Текст книги "Оранжевая страна. Генерал-коммандант"

– Скажи, что к ней старый друг Монти из Сорбонны.

– Одну минуту…

Пока она справлялась, я прихлебывал неплохое виски и потихоньку присматривался к местной публике. Про личный состав борделя я уже говорил, а вот посетителей оказалось неожиданно мало. В почти пустом баре, в компании четырех пышных полуголых девиц, бухала пара престарелых щеголей, остальные проскакивали только мельком и особого интереса у меня не вызвали.

Через несколько минут официантка вернулась.

– Прошу за мной, я проведу вас в личные покои мадам Лукреции.

Я одним глотком допил виски и потопал за девушкой. Мы прошли через танцевальный зал, где несколько клиентов и падших девиц под задорную музыку весело отплясывали что-то похожее на греческий танец сиртаки, потом углубились в узкий коридор и наконец остановились перед покрытой затейливой резьбой дверью из мореного дуба.

Официантка несколько раз надавила на рычажок бронзового звонка, после чего кокетливо улыбнулась мне и ушла.

Через минуту дверь отворила…

Уложенные плавными волнами, золотистые, сияющие волосы, огромные, слегка раскосые карие глаза, удивительно красивые, мягкие и женственные черты лица, тонюсенькая талия и высокая грудь…

Черт, мадам Лукреция было чертовски хороша и больше походила на сказочную фею, чем на проститутку.

– Монти!!! Как давно я тебя не видела! – Лукреция приветливо всплеснула просторными рукавами бархатного халата. – Заходи же скорей!

Я машинально шагнул в комнату и только потом понял, что вся эта приветливость смотрелась очень наигранной, а лицо женщины при этом оставалось настороженным и даже предостерегающим.

Сердце забухало словно барабан, сознание пронзила тревога, повинуясь инстинкту, я нырнул вперед, но в этот момент мне на голову обрушилось что-то твердое…

Я рухнул на пол как подкошенный, но остался в сознании, потому что, по счастливой случайности, удар прошел вскользь.

– Гарольд, дверь… – рыкнул чей-то густой баритон на отличном, но явно не родном для него французском языке. – Держите эту сволочь на прицеле. Кто это? Я тебя, французская сука, спрашиваю…

– Это же Монти! – испуганно залепетала Лукреция. – Мой старый клиент, правда…

Раздался хлесткий звук пощечины.

– Врешь, тварь. Томми, посмотри, это должен быть тот тип, которого заказывали. И обыскать не забудь…

Я лежал лицом вниз и успел незаметно сунуть руку под пиджак к пистолету в подплечной кобуре. Но только взялся за рукоятку, как меня грубо перевернули.

– Срань господня, да у него… – прорычал склонившийся надо мной коротко стриженный мужик средних лет, с грубым, побитым оспой лошадиным лицом.

В этот момент я нажал на спусковой крючок.

Сухо треснул выстрел – во лбу стриженого появилась аккуратная дырочка, а из затылка выплеснулись темные ошметки.

Почти сразу же бабахнуло в ответ, но я уже перекатился, поймал на прицел еще одного, молодого длинного парня и всадил ему две пули в грудь.

Третий – худой патлатый коротышка, стоявший чуть поодаль, успел вскинуть револьвер и неминуемо пристрелил бы меня, но Лукреция вдруг вцепилась ему в волосы и сбила прицел.

Пуля свистнула рядом с виском, коротышка грязно выругался и отшвырнул женщину от себя, но прицелиться во второй раз я ему уже не дал и аккуратно прострелил плечо с бедром.

Револьвер глухо брякнулся о ковер, а его хозяин со стоном опрокинулся на бюро и по нему сполз вниз.

Держа его на прицеле, я кинул взгляд на мадам Лукрецию.

– Со мной все в порядке, в порядке. – Женщина поморщилась, держась за скулу, подтолкнула «бульдог» ногой ко мне и дернула шнурок у двери.

Почти сразу же в коридоре послышался встревоженный мужской голос:

– Мадам Лу, у вас все в порядке?

– Все хорошо, – властно ответила Лукреция. – Охраняй дверь, Гастон. Никого сюда не подпускать, – а потом обратилась ко мне: – Не переживайте, сюда никто не войдет без моего разрешения, а клиенты вряд ли слышали выстрелы. Музыка в кабаре все заглушает.

