Текст книги "В интересах государства"

– Миша!

Сестра бросилась ко мне с объятиями, напрочь проигнорировав Матильду.

– Привет, малявка, – улыбнулся я, обнимая ее крепко-крепко.

Она отстранилась.

– Не думала, что ты вернешься.

– Я ненадолго.

Матильда терпеливо дождалась, пока радость от воссоединения уляжется. Оля взглянула на баронессу.

– Представишь нас?

– Баронесса Матильда Карловна фон Штофф, – она протянула руку сестре. – Наставница вашего брата. Вы, как я понимаю, Ольга Николаевна.

Сестра кивнула.

– Да. Большое спасибо, что привезли Мишеньку попрощаться.

На пороге появился отец. Все вместе мы направились в дом – Оля выбежала без пальто и явно мерзла. Не успев обменяться приветствиями, я отвлекся на шум, доносящийся со стороны аллеи. Взглянул на часы: половина девятого. Рановато для гостей. Да и они, по традиции, должны были подъехать сразу в церковь…

По сырой земле мерно шуршали колеса новенького «Руссо-Балта» – автомобиля статусного, но не эксклюзивного. Но эту марку я хотя бы знал – отечественный, распространенный, по-мещански агрессивный.

Отец нахмурился, разглядев водителя.

– Он что еще здесь забыл?

Глава 16

Матильда обернулась в сторону «Руссо-Балта» и метнула на меня вопросительный взгляд. Я пожал плечами, пытаясь разглядеть водителя.

– Папа, ты его знаешь? – пискнула Оля из-за моей спины.

Отец хмуро кивнул и перевел глаза на баронессу.

– Ваше благородие, безмерно рад знакомству, – торопливо произнес он. Я заметил в его руках карточку – значит, Егор успел ее передать. – Прошу прощения за то, чему вам предстоит быть свидетельницей.

Жестом велев нам оставаться на пороге, отец спустился навстречу гостю. Тот как раз успел выйти, и я смутно его узнал. Память прежнего Миши подкинула всего один эпизод, но зато какой…

– Вот черт, – тихо выругался я.

Оля ткнула меня под бок.

– Кто это?

– Это дядя Андрей. Ты его не помнишь – совсем маленькая была.

Прежний Миша хорошо запомнил этого человека. Когда-то он был нам родней. Брат моего отца, Андрей Владимирович, покинул дом в возрасте двадцати лет. Покинул с оглушительным скандалом и навсегда.

Тогда я – точнее, Миша – не понимал, что стряслось. Но сейчас, вспомнив события и сопоставив с правилами взрослого мира, даже я нервно сглотнул.

Андрей Владимирович, младший брат моего отца, отрекся от семьи и женился на простолюдинке. Тогда еще живой дед, так и не отошедший от утраты Осколка, рвал и метал. Дядю Андрея пытались переубедить: уговаривали, стращали, угрожали и сулили милости. Тщетно. Выбор он сделал и стоял на своем до последнего.

И тогда дед совершил самое страшное, что мог сделать патриарх семьи – отлучил дядю Андрея от рода. Запретил использовать титулы и связи, изгнал его из имения, убрал все его портреты и лишил причитающейся части наследства. Сейчас я понимал, что тогда семью от скандала спасло лишь опальное положение – нашими делами почти никто не интересовался, да и дед положил много сил на то, чтобы замять происшествие максимально тихо.

Я помнил, что дядя Андрей после женитьбы взял двойную фамилию, занялся бизнесом и обосновался в Москве. С нашей семьей он не общался.

И вот сейчас дядя Андрей был здесь… Сколько лет прошло? Пятнадцать? Ни разу с тех пор он не возвращался в Ириновку. Да, он застал Петьку и наверняка любил его, но была ли его смерть поводом для воссоединения? Или здесь замешано что-то еще?

Меня начало терзать дурное предчувствие. Неспроста он сейчас появился, ой неспроста.

– Оленька, проводи нашу гостью в дом, пожалуйста, – распорядился я. – Покажи гостиную, предложи кофе.

Сестра явно сгорала от любопытства, да и Матильда наблюдала за встречей с нескрываемым интересом. Но женщинам хватило такта меня послушаться.

– Конечно, – Оля забрала цветы и пригласила мою наставницу внутрь. – Матильда Карловна, прошу. Вы наверняка утомились с дороги.

