Текст книги "Жуков. Мастер побед или кровавый палач?"

Битва за Берлин: назначить победителем! Состязание маршалов на крови солдат

20 июля 1944 года в ставке вождя Третьего рейха, расположенной в прусском местечке Растенбург, один из немецких офицеров, подполковник Генерального штаба граф Клаус Шенк фон Штауффенберг, совершил покушение на Гитлера. Во время военного совещания он отлучился «по делу», оставив в помещении свой портфель с бомбой, в которой был включен часовой механизм, после чего успел покинуть гитлеровскую Ставку. Но на этот раз Гитлеру повезло – кто-то передвинул портфель в сторону и, когда около часа дня раздался сильный взрыв, Гитлер остался невредим. А тем временем растерявшиеся заговорщики, среди которых были и представители германского генералитета, пытавшиеся под предлогом смерти фюрера захватить власть в Берлине и Париже, были арестованы эсэсовцами, отданы под суд и после страшных пыток многие из них казнены.

После этого фюрер прилюдно рассуждал о предусмотрительности Сталина, истребившего изрядную часть довоенного генералитета в СССР. Но это покушение стало лишним, хотя и не главным доказательством того, что «тысячелетнему рейху» может прийти конец.

Среди заговорщиков был и фельдмаршал фон Клюге, основной противник злополучной для вермахта операции «Цитадель», который попытался втянуть в дело еще одного высокопоставленного танкиста – Гудериана, даром что всегда не ладил с ним. Тот свидетельствовал: «…Меня посетил генерал фон Тресков, бывший начальник оперативного отдела у фельдмаршала фон Клюге. Он сказал мне, что прибыл по поручению фельдмаршала, который, мол, может помириться со мной, если первый шаг к примирению сделаю я. Он хотел выступить вместе со мной против Гитлера с целью добиться ограничения полномочий последнего как верховного главнокомандующего вооруженными силами. Согласиться с этим предложением я не мог, так как очень хорошо знал неустойчивый характер фельдмаршала фон Клюге».

Но не только в характере было дело, но и в том, кто же сумеет выкрутиться из очевидно уже проигранной войны с минимальным для себя ущербом. Гудериана прозвали «шустрым Хайнцем», видимо, не только за скорость продвижения его танковых колонн: «…Новый командующий войсками на западе фельдмаршал фон Клюге намеревается без ведома Гитлера заключить перемирие с западными державами, для чего хочет в скором времени вступить в переговоры с противником. Это известие совершенно ошеломило меня. В моем воображении сразу стали вырисовываться события, которые должны были повлиять на ослабленный Восточный фронт и пагубно отразиться на всей судьбе Германии. Этот шаг Клюге сразу привел бы к крушению нашей обороны как на западе, так и на востоке и к безостановочному продвижению русских».

Фон Клюге после неудачного покушения поначалу был практически вне подозрений. И даже очевидная неприязнь Гудериана ему, казалось, не повредила, хотя «шустрый Хайнц», судя по всему, очень старался утопить своего бывшего начальника. «Я заметил, что новый командующий войсками на западе не имеет достаточного опыта в управлении бронетанковыми соединениями, – вспоминал Гудериан, – и что поэтому я вынужден сделать предложение об использовании его на другой должности. Вдруг Гитлеру пришло в голову: «Между прочим, он является соучастником заговора!» Все трое – Кейтель, Иодль и Бургдорф – заметили, что фельдмаршал фон Клюге был «лучшим конем в конюшне» и что поэтому, несмотря на то что он был осведомлен о подготовке заговора, от него нельзя отказываться».

Но удача фон Клюге была недолгой: в конце июля ему пришлось убеждать Гитлера в необходимости отвести войска из Нормандии после высадки союзников, что вызвало гнев фюрера, который отнюдь не угас после того, как опасения фон Клюге о возможности окружения сбылись. А когда фельдмаршал сам чуть не угодил в окружение и с ним на какое-то время была потеряна связь, подозрения фюрера разыгрались в полной мере.