Я кивнул, пинком опрокинул коротышку и, оборвав витой шнур с портьеры, связал ему руки за спиной. Он все еще был без сознания, но уже начал слабо постанывать.

– Кто это? Что им от вас было надо?

– По виду – банальные бандиты, но никак не агенты. Очень уж непрофессионально себя вели. – Лукреция подошла к бюро и налила себе в бокал красного вина. – А кто это, я даже не представляю. Я даже не знаю, как они проникли сюда и откуда им известно, когда примерно вы придете. Но, думаю, мы сейчас все проясним, не так ли? Не стесняйтесь, все равно никто не услышит.

– Обязательно узнаем… – Я вытащил из ножен на предплечье кинжал.

Глава 9

Швейцарская Ривьера. Женевское озеро. Монтрё

23 июня 1903 года. 22:30

Экспресс-допрос ненадолго отложился – раны бандита обильно кровоточили, поэтому пришлось сначала его перевязать, дабы не сдох раньше времени. Пока я занимался оказанием первой помощи, Лукреция успела очень профессионально обыскать трупы и сложила содержимое их карманов в одну кучку передо мной.

Документов при налетчиках ожидаемо не оказалось. Остальную добычу составили несколько мелких купюр немецких марок и швейцарских франков, а также кучка монет, тоже преимущественно мелкого достоинства. А вот с оружием у бандитов оказалось все в порядке. Помимо трех карманных револьверов разных систем нашлось четыре выкидных ножа, три кастета, гаррота и короткая деревянная дубинка, залитая внутри свинцом. Которой, скорее всего, меня и ошарашили по башке. Мелкое барахло, вроде игральных костей, порнографических карточек, дешевых часов, табакерки с кокаином и пары колод карт, особого интереса не представляло.

Но ничего позволяющего идентифицировать клиентов как агентов английской Секретной службы, так и не нашлось. Впрочем, в запасе еще оставался живой пленный.

– Подождите, Монти… – Лукреция подошла ко мне. – Давайте я осмотрю вашу голову. Так… даже ссадины нет, но шишка будет порядочная. Как вы себя чувствуете?

– Нормально, – коротко соврал я. На самом деле голова ужасно болела, но, к счастью, никаких других признаков сотрясения не было.

– Вы счастливчик, могли остаться с проломленной головой, – прокомментировала Лукреция и пнула пленного туфлей прямо в рану на ноге. – Но пора начинать.

Тот немедленно взвыл и открыл глаза.

– Какого черта…

– Кто ты такой? – Я прижал острие кинжала к его скуле.

– Дружище, ни к чему это… – Коротышка заелозил здоровой ногой по паркету, пытаясь отползти от меня, и перепуганно зачастил: – Перепутали мы, никаких претензий к тебе, просто перепутали. Спрашивай, я все скажу…

– Я уже задал вопрос.

– Я Ганс Бергер, а это… – пленный показал головой на трупы, – Гарольд Греблах и Томми Барнс. Я из Берлина, Башка, то есть Гарольд, – из Гамбурга, а Томми Моряк – из Портсмута, мы вместе сидели в гамбургской тюряге, там и сошлись. На гастролях мы здесь. Вот решили слегка заработать.

Говорил он не очень убедительно, к тому же у меня возникли сомнения, что налетчик – немец: у него был довольно странный акцент.

– Кто вас сюда навел?

– Да я его не знаю… – Бергер машинально пожал плечами и болезненно скривил физиономию. – Томми договаривался.

– Где и когда он встречался? Как выглядел заказчик?

– Говорю же, не знаю!

Лукреция усмехнулась и еще раз молча саданула его по бедру.

– У-у-у!!! Не надо!.. – истошно заблажил Ганс.

– Не ори, – презрительно бросила француженка. – Все равно тебя никто не услышит. Монти, выколи ему глаз…

Я несильно ткнул острием кинжала под веко, Бергер немедленно зашелся в очередном вопле, но упрямо продолжил гнуть свою линию.

