Текст книги "В интересах государства"

Глава 14

– Вальтер Макарович? – удивился я и приподнялся чуть выше на кровати. Ирэн торопливо отняла руки от моих и смущенно отпрянула.

Матильда прикрыла дверь.

– К тебе гости, Михаил. Вижу, ты уже пришел в себя. Замечательно.

Я уставился на Корфа. Пистолетыч выглядел обеспокоенным, да и внешний вид имел неряшливый, словно собирался второпях. Растрепанные волосы торчали в разные стороны, на лице трехдневная щетина, одежда мятая. Лицо усталое с темными кругами под глазами. Как будто он несколько дней не ночевал дома, а то и вовсе провел это время в какой-нибудь засаде. И держался только на кофе.

Впрочем, наверное, для него это было нормально. Что-то подсказывало мне, что работа у Корфа была собачьей. Я просто не ожидал, что тайный советник прибудет сюда так скоро. Еще ведь и дня не прошло с того момента, как Матильда выдвинула свою загадочную гипотезу.

Хотя после моего странного видения у нас, кажется, стало еще больше поводов побеседовать.

– Вижу, все живы, – Матильда смерила нас с Ирэн долгим взглядом, и мне показалось, что даже слегка улыбнулась. – Это радует. Конфликт исчерпан?

– Да, – кивнула Ирэн и спрятала носовой платок в карман.

– Сатисфакция получена, – отозвался я.

Корф непонимающе уставился на баронессу, но она лишь отмахнулась.

– Не бери в голову, Вальтер. У нас тут нашла коса на камень, и я просто этим воспользовалась для нашего дела.

Чего?! Это что еще за новости?

– Прошу прощения? – нахмурился я.

– Что ж такого? – с невинным видом пожала плечами Матильда. – Вам следовало выяснить отношения, и я устроила это в формате поединка, потому что должна была посмотреть, как ты станешь использовать силу в более… конфликтной обстановке. Решила одним махом две проблемы. Главное – результат получен.

– Потому я и здесь, – сухо отозвался Корф.

Мы с Ирэн переглянулись. Девчонка побледнела.

– Но я ведь… теперь на мне долг жизни…

– Сама виновата, – отчеканила Матильда. – Полагаю, его сиятельство окажется достаточно порядочным, чтобы не требовать от тебя сверх меры в качестве уплаты долга. Но тебе, Ирэн, это тоже будет наукой. Ты наказала себя сама.

Племянница сокрушенно кивнула.

– Да, я осознала ответственность. Когда проведем ритуал Скрепления клятвы?

– На днях. Это терпит. А сейчас, – Матильда кивнула на дверь, – пожалуйста, сходи к Василию и похлопочи об ужине для Михаила. Юноша наверняка голоден.

Я взглянул на колокольчик для вызова слуг. Понятно. Матильда просто хотела изящно избавиться от племянницы. Ирэн тоже все поняла и бросила на меня долгий взгляд на прощание.

– Конечно, тетушка. Вальтер Макарович, рада встрече.

Едва она вышла, Матильда заперла дверь. Пистолет Пистолетыч прикрыл глаза, как-то мудрено шевельнул руками, и в комнате что-то резко изменилось. Я не видел проявления Благодати, но почувствовал применение чужой силы.

А потом понял: все посторонние звуки испарились. Форточка была открыта, но я не слышал ни дуновения ветра, ни шелеста остатков листвы на деревьях, ни карканья ворон.

– Что вы сделали? – спросил я, устраиваясь в кровати удобнее. Даже собственный голос сейчас казался мне странным – словно приглушенным. – Какой-то блок, да?

Корф кивнул.

– Не хочу, чтобы нас подслушали. Дело серьезное.

Гость расправил полы кожаного плаща и уселся в кресло, в котором бдела Ирэн. Баронесса опустилась на кровать.

– Матильда кратко изложила все, что произошло, – начал он. – Как сейчас себя чувствуешь?

– Как недожаренная отбивная. Но понемногу становится легче.

– А сила? Чувствуешь?

