Текст книги "Мистика странствий. Юго-восточные путешествия. Записи о сверхвозможностях человеческого сознания. Часть I"

Глава 33

В последнюю ночь пребывания в Лехе мне снился необычный сон. Будто бы мы с Мастером занимаемся строительством какого-то телескопа. Нужно было к пирамидальной трубе приставить, а потом удерживать зеркало. Оно было хлипкое из какого-то не совсем похожего на стекло материала. Все рядом говорили, что у меня ничего не получится – я не смогу удержать свой край. Но я умудрился его поднять и удержать, и сразу у меня сложилось видение мира. Зигзаги света, возникшие по углам трубы, отражаясь на зеркале, давали необычную перспективу космосу, а космос, как бы отражался внутри меня, давал возможность наблюдать всю Создающую Реальность…

Утром мы с Ольгой улетали в Джамму. Прибыли на такси в маленький аэропорт. Окруженный забором с колючей проволокой, он приютился на краю плато. Над входом в пассажирский павильон висела надпись, гласившая, что аэропорт назван в честь ламы Леха, фактически того мальчика у которого мы недавно были в гостях. Самолет разбежался по короткой взлетной полосе, слегка просел над внезапно открывшейся пропастью и стал набирать высоту. В иллюминаторах, совсем близко поплыли снежные пики, и дальше на необозримом пространстве было множество серых хребтов и снежников.

Я думал о Юле. Наше расставание не было расставанием в обычном понимании. Мы знали, что пустота разделяющего нас пространства будет заполнена нами же, и мы в любой момент сможем дотронуться друг до друга своими эфирными телами.

Вспоминая расставание с группой, каждого, ставшего настолько близким в пространстве Мастера, я улыбался красивым девушкам и парням из Днепропетровска, самарским йогинам и йогиням, нашим москвичам, милой девушке из Израиля, друзьям из Санкт-Питербурга и многим-многим другим. Потом практически реально увидел Юлины необыкновенные глаза и весь ее образ, словно, она, стоя на крыле самолета, плыла рядом за окном иллюминатора. Снова в голове прозвучали слова, сказанные ей при прощании: «Мне бы хотелось в следующей жизни родиться твоим ребенком, чувствовать твою заботу и ласку (женщины, которая по сути своей очень волевая); я хотел бы быть с тобой везде, и даже ночью спать в одной кровати, и вдруг проснувшись от какой-то тревоги, почувствовать рядом твое тепло и снова успокоиться, и для пущей нежности положить руку на твой бархатный теплый живот, инстинктивно нащупывая в нем впадинку пупка, и внезапно замереть от какого-то нового чувства…»

Я не жалел о сказанном. Как выразился великий даос Чжуан Цзы, «противоположные суждения о вещах друг друга поддерживают, а если они перестают поддерживать друг друга, следует привести их к равновесию на весах Небес».

***

Время летит незаметно. Малый Тибет остался в прошлом. Позади Джамма, Манали, Шимла. Вот мы с Ольгой уже в Драмсале. Пространство распорядилось так, что мы с ней и на этот раз поселились в разных отелях. Я почти ничего для этого не делал. Просто так сложилось, но мне это дало полную свободу. Не нужно соблюдать какие-то правила приличия, например, вместе принимать пищу, бродить по горам, лишний раз отвечать на вопросы, говорить, что этого я не хочу и этого тоже. Точно Виктор сказал, что один летаешь, как дух над материей, а женщина-материя связывает. Нужно было посмотреть все за эти три дня. Потом на перекладных мы отправимся в Дели, а оттуда в Москву.

На второй день я встал по заведенной уже в поездке привычке в семь утра. Выглянул в окно. По-прежнему шел проливной дождь. Час уделил упражнениям цигун. Позавтракал в номере теми продуктами, что купил у уличных продавцов накануне: овощи, поджаренные во фритюре момо и фрукты. Пережидать дождь смысла не было – горы вокруг были затянуты сплошной серой облачностью. Я вышел из отеля, накинув на себя полиэтиленовый плащ, и стал взбираться по ведущей почти сразу круто вверх новой лестнице бесконечности. Тщательное вглядывание в каждую ступеньку давало возможность находиться в состоянии здесь и сейчас и не давало уму оценивать трудность длиннейшего подъема. К тому же это помогало не обращать внимания на унылость природы.