18 августа 1944 года Гитлер снял фон Клюге с должности и приказал срочно выехать в Германию. Обстоятельства, при которых это произошло, так описал Гудериан: «Гитлер пришел в отчаяние, узнав, что фельдмаршал фон Клюге не вернулся из поездки по фронту. Он предполагал, что фельдмаршал установил связь с противником. Поэтому он приказал вызвать его на доклад в главную ставку фюрера».

В тот же день прямо в дороге, около Клермона-ан-Аргон, Гюнтер фон Клюге покончил с собой, приняв цианистый калий. Он адресовал Гитлеру предсмертное письмо со словами: «Мой фюрер, вы должны решиться закончить войну…»

На этом фоне Красная армия неудержимо двигалась на запад. 5 сентября 1944 года Советский Союз официально объявил войну Болгарии. Подготовкой военной операции с участием войск 3-го Украинского фронта занимался маршал Жуков. При этом правительство Болгарии стремилось избежать конфликта и военного вторжения, заявляя о своем нейтралитете относительно СССР, а также искало любые пути выхода из Второй мировой войны. Болгарское руководство потребовало, чтобы Германия вывела из их страны свои войска. Немцы же перевели военные корабли из румынских портов в болгарские. Накануне известия об объявлении войны Болгария заявила о разрыве договоров с Германией.

Основной целью Болгарской операции 3-го Украинского фронта было вывести Болгарию из войны и утвердить там власть нового правительства по главе с Георгием Димитровым. Через три дня после объявления войны в Болгарии началось народное восстание, в Варне был высажен советский морской десант, а наземные войска перешли границу. Сопротивления они не встретили, оружие не применяли.

9 сентября 1944 года было завершено советское наступление в Болгарии, которое и так проходило абсолютно мирно, представляя собой фактически беспрепятственное продвижение наших войск при полной поддержке со стороны местного населения. Вечером 9 сентября руководивший Болгарской операцией Жуков, нарком Военно-Морского флота Кузнецов и командующий 3-м Украинским фронтом Толбухин получили директиву Ставки: «Ввиду того, что болгарское правительство порвало отношения с немцами, объявило войну Германии и просит советское правительство начать переговоры о перемирии, Ставка Верховного Главнокомандования, согласно указаниям Государственного Комитета Обороны, приказывает… закончить операции по занятию намеченных по плану населенных пунктов».

В декабре 1944 года Гитлер провел совещание немецкого генералитета, посвященное своему плану нанесения удара в Арденнах. Когда Гудериан, начальник генерального штаба, отвечающий за Восточный фронт, начал возражать Гитлеру, тот заявил: «Вам нет нужды пытаться поучать меня. Я командовал германской армией в ходе войны в течение пяти лет и за это время приобрел больше практического опыта, чем любой господин из генштаба мог надеяться когда-либо получить. Я изучал Клаузевица и Мольтке, прочитал все труды Шлиффена. Я лучше разбираюсь в обстановке, чем вы».

9 января 1945 года Гудериан, отправившийся на прием к Гитлеру, взял с собой начальника разведки на Востоке генерала Гелена, который, используя принесенные карты и схемы, пытался объяснить Верховному главнокомандующему Германии опасность положения немецких войск накануне ожидаемого наступления русских на севере. По словам Гудериана, «Гитлер окончательно потерял самообладание, заявив, что карты и схемы «абсолютно идиотские», и приказал, чтобы я посадил в сумасшедший дом человека, подготовившего их. Тогда я вспылил и сказал: “Если вы хотите направить генерала Гелена в сумасшедший дом, тогда уж отправляйте и меня с ним заодно”». По словам Гитлера, на Восточном фронте «еще никогда ранее не было такого сильного резерва, как сейчас», на что Гудериан возразил: «Восточный фронт подобен карточному домику. Если его прорвут хотя бы в одном месте, все остальное рухнет».