Хороший вопрос. Я закрыл глаза, пытаясь прислушаться к ощущениям. Но теперь уже не знал, что и думать. Что, если никакой Благодати у меня и вовсе не было? Что, если вся моя сила – это мощь родовых духов? Как ее тогда оценивать и классифицировать? Но ведь Око что-то видело…

Я тряхнул головой, отгоняя лишние мысли. Они мешали сосредоточиться, а своим умом до истины пока что все равно не дойду. Так, Мих, закрой глаза, соберись, загляни внутрь…

Кажется, небольшой резерв у меня оставался. Но теперь пришло знание, что носить в себе я смогу лишь малую толику того, что способен применить. Словно каждый раз нужно обращаться к свету и черпать силу оттуда.

– Вроде восполнилось немного.

Корф снял с шеи медальон с Оком и протянул мне. Я поднял забинтованные руки и виновато улыбнулся.

– Боюсь, придется мне помочь, я тут слегка ранен.

– А, ну да, – отозвался тайный советник. – Извини, Михаил. Третьи сутки не сплю. Уже плохо соображаю.

– Служба? – улыбнулся я.

– Неусыпная. В Петрополе нынче неспокойно. Как всегда перед вступительными в Аудиториум. Знать съезжается со всей империи, приходится глядеть во все глаза. Некоторые кандидаты и их родня порой забывают о регламентах.

– Столичная жизнь может ослепить. Давай, сперва я попробую, – Матильда достала из кармана кофты уже знакомый мне артефакт и надела перчатки. – Для чистоты эксперимента попробуем оба. Михаил, готов?

– Ага.

Холодная поверхность сияющего шарика коснулась моего лба. Приятно. Я увидел слабые фиолетовые отблески.

– Седьмой, – сказала баронесса. – Утром на поединке бил третьим.

Матильда убрала Око. Корф поднялся и приложил свой медальон к моей коже. Снова фиолетовый.

– Седьмой, – хмуро сказал он. – Интересно. Мотя, опиши еще раз те сферы, которыми он кидался в Ирэн.

Я едва не прыснул. Пистолетыч называл мою наставницу Мотей? Странное сокращение, звучало по-дурацки. Но Матильда, кажется, совсем не обижалась.

– Зачем описывать? – она протянула ему руку. – Сам прочитай мои воспоминания. Так надежнее.

Корф с сомнением взглянул на баронессу.

– Уверена? Точно?

– Нормально, справлюсь.

– В прошлый раз…

– Давай, Вальтер. Не стеклянная – не разобьюсь.

Пистолетыч помрачнел пуще прежнего, покачал головой, но все же взял пальцы Матильды в свою ладонь.

– Постараюсь быстро.

Я завороженно наблюдал за работой высококлассного менталиста. Корф явно пытался действовать максимально тонко, бережно, но раненое и так и не восстановившееся ментальное тело Матильды все равно скверно переносило внешнее воздействие.

Она закрыла глаза, тихо зашипела от боли, а потом всхлипнула.

– Потерпи, потерпи, девочка моя, – с удивительной для такого холодного человека нежностью успокаивал он. – Сейчас закончу.

И чем дольше он читал воспоминания Матильды, тем суровее становилось его лицо. По щекам баронессы потекли слезы, губы задрожали. Она вцепилась побелевшими от напряжения пальцами в складки моего одеяла – держалась из последних сил.

– Все. Хватит с тебя, – Корф приложил руку моей наставницы к губам. – Закончилось. Выдохни.

Матильда осторожно кивнула и смахнула слезы.

– Проклятье. Теперь каждый раз как в первый…

– Ты молодец, – подбодрил ее тайный советник. – Понемногу восстанавливаешься. Уже гораздо лучше. Глядишь, через пару лет придешь в норму.

Не знаю, что между ними происходило, но отношения там явно отличались от уставных. Хотя, если вспомнить, что травму Матильда получила при исполнении, а Корф был ее начальником, он вполне мог винить себя за ту трагедию. Впрочем, Пистолетыч не производил впечатления особо сентиментального человека. И все же относился к моей наставнице с особым трепетом.

– Это не Благодать, – тайный советник принялся задумчиво измерять шагами мою небольшую комнату. – Вернее, эту силу можно с натяжкой назвать Благодатью. Технически. Но на деле у Михаила случилось переплетение потенциала силы Осколка и древней силы рода. Род очень крепкий и древний – потому и чистая сила, которой он пользуется, обладает такой мощью.

