Текст книги "В интересах государства"

– Его сиятельство Михаил Николаевич Соколов! – раздался голос глашатая. – Пожалуйте в первую аудиторию!

Ирэн обеими ладонями вцепилась в мою руку.

– Удачи, Миша.

Я молча кивнул и начал осторожно пробираться сквозь немного поредевшую толпу.

Тревога накатила снова. И на этот раз опасность ощущалась еще ближе.

Глава 25

Выбравшись из толпы, я быстро зашагал к левой стене импровизированного атриума. Поднял глаза наверх, увидел на одном из балконов Матильду – наставница подняла большой палец вверх и ободряюще улыбнулась. Обернувшись назад, увидел, что к сидевшей на скамье у фонтана Ирэн подошел Денисов.

Сучонок.

Ладно, с ним я разберусь потом. Сначала дело.

На стене красовалась золоченая табличка-указатель на первую аудиторию. Я прошел через анфиладу и оказался перед приоткрытыми массивными дубовыми дверями. Одно радовало – все документы были отправлены помощниками еще несколько дней назад, и я точно ничего не потерял: помощники Матильды все трижды перепроверили.

Осталось только все подтвердить.

– Ваше сиятельство, не робейте, – донесся приветливый стариковский голос из аудитории. – Пожалуйте, познакомимся поближе.

Я поправил пиджак и, приняв уверенный вид, вошел в помещение.

Аудитория оказалась под стать всему дворцу. С классическими колоннами, лепниной на потолке, исполинских размеров люстрой и амфитеатром парт.

Меня ждали в самом низу. За длинным столом, обитым темно-красным сукном, заседали трое. И, к моему удивлению, в этой комиссии председательствовал сам ректор. По бокам от него сидела похожая на ученую мышь дама неопределенного возраста и симпатичная брюнетка чуть за тридцать.

– Добрый день, уважаемые господа, – слегка поклонился я.

Дедушка Фрейд тепло улыбнулся и уставился в папку с документами.

– Здравствуйте, ваше сиятельство. Признаюсь, мы уже не надеялись встретить в стенах нашего учреждения представителя вашего рода. Однако, как я понимаю, вам есть чем нас удивить?

– Я бы не стал тратить время столь занятых господ напрасно, – любезно улыбнулся я.

Брюнетка нахмурилась и положила два исписанных листа перед собой.

– Михаил Николаевич Соколов… Из рода графов Соколовых… Род лишен Осколка… Обучение на дому. Выпускные экзамены сданы при Ириновской земской школе, – я заметил, как по ее лицу пробежала тень презрения. – Как я понимаю, вы не гимназист и не лицеист, ваше сиятельство?

– Нет, ваше…

– Благородие.

– Нет, ваше благородие. Обучение полностью проходило на дому. Моя семья придерживается старых родовых традиций.

Брюнетка улыбнулась одними уголками губ. Все она прекрасно поняла, какую бы красивую ложь я сейчас ни лил ей в уши. Понятно же, что дед и отец просто не хотели, чтобы нам осложняли жизнь издевательства других аристократов. А от них нам в гимназии и лицее было бы не скрыться.

– Ничего не имею против классического домашнего образования, – поспешил разрядить обстановку Фрейд. – Кроме того, как я понимаю, выпускные экзамены сданы на приличном уровне.

– Для Ириновской земской школы, – напомнила брюнетка.

Ну, в этом мире земская школа ничем не отличалась от общеобразовательной в моем. Те же одиннадцать классов, только программа немного другая. А гимназий и лицеев – мало. Так что, можно сказать, прежний Миша вполне себе нормально выпустился…

– Однако же вашему сиятельству наверняка известно, что до вступительных испытаний в Аудиториум допускаются кандидаты, обладающие восьмым рангом Благодати и не ниже? – проскрипела дама-мышь. – Вы можете ручаться, что соответствуете требованиям? В ваших документах записан десятый ранг.

Я склонил голову в знак почтения.

– Боюсь, с тех пор кое-что изменилось. Насколько мне известно, существует процедура проверки. Я прошу о ее немедленном исполнении.

Фрейд благосклонно кивнул.

– Мария Александровна, извольте предоставить артефакт для оценки ранга. – Дама-мышь кивнула. – Зинаида Павловна, прошу вас зафиксировать показатели.

