Текст книги "Обратная случайность. Хроники обывателя с примесью чертовщины. Книга первая. Встречи и знакомства"

– Ух ты! А интернет есть?

– Само собой. Иначе от этих побрякушек толку немного.

И они заговорили о модемах. Я погасила эту тему, и отправила Дашу на кухню что-нибудь приготовить. А у Коновалова было из чего, холодильник не пустовал, и даже не пришлось идти в магазин. Сам он, как объяснил Родион, готовил неважно, да и не любил это занятие, а больше ходил по столовым и кафе. Даша осмотром осталась довольна, и начала что-то готовить на скорую руку. Мы присели за журнальный столик. Мне захотелось удовлетворить давнее любопытство, и посмотреть фотографии Коновалова в молодости. Родион погрустнел,

– С фотографиями беда. Мой архив почти весь уничтожен. Сгорел.

– А что случилось?

– Моя бывшая жена была человеком импульсивным, и во время одного импульса сожгла всё, что подвернулось ей под руку, а подвернулось много. Меня дома не было и остановить приступ вандализма было некому.

Из каких-то глубин он извлёк большую сумку, где в беспорядке лежало внушительное количество фотографий, в основном старых и очень старых. Родион пояснил,

– Это мне досталось в основном по наследству, где от бабушки Авдотьи, где ещё от кого. Толку от этого добра мало, ведь я не знаю кто снят на большинстве фотографий. Моего осталось всего ничего, ну и немного современного. К сожалению всё в куче. Нужно перебирать.

Этим мы и занялись под комментарий Родиона. Первыми обнаружились небольшие фотографии юного Коновалова, вероятно с документов, и единственный сохранившийся портрет юноши в строгом костюме с галстуком. На обороте был указан возраст – восемнадцать лет.

Родион печально сказал,

– Это мой первый в жизни костюм. Хватил я из-за него лиха в своё время.

Были и детские снимки, где Родион выглядел худощавым и несколько шланговатым подростком, которые он охарактеризовал так,

– Был я гадким утёнком, и превратился в гадкого лебедя, но в молодости выглядел неплохо, девушки не шарахались.

Либо он набивался на комплимент, либо в самом деле так считал, но в юности Родион был действительно красив, и это не могло скрыть черно–белое качество снимков. Однако он не относился к смазливым красавчикам. Сквозь юношескую припухлость уже проступала мужская закостенелость. Стриженый налысо он не выглядел уродливым из-за правильной формы головы. Лицо европейского типа. Высокий лоб и прямой аккуратный нос. Блондин, но не белобрысый. Короткая причёска с косым пробором гармонировала с чёрными бровями и рисунком губ небольшого рта. Если бы не выражение глаз, это лицо можно было бы представить на плакате, но серьёзный, и в то же время наивный взгляд делал его облик живым. Он походил на какого-то артиста, но трудно сказать на кого именно. Наверное многие замечали этот артистизм облика, и неспроста его завлекали на эту стезю, полагая, что и внутри он артист. Отметив моё внимание, Родион сказал,

– Наверно мои генетические корни на севере Европы. Когда я был в Эстонии, местные принимали меня за своего, и все старались говорить со мной на их ужасно трудном языке.

Теперь я по–другому смотрела на Коновалова. После увиденного многое стало проясняться в отношениях Родиона с женщинами. Кто же будет шарахаться от высокого симпатичного паренька, обладающего к тому же спортивной фигурой. Скорее наоборот, девушки с замиранием сердца мечтали, чтобы он обратил на них внимание. Ему простили бы всё, даже если бы он оказался балбесом. Не исключено, что в ту пору в какой-то мере он им и был. Затем попались две фотографии жены Коновалова, и их свадебный снимок. Родион печально доложил,

– Остатки роскоши. Было штук семьдесят. Его жена была красивой натуральной блондинкой. Внешностью она смахивала на немецкую певицу C. C. Catch в более плотном варианте. В её взгляде читалась неприкрытая тупая стервозность. В отдельном чёрном конверте хранились снимки дочери Лизы. Она была совсем не похожа на мать, и писаной красавицей её назвать было трудно. Но всё-таки она была хороша собой, а улыбка делала её неотразимой. Известно, что девушки юга России, то есть Кубани, дона, и Ставрополья, в массе своей самые привлекательные на планете, о чём можно говорить не кривя душой. А Лиза была просто одной из них. И было впечатление, что я раньше её видела. Тут вспомнилась молодая Тамара Сёмина из фильма «Крепостная актриса», на которую Лиза была похожа, и я решила, что впечатление отсюда. Впорхнула Даша и объявила, что на скорую руку готова яичница с колбасой, и заварен чудесный пековый чай. Также к чаю имеется вкусненькое. Увидев фотографию Лизы, она здорово удивилась,

– Ой, а Лиза здесь откуда?