Матильда внимательно слушала гостя, и по ее лицу я не смог прочитать, было это хорошо или плохо.

– Извините, – вмешался я. – Можете объяснить попроще? Я не понимаю.

Корф перестал кружить по комнате и наконец-то уселся, задумчиво поигрывая цепью медальона с Оком.

– Не удивительно. Родовая магия – это особый раздел манипуляций с Благодатью. Причем доступный очень немногим семьям. Для того чтобы в полной мере раскрыть потенциал Рода, нужно соблюдать множество условий. Во-первых, Род должен быть древним – не меньше пятисот лет. В нем не должно быть самоубийц, родовых долгов и проклятий, а также других мощных негативных программ…

Голова шла кругом.

– Так родовая сила и Благодать – все же разные вещи? – уточнил я.

– В последнюю сотню лет у нас любую сверхъестественную силу именуют Благодатью и разделяют на ранги. Но Благодать появилась после Константинопольской находки, и было это меньше трехсот лет назад. В то время как родовая сила – гораздо более древняя история. Но редкая. Во всей империи наберется не больше десятка родов, которые могут черпать могущество из родового источника. К слову, не все они принадлежат к дворянскому сословию.

– Я с такими ни разу не сталкивалась на практике, – сказала Матильда.

Корф кивнул.

– Да и я видал всего несколько раз. Чем старше Род, тем сложнее сохранять его чистоту и использовать потенциал.

Я тряхнул головой, пытаясь уложить в ней сказанное. Слишком много информации и без примеров. То ли я не успел восстановиться после побоища, то ли просто временно отупел, но картинка в уме никак не складывалась.

– Вальтер Макарович, давайте по порядку, – попросил я. – Благодать – это следствие вмешательства Осколков. Про это я немного знаю. Что такое род, думаю, тоже понимаю. Но как работает его магия и почему, например, самоубийцы мешают использовать силу?

– Вообще все эти знания дают дополнительным курсом в Аудиториуме на третьем году обучения, – мрачно усмехнулся Корф. – Но, кажется, придется посвятить тебя экстерном.

– Жаль, записать не могу.

– А ты запоминай, Михаил. Для тебя это очень важно. И, что самое главное, может здорово помочь. Фактически Род – это энергетический носитель информации. Всей информации, всех событий, которые происходили с твоими предками. Каждое дело всякого члена рода фиксируется и записывается в этой структуре. Есть деяния, которые блокируют или отравляют Родовую силу. Например, самоубийцы вносят негативную энергию, поскольку основная задача Рода – жизнь и процветание. Тяжелейший негатив несет и детоубийство – сразу могут закрыться самые здоровые родовые каналы… Сила рода крепнет, когда его члены делают много хорошего и живут так, чтобы развивать свой род и землю, на которой существуют.

– То есть, например, если глава рода живет по чести, не убивает, не ворует, трудится и укрепляет семейные дела, то такой род будет сильным?

– Будет, – кивнул тайный советник. – При условии, что это делают все члены рода. Тогда формируется здоровая структура родового древа, и она способна поддерживать живых потомков.

– А если в роду много убийц, должников, пьяниц, клятвопреступников и других грешников, то род может не встать на защиту своих потомков, потому что своими деяниями они отравляют энергоинформационную структуру, – добавила Матильда. – Исключение делается только для деяний, совершенных ради защиты членов семьи. Потому что, как Вальтер уже сказал, основная функция Рода – процветание и самосохранение.

Звучало это все как эзотерические бредни с «РенТВ». Я всегда ругал бабушку за то, что она смотрела эту несусветную муть. Но я не ощущал себя ни рептилоидом, ни даже колдуном – сам, честно говоря, до сих пор был в шоке от новых возможностей. И вмешательство некоего Рода, который я не мог ни пощупать, ни в полной мере осознать, сбивало меня с толку.

– У меня сегодня было странное видение, – сказал я, и Корф заинтересованно поднял брови.

– Поделись, пожалуйста.

