Текст книги "Еще не вечер"

– Хорошо, Вить, но ты все равно произноси слово «время», а мы будем понимать его в правильном смысле.

Полковник почти дословно повторил Бориса, который на семинаре предложил то же самое, но с аргументом – «чтобы крыша не ехала».

– И еще, – вмешался Владимир, – паучок этот видит не только свои по курсу события, но и вблизи тоже.

– Верно, однако это уже развитие «принципиальной схемы», не будем пока особенно отвлекаться.

– Нет, позволь, – возразил Игорь Петрович. – Я тоже лепту внесу. Видно, насколько позволяет зрение, ты сказал. Насколько позволяет окружающая среда – будет более точно. Вот море, мы в лодке, мы его до горизонта видим, если море спокойное. А при крутых волнах? А при шквале? Там хрен вообще что увидишь.

– Браво! Этот ваш «шквал» докладчики называли «интенсивный событийный процесс». Но продвинемся дальше: паучок еще раз набрал скорость волны и вернулся в первоначальную точку. Представили себе?

– Всё вернулось в прежнее состояние, – уверенно объявил полковник.

– Поспешили, Игорь Петрович. Что-то вернулось в начальное состояние, а что-то нет.

– Стоп-стоп! Дай-ка, Володя, листок бумаги.

Виктор понял, что наступил полезный антракт, который можно использовать с толком – в тефлоновом чайнике уже нет воды.

Шел шестой час, в коридоре висела тишина покинутого помещения – получившая свое законное время, она стала требовать того же во всем, и к Виктору стало возвращаться чувство покоя.

Игорь Петрович уверенно заявил: «действуют на пару» – это первое движение мысли, естественное вполне, но в сущности – очень прямолинейное. Они вместе работают, да, дружны… а что еще?

О преступном взаимодействии рано еще делать вывод – «на пару», но был еще как минимум один подельник мужского пола – тот, прежде всего, кто приходил спиливать решетку. Если «Шестовой» пришлось срочно уехать, что, спрашивается, мешало прийти за иконой этой ночью с тем подельником Яне? Ей не доверяют?.. Нет, не подчиняется единой логике это дело, очень вероятно, тут просто совпали по времени два векторально разных процесса, вернее – пересеклись.

И правильно указал полковник на непонятный визит в квартиру священника после его убийства. Зачем?

Разнородность какая-то везде и во всём.

Когда прокурор вошел, его уже ожидали, и от обоих веяло торжеством победителей.

– Одолели! А молодец, помощник твой, ну, молодец!

– Нет, – смутившись от похвалы, возразил Владимир, – это вы первый сказали: «совершает при подъеме работу».

Тот, не обратив внимания, предложил:

– Давай, расскажи начальнику, как мы всё поняли.

– Начинай, – поддержал прокурор.

Молодой человек взглянул на разрисованный ими листок бумаги.

– Итак, при первом наборе скорости света паучок перейдет как бы во второй мир, про который вы нам сказали. Теперь смотрим дальше. При второй скорости света пространство становится прежним и событийность, которую приносит волна, той же. То есть в третьем мире пространство и время совпадают с первоначальным состоянием. Однако в первоначальном состоянии волна поднимала на пик паучка, а здесь он должен совершить работу, которую раньше совершала волна. Вот мы нарисовали рядом двух паучков – один остался в первоначальном состоянии, другой проделал 2С-переход, и получается: первый приобретает потенциальный максимум на гребне волны, второй там делает максимальный расход. Разница в состоянии второго от первого – масса на два раза скорость света: получаем формулу полной энергии Эйнштейна – mc².

– Вот так, Витя, провинциальные русские мужики, после небольшой дозы среднего коньячка, элементарно вывели формулу, которой восхищается мир. Эх, нам бы еще штаны застегивать научиться! – полковник сладко улыбнулся, словно увидел ту светлую жизнь.

– Молодцы, но кое-что я должен к вашему открытию добавить.

– Не доглядели? – полковник приостановил движенье руки к бутылке.

