Текст книги "Меч Господа нашего. Книга 6. Мрак под солнцем"

Пешавар, Пакистан. 27 июля 2015 года

Генерал Алим Шариф не ощущал радости от того, что он был в самом конце пути. Скорее, он ощущал усталость и раздавленность. Радости не было, совершенно. Он все потерял. Всех – подставил. Не было ничего хорошего, что он оставил на этой земле.

– Ты понял, что ты должен сказать? – спросил он своего приемного сына, стоя на втором этаже неприметного здания в Хаятабаде, одном из районов Пешавара.

– Да, но… я не понимаю, отец, почему я должен предавать вас? Почему?!

– Это не предательство. Это разведывательное задание. Ты должен выполнить его, как выполнил до этого десятки других.

– Но отец!

– Я когда-нибудь врал тебе? Когда-нибудь подводил тебя?

– Этого не было.

– Верь мне. Ты должен это сделать.

Его сын, только что получивший звание полковника – порывисто сделал несколько шагов вперед, схватил руку своего приемного отца и поцеловал. Затем – отступив, отдал честь, четко, красиво. Отец – ответил ему тем же.

– Я горжусь тем, что у меня такой сын.

– О, Аллах, мне не нужно другого отца кроме вас!

– Иди. Аллах с тобой.

Тарик повернулся и вышел. Генерал – закрыл дверь, потом подтащил поближе большой железный ящик на ножках и открыл окно. Потом – принялся вытаскивать из сейфа пачки долларов и бросать их в разожженный в ящике огонь. И огонь – благодарно принял щедрые дары, превращая в пепел и прах плоды многолетней работы…

* * *

Человек, известный в Пешаваре как Джозеф Ли – прибыл сюда вчера на военно-транспортном самолете, принадлежащем Народно-освободительной армии Китая. Это был один из немногих прибывших сюда на завершающем этапе сосредоточения самолетов: надо было проявлять особую осторожность, чтобы не спугнуть оленя. Перед тем, как лететь в Пакистан – Джозеф Ли переоделся в привычные джинсы и свитер – но ему по должности полагалась форма генерал-лейтенанта Народно-освободительной армии Китая. В предстоящей кампании его и его людям предстояло сыграть очень важную роль: опираясь на разведывательные возможности пакистанских спецслужб он должен был учредить основную резидентуру китайской разведки в Кабуле и вспомогательные – во всех крупных городах страны. Предстояла масса работы – все всяких сомнений американцы попробуют уничтожить всю документацию, он лично, с приданным им отрядом спецназа должен будет этому помешать и по возможности – захватить не только файлы с агентурой, но и живых секретоносителей. С этой целью ему передавался в подчинение отряд северокорейского спецназа в составе восьмидесяти человек – даже он боялся их. После чего, необходимо было быстро принять решения относительно того, кого можно перевербовать – а в отношении кого следует применить «радикальные методы перевоспитания». Перед отправкой сюда, он разговаривал лично с Да Линем, одним из высших функционеров ЦК КПК, ответственным за органы безопасности. Да Линь предостерег от излишнего кровопролития, по крайней мере на начальной стадии операции – нельзя, чтобы у афганского народа создалось впечатление, что на смену одним захватчикам пришли другие захватчики. Потом, как только Народно-освободительная армия Китая выйдет и закрепится на планируемых рубежах, после того как удастся отразить атаки американцев, после того как будет закреплен статус кво – тогда и можно будет приступать к массовому перевоспитанию[80]80
  То есть массовым расстрелам.


[Закрыть]. Но ничуть не раньше…

Человек, известный в Пешаваре как Джозеф Ли был полностью согласен с товарищем Да Лянем в отношении мер, какие следовало применять в отношении партизан и террористов. Афганистан находился в состоянии войны уже тридцать пять лет, выросло два поколения людей, которые забыли что такое мирная жизнь – а многие и никогда не жили мирно, пуштуны, например, бунтовали и против англичан и против Советского союза и против американцев. Китай не должен повторять ошибок этих держав, рассчитывающих на замирение пуштунов: замирить их было просто невозможно. Их нужно было просто уничтожить, чтобы освободить эти земли от такого злокозненного и непокорного народа. Решение пуштунского вопроса планировалось на второй фазе кампании, для этого одна из химических фирм в Китае создала специальный газ. Этот газ был тяжелее воздуха, он прекрасно заполнял пещеры и ущелья, приводя к смерти от паралича мышц, отвечающих за дыхание. Попадая на воздух, это газ разлагался в течение девяноста шести часов, его компоненты оседали на почве и не были опасны для человека. Это было очень важно – газ не должен быть таким, как иприт, от которого своим умереть ничуть не сложнее чем чужим. Этот газ был испытан дважды, последний раз – при массовой казни чиновников за взяточничество. Он действовал превосходно. После проведенной санитарной обработки – а ее планировалось проводить путем распыления газа с транспортных самолетов, тела пуштунов планировалось поместить в специальные биореакторы для ускоренного разложения и изготовления удобрений.

