Текст книги "Обратная случайность. Хроники обывателя с примесью чертовщины. Книга первая. Встречи и знакомства"

Лично я согласен с Витиным принципом, но столь широко его не трактую и не применяю. И тебе не советую.

– Почему?

– Должна быть разумная мера, по обстоятельствам. Таких умниц как Мила, раз, два и обчёлся. Витя тоже на неё не сразу попал, она ведь у него шестая законная супруга. В наши печальные времена даже восточные женщины, этот образец покорных жен, начинают поднимать перья. Что уж говорить о наших бабах. Не поймут.

– Да вы прямо женоненавистник Родион Алексеевич. А со своей законной как ладите?

– Ничего подобного! Женщин я люблю, а некоторых горячо, но поверхностно. То есть как бы поверхностью тела, а в душу стараюсь не запускать. Они это чувствуют, и потому, наверное, я живу один. Но моему примеру следовать не надо. В этих делах каждый выбирает то, что ему по душе.

На этом всё. Удачи тебе, решайся и дерзай, а я забираю матрас и прощаюсь.

В прихожей его с нетерпением ожидали четыре особы женского пола. Четвёртой была я. Перед этим прибежала Даша, и в быстром темпе рассказала, что Татьяна Анатольевна отыскала обалденного специалиста по животным, которого привела посмотреть Фирму. Он укротил собаку одним движением руки, и выложил всё про её болезни,

– Сейчас консультирует Павла Ивановича. Пойдём мама, когда он освободится, то попросишь его осмотреть Киселя.

Кисель был наш кот. Его принесли маленьким, и половую принадлежность мы сразу не смогли определить, а потому стали звать просто Кисой. Но когда выяснилось, что это котик, то Киса превратился в Киселя. Он и в самом деле два дня хандрил, ничего не ел и мало двигался. Кота мы любили, и уже стали беспокоится. Было ясно, что он заболел.

– А сама чего не попросишь?

– Да он к молодёжи как-то не очень расположен. Ты мама женщина солидная, и тебе он не откажет.

Пришлось подниматься. Когда Родион Алексеевич появился, я сразу вспомнила, что с последней встречи прошло около двух месяцев. Увидев меня, Родион сказал,

– О–о! Вера Максимовна, здравствуйте! Уж, не в этом ли доме вы проживаете?

– Представьте, да. Прямо под этим перекрытием. Здравствуйте. А это Даша, я вам о ней говорила. Познакомься Даша, это Родион Алексеевич Коновалов.

Даша изумлённо вытаращилась на него,

– Тот самый?

– Да. Собственной персоной.

Как-то смущённо Родион сказал,

– Мы с ней уже виделись. Она меня дядей назвала.

Заворожено глядя на Родиона Алексеевича, Даша произнесла,

– Умереть не встать! Вот это да!

И в сторону теребящей её, и сгорающей от любопытства Майи,

– Потом расскажу.

В разговор вступила я,

– Родион Алексеевич, найдёте время заглянуть в гости? Хорошо бы котика нашего посмотреть, заболел, наверное.

– Конечно Вера Максимовна, время есть. И на котика глянем непременно.

Татьяна Анатольевна укоризненно сказала,

– И вы молчали, Вера, что у вас такие знакомые имеются.

Ответ выскочил из меня автоматически,

– Так вы же и не спрашивали.

Коновалов расплатился с Татьяной, взял упаковку, и мы втроём двинулись вниз.

Когда мы зашли в комнату, Кисель лежал возле дивана на полу, положив голову на передние лапы. Из уголка его пасти сочилась слюна. На наше появление он не отреагировал. Родион нагнулся, посмотрел на него, и сказал,

– Он ещё вчера должен быть у ветеринара. Но ничего, справимся сами.

Он требовательно глянул на Дашу,

– Пинцет!

Она метнулась и быстро принесла инструмент из маникюрного набора. Коновалов присел на стул и устроился на нём поудобнее. Затем он положил кота себе на колени, левой рукой как-то по особенному взял его за голову, и что-то там придавил, отчего пасть у кота широко раскрылась. Родион заглянул туда, засунул пинцет, и быстрым движением извлёк из кошачьей глотки большущую рыбную кость с кусочком хребта. После чего небрежно сбросил кота на пол, напутствовав словами,

– Вали отсюда любитель помоек.