– А вот послушайте. Первый паучок, который никуда не бежал, качается на волнах, а тут появляется рядом его набравший две скорости света коллега. Как он выглядит для своего собрата? – Виктор заметил по лицам, что вопрос «не дошел». – Ну, у него ведь принципиально иное свойство, о котором вы только сами сказали.

– Иное, – покорно проговорил Владимир.

– Витя, мы уже подвергли себя сильному напряжению. Не требуй чрезмерного.

– Хорошо. Так вот, место, где появился второй паучок, будет отличаться совсем другим поведением волны: она там не поднимает, наоборот – там надо на нее подняться, затрачивая столько же энергия, сколько она дает на подъеме. То есть, волна в этом месте проваливается, наполняя некий объем.

Владимир наморщил лоб…

А полковник серьезно очень проговорил:

– Какие-то вещи, Витя, человеку до поры знать не надо, и лезть в них раньше срока опасно.

– Ладно, поверьте просто на слово: в состоянии двух скоростей масса, по отношению к первоначальному миру, превращается в пространственный объем, и наоборот – пространственный объем в массу. А всего таких миров, кроме нашего, семь. И на каждом переходе из одного мира в другой происходит взаимная трансформация: массы, энергии, пространства и времени.

Полковник, тем временем, наполнил рюмки:

– Давайте за наш мир, ребята. Хотя гадости в нем… – Он взгрустнул, но тут же ободрился: – Вот, чтобы меньше было ее.

Вечер не поздний.

Попрощавшись с полковником, они двинулись прогулочным шагом без определенного пока направления, но идти в многолюдие к центру совсем не тянуло, прокурор поэтому очень поддержал идею помощника погулять по старым мещанско-купеческим переулкам, благо, до них недалеко и Владимир сказал – посидеть там, в случае чего, тоже есть где.

– Только, Володь, нам, знаешь, образ жизни нужно в перспективе дисциплинировать – с алкоголем поменьше и в спортзал ходить хоть три раза в неделю.

…

В той части города, куда скоро попали, Виктор в детстве не побывал. Да и вообще тогда мало что видел: по возрасту ему без взрослых дальше двух ближних дворов передвигаться не полагалось, в центр города – небольшой в то время и скромный – они иногда с мамой ходили, чаще всего – в кино, а так… с отцом в машине проскакивали по разным улицам, не запоминавшимся, разумеется.

Владимир оказался на удивление сведущим, и в манере профессионального гида оповещал – «а дальше мы увидим», «теперь за углом»…

Хотя ничего особенно примечательного в архитектурном или в историческом плане не было, но строенья – свидетели своего времени, точнее – разных времен, теснились тут в изобилии и их маленькими частными показаниями рисовалась картина огромной жизни; странно, однако и новое время вполне дружественно вписалось сюда вывесками на латинице и иномарками у неказистых домов.

За час с лишним они всё оглядели, и где-то прошли два раза, поэтому кстати как раз обнаружилась в полуподвале чистенькая, и с малым числом клиентов внутри, пивная.

От гулянья на теплом воздухе прорезались и жажда, и аппетит.

К нефильтрованному пиву заказали еще фаршированные перцы, а соленного, чтоб не выпить лишнего, решили не брать.

– Ну, спасибо тебе, Володя. И знаешь, от всей этой мемориальности ощущение такое, что люди здесь немного другие, причастные к прошлому. Иллюзия, конечно… хотя кто его знает, человек – это психология, и как-то по-своему она складывается на материальном фоне разных времен. Тебе не кажется?

– Не только кажется, я это физически чувствую.

Принесли пиво.

Прокурор сразу с удовольствием выпил полбокала, и помощник от него не отстал…

– Виктор Сергеевич, я вот вслед тому разговору, когда вы про научный доклад рассказывали, – он подумал, как лучше продолжить…

– Ну-ну.

– Где-то в курсе философии проходили – есть такая идея, что всё правильно мыслимое должно как-то реально существовать, она и в богословии присутствует, мне настоятель храма говорил.

– Н-ет, не могу сказать, что мне это знакомо.

– Хорошо, теперь я о другом, а потом попробую сложить вместе.

– Давай-давай.

Тот обрадовался доброжелательному вниманию.

