Текст книги "Нойоны. Гроза на востоке"

– На вашем корабле предатель и опасный преступник, который хочет помочь коварным замыслам Арагона! Выдайте нам его!

– Кого вы имеете в виду?!

– Мозес Мекель перебрался на ваше судно два часа назад!

– Такого человека на борту нет! – уверенно заявил регент. – Не стоит портить отношения между нами!

– Только обыщем корабль и уйдем!

– Мы заключили договор с вашими хозяевами, – Куруш извлек из кожаного кармашка черный шар Вокиала. – Он еще в силе, и мы можем делать, что хотим? Или посоветуете нам избавиться от этого бремени?

Он подкинул шарик в руке, как никчемный хлам.

– Это необходимо, регент, не ухудшайте своего положения! Мы обыщем корабль и уйдем, – повторил Ритц.

– Ладно, я не сторонник насилия, – заметил Куруш тоном учителя, прощающего нерадивого ученика, – ищите. Надеюсь, проверка нашей искренности не займет много времени, я бы хотел отужинать!

Личи спустили собак, а сами пошли вдоль борта, осматривая каждую трещинку. Матросы и солдаты смотрели на нежить с яростью и нескрываемым омерзением. Дракис бросился в каюту регента. Ритц осматривал самих карнских вельмож и старших офицеров.

Какова же была ярость моргулов, когда через час обыска они под усмешки и перешептывания карнцев были вынуждены констатировать, что на борту нет и никогда не было ни Мекеля, ни его информ-кристалла!

– Ну что, везде поискали? Гальюн проверили не один раз, а? – смеялись солдаты.

Дракис с огромным трудом сдерживал ярость от невиданного унижения, какого он не переживал за все время службы нойонам. С самого детства, с того дня, когда юный адепт ордена Фавела, горбатый мальчик убил своих мучителей и бежал на юг.

Провожаемые усмешками, двое могущественных моргулов были вынуждены возвратиться восвояси, вместе с эскортом личей и бесполезными собаками Тамикзаллы.

– Вот видите, Вернон, – Куруш подошел к перилам на палубе и, смеясь, помахал рукой отплывающей шлюпке. – Все удалось. Уверен, они не смогут поймать нас за руку!

– Надеюсь, удача вас не покинет, регент, и мы станем самыми богатыми и влиятельными правителями юга! – поклонился обрадованный первый советник.

Когда моргулы вернулись на борт черного корабля, долго молчавший Ритц дал волю своим эмоциям. Он с яростью набросился на Дракиса, который втянул его в эту грязную, глупую и позорную авантюру.

– Мне нужно связаться с Моандором, – бормотал Дракис, когда Ритц умолк. Он прошел в комнату связи и настроил астральный канал на Колдсоул. Его учитель должен был находиться там. Ему повезло: уже собиравшийся вылетать Моандор почувствовал канал – и вскоре перед Дракисом мерцало объемное изображение хозяина.

– Владыка, мы не нашли Мозеса Мекеля ни на острове, ни на кораблях Карна! Его нет нигде! Регент Куруш страшно недоволен тем, что я обыскал его корабль, поднял меня на смех, он будто ищет повода, чтобы разорвать только что подписанный договор!

– Если он выбросит шар веры, тем лучше! Сразу выдаст себя, – ответила прозрачная дымчатая фигура. – Куруш полагает, что, оставшись нейтральным, он одним этим выиграет. Собирает вокруг себя весь сброд, спасшийся с Зейлота два года назад. Но на деле регент роет себе могилу, а Мозес Мекель пересел на корабль пиратов Киликии еще в порту, когда ты прибывал. Корабль, везший пиратов, укомплектован личами, верными владычице Видомине. Сам понимаешь, его не то что не искали – его от нас прятали!

– Что же делать?

– Пираты будут торговаться с регентом, дадут о себе знать. Нужно выследить и убить всех участников сделки, а кристалл вернуть в Агону. Если будет возможность, нужно переложить все это на моргулов Каликурга. Ты нужен мне здесь!

– Ритц не хочет даже разговаривать со мной!