Выгнав всех с порога, я закрыл входную дверь, плотнее запахнул пальто и принялся спускаться. Отец даже не скрывал недовольства. А вот дядя Андрей…

Изменился. И дело было даже не в пролетевших годах, хотя они мало его состарили. Сейчас ему было лет тридцать пять – самый расцвет сил. Он был похож на моего папу – те же внимательные глаза и прямой римский нос, но более вытянутое лицо. Еще он был очень загорелым – редкость для жителей Петрополя. Явно недавно отдыхал в солнечных краях. Да и одежду носил… Модную, кричащую о статусе, очень дорогую. Словно хотел заявить всему миру о высоком доходе. В среде аристократов броские цвета были не приняты – сословие считало себя выше этого. Разве что эксцентричная Матильда частенько позволяла себе вольности.

– Дядя Андрей, – поприветствовал я.

Отец с неудовольствием на меня посмотрел.

– Михаил, я рад, что ты приехал. Но сейчас иди, пожалуйста, в дом.

– Можно, я хотя бы сперва обниму племянника? – спросил гость.

Я пожал плечами, ожидая реакции отца. Тот с неохотой кивнул.

Мы обнялись, и дядя тут же отстранился. Я заметил, что ему было ужасно неловко.

– Простите, что помешал, да еще в такой день.

– Мог бы позвонить, – пуще прежнего нахмурился отец.

– Не мог, Коля… Ваше сиятельство. Не мог.

Мне показалось, или дядя выглядел напуганным? Напряженным – точно, но это и не удивительно. Все же визит туда, где тебя не рады видеть, мало кого оставит равнодушным. Но было в этом что-то еще. Я обратился к силе – Благодать чувствовала такие вещи тоньше.

Страх. Я отчётливо ощутил чужой страх. И гнев отца. Хорошо скрытый гнев, раздражение и… боль.

– Мне позволят войти? – спросил дядя Андрей и кивнул на дом.

– Сперва расскажи, зачем явился. Михаил…

– Я хочу остаться, – ответил я. – Как твой наследник, теперь я должен понимать, что творится и за пределами семьи.

Отец снял очки и устало потер глаза.

– Хорошо. Но не встревай, пожалуйста. Андрей, рассказывай. И, прошу, побыстрее. Нам скоро выезжать в церковь.

Я решил проявить участие и ободряюще кивнул. Дядя поймал мой взгляд и словно немного расслабился.

– Я здесь, чтобы предупредить тебя, Николай. Кажется, кто-то очень заинтересовался семейством Соколовых.

– И ради этого ты примчался из самой Москвы? – отец с недоверием взглянул на брата. – Почту и звонки отменили?

Дядя Андрей достал из кармана пачку сигарет и закурил. Отец скривился – он не переносил запаха табака, но замечаний делать не стал.

– В том и дело, что я не могу доверять ни переписке, ни звонкам. Полагаю, меня могут прослушивать, – дядя выдохнул тонкую струйку дыма в противоположную от отца сторону. – И вас. А ментальная связь мне по понятным причинам более недоступна.

Отец кивнул. А я припомнил, что отсечение от рода предполагало и лишение Благодати. Дядя не просто вышел из семьи – он перестал быть для нас своим. Так распорядился дед, не желавший разбавлять благородную кровь. Сейчас, зная о роде чуть больше, я начал понимать причину такого сурового поступка старого патриарха. Дед всего лишь пытался сохранить наш род. И если бы он тогда этого не сделал, быть может, сейчас я бы не обладал силой древнего источника.

– Рассказывай подробнее, – велел отец.

Дядя в три затяжки докурил сигарету и тут же взялся за следующую. Его руки дрожали. Но вряд ли от холода.

– Где-то с месяц назад я вернулся из отпуска. Вывозил семью отдохнуть. Бизнес идет хорошо, жена очень помогает… Но по возвращении я начал замечать странные вещи. Сперва мне показалось, что в наше отсутствие в квартире кто-то был. Тогда я не придал этому значения – у нас наемная домработница, да и няньки для малышей часто приходят. Поэтому я не обратил внимания на чужие следы. Подумал, что в наше отсутствие домработница затеяла генеральную уборку.

– Дальше.