Пришлось взяться за него серьезно. Скажу сразу, при проведении полевого допроса не требуется особая жестокость, главное – интенсивность, последовательность и предоставление фигуранту возможности выбора. При правильном применении подобной тактики можно расколоть любого человека. Конечно, исключения случаются, но Бергер не пожелал становиться таковым и «поплыл» уже через десять минут. Не пришлось даже применять крайние меры.

– Хорошо, хорошо! Хватит!.. – Ганс быстро закивал. – Все, я все скажу, – и зло ругнулся на русском языке: – Твою же мать, надо же было так встрять!

– Так ты русский?

– Да…

– Эти тоже русские?

Бергер кивнул.

– Добруш Иван Прохорович. Свои называли Петровичем. Тайво Миканнен – финн, а этот… – Добруш покосился на самого молодого из налетчиков. – Савинков Борька.

– Кто? – Фамилия показалась мне очень знакомой.

– Савинков, – повторил пленный. – Борис Викторович. Он недавно бежал из ссылки в России.

– Да ну на хрен!.. – вырвалось у меня на родном и могучем.

Вот это новость! Оказывается, я походя завалил одного из будущих лидеров Боевой организации эсеров, опаснейшего террориста, который попортил немало крови не только царскому режиму, но и большевикам. Так сказать, я его во младенчестве извел, еще до того, как он успел натворить дел. Даже не знаю, что и сказать…

– Вы из Третьего отделения? – быстро поинтересовался Добруш. – Я согласен на сотрудничество. Можете судить, пусть каторга, но оставьте живым.

– Об этом позже поговорим. Насколько я понял, вы эсеры, из Боевой организации?

– Так и есть.

– Он русский? – вмешалась Лукреция. – Ничего не пойму. Но что им от нас было надо? Франция с Россией – прочные союзники.

– Сейчас выясним, – пообещал я француженке и задал вопрос террористу: – А теперь – с самого начала, и подробно…

Вот тут и настал черед откровений, да таких, что я нешуточно оторопел.

Как выяснилось, боевики эсеров прибыли в Монтрё, чтобы устроить покушение на царя-батюшку или вообще на всю российскую делегацию участников мирной конференции.

– А вас, господин… – продолжил Добруш, – увы, не знаю, как вас величать, приказал взять Толстый, по возможности живым, а если не получится – грохнуть на месте. Он знал, когда вы появитесь в борделе и к кому придете. Правда, не упомянул, кто вы. Сказал, что это очень важно для нашего дела. Но подозреваю, его тоже подрядили. Кто – увы, не знаю. Он встречался накануне с одним мутным человеком, вроде как англичанином. Гоц был против, но Толстый его уговорил.

«Твою же мать… – ругнулся я про себя. – Вот и провалился наш режим инкогнито в Монтрё. О моей будущей встрече с премьер-министром Франции знали только я сам и еще люди из Второго бюро. Получается – у лягушатников в контрразведке сидит «крот», который стучит бриттам. Весело, однако…»

– Кто такой Толстый?

– Азеф. – Добруш презрительно сплюнул. – Всегда знал, что этот жид подведет нас под монастырь.

– Азеф?.. – Я в очередной раз не поверил своим ушам. Черт, только разговаривал о нем с Витте, а тут – на́ тебе: оказывается, эта мразь – под боком!..

– Ну да, Евно… как там его… Фишелевич. Он же Иван Николаевич, Валентин Кузьмич и Толстый.

– Так он здесь?

– Здесь, здесь, совсем недалеко, в городе квартира. Туда мы вас должны были привезти. А на соседней улице пролетка, ждет нас. Господин хороший, а как насчет кокаинчику, болит мочи нет. Могу и того… вырубиться. У меня в кармане табакерочка была…

– Сейчас получишь. А Гоц кто такой?

– Он. – Добруш поднял глаза к потолку. – Он фактически главный. Глава заграничного ЦК партии.

– Ладно, держи. – Я дал ему нюхнуть кокаина, а сам задумался.

С одной стороны, все эти гребаные социалисты-революционеры мне даром не нужны. А с другой – ликвидировав их ячейку, вместе с главными организаторами и идейными вдохновителями, я фактически уничтожу Боевую организацию эсеров, спасу кучу людей, которых они в будущем должны убить, и помогу сохранить спокойствие в России накануне войны с Японией. Опять же, через Азефа можно выйти на английского заказчика. Пожалуй, все-таки стоит заняться, тем более эсеры находятся рядом, а времени до утра еще много.