– Сколько было передач про всякие точные предсказания; я Нострадамуса не беру, там дело не очень понятное, но наши – Мессинг, Вронский, в Америке – Кейси, и еще женщина известная очень, – прокурор тоже не помнил фамилию, но про ее феноменальные предсказания слышал. – Таким образом, статистический массив богатый. Теперь йоги, они тоже способны на многое. У меня приятель со школьной скамьи этим увлекся, сейчас сам в Москве группу ведет. Ну и я немножко эти дела знаю, – он поднял вверх указательный палец для важности своих дальше слов: – У йогов ведущую роль играют чакры, если снизу вверх – от красной до фиолетовой.

– Которая на макушке.

– Которая чуть над ней. А реально, речь идет о волновом спектре: внизу инфракрасный диапазон, на котором, или на следующем оранжевом, почти все люди находятся.

– Подожди, в каком смысле «находятся»?

– А в том просто, что чакры более высоких уровней у них не работают, то есть не включены, а чтобы включить, человеку надо развиваться по специальной методе от ступени к ступени. И тот, кто-то достигает самой верхней чакры, считается у йогов способным уже уходить в другие миры. А дальше мы переходим к физике: фиалет – ультрафиалет – высокочастотная чакра… – он ожидающе посмотрел на начальника.

– Хочешь сказать – выход на ту самую частоту космической волны?

– И появляется способность видеть будущие события – всё совпадает. Таким образом, первый теоретический переход в другой мир на практике подтверждается. А чем отличается от него второй переход?

– Ну, не знаю… в логическом отношении – ничем.

– Остается теперь только вспомнить, что правильная человеческая мысль всегда отражает что-то реальное.

– Вот здесь нечто зыбкое для меня. И знаешь, чем этот тезис слегка отталкивает?

– Чем?

– Чересчур простым уж решением.

Появились перцы и вазочки со сметаной.

Виктор показал официанту на пустые уже бокалы.

Засигналил его телефон.

Номер… Яшин.

Владимир откинулся на спинку кресла, ожидая окончания разговора.

Ждать почти не пришлось.

Шеф почти не говорил, только слушал, и с выражением озабоченным.

– Я просил приятеля организовать звонок в Китай, по тому номеру…

– Понял-понял.

– Позвонила одна учащаяся у них китаянка. Неважно уже, что я там предлагал сказать, но испугалась она сразу и отключилась. Там сначала мужской голос скомандовал кому-то в сторону: «Об исполнении доложить», потом в трубку – начальственно: «Слушаю!». Испугалась, что запишут ее голос, учтут звонок из Москвы, а потом ее вычислят. Вспомнила сразу со страха, что первые три цифры номера, относятся к той части Пекина, где сосредоточены правительственные учреждения.

Владимир сначала выпустил через рот весь имевшийся воздух, потом набрал новый.

– Получается, пропавший китаец – спецслужбист?

– Напрашивается такой вывод.

Прокурор почувствовал, что кроме удивления они сейчас ничего из себя не выжмут, а перцы стынут уже.

Неожиданную информацию обсуждать стали, когда покинули заведение.

Владимир взялся проводить начальника к дому.

В местном отделении ФСБ всего три офицера; их начальник – капитан по званию – приходил, на второй день приезда, Виктору представляться. Поговорили совсем недолго: занимаются они тут главным образом антитеррором, находятся в постоянном контакте с Игорем Петровичем; ничего сколько-нибудь серьезного по их части в последнее время не происходило. Ни о каких китайцах речь, конечно, не шла.

– Но ведь смотались поспешно оба, – резонно напомнил Владимир, – директор ресторана, получается, тоже из китайских спецслужб. Не слишком ли много для нашего города?

– Где, кстати сказать, нет ни одного объекта от «оборонки». А ты с осведомителем из ресторана когда последний раз связывался?

– Вчера разговаривал, тихо всё.

Владимир попробовал хоть за что-нибудь зацепиться.

– Если бы велась против них операция губернским управлением ФСБ или Москвой, предупредили бы и вас, и начальника городской полиции, или не обязательно?