Вдруг, ни с того ни с сего, сквозь бетон ступенек всплыло лицо Валеры с его веселым взглядом, да так отчетливо, что сразу вспомнился наш последний разговор. Вечером, накануне отъезда я зашел к нему в гестхаус попрощаться. За чашкой чая мой неунывающий друг рассказал мне, что решил еще на недельку остаться в Лехе, объяснив, что хочет один попутешествовать по окрестным горам. Я тогда не удержался от вопросов и спросил у него, как он понимает выражение «тотальное внимание»?

– В оккультизме* много говорится об этом, и считается, что через него достигается соединение с высшими состояниями, – добавил я.

И Валера, почесав в затылке, вдруг произнес:

– Я тебе скажу… Я не очень силен в оккультизме, но я тебе как тантрик объясню. Например, я перед поездкой на Тибет натер свою кочерыжку, переизлишествовав с женой, и пошел к урологу, а тот послал меня к дерматологу. Это оказалась потрясающей красоты женщина лет тридцати пяти!.. Какая у нее изящная покрытая пушком золотистых волос шея! Загляденье, выглядывающее из-под воротничка накрахмаленного белого халата! Но мало этого, у дерматолога и медсестра оказалась вери вери гууд девица! Юная коротко остриженная брюнетка на контрасте с коротковолосой блондинкой… Я стоял перед ними, сидевшими за столами друг напротив друга в гармонии, и даже на мгновение успел утонуть в голубых глазах Марии Александровны. И что же? Думаешь, я хоть каплю колебался, когда она, выслушав мои объяснения по поводу появления красноты на интимном месте, вдруг коротко сказала: «Показывайте!» Я расстегнул ремень, снял джинсы вместе с трусами в горошек и показал им мою кочерыжку во всей красе! Врачица с медсестрицей, не сходя со своих мест, стали внимательно ее рассматривать. И думаешь, я хотя бы содрогнулся? Я был совершенно спокоен! Вот это, я считаю, и называется тотальным вниманием. Тотальное внимание можно также наблюдать, когда ты едешь на машине с огромной скоростью и тотально присутствуешь в состоянии здесь и сейчас, или при меньшей скорости рулишь одной рукой, но при этом другой обнимаешь любимую женщину! Но во всех случаях нужно быть продвинутым тантриком, чтобы не совершить роковую ошибку!

Да, Валера умел впечатлить примерами! Я подумал, смог ли бы я соблюсти в себе полное спокойствие, если бы стоял голый вместо него перед красавицами и даже вообразил себе эту картину… Впрочем, тут же удалось сконцентрировать внимание на настоящем моменте и продолжить восхождение.

Взобравшись на главную улицу Драмсалы, являющуюся естественным продолжением вьющегося по горам серпантина, я стал подниматься по ней к площади, откуда отправлялись автобусы. От площади расходились узкие улочки со множеством лавок. Хотелось сразу решить вопрос с сувенирами для друзей, к тому же соседка Вера в Москве присматривала за моей кошкой Мурзей. Нужно было подобрать хороший подарок и для нее. Тут новые воспоминания захватили мое внимание.

Как-то я, лежа на кровати у себя дома, двигал энергию по чакрам. Мурзя сидела рядом на окне. Я не заметил, как провалился в дрему, сквозь которую слышу, Мурзя на окне все мяукает и мяукает. А потом я ее вдруг реально увидел, хотя продолжал находиться в полузабытьи. И вот я, видимо в астральном теле, подхожу к ней и говорю: «Ну что ты все мяукаешь!?» А она вдруг мне человеческим голосом: «Ы!» Я непонимающе смотрю на нее. Она снова, пару раз мяукнув, отрывисто и четко произносит: «О! ы! у! а!» «Ну, Мурзя, ты даешь! – говорю я. – Ты научилась не только понимать, но и пытаешься издавать человеческие звуки!» А она снова отчетливо, и глядя мне прямо в глаза: «Че-ло-век!» Услышав это, я тут же открыл глаза, но кошки на окне уже не было. Я тогда гадал, что это было? Попадание в частоты, в которых работает ум животного? Или обычная фаза сна? Пришел к выводу, что, скорее, второе.