– Это он напрасно, – нойон усмехнулся. – Возвращайся на остров. Я улажу все проблемы с его учителем. Ты мне понадобишься для подготовки к совету.

Картинка дернулась и померкла, оставив после себя резковатый сернистый запах. Дракис вышел на палубу. Он ничего не мог понять. Только сегодня утром Моандор говорил ему, что предатель уйдет на корабле Куруша, а теперь со спокойной уверенностью заявляет, что тот давно связан с пиратскими вожаками. Зачем тогда вся эта погоня, проверка, унижение? Моргул стоял у борта и смотрел в воду.

Тут, в южных морях, было много удивительных животных. Параллельно борту на такой же огромной скорости блеснул плавник рыбы-меч. То тут, то там взмывали из поднятых кораблем волн летучие рыбы. Огромные облака мельчайших флюоресцирующих маллюсков поднимались из глубин с заходом солнца, пахло теплой водой, солью и спускающейся с небес прохладой.

«Я ничего не понимаю в его плане, опять использует вслепую», – думал моргул.

– Ну и что говорят в Колдсоуле? – насмешливо спросил подошедший сзади Ритц.

– Мозес ушел от наблюдения на острове. Надо было преследовать корабль пиратов Киликии!

– Вернемся в порт, бери корабль и преследуй хоть до самого края мира. Мне никто ничего не приказывал, и больше позориться я не намерен!

Каково же было удивление Ритца, когда по возвращении на остров его вызвал к себе Каликург и приказал, чтобы они вместе с Кальдероном взяли корабли и прочесали все лагуны и тайные пиратские базы в западной части киликийских островов. Дракис вместе с Вокиалом, удачно проведшим встречу повелителей юга, вылетел в Агону на ослепительно белом драконе-духе.

В огромном коричнево-бордовом зале императорского дворца в Ангкоре регент Куруш, его советник Пол Вернон и маг Малькольм, спустя три дня после возвращения, приняли тайного посланника киликийских пиратов. Моряк заявил, что нужный империи человек удерживается вождем Тан Тоном и будет передан нойонам, если Карн не заплатит выкуп в размере пятисот тысяч азахарейских динаров золотом и двух фунтов драгоценных камней крупного размера.

Кревланд, окрестности Дрегонспира, Шестой путь Лун, 989 год н. э.

Огромный рух кружил над небольшой дубовой рощицей в долине, зажатой массивными горными кряжами. Горы здесь были древними и приземистыми, с большими широкими отвалами, покрытыми зеленью. Снежные шапки и острые пики остались далеко позади. Сумеречный маг Синкат прилетел сюда из-под Карстольда за советом и помощью. Он почти год не был в этих краях, с тех пор как трагически погиб посол Дас. Молодой чародей подозревал, что извержение вулкана не было случайностью, как уверяли свидетели, и потому сразу после событий опасался навещать Аджита, дабы не навести на него и себя подозрение нойонов. Теперь медлить было нельзя, война уже шла, и через месяц, а может и меньше, весь мир будет погружен в пучину страшного конфликта. Как этого избежать, Синкат не знал, и потому решил обратиться к единственному человеку, в чьей мудрости не сомневался и которому мог довериться.

Молодой чародей привязал руха к дереву небольшим кожаным ремнем, так что орел мог спокойно бродить на расстоянии двадцати ярдов. Но птицы были хорошо выдрессированы птероптархами, и когда хозяин оставлял седло, рух прятал голову под крыло, чтобы во сне восстановить силы для дальнейшего перелета. Отъезжая из стана Крага Хака, маг позаботился о провизии. Он мог бы поддерживать птицу с помощью своей жизненной силы, но вместо этого к телу орла были подвязаны вяленые бычьи ноги. Синкат отвязал одну из них и бросил так, чтобы рух, не порвав поводьев, добрался до пищи. Когда он вышел на узкую, уложенную камнем, увитую разноцветным мхом дорожку, позади послышался благодарный клекот.