Прокурор кивнул:

– Обязательно. Кроме тех специальных случаев, когда сама городская прокуратура находится под подозрением. Но во-первых, это касается никак не шпионажа, а дел о коррупции, во-вторых… – он осекся и быстро извлек из нагрудного кармана мобильник. – А чего нам гадать-то, уж губернская прокуратура знала бы обязательно.

Владимир понял – шеф будет звонить их бывшему «главному».

Только не положено говорить о подобных вещах по доступным телефонным каналам, да и прохожие разные близко…

Шеф уже поздоровался и… выбрал, что называется, «детское решение»:

– У меня ничего такого не происходит? – «такого» было активно выделено ударением.

Улыбнулся… покивал головой… сказал, явно на приглашение, что «обязательно днями будет».

Сунул мобильник обратно в нагрудный карман.

– Нет, Володя, тут что-то другое, какие-то вторые или третьи игры. Только вот чьи?

Минут пять шли молча, к дневному уходящему свету добавился вечерний фонарный – несмелый, будто просящий у того, главного, разрешения.

– Виктор Сергеевич…

– Да?

– А что с Шестовой делать будем? И с этой, как ее…

– Яной. Тут мне одна мысль пришла, – прокурор не стал уточнять, что пришла вот прямо сейчас, – поговорить с Яной напрямую.

Владимир напрягся и приготовился уже возразить.

– Нет, – опередил прокурор, – про Шестову, во всяком случае поначалу, ни слова. Я про ее, Яны, опознание, протокольно зафиксированное. Пусть объяснит свой визит к священнику.

– Она может просто сказать, что он ее духовник. Религиозный визит, или в этом роде.

– Может. Но во-первых, покажет что-то сама реакция. Во-вторых: если, как говорит Игорь Петрович, они с Шестовой в паре, та забеспокоится, но ее сразу трогать не будем.

– Она из Москвы послезавтра возвращается?

– Да, а завтра я поговорю с Яной. Милая девушка мне номер телефона оставила, на случай «если сможет быть полезна».

– Тьфу, чуть не забыл. Вы когда с Зубакиным разговаривать будете, попросите за этого дьякона. Парень летом рубашку зимнюю носит, видно – все деньги отсылает родне. У него там брат, сестра…

– Помню. Хорошо, что ты подсказал.

* * *

Глаза открылись до будильника сами – без двух минут восемь.

Сразу вспомнился сон.

Он в океане, вода мутно-желтая, в ней трудно держаться – движенья выходят неловкие и нет равновесия, волны хоть не крутые, но беспокоящие, и приходится все время отталкивать какую-то плывущую дрянь. Полено здоровое прет, норовя въехать ему прямо в голову… страх, попытка всеми силами увернуться… облегченье, что обошлось… но дальше как, куда плыть? Не видно ничего за ближайшей волной…

Противный сон, нервное состояние еще не исчезло, Виктор встал…

Душ контрастный сейчас снимет всю ерунду.

Помнилось еще из курса психологии: яркие сны странного содержания, и особенно принуждающие к чему-либо, являются результатом не до конца переработанных впечатлений – недоделанный сознаньем остаток сигналит о себе.

Каких впечатлений?.. Да, от вчерашнего, от всего вместе: миры, Яна, ключ-спираль, Игорь Петрович встречается со странным осведомителем уже через двадцать минут… Максим явно подозревает связь спирали этой с Черным лесом… спецслужбы китайские, их побег… вырванные страницы книги… телефон звонит…

У него звонит телефон.

Виктор поколебался немного, потому что уже готов был шагнуть под душ, и очень хотелось привести себя в бодрое состояние, но голос внутри приказал подойти, и сказал еще – утренний ранний звонок может быть важным.

Настойчивые сигналы не прекращались.

На определителе Зубакинский телефон с семерками и нулями, который хорошо запомнился по визитной карточке.

Виктор первым поздоровался по имени-отчеству.

Зубакин извинился за беспокойство в такое время, но дело не очень приятное, и он вынужден прямо открытым текстом, потому что черт его знает… в общем, есть информация о продаже оружия – карабин с оптическим прицелом, похоже, готовится «заказное», вот и решил не откладывать…

Виктор успел сказать «спасибо», что-то еще, а взгляд прилип к циферблату будильника, но не может понять, что на нем…

Сделать, что-то сделать, положить ненужную трубку…

Стрелки на циферблате – четырнадцать минут девятого.

