Текст книги "Истинный джентльмен"

13
Селин Дарнье

Все шло не так, как надо, и я не понимала почему. Я не сомневалась в том, что Мишель влюблен в меня. Мы виделись с ним каждый день. Он водил меня по Лондону и рассказывал интересные, но очень длинные и незапоминающиеся истории. Он приглашал меня в маленькие ресторанчики, которые здесь смешно называются «пабы», и время от времени робко дотрагивался до моей руки. Он целовал меня, и каждый раз я чувствовала, как он дрожит.

Пару дней я предвкушала блаженство, которое наступит, когда Мишель наконец наберется храбрости. Я не торопила его. Оказывается, есть своя прелесть в том, чтобы оттягивать наслаждение. Мишель прелестен, и я могу любоваться им до бесконечности. Наши первые прогулки были настолько очаровательны, что я подумывала взяться за перо и написать несколько рассказиков о том, как приятно шуршат под ногами осенние листья и как заходящее английское солнце играет в каштановых волосах любимого.

На третий день я стала терять терпение. Мы ни разу не оставались с ним наедине. Вокруг все время были посторонние люди. Прохожие, официанты, туристы, зрители. Он не заходил ко мне в гримерку, не поднимался в номер, отказываться уехать куда-нибудь на выходные… Через неделю я поймала себя на мысли, что безуспешно и откровенно пытаюсь затащить мужчину в постель. Не он меня, а я его.

Это открытие меня обескуражило. До сих пор мужчины добивались моего внимания. Если я и удостаивала кого-нибудь благосклонным взглядом, он немедленно падал к моим ногам. Мишель целовал меня страстно и трепетно, но на продолжении не только не настаивал, а даже уклонялся от него.

А мое желание, как назло, нисколько не уменьшалось. Не знаю, может быть, пассивность Мишеля только раззадоривала меня… Я подолгу не могла заснуть, придумывая великолепные планы его соблазнения, которые потом терпели сокрушительное поражение. Может быть, он вообще не признает добрачные связи, мелькала у меня в голове игривая мысль.

И тут я поняла, в чем дело. Его невеста. Очень неосмотрительно с моей стороны было забыть о ней. Если честно, я предполагала, что Мишель расстался с ней, как только я вновь появилась в его жизни. Но, судя по его сдержанному поведению, это было не так. Он никогда не говорил о ней, но она неизменно стояла между нами. Даже в те моменты, когда между нашими телами не поместился бы и листок бумаги…

Зная Мишеля, нетрудно было предположить ход его мыслей. Он любит меня, но обещал жениться на другой. Эта другая без ума от него (о, как я ее понимаю!), и Мишель считает себя не вправе бросить ее. Наверняка это кажется ему благородством. Я же вижу, что это полная глупость. Его Вероника (удивительно, как прочно это противное имя застряло у меня в памяти!) не нуждается в благородном сострадании, уж я то это точно чувствую. Ей нужна любовь, а не ее заменители. А любовь Мишеля принадлежит мне. Так есть ли смысл упорствовать? Любой разумный человек скажет, что нет. Но у Мишеля старомодные понятия о чести, и боюсь, мне его никогда не переубедить.

Но зато в моем арсенале есть иные средства.

Звезда моего уровня всегда страдает от излишнего внимания прессы. В Лондоне я уже дала четыре интервью (два из которых безбожно переврали) и видела свою фотографию, по меньшей мере, в дюжине газет. Пожалуй, я не такой лакомый кусочек, как звезды шоу-бизнеса, за которыми репортеры следят неустанно в надежде ухватить сенсацию. Но и я могу порой дать великолепный материал для скандальной статьи…

Разузнать телефон редакции какой-нибудь газеты, интересующейся сплетнями, было проще простого. Позвонить им и, изменив голос, сказать, что у Селин Дарнье тайный роман, тоже. Я сообщила им время и место своего следующего свидания и вежливо отказалась от вознаграждения. Пусть голову поломают, кто подбросил им такой подарок!