Кисель потряс головой, прокашлялся, и засеменил к блюдцу с водой.

– Всё, здоров ваш кот. Он проголодался, скоро накинется на еду, так вы ему много не давайте, а то обожрётся. С котами такое бывает, они чуру не знают.

Даша не сводила с Родиона восторженных глаз, отрываясь только сбегать поговорить по телефону. Вероятно, сообщала друзьям о сенсации. Мы прошли на кухню, где слегка перекусили, и уже за кофе я сказала,

– Похоже, что наши «случайные» встречи через два месяца закончились. Ведь теперь ничто не мешает нам встречаться просто так. Или я не права?

– Это как сказать. Думаю, что эту проблему вы затронули частично.

Даша слушала эти дикие речи, раскрыв рот, но Родион на неё внимания не обращал.

– Давайте посмотрим глубже. Нам ведь с первого раза не было препятствий встретиться просто так, не по расписанию. Однако мы этого не делали, а почему? Ответ простой – нужды не было. Нас ничего не связывает, но судьба регулярно организовывает наши встречи, как будто специально. Как будто в этом скрыт какой-то смысл. Хотя ни вы, ни я его не видим. Зачем мы друг другу? Я тоже думаю над этой загадкой. Если бы я не был материалистом, то, скорее всего, начал бы верить в ангела–хранителя. Правда, в моём случае его уместнее назвать ангелом–насмешником, причём обладающим нездоровым чувством юмора. Загонит в какую-нибудь бредовую ситуацию и наблюдает, как я из неё выбираюсь. Но врать не буду, натешившись, частенько и выручает. А если серьёзно, то во всём этом что-то есть. У меня раньше случались совпадения похлеще, но такая направленность впервые. Может быть вы, Вера Максимовна, и в самом деле поможете разгадать всё это? А вдруг между нами существует иная скрытая связь? Всё это неспроста, но я уверен, что рано или поздно объяснение будет.

– Вы знаете, Родион Алексеевич, идея ангела–хранителя меня тоже не устраивает. Было бы слишком просто. Но тем не менее, из того немногого, что мне о вас известно, можно сделать кое–какие выводы.

– Очень интересно!

– Некоторые явления действительно весьма загадочны, и, возможно выходят за рамки психологии, хотя непонятно куда именно они выходят. Но многие случаи объясняются вашим характером. Вы – реактивный авантюрист, и отсюда многие ваши приключения.

– И с чем это едят?

– Склонность к авантюризму, это черта характера, можно сказать состояние души. В какой-то мере это присутствует у многих мужчин и некоторых женщин. Вопрос именно в мере. Для иных это просто образ жизни, форма социального бытия. Есть такая теория природных и социальных вызовов.

– Это у Тойнби, кажется.

– Вроде того, но в применении к личности. Природа и социальное окружение делают человеку вызовы, а он на них отвечает или избегает. Но есть немало людей, которые в силу характера сами делают вызовы природе и социальному окружению. Это активные авантюристы. Подобный типаж широко представлен в литературе. В наиболее чистом виде это Дон Кихот и Остап Бендер.

– А Санчо Панса и Киса Воробьянинов кто?

– Они не авантюристы. Они разовые исполнители, совращённые мощным стимулом. Когда исчезнет стимул, неважно как, они вернутся к своему привычному обывательскому образу жизни.

– Я понял. Для Бендера важен процесс, а не результат. Сам по себе миллион ему ни к чему, и когда он его раздобудет, то постарается быстренько его спустить, а если не удастся, то начнёт добывать второй миллион. А насчёт управдома он шутил. Для рыболовов–любителей товарная ценность улова тоже не стоит на первом месте. Однако в реальной жизни Остапы Бендеры кончают плохо. Обычно в тюрьме или на эшафоте.

– Не всё так однозначно, Алексей Петрович. Слово авантюрист в переводе с французского означает искатель приключений, а среди этих искателей мошенников и аферистов относительно мало. В основном это разного рода первопроходцы, революционеры, а иногда даже пророки.