У него шестнадцать минут!

Или меньше – полковник, скорее, явится раньше.

Но время есть!

Одеться…

Уже почти…

Обувь…

Удостоверение!

…

Машины, машины… две вильнули от него в сторону, грузовик ему вовсе не нужен…

Он стоит широко расставив ноги с раскрытым вперед удостоверением.

– Садитесь! – машина с другой стороны развернулась и встала на разделительной полосе.

Он уже внутри.

– Я главный прокурор города!

– Говорите, что нужно.

– К Черному лесу, к церкви у Черного леса!

– Секунду, соображу, как лучше…

– Нарушайте всё что угодно!

Он набирает цифру с номером полковника, а вдруг… нет, зажурчало, начал говорить автомат – да, требование было – ничего звукопередающего с собой, даже мобильного телефона.

Машина уже едет и скорость растет.

Пришлось несколько раз перевести дыхание.

Часы… а впрочем – теперь неважно, и отвлекаться не надо зря.

Сильный толчок от торможения, водитель выругался… глаза, как недавно на циферблате, упираясь в пространство, не видят, что там…

– К церкви подъедем на полном ходу, не снижайте скорость заранее… вы меня слышите?!

– Прекрасно слышу, не волнуйтесь так.

– Тормозим напротив человека, я на него покажу. Заднюю дверь разблокируйте.

– Понял.

– Я выскочу, суну его, и гнать дальше. Время?!

– Двадцать… шесть девятого. Мы уже у шоссе.

Через несколько секунд машина резко вывернула, Виктор сразу почти увидел церковь… как хорошо, что они с нужной стороны тротуара!

Мелькнула мысль, что всё это, возможно, полная ерунда.

Машина сместилась к тротуару, резко сработали тормоза, но он успел нажать ручку, дверца вперед откинулась.

…

Он не дышит от напряжения, но уже можно, хотя есть страх, что еще раз шарахнет… нет, уже ничего не случится, надо искать остановку…

Появились ощущения – неудобства, и что его ноги и полковника, который почти под ним, сильно торчат наружу.

– В закрытое место куда-нибудь.

Водитель сам уже сбросил скорость… они повернули… и тормозят.

– Всё, Игорь Петрович, сначала вылезу я.

Полковник застрял между задним сиденьем и передними спинками.

Ничего это уже мелочи.

А-а, вот отверстие в крыше машины от пули… даже не отверстие, а косой паз…

Били, ясно, из жилых зданий метрах в трехстах от церкви, с верхних или средних этажей.

Полковник выбрался почти…

Водитель, тоже рассматривает пулевую пробоину:

– Это мы вам всё компенсируем, и огромное спасибо за спасение.

– Меня, – полковник отодвинул их обоих сильными лапами. – Ну-с, ха, мне показалось по звуку, попали, когда мы едва успели отъехать.

– Да, – подтвердил водитель, поднес зажигалку к концу сигареты, но пламя не сразу попало в цель, – я только стал газ выжимать, – понадобилась пауза для затяжки, – стал выжимать… и справа сзади по крыше как будто градиной.

– Во-во, это метрах в двадцати, от места, где вы меня подобрали.

– Подальше, так – тридцать-сорок. А потом уж мы понеслись.

Прокурор достал мобильник, полковник показал – дать сначала ему, но обратился сперва к хозяину машины:

– Тут без всяких компенсаций и волокиты – на нашей ремонтной базе не только отремонтируют, но и всю машину посмотрят, что надо в порядок приведут.

Уже через минуту примчалась машина ДПС, откуда полковник начал по рации организовывать оперативно-розыскные мероприятия.

Прокурор, получив назад свой мобильник, позвонил Владимиру.

…

– Скажи, из квартиры, которую снимал китаец, видна церковь у Черного леса?

Оказалось – видна из второй комнаты.