Может быть, мне и не очень поверили в редакции «Дейли Миррор», но не проверить они не могли. Когда мы гуляли по Кенсингтонскому парку, я несколько раз замечала одного и того же молодого человека в темном неприметном пальто и фетровой шляпе. Каждый раз, когда я смотрела на него, он немедленно отворачивался и делал вид, что совершенно не интересуется скромной парочкой влюбленных. Но меня не проведешь, слежку я сразу чую. И я принялась вести себя как резвая козочка в первый раз на весеннем лугу. Я дала этому парнишке столько материала, что хватило бы на несколько номеров!

Оставалось ждать, когда появится статья. Я была уверена, что «Дейли Миррор» не станет откладывать мои фотографии. Селин Дарнье скоро покинет Лондон, и ее роман с англичанином потеряет свою прелесть. У нее может появиться кто-нибудь еще, и возможность сорвать приличный куш будет упущена. Мальчик-посыльный, который получал от меня щедрые чаевые и, кажется, не остался равнодушным к моим чарам, каждый день таскал мне «Дейли Миррор». Я ждала.

Статья появилась через два дня и была, на мой взгляд, даже слишком сдержанна. Видимо, это у англичан в крови. Имени Мишеля не называли. Либо они еще не выяснили этого, либо решили попридержать до следующего номера. Очень мудро. Фотографий с откровенными поцелуями тоже не было. Я поняла, что главная бомба еще впереди. Но мне было достаточно и этого. Мой верный посыльный оказал мне еще одну услугу – отнес в свободное время экземпляр газеты «моей давней подруге». Вот уж Вероника Маунтрой обрадуется, когда ей подадут на подносе такую газетку!

Я была чрезвычайно довольна собой. Вероника увидит статью, разозлится, и Мишелю придется с ней расстаться. Будет небольшой скандальчик, который понравится всем их общим знакомым. А я буду спокойно стоять в сторонке и ждать, когда Мишель сообразит, что ему гораздо лучше избавиться от притязаний этой девицы и остаться со мной. Может быть, когда-нибудь потом я расскажу ему, как ловко я все это провернула, и мы от души посмеемся.

Я полдня просидела в номере, ожидая появления Мишеля. Ему номер я посылать не стала, это было бы чересчур прозрачно. Очаровательная Вероника перескажет ему содержание статьи. Или же он сам купит ее. Хотя вряд ли Мишель читает бульварные газеты. В любом случае он должен был вскоре появиться и объявить, что наконец освободился…

Я предавалась сладким мечтам, когда настойчивый стук в дверь привел меня в чувство. Вот и мой Мишель. Я встала с кровати, тщательно закуталась в пеньюар (нежно-голубой с серебристой оторочкой), нацепила свои любимые домашние туфли на высоком каблуке, мельком взглянула на себя в зеркало. Как раз то, что надо. Распущенные волосы, почти никакого макияжа. Милое домашнее создание, которое только что покинуло уютную кровать и желает как можно скорее туда вернуться, но не одна…

Стук повторился. Я открыла дверь. И пожалела, что не спросила, кто тревожит меня.

Напротив меня стояла Вероника Маунтрой. Можно было не сомневаться, что она уже прочитала газету. Горящий взгляд, вздернутый подбородок, губы сомкнуты в одну прямую линию. Прямо портрет писать можно под названием «Благородное негодование». Я растерялась, но лишь на сотую долю секунды. Не родилась еще та женщина, которая смогла бы вывести Селин Дарнье из себя.

– Добрый день, – вежливо, но сухо поздоровалась я. – Вы ошиблись. Я не заказывала чистые полотенца.

Эта дурочка и не подумала оскорбиться!

– Я не горничная! – выпалила она и, оттолкнув меня, прошла в номер.

