Текст книги "В интересах государства"

Я отодвинул занавеску и увидел Корфа, торопливо раздававшего приказы своим людям. Подъехал микроавтобус без окон и дверей с надписью «особый». Труповозка? Суетились несколько человек в спецовках с красными крестами. Врачи.

– Хороший вопрос, – ответила Матильда и подхватила сумочку. – Сейчас здесь будет толпа народу. Полагаю, нам с Михаилом будет уместнее уехать. Если понадобится, Вальтер пришлет к нам людей.

Папа молча кивнул.

– Матильда Карловна, я очень признателен вам за помощь.

– Пустяки. Чем дольше тянется наше знакомство с вашим сыном, тем интереснее становится жизнь. Мне не терпится помочь выяснить, во что все мы оказались вовлечены.

Через несколько мгновений бригады Отделения поднялись в дом, и отец, так и не пригубивший коньяка, отвлекся, чтобы их поприветствовать.

В усадьбу Матильды мы вернулись ближе к полуночи.

* * *

Ночью мне почти не спалось. Все ворочался на мягкой перине, никак не мог устроиться удобно. Дважды принимал горячий душ и даже спустился на кухню и попросил у слуг того знаменитого успокаивающего чая, которым угощала меня Матильда в ночь знакомства. Впору было вырубиться прямо на пороге комнаты, а сон никак не шел.

Я слонялся по коридорам с редкостями, как не упокоенный дух. Все думал, думал, вспоминал и прокручивал в голове события. Не выдержав, засел за книги – перечитал и попробовал повторить несколько заклинаний защиты, отрепетировал слабенькие «Жар-птицы» и даже научился делать сносные «Косы».

Затем пытался найти в книгах что-нибудь интересное о Лисницких, но ничего путного не откопал. Польский род, довольно старый и давно обрусевший. Никаких скандалов, но и особых подвигов не было. Тихая и спокойная жизнь. Одна забавная, но бесполезная деталь: женщины рода Лисницких славились красотой и были желанными невестами. Но все это не имело никакого отношения к нападению.

Промучившись до шести утра, я не выдержал и спустился в малую столовую. Ложиться уже не было смысла. К тому же слуги уже наверняка были готовы подавать завтрак. Мы с Матильдой обычно просыпались раньше всех.

– Доброго утра, Михаил Николаевич! – по-английски чопорный Василий позволил себе легкую улыбку. – Изволите позавтракать?

– Да, спасибо.

– Чего сегодня желаете? Каши, яиц, сандвичей…

– Не принципиально. Что проще, то пусть и готовят. Но кофе мне нужен прямо сейчас. И много.

– Сию минуту, ваше сиятельство.

Василий исчез и быстро вернулся с огромным двухлитровым кофейником, затем сервировал сахар, молоко и какое-то печенье. Я заметил на подносе газету.

– Свежая?

– С четверть часа назад доставили. Прямиком из Петрополя. Изволите?

– Да, спасибо.

– Завтрак подадут через семь минут, ваше сиятельство, – отрапортовал лакей и снова скрылся за дверью.

Оставшись в одиночестве, я выпил залпом первую чашку и тут же налил вторую. Нужно было взбодриться, потому как именно под утро организм, зараза такая, захотел отрубиться. Что ж ночью-то не спалось? Ну уж, нет, теперь поздно. Теперь, Миха, мы будем думать.

Я взял в руки «Ночной Петрополь» и вдохнул запах свежей типографской краски. Давно забытое ощущение. В своем мире я изредка брал в метро бесплатные газеты, да и те не читал. А здесь настоящая свежая пресса.

«ВОПИЮЩЕЕ НАПАДЕНИЕ НА АРИСТОКРАТОВ» – гласил гигантский заголовок. И черно-белая фотография Ириновской усадьбы. Та-а-ак… Как они успели, интересно мне знать? Вроде бы я не замечал ни одного журналиста, да еще и с фотоаппаратом. Везде пролезут… Видать, журналисты во всех мирах одинаковы.

Перелистнув анонс, я уткнулся в статью за авторством некого Андрюшина.

«ШОКИРУЮЩИЕ ПОДРОБНОСТИ МАССОВОГО УБИЙСТВА».