Лес вокруг был необычным. С виду дикий, даже орки из окрестных деревень боялись ходить сюда из-за опасности встретиться с неприрученными волколаками, и все-таки пропитанный присутствием хозяина. Здесь все было как в первую эпоху, до создания Империи Солнца и пришествия Магов, когда в живых лесах царили эльфы – сингмарцы. Ни одно дерево не было больно, а грибы росли на пеньках вдоль тропы, будто специально выстроившись на парад. Синкат шел по дороге и ощущал тепло от камней под ногами. Вечерело, на траве блестели первые росинки. То тут, то там на развилках встречались аккуратно сложенные пирамидки камней, исписанных руническими письменами. Они освещали путь фиолетовыми и зелеными переливами. Чем шире была тропа, тем выше были горки. Когда Синкат поравнялся с горкой высотой в рост человека, на вершине которой горел переливающийся фиолетовый кристалл, он заметил поляну, а посреди нее деревянный дом с большим цветником.

В лесу раздался шорох, и оттуда вышел горный олень. Очень красивый, пятнистый, с ветвистыми тонкими и длинными рогами – по ним то и дело пробегали голубоватые молнии.

– Рад видеть тебя в нашей заводи покоя, Синкат!

– Он здесь? – спросил чародей, глядя не на чудесного оленя, а на дом. За ставнями горел огонь свечей.

– Да, – ответил олень. – Орки из города стали недовольны нашим присутствием. Теперь учитель редко отлучается отсюда.

– В отсутствие вождя они ни на что не способны, – попытался успокоить оленя Синкат. Перед самым домом в ложбине лежали два небольших озерца: в одном плавали белые и желтые рыбки, в другом красные и черные. Через ложбину был перекинут узкий каменный мостик, ведущий к цветнику и дверям. Олень, пожелав Синкату удачи и мудрости, прыгнул в сторону и исчез в лесу.

«Это вершина магии – так перевоплощаться! Мой отец не зря восхищался Аджитом», – думал Синкат. Этот олень – Вон’Этель, ученик Аджита – как и его учитель, был мастером перевоплощения, что считалось очень высоким и тонким магическим искусством. Когда Синкат постучал в дверь, он расслышал звуки арфы, потом все стихло. В астрале дом напоминал огромный дворец, сотни рядов барьеров и наблюдения. Хозяин за десятки миль мог почувствовать приближение любого незнакомца, и тем более мага.

Дверь открылась беззвучно и просто. Внутри звуки струн стали сильнее, кто-то явно настраивал инструмент. Просторный коридор, холл, всюду неброская, но изящная обстановка. Небольшие светильники негасимых свечей под потолками, стол с кипами книг, цветы, росшие из каких-то карманов в стенах – все было аккуратно и чисто. Не было никаких следов пыли, или человека, который бы ее убирал. Это были покои мага. За год тут мало что изменилось, разве что цветов стало больше. «Странно, как я раньше не замечал: снаружи дом кажется крошечным, а изнутри огромным. Оптический обман или манипуляция сознанием?» – думал чародей.

– И то, и другое, – ответил ему подслушавший мысли хозяин дома. – Рад видеть тебя, Синкат, я у окна на пруд.

Гость миновал еще один широкий коридор и повернул налево. В комнате у окна, спиной к нему, сидел человек, в его руках была арфа. Снаружи это окно казалось на расстоянии пары ярдов от входа, внутри же Синкат сделал не менее пятидесяти шагов. Он глянул в астрал: стены белыми глыбами уходили вверх и вниз. Было видно, что под землей расположены еще несколько этажей. В центре комнаты был серебристый шар, очертания которого терялись. Синкату стало трудно смотреть, и взгляд его вернулся к реальности. Руки чародея дрожали, на спине предательски выступил пот, изображать смирение и покой не получалось.

– Садись, я сейчас закончу, – кресло повернулось, будто висело в воздухе. Аджит был одет в плотную темно-синюю тогу. Широкие плечи, небольшая бородка, большой нос, плотные губы, открытые черные глаза – все выдавало в нем волевого и сильного человека. Он выглядел слишком молодо для мага такого класса. Прикосновение к силе всегда старило, именно это заставляло нойонов даже пользоваться чужими телами. Аджиту нельзя было дать и шестидесяти лет, хотя чародей родился на Зейлоте во время последней войны стихий больше двух веков назад.