– Затем тревогу подняла гувернантка моего старшего. Он у меня ходит в хорошую школу на Чистых. Гувернантка забирает его и помогает делать уроки. Она сказала мне, что несколько дней подряд наблюдала один и тот же автомобиль возле школы и нашего дома. Никто не выходил, поэтому человека она не видела. Но приметила машину. Жаль, номера не записала. Я тоже не сразу напрягся, потому что дом у нас не самый простой, и соседи водят детей в эту же школу. Подумал, может чей-то охранник дежурит. А затем я начал замечать слежку и за собой…

– Как это связано с нами? – перебил его отец. – Насколько я помню, бизнес у тебя идет хорошо. Пожалуй, даже слишком хорошо. С чего ты взял, что интерес может быть связан с нами?

– Погоди, Николай. Дай договорить, – дядя Андрей бросил на землю второй окурок, и потянулся было за третьей, но передумал. – Сперва я хотел удостовериться, что за мной действительно следили. Жена тоже начала замечать странное сопровождение. Эти люди никак себя не проявляли – просто преследовали нас, но держались на расстоянии. А буквально на днях – по странному совпадению, в то же утро, когда я узнал об инциденте в Дакии и гибели Петра, – ко мне в кафе во время обеда подсел странный человек.

– Он представился?

– Нет, конечно. Но я хорошо его запомнил и смогу описать.

– Что он сказал?

– Задавал вопросы. Но не обо мне и моей семье, а о тебе, Николай. О вас. О Мише, об Оле… Естественно, я не смог толком ничего рассказать, да и не желал.

– Какие вопросы он задавал?

– Сперва выразил соболезнования по поводу Пети. Спрашивал, давно ли мы виделись. Интересовался, где живете. Очень странный разговор получился. О вас в Москве вообще не толкуют. Я сначала подумал, что это происки конкурентов. Может, хотели изящно на меня надавить. Но зачем угрожать вам, если у меня есть своя семья, причем гораздо ближе…

Отец кивнул.

– Согласен. И до чего вы договорились?

– Ни до чего. Я лишь сказал, что мы не общаемся и что сведениями не обладаю. Тот мужчина сразу ушел.

– Как он выглядел? – спросил я.

Дядя отвел глаза, вспоминая образ.

– Выше среднего роста, где-то сто восемьдесят. Поджарый, явно держит себя в форме. Лет сорок-сорок пять. Волосы темные с проседью. Костюм недешевый… И вот еще: на левой руке золотой перстень. Вроде печатка, но я не разглядел герба.

– Не на мизинце? – уточнил отец.

– Нет. Вроде на среднем или безымянном пальце. Массивный такой перстень. Возможно, старый. И улыбка у него еще такая… Немного кривая, как будто лицевой нерв парализован. Может, инсульт перенес, может еще что. Да и вообще было в нем нечто такое… холодное, отталкивающее, хотя не урод и не выглядел опасным. Обычный приодетый мужик. Так часто выглядят важные слуги в знатных семьях.

– То есть не служивый человек? – предположил я.

– Понятия не имею. Осанка ровная, но… Нет, не могу предположить.

– И он, разумеется, не представился.

Дядя Андрей отрицательно покачал головой.

– Собственно, поэтому я с ним даже разговаривать не стал. Хотя он перехватил меня в заведении, куда абы кого не пускают. Я потом спрашивал у официанта, кто это был, но он не оставил ни карточки, ни сведений о себе. Как призрак… Это напугало меня больше всего, и я решил предупредить вас лично. Не думаю, что этот человек явился по мою душу.

Отец задумчиво глядел на лысые деревья аллеи. Как назло, вышло яркое солнце, словно небу не было никакого дела до нашего семейного горя.

– Понятия не имею, кто это мог быть.

– Может, кто-то из людей Корфа? – тихо предположил я.

– Ему не нужно так изгаляться. Его ведомство может запросто добыть сведения. Нет, Михаил, это кто-то другой…

Я переглянулся с дядей. Он явно был не в своей тарелке и, опустив глаза, ждал от отца позволения остаться. Но больше не решался просить сам.

Папа взглянул на часы.

– Пора выезжать, – он смерил дядю Андрея долгим взглядом. – Если хочешь попрощаться с Петром, приходи. Отпевание будет в нашей церкви.

– Спасибо.