– Иисус неважно кончил.

– Не всё так мрачно. Главный признак авантюры – добровольность, свободное желание. Это означает, что любая подневольная деятельность авантюрой не является. Одно и то же занятие для разных людей имеет разный смысл. Колумб – авантюрист, но плывущие с ним матросы нет. Они наёмные профессионалы. Александр Македонский тоже яркий пример авантюриста, но не его гоплиты, которые время от времени бунтовали, будучи людьми здравомыслящими. Как и матросы Колумба. Но кроме таких исторических личностей существует огромное число людей, удовлетворяющих свои авантюрные наклонности в относительно безопасных рамках – альпинисты, охотники, рыболовы и прочие экстремалы и путешественники. Главное в них то, что все они любители. Путешествие в одном и том же поезде для туриста является приключением, а для командировочного нудной работой.

В массе своей люди консервативны. Они не любят перемен, по–другому вызовов, и по мере возможности их избегают. Но не все так инертны. Некоторые люди стараются ответить на вызов адекватно. Более того, эта деятельность им по душе, поскольку соответствует авантюрной составляющей их характера. Вот они и есть реактивные авантюристы, потому что сами вызовов не делают, а только реагируют на них. Но как! Самый известный литературный герой такого рода – Шерлок Холмс. Сыщик–любитель, между прочим. Сидит себе, пиликает на скрипке, и ждёт вызова. А как на него отвечает, про это читали все.

В реальной жизни частный сыск грязненькое занятие, но в литературе оно сильно облагорожено, так как предоставляет широкое поле деятельности для проявления реактивного авантюризма. О профессионалах писать и читать неинтересно, а частный сыск по условию занятие для любителей, даже если они имеют лицензию. Но в этом жанре наиболее популярны сыщики–любители вроде мисс Марпл или отца Брауна, и даже люди, случайно оказавшиеся в роли сыщиков, вроде Евлампии Романовой в романах Донцовой. А если кто и пишет про полицейских, то про таких, которые действуют не по правилам, авантюрно.

Вы Родион Алексеевич относитесь к этой категории, так как сами о себе сказали, что нарываться не любите, но на сдачу не скупитесь. И многие случаи это подтверждают. Вам ли не знать?

– Теория красивая, что и говорить, только неясно: как её приложить ко мне.

– В чём же трудность?

– В масштабе. Всё дело в нём. Тут должно быть соответствие. По вашей теории всякое действие или противодействие есть вызов. Авантюра есть следствие вызова. Но ведь поступки людей в подавляющем числе бытового, мелочного характера, и следствия их тоже таковы. Лишь некоторые могут тянуть на роль мелких происшествий. Настоящее приключение, которое надолго запомнится, должно порождаться соответствующим мощным вызовом. Так вот: все мои приключения начинались с сущей ерунды, и по самому заурядному поводу. Иной раз и не поймёшь природу вызова, и был ли он вообще. Миллионы людей ежедневно ходят на рыбалку, врут, или просто прикладываются к бутылке, и ничего особенного с ними не происходит вследствие этого. Но только не со мной. Взять ту же выпивку. Этой простой человеческой радости я стараюсь избегать. В своей жизни я напивался лишь несколько раз, по пальцам можно пересчитать, но следствия этого были несоразмерны в каждом случае. В моей родной станице однажды меня уговорили хлопнуть стакан портвейна. Я пришёл в себя на следующий день в Москве, в роскошном номере гостиницы «Метрополь». Передо мной был чемодан неизвестного происхождения набитый деньгами. И это не самый диковинный случай. А ведь в тот день у меня и в мыслях не было закончить его таким образом. И где тут вызов?

Дашу больше интересовали рассказы, а не общие рассуждения, и она воскликнула,

– Ой! Расскажите, пожалуйста!

– История не очень приятная. Как-нибудь потом. Речь не об этом.

В беседу вступила я

– Есть теория катастроф, и там описываются некие точки бифуркации, в области которых даже небольшой толчок может направить события непредсказуемо.