Спустя три дня его слова сбылись – советская группа армий под командованием Конева прорвалась южнее Варшавы и устремилась в Силезию, а армии под командованием Жукова форсировали Вислу к северу и югу от Варшавы. Это было одно из крупнейших наступлений Красной армии за всю войну. Остановить победоносные советские войска было некому…

Но все это сопровождалось иногда и совершенно водевильными обстоятельствами. 1 февраля 1945 года Жуков издал приказ такого содержания, адресовав его командующему 1-й танковой армией генерал-полковнику Михаилу Катукову и члену Военного совета армии генерал-лейтенанту Николаю Попелю:

В собственные руки т. Катукову, Попелю

Я имею доклады особо ответственных лиц о том, что т. Катуков проявляет полнейшую бездеятельность, армией не руководит, отсиживается дома с бабой и что сожительствующая с ним девка мешает ему в работе. Авторитета Катуков в корпусах сейчас не имеет… и командиры штаба вокруг Катукова ведут очень нехорошие разговоры.

В частях Катуков как будто не бывает. Бой корпусов и армии не организует, вследствие чего за последнее время имелись в армии неудачи.

Требую:

1) От каждого из вас дать мне правдивое личное объяснение по существу.

2) Немедля отправить от Катукова женщину. Если это не будет сделано, я прикажу ее изъять органам «Смерш».

3) Катукову заняться делом.

Если Катуков не сделает для себя нужных выводов, он будет заменен другим командармом.

Катуков впоследствии женился на своей фронтовой спутнице Екатерине. А она, знала или нет о достопамятном приказе, но о Жукове отзывалась с большой досадой. В интервью «Московскому комсомольцу», опубликованном в 2006 году, вдова Катукова говорила так: «Жуков уже приготовил себе белую лошадь, собирался докладывать Сталину о том, что его армия первая вошла в столицу Германии. И вдруг неожиданно выясняется, что первым в Берлин входит Конев. Жуков в ярости звонит Катукову: «Задержи его! Мы должны подойти к Рейхстагу первыми!» Но наши войска уже в Берлине. И как может Катуков остановить Конева? Стрелять в своих солдат? Михаил Ефимович отказался. «Товарищ маршал, – сказал он Жукову, – вы командующий фронтом, и маршал Конев – командующий фронтом. Решайте между собой сами». Жуков закричал на него: “Сукин сын, я все ордена с тебя сниму и расстреляю как последнюю собаку!..”»

При этом сам Георгий Константинович целибат, судя по всему, на фронте не соблюдал. Его водитель рассказывал в интервью «Комсомольской правде»: «Лида Захарова появилась в нашей маленькой группе обслуживания Жукова в дни битвы под Москвой, осенью 41-го года. Георгий Константинович тогда расхворался, и к нему прикомандировали фельдшера – младшего лейтенанта медслужбы Захарову. Худенькая, стройная, она была для нас, как солнечный лучик. Более незлобивое существо трудно себе было представить. К ней быстро привязались мы все, в том числе и Жуков. Но она никогда не забывала, что прислана следить за здоровьем генерала армии. Поэтому не отходила от него ни на минуту. И на передовую с Жуковым ходила… Мы-то – водители, адъютанты, ординарцы, охранники и даже политработники – оставались у машин, а они вдвоем шли на передовую. Жуков на дух не переносил присутствия этих во время поездок по фронтам, а Лиду всегда с собой брал. От нее была польза – порошок там дать, банки поставить, спину растереть, да и просто настроение поднять ласковым словом… Застенчивая и стыдливая Лидочка терпеть не могла грубостей и сильно терялась, когда занятый по горло Георгий Константинович отмахивался от ее заботы. Иной раз уходила от него в слезах. Свой нрав Жуков не укорачивал даже с ней, хотя и любил Лиду, но как-то по-своему, сурово. И тиранил ее, бывало, и по-солдатски посмеивался над ней, но от себя никуда не отпускал. Немало людей сменилось в группе обслуживания Жукова в те годы, но Лида оставалась.

Однажды, в июле 44-го года, в нашей маленькой группе был праздник – мы поздравляли Георгия Константиновича с награждением второй медалью Золотая Звезда Героя Советского Союза. И Лиде поручили вручать Жукову громадный букет. Видели бы вы это вручение! От смущения она была просто пунцовой, не смела даже поднять глаз на своего кумира. Как в тот момент Лида была трогательна в своем отглаженном форменном платьице с лейтенантскими погонами, орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу»! Даже взгляд Жукова потеплел. Нам показалось, что в тот момент он был гораздо счастливей, чем когда-либо».