Коновалов оживился,

– Разве ты знаешь мою дочку?

Даша присмотрелась,

– Это не она, а как похожа.

Тут дошло и до меня на кого. Она была похожа как две капли воды на Дашину подругу Лизу, с которой делила квартиру.

Коновалов заинтересованно спросил Дашу,

– А эта твоя подруга в клипах не снималась?

– Да нет, ничего подобного, она вообще с Украины.

– А то я уж подумал. Как-то раз Лизка дала мне одну запись с клипом известного певца. Там в сюжете снята девушка одна, ну прямо Лизкина копия, один в один. Она одному хлопцу соврала, что в клипе снялась. Он посмотрел и поверил, так ребята табуном стали за ней ходить. Вот мне и интересно. Видно любит природа пошутить.

И тут из старых фотографий выпала одна, увидев которую, я оцепенела, и, с трудом ворочая языком, спросила,

– А это… кто?

Родион взял в руки изображение молодого офицера в форме сороковых годов, и, задумчиво глядя на него, сказал,

– Я эту фотографию видел с детства, а кто это такой узнал недавно. Мать перед смертью сказала, что это Максим Григорьевич Голицын, мой биологический отец.

Моя девичья фамилия была Голицына, а на фотографии был мой родной отец. Мне стало плохо, в глазах потемнело, и впервые в жизни я свалилась в обморок. Родион всполошился,

– Даша! У неё припадок! Неси воды!

Даша метнулась на кухню, принесла в кружке воды, брызнула на меня, а Родион открыл балкон. Рассвирепев на Коновалова, Даша закричала,

– Вы ещё не поняли? Да от общения с вами любой становится припадочным! Что вы ей сказали?

– Да ничего особенного. Сам не понимаю с чего это она. Баба с виду здоровая.

Даша схватила фотографию,

– Ой! Это же дедушка! А у нас такой фотографии нет.

– Чей дедушка?

– Мой дедушка, мамин папа.

До Коновалова начало доходить. Он побледнел и начал вслепую шарить по столику рукой. Затем сел в кресло и помотал головой,

– Так это …, это получается ….

Я уже очнулась, села на диване, и сказала,

– Это получается, что ты мне родной брат по отцу!

Даша взвизгнула, и стала переводить взгляд с одного на другого. Вдруг у неё зазвонил телефон. Это друзья интересовались скоро ли она прибудет на день рождения. Она машинально поднесла телефон к уху, и, не выслушав, сказала,

– Да пошли вы!

И выключила аппарат. Это как-то разрядило напряжение, а Коновалов ни к селу, ни к городу сказал,

– Значит сегодня я Патрикееву не соврал. Подумать только!

Я вспомнила, как умер отец, и только сейчас поняла, что он хотел сказать перед кончиной. Я подошла к Родиону, обняла его, и горько заплакала у него на груди. Даша прижалась ко мне и стала хлюпать за компанию. Он гладил меня по голове, и бормотал,

– Ну чего вы плачете? Не пойму.

Но выглядел он тоже неважно. Успокоившись, я рассказала,

– Когда отец умирал, то пытался мне сказать что-то важное, но его трудно было понять, дыхания не хватало. Медсестра прислушалась и сказала,

– Он говорит, что у вас что-то есть, и его надо найти. Может деньги?

И вот сейчас я поняла, чего мне нужно было искать. Слава богу, что ты нашёлся сам! Теперь у меня есть то, о чём я мечтала с детства – старший брат, добрый и сильный. А у Даши теперь есть родной дядя, который не даст её в обиду.