М-да, звучало как какая-то низкосортная провокационная желтуха. Но другого источника информации у меня сейчас не было. Наверняка позже принесли бы другие газеты, но сейчас я хотел понять, какая версия будет известна общественности. Интересно, видел ли эту статью Корф?

Так… нападение, похороны Петра Соколова… Пара строк про события в Дакии…

Я бегал глазами по строчкам, пытаясь уловить что-то новое. Пока ничего – просто описание событий со слов очевидцев, сухой комментарий Зайцева – надо же, он, оказывается, успел пообщаться со СМИ.

А дальше – интереснее…

Рассуждения автора о связи нападений на Соколовых и Лисницких. Быстро же этот Андрюшин наклепал статью, раз даже оттуда новости вытащил. То же самое: несколько автомобилей, стрельба, сильный одаренный незнакомец с уровнем не ниже второго…

Стоп.

Глаза вырвали последние строки, и я, поперхнувшись от неожиданности, едва не пролил кофе на газету.

«Есть ли связь нападений на Соколовых и Лисницких с недавними событиями, произошедшими в имении графа Голубева?»

Глава 20

«Есть ли связь нападений на Соколовых и Лисницких с недавними событиями, произошедшими в имении графа Голубева?» – снова перечитал я.

Что еще за события? И что за Голубев такой?

Я покопался в памяти прежнего Миши – ничего. Либо воспоминания так и не восстановились, либо мой предшественник просто не натыкался на эти новости. Или и вовсе ими не интересовался. Впрочем, с него бы сталось: я уже устал разочаровываться в прежнем владельце этого тела. Казалось бы, все было при нем: семья, мозги, возможности, мордаха приличная, титул – пусть и опальный, – а он просто существовал без цели. Ничего не хотел, лишь плыл по течению.

Чем дольше я пребывал в этом мире, чем больше узнавал его законы, тем лучше понимал решение патриарха призвать другой дух. А ведь сначала решение отца казалось мне невероятно жестоким. Убить душу собственного сына и заменить на… меня. Похоже на игру в лотерею. Отец ведь не знал, кто придет на место наследника. Все решил Род.

Но сейчас я все сильнее убеждался в том, что отец оказался прав в своем чудовищном решении. Быть патриархом – значит, действовать не в собственных интересах, а на благо всего рода. И отец переступил через любовь к сыну ради того, чтобы попытаться дать всем нам будущее. Жутко. Страшно. Но, черт возьми, оправданно.

Особенно сейчас, когда мы стали мишенью для какого-то безумного и могущественного колдуна.

– Так, что у нас тут еще…

Я торопливо перелистнул страницу и разочарованно вздохнул: статья закончилась, дальше начинался раздел светской хроники. Не интересно. На всякий случай я долистал до самого конца, даже пробежался глазами по некрологам и объявлениям.

Ничего о некоем Голубеве. Нужно выяснить, что там произошло. Если журналист увидел какую-то связь, то наверняка неспроста. Не мог же он просто так натянуть сову на глобус. Черт, как же мне не хватало интернета!

– Доброго утра, Михаил! – аромат цветочных духов и стук каблуков возвестили о появлении хозяйки дома.

Я поднялся со стула в знак приветствия, когда Матильда показалась в дверях.

– Доброе.

– Впрочем, не самое приятное, – она взглянула в окно. По стеклам барабанил унылый дождь. – Уже читал газету? Что пишут?

– Да, – я протянул баронессе все еще пахнущую краской прессу. – Кое-кто уже прознал о случившемся в Ириновке и у Лисницких.

– Андрюшин небось?

– Вы его знаете? – удивился я.

– Приходилось сталкиваться еще во время службы. Редкостный проныра. Но, следует отдать должное, журналист неплохой. Весьма умен и даже приятен в общении, несмотря на некоторую наглость. Присущую многим представителям его профессии.

Я подозрительно покосился на газету.

– Очевидно, у него хорошие связи в органах правопорядка. Иначе как объяснить, что материал вышел в газете, которую напечатали ночью?

– Да, Андрюшин много с кем дружен, – отозвалась баронесса и перелистнула страницу. – Погоди, дай прочесть.

Мне тоже нашлось занятие – слуги во главе с Василием как раз внесли горячий завтрак. Я налил еще кофе и занялся сырниками. Тем временем Матильда дочитала заметку, свернула газету и раздраженно бросила ее на журнальный столик.