Я рассказал сон про духов, белое дерево и светящийся шар. Про странные приказы и слова, которые услышал. И чем больше говорил, тем сильнее вытягивались от удивления лица наставницы и тайного советника.

– Вальтер… Это невозможно! – охнула Матильда, когда я закончил рассказ.

– Возможно, раз случилось. Но удивительно, согласен. Ну Соколовы, ну удивили… И кто же мог подумать, что Родовая сила проснется именно у этой семьи. Хотя, с другой стороны, все условия соблюдены…

– О чем вы?

– У вас, можно сказать, семья праведников. Полагаю, черная перевязь на гербе и вынужденная изоляция вас спасла. Опала в обществе, можно сказать, заставила вашу семью сконцентрироваться на защите собственных интересов. При этом в вашем роду не было ни тяжелых преступлений, которые Род мог бы расценить как вредительство будущему, ни серьезных долгов…

– Но ведь долг был, – возразил я. – Прадед продал наш Осколок, когда проигрался в карты.

– Этим фактом он вас и спас, – ответил Корф. – Понимаю, прозвучит странно. Но если бы он этого не сделал, а, например, ввязался бы в какую-нибудь опасную финансовую аферу или одолжил большую сумму, которую пришлось бы отдавать потомкам, то это наложило бы печать долга на весь ваш род и не позволило бы сейчас использовать его силу. Это если объяснять очень кратко. Извини, Михаил, подробнее не получится – у меня не много времени.

– Спасибо…

Я ошарашенно пялился на свои забинтованные руки. М-да, все стало еще сложнее.

– Важнее всего сейчас то, что твоя сила – необузданная. Ты научился черпать ее из родового источника, но пока не можешь ее контролировать. Это беспокоит меня гораздо сильнее, Михаил.

Матильда кивнула.

– Мне придется полностью поменять программу. Нужно проконсультироваться с несколькими преподавателями из Аудиториума.

– Можешь, конечно. Но, насколько мне известно, существенных отличий в обуздании этой силы нет. И Благодать, полученная от Осколков, и Родовой источник похожи по механике применения.

– Хоть что-то, – отозвался я.

Заметив мою озадаченность, Корф улыбнулся.

– Но есть и хорошие новости, Михаил. Силы в родовом источнике столько, что ты без труда сможешь поддерживать довольно высокий ранг. Более того, сможешь брать дополнительный резерв силы для более мощных заклинаний. Так что смотр в Аудиториуме пройдешь без вопросов, если научишься не вываливать весь запас ресурса сразу.

– А что с моей специализацией?

Корф внимательно уставился на Матильду.

– Что скажешь?

– Очень высокая вероятность, что боевая. У юноши дар творить мощные деструктивные заклинания. Один «Колобок» чего стоил… Но я еще не изучала с ним целебные и ментальные.

– Прошу тебя проверить это как можно быстрее, – тон тайного советника прозвучал как приказ, не терпевший возражений. – Михаил должен уметь работать со всей базой. В конце концов, специализацию он сможет выбрать уже на старших курсах. Но для начала – вступительные.

Он поднялся с кресла и коротко мне кивнул.

– Желаю удачи в обучении, Михаил.

– Вальтер Макарович…

– Что?

– Отец сказал, что не верил в успех того… – я взглянул на Матильду и осекся. – Ритуала. Моя сила может быть связана с тем, что произошло?

– Вполне возможно, Михаил. Вполне возможно… Я должен идти. Хорошего вечера, господа.

* * *

– Михаил! Просыпайся!

Кто-то тряс меня за плечо. Я распахнул глаза, мгновенно сбросив сонливость, и мгновенно сел в кровати. Руки засветились – сила уже была наготове.

Передо мной возникло бледное лицо Матильды.

– Не дергайся, все в порядке, – сказала наставница. – Доброе утро.

– Что случилось? – хрипло спросил я и взглянул на часы. Шесть утра. Рановато.

Матильда потянулась к ночнику и зажгла свет поярче.

– Собирайся, – она кивнула на висящий на дверце шкафа объемистый чехол. – Костюм успели сшить за сутки. Фрося еще никогда так не торопилась, но вроде все вышло прилично. Сейчас снимем бинты, потом приводи себя в порядок, завтракай – и поедем.