– Тогда по этой теории выходит, что я и есть ходячая бифуркация. В нескорых местах мне и делать ничего не надо, достаточно моего присутствия, чтобы дела там пошли вкривь и вкось.

– Например, в милиции.

– В милиции и без меня полно бифуркаций. Кроме того, бывают случаи, когда вызовом становится часть моего организма, а не я целиком.

– Не очень понятно. Разве так бывает?

– Запросто. Например, усы. Именно они становятся причиной всякого рода недоразумений, а сам я не при делах. Могут быть усы вызовом сами по себе? Независимо от носителя?

– Ну, в известных условиях такое не исключено. В местах, где их носить не позволяет обычай, например. Хотя гораздо больше мест, где ношение усов обязательно для мужчины, и где вызовом будет их отсутствие.

– Это всё экзотика, а я имею в виду наши места. Тысячи мужиков носят усы, и хоть бы хны. Но стоит их начать отращивать мне, как тут же возникают проблемы. Вот послушайте.

Новелла об усах

– Скажу честно, желания завести усы у меня не было ни до, ни после. Такое даже никогда не приходило в голову. И в тот раз эта идея принадлежала не мне. Но по порядку. На ту пору мне было лет двадцать пять или двадцать шесть, то есть самый жениховский возраст. В армии уже отслужил, имел постоянную работу и неплохой заработок. Осталось обзавестись семьёй. Об этом бубнили все родственники, да я и сам был не против, а потому присматривал подходящую девицу. Жених я был не из последних, и созревшие для этого дела девушки охотно шли на контакт. Но что-то не клеилось. Начиналось знакомство обычно хорошо, иной раз уже и ЗАГС маячил на горизонте, но потом возникали какие-то помехи, и всё расстраивалось. Но я не унывал. Девушек было много, и выбор имелся.

С Таней я познакомился в парикмахерской. Ничего странного, ведь она работала там мастером в мужском зале, и мне повезло сесть к ней в кресло. Средних кондиций девушка зрелого возраста и вида, но я сразу обратил внимание на её очень красивые руки. Кстати об этом.

Лицо, несомненно, самая яркая и выразительная деталь женского организма. Но далеко не все мужчины оценивают внешность женщины только по этому признаку. При знакомстве с девушкой многие вначале обращают внимание на ножки. Для кого-то главными являются передние или задние прелести, а уж потом остальное. Некоторые западают на черты характера – скромность, или наоборот бойкость, а есть чудаки, клюющие на интеллект, но таких мало. Для меня визитная карточка женщины – руки. И при знакомстве я первым делом обращаю внимание именно на них. В этом я не одинок. Давно замечено, что красивые руки встречаются реже, чем красивые лица. От себя добавлю, что красивые ручки попадаются реже красивых ножек. Многие женщины это знают и чувствуют. Если у неё с руками что-то не так, от природы корявенькие, или чем-то попорченные, то вы их и не увидите. Руки вроде бы и есть, но они никогда не окажутся в центре вашего внимания, и самым естественным образом. Я много лет слежу за одной известной эстрадной певицей в надежде увидеть её руки. Тщетно. На лицо ничего, и голосок имеется, она даже иногда демонстрирует свои кривенькие ножки, но на руках не прокололась, ни разу. А если ручки в порядке, то они, как бы невзначай, будут демонстрироваться каждую минуту, а то и чаще. И, как правило, у обладательниц прелестных ручек всё остальное тоже бывает на уровне. Хотя, в этом плане, мне, наверное, просто везло.

В тот день я вернулся домой после недельного пребывания в хуторе Красном. Впрочем, это официальное название. До революции он звался Верблюжьим, и по привычке народ именует его так до сих пор. От нашего стройучастка я занимался там устройством фундамента. Следить за своим внешним видом там условий не было, и я сильно зарос. Поэтому, возвратившись, я первым делом отправился в парикмахерскую, чтобы вернуться в цивилизацию опрятным и утратившим вид дикаря. В те благословенные времена в мужских салонах не только стригли, но и превосходно брили, используя приятные для кожи компрессы.