Мастер Сумрака еще несколько минут перебирал струны арфы, и в астрале Синкат увидел, будто обычно черно-красная туманность окрасилась цветами радуги. Тепло, свет и пламя внутреннего, жизненного огня вдруг наполнило Синката колоссальной силой. Ему показалось, что на миг отступил даже тот косный, древний страх. Страх встречи со своим бывшим учителем и… последствия неминуемого разоблачения. Он слушал эту великолепную музыку и понимал, как прекрасно просто жить, творить, вершить искусство. Он вновь, как и прежде, задумался о том, что маги убили в нем скульптора…

– Ты пришел за ответом или за вопросом? – неожиданно отложив в сторону инструмент, спросил маг. Рядом лежал треугольный деревянный предмет, унизанный колокольчиками, и большой шелковый платок.

– Не знаю…

– Ну, тогда я не в силах тебе помочь, – Аджит притянул к себе совершенно не знакомый Синкату струнный инструмент. Затем маг разместил его на коленях и стал перебирать руками толстые струны. – Это гяоро, когда-нибудь слышал о них?

– Нет.

– Гяоро похож на арфу, но весьма своеобразную. Это инструмент варваров Кревланда, даже у них есть своя культура. Свои обычаи и верования. Свое хорошее и плохое, добро и зло. Когда они хотят спеть об этом, то пользуються им.

– Мастер, у меня к вам столько вопросов, что я не знаю, с чего начать…

– Значит, тебе нужен еще один: зачем ты здесь – в этой жизни?

Синкат попытался встать, но не смог. Ему предстоял не легкий разговор.

– Сложные вопросы вы задаете, мастер.

– Это ты их задаешь, а сам ждешь простых ответов, но жизнь не книга, тут просто не бывает.

Маг по воздуху отправил гяоро на небольшой кожаный диван, на который прежде опер большую классическую эрафийскую арфу, и, привстав, подошел к окну.

– Тебе что-то срочное, суетное нужно, верно? Если бы ты искал ответ на сокровенные вопросы бытия, так бы не торопился…

– Мне нужен ваш совет, Аджит! Я не знаю, как поступить, к чему прислушиваться, чего бежать.

– Ты хочешь сказать, что потерял ориентиры? Перестал различать добро и зло, тьму и свет, ложь и истину?

– Вроде того, – к щеке Синката прикоснулось что-то ледяное, молодого мага аж передернуло. Это был стакан. Стакан с водой, висящий в воздухе.

– Выпей, успокой свой метущийся разум.

Синкат поймал стакан рукой – вкус такой знакомый… Его память начала быстро листать страницы назад. Разговор с послом Дасом два года назад, тогда он напился, рассказал о неразделенной любви и недоверии к нойонам, о чем-то тогда он спрашивал, после острова, после взрыва…

– Вспомнил?

– Да, этот вкус. На вид вода, на деле как вино…

– Хитрая штука. Ты хотел меня о смерти Даса спросить?

– Да, и обо всем вообще, что происходит. Они развязывают войну, ужасную, жестокую войну, погибнет множество людей…

– Каждый день умирают тысячи, и мир ни капли не меняется. Вспомни своего отца, Даса, других, вспомни, что случилось с Зейлотом…

– Я не знаю, что там произошло…

– Это уже лучше, чем ответ его из страха сожгли арагонцы, ведь так тебе все объяснил Моандор?

– Да.

– Знаешь, что на самом деле погубило наш мир, твоего отца и его друзей, Даса и в конечном итоге наверняка погубит тебя?

– Что же?

– Самонадеянность, фанатичная уверенность в собственной правоте, в безошибочности непогрешимости принципов и идеалов. Их глубокое отличие от реальности.

– Но мой отец был реалистом!

– Он мечтал о силе, и это погубило его.

– Отец, – на глаза Синката навернулись слезы, он услышал, как скрипки вдали играли душераздирающую мелодию, будто дергая его за нервы. Это была не магия Аджита, а какая-то внутренняя, невидимая сила.

– Это совесть, совесть не дает тебе покоя, Синкат!

Юный сумеречный маг вскочил, в его глазах бушевала ярость. Стакан отлетел в сторону и разбился, астральные руки Аджита не удержали его.