Я потер глаза единственным свободным мизинцем и ощутил, что все тело продолжало болеть, но чувствовал я себя, и правда, на порядок лучше.

– Куда еще…

– Как куда? – удивилась наставница. – Сегодня похороны Петра Соколова. Я отвезу тебя попрощаться с братом.

Глава 15

– Предложение было очень неожиданным, – я отложил столовые приборы и залпом допил кофе. – Но я благодарен за возможность отдать дань уважения брату.

Матильда взглянула на часы – было без четверти семь – и, кивнув своим мыслям, потянулась за традиционной утренней сигаретой.

– Я же не зверь какой. Понимаю, насколько это важно.

– Я это ценю.

Слуги тихо загремели посудой, убирая остатки завтрака. Матильда жестом попросила оставить чашку и кофейник.

– Как тебе костюм? – смерив меня оценивающим взглядом, спросила она.

– Сел как влитой. Благодарю.

Я поймал свое отражение в одном из декоративных зеркал. Черная плотная ткань словно поглощала свет – никогда прежде не видел такого материала, но эффект получился интересным. Белая сорочка, черный галстук. Откуда-то нашли даже приличные туфли.

Одна деталь, которую не учли – сорочка была рассчитана под запонки, а я их отродясь не носил. Ефросинья отыскала в своих закромах какие-то дежурные запонки, но они смотрелись пошловато на траурном костюме: украшенные цветными камнями, эти застежки привлекали слишком много внимания. Но делать было нечего.

– Выглядишь прилично, – Матильда вставила сигарету в длинный мундштук и потянулась за зажигалкой. Я поднялся из-за стола и по привычке распахнул окно. Знал, что сейчас комната наполнится удушающим запахом табачной вишни. – Все по правилам траура. Но кое-чего не хватает.

Наставница протянула мне небольшую бархатную коробочку.

– Одалживаю на мероприятие. Не смей терять. Они принадлежали мужчинам моего рода.

Я принял подношение обеими руками и осторожно открыл коробочку. Внутри на бархатной подложке тускло мерцали серебряные запонки со вставками из черного матового камня. То, что надо. Я никогда не уделял много внимания своей одежде, но сейчас оценил жест баронессы.

– Да, они подойдут гораздо лучше. Спасибо, ваше благородие.

– Повторюсь: не смей терять. Сами по себе они ничего не стоят – всего лишь серебро и оникс, но дороги мне как воспоминания.

Хорошо, что Фрося научила меня их застегивать, поэтому сейчас я не опозорился. Вообще, чем дальше, тем сложнее мне было выдавать себя пусть и за опального, но аристократа. Память прежнего Михаила не изобиловала образцовым знанием этикета, и в доме Матильды я то и дело балансировал на грани позора. Приходилось учиться на ходу.

– Ну, все, теперь ты готов, – мягко улыбнулась наставница и потушила окурок. – Выезжаем. Подожди меня в холле.

Надевая пальто, я встретился с сонными Сперанскими. Рыжая троица как раз топала на завтрак. Заметив меня, ребята притормозили на лестнице.

– Привет, Миша! – помахал рукой Боря. – Куда собрался в такую рань? Да еще и при параде?

– Нужно отлучиться по семейным делам.

Сонная Поля зевнула.

– Ну, удачи.

– Сегодня вернешься? – спросил Коля. – Я бы тебя еще раз осмотрел.

– Думаю, да. Вряд ли задержусь.

– Да, вернемся к обеду, – Матильда появилась в боковых дверях и жестом поторопила Сперанских. – Бегите завтракать, потом занятие проведет Ирэн. Потренируетесь в ментальных практиках. Вернусь – проверю.

Матильда успела приодеться к случаю. Черное платье ниже колен, пальто с меховой опушкой, небольшая шляпка с вуалью-сеточкой и нить жемчуга на шее. Выпендрежница. Даже в таких обстоятельствах старательно поддерживала славу первой модницы.

– Идем. Сегодня прокатимся с шиком, – она повесила сумочку на плечо и распахнула парадную дверь, поигрывая связкой ключей.

– Ну и ну.