Таня знала о сильной стороне своей внешности, и мой комплимент её ручкам попал в цель. От удовольствия она раскраснелась и подстригла меня с особым тщанием, а затем, видимо в благодарность за моё внимание, предложила оставить усы, уверяя, что они, будучи тёмными, хорошо подойдут к моим светлым волосам на голове. На усы мне было наплевать, но это был хороший повод для знакомства, и я без раздумий согласился. По окончании процесса, соседняя мастерица посмотрела на меня и сказала,

– Ты только глянь! А он молоденький, и кольца нет. Кто бы мог подумать? Теперь с ним и на танцы можно идти, или в кино.

Я тут же пригласил Таню на танцы, и она согласилась. По дороге домой я отметил, что знакомые здоровались со мной как-то неуверенно, и провожали взглядом. Дома мне пришлось знакомиться со своей матушкой, так как с первого взгляда она меня не угадала, и спросила кто я такой. Стало ясно, что люди меня просто не узнавали. Шпионы не зря используют накладные усы. Кто бы мог подумать, что щёточка волос под носом так сильно изменяет внешность? Но значения этому я не придал, решив, что люди быстро привыкнут к моему новому облику. Бабушка Фрося меня узнала и утешила словами, что теперь, наконец, я стал вылитым казаком, осталось чуб взбить, и теперь все девки мои. Матушка на это саркастически заметила,

– Он и без усов не скучает. А толку?

И, обращаясь ко мне, озвучила не раз повторяемое пророчество,

– Довыкобениваешься ты Родька! За твои переборки достанется тебе такой недобор, что волком взвоешь!

Бабушка тут же стала на мою сторону, она сказала, что бог такого не допустит, и у них завязался привычный бесплодный спор о моей будущей судьбе. А я покушал, приоделся, и отправился на танцы.

Сами по себе танцы для меня ценности не представляли, а потому страсти к ним я не питал. В школе чуть ли не принудительно кое-как научился вальсу и нескольким движениям фокстрота, а также мог изобразить нечто, напоминающее танго. В общем, танцор я был слабый, если не сказать никудышный. Но на танцы ходить любил. В те годы это было идеальное место, где в приличной форме можно знакомиться с девушками, причём не только визуально, но и тактильно. Современные танцы напрочь лишены этой функции, и мне непонятно зачем туда ходят вообще.

Тот вечер начался нормально. Я угостил её мороженым, потом мы с Таней чинно погуляли по парку, и чуть ли не первыми завернули на летнюю танцплощадку. Местный ансамбль грянул песню из репертуара молдавской группы «Норок», и под неё мы станцевали первый танец. Он же оказался и последним, потому что ко мне подошёл знакомый парень Вася Малый, и попросил отойти для разговора. Васю я давно знал, а потому не насторожился. За оградой между кустами стола группа ребят во главе с Гаврилой. Этого Гаврилу я знал ещё со школы как задиристого и хулиганистого типа. Я подошёл к нему и хотел поздороваться, но Гаврила опередил меня вопросом,

– Ты откуда?

Скрывать мне было нечего, и я честно ответил,

– Из Верблюда.

Гаврила скривил губы, и произнёс цитату из фильма,

– Опять смешливый попался. Ну, получи!

И с правой двинул мне в нос. Тут до сознания дошло, что меня банально бьют, причём неизвестно за какие дела. От второго удара с левой я уклонился, отступил на шаг, перехватил бьющую руку, и, добавив Гавриле инерции, с небольшим разворотом отправил его головой в куст сирени. А затем обратился к готовым кинуться на меня его приятелям нецензурными словами,

– Вы чего? Совсем? Лупите всех, кто с хутора Верблюжьего, или через одного?

Тут один из компании пригляделся ко мне, и воскликнул,

– Гля! Да это же Коновал! Гаврила, слышь?

Поцарапанный Гаврила, вылезая из куста сирени, сказал,

– Слышу. Теперь я и так его узнал. Ты Родион если маскируешься, то хоть обзывайся. Мы ж тебя не угадали. Думали залётный.

Недоразумение разъяснилось, но стало уже не до танцев. В сельской местности, и у нас в том числе, бытовал некрасивый вид спорта – избить заезжего парня просто за то, что он не местный. Гаврила был любитель этого дела, хотя иной раз и ему перепадало. Гости всякие бывают. Случалось и на боксёров нарываться.