Ага, значит, брюнетку звали Зинаидой. Тысячу лет не слышал этого имени…

Ученая дама потянулась к шкатулке, аккуратно откинула крышку и извлекла из бархатных недр небольшой прозрачный шар.

– Это Око из горного хрусталя, – пояснил ректор. – Полагаю, вы уже сталкивались с подобными артефактами.

Я кивнул.

– Разумеется, ваше высокопревосходительство.

– Артефакт зачарован нашими мастерами и исключительно чувствителен к Благодати Осколка. Михаил Николаевич, извольте взять Око в руки и подержать несколько секунд. По цвету свечения мы определим ваш ранг.

Процедура привычная. Я бережно принял из рук Марии Александровны Око, отступил на шаг, оказавшись прямо напротив Фрейда. Дедуля благодушно улыбнулся. Нет, ну прямо Дедушка Мороз. А глаза добрые-добрые…

Око не светилось.

Я перехватил артефакт поудобнее, плотнее прижал ладони.

Ничего…

– Как же так…

Брюнетка кашлянула в кулак.

– Господа, быть такого не может, – ошарашенно прошептал я. – Это невозможно… Сегодня утром перепроверяли. Показывал пятый!

Теперь уже ректор позволил себе снисходительную улыбку.

– Михаил Николаевич, Артефакты, созданные в Аудиториуме, не ошибаются. Особенно этот. Он зачарован на улавливание даже самых тонких проявлений Благодати Осколка.

Осколка… Вот в чем дело! Выходит, родовой источник буквально вынес все остатки прежней силы?

– Мне будет позволено сотворить любое простейшее заклинание здесь, на ваших глазах? Я желаю доказать, что артефакт ошибается.

Ладно, значит, превратим все это в шоу. Жаль, зрителей маловато.

Женщины неодобрительно переглянулись с Фрейдом.

– Ваше высокопревосходительство, это не в правилах…

– Оставьте, Зинаида, – отмахнулся он. – Его сиятельство проделал долгий путь. Дадим юноше возможность.

– Благодарю, ваше высокопревосходительство.

Я закрыл глаза, обратился к силе – я чувствовал ее вибрации в теле, течение в крови. Она была со мной все это время. Черпнул из источника самую малость, всего горсточку…

И сотворил идеальный «Колобок». Молочно-белый, сияющий, этот шарик завис над моей ладонью.

Дама-мышь ахнула, приложив руку к груди. Зинаида застыла с открытым ртом, явно не веря собственным глазам.

– Что…

– Михаил Николаевич, кто научил вас творить «Колобки»? – удивленно произнес ректор.

– Честно – сам придумал, еще даже не зная, что это, – ответил я и медленно пустил шарик к ректору, словно мячик подал.

Фрейд коснулся его своей силой, заставил покрутиться, подпрыгнуть, а затем сжал между ладонями и погасил.

– Идеальная работа. Восхитительно. У нас ставят зачеты и за худшее исполнение. – Он бросил взгляд на Око. – Но как тогда объяснить отсутствие показателей?

– Позвольте мне объясниться, ваше высокопревосходительство.

Фрейд кивнул. Я шагнул ближе.

– Дело в том, что в нашей семье пробудился родовой дух. Я черпаю силу напрямую из родового источника. Поэтому ваше око не показывает мой ранг – оно настроено только на силу Осколков. Я пользуюсь…

– Иной, – выдохнул ректор. – Господи помилуй… Марья Александровна, скорее, несите универсальное око. Немедленно!

Дама-мышь на удивление проворно выскочила из-за стола и юркнула в боковую дверь.

– Если это действительно так, ваше сиятельство… Я буду рад видеть вас не только на вступительных испытаниях, но и в Аудиториуме. Уже сейчас. Удивительно…

– Немыслимо, – вторила ему брюнетка. – Но как это возможно?

– Наш род оказался крепче и древнее, чем мы предполагали, – обтекаемо ответил я. – Изменения случились со мной после гибели старшего брата. Когда я стал новым наследником. Возможно, дело в этом.

Фрейд медленно кивнул.

– В принципе, подобное возможно. Но это величайшая редкость!