– Интересная гипотеза, но поспешная, – сказала она и занялась кашей.

– Вы о связи, которую он ищет?

– Журналистам свойственно в погоне за сенсацией придумывать то, чего на самом деле нет, – сухо отозвалась Матильда.

Я дожевал и поднял на нее глаза. Наставница старалась вести себя, как ни в чем не бывало, но ее напряжение выдавали нервные движения.

– Что случилось с графом Голубевым? – спросил я, буравя ее взглядом. – И почему Андрюшин считает, что связь все же есть?

– Понятия не имею, с чего он это выдумал. Я еще не разговаривала с Вальтером и не знаю, насколько произошедшее у Лисницких действительно похоже на то, что было в Ириновке… Но у Голубева все было совсем иначе!

Так значит, она все же кое-что знала. Я отложил приборы, поднялся из-за стола и принялся ухаживать за Матильдой. Дешевый трюк, я это понимал, но надеялся, что подчеркнутая вежливость немного смягчит наставницу.

– Сливок? – я вопросительно кивнул на кувшинчик.

– Нет, я буду просто черный. Спасибо, Михаил, – она взглянула на меня и чуть улыбнулась. – Хватит кружить вокруг меня. Я же вижу, тебе что-то нужно. Говори.

– Что случилось у графа Голубева?

Матильда тяжело вздохнула.

– Михаил, ты не сыщик. Не нужно в это лезть. Происшествиями занимается Тайное отделение. Они знают, что делают.

– Я не собираюсь ничего предпринимать. Просто хочу знать. Считайте, для общего развития.

– Ладно, – сдалась наставница. – Но ты будешь разочарован. В особняке Голубевых на Фонтанке был пожар. Здание сильно пострадало. Реставрация, полагаю, займет не один сезон.

– Что послужило причиной пожара?

Баронесса пожала плечами.

– Взрыв газа.

Я едва не прыснул. В моем мире взрыв газа порой служил универсальной версией, когда власти желали скрыть истинную причину происшествия. По крайней мере, в народе у такой формулировки была стойкая репутация «случилось что-то другое, но нам не хотят говорить».

Рязанский сахар. Ага.

– Уверены? – криво улыбнувшись, спросил я.

– Такое нередко случается. Здание старое, Голубевы владеют им еще с позапрошлого века. Некоторые коммуникации устаревают. Следов Благодати, к слову, там не обнаружили. Работало Тайное отделение, и у меня нет оснований не доверять их изысканиям.

– Голубевы одарены Осколком?

– Разумеется.

– Тогда следы Благодати должны были там остаться…

– Все было в пределах нормы. Голубевы – не самый сильный род в плане способностей. Чтобы взорвать такой домище, понадобилось бы несколько пиромантов не ниже третьего ранга. Голубевы на подобное просто не способны, а столь мощный всплеск силы, да еще и в центре города, мгновенно привлек бы всеобщее внимание, – Матильда постучала ложкой по стенке чашки. – Выключи паранойю, Михаил. И не уподобляйся бульварным писакам. Голубевым тогда просто не повезло.

И все равно она меня не убедила. А может, я просто слишком цеплялся хоть за какую-нибудь версию. Верить во что-то всегда проще, чем признавать свое непонимание.

– Значит, вы считаете, что Андрюшин поспешил с выводами?

– Да. По крайней мере, я точно не вижу связи. И если хочешь действительно что-то прояснить, спрашивай Вальтера. Правда, не уверена, что он поделится. Тайна следствия…

Именно. Так он мне все и выложил. Нет, тут придется копаться самому. Интересно, в местных библиотеках хранятся подшивки газет? Бабушка рассказывала, что в моем мире такие были. Я, конечно, предпочитал интернет, но сейчас с этим были проблемы…

– А что еще можно сказать о Голубевых?

– Ты не успокоишься, да?

– Ну, уважьте, ваше благородие…

Матильда усмехнулась.

– Род старый, но ничем, кроме богатства, не примечательный. Они из-под Смоленска, насколько помню. Семья большая, известная разведением редких пород лошадей. Да и вообще к земле тянутся. В Петрополе живут немногие, остальные предпочитают проводить время у себя на Смоленщине.