Прикрыв лицо носовым платком, я пошёл к выходу. Там уже стояла встревоженная Таня. Она понимающе спросила,

– Кто это тебя?

– Гаврила. Знаешь его?

– Такой заросший, и вечно непричесанный?

Я подтвердил её профессиональную оценку внешности Гаврилы,

– Да.

– Знать-то я его знаю, только никогда с ним не встречалась. Честное слово, Родион.

Я умылся под уличной колонкой, а Таня продолжила тему,

– Надо же! А ведь никаких намёков от него не было, что я ему нравлюсь. А тут сразу.

– Да причём здесь ты? Он, не разобравшись, меня стукнул. Из-за усов перепутали.

Своей прелестной ручкой она погладила меня по лицу, и проворковала,

– Ну не надо. Я всё понимаю. Пострадал из-за меня, но ведь до свадьбы заживёт.

Таковы девушки. В своём эгоизме всякие такие случаи они толкуют в выгодном для себя свете, и ничего с этим не поделать. И переубеждать их дело неблагодарное, а порой невозможное. В этом же кроется их слабость, потому что, так или иначе, но они реагируют даже на примитивные и явно неискренние комплименты. Поэтому спорить с Таней я не стал, проводил её до дома, и договорился встретиться с неё на другой день после работы возле парикмахерской.

На следующий день в восемнадцать часов я уже стоял возле салона в ожидании. И тут со стороны аллейки подошла Застопка и стала нагло ко мне приставать. Это была известная в станице пьянчужка. Хотя Застопке было всего около тридцати, свой товарный вид она почти утратила, но ей, похоже, было на это наплевать. Нормальная и вполне симпатичная девушка из прилежной рабочей семьи, она вышла замуж за скромного работящего шофера Гену, и всё у них было хорошо. Первую в жизни рюмку она выпила после рождения второго ребёнка, и… не смогла остановиться. Что только с ней Гена не делал? И бил, и возил лечить. Бесполезно. Развёлся, судом забрал детей, и уехал от всего этого срама. Имя её мало кто помнил, и звали кличкой Застопка, которую она создала себе сама любимым присловьем. Подойдя к выпивающим мужикам, она всегда говорила,

– Налейте женщине, уважаемые. За стопку дам!

Чего именно даст, не уточняла. Могла и по морде, если кто понимал её слова буквально. Как ни странно, она не была шлюхой в строгом значении слова, поскольку была равнодушна к мужчинам и сексу. Она была рабой Бахуса, а не Амура. Однако соблазнить её большого труда не составляло. Достаточно было иметь солидный запас выпивки, и время от времени в её домике появлялись мужички на ночь, а то и дня на три, в общем, пока не кончались деньги. Но это был своего рода побочный эффект её основной страсти. Самостоятельные парни её чурались, а посетившие, становились предметом насмешек.

Из ругани Застопки я понял, что накануне вечером к ней в гости напросился один лихой молодец с двумя бутылками портвейна, а когда она задремала, то вытащил у неё из сумки последние три рубля и смылся. Так по хамски с ней ещё не поступали. Больше всего Застопку потрясло то, что, уходя, этот крохобор захватил даже две пустые бутылки. Лица его она спьяну толком не зафиксировала, в памяти остались только усики. И вот эта, воняющая перегаром чучундра, углядев мои усики, решила, что я и был её вечерним посетителем. Она стала требовать отдать три рубля, якобы украденные мной, а прихваченной стеклотарой пожелала мне подавиться.

Женщин нельзя бить. Нигде и никогда. Любых. Этот запрет с детства сидел в моём сознании. Однако после тридцатилетия, или немного раньше, приобретённый жизненный опыт показал, что запрет этот вовсе не запрет, а всего лишь правило, так как время от времени встречались исключения, с которыми невольно приходилось считаться. Оказалось, что некоторые девушки и дамочки совсем не против, если их время от времени поколачивают. А для иных это просто необходимость, потому что иначе они не могут нормально общаться с мужчиной, и элементарно его уважать, невзирая на любой уровень его воспитания, образования и социальный статус. Проще говоря, если такой подруге вовремя не дать по мусалам, то она начнёт считать тебя рохлей, и даже презирать. Психологических тонкостей этого явления я не знаю, но где-то читал, что это архаичная форма поведения, древний инстинктивный способ выбора доминантного самца. Ничего страшного в этом нет, и если действовать по их правилам, то всё будет нормально. Из таких женщин часто получаются хорошие жёны.

