Текст книги "Обратная случайность. Хроники обывателя с примесью чертовщины. Книга первая. Встречи и знакомства"

Остановился один дипломат в гостинице «Высокая». Наш, советский. Представитель где-то в Европе, не то в Дании, не то в Швеции. Сам шишка, а отец у него ещё большая шишка. Он сюда в гости, или ещё зачем-то пожаловал, суть не в этом. С женой. Мне довелось её видеть. Эх, Костин, по сравнению с ней, все наши кинокрасотки просто доярки. И представь: возвращается днём этот чин дипломатический к себе в номер, заходит в спальню, а там, в кровати голые его жена и Коновалов. Развлекаются природным образом, то есть любовью. Что, ты думаешь, было дальше? Голый Коновалов поднимается и спрашивает того, почему он не постучался. А потом, пинками под зад, выгоняет из спальни, и ничуть не стесняясь обалдевшей горничной, делает дипломату выговор. А тот просит у Коновалова прощения, и обещает впредь стучаться. И пока он тут гостил, Коновалов там дневал и ночевал с бабой, коньячком, и икорочкой на закуску. Это правда, хотя и похожа на лихую выдумку. В общем, мы резко выходим из игры. Надеюсь, Костин, ты всё понял, и болтать об этом ни к чему. Сегодня же составишь доклад, мол, профсоюз против, несоответствие уставу, проект непродуман, и всё в этом духе. Дня через два, а может и раньше, сам зачитаешь на совещании у Киреева.

Через два дня мы с Ласкирёвым сидели у Киреева на совещании, хотя совещанием это назвать было трудно. Я зачитал доклад, содержание которого повторяло мысли Коновалова, но в более адекватном изложении, где выводом был обоснованный отказ профсоюза в поддержке почина. Потом пришёл начальник треста, что-то тихо рассказал Кирееву, тоскливо на нас посмотрел, и откланялся. Киреев поморщился и сказал, что следует отложить это дело до лучших времён. Уже попрощавшись, он сказал мне, чтобы я зашёл к нему на следующий день.

К вечеру Ласкирёв кое-что разузнал и позвонил мне,

– Ну, Костин, не знаю подробностей, но Крылов погорел полностью – с женой развод, из партии вон, а значит и с работы. Крепко его Коновалов приложил – кража, разбой, пьянка с шалавами и потеря партбилета. Ватник всё-таки он упёр. Надо же так устроить? Всё бы ничего, но как Коновалов устроил, что Крылов ещё и триппер поймал?

– Аким Яковлевич! Ну ладно, пустился Крылов во все тяжкие, но причём тут Коновалов? Он у меня всё время был на глазах. Что он мог сделать?

– Вот в этом и есть высший класс интриги – у всех на глазах дела проворачивать. Загаженный автобус тоже его рук дело. Я просто уверен в этом.

Спорить с этой нелепицей я не стал. Было ясно, что Ласкирёв боится Коновалова, и приписывает ему все грехи мира.

На следующий день я был у Киреева, где и состоялся наш знаменательный разговор. Сначала я кратко поведал о случившемся накануне, и при этом упомянул Фелюгина. Киреев удивился,

– Погоди, погоди! Это то самое место, где Фелюгин кандидатом в покойники стал? Где этот местный «Цицерон» действует? Как его?

– Коновалов.

– Не повезло парторгу. Сунулся, не зная брода.

И Киреев рассказал про Фелюгина. Как ни странно, его положение улучшилось благодаря тому же Коновалову. Ко Дню Конституции в адрес обкома шли традиционные поздравительные телеграммы, так называемые «адреса». Установленной формы, они мало отличались друг от друга, да их никто и не читал. Но одна привлекла внимание необычностью. Она была адресована кандидату в почётные члены бригады т. Фелюгину, и завершалась множеством подписей. О таких кандидатах не слыхивали, и как курьёз, показали Первому. Тот вызвал Фелюгина для разъяснений. Смущаясь и покашливая, Фелюгин рассказал, как было дело. Когда он дошёл до «поступления в покойники», Первый захохотал, и опала с Фелюгина была снята. Затем уже серьёзно Первый сказал,

На твоём месте мог оказаться каждый, и ещё неизвестно, как бы он вышел из положения. Есть такие дубы в народе – начитаются инструкций или речей Суслова, а потом вынуждают окружающих следовать. Хорошо, что этот тип беспартийный. При таких талантах больших чинов мог бы достигнуть, а потом.… Сколько Худяков крови попил, пока в Москву его не сплавили?