Родион сказал, что когда он узнал про всё, то подумал о вероятных братьях или сё страх. Он хотел даже обратиться в передачу «Жди меня», но передумал. Я удивилась,

– Почему?

– Показалось как-то неэтично.

– С какой стати?

– Мало ли? Вдруг и правда кто сыщется. Я-то им обрадуюсь, но вот обрадуются ли мне они, ещё вопрос. Может я им как собаке пятая нога?

– Перемудрил ты Коновалов. Слава богу, что у тебя ангел такой активный.

– Какой ангел?

– Тот самый, которого ты считаешь насмешником. Видно он не только на шутки способен. Не зря же он нас целый год носами сталкивал.

– Ты серьёзно в это веришь? Нет ангелов в природе. Я говорил про них фигурально.

– Я верю фактам.

Даша прекратила этот дикий разговор,

– Идёмте, наконец, кушать, а то всё остыло.

Мы прошли на кухню, и с неожиданным аппетитом всё прикончили. После этого Родион поглядел на нас и сказал,

– Я не знаю, что в таких случаях положено делать. Всякой родни у меня навалом, а действительно близких людей немного. Сестра Нина, дочка, и теперь ещё вы. Делиться радостью с кем попало, не хочется. Может, прямо сейчас махнём к Нинке?

Я взяла его за руку,

– Родион, давай не будем суетиться! Это ты железный, а я всё-таки женщина, и нервы мои на пределе. Мне кажется, что на сегодня впечатлений достаточно.

– А ведь и правда, бедные вы мои. Честно говоря, я тоже выбит из колеи. Не каждый день такое с людьми происходит.

И мы больше никуда не двигались. Разговаривали долго, но как-то сумбурно. Спали на удивление крепко и допоздна. А на другой день Родион отвёз нас домой. По дороге он рассказал ту давнюю историю, с которой всё и пошло.

Если кто и виноват в случившемся, так это бабушка Авдотья. Началось всё просто и незамысловато. Молодой офицер Максим Голицын после войны проходил службу в Крыму. Приехал в отпуск, и случилась у него любовь с местной девушкой Полиной. Голицын не был бабником, он имел серьёзные намерения основать семью. Полина ему поверила, и они вступили в отношения. Максим начал хлопотать о регистрации брака, чтобы вернуться в часть с законной женой. Но на их пути стала бабушка. Чем ей не угодил Максим, неизвестно, но она наложила запрет на этот брак, и на эти встречи. Преграда оказалась нешуточная, и дело расстроилось. Разочарованный Голицын отбыл к месту службы, а через некоторое время выяснилось, что Полина беременна. Она сообщила об этом Максиму. Время было суровое, и Максим, как человек казённый, просто так не мог сорваться с места. И он в письмах начал умолять Полину, чтобы она бросила всё, и ехала к нему, а там уж как-нибудь на месте всё устроится. В те годы беременность без мужа считалась большим позором, и когда стало невозможно скрывать большой живот, Полина решилась, и сбежала к Максиму, но в пути родила. Бабка вернула её домой, и быстро подыскала ей мужа из фронтовиков, с которым Полина переехала в другое место от разговоров. Когда Голицын вернулся, то никого уже не застал. Найти их было нетрудно, но никакого смысла в этом не было, так как Полина была замужем, а у его сына был другой отец. Он уехал навсегда, и где-то создал другую семью. Так, что, о существовании Родиона он знал, и возможно какое-то время интересовался его жизнью.

Наконец мы приехали домой. Настала наша очередь угощать Родиона. Пообедав, он уехал домой, обещав в скором времени вернуться, и начать знакомить нас с обретёнными родственниками. Однако, это было ещё не всё. В скором времени заявились Дашины друзья в количестве трёх человек. Обеспокоенные её ответом по телефону, и его отключением, они решили, что произошло что-то неординарное. Андрей спросил с порога,

– Что случилось?

Даша ответила в своём обычном задорном тоне,

– Случилось. Я думаю, что наш клуб следует закрыть. Время приколов закончилось. Родион Алексеевич оказался маминым родным братом и моим дядей.