По словам Бучина, маршал вообще любил женское общество: «Помню, в Берлине, после войны к нам приехали артисты из Киева. Так после представления Георгий Константинович с какой-то актрисой уехал кататься на моторной лодке. Мы все волновались, как бы они не разбились… А в другой раз, на Курской дуге, мы подвезли девушку до дому. Ехали на своем «паккарде», а она идет по полю. Ну Жуков велел притормозить. Пригласил ее в машину и всю дорогу шутил. Он был очень внимателен к женщинам».

Сталину, разумеется, доложили об отношениях Жукова с Лидочкой. Есть мнение, что произошло это с подачи Александры Диевны, узнавшей о сопернице и прибегшей к старому проверенному средству борьбы за семейный очаг – пожаловаться «куда следует». После чего Мехлис и донес скандальную информацию до Хозяина. Но вождь отреагировал хоть и не так афористично, как на доклад о фронтовом романе Рокоссовского с актрисой Серовой («Завидовать будем!»), но вполне толерантно: поинтересовался, не мешает ли это Жукову исполнять служебные обязанности.

– Мешать не мешает, но авторитет его подрывает… – пробормотал Мехлис.

– Не надо, товарищ Мехлис, лезть в отношения Жукова с военфельдшером, – резюмировал Сталин. – Эта женщина помогает Жукову, лечит его. Она помогает ему быть здоровым, а значит, и оставаться в строю. Жуков нам очень нужен здоровым.

В Екатерининском зале Кремля 28 марта 1945 года был дан обед в честь президента Чехословакии (проживавшего последние годы в вынужденной эмиграции) Э. Бенеша, в тот момент возглавлявшего эмигрантское правительство в Великобритании.

На этом приеме Сталин выступил дважды. В своем первом выступлении (вошедшем в его «Сочинения»), сделанном после ряда тостов за Красную армию, вождь неожиданно заявил: «Все хвалят нашу Красную армию. Да, она это заслужила. Но я хотел бы, чтобы наши гости, будучи очарованы Красной армией, не разочаровались бы потом. Дело в том, что сейчас в Красной армии находится около 12 млн человек. Эти люди далеко не ангелы. Эти люди загрубели в годы войны. Многие из них прошли в боях 2000 километров: от Сталинграда до середины Чехословакии. Они видели на своем пути много горя и зверств. Поэтому не удивляйтесь, если некоторые наши люди в вашей стране будут держать себя не так, как нужно. Мы знаем, что некоторые, малосознательные солдаты пристают и оскорбляют девушек и женщин, безобразничают. Пусть наши друзья-чехословаки знают это сейчас, для того, чтобы очарованье нашей Красной армией не сменилось бы потом разочарованием».

«Расплата!» – это слово вовсю звучало в советских войсках, вступивших на немецкую землю. В книге писателя и историка Святослава Рыбаса «Сталин» обстановка перед штурмом нацистского Берлина описана следующим образом: «Советская пропаганда не давала утихнуть жажде справедливой мести: почти каждый воин Красной армии имел свой личный счет к немцам в лице погибших родителей, детей, жен, сестер и братьев. Как писал Илья Эренбург в статье «Расплата»: “Кто нас остановит? Генерал Модель? Одер? Фольксштурм? Нет, поздно. Кружитесь, кричите, войте смертным воем – настала расплата”».

Военные типографии печатали плакаты: «Солдат Красной армии, ты находишься теперь на немецкой земле; час расплаты пробил». В приказе Жукова войскам говорилось: «Горе земле убийц. Мы будем страшно мстить за все».