Его глаза горели искренним интересом и страстью. Тем временем Мария Александровна вернулась с другой шкатулкой.

– Ваше сиятельство… Извольте прикоснуться, – с каким-то трепетом, даже благоговением, попросила она.

Я послушно взял в руки другой артефакт. «Универсал» почти мгновенно вспыхнул насыщенным рубиновым светом.

– Пятый ранг, – прошептал ректор. – Фиксируйте, Зинаида Павловна, все фиксируйте, голубушка!

Брюнетка принялась послушно строчить что-то в огромном гроссбухе.

– Ну, Михаил Николаевич, ну удивили! – внезапно рассмеялся Фрейд и вскочил из-за стола.

Я вздрогнул, когда он приобнял меня за плечи. Сила тут же ощетинилась, почуяв прикосновение чужой Благодати к разуму. Так, не дергаемся. Меня предупреждали, что могут считывать.

– Итак, хотя я готов взяться за ваше обучение уже сейчас, все же Аудиториум славится неукоснительным соблюдением правил. Поэтому вашему сиятельству все же придется пройти вступительные испытания наравне со всеми. И от того, какой результат вы покажете, будет зависеть зачисление. Увы, исключений мы не делаем даже ради Великих князей.

– Разумеется, – слабо улыбнулся я, мечтая стереть испарину со лба, – Я понимаю.

– Однако мне думается, что вы блестяще справитесь с заданиями! – поспешил заверить Фрейд. Так и не отошедшие от шока дамы синхронно кивнули. – А сейчас, увы, как бы нам ни хотелось продолжить общение со столь удивительным самородком… Боюсь, придется распрощаться до следующей недели.

Я поклонился.

– Почтенные господа, благодарю за уделенное мне время. До встречи.

Выйдя из дверей кабинета, я прислонился спиной к стене и медленно сполз. Надеюсь, Корф достаточно надежно спрятал мою тайну, чтобы ректор не успел за эти несколько секунд вытащить ее из моей головы. Впрочем, Радаманту даже касаться меня не потребовалось. Как бы то ни было, что сделано, то сделано.

Поднявшись на ноги, я несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.

Все. Страшное позади. Впереди нечто более страшное, но оно случится позже.

А сейчас – умыться бы в фонтане.

Ирэн так и сидела, наслаждаясь водной прохладой и… заигрыванием Денисова.

– Миша!

Заметив меня, она вспорхнула со скамейки, подбежала ко мне и чмокнула в щеку. От Денисова это не укрылось. Мажор скривился, словно набил рот лимонами. И поделом тебе, кобель. Нечего чужих заколдованных дам соблазнять.

– Вы, полагаю, уже знакомы, – улыбнулась Ирэн, подведя меня к Денисову.

– Да, имели счастье, – процедил он. – Вы что, вместе?

– Ничего официального, – ответила моя спутница. – Пока что.

Та-а-ак… Как бы это заклятье не довело меня до алтаря. Если Ирэн из-за своей неконтролируемой влюбленности начнет и дальше распускать язык, мне крышка. А уж Матильда-то как обрадуется, словами не передать.

– Ее благородие Ирина Алексеевна фон Штофф! – прогремел глашатай. – Пожалуйте в третью аудиторию.

– Ваши сиятельства, не ссорьтесь тут без меня! – обворожительно улыбнулась Ирэн. – И никаких дуэлей!

И сбежала, оставив меня в опасной близости от Денисова.

– Соблюдайте приличия, ваше сиятельство, – на всякий случай напомнил я. – Хотите драки – устроим на Полигоне.

– О, я очень рассчитываю на это, ваше сиятельство, – зловеще улыбнулся Денисов. – Мне доставит небывалое удовольствие указать вам ваше истинное место.

– Значит, договорились.

– Договорились.

Он резко развернулся на каблуках начищенных туфель и зашагал к стайке девиц – очевидно, выбирать другую жертву. Я задрал голову и поискал глазами Матильду – баронесса беседовала с каким-то напомаженным мужчиной в красном шейном платке.

Я сел на бортик фонтана и украдкой смочил водой ладонь, провел по лбу – стало полегче. Но тревога так и не отпустила. Значит, это не было связано ни с самой церемонией, ни с Денисовым. Было что-то еще…

Но что?