– Что вы себе позволяете? – вполне оправданно возмутилась я. – Кто вы такая? Я сейчас охрану позову…

– Мое имя Вероника Маунтрой, – перебила она меня. – Мы были представлены друг другу на приеме у Агаты Саутгемптон.

– Ах, да. – Я чуть сморщила лоб, делая вид, что вспоминаю. – Может быть. Но это все равно не извиняет…

Грубиянка и на этот раз не дала мне договорить.

– Я пришла потребовать объяснений! – воскликнула она.

Ее щеки пылали, и мне на секунду стало страшно. А вдруг у нее с собой нож или еще что-нибудь в этом роде? Как только посмели пустить эту истеричку ко мне на этаж?

– Дорогая моя, я совершенно… – начала я.

– Смотрите. – Она судорожно порылась в сумке и вытащила… конечно, свежий номер «Дейли Миррор».

– Вы принесли мне газету? Очень мило, – съехидничала я.

Но девочка настолько глупа, что даже не оценила сарказма.

– Там написано, что вы и Майкл – любовники, – продолжила она без смущения.

– Какой Майкл? – искренне удивилась я.

– Майкл Реджинальд Фоссет, – отчеканила она. – Мой жених.

Я взяла у нее газету и развернула ее. Содержание статьи было мне отлично знакомо, но не могла же я признаться в этом!

– Я не очень хорошо читаю по-английски, – призналась я, – но, по-моему, написано неплохо. А фотограф настоящий мастер. Снимки просто прелесть…

– Так это правда? – перебила меня маленькая нахалка.

С каким удовольствием я бы ответила утвердительно! Но приходилось считаться с правдой и соображениями безопасности. Эта дурочка с горящими глазами может вцепиться мне в лицо, если я раззадорю ее.

– Детка, я не собираюсь отвечать на такие вопросы, – покачала я головой.

– Я вам не детка! – отрезала она.

Удивительно. Я была уверена, что англичане больше всего на свете беспокоятся о соблюдении приличий. Но, кажется, эта мисс наполовину американка, так что это многое объясняет. Ни капли выдержки и полное неумение вести себя. Не представляю, как Мишель мог с ней связаться. Кто знает, может быть, она сама набросилась на него и вынудила сделать ей предложение… От этой девицы можно ожидать всего, что угодно.

– Слушайте, что вам от меня надо? – холодно спросила я. – Если вы сейчас же не уйдете, я позову охрану.

– Я не уйду, пока не узнаю правду!

Она почти кричала, и я невольно поморщилась. Терпеть не могу, когда поднимают шум.

– Какую правду? – вздохнула я.

– Что все это значит? – она кивнула на газету, которую я все еще сжимала в руке.

– Вам нужно обратиться в редакцию, – посоветовала я. – И спросить у них.

– Но ведь вы же гуляли с Майком в Кенсингтонском парке?

Мне стало смешно. По тону девочки было ясно, что, несмотря на всю неприязнь ко мне, она очень хочет, чтобы я опровергла написанное в статье. Наивная!

– Да, мы были с Мишелем в парке, – холодно сказала я. – А до парка – в сотне других мест. Не понимаю, почему статья о нас вышла только сейчас. Вот уж не думала, что лондонские журналисты такие неповоротливые…

Я улыбнулась, давая понять, что это тонкая шутка. Девчонка, естественно, не оценила. Она смотрела на меня столь гневно, что я благоразумно отступила на шаг назад. Если что, я успею выбежать в коридор и позвать на помощь. И тогда мисс Ревнивой Злючке несдобровать!

– Вы любите Майка? – Голос Вероники дрогнул.

Я выразительно подняла глаза вверх. Мол, что за наказание на мою голову!

– Я его невеста! – воскликнула она с вызовом. – И я люблю его!

Кто бы в этом сомневался, подумала я неприязненно. Давно забытая ревность зашевелилась в моем сердце.

– По-моему, дело не в том, кто любит Мишеля, – сказала я. – А в том, кого любит он.