Более того, газ был бинарным и это давало дополнительную степень защищенности. Только когда смешивались примерно в равной пропорции три компонента – этот газ обретал свою смертоносную мощь, до этого отравиться можно было, только если специально пить ингредиенты газа, что естественно никто не будет делать. Транспортировать эти ингредиенты предполагалось отдельно, чтобы до поры не привлекать внимания.

Что же касается пуштунов в городах – то тут мнения расходились. Кто-то предлагал использовать их как доноров органов для жителей Китая и особенно китайских солдат, которые будут нуждаться в трансплантации вследствие травм, полученных в ходе боевых действий. В конце концов – используют же тела преступников, почему бы не использовать тела пуштунов? Это предложение не прошло, как чреватое непредвиденными осложнениями и требующее изрядных усилий. Кто-то предлагал распылить газ и над крупными городами – но это предложение тоже не прошло по причине того, что это было уже слишком – кто-то все таки должен был остаться в живых, желательно нацменьшинства, которые будут испытывать благодарность Китаю. Один из министров призвал пощадить их – но это предложение было поднято на смех, потому что все понимали: пощадить – значит, нажить себе врагов. Окончательное решение так и не приняли, сошлись только на то, что за любое сопротивление следует наказывать смертью. Что пуштуны, что арабы – слишком распоясались, они не признают порядка и власти, постоянно бунтуют, им неведомо само понятие порядка в том виде, в каком его понимают китайцы. Только форсированные меры по перевоспитанию и исправлению – способны были в короткий срок нормализовать ситуацию на Новых территориях и не допустить различных нежелательных эксцессов.

В последние три года – в Китае прошли массовые чистки, это было расценено мировым сообществом как признак слабости режима и возможной скорой смены режима, падения доминирующей в Китае КПК, Коммунистической Партии Китая. Но генерала Ли репрессии не тронули, наоборот, он получил повышение и был обласкан новым руководством Китая. Он был всецело согласен с решительным осуждением партией левацкого уклона и выкорчевыванием «босилаевщины[81]81
  Бо Силай, функционер ЦК КПК, популист. Обвинял партию в отходе от первоначальных принципов, от построения коммунизма и за это был отправлен в отставку в 2011 году. В 2013 году над Бо Силаем и его людьми прошли процессы по обвинению в коррупции и казнокрадстве, на которых Бо Силаю и всем его людям были вынесены смертные приговоры.


[Закрыть]». Бо Силай с его «пением красных песен» – был популистом и идиотом, он так ничего и не понял. Китай силен своей цельностью, единством между разными слоями общества, чего и в помине нет ни в одной другой крупной стране. Для китайца другой китаец прежде всего китаец, а потом уже – бедный, богатый, или ещё какой. Такое присуще малым народностям, например на Кавказе – но в Китае то жило больше миллиарда человек! Это уникальный ресурс, с его помощью можно было завоевать весь мир – а что хотел сделать Бо Силай и его люди!? Они решили разбить китайское общество на части, сделать так, чтобы бедные ненавидели богатых и успешных, посеять вражде в китайском обществе – кто кроме врага может додуматься до такого? Вместо того, чтобы в нужный момент всей силой, единым монолитом нанести удар и взять все что нужно – Бо Силай планировал внутренние дрязги и гражданскую войну! И это при том, что сын этого лицемера раскатывал на Феррари – хорош защитник бедных! Нет, товарищ генеральный секретарь совершенно правильно сделал, что организовал решительное выкорчевывание босилаевщины. А когда началось расследование – всплыло такое…

Утром генералу Ли принесли завтрак. Не тот, который он был вынужден есть в последнее время, а тот, к которому он привык. Жирный, настоящий, ароматный плов с бараниной! Он буквально набросился на него, поедая плов руками и вспоминая годы, проведенные здесь в торговле и тайных операциях. Ах, какие хорошие были годы! Годы, когда он был по-настоящему свободен, когда он мог делать почти все что хотел, когда…

А последние несколько месяцев, как умер генерал Вэй Чжолинь – он был вынужден перебраться в его кабинет и целыми днями диктовать бумаги, деловые письма и приказы, участвовать в совещаниях с людьми, которые ничего не понимают, выбивать деньги для своей работы. Только тогда он понял, насколько была тяжела ноша Белого дракона – ведь он не только как-то выполнял всю эту нудную, неприятную, но необходимую работу – но и успевал думать о будущем Китая. У него, например, пока так не получалось… видимо, не хватало мудрости Белого дракона.