– А я уже все! – Ирэн возникла возле меня как черт из табакерки.

– Что-то ты быстро.

– А чего медлить-то? – отмахнулась она. – Оценки идеальные, ранг шестой… Все со мной понятно. Кстати, я шла последней.

Снова зазвучали трубы.

Немного осоловевшие от долгого пребывания в атриуме абитуриенты уже чуть более лениво подтянулись к балкону. Снова вышел Фрейд – оживленный, взбудораженный, – увидел в толпе меня и улыбнулся. Понятно: меня, значит, и правда, взяли на карандаш. Впрочем, если посмотреть, так даже лучше. Возможно, и удастся добыть что-нибудь ценное для Корфа. А может, и о Радаманте разузнать. Не могла же его сила укрыться от Аудиториума!

– Господа абитуриенты! – обратился к нам ректор. – От лица всей приемной комиссии Аудиториума Магико благодарю вас за сегодняшний визит. Наша огромная империя полна талантов, и сегодня мы в очередной раз стали тому свидетелями. Прошедшие первичный отбор получат индивидуальные приглашения на вступительные испытания…

Снова эта проклятая тревога. Только теперь она сгущалась вокруг меня, словно маленькая туча. Это начинало бесить.

– А теперь перед будущими абитуриентами выступит Его Императорское Величество Алексей Константинович.

Ректор удалился вглубь помещения. Мы все затаили дыхание. Лишь редкие благоговейные шепотки летали над толпой.

А затем появился сам государь. Торжественно взвыли трубы, и, казалось, даже вода в фонтанах стала журчать тише, а маленькие птички и вовсе умолкли. В атриуме воцарилась гробовая тишина.

Я ожидал увидеть его в каком-нибудь парадном мундире с роскошными золотыми эполетами и вышивкой, а Алексей Третий, оказалось, предпочитал обычные костюмы-тройки. Я даже испытал легкое разочарование – ведь в моем, старомирском, предствлении царь-батюшка должен был быть величественным и всячески это подчеркивать.

А здесь перед нами был ухоженный мужчина средних лет с симпатичным лицом – только борода была похожа на ту, что носил Николай Второй в моем мире. Близко посаженные глаза, немного горбатый нос, волосы каштановые с рыжиной. Очень скромный. Только ярко вспыхнула драгоценным камнем булавка на галстуке, да золотой перстень на руке поймал лучик света.

Тем не менее, от императора буквально исходила волна даже не уверенности или спокойствия – порядка. Словно, появившись, он мгновенно даже как-то очистил воздух. Может, потому и был императором? Может, у Романовых был какой-то особый Осколок? Или, может, им принадлежала даже вся половина того камня…

– Приветствую вас, юные аристократы! – голос императора оказался тихим, спокойным. Даже немного безэмоциональным. – Сегодня я пришел выразить вам свое расположение и надежду на то, что лучшие из вас поступят в лучшее учебное заведение не только Петрополя, но и всей империи. Я пришел вселить в вас уверенность и благословить на вступительные испытания, ибо это сложный путь, но путь достойнейших. С божьей помощью вы справитесь и возвеличите не только свои фамилии, но и нашу великую страну.

Император поднял руку, снова сверкнул перстень…

И в этот момент что-то громыхнуло так громко, что я взвыл от резкой боли в ушах.

Кто-то тоже закричал. Затем еще. И еще.

– А-а-а-а-а-а!

Я понял, что Ирэн кричала, только по ее разинутому рту. Я ее не слышал. Вообще ничего не слышал. И мне понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя.

Ирэн зажмурилась, согнулась – явно тоже от боли. Меня отпустило быстрее.

– Смерть аристократам, разделившим мир! – крикнули откуда-то сверху. – Благодать – для всех!

Я задрал голову и ужаснулся. На металлических каркасах стеклянной крыши расположились несколько человек. Черт. Как они успели туда забраться? И куда смотрела охрана? У каждого в руках какое-то странное приспособление – отсюда я не мог их разглядеть – было слишком высоко, да и у меня все плыло перед глазами после той шумовой атаки.

– Смерть тем, кто отнял у нас Благодать! – снова прокричали сверху.

– Повесь «Берегиню», – шепнул я пришедшей в себя Ирэн и оттолкнул ее себе за спину. Защита охватила меня ярким белым сиянием.