Как ни странно, она сразу поняла, что я имею в виду. Побелела как мел, отшатнулась, оступилась и чуть не упала.

– Он л-любит м-меня, – проговорила она, заикаясь. – Он г-говорил…

Господи, ну разве можно быть такой легковерной!

– Люди не всегда говорят правду, – назидательно сказала я. – Пора бы вам понять это.

Она буравила меня глазами, словно надеясь докопаться до правды.

– Он любит вас? – выдохнула она. – Это в вас он был влюблен… некоторое время назад?

Я удивилась про себя. Слухами земля полнится. А я искренне полагала, что в Лондоне никто не знает о роковой страсти Мишеля…

– Почему бы вам не спросить об этом у своего жениха? – победно улыбнулась я. – Позвольте ему хотя бы раз сказать вам правду.

У Вероники задрожали губы, и я испугалась, что сейчас она разрыдается прямо в моем номере. Этого еще не хватало! Я широко распахнула дверь и сказала:

– Не смею вас больше задерживать. Да и мне самой пора репетировать. Вечером у меня важный концерт.

Девчонка открыла было рот, чтобы брякнуть очередную глупость, но передумала и пулей вылетела из номера. Взгляд, которым она одарила меня на прощанье, мог бы превратить меня в камень, если бы такие вещи были возможны в наше время.

Я точно знала, куда побежала Вероника Маунтрой, и жалела о том, что не буду присутствовать при душещипательной сцене между ней и Мишелем. Как наш джентльмен выкрутится из столь щекотливой ситуации? Пожалуй, ему придется пережить пару неприятных моментов, когда Вероника будет рыдать на его плече… Что ж, ему придется потерпеть. А потом я вознагражу его за все мучения.

Я рассчитывала, что после свидания с Вероникой Мишель тут же прибежит ко мне. Или, по крайней мере, позвонит. Я в деталях продумала сегодняшний вечер. Вначале концерт, на котором Мишель будет сидеть в королевской ложе (я распорядилась, чтобы ему отложили билет). Он сможет восхищаться мною, ни от кого не скрываясь, ведь нелепая история с Вероникой Маунтрой будет позади.

После спектакля непременное собрание в моей гримерке, где всем станет ясно, какого рода отношения нас связывают. Бедняжка Мишель, он так привык прятаться за колоннами, что ему вначале будет не по себе. Но он приспособится быть в центре внимания. Я уверена, со временем ему понравится… А потом мы обязательно поедем шумной компанией в ресторан, чтобы отметить… никому не нужно знать, что именно я собираюсь праздновать, но нам с Мишелем будет отлично известно, что мы поднимаем бокалы за Любовь!

Ну а после ресторана мой номер будет к услугам влюбленных… Если Мишелю не позволит скромность, мы сможем остановиться на ночь в любой другой гостинице города. Даже в Париж улететь на эту ночь! Этот город не признает условностей, ему безразлично все, кроме подлинной страсти. А уж чего-чего, а страсти во мне хватит на десятерых…

Я замечталась и не сразу услышала, что телефон на туалетном столике разрывается от звонков. Хоть бы Мишель, хоть бы Мишель, повторяла я про себя как заклинание. Сработало.

Он очень мило попытался предупредить меня о том, что «Дейли Миррор» напечатала обо мне скандальную статью. Его забота тронула меня до слез, но как же он недогадлив! Внимание прессы льстит звезде, а не задевает ее. У меня был бы повод расстраиваться, если бы «Дейли Миррор» проигнорировала нашу прогулку!

Я, как могла, успокоила Мишеля и пригласила его вечером в театр. Он не пообещал ничего определенного (наверное, до сих пор не мог отойти от криков и обвинений своей так называемой невесты). Но я-то знала, что он придет. Ни один мужчина в здравом уме от меня не откажется!