– Такие же непримечательные, как и мы, – кивнул я. – Да и Лисницкие вроде бы не особенно гремели славой.

– Это еще не аргумент, Михаил.

– Согласен. Однако на таких, как мы, напасть проще. Вопрос – зачем?

– Предоставь это Вальтеру и тайному отделению. Напоминаю, Михаил, у тебя осталось меньше двух недель, чтобы подготовиться. И если ты считаешь, что внезапно проснувшаяся родовая сила обеспечит тебе автоматическое зачисление в Аудиториум, то ошибаешься.

– Я быстро учусь, как видите.

– Этого мало. Сконцентрируйся на подготовке, – раздраженно бросила Матильда. – Тебе нужно отточить навыки создания заклинаний, иначе опустошишь резерв еще в середине первого испытания. Экономить силу ты не умеешь, а это может оказаться фатальным.

– Не спорю.

– Так что прекращай строить из себя сыщика и займись тем, что действительно от тебя зависит. И больше в это дело не суйся.

Я взглянул на часы. Начало восьмого. Скоро должны были спуститься Ирэн и Сперанские. Матильда жестом попросила меня открыть окно и потянулась к портсигару.

– У нас гости, – я отодвинул тюль и уставился на освещенную одними фонарями улицу. Рассветало теперь поздно.

– Кто?

– Секунду…

Я прищурился, стараясь разглядеть водителя. Мужчина вышел из автомобиля, достал с заднего сидения портфель и направился к парадной лестнице. Темное пальто, короткая стрижка, знакомая выправка…

– Кажется, Зайцев, – узнал его я.

Матильда захлопнула портсигар.

– Ладно, побеседую с ним в библиотеке.

– Я нужен?

– Думаю, пока нет. Но имей в виду, что через час занятия. Передай остальным ребятам, что я подойду позже.

Матильда вышла. Я взглянул на остатки завтрака и понял, что уже не был голоден. Да и разговор с наставницей распалил любопытство еще сильнее.

Значит, пойдем другим путем. Если я сам не могу отыскать нужную информацию, то найду того, кто сможет. Вернее, ту. Идея возникла спонтанно, но я решил попытаться. В конце концов, выбирать было особо не из чего.

Забрав из комнаты пакет с потерявшим вид костюмом, я направился в обитель модистки Ефросиньи.

– Это Михаил, – постучав, сказал я. – Могу войти?

– Секунду, ваше сиятельство!

Из кабинета «стилистки» донеслись шорохи ткани, торопливый топот, какое-то невнятное бормотание, и через несколько мгновений Фрося открыла дверь.

– Доброе утро, ваше сиятельство, – улыбнулась она. – Чем могу помочь?

Я с виноватой улыбкой протянул ей сверток.

– Костюм был прекрасен. Но недолго…

– Та-а-а-ак… – насупилась девушка. – Давайте оценим масштабы бедствия.

Развернув сверток на длинном, заваленном всяким швейным хламом столе, она охнула.

– Господи боже! Как же вы так умудрились…

– Газет, как я понимаю, вы не читаете, – усмехнулся я.

– Сегодня еще не читала.

– Тогда вас ждет захватывающая история о перестрелке на похоронах. И я был ее участником.

Фрося тихо запричитала, рассматривая погубленный костюм.

– Нет, тут восстанавливать бесполезно. Ох, ваше сиятельство, беда-то какая…

– Я хотел извиниться. Мне, правда, все понравилось, и я старался его беречь. Но, увы, не вышло. Но работа была прекрасна.

«Стилистка» театрально вздохнула и сложила многострадальный костюм в пакет, подписала его маркером и убрала в какую-то корзину. Только успела снять запонки Матильды, которые я, балда, тоже завернул в складки ткани.

– Так, это вернется ее благородию… А костюм… – она подняла глаза. – Желаете новый? Будут предпочтения?

– Да мне как-то пока не к спеху… Да и пришел я не только за этим.

Фрося вопросительно на меня уставилась.

– Чем же я тогда могу помочь?

– У вас здесь есть компьютер?

– Да, конечно, – она кивнула на агрегат с большим пузатым монитором. – Старенький, но мне мощный и не нужен.

– А в сеть выйти сможете? Мне нужно кое-что отыскать, а сам не могу.