Закончив с Добрушем, я рассказал все Лукреции.

– То есть, сами понимаете, выйти на англичан в Монтрё можно только через этого самого Азефа. Я сам займусь этим, но мне пригодится хотя бы пара человек, умеющих держать оружие в руках.

Француженка досадливо поморщилась:

– Монти, это несколько выходит за рамки моих функций. Хотя почему бы и нет? Подождите здесь…

Она вышла и через пару минут вернулась с двумя крепкими молодыми парнями, очень похожими на сутенеров.

– Это Гастон и Леон. Они при оружии и помогут вам. Этого берете с собой? – Она показала на русского.

– Да.

– Хорошо; ребята, можете забирать, а вы, Монти, пока останьтесь…

Когда эсера утащили, Лукреция загадочно улыбнулась и шагнула ко мне:

– Монти, я не знаю, кто вы, да и не хочу знать, но не могу не отблагодарить вас за свое спасение.

После чего плавно стала на колени и ловко расстегнула ремень на моих брюках.

– Так, что там у нас? О-ля-ля, мне уже нравится…

Ну что могу сказать… Черт побери, это было прекрасно! Француженка оказалась редкостной мастерицей. У меня даже башка перестала болеть.

Закончив, она довольно улыбнулась и уже серьезно потребовала:

– Все, что вы выясните, я тоже должна знать. А теперь идите. Вас за дверью ждут.

– Обещаю… – Я подтянул брюки, послал воздушный поцелуй Лукреции и вышел из комнаты.

С пролеткой никаких проблем не возникло. Добруш окликнул кучера, мужик на облучке подпустил нас вплотную, после чего ушел в глубокий нокаут от удара кастетом в челюсть. Дальше мы его связали, погрузились все вместе на транспорт и уже через полчаса добрались до нужного квартала.

– Здесь… – слабо прошептал эсер. – Я покажу где, вот только без меня у вас ни за что не получится войти в квартиру тихо. И учти, там динамита пуда три, не меньше.

– Поторговаться собрался?

– Почему бы и нет… – Голос Добруша наполнился мрачной решимостью. – Мне терять уже нечего. Ну, господин хороший, что мне светит, ежели подмогну чисто зайти?

– Отпущу, – пообещал я после короткого раздумья.

– Да ну… – эсер криво усмехнулся. – И не обманешь?

– А у тебя выбор есть?

– Ну да… только поверить… – согласился Добруш. – А скажи, ты ведь не из наших жандармов? Ну не похож, ей-ей, повадки другие.

– Угадал. Мне до одного места, что ты натворил в России. Сдашь Азефа с Гоцем на блюдечке – отпущу.

– Свой интерес, говоришь… – задумчиво протянул эсер, а потом вдруг залихватски присвистнул. – Эх, банковать так банковать. Давай так… На хате касса ячейки, тысяч двести на российские деньги в немецких марках. Десять тысяч мои, и я исчезну с концами. Слово даю, совсем исчезну. В Россию ни ногой, хватит, наигрался. Взамен чисто заведу вас в квартиру. Идет?

– Идет. Что предлагаешь?

– Дай еще нюхнуть.

– Держи.

– Вот это дело. – Эсер высыпал кучку кокаина на тыльную сторону ладони, шумно втянул в себя порошок, фыркнул и осипшим голосом продолжил: – Значит, так. Мы всегда заходим через черный выход. В переулке перед ним дежурит человечек, тихо чужой не подойдет, тот заметит и поднимет тревогу. Пустите меня одного к нему, я все сделаю. За дверью еще один – его тоже на себя возьму. Дальше сами. В самой квартире сейчас четверо – Гоц, Азеф, Соломатин Митька и Юзик Тышкевич – так вот, последний – самый опасный. Если что, поднимет всех на воздух с собой вместе. Он очень здоровый, плечи – косая сажень, ручищи длинные, шеи нет, лысый и бородатый – не перепутаешь. Его валите сразу и наглухо. Соломатин – тощий вьюнош в очках, мордашка прыщавая, бороденка как у телушки на причинном месте – его как раз в жертву готовят на царя-батюшку. Он никакущий – но идейный, может взбрыкнуть. Так что и его – того… ну ты понял. Сам Гоц – больной, почти не ходит. Азеф… тот вряд ли рыпнется, умная тварь, но трусливый. Ах да, забыл. Жена Гоца там тоже – Вера Самуиловна, но она тихая.