– Если будешь так гневаться, мне будет сложно спасти тебя, – улыбнулся старый маг.

– От чего меня спасать? Я чародей, я на подъеме, скоро стану моргулом, а там, глядишь, буду и ровней истинным. Я в силе, от меня зависят судьбы королевств и княжеств. В чем я, по-твоему, нуждаюсь?! – гневно выпалил Синкат.

– В покое. В покое и смирении, но боюсь, ты еще долго не сможешь себе этого позволить. Ты не спас отца, не спас друга, которым был тебе Дас, можешь потерять даже тот выдуманный образ, что ты вознамерился полюбить, и ты говоришь, что ты в силе?

– Я…

– Что ты сейчас хочешь сделать?

– Уйти!

– Куда?

– Не знаю, я думал… – ярость отпускала сердце Синката, он схватился рукой за лоб, тот весь был в испарине. – Я был груб, простите, мастер. Я действительно жалею, жутко жалею об отце, маме, Дасе! Я так виноват перед ними!

Аджит подошел к нему и, взяв за плечи, повел в другую комнату, успокаивая не словами даже, а мыслями: «Возьми себя в руки, не занимайся уничтожением собственной души, когда самое время думать о ее спасении! Постарайся спокойно рассказать о том, что волнует – обо всем по очереди!» – шептал Аджит.

Они вошли в гостиную. Тут горели мистические свечи, был накрыт стол на шесть персон.

– Вся посуда из нетленного северного серебра, коснись ее!

Синкат сел на стул. Перед ним было нечто темное под серебристым покрытием. Он коснулся ножа, Аджит чуть подтолкнул его – боли не было.

– Серебро уже не жжет мне руку! Странно…

– Пройден пик влияния нойонской силы, еще есть шанс выйти…

– Выйти из чего?

– Из круга лжи, круга страха, но опасность совсем рядом: снаружи от него другой круг, не менее коварный…

– Круг света?

– Ну да, они так себя называют, но ведь судят не по словам, а по делам.

– Именно, – распалился Синкат. – Они всегда лгали, всегда использовали людей, чтобы господствовать над ними, уже тысячу лет. Они отняли у эльфов их первородное бессмертие, и те ничего не смогли сделать. Белые – изощренные лжецы и коварные убийцы, весь опыт войны стихий говорит об этом!

– Да, но ты прав лишь отчасти. Они схожи с нойонами тем, что видят в других кого угодно – последователей, врагов, духовных рабов – но только не равных. И все же у них есть принципиальное отличие… Синкат снял крышку, на тарелке была дичь с зеленью.

– Я думал, ты избегаешь мяса и травинки не обидишь?

– Да, я полностью отказался от питания так давно что и забыл когда. Зачем это все, если можно подпитываться из астрала? Я не принуждаю других следовать за мной тем же путем. Я никого ни к чему не обязывал, поэтому еще жив и в некотором роде счастлив, – старый маг улыбнулся. – Ешь, серебро не жжет тебе рук. Значит, они давно не касались твоего разума.

– Вы говорили о различии.

– А?

– Вы говорили об отличии между нойонами и Арагоном, принципиальном отличии.

– Да, их мораль зависит от некоторых обстоятельств. Нойоны бессмертны по рождению, это те же существа, которых коснулся Хаид почти тысячу лет назад, те, кто родился в телах самых несчастных людей на свете.

Синкат перестал есть. Аджит обошел стол и сел прямо напротив него.

– Арагонцев же, магов света, тех, кто основал Империю Солнца, покончил с бессмертием эльфов и противостоял нойонам в первую эпоху, – их давно нет.

– Как нет?

– Они все умерли еще тогда, когда не родился мой предок в десятом колене.

– Но как это может быть?! Ведь сейчас они есть!

– А что ты о них знаешь? Ты ведь никогда даже не видел ни одного из них!

– У них есть имена, и они те же, что и в легендах – рассказах тысячелетней давности! Я был в Колдсоуле, все видел сам. Я уверен, что они так же бессмертны! Вернее, был уверен…

– Нет, Синкат, это все полуправда и их хитрая ловушка. Будь они бессмертны, это противоречило бы их идеологии, если использовать этот термин людей…

– В смысле?