– Здесь нельзя… Миша, ты чего?

– Льзя! Вешай, дура!

Тревога взорвалась внутри меня, как маленький атомный взрыв. То, что полдня нарастало, копилось, мучило и иссушало меня, наконец-то прорвалось. Вот что это было.

Но я осознал это слишком поздно.

Одновременно прогремели сразу пять взрывов. Пять вспышек. И стеклянная крыша обрушилась на нас.

Глава 26

Все, что произошло дальше, было словно в замедленной съемке. То ли «Берегиня» как-то затейливо повлияла на мое восприятие времени, то ли просто мозг схватывал слишком много деталей за одну секунду.

Пять взрывов, одновременно – доля секунды в долю секунды. Грохот. Дым. Дым и мириады смертоносных осколков, обрушившихся на нас.

– О господи! – взвизгнул кто-то рядом со мной.

Мне отчего-то казалось, что они падали слишком медленно. Как снежинки в кино про какое-нибудь очередное Рождество. Я бегло огляделся, пытаясь понять, где можно было укрыться. Нигде. До галерей мы не успевали добежать, а весь сад был как на ладони.

Вместе со стеклами падали пять фигур. Пятеро зачинщиков. Тоже медленно. Как-то неестественно…

Все это промелькнуло в моей голове всего за секунду.

– Ставьте блоки! – рявкнул я так громко, что многострадальные уши заложило от собственного ора.

Кто-то меня послушался. Кто-то успел. Большинство – нет.

Не отдавая себе отчета, я потянулся сразу к силе источника – и не просто зачерпнул в ладошку, как обычно, а загреб сразу бочку. И пустил все в барьер – «Покров» сейчас сверкал пронзительным и ярким белым светом родовой магии, расползался, рос. Но расширялся слишком медленно. Я не успевал накрыть заклинанием весь двор – только в радиусе метров пяти от себя.

Что-то темное шлепнулось в нескольких метрах от нас. Ударилось о каменный пол с противным звуком, во все стороны брызнуло что-то красное и горячее. Кровь. Один из тех, кто устроил взрыв.

Те, кто это увидели, завопили, принялись метаться, сбивали других с ног и сами падали, рискуя быть затоптанными. Двор Аудиториума превратился в ад и хаос.

– Поля!

Я обернулся на вопль Ирэн. Погруженность Сперанской в себя сыграла с ней злую шутку. Рыжая девчонка не успела вовремя отреагировать. Ирэн бросилась к ней – ее тело охватило янтарное свечение «Берегини», а сама она на ходу вязала «Покров» над Полей. Но немного опоздала – Сперанскую уже поранило. Насколько тяжело, я не понял.

– Ира!

Она тоже не успела. Слишком много силы вложила в «Покров» и мало – в свою «Берегиню». Большой сверкающий осколок стекла рухнул прямо на Ирэн. Заклинание поглотило какую-то часть удара, но рассыпалось. Вместе со стеклом.

Ирэн взвыла от боли и рухнула на колени.

– Блин!

Я рванул к ней, стараясь удерживать большой «Покров». Меня шатало – я зачерпнул слишком много, и тяжеловесное заклинание продолжало иссушать не только меня, но и весь резерв. Поднялась суматоха. Осколки сыпались дождем, сметая защитные заклинания и блоки абитуриентов.

– Помогите мне! – крикнул я ошалевшим ребятам. – Вяжите заклинания к моему! Присоединяйте! Сейчас рухнет вся крыша! Нужно задержать осколки. Живо!

Я обернулся к напуганной девчонке. Кажется, это была та самая Лисницкая, подружка Ирэн.

– Жива?

– Д-да…

– Помоги мне удержать заклинание, – я взглянул вверх. Там, где рванули пять человек, стекла не осталось. Но они заняли не весь периметр крыши, и какая-то часть стеклянной конструкции еще держалась. Но держалась на соплях. – Пусть все вяжут «Покровы». Поняла?

– Ага…

– Давай, Лисницкая!