14
Вероника Маунтрой

Когда я поздно вечером вернулась домой, я с ног валилась от усталости. За сегодня я пережила столько, что хватило бы на целый роман. Какое счастье, что все закончилось. Меня в дрожь бросает, как только я подумаю, что могла сегодня потерять Майка!

Все началось с этой отвратительной газеты. Никогда не интересовалась желтой прессой. Оставьте грязные нелепые слухи для сплетниц вроде Агаты Саутгемптон. Но Роджерс, наш дворецкий, принес мне свежий номер «Дейли Миррор». Сказал, что его передает мне подруга. У меня немало знакомых, которые только и делают, что лезут в чужую жизнь, поэтому я не особенно удивилась. Но когда я развернула газету и нашла статью о Майке и Селин Дарнье… Вот что неведомый «доброжелатель» предназначал для меня. У меня перехватило дыхание. Не представляю, как можно быть настолько жестоким…

Я прочитала статью несколько раз от начала до конца. Каждое слово причиняло невыносимую боль. Майк и Селин Дарнье. Несмотря на все, что было между нами, он по-прежнему любит ее. Он думает о ней, когда целует меня, он представляет себе ее лицо, когда занимается со мной любовью… Невыносимо.

Но утопающий хватается за соломинку. Я внезапно вспомнила, что о знаменитостях вечно сочиняют всякую ерунду, из-за чего они даже подают на журналистов в суд. Наверное, это очередная утка. Майк и Селин просто случайно встретились и решили немного побеседовать. Какой-нибудь ушлый репортер оказался рядом и воспользовался удобным моментом. Сочинить слезливую историю и снабдить ее парой картинок было совсем просто. А остальное читатель пусть сам додумывает! Это было настолько логично, что мне стало легче. Но догадку следовало проверить, а заодно посмотреть в глаза той, кого называют любовницей моего жениха!

До отеля, где остановилась Селин Дарнье (между прочим, лучший отель Лондона!), я добралась очень быстро. Главная трудность заключалась в том, чтобы проникнуть в гостиницу и отыскать ее номер. Скорее всего, мировую оперную знаменитость охраняют как зеницу ока. Как пробраться к ней, не привлекая всеобщего внимания? Просто попросить о встрече? Но, во-первых, она может отказать мне. А во-вторых, она точно успеет подготовиться к разговору, и мне не удастся застать ее врасплох. Нет, нужно было нагрянуть к ней без предупреждения, чтобы увидеть ее истинное лицо и узнать правду. Какой бы горькой она ни была!

Гениальная идея осенила меня, когда я подошла к отелю. Стоявший в дверях швейцар заулыбался, увидев меня, и угодливо распахнул передо мной дверь. Я вдруг вспомнила, что несколько дней жила в этой гостинице в прошлом году, когда переоборудовали наш особняк. Наверняка меня тут знают. Не запомнить моего отца и щедрость, с которой он сорил деньгами, невозможно. Я небрежно сунула швейцару чаевые и прошла в холл. Созревший план действительно был гениален и очень прост.

Администратор за стойкой с ключами тоже узнал меня. Дочь лорда Маунтроя желанная гостья в любой гостинице Лондона! Я объяснила, что хотела бы снять номер, и что вещи мои прибудут чуть позднее. Я дала понять, что поссорилась с матерью и решила пожить отдельно. Администратор понимающе качал головой и сочувственно улыбался.

Я отправилась в «свой» номер с мальчишкой-коридорным. В лифте мы очень удачно оказались одни, и щедрые чаевые сделали свое дело. Он проводил меня прямо до дверей Селин Дарнье, «позабыв» о том, что мой номер находится на другом этаже. Я не думала о том, что подумают обо мне в этом отеле, когда моя интрига раскроется. Все равно. Главное – выяснить все у Селин Дарнье!