Дядя сел в «Руссо-Балт» и поехал в сторону кладбища. Мы с отцом остались наедине.

– Как ты, сын?

– Лучше, чем могло быть. И у меня есть к тебе разговор. Это важно.

– После похорон. Во время поминок будет время. Уже десять, нужно торопиться.

Я кивнул и остался ждать на улице, а отец пошел в дом. Прислонившись к матовому кузову готичной тачки Матильды, я судорожно размышлял о новостях от дяди. Кому мы могли понадобиться? И уж тем более, зачем им следить за дядей Андреем? Что они хотели выяснить?

Черт, чем дольше я находился в этом мире, тем сложнее давалась жизнь. Сплошные интриги, а я не мог понять, какое место в них занимаю.

Едва шофер подогнал автомобиль для домочадцев, парадная дверь открылась, и по ступеням один за другим начали спускаться мои родные. Отец перебросился парой фраз с Матильдой. Оля вела под руку бабушку – в черной шали поверх старомодного пальто, она сейчас казалась совсем дряхлой. Но взгляд ее был ясным, и, увидев меня, Ба улыбнулась.

– Мишенька, вот ты где!

Я обнял ее и помог сесть в машину. Сам решил ехать с Матильдой. Мне нужно было подумать.

– Дорогу покажу, – сказал я, отыскав в воспоминаниях путь до кладбища. – Пусть едут первыми.

Баронесса кивнула.

– Что стряслось?

– Неожиданное семейное воссоединение, – отозвался я, забравшись в салон.

– Судя по всему, не очень приятное.

– Это не моя война. Но, что бы там ни происходило, ради Петра все они должны придержать языки.

– Мудро, – кивнула наставница. – У тебя замечательная сестра. Просто солнышко. Жаль, не одарена так щедро, как ты.

Старое Ириновское кладбище встретило нас звоном колоколов небольшой церквушки. Тощий поп уже дожидался нас и, обменявшись с отцом приветствиями, пригласил всех в храм. Я увидел нескольких мужчин в форме, курящих перед воротами – наверняка, сослуживцы Петьки. А может, и почетный караул – все же брат погиб при исполнении долга, а значит ему полагались воинские почести.

Заметил я и Куропаткина – человека с уродливым шрамом, который тогда привез тело. Проститься пришли староста села с семьей, домашние слуги и еще с десяток людей, которых я видел впервые. Все очень скромно, без пышности. Может, и к лучшему.

Едва выстояв отпевание, я вышел на улицу и подставил голову под резкие порывы ветра. Тяжелый запах ладана вызывал воспоминания о том, как я прощался с Петькой тогда, в первый раз, в своем мире. Сейчас его хотя бы хоронили в закрытом гробу. Сейчас было уже не больно. Почти.

Матильда вышла следом за мной на перекур. Дядя предложил ей зажигалку. Все – молча.

Потом было погребение. Многое – как тогда, только я старался быть поближе к Оле, чтобы ее поддержать. Да и отца обнять лишний раз – Петька был его надеждой, и я понимал, что во мне он не видел того сына, которого хотел сделать следующим патриархом рода. Даже после ритуала призыва. Даже после пробуждения родового источника. Я не был Петькой и никогда не смог бы им стать.

Потому что отныне я должен быть лучше. Во всем. Только так мы выкарабкаемся.

Куропаткин прочитал краткую речь. Рассказал о подвиге, любви к родине, зачем-то упомянул про орден – как будто это теперь могло нас утешить. Почетный караул дал несколько залпов. Гроб, обернутый во флаг с двуглавым черно-красным орлом, опустили в землю, и рабочие взялись за лопаты.

Оля не выдержала и разревелась у меня на груди, и я долго гладил ее по спине, давая возможность прорыдаться. Я встретился взглядами с отцом, и он коротко мне кивнул. Матильда положила букет лилий к венкам и лампадкам.

– Все почти закончилось, – шепнул я сестре. – Ты молодец. Хорошо держалась.

– Да какая разница… – всхлипнула она.

– Согласен. Но лицо надо держать. Потому что мы – Соколовы. И мы выдержим все.

Оля достала из кармана платок и вытерла слезы.

– Не могу… Не могу поверить. Никак не получается.

– Нам еще долго жить с этой потерей, мелкая. Но у тебя есть я.