Фрося с сомнением взглянула на часы.

– С удовольствием помогу, но времени у меня мало.

– Минут пятнадцать. Пожа-а-а-алуйста!

Видимо, мне все же удалось состроить щенячьи глазки, потому как Фрося растаяла.

– Хорошо, ваше сиятельство, – она села за компьютер. – Что нужно найти?

– Мне нужна информация о баронах Лисницких, графах Голубевых и графах Соколовых.

– Ох, ваше сиятельство! Это займет немало времени.

– Мне хотя бы в общих чертах. Описание рода, гербы, чем прославились, генеалогическое древо, служба… Пока что поверхностно.

– Могу я поинтересоваться, зачем?

– Потихоньку изучаю высший свет.

– Странные вы фамилии выбрали для знакомства, ваше сиятельство. Но это не мое дело.

Фрося бегло застучала по клавиатуре, а я тем временем рассматривал причудливый агрегат. Похож на компьютер из конца «девяностых», только дизайн посимпатичнее. Почему-то в этом мире дизайн словно остался где-то между тридцатыми и шестидесятыми годами. Вроде и технологии вполне современные для моего мира, а внешний вид устройств был иным. И мне это, если честно, нравилось. Чувствовались в этих вещах душа, мысль, надежность… Не одноразовое китайское однотипное говно, а основательная работа. Хотя, быть может, так было только для аристократов и их приближенных…

– Вы не могли бы отойти на несколько шагов, ваше сиятельство? – попросила Ефросинья. – Помехи… Фонить изволите…

– Да, конечно.

Я переместился в противоположный конец кабинета и терпеливо ждал. Фрося била по кнопкам, ловко управляла подобием мыши – только девайс больше походил на маленький джойстик. Наконец, попыхтев над страницами, она повернулась ко мне с победной улыбкой.

– Кажется, я нашла то, что нужно. Есть специальный архив сведений о дворянских родах. Там есть все перечисленные вами.

– Будет очень нагло с моей стороны попросить вас все это распечатать?

– Ну как же я могу вам отказать…

– Вы – прелесть, Ефросинья! Моя спасительница.

Щеки девицы порозовели, и она, скопировав текст, отправила его на печать. Шумно заскрежетал принтер. Неужели матричный? Забавный все-таки мир. Но мне он, и правда, начинал потихоньку нравиться.

Фрося сложила листы стопкой и протянула мне.

– Извольте, Михаил Николаевич.

– Спасибо огромное. Я могу как-то отплатить за эту услугу?

Девушка заговорщически улыбнулась.

– Да. Придется вытерпеть примерку. Через пару дней будет готов костюм для церемонии смотра в Аудиториуме. Этот, – она бросила взгляд на корзину, – я делала по меркам и на глаз. Работать пришлось быстро. Но с новым такой трюк не пройдет. Ходит слух, что в этом году на смотр может прибыть сам император. Все должно быть безупречно.

Я вздохнул.

– Примерка? И только?

– Я знаю, что мужчины ненавидят возню с одеждой, – улыбнулась Фрося и поправила выбившуюся из-за уха светло-русую прядь. – Так что окажите мне услугу, ваше сиятельство. Я хочу гордиться своей работой.

– По рукам!

Распрощавшись со Фросей, я взглянул на часы. До сбора на занятие оставалось минут двадцать. Добравшись до комнаты, я включил свет и разложил распечатки на кровати. Должно же быть что-то общее. Должно. Если кто-то это заметил, значит, и мне нужно попытаться.

Фрося, умница такая, даже добавила немного форматирования. Сперва я решил пробежаться по родовому древу каждого рода. О своих предках я помнил достаточно – все же прежний Миша, хоть и был тем еще олухом, но память семьи чтил.

Затем пришел черед Лисницких – мало интересного. И правда, в Петрополе они не отличились ни скандалами, ни благими деяниями. С тех пор, как военная карьера перестала быть обязательной для аристократов, бароны, казалось, и вовсе перестали быть на виду. Несколько военных деятелей, один руководитель публичной библиотеки, несколько высоких чинов и присутствие в Сенате… Даже один художник нашелся.

У Голубевых было поинтереснее. Много общественной работы, меценатства – правда, преимущественно на Смоленщине. Но и в Петрополе отличились: я снова увидел упоминание о присутствии в Сенате.