Я вспомнил эту фамилию, и сказал Кирееву, что Коновалов считает Худякова своим учителем, и по слухам, они вместе начинали карьеру в пожарнадзоре. Киреев снова удивился, обещал эту интересную деталь сообщить Первому, а потом начал серьёзный разговор,

– Костин, тебе не надоела эта говорильня профсоюзная?

– Надоела. Хотелось бы по профессии.

– Отлично! Я вот слушал тебя – в производстве разбираешься, плюс образование, а главное, на общественной работе потёрся, опыта набрался. У нас тут, на одном предприятии начальник на пенсию уходит. Так давай, я тебя на его место порекомендую. Это всё равно, что назначение.

Я без раздумий согласился, взамен на обещание не забывать автора протекции. Так и пошло, что я, минуя замов и помов, сразу стал руководителем. А обещание не забыл. Сейчас его внучка у нас работает. Вопреки ожиданиям, толковая девица. Да вы её знаете, завлаб она наш, Любочка.

******************************************************************************

Мы уже катили по Камчатской. Довольно быстро нашли нужную фабрику. Переговоры были недолгие, но безрезультатные. Директор фабрики воспринял нас, как представителей манны небесной, и завернул несусветную цену, приговаривая, что сейчас рынок. Костин воззвал к здравому смыслу, но добился только туманного обещания подумать. На том и расстались. Раздосадованный Костин решил посетить зачем-то местную администрацию. Нашли, и стали на специальной автостоянке неподалёку. Велев нам обождать, Костин скрылся в двухэтажном здании администрации.

Водитель Миша и я, вылезли из машины подышать. И тут, из расположенной недалеко аптеки, вышел не кто иной, как сам Коновалов. Я окликнула, он подошёл к нам и поздоровался, по своему обычаю не показав удивления. На этот раз встреча была короткой, Родион Алексеевич торопился. У него гостили дочка с внуком. Внучок приболел, и Родион Алексеевич пошёл за пилюлями. Узнав о цели нашего визита, он хмыкнул и сказал,

– Далековато вас занесло. У меня есть знакомый в Батайске, бывший военный, и у него на складе имеются такие станки чешского производства. Мужик он вменяемый, и вы с ним запросто договоритесь. Вот телефон, звоните прямо сейчас, и сегодня же успеете туда заехать. Я рассказала ему про Костина, и, что Костин его хорошо помнит. Родион Алексеевич помрачнел и сказал, что он Костина помнит плохо, а случай этот вспоминать не любит. Попросил передать Костину привет, попрощался, и ушёл.

Наконец появился шеф. Он был сильно не в настроении. Судя по всему, дела не шли. Я передала ему привет от Коновалова, и он расстроился ещё больше. На это я ему заметила,

– Стоит ли волноваться, Олег Михайлович? Найти здесь Коновалова проще простого, достаточно посмотреть местную телефонную книгу. Он явно известный в здешних учреждениях человек, и навести справки о нём нетрудно. Ему самому сейчас не до нас. Между прочим, он дал телефон, где можно договориться насчёт наших дел.

Костин заинтересовался, позвонил, и, похоже, договорился о встрече. Настроение его заметно улучшилось, и вскоре мы двигались обратным путём. Некоторое время мы обсуждали производственные проблемы, но после заезда на заправку, разговор опять пошёл о личности Коновалова. У меня возникло подозрение, что Коновалов всё-таки принял участие в печальной судьбе Крылова. Это нежелание вспоминать было неспроста, о чём я и поделилась с Костиным, но он отмахнулся,

– Вера, и вы туда же, вслед за Ласкирёвым.

– А вы ничего больше не слышали о Коновалове?

– Вообще-то слышал. Как-то через полгода после того, я случайно встретил Елену Павловну, которая была тогда в делегации, так она кое-что рассказала, но думаю, это всё байки, больно много мистики. А вот, поди ж ты, Аллу Фёдоровну это крепко напугало.