Траурная процессия разбилась на мелкие группки и медленно потекла по аллее к выходу. Первыми уехали военные, остальных отец пригласил в усадьбу на поминки. Я взглянул на часы – еще час у меня оставался, но кусок не лез в горло. Хотелось сбежать отсюда. Побыть одному. Почему-то от присутствия людей сейчас становилось особенно тошно. Зато отец наконец-то заговорил с дядей – я видел, как они медленно прогуливались между рядами крестов.

– Интересно, кого еще сегодня хоронят? – Оля вытерла слезы и уставилась на несколько подъехавших автомобилей. Две легковушки и один черный фургон. – Когда мы договаривались с батюшкой, то просили, чтобы в первой половине дня никого, кроме нас, не было…

Я ускорил шаг, чтобы догнать отца. Сила вскипятила кровь тревогой, по позвоночнику пробежали искры холодка. Что-то не то. Что-то не так. Снова. Слишком знакомое ощущение.

– Пап! – крикнул я, игнорируя приличия, и перешел на бег.

– Что, Михаил?

Я указал на припаркованные у ограды автомобили.

– Мы еще кого-то ждем?

– Нет. Здесь и так больше, чем мы приглашали…

Все произошло слишком быстро – только подогретые Благодатью рефлексы позволили мне успеть. Почти успеть…

Дверь фургона отъехала в сторону, и я увидел вспышки. Несколько шедших перед нами сельских рухнули как подкошенные.

– Ложись! – заорала Матильда и потянула меня вниз.

Глава 17

Я едва успел припасть к земле и спрятаться за могильным камнем – пронесшиеся над головой пули вспороли дерн на клумбе за нашими спинами. Одна очередь. Вторая. Да сколько же их там было?

Где-то рядом звенели металлические кресты, от которых рикошетили пули. Крошка от испорченных каменных надгробий запорошила глаза.

Селяне с криками метались по аллее, безуспешно пытаясь найти укрытие. Сильнее всего не повезло тем, которые почти подошли к воротам – там не было ничего, кроме каморки сторожа и газона. Невинные люди умирали на моих глазах, а я не мог им помочь – слишком далеко, чтобы попробовать выставить для них «Покров».

«Берегиня» вспыхнула вокруг меня насыщенным янтарным светом. Когда закончилась автоматная очередь, я осторожно высунулся из укрытия.

– Пап! – позвал я. – Жив?

– Да…

Я повернул голову на звук его голоса и тут же снова спрятался – новая очередь прошла совсем рядом. Отец был не далеко – всего в пяти-семи шагах от меня, тоже успел спрятаться за массивной скульптурой, но добраться до него я не мог. Чтобы пробежать, требовалось пересечь аллею, то есть выйти на открытое место. Я не был так уверен в своей защите.

Отец склонился над дядей Андреем, выставил хиленький барьер – и зря. Сияние Благодати лишь сделало их мишенью. В барьер тут же полилась новая очередь. Достигнув «Покрова», пули словно увязывали в плотной энергетической субстанции, теряли скорость и проходили сквозь силу как через очень плотное желе. Я не знал, сколько его барьер мог выдержать. У отца был восьмой ранг – возможности далеки от безграничных. Зато «Покров» хотя бы давал возможность успеть пригнуться.

Значит, от осколков стекла тогда отец смог нас защитить, а от пуль уже не особо. Выходит, барьер реагировал на скорость и силу пущенных снарядов?

– Миш! – рядом, всего метрах в двух от меня, за склепом пряталась Матильда. Наставница сгребла в охапку Олю. – Цел?

Я кивнул.

– Уведите сестру и бабушку. Я попробую вытащить мужчин.

– Погоди.

Матильда резким жестом стащила с головы шляпку и выбросила, а сама аккуратно обошла укрытие. Руки она держала наготове, чтобы в любой момент активировать «Покров».

– Ждут, сволочи.

Это я уже тоже понял. Сельские – те, кого не зацепило – бросились врассыпную. С визгом, криками. Кто-то не смог идти и лежал, крича от боли. Другие рухнули без движения. Тихое кладбище наполнилось стонами и воем. По сельским огня больше не открывали, и это означало одно: пришли за нами. За моей семьей.

Матильда вернулась к Оле.