Стоп.

Я снова перебрал листы и нашел нужные. Сенат, Сенат, Сенат… и примерно в одно время.

Пробежавшись пальцами по строкам, я достал из ящика стола карандаш и отметил всех, кто был в Сенате. Затем сопоставил временные промежутки…

Граф Владимир Николаевич Соколов (1891–1946) – секретарь Особой комиссии по вопросам ограничения применения Благодати I Департамента Правительствующего Сената.

Барон Лев Юрьевич Лисницкий (1875–1951) – член Особой комиссии по вопросам ограничения применения Благодати I Департамента Правительствующего Сената.

Граф Григорий Иванович Голубев (1888–1964) – член Особой комиссии по вопросам ограничения применения Благодати I Департамента Правительствующего Сената.

Я отложил карандаш.

Значит, все трое были членами одной комиссии. А ведь во время первой встречи с Корфом отец упоминал, что наши предки ходатайствовали об ограничении применения Благодати…

Неужели это как-то связано со вчерашними событиями? Неужели кто-то мстил нам за это спустя сотню лет?

Глава 21

Коридор утопал в полумраке. Приглушенный свет настенных ламп придавал месту особый, почти мистический вид. Я медленно брел по гостевому крылу, и мягкий ковер делал мои шаги бесшумными. Казалось, особняк и вовсе утонул в тишине – словно весь дом вымер. И лишь звук песни где-то вдалеке напоминал мне о том, что я все еще был жив.

Пела девушка. Высоко, красиво, но слов я разобрать не мог. С переливами, словно заморская певчая птица. Потрясающе красиво – такого голоса я не слышал нигде и никогда, и все мое нутро отзывалось жаждой. Казалось, человек и вовсе не мог так петь.

Я шел на этот голос, оставляя позади витрины с коллекцией редкостей, картины, скульптуры. Песня манила меня, и я сам не заметил, как прошел парадную лестницу и углубился в господское крыло.

Голос зазвучал громче – я был близок. Чарующая песня захватила меня так сильно, что разум отказывался подчиняться, а ноги сами несли дальше. Я завернул за угол и уткнулся в двери комнаты Ирэн.

Без стука я распахнул двери. Мне в нос ударил насыщенный аромат весенних цветов, а глаза резанул яркий свет. Ирэн кружилась в комнате, напевая тот самый странный мотив. Блики от хрустальной люстры окружали девушку радужным сиянием. Она увидела меня, улыбнулась и, не прекращая петь, закружилась снова – лишь протянула мне руку, словно приглашая присоединиться к танцу. Полупрозрачная ткань ее платья взметнулась волной – в ярком свете очертания тела Ирэн казались особенно четкими и соблазнительными.

Я шагнул к ней и протянул руку, чтобы дотронуться до ее пальцев.

Она рассмеялась, словно хрусталь зазвенел, отняла руку – дразня и играя. Но я успел ее перехватить.

В глаза бросилась грязь под ногтями. Так странно…

Я тряхнул головой. Взглянул на Ирэн, но ее образ начал размываться. Тряхнул снова – исчезла комната. Пропала песня.

Ирэн стояла передо мной посреди зала библиотеки, прислонившись спиной к массивному дубовому столу. Белокурые волосы убраны в хвост, губы напряженно поджаты, из-под воротника спортивного костюма выглядывала ярко-розовая футболка.

– Уже гораздо лучше, – усмехнулась она. – Схватываешь, и правда, быстро. Что меня выдало?

– Руки помыть забыла.

Она бросила взгляд на свои ногти.

– Вот черт. Маникюр у меня запланирован на самый вечер.

Я посмотрел на часы. Три минуты шестого. Значит, заклинание выбило меня из реальности на восемь минут. Слишком долго провозился и, признаюсь, поддался иллюзии с удовольствием. Ирэн умела соблазнять.

– Ну, будем считать, ты более-менее разобрался, как работает «Алконост», – девушка забралась на стол и принялась болтать ногами в воздухе. – Правда, удивительно, что он идет у тебя хуже, чем «Сирин».

– Вот такое у меня деструктивное сознание, – усмехнулся я. – Перерыв? У меня голова после твоих песенок распухла.