– Всё равно интересно, расскажите!

Если речь не шла о политике, то Костин был совсем неплохим рассказчиком, он даже старался копировать интонации персонажей.

– Началось это так. Пошла однажды Алла Фёдоровна на рынок, и случайно, покупая сметану у пожилой тётки, узнала, что та из Камчатской. Возьми и спроси у неё, мол, знает ли она некоего Родиона Коновалова. Тётка перекрестилась, и говорит,

– На одной улице живём, сохрани господи от нечистой силы, – и перекрестилась снова.

– Он, что? Такой бандит ужасный?

– Да если бы! К хулиганам мы привычные, от них хоть палкой можно отбиться, а тут такое, что не дай бог. Вот он и не злобный, а напротив, вежливый человек, но лучше его обойти.

Соседка в ряду, вероятно землячка, спросила,

– Афанасьевна, ты о ком?

– Да о Родионе.

– О, это правда. Уж лучше с ним не связываться.

Афанасьевна внимательно посмотрела на Аллу Фёдоровну и сказала,

– А ведь неспроста вы дамочка Коноваловым интересуетесь. Уж не сошлись ли, где ваши пути–дорожки, не дай бог? Ой, бедненькая, низведёт ведь вас окаянный!

– Как это? Почему? О чём вы говорите? Что значит низведёт?

Общительная Афанасьевна попросила соседку присмотреть за продуктом, и отвела Аллу Фёдоровну в сторонку.

– Вот вы, городские, образованием гордые, а не видите в гордости своей, что совсем одичали – хорошую сметану от разбавленной отличить не умеете. Не верите ни во что, а напрасно. Непросто всё с этим Коноваловым, любой, кто его знает, скажет. Я-то ведь его сызмальства знаю. Дело даже не в нём, а в его бабке. Ведьма она.

– Такая злобная?

– Злобы ей не занимать, но дело не в этом. Колдунья она, самая настоящая. А силу свою колдовскую Родиону передала. Бедный парень, сколько он лиха хватил с этой бабкой, а от судьбы не уйдёшь. Ведь и дочка у неё есть, и внучки, по правилам она должна была им кому-то передать, а вот с малых лет вцепилась в парнишку, и не отпускает. Сейчас-то она на покое, глазищами только зыркает, да за дубину свою держится. А вот когда молодая была и в силе, ей тогда всего лет восемьдесят было, то ух! Мужиков укладывала этой оглоблей с одного раза. Я сама видела.

– Вы это серьёзно? Восемьдесят лет, и молодая?

– Для ведьмы разве это возраст? Родион-то, парень по природе не злобный, людям не хочет вредить, но сила, бабкой данная, сама действует, а из этого выходит сущая срамота. Злая ведьма или колдун порчей, или ещё чем, скотину и людей изводят. А если Родион не желает вредить, то поневоле низводит.

– А в чём разница?

– Заболеть или помереть – есть разница? Здесь то же самое. Вот смотрите: безобидное дело – рыбалка. Посидел с удочкой, и домой. Родион любитель этого дела. Только он всегда в одиночку рыбалит. Не ездит с ним никто за компанию, хотя он и не против. Боятся. Давно уже вычислили – как кто с ним на рыбалке побывает, так всё сразу у него в семье рушится. А ежели человек неженатый, то опосля рыбалки женится на такой, что ужас, и не приведи господь. Да он и сам об этом знает, незнакомых даже предупреждает, а только кто ему поверит? Вот вы сейчас мне не верите, думаете, что баба брешет. Только приезжайте в станицу и спросите про Павла Андреевича. Это недавняя жертва рыбалки с Коноваловым.

Высокий, симпатичный мужчина сорока лет, вдовец. Сыну четырнадцать. Работает шофером на стройучастке. Считай, непьющий, да и так, человек серьёзный. В жизни бы не подумала, что так повернётся. И говорили ведь ему, предупреждали, а он руками машет и смеётся, мол, чепуха всё, и бабушкины сказки. Там ведь у Коновалова есть правило – первая встреченная женщина после рыбалки, и всё. Иногда и на речку бабы забредают – результат тот же. А там, как повезёт. Павлу Андреевичу не повезло. Едут они с рыбалки, а ему приспичило воды попить. Остановились у какого-то двора, и воды попросили. Вынесла им кружку бабка восьмидесяти шести лет, и амба. Женился на ней Павел Андреевич, в Загсе расписались чин–чинарём, и живут сейчас вместе. Все просто в шоке.