Перед лестницей был припаркован роскошный двухместный автомобиль. Обтекаемый дизайн в стиле ретро, кузов выкрашен в матовый черный. В холодном утреннем свете тускло блестели хромированные детали. Я обошел авто спереди, бросил взгляд на хищную, но не лишенную изящества «морду» и мульку в виде затейливого герба со львами.

– Красивый зверь, – оценил я. – Вижу, вы цените автопром.

– Могу себе позволить, – осклабилась баронесса и распахнула дверь с водительской стороны. – Но этого красавца выгуливаю редко – слишком уж он… готичный. Сегодня как раз достойный повод.

Я сел, вдохнул аромат дорогой кожи салона и провел пальцами по лакированной деревянной панели торпеды. Да, такой тачке место разве что в музее или на выставке. Никогда в таких даже не сидел. Эффектная машина. Рычаг переключения передач был выполнен в виде черепа, а на руле красовалась гравировка готическими буквами – «Wittenberg Auto». Что-то немецкое, хотя совсем мне незнакомое. И, видимо, безумно дорогое.

Помимо запаха кожи, был здесь тяжелый аромат цветов. Я обернулся назад и увидел роскошный букет лилий, перевязанных черной лентой. Вот что меня душило. Ненавижу лилии – от них вечно раскалывалась голова. Тем не менее, жест я оценил: наставница позаботилась даже об этом.

Матильда изящно опустилась на водительское место, для удобства сняла шляпку и завела машину. Двигатель с готовностью отозвался, но на грунтовке, пусть и ровной, наставница решила не лихачить. Особняк и аллея быстро остались у нас за спиной, и мы выехали на шоссе.

«Лебяжье» – прочитал я табличку с названием населенного пункта. Вроде где-то на северо-западе от города.

– Долго нам ехать?

– Около часа или чуть меньше, – отозвалась Матильда. – Гнать не хочу. Если хочешь, пока поспи.

– Не выйдет. Уже слишком взбодрился.

– Нервничаешь?

– Нет. Скорее тоскую.

– Но держишься молодцом.

– Мне не привыкать хоронить близких, – тихо ответил я.

Матильда молча кивнула и прибавила скорости.

Зато у меня наконец-то появилось время под мерный рев мотора хорошенько обдумать события прошедших дней. Значит, моя семья умудрилась выкрутиться – вместо слабеющей силы Осколка я теперь использовал родовой источник. Нужно поговорить с отцом и выяснить, могло ли это стать следствием ритуала призыва. Интересно, они на это рассчитывали или сами не осознавали, что делали? Возможно, старшие члены семьи могли поделиться и еще какой-нибудь важной информацией.

И еще хотелось бы понять, какой резерв силы мне доступен и чем придется за это платить. Потому что за все всегда нужно чем-то расплачиваться.

– У вас с собой Око? – спросил я, когда мы сбросили скорость перед очередным населенным пунктом. – Хочу проверить ранг.

– Поройся в моей сумочке.

Я выкроил момент и подтянул к себе цепочку. Стараясь особо не копаться в вещах Матильды, я наощупь искал гладкую холодную поверхность небольшого шарика.

– Вроде нашел.

Выудив, крепко обхватил артефакт пальцами и принялся ждать. Вскоре шар засветился насыщенным янтарным светом.

– Шестой, – бросив взгляд на Око, констатировала Матильда. – Восстанавливаешься понемногу. Вчера-то был седьмой.

– То есть сейчас он скачет потому, что я накануне потратил слишком много силы?

– Думаю, да. Вальтер сказал, что в ночь, когда он привез тебя, ты тоже устроил довольно серьезный всплеск силы. А потом я погоняла тебя по лесу… Так что ты несколько раз за прошедшие дни осушил свой резерв. Когда тратишь весь запас, ранг падает.

– Вот как… – я вернул Око на место и уставился в окно на проносившиеся мимо домики. – Но я еще не чувствую, что восстановился полностью. Какой же у меня тогда ранг? Пятый?

– Может, и четвертый. Подождем – увидим.

– При условии, что у меня будет возможность восстановить резерв.

– Ну, сегодня от тебя сила не потребуется. Это же похороны. Ты парень молодой, восстанавливаешься быстро. Думаю, завтра мы сможем оценить реальную картину.

Я кивнул.