– Чего так мало людей?

– Дык было больше… – ухмыльнулся Добруш. – Лучших ты выбил. Есть еще трое, но они в другом месте и без пастуха ни на что не способны. Сдам и этих, если надо. И это… придется тебе мне нож дать. Без него не сдюжу…

Я опять задумался. Эсеры – парни резкие, идейные, а трех пудов динамита хватит целый квартал на воздух поднять. Соваться наобум – очень плохая идея, но и доверять Добрушу – не самый лучший вариант. Черт, знать бы еще, что у него в башке… Ну да ладно, вроде серьезно решился кинуть своих и не похож на камикадзе. Так что придется рискнуть.

– Хорошо. Вот тебе карандаш – рисуй план квартиры.

Эсер справился быстро, еще через полчаса мы загнали пролетку в глухой переулок недалеко от двухэтажного дома с какой-то лавкой на первом этаже.

– Дальше я сам… – Эсер испытующе заглянул мне в глаза. – Нож давай. Вы пока здесь сидите.

Я поколебался и отдал ему один из трофейных клинков. Добруш перекрестился и, сильно хромая, поковылял по улочке.

– Вы ему доверяете, месье? – поинтересовался Гастон, смотря вслед эсеру.

– Нет, но другого выхода не вижу.

– Я понял, месье. – Француз вежливо кивнул. Леон повторил жест за товарищем, но молча.

Потянулось томительное ожидание, я уже стал подозревать, что эсер нас кинул, как вдруг он показался из проулка и махнул нам рукой.

– Готово. – Добруш показал на неподвижное тело у мусорного бака. – Один есть. Теперь давайте под стеночкой вон туда – и ждите. Твою же мать, херово-то так… Давай еще порошок…

Он опять заправился кокаином и поковылял уже прямо к дому. Мы скрытно переместились поближе.

Добравшись до двери, эсер простучал по ней замысловатую дробь и зачастил срывающимся голосом:

– Сема, Семен, мать твою, открывай. Это я, Петрович. Живее, поможешь Борьку тащить, он совсем плохой. И того ферта…

Дверь мгновенно распахнулась, из дома выскочил высокий плотный мужчина, подхватил Добруша под руку и тут же, тихо поскуливая, стал оседать на землю – эсер ловко загнал ему нож в печень.

Я рывком подскочил к двери.

– Сейчас… – Добруш снял связку ключей с пояса охранника, покачнулся, но выправился и шагнул к лестнице. – За мной идите…

Ступенька, вторая, еще одна, первый пролет, второй…

Сердце бухало как барабан, заглушая скрип старых досок под ногами.

Наконец мы остановились перед дверью, обитой потрескавшейся кожей. Эсер вставил в замочную скважину ключ, провернул его и отступил в сторону.

Я взялся за бронзовую ручку. Щелкнул замок, дверь бесшумно отворилась.

«Ну, с богом…» – подумал я и шагнул в коридор, закончившийся большой комнатой с низко опущенной лампой в зеленом абажуре.

Под потолком витали сизые клубы сигаретного дыма, за овальным столом сидели четыре человека, склонившись над каким-то чертежом.

Дважды бабахнул кольт, остро пахнуло сгоревшим порохом.

Лысый гигант, сидевший ко мне спиной, с грохотом опрокинулся вместе со стулом на пол. Тощий вихрастый парень в черной тужурке просто ткнулся лицом в стол.

Азеф, плотный мужик средних лет, с пухлыми губами и крупным горбатым носом на круглой морде, заполошно вскочил, но тут же сел, не сводя глаз со ствола пистолета. Гоц – болезненно худой брюнет, тоже типично семитской наружности, внешне остался спокойным и даже не пошевелился.

– Ищите даму… – коротко приказал я Гастону, слегка помедлил и нажал на спусковой крючок в третий раз.