– Мобильником пользоваться можешь?

– Д-да… Я же… д-десятка…

– Отлично. Отойди от меня на несколько метров и звони. Номер продиктую, – Матильда оттолкнула сестру подальше к зарослям и прочь с линии огня. – Пять-восемь-восемь-сорок-пятнадцать. Запомнила?

Оля кивнула.

– Это номер ассистента Корфа. Скажи, что звонишь по моему поручению. Передай, что на нас напали, и укажи место. Пусть приезжают немедленно. А потом спрячься. – Матильда сильнее толкнула Олю в кусты, и мне показалось, что растерявшаяся сестра даже упала, но быстро поднялась. – Все, пошла! Бегом!

Я поискал взглядом бабушку. Как сквозь землю провалилась. Ладно, не бегает по кладбищу в панике – уже хорошо. Может, успела убежать вместе с сельскими? Хорошо, если так.

Со стороны камня, за которым прятались отец и дядя Андрей, послышался короткий стон и ругань.

– Ранены?

– Андрея зацепило, – отозвался отец. – Не сильно.

Мы с Матильдой переглянулись. Жаль, что я не успел освоить ментальные переговоры.

Я перераспределил больше силы в уплотнение «Берегини» и попробовал вылезти из укрытия. В этот момент со стороны ворот раздались выстрелы. Короткие, одиночные. В ответ – снова очередь.

Пора!

Я бросился через просеку к отцу. Рядом просвистело несколько пуль, но «Берегиня» отреагировала мощно – все отскочили от меня, отпружинили и срикошетили. Практически кувырком я перелетел через низкую изгородь аллеи и тут же спрятался за соседним надгробием.

– Фууух…

Дядя Андрей сидел, прислонившись спиной к отполированному камню. Щегольская рубашка была залита кровью.

– Пап, подлатаешь его? Я не умею.

– Попробую, но ты тогда держи «Покров». Мне не хватит сил на то и другое.

– Понял.

Я поднял янтарную полусферу и вложил побольше энергии в прочность. Да, теперь мы стали еще более заметной мишенью, но я надеялся, что пули не пройдут – все же у меня ранг был повыше.

Тем временем несколько бойцов, вроде четверо, вошли в ворота и направились к нам. Сквозь стену барьера было сложно их разглядеть – энергия пульсировала и размывала очертания врагов. Я рассмотрел лишь, что они были в черных костюмах и шлемах. У каждого в руке по автомату, похожему на АКС, но все же это были не «ксюхи». Что-то другое, но не менее смертоносное.

«Это они зря высунулись, – раздался в моей голове голос Матильды. – Защищай своих, я займу этих красавцев».

Я быстро обернулся к ней и кивнул. Хорошо, что Матильда не успела толком проявить себя, вряд ли они будут ожидать нападения. Ведь баронессы не было среди приглашенных. Впрочем, и меня не должно было быть…

Она выпустила четыре косы разом. Сейчас я уже знал, насколько это тяжелая задача – контролировать каждую отдельно. Две попали в цель – полоснули двоих нападавших точнехонько по горлу.

Оставшиеся не растерялись – мгновенно открыли огонь по баронессе. Укрывшись под куполом «Покрова», она добралась до укрытия. Пока Матильда переводила дух, я метнул пару «Колобков» в нападающих.

– Минус три, – сдержать злорадную ухмылку не получилось.

Оказывается, я бил четко. Два светящихся белых шара угодили прямиком в грудь и голову безымянному воину. Он рухнул как подкошенный, а перед этим я успел заметить зияющую рану. Горяченько…

Ответом мне послужила автоматная очередь. Последний боец, надо отдать должное, не струхнул. Я метнул еще один «Колобок», отвлекая его на себя. И вовремя. Сияющая коса Матильды провела безукоризненно точную линию на его шее, и через несколько мгновений воин затих навеки.

Правда, напоследок все же угостил меня пулями.

– Черт, – выругался я, не заметив, что немного вышел за пределы барьера. Одна из пуль черкнула по руке. – Чутка зацепил.

Матильда кивнула мне в знак благодарности.

«Кажется, у нас еще гости».

– Коля… – голос дяди Андрея отвлек меня от боя. Он приподнялся, обхватил каменный памятник руками и кивнул в сторону ворот. – Это он… Он подходил тогда в кафе.