Когда Красная армия вступила на землю Германии, то личные счеты к фашистскому режиму и действие пропаганды (плакаты, и газеты, и кино, да и хлесткие публикации Ильи Эренбурга и других известных писателей призывали: «Убей немца!») привели к тому, что ненависть распространилась не только на врагов, вражескую армию и ополчение, но и на все немецкое, и некоторые советские военнослужащие (в том числе и штрафники) начали мстить, убивать, грабить, насиловать…

Отцам-командирам пришлось начать не только карательную, но и разъяснительную работу среди бойцов. Так это описывал в своих воспоминаниях полковник в отставке А. В. Пыльцын, вскоре расписавшийся на стенах поверженного Рейхстага: «Ведем борьбу на уничтожение фашизма и войск его, олицетворяющих звериный, кровавый гитлеровский «новый порядок». Но помним слова: «Гитлеры приходят и уходят, а народ германский остается». Наверное, не единичные такие случаи, какой видели мы здесь, и вынудили Ставку Верховного Главнокомандования вскоре издать строжайший приказ о жестоком наказании, вплоть до расстрела, тех, кто будет вымещать свою, пусть и понятную, ненависть к фашизму на мирном населении. И, как показало время, это обуздание эмоций мстителей очень быстро дало свои результаты. Насколько действенным был этот приказ, говорит то, что уже к началу Берлинской операции к нам в штрафбат поступило несколько человек, осужденных за подобные действия».

Служба в штрафных частях являлась не только альтернативой крайним мерам военного времени (расстрелу и заключению), но давала «провинившемуся» (вольно или невольно) шанс вернуть себе честное имя, вернуться «к людям» обычным человеком, а не преступником. Поэтому не случайно В. В. Карпов, сам прошедший через штрафную роту, сказал, что для штрафников самая высшая «награда – это возвращение имени обыкновенного, честного, чистого перед Родиной человека».

Родина летом победного 1945 года не забыла о своих воинах-штрафниках: после взятия Берлина, 7 мая 1945 года, все штрафники из 8-го отдельного штрафного батальона 1-го Белорусского фронта, которым командовал Маршал Советского Союза Жуков, были по его приказу восстановлены в воинских званиях и правах в качестве офицеров.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1945 года (в Красной армии указ был объявлен 18 июля) «в ознаменование победоносного завершения войны с гитлеровской Германией» была объявлена амнистия: военнослужащие, осужденные с применением отсрочки исполнения приговора до окончания войны, были освобождены от наказания, и с них снималась судимость.

Правда ли, что за мародерство расстреливали на месте? Жесткий и правдивый ответ: только тех, кого поймали с поличным, да и то не всегда.

Ровно в 5 часов утра 12 января 1-й Украинский фронт под руководством маршала Конева начал наступление, рассчитывая продвинуться от Вислы до Одера на глубину почти 500 км. Дальше немецкой армии отступать было некуда – позади была столица Третьего Рейха. Первоначально наступление планировалось начать на 8 дней позже, но по просьбе союзников, ведущих тяжелые бои в Арденнах, было принято решение начать операцию раньше. Утром 14 января начал наступление 1-й Белорусский фронт под командованием Г. К. Жукова.

После того как советскими войсками в январе 1945 года был прорван вислинский оборонительный рубеж немцев, германское командование спешно приступило к строительству оборонительных сооружений на территории самой Германии. С особой интенсивностью оборонительные работы развернулись с выходом войск 1-го Белорусского фронта на реку Одер и войск 1-го Украинского фронта на реку Нейсе, когда под непосредственную угрозу были поставлены не только центральные районы, но и сама столица нацистской Германии. Для строительства прочной обороны было привлечено большое количество военнопленных и мобилизовано местное немецкое население. Города Губен, Форст и Мускау, входящие в систему главной полосы обороны, были превращены в сильные узлы сопротивления. Все здания были приспособлены к обороне, все улицы перегорожены баррикадами толщиной до 2–3 м, а подступы к городам прикрывались 4–5 линиями траншей. Дороги, проходившие по лесам, были перекрыты завалами, местами перекопаны и заминированы. На всех дорогах было построено большое количество баррикад с выдвижными воротами для прикрытия проездной части. Вдоль дорог были оборудованы огневые позиции для артиллерии и «фаустников».