Подходящих подарков в магазинах, расположенных на пути к автобусной площади, я так и не увидел. Удивительно, но в Драмсале, городе – символе Далайламы, очень много магазинов, продающих алкоголь. Продают открыто, широкие витрины пестрят самыми различными бутылками. В Драмсале недорогое питание, кафешки, вполне уютные, размещаются повсюду на первых и вторых этажах зданий. Совсем недорого можно питаться, если покупать момо и другие продукты у уличных торговцев. Обычно у такого человека два-три бака, в которых разные виды момо: с картофелем, с мясом, с зеленью; они острые и не очень – на вкус покупателя. Торговец открывает бак, и из приоткрытой крышки вырывается ароматнейший пар, поднимающий аппетит у стоящего в очереди покупателя. За момо стоят в основном индусы, те труженики, которые на пару минут отпросились с рабочего места, чтобы перекусить. Десяток момо, стоимостью три рупии за штуку, сложенные в газетный фунтик, – и запаса калорий человеку хватит на целый день.

Взойдя на площадь, я решил уточнить расписание автобусов, чтобы не опоздать послезавтра к поезду в городке, расположенном километрах в трехстах от Драмсалы. В это время как раз подошел автобус и из него выгружались туристы.

Я спросил у водителя, ежедневно ли отправляется автобус в 11.30?

– Yes, – сказал тот.

И вдруг все – и время, и окружающая суета куда-то исчезли. Я увидел Юлю. Она спускалась по ступенькам передней двери, волоча за собой уже знакомый мне огромный рюкзачище.

– Юля, вот те на! Какая встреча! Давай я тебе помогу!

Я взял ее большой рюкзак, и мы отошли под навес ближайшего магазина.

– Мы не виделись только несколько дней, но как я по тебе соскучился!

– Ты соскучился? А как же работа с непривязанностью?

– А помнишь, как я тебя учил в цигун – кажется есть – кажется нет. Она, привязанность, вроде как есть, а вроде как нет. Но мне так радостно видеть тебя!

– Мне тебя тоже!

Мы обнялись, и мое тело сразу стало меняться в ощущениях ее тепла.

– А где Ольга?

– Ольга живет не со мной. В другом отеле.

– А почему ты так рано уехала из Леха? Ты же в Драмсалу еще не скоро собиралась…

– Знаешь, когда группа Мастера разъехалась, стало как-то не так. Да и что засиживаться? Индия большая!

– Согласен. У тебя гостиница забронирована?

– Нет.

– Хочешь в мою? У нас свободные номера есть и недорого.

– Далеко?

– В общем-то да.

– Не хочу. У меня рюкзак тяжелый. Поищу поближе к автостанции.

– Я тебе помогу. У меня времени навалом, уезжаем только послезавтра.

Номер мы нашли быстро. Окна в сторону глубокой долины. Служащий гостиницы сказал, что когда облаков нет, вид отсюда открывается очень красивый. Но пока висела сплошная пелена тумана.

Бросив в номере вещи, Юля сказала:

– Есть хочу. Пойдем, поедим?

Мы сидели в кафе, расположенном на втором этаже уютного трехэтажного дома, прямо напротив резиденции Далай Ламы. Юля с завидным аппетитом уплетала из большой чашки момо с бульоном, посыпанным зеленью. Потом мы долго ходили по территории резиденции, посещали находящиеся здесь храмы, заворожено стояли, наблюдая, как монахи читают сутры. Почти вся территория была надежно укрыта высокими навесами от дождя.

– Пойдем в Буддийский центр, – предложил я. – Я там еще не был, но, говорят, там есть что посмотреть.

– А это далеко?

– Километра три вниз по серпантину.

– А пойдем! Люблю гулять под дождем.

– А я люблю гулять с тобой в любых условиях…

– Точно в любых?

– В любых…

Она наклонила голову в смущении, и мы шли быстро по улице вниз, шлепая по воде и перешагивая бурные потоки. Дождь был холодный, плащ промокал. Юля укрывала меня зонтом.