Я не сразу это понял, и до того как научился таких умниц выявлять, случались конфузы. Начинаешь встречаться с девушкой, а потом раз, и без всякого повода она тебя бросает. А причину объясняет какой-нибудь подруге, мол, с виду здоровый, а размазня. Подруга со злорадством передаёт это адресату, то есть мне. Слышать такое было даже не обидно, потому что непонятно. Ведь по всем меркам я не был размазнёй. Я не был застенчив и робок в общении, скорее наоборот. С девушками дружил активно, иногда до беременности. Мне и в голову не приходило, что вежливость и принципиальный отказ от физического насилия кое-кто может воспринимать как слабость характера, но один случай навёл на размышления. Однако речь сейчас не о нём.

На описываемый момент я ещё находился в плену предрассудков. Женских признаков у Застопки оставалось немного, но как ни крути, мужиком она тоже не была, поэтому я вежливо ей сказал,

– Свали в туман дура! Ты обозналась.

Столь слабый отпор её только раззадорил. Всё это недоразумение было сильно не ко времени и не к месту. Я разозлился и хотел выдать Застопке по полной, но не успел. За спиной раздался знакомый голос. Оглянувшись, я увидел Таню. Саркастически улыбаясь половиной рта, она сказала,

– Оказывается ты мерзавец! Не зря тебя постоянно бьют.

Застопка тут же подключилась,

– Правильно, подруга! Форменный мерзавец! Он и у тебя три рубля свистнул?

– Намного больше! Он украл у меня веру в порядочного человека.

Произнеся эту пафосную речь, Таня повернулась, и гордо задрав голову, пошла прочь, затем приостановилась, и выдала напоследок,

– Не подходи ко мне больше негодяй. Теперь мы незнакомы.

Некоторое время я ошарашено глядел ей вслед, а затем повернулся к замолчавшей виновнице. Наверное, в моих глазах Застопка увидела такое сильное желание нарушить все запреты, что сразу протрезвев, она издала испуганный вопль, и, отскочив в сторону, с неожиданной прытью скрылась за углом. Я медленно пошёл по аллейке, и машинально сел на подвернувшуюся скамейку. Настроение было поганым.

Судя по всему, у Тани был характер прокурорши сталинского разлива, и веру в людей она утратила до встречи со мной, потому что вот так, с маху, одной безапелляционной фразой загнала меня в дурацкую ситуацию. В этой ситуации возможность была одна – оправдываться, и доказывать, что ты не верблюд. Мне представилось, как Таня цокает каблучками по дорожке, а я забегаю то справа, то слева, и говорю ей, что я на самом деле хороший, и что по морде меня били очень редко, и вовсе не как мерзавца, а она отворачивает голову, и тщательно меня не слушает.

Такой вариант был для меня неприемлем, и стало ясно, что этот роман закончился, толком не начавшись. Даже если бы, одумавшись, она сейчас прибежала и стала просить прощения, то это ничего бы уже не поправило.

Тут Даша коротко рассмеялась и сказала,

– Вы так глубоко копаете, а ведь всё на поверхности. Это банальная ревность. Если бы на месте той пьянчужки была приличная девушка, то всё пошло бы по–другому. Ваша Таня взбеленилась от ничтожности соперницы, это унизительно, а в такие мгновения девушки не сильно задумываются над тем, что говорят. Удивляет, что она вас матом не укрыла или треснула чем-нибудь.

– Честно говоря, укрыла. Но слегка, почти культурно. Удивился я тогда другому, тому, как быстро она снова обрела веру в людей.

– Как это?

– Где-то через недельку я повстречал Гаврилу, и среди прочего он говорит,

– Симпотная у тебя девочка, ну, которая тогда с тобой была. Я её раньше не видел. Где ты её откопал?