– Они говорят, что высшая цель человека в этом мире – разглядеть свое предназначение, познать его, выполнить задачу, а затем достойно уйти. Уйти, ибо смерть тела, с их точки зрения, лишь дверь, открывающая путь в иные миры, не всегда лучшие, чем тот, что мы сейчас наблюдаем. Будь они бессмертны, они бы в точности уподобились нойонам, само время перековало бы их. Они бы не утверждали, что шанс уйти своей смертью – это высшее благо, что это освобождение!

– Возможно…

– Есть такой истинный белый маг – Ранкх. Я видел его довольно часто, последний раз год назад – он направлялся в Азахарею. И вот все эти визиты осуществили три разных человека. Все они представлялись именем мага Ранкха, члена Белого Круга, это была правда.

– Как это?

– Я думаю, тут имеет место хитрый прием, я бы назвал его сакральной силой имен, сохранением имен.

Синкат откинулся на стуле: он не зря приехал, помимо того, чего хотел, он получал от Аджита ответы на неожиданные глобальные вопросы.

– Среди людей раз в сорок – пятьдесят лет рождается целая плеяда детей с огромными задатками к магии. Считается, что это единокровные потомки первых белых магов. Хотя в королевском роду, ведущем происхождение от самого Эй-джей-Дая, таких не было. Так вот эти дети сразу обращают на себя внимание. Они читают мысли, двигают предметы, подчиняют землю, воды, огонь и воздух своим желаниям. Я думаю, легенда о родстве – это выдумка. Первое поколение белых магов само отыскало таких детей. Когда ситуация прояснилась, стали ясны закономерности такого рождения, их преемники установили в недавно созданной Империи Солнца свою религию, культ Велеса, творца по североэрафийски. Также они дали церкви вооруженный контрольный орган – орден Фавела. Белые смотрят на Эрафию как на поле, которое раз в полвека дает всходы. Среди волшебных детей были не только люди, но и эльфы и минойцы, однако белые маги этого не афишируют. Вживую их почти никто не видел, судят лишь по картинам, портретам и изразцам в храмах. В действительности это разные люди, носящие одни и те же имена, как связующую нить прошлого с будущим.

– Но для чего тогда страх кары, ведь они могли контролировать рождение детей?

– Нет, не могли. Когда людей было пятьсот – семьсот тысяч, еще пытались, но теперь их почти сто миллионов. Постоянно растущее число среди других обитателей этого мира. Без ордена, без страха, они потеряли бы этих детей, и связующая нить бы прервалась. Кроме того, открытость процесса могла быть использована нойонами. У них есть пророчество, что если избранные дети перестанут рождаться, это знак грядущей победы темных сил, и им стоит спешить. Но подобного не случалось…

– А что случалось? Неужели их система не давала сбоев?

– Если бы не давала, ни тебя, ни меня бы не было. Шесть веков назад, во вторую войну стихий, увидев, что в методах принуждения между Арагоном и нойонами почти нет разницы, тогдашний глава ордена Храма скрылся от белых – вместе с группой одаренных детей.

– Рез-зави?

– Да, его звали Рез-зави, он уплыл на далекий пустынный остров в западном море. В тот раз нойонам сопутствовала удача, они дотла сожгли столицу старой Эрафии Эф-Полар, и следы главы ордена затерялись. В Белом Круге полагали, что мастер и дети погибли.

– Но на деле они выжили! Рез-зави – первый сумеречный, основатель нашего государства!

– Все так, у него появились последователи – люди, спасавшиеся от войны. Особенно чародеи, не желавшие вставать ни на одну из сторон, они устремились на Зейлот, и когда две империи обескровили друг друга в бессмысленной и иступленной схватке, они уже не могли задушить этот росток нового мира…

– Да, но мы все это потеряли! Все подвиги, жизнь эпических героев – все потеряли такие, как я! – Синкат грустно уставился на дно серебряного бокала.

– Нет, это было неизбежно. Стечение обстоятельств. У людей есть поговорка: гордыня предшествует падению. Именно такого уровня достигла наша гордыня, вернее, тех, кто стал править Зейлотом тридцать лет назад.