– Свяжись с хозяином, необходимо проверить квартиру. Предварительно позвони в Управление, за тобой заедут два сотрудника. Возможно, из квартиры стреляли.

– А нам с вами, – он обратился к водителю, – придется отправиться ненадолго на место происшествия. Сейчас туда прибудут специалисты, надо максимально точно определить линию стрельбы.

– Давайте сделаем так, – попросил он, когда стали двигаться уже в обратном направлении, – проедем мимо церкви, развернемся к той стороне тротуара и повторим последний участок маршрута.

– Второй выстрел не получим?

– Если бы, – мечтательно произнес прокурор. – Нет, стрелявший уже далеко.

Они миновали церковь.

Виктор отметил, по той стороне тротуара, пока ехали, прошли всего двое – продуманно выбрано место: лежащего человека не сразу могли заметить; время для ухода у преступника получалось вполне достаточное.

Развернулись…

– Остановимся там, где я выскочил за полковником. По-моему, это чуть дальше калитки.

– Метра два или три.

Теперь поехали медленно…

– Вот здесь, – уверенно произнес водитель.

Машина встала.

Виктор вынул из кармана платок.

– Никакой гаечки у вас нет?

– Зачем?

– Завернуть и бросить платок при разгоне, там, где ударила пуля. По вашему сигналу, так что – настраивайтесь.

– М-м, в бардачке небольшая отвертка имеется.

– … ага, вижу, – отвертка оказалась подходящей по весу, прокурор завернул ее и сделал два узла по концам. – Сейчас попробуйте воспроизвести всё в уме. С момента, когда я здесь выскочил. Но пока только в уме. Итак… я выскакиваю!

Прокурор засек секундную стрелку – очень важно, чтобы время в мысленном отражении событий и при экспериментальной проверке оказалось почти одинаковым – тогда место попадания пули будет определено почти точно.

– Бросайте!

– Та-ак, очень хорошо. Теперь приготовьтесь. – Прокурор высунул руку с платком из окна. – Я выскакиваю.

Побежала секундная стрелка… семь секунд – машина рванула…

– Бросайте!

Стрелка в момент, когда он разжал руку, показала меньше, чем минус секунду.

Машина сбавила, приостановилась, водитель собрался дать задний ход…

– Нет, подождите. Сначала я туда прогуляюсь.

Расстояние до платка, он почти сразу его увидел, было всего метров в сорок.

Виктор чуть пробежался и махнул рукой – подъезжать.

А с другой стороны появилась машина с мигалкой.

Пока прокурор регулировал остановку машины – дыркой от пули на уровне носового платка, – вылезли и подошли прибывшие, старший из них представился.

Прокурор показал на отверстие в крыше вблизи задней боковой дверки, люди, сразу поняв, начали действовать.

…

В косое отверстие вошла длинная бумажная трубочка – главный, в обе стороны, направляющий вектор.

Пуля, стало ясно, тут где-то недалеко за церковным заборчиком.

Рядом-напротив двухэтажные дома старой постройки, но бумажная стрелка проходит мимо угла одного из них, а до второго слишком большое пространство.

Кто-то из сотрудников начал работать металлоискателем.

Вдали, из кандидатов «на выстрел», два здания: панельная девятиэтажка метрах в трехстах и блочная белая башня, эта немного ближе.

Просигналил мобильник.

Звонок был праздный – Игорь Петрович, томившийся ожиданьем, сообщил, что двое оперативников уже забрали Владимира и едут смотреть квартиру, спросил как дела.

– Работаем. Полагаю, минут через сорок буду у вас.

Полковнику, понятное дело, жутко хочется знать – как оно вышло так счастливо, что Виктор явился вдруг к нему на спасение, а самого его сейчас больше всего интересовали подробности, которые нельзя было утром спросить у Зубакина. Надо бы поскорее поехать к нему вместе с полковником, и кстати, в силу сложившихся обстоятельств, попросить, душевно, еще об одной услуге: назвать московского патрона «Шестовой» – придется сначала раскрыть, конечно же, что она не она.