Наступила мёртвая тишина, стоявшая минуты три. Все переваривали это невероятное сообщение. Прервал молчание Ботаник. Обычно он никогда не проявлял инициативы в разговоре, а только отвечал, если к нему обращались. В этот раз, он как школьник поднял руку, и сказал,

– Я думаю, что всё только начинается по–настоящему и серьёзно. Даша права – время шутливого отношения к феномену Коновалова прошло, но это не повод для закрытия клуба. У меня вот тоже есть некоторая информация по Коновалову, но вероятно недостоверная. Всё-таки Фамилия Коновалов совсем не редкая, и хотелось бы уточнить. Лично я думаю, что речь идёт о его однофамильце, но учитывая известную плотность необычных совпадений, решил обратить ваше внимание на один любопытный факт.

Все впервые слышали длинную речь Ботаника, и с интересом воззрились на него, особенно Лиза, которая сказала,

– Ну, давай свою информацию. Удиви нас ещё и ты.

И Ботаник удивил,

– Два дня назад на соседнем балконе громко лаяла собака, а я сказал, что нет на неё Коновалова, тот бы её вмиг воспитал. Мать переспросила,

– Какого Коновалова?

– Родиона Алексеевича. Это знакомый Дашиной мамы. Он специалист по собакам.

Мать внезапно побледнела, и охрипшим голосом сказала,

– Какое совпадение.

– Мама, разве вы с ним знакомы?

– Нет. Меня взволновало совпадение имени. Слушай Юра. Я никогда тебе об этом не рассказывала. У меня ведь был брат Родион. Случилось так, что он попал в детдом, откуда его усыновили некие Коноваловы и дали ему свою фамилию. А потом, когда ему было уже восемнадцать, он нашёлся. Как я была счастлива! Мне тогда тринадцать лет было. Какой он был добрый и красивый, не передать!

– А что потом? Куда он делся?

– Погиб.

У мамы выступили слёзы. Она достала две фотографии, и сокрушённо сказала,

– Вот всё, что от него осталось.

Я и подумал, а вдруг мамин брат имеет какое-то отношение к нашему Коновалову? Ведь похоронен он в станице Камчатской.

И Ботаник протянул фотографии Даше. Та, едва взглянув на одну, взвизгнула с криком,

– Мама глянь!

Хорошего качества снимок был сделан в городском парке. На скамейке сидел наш молоденький Родион, а рядом к нему прильнула девочка подросток. За спинкой стояли мужчина и женщина средних лет. Юра пояснил, что девочка, это его мама, а стоят бабушка и дедушка. На другой фотографии виднелся гроб с большим количеством венков. На одном виднелась надпись «Родиону от …». Народу было много, но по виденным накануне фотографиям, я узнала его маму Полину, бабу Фросю, Нину, и бабу Авдотью. У всех были скорбные лица. В голове у меня всё смешалось. Вероятно, это отразилось на лице, и Ботаник спросил,

– Так он вам знаком?

– Это он и есть!

– Но как?

Я лихорадочно схватила телефон и вызвала Родиона. Ответа не последовало. Но через минуту он отозвался,

– Верочка, я за рулём не разговариваю. Сейчас остановился, теперь говори.

Я с пятое на десятое пересказала ему сообщение Ботаника. Было слышно, как он застонал,

– Ну вот! А парень у вас?

– Да.

– Его мать Валентиной зовут?

После уточнения я ответила,

– Да. Валентиной.

– Дай ему трубку.

Я отдала телефон Ботанику. В тишине разговор был слышен.

– Тебя как зовут?

– Юра.

– Юра, этот разговор не телефонный. Мы обязательно встретимся и я тебе всё объясню. Только ты маме не говори, что я живой. Вообще ничего не говори. История эта тяжёлая.

Затем уже мне сказал,

– Успокойся Вера. Потом расскажу. Главное, не думайте, что я выходец с того света, как некоторые по темноте своей считают.

Андрей вдруг произнёс,

– И после этого кто за роспуск клуба? Заметьте, меня уже не удивит, если кто-то ещё из членов клуба вдруг окажется родственником Коновалова.

В некоторой подавленности мы прошли на кухню, в молчании попили кофе, и ребята вскоре удалились, а Лиза осталась у нас ночевать.

Вот так в моей жизни появился Родион Коновалов, и последствия этого события кардинально изменили её течение. Уж очень непростым человеком оказался мой старший брат.

Конец первой книги.