– А относительно отличий родовой магии от Благодати Осколков… Насколько это важно?

– Ну, твои преподаватели в Аудиториуме знатно удивятся. Мы с Вальтером решили придержать эти новости. Хочу сама увидеть, как вытянутся лица профессоров в приемной комиссии, когда они поймут, откуда ты черпаешь могущество, – Матильда заговорщически подмигнула. – Ты произведешь фурор, Михаил. Возможно, станешь главным героем всего нового потока.

– Вы говорите так, словно уверены, что я пройду вступительные испытания.

– Я очень на это надеюсь. Но утверждать не могу. Зависит от того, что за десерт они придумают в этом году.

– А что было в прошлые годы?

– Мы не знаем. Студентам запрещено об этом говорить, а провалившимся ставят блок на память. В теории снять его можно, но лучше не рисковать. Снятие всякого блока может повлечь неприятные и болезненные последствия для его носителя.

– То есть можно оставить дурачком?

– Вполне. Аудиториум надежно хранит свои тайны.

В этом я уже не сомневался, особенно припоминая слова Корфа. Пистолетыч говорил, что даже его людям не под силу проникнуть в закоулки Аудиториума. И он отчего-то решил, что мне удастся что-то выяснить.

Сейчас, обладая хоть какими-то знаниями, я смотрел на эту затею иначе. Игра Корфа казалась мне более хитрой и глубокой. Он появился в нашем доме слишком скоро после ритуала. Взял семью за жабры – не отвертеться. Сделал предложение, от которого никто в здравом уме не смог бы отказаться. А затем отправил к Матильде – другу и знакомому человеку, но не официальному преподавателю или лицензированному наставнику.

Можно предположить, что Корф просто перестраховывался и предпочитал до поры до времени скрывать меня от лишних глаз и ушей. В конце концов, некоторые знатные семейства были готовы на грязную игру, чтобы расчистить дорогу в Аудиториум своим отпрыскам. Но что, если во всем этом было и нечто еще?

Что, если Корф с самого начала знал о планах моего отца и решил воспользоваться этим? Что, если он смог каким-то образом просчитать, что во мне проснется родовая сила?

И знала ли Матильда, во что оказалась вовлечена?

Так, Миша, отставить. Ты становишься параноиком.

– О чем задумался? – прервала мои размышления баронесса. – Мы проезжаем город. Здесь недалеко есть кофейня. Хочешь, заедем?

– Спасибо, я лучше воздержусь.

– Ну, как скажешь.

И это отношение Матильды ко мне… Она все же приняла меня довольно тепло, если не считать события первой встречи. Да, баронесса обязалась меня подготовить, но никто не заставлял ее шить мне костюм, одалживать запонки и везти на похороны Петьки. Кофе, вон, предлагала…

Что это? Особое расположение? Но какой тогда мотив?

Одно я сейчас понимал точно: меня втянули в игру, правил и участников которой я не знал. И чем дальше, тем больше вопросов это у меня вызывало.

И сперва я вытрясу всю информацию из родни.

– У меня будет к тебе просьба, Михаил, – Матильда крутанула руль, сворачивая на широкий проспект. Судя по окрестностям, двигались мы по удаленным от центра районам. Видимо, наставница решила немного срезать через город.

– Какая?

– Это касается того, что произошло между вами с Ирэн.

– Вы о долге жизни?

– Да.

– Она уже рассказала мне, насколько важно соблюдать приличия в просьбах. Я понимаю, что не стоит рисковать ее репутацией. Но у меня и в мыслях не было.

– В том, что ты не стал бы посягать на ее честь, я уверена. Ты не кажешься мне человеком, способным на подобную низость. Но я попрошу тебя о другом, – Матильда понизила голос и крепче вцепилась в руль. – Если в результате отбора вы окажетесь в соперничающих командах, не заставляй Ирэн сдаваться. Я хочу, чтобы она проявила себя в честном бою. Если ты потребуешь от нее сдаться, ей придется подчиниться. И это перечеркнет многие годы нашей работы.

А ведь я уже думал об этом. Вчера, лежа перед сном, пытался придумать, как использовать полученное преимущество с большей пользой. И, признаюсь, рассматривал возможность потребовать от Ирэн сдаться в бою. Но дальше рассуждений дело не пошло – я заснул.