Не дождавшись однозначного ответа, я бросился к Ирэн. Люди на галерее – те, кто быстрее пришли в себя – тоже принялись вязать «Покровы». Но началась паника. Паника всегда одинакова – что среди простолюдинов, что среди одаренных аристократов. Не знаю, почему я ожидал от них большего самообладания. Но они меня разочаровали. Там, где следовало отреагировать быстро и четко, с этим справились единицы. Как всегда. Как везде.

– Миша, мы поможем! – крикнула сверху Матильда. Умница, не растерялась. Ну, еще бы.

Осколки все сыпались. Дым понемногу развеивался – ворвавшийся во двор ветер уносил запах гари и чего-то химического. Кто-то высоко вскрикнул, увидев разбившихся смертников. А может, из-за ранения. Сейчас было не разобрать.

На бегу я обернулся к императорской ложе. Там тоже царили суета и столпотворение. Ясное дело – императора сейчас будут выводить. Но кое-кто из аудиториумских тоже принялся вязать полотно «Покрова» под каркасом крыши. Лишь бы продержалось подольше, чтобы всех успели вывести снизу…

Сквозь толпы на галерее протискивались люди в форме и в штатском. Поздновато, мать вашу, спохватились.

Я подбежал к Ирэн. Закрывая окровавленную половину лица одной ладонью, второй она пыталась вязать «Покров». Поля отползла подальше, под колонну – тоже в крови, но вроде все порезы на ее теле были неглубокими.

– Ты как? – спросил я Ирэн, то и дело кидая взгляды наверх.

– Не знаю… – ее шепот почти утонул в отчаянных криках людей.

– Дай посмотреть.

Я попытался отнять ее руку от лица, но она лишь вскрикнула.

– Нет!

– Идти можешь?

– Могу.

– Хорошо. Бери Полю и идите в арку, чтобы вас не зацепило. У тебя мало силы, ты сейчас особо не поможешь.

Ирэн бросила на меня злой взгляд.

– Я их урою!

– Поздно, они уже того.

– Я их…

– Пошла в арку, я сказал! – рявкнул я. – Бегом. Поля, проследи.

Сперанская кивнула. Я тут же снова задрал голову. «Покров» рос, но слишком медленно. Кто-то поумнее сразу начал вязать отдельный барьер под еще не обрушившимся стеклом. На выходе началась давка – напуганные люди пытались убежать. Сопровождающие на галереях оказались заперты: на лестницах тоже наверняка началось побоище.

– Дерьмо.

Среди отчаянных беглецов я увидел белобрысую голову Денисова. Мажорчик активно работал локтями и пытался пробраться к выходу – весьма жестоко, помогая себе Благодатью. Ну конечно… Сволочь трусливая.

Сам я подобрался под навес, чтобы не зацепило случайным осколком. Согнал туда же всех, кого успел поднять по пути. Какая-то высокая темноволосая девица командовала на этом побоище с повадками заправской медсестры.

– Михайлов! Помогите его сиятельству! – распоряжалась она, таща на себе какую-то полуживую окровавленную девицу. К ней тут же подбежали прорвавшиеся университетские слуги и забрали раненую. Темновласка тут же бросилась к другим ребятам, которые не могли передвигаться самостоятельно.

Наверху что-то заскрежетало. Прямо над нами. Я бросил взгляд наверх и вскинул руки, выставляя новый «Покров». Черт! По уцелевшим стеклам стремительно пошла паутина трещин…

– Помогите! – крикнул я, понимая, что не смогу сам удержать такое обширное заклинание. – Быстрее!

Темновласка испуганно оглянулась на мой крик, перевела взгляд на крышу…

– О господи!

Еще одна часть конструкции рухнула. Я выругался и застонал, забирая остатки силы из родового источника. Ноги подкосились, я рухнул коленями на стекольную крошку, но сейчас даже не почувствовал боли. Меня разрывало изнутри – источник словно наказывал за неразумное распределение сил.

Кто-то из ребят присоединился, попытался укрепить, остановить падение…

И в этот момент надо всем пространством двора навис плотный, темный, почти черный барьер. Словно плотный дым с золотыми и серебряными проблесками – как молнии и звезды на ночном небосводе. Меня накрыло мощнейшей волной силы – такой, что даже не снилась и моему источнику. Я покачнулся, кто-то придержал меня за плечи.

– Император… Явил силу Камня… – прошептала темновласка, вцепившись руками в мое плечо. – Храни господь государя.