1 февраля 1945 года столица рейха была объявлена крепостью. После этого на многочисленных совещаниях у Гитлера и других высокопоставленных партийных функционеров и военачальников начались совещания, посвященные обороне Берлина. Но только 9 марта был оформлен подробный, на 33 страницах, «Основополагающий приказ о подготовке к обороне столицы германского рейха», по согласованию со ставкой фюрера отданный командующим берлинским оборонительным районом генерал-лейтенантом Гельмутом Рейманом. В 24 пунктах приказа дается задание («Оборонять столицу рейха до последнего бойца и до последнего патрона») и подробное описание способа ведения боевых действий: «Битва за Берлин ведется всеми имеющимися в распоряжении силами, предназначенными для непосредственной обороны столицы, не в виде открытого сражения, а главным образом в виде уличных боев. Она должна вестись с фанатизмом, выдумкой, использованием всех способов введения в заблуждение, хитрости и коварства, с применением всех подготовленных и продиктованных требованиями момента вспомогательных средств всех видов на земле, над землей и под землей.

При этом речь идет о том, чтобы полностью использовать преимущества собственной территории и ожидаемой боязни большинства русских чуждого им безбрежного моря домов…»

На что же командование берлинского оборонительного района в этом приказе делало ставку? «Хорошее знание местности, использование метрополитена и подземной канализационной сети, имеющей связь, великолепные возможности для ведения боевых действий и маскировки в домах, превращение блоков зданий – особенно из железобетона – в настоящие крепости – все это делает защитников непобедимыми даже в том случае, если они уступают врагу в численности и вооружении!

Противник, которому не будет представлено ни минуты спокойствия, должен быть обескровлен и уничтожен в плотной сети очагов сопротивления, опорных пунктов и оборонительных блоков. Каждый потерянный дом и каждый потерянный опорный пункт необходимо тотчас снова взять в ходе контратаки. Для этого, используя подземные ходы, следует направлять ударные отряды в тыл противника, чтобы неожиданным ударом в спину уничтожить его».

Но для полноценной обороны Берлина не хватало ни солдат, ни ресурсов – и к тому же многие подразделения, в том числе и сформированные из люфтваффе, моряков и эсэсовцев, не обладали нужными умениями, чтобы соответствовать требованиям предстоящих наземных боев.

Для разгрома мощной берлинской группировки немцев советское командование сосредоточило 2,5 миллиона человек; 41,6 тысяч орудий и минометов; 6250 танков и самоходок; 7,5 тысяч боевых самолетов.

Основная роль в операции отводилась 1-му Белорусскому фронту под командованием Жукова.

Берлинская наступательная операция Красной армии началась 16 апреля 1945 года. Через день под натиском превосходящих сил (и преимущества в боевой технике) Восточный фронт вермахта рухнул, столица рейха Берлин оказалась окружена. 20 апреля в городе начались уличные бои, и многие вожди Третьего рейха поспешили покинуть свою осажденную столицу.

Как пишет П. Гостони в книге «Битва за Берлин. В воспоминаниях очевидцев», пытавшийся организовать оборону рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер продемонстрировал на посту командующего группой армий «Висла» полную несостоятельность как военачальник. Но потребовался авторитет Гудериана, чтобы убедить Гиммлера отказаться от командования этой группой армий. Рейхсфюрер заявил Гудериану: «Я не могу сказать это фюреру. Он не разрешит мне это сделать». По словам Гудериана, после получения согласия Гиммлера он «в тот же вечер предложил Гитлеру освободить перегруженного Гиммлера от командования группой армий “Висла”».

ПРИКАЗ А. ГИТЛЕРА О РАЗРУШЕНИИ ОБЪЕКТОВ НА ТЕРРИТОРИИ ГЕРМАНИИ ДЛЯ СДЕРЖИВАНИЯ ПРОДВИЖЕНИЯ ВТОРГШЕГОСЯ ПРОТИВНИКА

19 марта 1945 г.