Территория Буддистского центра оказалась огромная. На одном корпусе висела табличка: «Телевидение буддиш». Зашли в маленький магазинчик, где продавец предложил нам кофе и мороженное в брикетах. Подкрепившись, отправились дальше.

В главном храме шла служба. Мы с Юлей заняли места по разные стороны зала. Слева – предел для женщин, справа – для мужчин. Храм был современный, и все в Драмсале было по-другому, не так как на Малом Тибете. Но Юля была рядом, и нам вдвоем было хорошо.

Потом мы сидели в маленьком кафе через дорогу от главного входа в центр. Ели чапати и пили тибетский чай. Глядя на ее не убывающий аппетит, я пошутил:

– Ты знаешь, если женщине не хватает мужской энергии, она восполняет ее через еду.

– Ты опять о тантре? – улыбнулась она.

– А почему бы и нет?! Тантра – это взаимодействие со всем, что нас окружает. Человек – Небо – это тантра, человек – Земля – тоже тантра. Когда я поливаю комнатные цветы или распыляю на них воду, я занимаюсь тантрой, взаимодействуя с энергией растений. Человеческое сознание эволюционировало из простейших сущностей и организмов. Это практически доказано учеными. Человек за время своей эволюции многое унаследовал от растений, минералов, животных. Это можно генетически проследить. Поэтому человек легко может контактировать с низшими мирами. Жизнь тантрой начинается и тантрой заканчивается. Чем больше ты занимаешься тантрой с другими существами, тем больше ты понимаешь все единство мира.

– В горах даже не обязательно заниматься тантрой, – сказала Юлька. – Здесь энергии сами собой текут. Не то, что в больших городах. Людская суета, куча коммуникаций, электроволн, и все это напрягает мозги, а ночью сняться плохие сны. А здесь даже сны не сняться…

– Знаешь, я вспомнил разговор двух парней в метро. Один говорит другому: «Люди так влияют на меня своей плохой энергетикой…» А другой отвечает: «Не на тебя одного! По утрам в вагоне на своей ветке я иногда вижу мужчину. Он ездит в одно и то же время, и периодически обмахивает всего себя веником из каких-то трав. Когда я спросил его, что он делает? Тот ответил: «Чтобы вампиры энергию не сосали!»

– Но это уже слишком!

– Конечно, достаточно делать визуальную защиту…

– Ну, кроме визуальной защиты, и других способов существует много. Но мы не контролируем себя, увлекаемся, надеемся на авось, что и на этот раз пронесет. Видишь, я же попала с этим отшельником…

– Юль, я сейчас подумал, а может быть, это тебе нужно было? Это просто веха твоего Пути. Я тут записал, что мне говорил Александр-отшельник: «В продвижении Потенции и совершенствовании кармического дела ничего не может сравниться с исправлением себя. Как только ты сам становишься правильным, то нет ничего, что не было бы правильным». Идущего по Пути ведет внутренний учитель. Он создает для него (а точнее подсознание и есть учитель) ситуации, необходимые для его обучения. Он может умом рассматривать их с разных сторон, стараясь приспособиться к ним, чтобы обеспечить себе жизнь, но они всегда будут проявляться, чтобы сделать его путем смирения и работы над собой совершенным. При уходе во внешнее – обычную мирскую суету, где ты сражаешься или бездействуешь, но сам не контролируешь изнутри себя жизнь (не находишься в потоке), ты понапрасну растрачиваешь энергии. И еще у даосов говориться: «Если исправляя себя, вступаешь в контакт с другим человеком, тогда и другой человек тоже приходит к правильности. И когда в Поднебесной создается единая правильность, тогда будешь способен постичь мириады изменений в Поднебесной», – так сказал Ли Дао Чунь в своем «Своде сочинений о срединности и гармонии» в разделе 25 восхвалений.

Глава 34

На третий день моего пребывания в Драмсале небо просветлело. Встав с постели, я раздвинул шторы, впуская в комнату яркий солнечный свет. В открытую фрамугу ворвался свежий воздух, и тело сразу наполнилось бодростью.