Она открыла мне дверь с таким сияющим лицом, что я сразу поняла, что она ждала кого-то другого. Может быть, Майка. Ужасно. Мне она не обрадовалась, но очень быстро взяла себя в руки. Я пыталась взбесить ее, воззвать к ее чувствам или разуму, но все бесполезно. Она делала вид, что не понимает, о чем речь, и отказывалась отвечать на прямые вопросы. Но и ничего не отрицала. Спросите у Мишеля, вот что она постоянно твердила, а гадкая улыбочка ясно говорила мне, что он должен подтвердить все, о чем написано в «Дейли Миррор».

Кошмарная женщина! Холодная, расчетливая, жестокая. Она считает себя центром вселенной и думает только о себе. Как будто хороший голос дает ей право издеваться над другими людьми! Я была счастлива, пока она не заявилась в Лондон, чтобы отобрать у меня моего жениха. Почему она не взяла его раньше, когда он ухаживал за ней, а мы еще не были помолвлены? Нет, ей обязательно надо было увидеть меня рядом с ним, чтобы оценить его. Неужели Майк любит эту женщину? Чем она может привлечь? От нее веет холодом, а глаза похожи на рыбьи. Да, она красива. Как фарфоровая статуэтка за стеклом, в которой нет ни капли жизни. Она бесстрастно смотрит на все вокруг и считает, что ее стеклянный колпак и есть центр мира…

Нет, невозможно. Майк не может любить эту ледышку! Он не выносит лицемеров и эгоистов, он воплощенное благородство! Как и полагается мужчине, он сдержан и терпелив, но он не ледяной и бесчувственный, как Селин Дарнье. Мне ли не знать, каким нежным он умеет быть! Эта женщина не в состоянии любить, она может только повелевать! Майк будет с ней несчастен, я знаю, я чувствую!

После Селин Дарнье я поехала к Майку. Слава богу, никто в гостинице не стал меня останавливать. Боюсь, что в тот момент я бы не смогла дать им логичное объяснение своих поступков. Надо было торопиться. Мне бы хватило смелости поговорить с десятком Селин, но при мысли о встрече с Майком меня пробирала дрожь. Я знаю, как он умеет смотреть – сочувственно и в то же время чуть насмешливо, из-за чего ощущаешь себя глупой девчонкой. Я боялась, что он будет смеяться надо мной, но больше всего я боялась, что все, написанное в статье, правда. Майк не станет мне лгать, и желание знать правду перемешивалось в моем сердце с желанием как угодно отгородиться от надвигающейся опасности…

Мой дорогой Майк! Только ревнивая и мнительная дурочка вроде меня способна подозревать его в чем-то низком. Он любит меня и только меня, а Селин Дарнье осталась в далеком прошлом. Они действительно встретились и провели несколько часов вместе, но не мог же он отказать женщине, когда она попросила его немного прогуляться с ней! По-моему, Майку иногда следует забывать о том, что он джентльмен, но у него свое мнение. Журналисты вмиг разнюхали, что оперная звезда разгуливает по Кенсингтонскому парку с привлекательным мужчиной, и состряпали материальчик. Что может быть проще?!

Статья очень расстроила Майка. Малоприятно, когда твое имя треплют в газетах. Слух о его романе с Селин Дарнье в мгновение ока разнесется по Лондону. Теперь все наши знакомые будут сплетничать за его спиной, а для Майка нет ничего страшнее, чем стать объектом досужей болтовни. Мне безразлично, что будут говорить обо мне, хотя моя роль самая незавидная. Это все пустяки. Главное, что Майк со мной, что его сердце принадлежит мне и что наша свадьба состоится на два месяца раньше назначенной даты!

Последние три недели перед свадьбой мы виделись гораздо реже. У меня было слишком много дел, и времени на Майка совсем не оставалось. Он переносил разлуку стоически, а я – с истерикой. Один час вечером – разве это достаточно для влюбленных? Но я не жаловалась. Еще чуть-чуть, и мы с Майком соединимся навеки. Я стану миссис Майкл Фоссет, и ни одна сплетница не посмеет сказать, что мой муж ко мне равнодушен!