Ирэн победно рассмеялась, спрыгнула со стола и перебралась в кресло у камина.

– Чай остыл, – скривилась она, пригубив из чашки.

– Ничего, так выпью.

Голова, и правда, казалась чугунной. Ирэн работала с «Алконостом» очень умело и даже деликатно – все же будущая менталистка, но я тем не менее хорошо ощущал последствия воздействия на сознание.

Убедившись, что мои боевые навыки вполне сносные, да и в целительстве я кое-как начал разбираться, Матильда осуществила старую угрозу и поставила меня в пару с Ирэн. Сейчас, после поединка и последующих выяснений отношений, работать вместе стало проще. Ирэн не лезла в бутылку, да и я лишний раз ее не провоцировал.

Менталисткой она оказалась отменной, – и я возблагодарил небеса, что тогда, на поединке, она не успела применить свои способности. Иначе у меня точно не осталось бы шансов на победу. И для меня до сих пор оставалось загадкой, почему она не применила тот же «Алконост». Заклинание в целом безобидное, но выводит из строя еще как. А я ведь тогда даже «Шлем» нормально ставить не умел.

– Ты много ешь, – заметил я, когда Ирэн опустошила почти всю вазочку с печеньем.

– Нефнифаю, – с набитым ртом отозвалась девушка. – Перед зафтрафним.

– Мне проще. Трудно нервничать в полную силу, когда не знаешь, чего ожидать.

На завтрашний день был назначен смотр абитуриентов в Аудиториуме. Церемония официальной подачи документов на поступление, оценка ранга, предварительное знакомство кандидатов. Уже несколько дней и воспитанники, и сама Матильда дергались как на иголках. Канун смотра стал настоящим апофеозом всеобщей тревоги. Даже слуги старались лишний раз не попадаться нам на глаза.

Ирэн дожевала последнее печенье и печально вздохнула.

– Ты бы не налегала так сильно – в платье не влезешь.

– Я так переживаю, что все калории сгорают еще в пищеводе, – огрызнулась она. – Но да, пора себя как-то ограничивать.

– Расскажи, чего ждать-то. И правда, что в этот раз будет сам император?

– Ну, слухи такие ходят. Сам император прибывает раз в несколько лет, но каждый год обязательно присутствует кто-то из императорской фамилии. И если его императорское величество почтит… – Ирэн в ужасе округлила глаза. – Ух, тогда поводов переживать еще больше.

– Ты готовилась к этому много лет. В грязь лицом не ударишь.

– В том и дело. Будет очень обидно ошибиться в том, что репетировала и прокручивала в голове много раз.

Я залпом допил чай и откинулся на спинку кресла. В камине весело потрескивал огонь, наполняя зал библиотеки уютом. За стеной слышались короткие и громкие команды Матильды – наставница гоняла Сперанских по базовым заклинаниям.

– Ты, Ир, слишком зацикливаешься на неудачах. Относись проще.

– Легко сказать! – вспылила девчонка. – Тебе этого не понять. Ты лишь недавно стал… кандидатом. Тебя не готовили к этому годами.

– Верю. И все равно постарайся взять эмоции под контроль, – настаивал я. – Хуже от этого точно не будет.

Ирэн нервно крутила пустую чашку в руках.

– Завтра на нас будет смотреть весь свет. Понимаешь… От того, какое впечатление мы завтра произведем, будет во многом зависеть вся наша жизнь. Если кто-то опозорится, дальше ему будет сложнее пробиться.

– Значит, не опозоримся. Расслабься. Завтра будет завтра.

– Как же легко ты ко всему относишься.

– Отнюдь. Просто я знаю, когда есть смысл нервничать. А когда – нет.

Ирэн подняла на меня глаза, и я не смог понять выражения ее лица. Она словно хотела что-то сказать, но не решалась.

В последние дни мы почти все время проводили вместе. Матильда полностью сосредоточилась на Сперанских – Поля заваливала некоторые базовые заклинания, да и Коля явно перенервничал. Поэтому мной занималась Ирэн. Забавно, что как только она переходила в режим преподавателя, то мгновенно становилась другим человеком. Объясняла толково, разжевывала, проявляла терпение.

Не знаю, о чем они там договорились с Матильдой, но девица проявила настоящий преподавательский талант. Я легко усвоил «Сирин», «Несмеяну» и «Шлем». Только с «Алконостом» отчего-то выходил затык.