А интересно, сон, предутренний, подходит под категорию «вещий»: волны несли события – появилось, грозящее смертью, бревно – он сумел, непонятно как, увернуться… очень возможно, что от этого страха позже явилась связка: оружие с оптикой – вызов на встречу полковника – новый, за его жизнь страх, да такой, что заставил сэкономить все возможные в те моменты секунды.

– Вроде есть, – прозвучало у него за спиной.

Он повернулся… двое оперативников, натянув резиновые перчатки, присели и начали аккуратно разгребать землю.

Если пуля там, надо сдвинуть автомобиль вперед сантиметров на шестьдесят-семьдесят – тогда это точно не из ближайшего дома.

Один из искавших что-то заметил:

– Вот-вот!

– Она, она самая, – довольно произнесли еще два голоса.

Пуля оказалась в руках у старшего, он, чуть подержав ее между большим и указательным пальцами, уверенно назвал оружие и калибр.

…

Помучив хозяина автомобиля движеньями вперед-назад, нашли, насколько возможно, окончательную позицию.

Первому посмотреть на направление бумажной стрелки предоставили прокурору.

Получилась… белая башня.

А вот этажи и окна стали определять коллективным мнением.

Процесс, впрочем, оказался коротким и без больших разногласий: подходили седьмой и восьмой этажи – по два окна в каждом.

Прокурор вызвал Владимира.

– Ты где?

– Стоим у дверей квартиры, хозяин будет с минуты на минуту. В квартире почти наверняка никого.

– Дом – белая башня?

– Да.

– А этаж?

– Шестой. О, лифт приехал… Виктор Сергеевич, хозяин прибыл… секунду… сейчас открываем дверь, и я продолжу.

– Давай.

Он в двух словах пересказал коллегам происходящее и приложил аппарат к уху.

Голоса отдаленные… и не очень разборчивые…

Старший оперативник еще раз примерился к бумажной стрелке:

– Шестой этаж? Если только стрелял стоя с плеча…

Владимир заговорил:

– Виктор Сергеевич, квартира точно в таком состоянии, как мы ее при осмотре два дня назад оставили.

– Ты вот что сделай: открой окно и помаши нам чем-нибудь.

Стали ждать…

Прокурор сначала услышал рядом удивленные возгласы… что за ерунда, им махали из окна с другого края дома.

Голос Владимира спрашивал что-то в отведенной от уха трубке.

– Да, видно. Там нет окна, поближе к центру?..

Нет? Ну, ладно. Осмотрите всё еще раз, я скоро перезвоню.

Тем временем установилось мнение, что стрелять из тех окон никак не могли.

– Да и шестой этаж не клеится, – поморщился старший, – глаза сами выше идут.

– С восьмого, с подоконника – ну просто идеально! – добавил его молодой товарищ, как если б сам с охотою это проделал.

Все улыбнулись, и даже виновник, понявший конфуз.

Прокурор позвонил туда в дом.

– Володь, как я представляю, от лифта по обе стороны секции с квартирами?.. Ты в левой секции, если смотреть на нас, так?.. Необходимо проверить две квартиры справа. Но этажи, Володя, седьмой и восьмой… Да, почти наверняка, оттуда.

По дороге в Управление, уже в полицейской машине, Виктор забеспокоился: он так стремительно выкинулся из дома, что бог его знает, как там с водой и газовыми конфорками – в памяти следа не осталось.

Пришлось резко менять маршрут.

И на предложение «подождать» ответил отказом – сам скоро к ним в Управление доберется, потому что еще надо побриться и… так кое-что.

Главным «кое-что» было, конечно, позавтракать – организм отчетливо заявлял об этой необходимости – а полковник, ничего страшного, полчаса еще подождет.

Тем более, нужна информация по осмотру тех двух квартир.

Информация поступила гораздо раньше, чем он полагал, – успел побриться, но к завтраку приступить не успел, – Владимир сообщил: в квартире на седьмом нормальная пожилая пара, на восьмом не отвечали, соседи сказали – квартира недавно сдана; взломали при свидетелях, там – брошенный карабин.

– Делай протокольное описание и дуй к Игорю Петровичу, я буду там.

Распадается схема – китайцы остаются китайцами… а стрелял-то кто?