Борьба за существование нашего народа заставляет также и на территории Германии использовать все средства, которые могут ослабить боеспособность противника и задержать его продвижение. Необходимо использовать все возможности, чтобы непосредственно и косвенно нанести максимальный урон боевой мощи противника. Ошибочно было бы полагать, что после возвращения потерянных территорий можно будет снова использовать не разрушенные перед отступлением или выведенные из строя на незначительный срок пути сообщения, средства связи, промышленные предприятия и предприятия коммунального хозяйства. Противник оставит нам при своем отступлении лишь выжженную землю и не посчитается с нуждами местного населения.

Поэтому я приказываю:

1. Все находящиеся на территории Германии пути сообщения, средства связи, промышленные предприятия и предприятия коммунального хозяйства, а также материальные запасы, которыми противник может в какой-либо мере воспользоваться, немедленно или по прошествии незначительного времени подлежат уничтожению.

2. Ответственность за уничтожение возлагается: на военные командные инстанции – в отношении всех военных объектов (включая дорожные сооружения и средства связи), на гауляйтеров и государственных комиссаров обороны – в отношении всех промышленных предприятий, предприятий коммунального хозяйства, а также всякого рода материальных запасов. Войска должны оказывать гауляйтерам и государственным комиссарам обороны необходимую помощь в выполнении стоящих перед ними задач.

3. Настоящий приказ немедленно довести до сведения всех командиров. Все распоряжения, противоречащие данному приказу, утрачивают свою силу.

Адольф Гитлер

В воспоминаниях командующего группой армий «Висла» Готхарда Хейнрици отмечено: «насколько ему известно, заметил Гудериан, на следующий день намечен мощный контрудар южнее Кюстрина. Самым опасным из трех русских плацдармов, продолжал Гудериан, является плацдарм между Кюстриным и Франкфуртом. Этот плацдарм при глубине 5 километров достигает в ширину почти 25 километров, и Жуков сосредоточил там большое количество артиллерии. Хотя самолеты люфтваффе неоднократно наносили удары по этому плацдарму, однако из-за мощной противовоздушной обороны им не удалось добиться большого успеха. Видимо, Жуков собирается наступать на Берлин именно с этого плацдарма, поэтому Гитлер и хочет его ликвидировать. План фюрера заключается в том, чтобы перебросить пять дивизий за Одер на плацдарм под Франкфуртом и потом наступать на Кюстрин: отрезанный от подвоза боеприпасов русский плацдарм на западном берегу Одера будет ликвидирован. Генерал Коллер, начальник Генерального штаба люфтваффе, проверил этот план на местности и одобрил его».

ОБРАЩЕНИЕ А. ГИТЛЕРА К СОЛДАТАМ ВЕРМАХТА НА ВОСТОЧНОМ ФРОНТЕ С ПРИЗЫВОМ СРАЖАТЬСЯ ДО КОНЦА

15 апреля 1945 г.

Солдаты на восточном фронте!

В последний раз смертельный враг в лице большевиков и евреев переходит в наступление. Он пытается разгромить Германию и уничтожить наш народ. Вы, солдаты на восточном фронте, знаете большей частью уже сами, какая судьба уготована прежде всего немецким женщинам, девушкам и детям. В то время как старики и дети будут убиты, женщины и девушки будут низведены до казарменных проституток. Остальные попадут в Сибирь.

Мы предвидели это наступление и уже с января этого года делали все, чтобы построить прочный фронт. Врага встретит мощная артиллерия. Потери нашей пехоты компенсированы многочисленными новыми подразделениями.

Штурмовые подразделения, новые формирования и отряды фольксштурма усиливают наш фронт. Большевиков в этот раз постигнет судьба азиатов, то есть им будет нанесено кровавое поражение у стен Берлина.

Кто в этот момент не выполнит своего долга, действует как предатель своего народа. Полк или дивизия, покинувшие свои позиции, поведут себя так подло, что им придется стыдиться женщин и детей, выстоявших перед воздушным террором врага. Прежде всего следите за немногими офицерами и солдатами – предателями, которые, чтобы сохранить себе сносную жизнь в русском рабстве, возможно, будут воевать против нас в немецкой форме. Тот, кто дает вам приказ на отступление, а вы его точно не знаете, должен быть тотчас схвачен и, если необходимо, тотчас расстрелян, безразлично, в каком он чине. Если в эти грядущие дни и недели каждый солдат на восточном фронте выполнит свой долг, последний натиск азиатов разобьется о нашу оборону, равно как и вторжение наших врагов на Западе в конце концов потерпит провал.