После выполнения зарядки и упражнений цигун до встречи с Юлей оставалось еще пара часов. Пока решил самостоятельно прогуляться по городу. Позавтракав в кафе, я пошел вверх по улице, разглядывая витрины прилавков и магазинов, и вдруг на противоположной стороне улице увидел ее, бодро шагающую вниз.

– Юля, привет! Ты куда?

– Привет! Посмотри, какая погода! Разве можно сейчас усидеть дома! Вот я и решила пока посмотреть город.

– Хорошо, пойдем вместе!

– Пойдем! А потом можно сходить к водопаду. Здесь неподалеку есть одно уникальное место!

Мы спустились немного вниз, кое-где останавливаясь и разглядывая вещи, которыми интересовалась Юля. Потом свернув в переулок, вышли на улицу – она упиралась в резиденцию Далай Ламы.

– Там мы уже были, – сказала Юля, – пошли к водопаду?

– Пошли.

Забрав в своих отелях купальные принадлежности, мы отправились за город в направлении, противоположном от основного въезда. Только дома закончились, и асфальтовая дорога пошла по горному склону с красивым сосновым лесом, как мы увидели заполонившую дорогу толпу и скучившихся мотоциклистов с большими яркими флагами и лентами через плечо. Оказывается горный оползень перекрыл путь, и все ждали пока работающий эскалатор сдвинет с дороги огромный валун и уберет землю. Видимо был какой-то праздник, потому что разряженные мотоциклисты все пребывали и пребывали.

Наконец работы закончились, взревели моторы, и наподобие толстой змеи пешие и моторизованные колонны неторопливо потянулись вниз.

Через полчаса мы с Юлей спустились к какому-то поселку, где перед входом на территорию с несколькими храмами и бассейном со священной водой собрались тысячи людей. Как они умещались на таком пятаке, было не понятно. Да еще мотоциклам, громко рыча, удавалось сновать в толпе. В открытом бассейне купалось множество людей. Мы отправились дальше и переулком между сувенирных магазинов вышли к бурной реке. Сразу глазам открылся каскад широких водопадов на высокой крутой горе.

Через километр мы достигли первого водопада, в бурлящей и пенящейся ванне которого занималась омовением, пожалуй, целая сотня людей. Еще одна сотня густо облепила берег, поджидая своей очереди. Найдя пятачок на берегу, точнее нам его деликатно предложил улыбающийся юноша, мы с Юлей под полотенцами переоделись и вошли в воду. После жаркого солнца вода горной реки обожгла, но тут же тело налилось энергией. Похоже, в этот праздник на людей действительно сходила божественная сила.

Выше этого водопада тропа сильно сужалась. Немногие люди поднимались выше. Мы с Юлей, одевшись, тоже полезли, осторожно ступая по маленьким уступам на крутом склоне, подмываемым кое-где ручьями.

На следующем обустроенном уровне у водопада мы обнаружили совершенно безлюдный челауд*, рядом с которым располагался бассейн со скульптурой Шивы посередине и гипсовой коброй, как бы вылезающей из трещины скалы – по ее хвосту в бассейн стекала мощная струя воды. Перед бассейном никого не было. Туристы сидели на отгороженной смотровой площадке, созерцая икрящийся радужными брызгами водопад, еще более красивый, чем нижний его уровень.

– Не знаю, что символизирует стекающая по хвосту кобры вода, – сказала Юля, – но в бассейне стоит Шива, и здесь я тоже искупаюсь!

– Как хочешь, мне купания достаточно.

Юля снова натянула свою влажную и потому прозрачную футболку, шорты и, зайдя в воду, несколько раз быстро обмакнулась, а потом поплыла.

– Ох, ледяная!

Но при этом любительница воды ни сколько не подала вида, что ей холодно и выходила из купели с широко расправленной грудью.

Потом мы сидели на расстеленных на полу подушках в челауде и пили чай со сладостями. В челауде все было посвящено Шиве – настенные рисунки, скульптуры, играла шиваитская музыка. Юля курила через кальян афганский гашиш, которым ее кто-то угостил еще в Лехе, и конопляный запах подмешивался к запаху ароматических палочек. Голова слегка кружилась от этого дыма.

– Погоди, я сейчас.