Или они сняли две квартиры – вторую для отвода глаз?

Нет, чересчур это как-то. И зачем им вообще стрелять в местного начальника полиции?

Когда Виктор добрался до Управления, туда уже привезли и допросили хозяина квартиры, откуда велся огонь.

Квартиросъемщик вышел на него через объявление. Паспортные данные его хозяин не записал – только фамилию, имя и отчество, причем со слуха, хотя тот и показывал паспорт.

Заплатил он вперед за два месяца, вид имел очень интеллигентный.

Однако по части самого «вида» сведения были слабенькие: лет сорока пяти, рост выше среднего – около ста восьмидесяти, волосы темные средней длины, очки с затемнением – неясен цвет глаз, нос правильный, усы, не то чтоб большие…

Хозяин сам был «после вчерашнего», а может быть еще и «позавчерашнего», в общем – тот еще описатель.

И нервничал – пришлось даже успокаивать, что не привлекут за нерегистрированного жильца.

Отправили, все-таки, составлять фоторобот и остались одни.

– Витя, спас ты меня. «Спасибо» за это говорить слишком мало…

– Ладно вам, Игорь Петрович, на плечах же у вас сидел, и поблагодарить за всё мы должны Зубакина.

– Зубакина?

– Позвонил утром с сообщением о недавней продаже в городе карабина с оптикой. Ну, меня, как волной, сразу к вам.

– Это ведь надо было так одно с другим сопоставить!

Полковник всем видом своим показал удивление.

И помрачнел.

– Слушай, а возьми он пониже этак на метр…

– Мы ведь рванули, он впопыхах стрелял.

Погружаться в произошедшее было совсем ни к чему.

– Вы сами-то кого подозреваете?

– Ой, уже измучил себя этим вопросом. Нет, ничего в голову не идет.

– Письмо покажите.

– Что? А, пригласительное это. Я же оформил его и сдал. Сейчас позвоню.

…

Когда принесли папку, пояснил и без того понятное:

– Отпечатков пальцев там не было.

Прокурор начал смотреть.

Удивило… нет, не то, что написано от руки, но что почерком, а не печатными буквами.

И другое нечто, не удивило, а напрягло.

Отозвавшейся памятью, будто знавшей про это письмо.

Но что?..

День тяжелый для головы.

Объявился Владимир.

Сразу стал громко докладывать:

– Оружие практически новое, глушитель заводского производства, несколько патронов оставлены на подоконнике. Никаких личных вещей. Скорее всего, их там попросту не было. Обнаружить сколько-нибудь отчетливые следы пальцев нигде не удалось.

Прокурор почувствовал раздражение от бодрого тоном раппорта с нулевыми, практически, результатами.

И несправедливость этого раздражения.

Почему-то опять явилась мысль, все ли в порядке дома – ведь уходил торопясь.

Да, тяжелый для головы день.

Дома…

Память открылась вдруг, обрадовала и утешила – в порядке всё с головой!

– Игорь Петрович, машину бы мне – буквально на пятнадцать-двадцать минут. А вы тут чаю к моему возвращению, а?

======

Он сделал, что мог.

Не вышло.

Силы-преграды – одолимое-недоступное…

События – звенья цепей, связывающих миры…

И как бы ни был значителен в какой-то момент человек, он слишком мал ко всему остальному.

Сделал, что мог?

Да.

Значит – он опять столкнулся с неодолимым.

И надо правильно понимать случившееся, для него это знак.

Знак – уходить.

======

Часы в вестибюле показывали – он обернулся за шестнадцать минут.

В кабинете еще только заваривался под колпаком чай, полковник, как и Виктор, не любил «из пакетиков».

– Это что у тебя?

– Лермонтов, из квартиры священника.

– Э… та, что ли, из которой листы выдрали.

– Именно. Только вы дарственную надпись не видели. Где письмо?

– Тут где-то… вот.

– Сравните почерк. Ты, Володя, тоже смотри.

Странное человек существо – вот сейчас, отчего-то, поднялось настроение, хотя радоваться никакого разумного повода нет. Скорее наоборот – расстрельное утро, а впереди – туман гуще прежнего.