Эрика. И думаю, что Ильдар Видад сможет мне приоткрыть завесу этой тайны.

– А если нет? Что, если он не знает, кто стоит за организаторами работорговли? Что, если он просто пешка? – предполагает Эрика. Да, я знаю, что ей хочется преуменьшить размеры опасности, которая неумолимо надвигается на нас. Я же привык смело и трезво смотреть в лицо фактам, которые говорят мне совсем не то, что пытался втолковать Таир Кадер, отправляя на задание.

– Тогда бы его не искали спецслужбы двух стран. Ты влезла в очень опасную игру, детка. И чтобы выбраться из нее живыми, нам необходимо выяснить, чем так ценен Видад.

– Что ты пытаешься сказать? – надтреснутым голосом испуганно спрашивает Эрика, заглядывая мне в глаза.

– Я позабочусь о тебе, Эйнин, – в десятый раз повторяю я одну и ту же фразу в надежде, что она наконец-то отпечатается в ее подсознании.

– После всего услышанного я сомневаюсь, – качнув головой, Эрика отстраняется, ожесточённо глядя на меня. – Эти твари убили королеву. И чёрт знает, что еще они с ней делали в течение полугода, пока она была у них. Несчастная женщина, которая ничем не заслужила такую смерть, она хотела спасать жизни, защищать людей, помогать им…

– Никого не напоминает? – с мягкой иронией спрашиваю я. В глубоких зрачках Рики вспыхивает знакомое упрямое выражение.

– Что ты имеешь в виду? – вздернув подбородок, воинственно спрашивает она.

– Спасать мир и защищать страждущих должны мужчины, Эйнин. Если бы Малика осталась в своем дворце под опекой мужа, то ничего бы не случилось.

– Если бы она была другой, то они никогда бы не встретились, – с огнем в глазах возражает Эйнин. А ведь она права, черт возьми.

– И оба остались бы живы, – сухо отзываюсь я.

– Оба? – Эрика возмущенно смотрит на меня. – По-моему, ваш король прекрасно себя чувствует среди новых жен и наложниц.

– Ты так думаешь?

– Я не хочу думать о нем. Не его полгода насиловали ублюдки вроде Азиза, чтобы потом бросить умирать в пустыне, – упрямо и гневно бросает мисс Доусон. Моя защитница угнетённых женщин, ошибочно считающая, что сможет выжить и справиться в одиночку.

– Женщина, ты или упряма, как Шайтан, или глупа, или не видишь очевидного. Безумным тираном Мактум стал после страшной гибели Малики. Короля убили любовь и горе. Нет ничего мучительнее чувства вины и беспомощности, а именно их мы испытываем, когда теряем дорогих нам людей. Мы должны защищать тех, кого любим, за кого несём ответственность, и, если они погибают, значит это наш просчёт и вечная боль. Приближенные Мактума знают, что королевская резиденция пустует, и уже много лет монарх живет один во дворце Малики. Все его жены – белокурые голубоглазые европейки видят короля тогда, когда он сочтет нужным навестить их. И нет никакого гарема с наложницами. Ни одна копия или подделка не заменят утерянное сокровище. Ни одна женщина не тронет сердце, если оно уже принадлежит другой. Но, если судьба разделила их, то он обязан жить дальше. Есть обстоятельства, которые не зависят от наших желаний. Стремление заполнить пустоту неумолимо будет преследовать каждого, кто однажды терял. Всеми возможными и доступными способами. Сдаться и предаться скорби и унынию – еще больший грех, Эйнин. Двое сыновей от четырех жен – небольшое наследие для монарха большой страны. Искандер – старший, а Саид еще ребенок. Но через пару лет он вполне сможет составить конкуренцию брату.

– История повторяется, – задумчиво отвечает Эрика. Я только что пытался ей сказать гораздо больше, чем она услышала. – Однажды голубоглазые принцы будут убивать друг друга в борьбе за престол отца. И я надеюсь, что ни одного из них никогда не убьет любовь, – она горько вздыхает, поднимая на меня предательски блестящий взгляд. – Ты только что разболтал мне государственную тайну?

– Это только слова, не подкрепленные доказательствами. Грустная легенда, которую ты будешь рассказывать своим детям.

Наши взгляды встречаются во внезапно возникшей тишине. Уверен, что мы думаем сейчас об одном и том же.