Она куда-то отошла и, вернувшись, сказала:

– А выше еще тропа есть. Поднимемся?

– Тебя тоже все время тянет вверх по лестнице Бесконечности?

– А ты разве не заметил, что мы с тобой очень похожи?

– Заметил.

Выше челауда подъем был совсем крутой. Тропа местами обвалена. Приходилось цепляться за кусты и торчащие из обрыва камни, чтобы перелезть через обвалы. Через некоторое время мы оказались в окруженной металлической сеткой зоне, по которой был проложен трубопровод, закачивающий воду из реки. Промелькнула шальная мысль: «А не оказались ли мы в зоне неорганических сущностей, как в том моем сне?» И ум сразу нашел ответ: «Нет, чем выше, тем миры чище. В даосизме это так». Пройдя немного вдоль водопровода по вырубленной в скале дорожке, мы снова стали карабкаться вверх по петляющей и то и дело пропадающей тропе. Теперь она была совсем малоприметной и шла в крутом распадке.

– Смотри, а там уже облака. Доберемся до них?

– Ты хочешь потрогать облака руками? – улыбнулась Юля.

– Хочу.

– Ну полезли!

Облака, плотно клубясь, начинались от середины распадка. Слева светило солнце.

Карабкались мы долго, часто останавливались, отдыхая, и страхуя друг друга. Потом стояли на маленькой каменной площадке, любуясь, открывавшимся сверху видом, рассматривали едва заметную нить, состоящую из маленьких точек передвигающихся людей – она связывала водопад и поселок. На уступах Юля умудрялась находить горные цветы, глаза ее при этом сияли, она то и дело протягивала мне то или иное растение, чтобы я прочувствовал его аромат.

По краю распадка тек узкий ручей. Мы остановились послушать его спокойный рокот.

– Постарайся войти в состояние этой чистой, сочащейся из недр гор воды, – шепнул я.

Она молча кивнула, а потом промолвила:

– Мастер учил нас, что все, что ты видишь, это и есть ты, только не понимаешь этого в силу своей разделенности.

– Да. И тело человека состоит из пяти первоэлементов: вода, дерево, воздух, земля, огонь. Работая с элементом воды, ты очищаешь свои почки, – с землей – селезенку, с воздухом – легкие, с огнем – сердце, с деревом – печень. Ты становишься здоровее и способен дольше жить.

– А зачем дольше? Мастер же говорил, что неважно сколько человек проживет, поскольку смерти нет, есть переход одних энергий в другие, одного состояния твоего я в другое.

– Да, но даос, например, работает над продолжительностью жизни для того, чтобы хватило времени приобрести божественную мудрость. Чтобы потом не начинать все сначала, ведь наработки, как плохие, так и хорошие, на следующей жизни обязательно скажутся. Присядь вот на этот камень и послушай, что мне открыл Александр (к этому времени я уже рассказал Юле о своей поездке к отшельнику), – я достал из заплечной сумки блокнот, и, найдя нужную страницу, прочитал:

– Из книги Ли Дао Чунь «Свод сочинений о срединности и гармонии». Раздел «Двадцать пять восхвалений». Глава: «Рассуждения о жизни и смерти». «И если человек может во всех сферах обычной жизни прорваться в своем видении и пройти в своих устремлениях в такие состояния, что он не будет больше смущаться и блуждать из-за причастности к вещам, а его поведение не будет обусловлено дхармами, тогда и после своей кончины также во всех сферах он не будет введен в заблуждение, и всевозможные дхармы не смогут уловить его. Мне очевидно, что в настоящее время у практикующих медитацию людей, как только они закрывают свои глаза, появляются иллюзорные миры перед глазами. И как только ты попадаешь в этот демонический мир, то тут же становишься одним целым с этими иньскими демонами. Если ты не осознаешь, что внутри твоего восприятия есть еще восприятие, тогда ты не сможешь рассеять эти чары. Такой человек подобен мертвому, в котором есть еще дыхание, и шесть индрий его способны действовать, но он не может ничего сделать, и потому другие беспокоят его, будоражат и шевелят, не оставляя в покое. И если в настоящем ты не достигнешь свободы, то каким образом ты сможешь покинуть берега между жизнью и смертью? Если же, например, сильный и решительный муж видит, закрыв глаза, одно и тоже, что и с открытыми глазами, тогда все разнообразие иллюзорных миров не сможет загрязнить его восприятия, и тогда он беспрепятственно достигнет освобождения… Ведь ситуация, которая будет после твоей кончины, является лишь результатом твоего настоящего. Все мысли и предпочтения настоящего момента принадлежат иньской организации. Все иллюзорные привязанности принадлежат демоническим сферам. И если, наводя порядок в своей обычной, нормальной жизни, достигаешь чистоты, тогда и после кончины они не будут тебя путать и смущать. От мыслей и предпочтений следует избавляться посредством разумности, а иллюзорные привязанности следует разрубать с помощью воли. Если избавился от мыслей и предпочтений, тогда инь угасает. Если же не осталось иллюзорных привязанностей, тогда демонические чары пропадают, и тем самым рождается Ян. И если накапливаешь и повторяешь упражнения в течение долгого времени, тогда Инь исчезает совсем, а Ян становится чистым. Это состояние и определяется, как Бессмертие».