Берлин останется немецким, Вена снова будет немецкой, а Европа никогда не будет русской.

Образуйте монолитную общность для защиты не пустого понятия «Отечество», а для защиты вашей родины, ваших жен, ваших детей, а с ними и вашего будущего.

В эти часы весь немецкий народ смотрит на вас, мои восточные бойцы, и надеется только на то, что ваша стойкость, ваш фанатизм и ваше оружие потопят большевистский натиск в море крови. В момент, когда судьба убрала с лица земли самого большого военного преступника всех времен, решается исход этой войны.

Адольф Гитлер

Для того чтобы пробиться к Рейхсканцелярии и бункеру Гитлера, частям Красной армии пришлось прорывать глубоко эшелонированную фашистскую оборону, для чего использовались сформированные по приказу командующего 1-м Белорусским фронтом маршала Жукова «группы разрушения». Перед штурмом очередного городского квартала все здания, улицы и перекрестки подвергались интенсивной артиллерийской обработке и только после этого в бой вступали штурмовые подразделения, среди которых были и бойцы штрафных подразделений. Так, по приказу командующего 3-й ударной армией генерал-полковника В. И. Кузнецова в передовые отряды штурмовых групп (численностью 8-10 человек) были включены штрафники и солдаты, освобожденные из немецкого плена. Им предстояло кровью искупить свою вину перед Родиной, выкуривая остатки отборных фашистских подразделений из укреплений и при этом часто сталкиваясь с минами и неразорвавшимися снарядами.

25 апреля 1945 года недалеко от германского города Торгау на реке Эльбе произошла историческая встреча советских воинов с американскими. Бойцы и офицеры 1-Украинского фронта обнимались и фотографировалась с собратьями по оружию из 1-й армии США. Сохранились архивные документы, в которых подробно описывалась встреча: американский патруль, которым командовал лейтенант Альберт Коцебу, на восточном берегу Эльбы встретил советских воинов под командованием подполковника Александра Гордеева. Вскоре состоялась еще одна встреча наших воинов с американцами, закончившаяся также братанием и обменом сувенирами.

28 апреля с севера через реку Шпрее к Рейхстагу продвигалась ударная армия генерала Кузнецова; ее 79-й стрелковый корпус первым из советских войск ворвался в город. С юго-востока наступали гвардейцы 8-й гвардейской и 1-й гвардейской танковых армий. Накануне, 23 апреля, Ставка ВГК в своей директиве установила разграничительную линию между 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами, которая на севере заканчивалась Ангальским вокзалом, расположенном в центральной части города, в 2 км южнее Рейхстага. А дальше, как описывает И. Б. Мощанский в книге «У стен Берлина», началась путаница: «28 апреля войска 1-го Белорусского фронта овладели вокзалом. Строго говоря, это являлось нарушением установленной границы, так как вокзал входил в полосу наступления 1-го Украинского фронта. В ней больше, чем командование 1-го Белорусского фронта, были повинны Генеральный штаб и Ставка, которые не сумели обеспечить на должном уровне взаимодействие двух фронтов, направив их на одну и ту же цель. Основная причина перемешивания войск заключалась в несвоевременном разграничении районов действий фронтов. С началом Берлинской операции граница между войсками 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов была определена всего-навсего на глубину 50 км – до Люббена. Несмотря на то что войска маршала И. С. Конева ворвались в Берлин 21 апреля, Ставка установила разграничительную линию в городе только 23 апреля. Трудности не замедлили сказаться. И Конев, и Жуков стали получать от своих войск одно донесение за другим о том, что собственная авиация наносит по ним удары. Разобраться, авиация какого фронта виновата, в тех условиях было невозможно.