В день свадьбы я проснулась ни свет ни заря. Сердце так гулко стучало в груди, что казалось, оно вот-вот лопнет. Если такое со мной творится, пока я лежу в собственной постели, то что же будет в церкви? Но волнение только красит невесту. Я убедилась в этом, когда встала и подошла к зеркалу. Бледность щек оттеняла яркий блеск глаз. Я напоминала сказочную героиню, которая томится в заколдованном лесу, ожидая своего избавителя. Скоро, очень скоро я надену свое белоснежное платье и войду в церковь под руку с отцом. Длинная ковровая дорожка между двумя рядами кресел, знакомые лица, обращенные ко мне. Кто-то завидует, кто-то восхищается… как, наверное, страшно пройти эти несколько метров, не оступиться, не упасть… Играет музыка, и жених у алтаря потрясенно наблюдает за тем, как к нему плывет кружевное облако. Крошки-пажи несут длинный шлейф, на котором не шелохнется ни одна складочка…

Я в мельчайших подробностях представляла себе эту картину и заранее волновалась. Я переживала, когда мне делали прическу и макияж, когда надевали на меня платье и фату. Я крепко зажмурилась, и меня подвели к зеркалу. Я открыла глаза и ахнула.

На меня смотрела сказочная принцесса неописуемой красоты. Узкий корсет платья, расшитый жемчугом, подчеркивал тонкую талию, от которой расходилась пышная кружевная юбка. В этом платье можно было двигаться лишь с королевским достоинством, оно не признавало иной походки и жестов. Высокая прическа до неузнаваемости изменила меня. То был совершенно новый образ, нежный и соблазнительный, гордый и податливый одновременно. Мама даже прослезилась, когда увидела меня, да и у papa глаза были на мокром месте. Я очень хотела быть красивой, но впервые в жизни мне хотелось быть красивой не для себя, а для другого человека. Майк достоин самой красивой невесты, и он ее получит!

В церковь мы приехали немного раньше обычного. Меня проводили в специальную комнату для невест и оставили там, чтобы я привела себя в порядок и успокоилась. Подружки хотели побыть со мной, но я всех прогнала. Мне хотелось помечтать о Майке. Я знала, что он сейчас недалеко от меня. Комната жениха находилась где-то поблизости…

Что за дурацкий обычай, из-за которого мы не можем увидеться до тех пор, пока не заиграет торжественная музыка и не придет время идти по ковровой дорожке к алтарю? Как здорово было бы сейчас обнять его… Правда, сейчас Майк вряд ли мечтает о том, чтобы обнять меня. Он очень рассудителен, мой Майк. В церкви нужно думать о возвышенном, а о любви мы подумаем в медовый месяц…

Наедине с собой я могла не притворяться. Я люблю Майка намного сильнее, чем он любит меня. Дело не в силе чувств, а в разнице характеров. Майк не пылает и не кипит, его любовь горит ясным спокойным пламенем, в то время как моя – бушующий в джунглях пожар. Но что из этого? Еще не повод огорчаться, раз Майк никак не может освободиться из плена условностей. Он ненавидит проявлять чувства на людях, он никогда не теряет голову. Даже тогда, когда мы остаемся наедине, он не перестает быть самим собой, джентльменом до мозга костей. Может быть, среди джентльменов просто не принято влюбляться до безумия?

Меня вдруг охватило страстное желание увидеть Майка. Через пятнадцать минут мы станем с ним мужей и женой, но ждать так долго я не могла. Скорее найти его, прижаться к нему, поцеловать его. Почувствовать, что он рядом. В последнее время мне его постоянно не хватало. Даже когда мы были вместе, мне иногда казалось, что в мыслях Майк очень далеко от меня…

Я осторожно выглянула из комнаты невест. С правой стороны коридор выводил в некое подобие большого холла, где топтались мои подружки и гости из тех, кто не пожелал еще занять свои скамьи в церкви. В коридоре налево никого не было, и в самом его конце я заметила небольшую дверь вроде той, что вела в комнату невесты.