Я оглянулся.

Действительно, невзрачный. Не очень высокий, но довольно худой человек вышел из седана и направлялся к нам. Я выглянул из-за барьера и успел разглядеть его лицо. Худое, изрезанное несколькими глубокими морщинами, со впалыми щеками. Кривая, словно неестественная ухмылка.

Матильда выбежала ему наперерез, охваченная рубиновым сиянием «Берегини» пятого ранга, и запустила в него пару «Жар-птиц». Человек остановился. Вскинул руку, едва заметно крутанул запястьем – и летевшие в него огни просто… потухли. Словно и не было никакого заклинания.

– Что за…

Баронесса не успела договорить. Еще один легкий взмах рукой – и она рухнула на колени, схватившись руками за шею.

– Матильда!

Я дернулся к ней, но отец крепко ухватил меня за шиворот.

– Тихо, Миш.

Я вывернулся из его хватки, выскочил за барьер и запустил в мужика сразу три «Колобка» подряд. Бил чистой силой – ее так просто не погасишь.

Он снова криво улыбнулся.

– Ваше сиятельство, – он отвесил шутовской поклон. Мои «Колобки» врезались в невидимую стену перед ним и рассыпались на тысячу раскаленных искр, не причинив ему вреда.

– Твою мать…

– Миша… – прохрипела Матильда. – Бегите.

Ну уж, нет.

Я вовремя заскочил за барьер, подпитал его силой, обратившись напрямую к родовому источнику – свои силы были на исходе. Чем сильнее становились «Колобки», тем быстрее иссушали мой резерв. Что за прозрачный барьер он выставил? Как это, блин, понимать?

Что-то ослепило меня. Взорвалось перед глазами. Я, отец и Андрей взвыли от боли. А открыв глаза, я увидел, что от «Покрова» не осталось и следа. Даже сращивать было нечего.

Еще удар. Гранитный памятник разлетелся на осколки. Закричал отец. Я снова попробовал выставить «Покров», но не успел. Третий удар яркой вспышки сбил меня с ног, сверху посыпались комья земли и грязи.

Мужик приближался.

– Ты что еще за сукин сын? – Матильда поднялась и шатающейся походкой направилась к нам. В ее руке пылал «Кладенец».

Зря, зря. Я видел, как она была бледна. Исчерпала силы. Не выстоит.

Я сорвался с места и понесся прямиком на незнакомца. Кажется, я кричал. На ходу обратился к родовому источнику и взял даже больше, чем мог в себе держать.

– Прочь! – я оттолкнул Матильду и обрушил удар голой силы на мужчину.

Он удивленно моргнул. Я не видел характерного сияния «Берегини» вокруг него, но какая-то защита там определенно была. И все же ему досталось.

– А-а-а-аррррх!

Он скривился, отчего его перекошенная рожа стала и вовсе страшной. Зашипел. Я двинулся на него, желая схватить. Дотронуться, чтобы шарахнуть силой прямым контактом. Откуда-то знал, что так будет сильнее всего.

Но не успел.

Он осыпал меня какими-то сияющими искрами, все перед глазами замелькало, завертелось, заплясало… Коротко вскрикнула Матильда. Заорал отец. Глаза словно выжигало, и я прижал ладони к лицу, стараясь избавиться от этого мучительного ощущения.

А когда открыл глаза, мужчина был уже возле ворот.

– Стой, сука!

Едва удерживая равновесие, я помчался за ним. Мужик оказался прытким – бросился в машину, и водитель тут же дал по газам, вылетев на шоссе. Вторая легковушка не сдвинулась с места, и я увидел, что в ней никого не было.

Микроавтобус тронулся последним.

– Стоять!

Я черпнул из источника еще силы и отправил вслед «микрику» сразу несколько «Колобков». Что-то вспыхнуло. Неестественно быстро, из авто потянуло черным дымом.

Машину начало заносить. Не успев вырулить на шоссе, микроавтобус скатился в кювет и врезался в дерево.

– Вот дерьмо…

Я вздрогнул, когда автомобиль вспыхнул. Изнутри доносились крики, но люди почему-то не могли выбраться из охваченного огнем кузова. Секунда, вторая… Микроавтобус взлетел на воздух. Неужели «Колобки»? Обычно тачки так не взрываются, это не кино…

– Андре-е-ей!