– Там, где ты не бываешь. В парикмахерской. Работает она там, а зовут её Таней. Только я сейчас с другой встречаюсь.

– Харчами ты Родион перебираешь сверх меры. Чем она тебе не угодила? Всё при ней.

– Это я ей не угодил, и это она меня бросила. Зато теперь ты герой её романа.

– Я? С какой стати?

– С такой. Она тогда решила, что ты на меня кинулся её отбивать. А ещё она думает, что ты застенчивый, и по этой причине не делаешь ей признаний, и даже намёков не подаёшь.

Он запустил пятерню в свою нечёсаную гриву, немного подумал, и сказал,

– Вот это разворот! Пойду-ка я, пожалуй, подстригаться.

И Гаврила взял курс на парикмахерскую. В скором времени они поженились. Видимо брак оказался удачным, потому что Гаврила остепенился и стал ходить всегда аккуратно причёсанным. Но вернёмся к усам.

Сидя на лавочке, я решил, что всё к лучшему. Произошедшее открыло мне глаза на злобность Таниного характера, и никакая причёска его не компенсирует. Да и невелика потеря. Бог всё видит, и подбросит мне товар получше. Бог не стал тянуть резину, и тут же выдал просимое в виде девушки на велосипеде.

Одетая в белую водолазку и красное трико, она не спеша катила по аллейке, но, немного не доехав до меня, у неё случилась неприятность. Опыт подсказал мне, что прослаб рулевой конус, и велосипед внезапно потерял управление. В подобных случаях многие женщины за рулём теряются, даже если это руль велосипеда. Девушка исключением не была. С криком «Ой», она выпучила глаза, и стала тупо ждать встречи с деревом, даже не пытаясь что-либо предпринять. Реакция у меня хорошая, и мгновенно вскочив с лавочки, я подбежал, обнял, и ловко снял её с велосипеда.

Прокатившись немного по инерции, он со звоном упал, а я продолжал держать девушку в объятьях. Голова её лежала у меня на плече, и я ощущал её всем телом. Ощущение было на редкость приятным. Через некоторое время сердце её забилось спокойнее, и она сказала,

– Спасибо молодой человек, но поставьте меня на землю. Опасность миновала.

– Вы так уютно ко мне прилепились, что я готов не отпускать вас до конца дней.

– Пожалуй, это можно обсудить, но для начала неплохо было бы познакомиться.

Присев на лавочку, мы познакомились. Её тоже звали Таня. Во мне что-то непроизвольно напряглось, но я отогнал это чувство. На свете полно Тань. Девятнадцать лет. Работает на швейной фабрике. Родители овцеводы. Честно ждала парня из армии, но он сделал финт, и после службы женился на другой. Но она об этом не жалеет. Не из последних по всем статьям.

И действительно, внешний вид Тани взора не омрачал. Я отремонтировал велосипед, и мы не спеша отправились к её дому. По дороге мы решили сходить в кино. Завезли «Пусть говорят». Таня видела этот фильм, но знаменитого Рафаэля она готова была слушать всякий раз. Мне было всё равно какой фильм, лишь бы девушка сидела рядом.

Пришли. Стандартного вида шелеванный дом, солидный забор и большой двор. Я остался за калиткой ждать, а Таня пошла переодеваться. Надвигались сумерки. По улице двигался коренастый массивный мужик средних лет. Подойдя к Таниной калитке, он по хозяйски её открыл, и покосился на меня. На всякий случай я с ним поздоровался. Он что-то пробормотал, вошёл во двор, и начал какие-то поиски. Поведение мужика не отличалось приветливостью. Вскоре выяснилось, что это Танин отец. Тут вышла она сама. Таня и до того выглядела неплохо, а приодевшись, стала чудо как хороша. Простое тёмно–синее платье подчёркивало прелести её фигурки, а волнистые каштанового цвета волосы, собранные в пышный хвост, подчёркивали нежный овал свежего личика. Моё сердце затрепетало от любовного томления. Но это длилось недолго. Едва мы тронулись в путь, как со двора раздался крик на диком языковом суржике,