Я подобрала длинную юбку и на цыпочках пошла по коридору. Нехорошо получится, если кто-нибудь из гостей в холле вздумает обернуться. Мое белое платье, наверное, было бы заметно и в кромешной тьме… Но мне повезло, я беспрепятственно добралась до комнаты, где томился мой Майк. Даже если с ним его приятели, они не станут навязывать нам свое общество, рассудила я и потянула на себя дверь.

Я не ошиблась, это действительно была комната для жениха. Она была чуть меньше, чем комната невесты, и стояла там всего лишь пара кресел. Но рассматривать убранство комнаты мне было некогда, да и неинтересно. Я пришла сюда к жениху и не хотела терять ни одной минутки!

Но помимо меня были еще люди, которые не желали терять ни минуты. В самом центре комнаты стояли мужчина и женщина и самозабвенно целовались. Я зашла настолько тихо и осторожно, что они меня не услышали. На одну короткую секунду я залюбовалась ими, а потом меня словно ударили по голове. Мужчина в безупречном фраке, страстно обнимающий женщину, никто иной, как Майк! А женщина… женщина… я не могла поверить своим глазам, но это гибкое тело, бесстыдно прижимающееся к моему жениху, могло принадлежать только Селин Дарнье.

Все вокруг меня было неподвижно, да и я сама ничем не отличалась от каминной решетки или картины на стене. Меня попросту не существовало в мире живых людей. Живыми были те двое, которые были настолько поглощены друг другом, что ничего не видели и не слышали. Вот оно, настоящее, подумала я. Не нужны были слова, чтобы понять, что Майк действительно любит эту женщину. Даже если случится землетрясение или вода затопит церковь, он все равно не захочет по доброй воле отпустить ее от себя! Меня он никогда так не обнимал… Страшная правда, от которой я успешно отмахивалась последние несколько месяцев, предстала передо мной во всей своей неотвратимости. Как легко я объясняла недостаток страсти холодностью, отгоняя от себя мысли о недостатке любви. Я не хотела в это верить, даже когда прочитала в газете, что у них с Селин роман. Майку не нужно было особенно трудиться, чтобы убедить меня. Я была готова обманываться сто раз на дню…

Я всхлипнула и в ужасе застыла. Нельзя допустить, чтобы они увидели меня! Любовь уничтожена и оскорблена, но гордость не допустит унизительного скандала! Хватит быть влюбленной глупой девочкой. Я проиграла, но должна вести себя достойно…

Я попятилась к двери, не сводя глаз с влюбленных. Наверное, если бы я закричала во все горло, они бы и ухом не повели. Они слепы и глухи ко всему миру. Чему тут удивляться? Разве я сама не была такой с тех пор, как увидела Майка?

Не знаю, как, но мне удалось незаметно выйти из комнаты для жениха. У меня не было сил удивляться собственному самообладанию. Я давила в сердце и боль, и обиду, и досаду, и страх. Тысячи вопросов лампочками вспыхивали у меня в голове, но я сжимала их в руках, и они лопались, оставляя на ладонях кровавые следы. Что теперь делать… Что скажут люди… Как отреагирует papa… И самый главный, самый болезненный вопрос – как я буду жить без Майка…

Держась за стенку, я вернулась в комнату для невесты. Там по-прежнему было спокойно и пусто. Я взглянула на часы. Всего пять минут прошло с тех пор, как я вышла отсюда. Пять минут и целая жизнь. Моментальное перерождение и крушение всех надежд. Papa вечно говорит, что хотел бы видеть меня более серьезной и уравновешенной. Что ж, теперь у него не будет повода для жалоб. Я стану самой серьезной и уравновешенной девушкой в мире. И никто не догадается о том, что мое сердце – это одна сплошная кровавая рана…