– Имеешь в виду отца? – в голосе Синката уже не было прежнего гнева.

– Не его одного. Дас, Малегир и им подобные…

– Кстати, что с Малегиром, он жив?

– Он арестован арагонцами и заточен в ледяную башню Валтары…

– Но это лучше, чем умереть…

– Едва ли. Ты когда-нибудь слышал о тероморфе? – будто холодом дыхнуло на Синката от этой фразы.

– Нет, первый раз слышу.

– Что же, – Аджит тяжело вздохнул, – еще не раз услышишь. Ты знаешь, что нам позволяло выживать в течение многих столетий? Как нам удавалось пережить еще одно столкновение между магами и нойонами?

– Дипломатия?

– Верно, мы всегда были нейтральны, и напади на нас какая-либо из империй, мы бы тут же перешли на сторону другой. Это было гарантом неприкосновенности, и много лет невоенного положения, поощрения внутренней свободы, на грани с вседозволенностью для отдельных лиц, сделали свое черное дело… развратили наше руководство, возвели гордыню, тщеславие в ранг добродетели. Помнишь, у нас был открытый закон о бессмертии: хочешь, принимай Стаах, хочешь – нет. Скажи стоп и умри. Твой отец Гуннар был бессмертен, твоя мать нет, но у тебя все от человека. Нет ни рогов, ни копыт минойца. Это чудо, а просто так, Синкат, чудес не бывает! Я сбился, о чем это я… а, о нашем острове. Так что ты слышал о причинах его гибели?

– Говорили о взрыве главного концентратора. Моандор намекал, что это дело рук арагонцев, из-за того что вожди под руководством отца пошли на слишком большое сближение с нойонами. Дас придерживался того же мнения…

У Синката кольнуло в груди – верно, Дас из-за этого и начал расследование сам и погиб.

– Ты прав, этот взрыв и таинственная гибель посла связаны между собой. Так ты точно никогда не слышал о тероморфе?

– Нет, расскажите, что это?

– Тридцать лет назад один из выдающихся мастеров магии земли в глубине разломов вулканической трещины горы Сопла нашел минерал, обладающий колоссальной силой. Она запасена в нем с самого рождения мира. В куске размером с яблоко, – Аджит силой мысли подкинул спелый фрукт в руки Синката, – больше мощи, чем в мыслях истинного мага, стоящего в сердце концентратора.

– Я помню это место. Горячая гора, я играл там в детстве, – пробормотал Синкат, откусив кусочек.

– Но использовать эту силу не получалось. Процесс выходил из-под контроля. Все заклинания рушились, в реальном мире это выглядело как взрыв невиданной мощности. Сам понимаешь, наши правители ухватились за это чудо природы, мечтая использовать его как оружие. Обладающий им мог стать не только третьей силой, равной истинным магам Света и Тьмы, но значительно превзойти их.

– И такой материал нашелся только у нас?

– Да, я называю это проклятием Рез-зави. Если бы он тогда достиг любого другого места, не Зейлота, не начали бы тогда строить концентратор, ничего бы не нашли. Но он был только здесь, и перед вождями встал вопрос, что делать с находкой. Долго скрывать тероморф от истинных магов было невозможно, а узнай они, что мы хотим собрать хоть какой-то запас этого вещества – остров стал бы объектом нападения, причем одинаково безжалостного как с одной, так и с другой стороны. Привыкшие чувствовать себя в этом мире хозяевами, полубогами, нойоны и маги не потерпели бы соперника. Мы стали искать другие выходы, тогда между вождями возник серьезный раскол. В результате я оказался в меньшинстве – и сейчас здесь. Твой отец возглавил большинство и погиб.

– В чем была причина раскола?