От радости, он предложил заказать такое же блюдо на всех спецназовцев, которые прилетели с ним – но их командир подозрительно посмотрел на дымящуюся гору плова с мясом и сказал, что его люди не привыкли к такой пище и ее принятие может отрицательно сказаться на боеготовности. Вместо этого – они достали свои коробочки с какой-то ужасной пастой и сварили рис, который ели без соли, без специй, без всего. Причем того котла, который они сварили – по оценкам генерала Ли должно было хватить человек на тридцать – но каким-то образом, его хватило на всех корейцев. Корейцы пугали его… они были маленькими, молчаливыми, невзрачными, они переговаривались между собой на языке, который генерал плохо знал и сегодня утром, он видел, как они ломали старые упаковочные доски для костра. Он сам был неплохим специалистом по рукопашному бою – но так никогда бы не смог.

Сыто отрыгиваясь, он вытер лицо и руки салфеткой и приказал подать гражданскую машину – надо было кое-кого навестить. Но вместо этого – прибежал Вэй, один из китайских офицеров безопасности, который отвечал за аэродром.

– Товарищ Ли, прошу простить, но там ляовей в форме, он кричит и требует вас. Мы несколько раз говорили, что вас здесь нет, но…

– Возможно, стоит поговорить с ним. Проводи его … нет, лучше я пойду. И где машина, про которую я говорил?!

* * *

Тарика – Ли не видел уже два года, все то время, пока он не был в Пакистане. Но узнал его сразу. Он отпустил усы, что свидетельствовало о его взрослении, в его глазах стоял какое-то непонятное, встревожившее генерала выражение. На нем была военная форма со знаками различия майора вооруженных сил Пакистана.

Профессиональная память подсказала генералу имя этого человека.

– Тарик! – весело сказал он – как здоровье твоего отца? Почему он прислал тебя, а не приехал сам приветствовать меня на своей земле. Уже можно!

– Отец не знает о том, что я здесь – сказал Тарик.

– С ним все в порядке – обеспокоенно сказал генерал – с ним ничего не случилось? Говори правду!

Тарик не ответил. Страшная догадка пронзила генерала Ли – его арестовали или того хуже – убили. А без него он не сможет выполнить задание.

– Что произошло, говори! – крикнул генерал Ли – он жив?

– Жив…

– Тогда что с ним?!

Тарик беспомощно посмотрел по сторонам.

– Уйди отсюда! – генерал прикрикнул на Вэя – что ты здесь стоишь?!

Вэй поспешил исчезнуть.

– Ну? Если его арестовали, я могу помочь – в этот момент Ли готов был поднять свой спецотряд и идти на штурм тюрьмы.

– Этому уже не помочь. Мой отец – предатель… – Тарик заплакал.

Генерал шагнул ближе, но обнять плачущего офицера не посмел.

– Зачем ты так говоришь – рассудительно сказал он – что же хорошего в том, что тут у вас происходит. Посмотрите, как вы живете. В ваших небесах – бандитствуют самолеты НАТО. У вас на земле – американские военные базы, базы ваших врагов. Американцы разъезжают по вашим улицам, убивают людей и им ничего за это не бывает. Твой отец просто хотел, чтобы всего этого не было. Он родился в стране, где был коммунизм и жили намного лучше. И мы, китайцы – коммунисты. Разве ты можешь осуждать своего отца за его выбор. Разве ты не знаешь, что отец всегда сделает правильный выбор, в который будет вложена вся мудрость лет, которые он прожил. Зачем ты так говоришь?

– Мой отец продал пакистанский народ американской тирании! Он продал свой народ американцам.

Генералу Ли показалось, что на него пахнуло ледяным ветром.

– Что?

– Он писал… американцам…американцам, которые нас убивают.

Ли не сдержался, схватил пакистанца за грудки.

– Этого не может быть! Зачем ты лжешь на своего отца?! Зачем?!