– Первый ранг… – шепнули позади. – Вот он какой… Впервые вижу своими глазами.

Так вот как он выглядел, загадочный первый ранг Благодати. Черный. Хотя от императора другого я не ожидал.

У меня все расплывалось перед глазами, я с трудом мог сфокусироваться, но успел заметить, как император вышел на балкон, вскинул руки – и черное облако барьера начало сгущаться, крутиться, заворачиваться и стало еще плотнее. Крыша рухнула, но удержалась в воздухе благодаря невероятной мощи барьера.

Во дворе резко потемнело, словно наступили густые сумерки. Кто-то зажег «Жар-птицы» для освещения. Всюду крики боли и ужаса, хруст стекла под ногами, запахи гари и крови.

Государь устало оперся обеими руками о борт балкона.

– Выводите людей! – крикнул он. – Я спускаюсь к раненым.

Мы с темновлаской переглянулись.

– Соколов, Михаил, – представился я.

– Анна Лопухина, – отозвалась девушка. – Благодарю за помощь, ваше сиятельство.

Ого! Княжна…

– Взаимно благодарен.

Она помогла мне подняться и уставилась на мои колени.

– Вы поранились. Нужно вытащить осколки.

– Потом, ваше сиятельство, – отмахнулся я. – Это несерьезная рана. Нужно помочь тем, кого задело сильнее. Справитесь?

Она кивнула.

– Да, я будущий лекарь.

Я бросился проверить, уцелели ли Ирэн и Поля. Девушки нашлись под сводами галереи. Поля притащила братьев, и сейчас Сперанские возились с ее ранами.

– Матильда… С ней все в порядке?

– Думаю, да. Ее не должно было задеть, – ответил я. – Что с лицом?

Ирэн повернулась ко мне раненой стороной. Даже в не особо ярком свете огонька «Жар-птицы» я видел, что ей досталось крепко. Вся правая сторона пропорота вертикальным шрамом.

– Я не успела… усилить…

– Жива – уже хорошо. А лицо подлатаем, – отозвался Коля. – Миш, надо выводить дам отсюда.

Я кивнул. Но добраться до выхода из двора мы не успели.

Император в сопровождении охраны и части свиты появился во дворе лично. Заметив его, даже раненые попытались преклонить колени. Охваченный черным с искрами дымом «Берегини», государь, казалось, стал еще величественнее. От него исходила не просто сила – мощь, обуздать которую мог, вероятно, только правитель.

Я преклонил колени, тихо зашипев от боли. Осколки стекла впились еще сильнее, но я терпел. Государь жестом велел всем подняться. Мельком глянул вверх – барьер намертво удерживал обломки конструкции. А затем император, к моему удивлению, подошел к первому раненому. Кто-то из свиты попытался предостеречь его, но государь лишь коротко мотнул головой и положил руки на обезображенную грудь истекавшего кровью юноши.

– Его императорское величество… лечит сам? – нервно сглотнула Ирэн. – Но ему опасно здесь находиться! Что, если…

Словно услышав ее слова, Алексей Константинович поднял на нее глаза и печально улыбнулся.

– Кем я буду, если брошу своих верных подданных в беде, ваше благородие? – спросил он. – Если бы мы сбежали, оставив юных дворян и их сопровождающих в беде, то оправдали бы все слова, что кричали эти террористы. Нужно помочь всем этим несчастным до прибытия врачей. И я буду признателен за ваше содействие.

Государь поднялся и медленно подошел к следующему. Члены его свиты рассредоточились и тоже принялись колдовать над ранами тяжелых.

Во двор наконец-то прорвалась Матильда. Поклонившись императору, она двинулась не к нам, а к группе молчаливых людей в штатском. Те поприветствовали ее короткими кивками. Я заметил, что они стояли над телами террористов – все пятеро упали. И наверняка погибли.

Хотя стоп. Мне показалось, один – вернее, одна – из них пошевелилась.

– Побудь здесь, – сказал я Ирэн. – Если сможешь, помоги раненым. Я сейчас приду.

Моя спутница кивнула, но по ее виду я бы не сказал, что сейчас она была способна как-то толково помочь. Я же направился к Матильде.