– Я и многие другие чародеи, в том числе Малькольм-воин, бывший послом у нойонов, говорили, что тероморф не спасение, а опасность. Что все его небольшие запасы надо сбросить обратно в лаву на дно трещины Сопла. Раз и навсегда оградить мир от страшной, ни с чем не сравнимой мощи. Но была и другая точка зрения, ее поддерживал Гуннар и другие, уже начавшиеся томиться бессмертием без власти. Они видели в тероморфе путь к возвышению, хотели основать третий круг – Круг Хаоса, равный по знаниям и мощи уже существовавшим империям. Их план был в том, чтобы передать равные части тероморфа, открыто назвав его оружием, в руки Арагона и нойонов. Поставить их перед лицом того, что следующий конфликт будет последним, ведь на любой первый удар последует сокрушительное возмездие. Тогда наступит тысячелетие мира, за которое стороны придут к какому-то договору, найдут решения своего морального спора. Станут выше идеологических шор. Мы же останемся над схваткой, даже выше их, ибо обладаем монополией на оружие и определяем новый баланс силы. Наши вожди уже мечтали о могуществе над всем миром, мечтали как истинные, но в отличие от последних, им не хватило мудрости остановиться, они еще слишком во многом были людьми.

– Что же произошло?

– Я могу лишь предполагать. Если бы я встретил Даса, то знал бы наверняка, но, к сожалению, он мертв… Полагаю, наши вожди, в том числе и твой отец, видя катастрофическое положение нойонов после третьей войны, пошли на то, чтобы передать им часть вещества прежде Арагона. Хотели подравнять баланс, чтобы бессмертные угрозами и шантажом отбили назад «свою» половину мира. Твой отец и Дас передали часть вещества нойонам. Все это время на острове шли интенсивные исследования по применению тероморфа в концентраторах магических энергий. Тут что-то случилось. Скорее всего, как я и предупреждал Гуннара, они не удержали дракона в узде. Произошел взрыв, ни нойоны, ни Арагон, ни эльфы не поняли, что произошло, но я почувствовал: сила эта была связана с тероморфом.

После случившегося нойоны оказались в фантастически выгодном положении. Только представь себе, загнанные арагонцами в угол, они вдруг получили в руки оружие, о каком и мечтать не могли. Да, его очень мало, но оно есть! Я думаю, Дас это понял… понял, что натворил, попытался предупредить остальных. Ему был нужен совет, потому он так рвался сюда, чем и выдал себя…

– То есть вы думаете, он погиб не при взрыве вулкана?

– Я не верю в случайности. Он работал с твоим учителем Моандором, насколько я знаю, он самый расчетливый и коварный из нойонов.

– Но не самый сильный! Непобедимый Нагаш – самый могущественный член совета! – возразил Синкат. – Почему же вы не предупредите Светлый Круг, вам совсем не жалко людей?

– Жалко, но это не означает, что я должен помогать кучке лжецов, уверовавших в собственную богоподобность. Спасать сейчас, когда их необдуманные поступки привели ко всему этому? Нет, пусть круг замкнется. Маги и нойоны хотят одного, смерти друг другу, и это лучшее, чего они заслуживают! Пусть будет война.

– Но они погубят множество людей! А победители установят свой диктат на тысячи лет!

– Нет, этого не будет! Мы ушли с Зейлота, чтобы бороться, до конца стоять на страже равновесия. Конечно, добиться этого проще, когда знаешь планы сторон…

– Об этом я и хотел с вами поговорить, мастер. Я получаю приказы от самого Моандора, раньше по ним я мог судить об общей картине того, что происходит в мире. Готовятся ли они к удару? Когда, где, какими силами он будет нанесен?! Но теперь я перестал понимать его изощренную логику. Знаю одно: им движет фантастическое себялюбие и жажда власти, возведенная в абсолют. Как мне противостоять этому, как? Вот вы говорите, стоять на страже баланса сил, но все рушится, как можно соблюсти…. Они настолько сильны. Заподозри нойоны неладное – ни меня, ни вас не будет, как уже не стало Даса!

– Дас слишком глубоко вошел в Темный Круг, оттуда было не выйти, а по поводу опасности ты преувеличиваешь. Ты сам стоишь многого. Кроме того, истинные убивают лишь тогда, когда не могут использовать, задумайся над этим. Белый маг Ранкх предлагал мне сотрудничать, я ответил, что необходимо время. Пойми, Синкат, мне нужна информация из обоих источников, лишь тогда возможен правильный выбор. Тогда станет ясно, как спасти равновесие!