Идейный вдохновитель террористической ячейки партии социалистов-революционеров уронил голову. Из маленькой дырочки чуть повыше правой брови на грудь полилась тоненькая струйка крови.

Азеф шарахнулся от него в сторону и чуть не рухнул со стула.

– З-зачем… не надо… я умоляю вас…

Я улыбнулся и спокойно поинтересовался:

– Господин Азеф Евно Фишелевич?

– Д-да… – сильно заикаясь, забормотал Азеф. – Э-это я, но… но я ничего… я не предавал, это навет! Я всегда верно служил партии…

– А при чем здесь партия?

– А, я все понял… – обрадованно вскинулся провокатор. – Вы из… я понял, понял. Я здесь, чтобы… чтобы сорвать покушение на государя… Не сомневайтесь, я все задокументировал. Я верно служил Охранному отделению, спросите у господина полковника Лопухина. Да-да, он знает…

– Какая же ты мразь, пархатый, – появившийся в комнате Добруш презрительно сплюнул на пол. – Можно я сам его…

– Можно… – Я шагнул к Азефу, пинком сшиб его со стула на пол, потом вывернул руки, связал их в кистях тонким сыромятным шнурком.

Из соседней комнаты послышался приглушенный женский визг, сухой треск выстрела, потом выглянул Гастон и коротко отрапортовал:

– С ней все. Увы, за нож схватилась. В квартире больше никого.

– Хорошо, оставайся здесь, а Леон пусть спустится к черному входу и держит дверь.

Несколько минут ушло на быстрый обыск квартиры. Ящик с динамитом и самодельными бомбами нашелся под полом в чулане. Большой саквояж с деньгами – в тайнике на кухне. Я открыл его, не считая, взял несколько пачек и бросил Добрушу:

– Твое.

– Значит, не соврал? – Эсер глупо улыбнулся. – Черт… даже обидно как-то… – Он покачал головой. – Ты ко мне как к человеку, а я…

С последним словом он выхватил из кармана револьвер и прицелился в меня.

– Извини, господин хороший. Я чутка перестрахуюсь. Саквояж сюда давай…

– Держи. – Я подвинул к нему сумку. – А мог бы жить и жить…

– Я еще поживу, – пообещал эсер, неловко пятясь назад. – Я еще всех вас переживу. А ну встал…

Он не сводил с меня глаз, поэтому не видел, как позади него бесшумно появился Гастон.

Бабахнул выстрел, изо лба эсера выплеснулся фонтанчик крови, а сам он ничком рухнул на пол.

– Благодарю… – с трудом выдавил я из себя.

– Не за что, месье… – Француз вежливо поклонился. – Не сочтите за наглость, хотелось бы знать – а в этих деньгах есть наша доля?

У меня на губах сама по себе появилась улыбка.

– Теперь есть.

– Благодарю, месье. – Француз тоже улыбнулся. – Но, думаю, пора со всем заканчивать. Слишком много шума.

Закончили мы быстро. Азеф как на духу выложил все, что знал о человеке, который меня заказал, а о другом я его почти и не спрашивал. Зачем оно мне надо? Покушение на царя-ампиратора сорвано, верхушка партии эсеров уничтожена. Остальным пусть охранка занимается, я и так большую часть работы за них сделал.

Провокатора прикончили французы – я не захотел марать об него руки. Через час мы уже были в борделе. Половину денег я честно оставил Лукреции и ее ребятам. А уже перед уходом спохватился и поинтересовался:

– Лукреция, мы забыли о главном. Речь о встрече.

– Извините, Монти. – Француженка виновато улыбнулась – Меня просили передать, что встречи пока не будет. Увы, не могу сказать почему.

– Понятно… – Я про себя чертыхнулся.

– Но я еще до конца вас не отблагодарила. – Лукреция лукаво улыбнулась. – Как насчет еще одного сеанса?..

В общем, дома я нарисовался с рассветом.

Открыл своим ключом дверь в шале, прошел в дом и негромко позвал:

– Милая, ты что, не собираешься встречать своего мужа?

Никто не ответил.

– Клео…

Неожиданно из спальни послышался неясный шум, очень похожий на стон.

Я достал из кобуры пистолет и снял его с предохранителя.

– Опять? Да сколько можно!..