Подойдя ближе, я рассмотрел еще живую террористку, и меня словно молнией пронзило. Я же видел ее – она ходила по двору и галереям, была одета как «секретарша». Раздавала визитки, общалась с абитуриентами. Она хорошо мне запомнилась, потому что явно чувствовала себя как рыба в воде, и я еще тогда ей позавидовал – она словно хорошо знала большую часть прибывших на церемонию.

Неужели террористы замаскировались под секретарей?

– Все целы? – Матильда заметила меня, отошла от группы и приблизилась ко мне. – Ирэн в порядке?

– Поцарапало, но ничего смертельного.

– Слава богу.

– Ваши бывшие коллеги? – кивнул я на группу в штатском.

– Да.

– Почему не предотвратили?

– Это сейчас и пытаются выяснить. Произошло что-то странное. Скоро здесь будет Корф.

– Это наш криволицый знакомый, нутром чую.

Матильда с неудовольствием на меня покосилась.

– Радамант – не единственный, кому не нравится привилегия аристократии на использование Осколков. Куда больше меня беспокоит то, что его императорское величество, кажется, не осознает всей серьезности ситуации.

Я пожал плечами.

– Думаю, осознает. Но, соглашусь, повел себя неожиданно.

– Алексей Константинович – очень добрый государь, – едва слышным шепотом отозвалась баронесса. – Боюсь, слишком добрый для времени, в котором мы живем…

Я с опаской покосился на императора. Он словно чувствовал обращенные на него взгляды. Поднял голову, оторвал руки от очередного больного и в упор на меня уставился.

«Подойдите, юноша» – донесся в моей голове приятный мягкий голос. Голос самого императора. И сопротивляться этому зову было невозможно. Ноги сами понесли меня к нему.

Матильда удивленно моргнула, когда я направился к государю, даже что-то сказала мне вслед, но я не расслышал. Чувствовал, как чужая сила мягко коснулась моего разума, словно просканировала все тело и мысли до подкорки. Но не мог – и не хотел – сопротивляться.

– Здравствуйте, ваше сиятельство, – государь поднялся.

Я снова поклонился, но император подал мне руку. Едва я прикоснулся к нему, как по телу разлилась теплая чернота – несколько мгновений колени словно горели огнем, а затем боль унялась.

– Благодарю, ваше императорское величество.

– Это я должен быть благодарен вашему сиятельству. От меня не укрылась ваша реакция, когда все случилось. Вы поступили очень самоотверженно и грамотно, Михаил Николаевич.

Я замер, не зная, что и ответить.

Склонил голову.

– Служу государству и вашему императорскому величеству.

Алексей Константинович Романов коротко кивнул.

– Деяния вашего сиятельства отмечены. Ступайте.

Я попятился, все еще обескураженный могуществом, с которым столкнулся. Значит, вот какая она, императорская сила в этом мире…

Я хотел было оглянуться в поисках Ирэн и Сперанских, но в этот момент за моей спиной – там, где я оставил Матильду – раздался душераздирающий женский крик.

Не думая, я рванул туда, на ходу активируя «Берегиню». Притормозил, увидев живую и здоровую Матильду. И понял, что кричала раненая террористка.

– Миша, опять оно, – сухо сказала баронесса мне на ухо.

Я подошел ближе. Один из облаченных в штатское бывших коллег Матильды преградил мне дорогу.

– Дальше нельзя, ваше сиятельство. Прошу прощения.

Но мне хватило того, что я увидел. Девушка корчилась, изгибаясь в неестественных позах. Изо рта, ушей и глаз хлынула кровь. Глаза вылезали из орбит, она хрипела…

Точно так же, как тот стрелок, которого мы захватили после нападения на кладбище.

Я обернулся к Матильде.

– Почему вы не предупредили, что нельзя соваться им в голову?

– Не успела. Я ведь больше не сотрудница.

– Почему Корф не предупредил? – рявкнул я так громко, что на нас стали оборачиваться.

– Я не знаю! Не знаю, Михаил!

Матильда достала из кармана портсигар и, игнорируя все правила приличия, закурила прямо во дворике.

– Я больше не сотрудница Тайного отделения, – сказала она, выпустив струйку дыма. – Вальтер передо мной не отчитывается и мало во что посвящает. Но одно я знаю точно: сегодня он очень сильно облажался.