– Ты предохраняешься, Эрика? – проглотив образовавшийся в горле комок, спрашиваю я.

– Тебе стоило задать этот вопрос до начала дегустации, Престон, – ожидаемо вспыхивает девушка. Она снова права. Но я не спросил и не воспользовался защитой. Потребность чувствовать ее вот так, вживую, кожа к коже, была сильнее доводов рассудка. – Я принимаю таблетки, но они не защищают на сто процентов и против различных инфекций тоже бессильны.

– Рика, на мой счет можешь не беспокоиться. Я не настолько беспечен и беспорядочен в связях, как ты себе напридумывала.

– Это тоже только слова, не подверженные доказательствами.

– Извини, но справку с собой я не прихватил. Придется поверить на слово. – Эрика вызывающе фыркает, собираясь выдать очередную язвительную фразу, но я опережаю ее. – Ты назовешь мне координаты, Эйнин? Чтобы я никогда не винил себя потом в том, что допустил ошибку, не проявив настойчивость.

– Я знаю их. Разве этого недостаточно? – она тревожно кусает губы, бросая на меня настороженные взгляды. Небольшой диспут о контрацепции мгновенно забыт.

– Я должен убедиться, что там безопасно, – стальным тоном поясняю я. Перед началом операции в мое распоряжение попала стратегическая карта, где обозначены все места дислокации агентуры АРС, штаб-квартир и территорий, попадающих под особый контроль спецслужб. Протянув руку, беру с прикроватной тумбочки гаджет и вкладываю в бледнеющие в полумраке пальцы девушки. – Вбей сама.

И когда после непродолжительных колебаний Эрика Доусон выполняет мою просьбу, я забираю телефон. Открыв приложение, ввожу координаты, приближаю загоревшуюся точку. Брошенный, пустующий поселок на границе с Ираном, никаких крупных жилых центров вокруг. Территория выделана нейтральным серым цветом. Чисто. Облегченно вздыхаю и, приобняв Эрику за плечи, оставляю на виске самый невинный за последние сутки поцелуй, чувствуя, как сильно бьется пульс под моими губами.

– Спасибо, Эйнин, не бойся ничего. Ты все сделала правильно, – поддев пальцами ее подбородок, я смотрю в прозрачные сапфировые глаза, в глубине которых серым пеплом опадает сомнение. Опускаю взгляд на приоткрытые губы и снова возвращаюсь в бездонные омуты. Я знаю только один действенный прием, способный изгнать недоверие и тревогу из голубых глаз мисс Доусон, и я воспользуюсь им. Она будет против… как обычно, она скажет, что больше не хочет, не может, не способна. Она будет рычать и царапаться. Но мне понадобится не больше пяти минут, чтобы усмирить дикую бунтарку, а еще через пять она будет кричать и извиваться подо мной, умоляя не останавливаться. Но я ошибся по большинству пунктов. Обхватив запястье горячими пальцами, Эйнин опускает мою ладонь на свою грудь и, не разрывая зрительного контакта, забирается на меня, расставляя согнутые в коленях ноги по обе стороны от моих бедер. Подсунув ладонь под упругую задницу, с силой сталкиваю наши тела. Оживший член упирается в промежность Эрики, острые розовые соски трутся о мою грудную клетку, губы в нескольких миллиметрах друга от друга. Дыхание смешалось, воздух трещит от вспыхнувшего напряжения.

– Хочу тебя, Джейдан, – зарывшись пальцами в ее волосы, собираю их на затылке, несильно оттягивая назад. – Джамаль, – шепотом исправляется она.

– Развратница Медина, – хрипло отзываюсь я, приближая свои губы к ее. – Никогда не остановлюсь, детка. Это ответ на твой вопрос. Когда ты задала его, мой рот и язык были заняты. Хочешь, чтобы я повторил, или попробуем то, чего у нас еще не было? – раздвинув ягодицы девушки, надавливаю подушечкой указательного пальца на тугое колечко. Зашипев, Рика впивается острыми зубками в мою нижнюю губу.

– Никогда, Джамаль, – яростно бросает она.

Я смеюсь, звучно шлепая ее по заднице. Взяв за талию, опрокидываю на спину, нависая сверху.

– Я никогда тебя не получу. Ты мне страшно отомстишь, – повторяю я ее недавние угрозы и впиваюсь в приоткрытые в возмущенном возгласе губы, проталкивая язык в нежную сладкую полость рта.