Когда я дочитал, то что было у меня записано, надолго наступила тишина. Было слышно только, как журчит ручей.

– Звучит убедительно, – наконец сказала Юля.

Раз так, давай будем совершенствовать свой ум и тело. Вот дерево, – я показал на молодой бук. Чтобы улучшить свою кровь, почувствуй его соки, войди в состояние дерева.

– А ты сам можешь в него войти?

– Да. Я вот уже начинаю ощущать вкус и структуру древесины, – комментировал я с закрытыми глазами. – Вот он терпкий вкус сока, циркулирующий по стволу, а вот горьковатый вкус листочка. Я чувствую, как сок поднимается по стволу, бежит вверх по ветвям и достигает прожилков каждого листочка. Дерево живет долго. Регулярно входя в его состояние, ты тоже можешь продлить себе жизнь. Так устроено сознание. Возможно, от долгой практики с деревом в человеке усиливаются его растительные гены.

Теперь почувствуй облако. Оно совсем рядом. Это энергия воздуха и воды, войди в его состояние. Убери ум и просто пребывай в облаке. А вот обнажение горных пород. Почувствуй, как сочится и пахнет земля под дерном, войди в ее состояние. Она даст тебе большую силу инь. Небо даст ян. Человек, объединяя в себе небо и землю, становится совершенным, – так учил меня один Мастер Дао. С солнцем сейчас работать не надо. Оно и без того безмерно наполняет нас своей светимостью. А вот с луной поработаем позже, только для этого надо спуститься вниз, а то тропа такая, что если чуть стемнеет, придется здесь ночевать.

В город мы возвращались наполненные природными энергиями. Встретившийся нам по дороге индус (он возвращался из города с работы) показал другую, более лучшую дорогу, которая шла лесом. Мужчина сказал, что очень любит русских и, указав рукой на дом, примостившийся высоко на утесе, добавил:

– Пожалуйста, я приглашаю вас к себе в гости.

– Да у нас особо нет времени, – сказал я.

– Времени? – Юля посмотрела на меня с улыбкой. – Времени не существует. Время это свойство ума…

– Юля, с тобой я готов быть хоть во времени, хоть вне его. Пойдем, товарищ!

Жена и двое маленьких детей нашего нового знакомого оказалась замечательные. Мы пили чай с домашним молоком. Стол специально для нас установили на площадке перед домом, чтобы мы с обрыва могли любоваться великолепной вечерней долиной. Эта семья была достаточно образованная и религиозная. Мы беседовали о времени и безвремении, о любви и о зле. Наши взгляды на жизнь во многом сходились. В доме на утесе было какое-то особое пространство. И хотелось построить рядом такой же дом для себя и Юли, но в Москве меня ждала Анна-Мария, непоколебимое спокойствие которой, в общем-то, меня к ней привязывало – и еще, конечно, наше длинное совместное прошлое. Я подумал: «Юля за все наше знакомство ни разу не спросила, есть ли у меня женщина? Ведь она знает обо мне почти все, кроме – свободен ли я?»