И в этот момент я попытался снова. Знал, что на ней сейчас не было «Шлема». Начал ваять заклинание – аккуратно, осторожно, мелкими стежками… Ирэн словно зависла, уставилась глазами в одну точку. Выронила чашку – я едва успел подхватить драгоценный фарфор.

Так, есть контакт. Какое же кино ей показать?

Хотелось как-то успокоить ее, заставить хоть на несколько минут отвлечься от переживаний. У этой барышни наблюдался синдром отличницы – Петька у меня страдал таким же, и я прекрасно знал, как тяжело было с этим жить.

Я навел иллюзию.

Сентябрьский лес. Золотая листва всюду. Яркое, еще теплое, солнце пробивается сквозь ветви. Ирэн собирает венок из острых кленовых листьев, связывает с пылающими рубиновыми веточками. Смеется… На скамейке возле нее сидит Матильда с большой кружкой ароматного кофе и мундштуком. К запаху сырой земли и прелой листвы добавляются ароматы кофе и вишневого табака. Иллюзия должна казаться максимально реальной.

Ирэн заканчивает работу и показывает венок Матильде. Та улыбается – широко, от души. Ирэн водружает венок ей на голову, Матильда ее обнимает, а Ирэн смешно морщит носик от запаха сигареты… Они весело болтают, и обе безмятежны, спокойны, счастливы… Издалека доносится чарующая песня не успевших улететь на юг птиц.

Черт, я и сам увлекся. Не заметил, как прошло четверть часа.

Пора возвращать.

Я начал осторожно убирать элементы иллюзии один за другим. Сперва вкусы, потом запахи, затем физические ощущения…

Ирэн распахнула глаза. Я увидел, что в них застыли слезы.

– Эй, ты как? – я подался вперед, пытаясь понять, была ли она в порядке.

– Нормально… У тебя получилось, Миш. «Алконост» был прекрасен… Черт, как же я его ненавижу!

Я удивленно отпрянул.

– Почему?

– Потому что хорошая иллюзия – как сон. Нереальна. А ты… Ты сделал такую, из которой не захотелось уходить.

– Прости.

– Нет, – девушка смахнула слезинки и тут же взяла себя в руки. – Так и нужно. Это знак качества. Ты молодец. Спасибо. Мне это было нужно.

Я с сомнением на нее уставился.

– По тебе сейчас не скажешь…

– Нормально все, я сказала. Но мне нужно на воздух.

Я взглянул на часы.

– Есть предложение. До ужина полтора часа.

– И?

– Как насчет побегать по полигону? Думаю, нам не помешает выпустить пар в пару «Колобков»…

* * *

– Фу-у-у-у-ух!

Ирэн остановилась, погасила «Берегиню» и наклонилась, опершись руками в колени.

– Что, хватит? – усмехнулся я.

– Убойные у тебя «Колобки», что ни говори. А вот «Косы» надо еще править. Ничего, после смотра дожмем.

Я подошел к Ирэн и бегло провел ладонью в нескольких сантиметрах от ее тела. Не поранил, а то все-таки зацепил пару раз.

– В порядке. Отлично.

Сейчас, судя по рубиновому цвету моих барьеров, у меня был пятый ранг. На один больше, чем у Ирэн, но иногда это могло сыграть фатальную роль. А калечить девицу накануне ответственного мероприятия мне не хотелось.

Она выпрямилась и вытерла рукавом куртки вспотевший лоб.

– На сегодня хватит. У меня уже ноги отваливаются. Домой?

– Ага, – с готовностью согласился я. Да и есть хотелось ужасно. Ибо кое-кто сожрал и все мои печеньки.

– Хороший бой, – выровняв дыхание, сказала Ирэн. – Так бы на поединке…

– Слушай, а почему тогда ты не применила ментальные заклинания?

Девушка отвела глаза. Не ответила.

– Ир?

– Хотела победить в честном бою. Я же знала, что ты не был подготовлен к сражениям. Матильда сказала тогда, что у тебя большие пробелы во владении заклинаниями. И я подумала, что победить тебя при помощи того же «Алконоста» будет слишком просто. Точнее, сначала я хотела им воспользоваться, но потом… Передумала.