– В кармане… вот…

Ли выхватил смятый бумажный листок. Английский он знал хорошо – а написано было именно на этом языке. Буквы расплывались перед глазами.

Истинная… задача… взаимодействие… готовы…

– Где ты это взял?!

– В кабинете отца. Он часто писал, заперев дверь – но его срочно позвали. Мне всегда было интересно, что он пишет, запершись… я думал, что это книга.

Книга…

– Давно это было?!

– Утром.

– Стой здесь, никуда не уходи.

Генерал Ли был в таком шоке, что не заметил даже небольших несостыковок, которые были. Он понимал сейчас только одно – он единственный может разобраться в этой ситуации и должен сделать это прямой сейчас, немедленно. Все наступление, которое готовили миллионы людей долгие годы – повисло на волоске, оно может превратиться в катастрофу, если американцы уже готовы их встретить…

Американцы…

Он вбежал в ангар. Боец, который, по-видимому, был назначен охранять его – отступил в сторону, опустил снайперскую винтовку.

Генерал подбежал к тому из северокорейцев, который был представлен ему как старший.

– Как тебя зовут, я забыл.

– Меня зовут Туль[82]82
  Два по-корейски.


[Закрыть], товарищ генерал.

– Какое твое имя!? Почему у тебя нет человеческого имени?

– Меня зовут Туль, товарищ генерал, – повторил северокореец с выражением пластмассового болванчика с синтезатором голоса.

– Хорошо… Туль. У меня возникла серьезная проблема с агентом. Очень серьезная проблема с агентом. Нужно поехать и разобраться прямо сейчас.

– Нам приказали подчиняться любым вашим приказам, товарищ генерал.

– Мне нужно восемь человек. С оружием, в гражданской одежде.

Не меняя выражения лица, северокореец сказал несколько слов на своем языке – и семеро его солдат встали и как один бросились к стоящему тут самолету – там, внутри было снаряжение.

– Эти люди должны стрелять только, когда я прикажу и только в тех, в кого я прикажу. Никакого самоволия.

– Если кто-то из моих людей осмелится ослушаться приказа, я расстреляю его лично, товарищ генерал.

– Но может быть, придется воевать с охраной. Твои люди должны быть лучшими из лучших.

– Четыре моих человека способны победить взвод обычной армии, товарищ генерал. Восемь человек – роту.

– Хорошо. Но стрелять, только когда я скажу.

* * *

Первым взяли внедорожник Лэндровер, на котором приехал майор Тарик. Второй – пригодилась та машина, которую взял себе генерал. Ехали быстро. На улицах была почти что привычная суета, меры прикрытия работали…

Дом, где жил генерал, охраняли военные – поэтому, одна машина поотстала, чтобы служить мобильным резервом. Машину Тарика хорошо знали, он был за рулем – и потом ее без проблем пропустили внутрь.

– Сидите здесь – приказал генерал – проверяя пистолет, свою старую, купленную в Пешаваре Беретту, снятую с трупа американского солдата.

– Кто-то должен пойти с вами. Мы отвечаем за вас перед своим командованием.

– Вы должны подчиняться приказу.

Северокореец промолчал.

Генерал вышел, мрачно осмотрелся. Заметил дым из окна, покачал головой и пошел к двери. Она была не заперта.

* * *

Генерал Алим Шариф, новый начальник пакистанской военной разведки, он же личный агент генерала Разведывательного управления Народно-освободительной армии Китая Джозефа Ли почти не изменился – только морщины на лице стали глубже и голова стала совсем седой. В комнате, несмотря на открытое окно было полно дыма, на столе лежали какие-то бумаги и короткоствольный автомат Калашникова. Сам генерал – стоял у уродливого, раскаленного железного ящика, который можно использовать для приготовления жареного мяса.

– Это правда? – спросил Ли.

Он надеялся угадать. Но угадывать – ничего не пришлось.

– Да.

Ли вытащил пистолет.

– Сколько они тебе заплатили?

– Много.

Генерал Алим Шариф вытащил из сейфа ещё две пачки с долларами и бросил их в огонь. Дымом потянуло сильнее.

– Вы платили больше. Но я не успел сжечь даже то, что заплатили мне американцы. Поможешь?

– Зачем ты это сделал? Разве ты не коммунист? Разве то что ты мне сказал – ложь?

– Я коммунист. А ты – нет.

– Что за чушь ты говоришь?!

– Вы уже давно не коммунисты.