– Пообещай мне, Михаил, – с нажимом произнесла наставница. – Пусть соревнования будут честными. Проси чего хочешь – денег, знакомств, помощи… Но не разрушай ее мечту напрасно. Прошу тебя.

– Хорошо, – после долгих раздумий отозвался я. – Бой будет честным, если мы столкнемся. Но я бы предпочел видеть Ирэн в своей команде.

– Я тоже на это надеюсь. Но шанс, скажу честно, невелик. Благодарю, ваше сиятельство.

– Зачем же так официально? – улыбнулся я.

– Потому что сейчас ты сделал жест, достойный почета и уважения. Ирэн – сильная противница. И ей будут пытаться помешать. Одно радует: до моего имения руки дотянутся далеко не у всех.

– Грязные игры?

– Они самые, – мрачно ответила Матильда. – Скоро будем на месте.

– Матильда…

– Что, Михаил?

– Она раскаивалась искренне?

Наставница усмехнулась.

– Ирэн – хорошая актриса. Но, кажется, случившееся ее, и правда, проняло. Вчера весь день ходила сама не своя, много плакала. Когда тебя привели в порядок и унесли в комнату отсыпаться, она сама вызвалась посидеть возле тебя. Ни на шаг не отходила… Не знаю, чего она себе надумала, но, кажется, в моей девочке все же что-то переменилось. Надеюсь, кое-что в своей жизни она все же переоценила.

– Рад, если так.

Матильда сбросила скорость и откинулась в мою сторону, чтобы рассмотреть дорожные указатели.

– Вроде бы мы свернули на верное шоссе. Ириновка же в направлении Ладоги?

– Да.

– Я в этом районе плохо ориентируюсь. Подскажешь дорогу?

Я покачал головой. Подстава. Ириновка в моем мире действительно находилась в Ладожском направлении. На знаменитой «Дороге жизни» – главной артерии блокадного Ленинграда. Но в этом мире не было Блокады. Не было, кажется, и Великой Отечественной. И «Дороги жизни» не было…

– Боюсь, с этим проблема. Меня несколько раз шарахнули ментально, и часть памяти так и не вернулась, – на ходу выдумывал я. – Вроде направление правильное, но точнее подсказать не смогу.

– Да чтоб тебя… – Матильда тихо выругалась и показала на бардачок. – Возьми карту, будешь штурманом.

С грехом пополам мы все же выехали на нужную дорогу, попетляли на проселках, но в конце концов оказались в Ириновке.

– Очень странно, что такое устойчивое воспоминание выветрилось у тебя из головы, – задумчиво проговорила Матильда, свернув на приусадебную территорию. – Обычно стирается кратковременная память. Но ведь ты рос здесь с рождения…

– Не знаю, как так вышло.

Баронесса наградила меня подозрительным взглядом, но мне повезло: мы уже подъехали к господскому дому.

– У тебя есть три часа, – сказала наставница. – Надеюсь, этого окажется достаточно. Затем я тебя заберу.

– А вы? – удивился я. – Не желаете познакомиться с моей родней?

– Не самый удачный повод для знакомства, конечно…

– Я настаиваю. Отцу будет спокойнее за меня, если я вас представлю. Не захотите оставаться – удалитесь под уместным предлогом.

– Вот как заговорил, – улыбнулась баронесса. – Умеешь же вести беседу нормальным языком, когда хочешь. А то обычно изъясняешься, как рабочий с Путиловского завода. И где нахватался… Ладно, идем.

Я хотел проявить вежливость, но лакей меня опередил: открыл дверь сперва Матильде, затем помог выбраться мне.

– Михаил Николаевич? – удивился слуга. – Как… Мы вас не ждали…

Я припомнил его имя. Кажется, Егор.

– Егор, пожалуйста, сообщи отцу, что со мной гостья.

Матильда открыла сумочку и передала лакею карточку.

– Сделаем все как подобает.

Егор кивнул и заторопился в дом. Я достал букет и передал Матильде. Не успели мы приблизиться к лестнице, как парадные двери распахнулись, и навстречу мне выбежала Оля.