Крик отца вырвал меня из оцепенения. Я убил людей. Впервые убил. Дерьмо. Не думал, что это выйдет так.

– Андрей!

Я обернулся. Отец склонился над дядей и зачем-то тряс его за плечи. И по лицу патриарха я все понял.

* * *

Фельдшер подошел к нам и вопросительно уставился на тело дяди Андрея. Отец молча покачал головой. Лекарь кивнул.

– Горе-то какое… Вызову полицию и спецбригаду. Вам помощь нужна?

– Нет, мы в порядке, – отозвался я и жестом попросил медика уйти.

Отец выглядел раздавленным.

– Пап, мы ему уже не поможем. Оставь его. Ненадолго.

– Мы не успели помириться, – словно не слыша меня, говорил отец. Он глядел прямо перед собой и легко покачивался из стороны в сторону, точно в трансе. – Я давно его простил, но…

– Он умер напрасно, если мы не выясним, кто это сделал, – потеряв терпение, я принялся трясти папу за плечи. – Не уходи в себя! Ты нужен мне здесь. Оле, бабушке… Горевать будем потом.

– Знаю. Прости, сын. Он все же мой брат.

– Не виню. Но сейчас нам нужен наш патриарх.

Я помог ему подняться, отряхнул его грязную спину – почему-то сейчас мой разум цеплялся за такие бессмысленные мелочи, и медленно повел к Матильде. Наставница хмуро курила, сидя на порожке одного из склепов. У ее ног лежал раненый захваченный боец. Каблук остроносой туфли упирался ему в кадык.

– Удалось что-то выяснить? – спросил я, подойдя ближе.

– Не одаренный, – баронесса выдохнула дым. – Скорее всего, бывший солдат. На разуме стоит очень мощный блок. Лучше дождаться людей Корфа, чтобы его вскрыть. Иначе, боюсь, можем сковырнуть что-то неправильно. Одно могу сказать: здесь поработал очень сильный и умелый менталист. Давно не видела такой работы. Кто-то уровня Вальтера или даже выше…

– Он сильно ранен?

– Кровь ему я остановила, повесила «Мертвую воду». Не умрет. По крайней мере, точно не в ближайшие часы.

Я уставился на пленника. Видимо, Матильда каким-то образом парализовала его, потому как он лежал совершенно неподвижно, только изредка моргал. Оружия при нем уже, разумеется, не было – я заметил даже наспех вывернутые карманы. Матильда, видать, дело свое помнила.

– Может, лучше отвезем его в усадьбу? – предложил я.

– Нет. Нужно передать его Вальтеру, и лучше сделать это до того, как сюда прибудет полиция. Надеюсь, дело сразу передадут под юрисдикцию тайного отделения. Все же нападение на графскую фамилию – не шутки. Сейчас здесь будет полно народу, нас начнут опрашивать. И наверняка слетится даже пресса. Но место преступления пока что лучше не покидать.

Матильда затушила сигарету и щелчком отправила окурок в урну на аллее. С десяти шагов. Даже сейчас выпендривалась, хотя наверняка не осознавала этого.

– Пойду, найду Олю с бабушкой.

– Они помогают медику.

Оставив отца возле баронессы, я направился к пострадавшим. Прозвучит цинично, но сейчас кладбище выглядело по-настоящему полным жизни. Туда-сюда сновали люди – из каморки сторожа таскали горячую воду, распотрошили все аптечки первой помощи. Напуганные сельские вернулись и старались помочь. Кто-то пригнал старый автомобиль, чтобы увезти неходячих в больницу. Наш ириновский фельдшер командовал перевязками и сам сбивался с ног.

– Сколько пострадавших? – спросил я.

– Двое охранников из усадьбы убиты, ваше сиятельство. Один, старший, ранен. Нападавших… Ну, вы целый фургон отправили к праотцам. Правда, сколько их там, я толком не знаю. Ведь целиком сгорел… Тут уж пусть спецбригада разбирается.

– А местных? Сельчан?

– Пятеро погибших. Трое в критическом состоянии. Еще семеро – от средней до легкой тяжести… – фельдшер почесал бородку и с тоской уставился на пострадавших. – Вы умеете исцелять, ваше сиятельство?

– Нет, но могу попробовать.