– Ты что, совсем идиот? Если мы не коммунисты, тогда кто коммунисты? Зачем ты предал нас, мы несли твоему народу свободу!

– Вы не несли моему народу ничего, кроме смерти!

Джозеф Ли опустил пистолет. В голове промелькнуло – неужели, знает…

– Что за глупость ты говоришь! Как ты смеешь так говорить! Американцы, а не мы пришли на твою землю! Сначала были русские, а потом американцы! Это американцы убивают твой народ! Как ты смел продаться американцам!

– Я не продавался американцам. Они так же обмануты, как вы. Все должны расплатиться, и вы – в том числе.

– Но за что?!!!

– Моя земля, моя страна, мой народ охвачены пламенем братоубийственной войны вот уже тридцать пять лет. Мы уже не помним, что такое мир, как это бывает – жить в мире. Ты считаешь, этого недостаточно?

– Но это сделали русские! Русские пришли на твою землю и развязали войну!

– Нет, это вы пришли к нам. Вы и американцы. Русские единственные, кто хотел добра нашему народу. Русские пришли, чтобы научить нас строить дома, возделывать землю, извлекать из нашей земли ее богатства. Они единственные, кто пришел не для того, чтобы заработать на афганской земле. Русские помогли нам изгнать угнетателей и установить справедливость. А вы и американцы пришли – чтобы разрушить государство, которое мы строили, чтобы разрушить все, что создано трудом и кровью, чтобы установить тиранию. Когда я перешел в Афганистан – я увидел, что в лагерях моджахедов у всех китайские автоматы, а китайских инструкторов было больше, чем американских. Я ненавижу вас за это!

– Мой Бог, о каком государстве ты говоришь!? Ты сошел с ума!

– Я в здравом рассудке, это вы сошли с ума. Я последний солдат Афганской народной армии, последний солдат Демократической республики Афганистан. Государства, которое вы убили. Мне уже давно никто не отдавал приказов, но приказы мне не нужны. Я помню, каким был Афганистан, я знаю, каким он должен был стать. Богатой, процветающей и справедливой страной, богатым благодаря богатствам нашей земли и трудолюбию наших жителей. А что у нас есть теперь? Мы летали в космос – а теперь Аллах Акбар. И если в этом мире – для моего Афганистана не нашлось места, значит и всему этому миру – нет больше места.

Ли поднял пистолет.

– Ты – безумен.

– Потом – сожги деньги. Они не должны существовать.

Всё провалено.

Человек, известный в Пешаваре как Джозеф Ли страшно закричал, приставил пистолет к своей голове и нажал на спуск.

* * *

– Апча[83]83
  Вперед! (корейск.)


[Закрыть]!

Одновременно выскочив из машины, северокорейцы бросились в здание.

Генерал пакистанской армии Алим Шариф встретил их, держа в руках автомат. Тело генерала китайской разведки Джозефа Ли лежало на полу.

– Ну? – спросил генерал Шариф, поднимая оружие.

Заработали автоматы.

* * *

Никто даже не понял, что произошло. Они сделали ошибку, оставив ляовея в машине. Вид человека, которого они должны были охранять и который сейчас лежал на полу убитым – привел их в ступор. Они застрелили какого то подозрительного сарама[84]84
  Человека (корейск).


[Закрыть] с автоматом, уже понимая, что у них серьезные неприятности и для них теперь самое лучшее – если их не расстреляют, а дадут возможность искупить свою вину на поле боя и умереть как солдатам. Сарам упал на дымящийся ящик, перевернул его, туда вывалились угли, и загорелся ковер и штора на окне. Туль и Нет бросились тушить, пока все сильно не разгорелось – и в этот момент, с диким криком в комнату ворвался тот самый ляовей, он сильно ударил Ахопа и отнял у него автомат. Это было трудно представить, потому что Ахоп учил таэквондо их всех – но это было так. Северокорейские солдаты легкой пехоты отличаются превосходной реакцией, а потому и Туль и Нет подняли автоматы и начали стрелять. И не промахнулись – только ляовей почему то не умер. Точнее умер не сразу – он дал длинную очередь по комнате, убил Туля и тяжело ранил Нета, тушить пожар больше было некому и он горел все сильнее и сильнее. А на улице – разгорался ожесточенный бой: пятеро северокорейских спецназовцев пытались с боем прорваться в дом, который удерживали бойцы Бригады антитеррористической полиции Пешавара. Тушить было больше некому…