– Как это? Почему?

– А потому! Любовь у них. Ходят под ручку, он её Шурочкой зовёт, и на мотоцикле на природу вывозит. Милая! Да если б ты видела эту новобрачную, то упала бы в обморок. Килограмм тридцать весу, ручки как у курицы лапки, иссохшая, нижняя искусственная челюсть от слабости отвисает, а бровей нет совсем. Она их гуталином рисует, а после того выглядит как настоящая обезьянка Чита. Сын взбунтовался, так Родион ходил парнишку успокаивать. Вот вам и низведение. Но это ещё так себе, ненамеренно, а представьте, если Коновалов на кого озлобится? То-то и оно. Мы только и мечтаем, чтобы он куда уехал. А с другой стороны, разве от колдуньи убежишь?

Она с детства его под надзором держала. Сперва даже в школу не хотела пускать, учителей собакой травила. Но он тоже с характером оказался, поперёк её воли учился. И что вы думаете? У неё в слугах была ворона. Многие люди её видели, любой подтвердит. Так эта ворона пасла Родиона. Он в школе, а она клювом в окно долбит. Родион ей рукой махнёт, дескать, всё в порядке, ну, а ворона летит к бабке с докладом. Он на речке, а ворона рядом сидит. Вот Родион поймает рыбку, даст ей, та сожрёт и до бабки. Прилетит и каркнет, мол, всё в порядке. Вот такие дела были дивные. А если его кто обижал, то сильно каялся. Такое могла сделать, что ахнешь. Коновалов тогда маленьким был, а ребятишки по садам завсегда лазают. Наш сосед, дядя Фрол, однажды поймал в саду Родьку, и дал ему хворостиной, так бабка наколдовала ему змей. Просыпается ночью, а по дому ползают штук сто гадюк. Через окна повыпрыгивали, и неделю в огороде жили. А через полгода дом продал. Нервы не выдержали. Много чего такого было.

Но и сам Коновалов натерпелся лиха, да такого, что нам и не увидеть. Вот не сойти мне с места, своими глазами видела на нём шрамы особенные. Мать у него тихая женщина, модистка. И как-то я пришла к ней юбку пошить. А в палисаднике Родион, по пояс голый, дрых под вишней. Я и обратила внимание на эти отметины, а потом из любопытства спрашиваю,

– Гавриловна, а что это за шрамчики у Родиона на теле? Неужто собаки покусали? Они ж его никогда не трогают, даже не гавкают.

А она и говорит

– Это, когда он в городе жил, его вампиры грызли.

– Ой, боже! Откуда этот ужас?

– Кто его знает, откуда эта напасть.

– А как же он?

– Родион? Да ничего, он здоровый, отбился как-то, а ведь неделю в цепях сидел. Ему потом больничный дали, побитый был сильно. Да ему что – всё заживает как на собаке.

Так вот, дамочка, а самое жуткое, что он….

Тут Афанасьевна в испуге прикрыла рот ладошкой, и выпучила глаза,

– Нет, молчу. Вы, наверное, и так меня полоумной считаете. Можете не верить, но вот вам мой совет – избегайте с Коноваловым встреч, а если придётся поневоле, то не вздумайте смотреть ему в глаза, а если уж с ним поговорили, то сразу в церкву, свечку Николаю Угоднику, и три раза «Отче наш» перед сном. Глядишь, и обойдётся.

В другое время Алла Фёдоровна не стала бы слушать все эти россказни, но было одно но. Этим «но» был Николай Пантелеевич Крылов, вернее его странная судьба. Мало–помалу стали известны некоторые подробности его похождений. То, что с ним произошло, не лезло ни в какие ворота. Всё было настолько нелепо, что поначалу Алла Фёдоровна отказывалась верить, но от фактов не спрячешься. Крылова выгнала жена, его исключили из партии и уволили с работы. Даже потеря партбилета не так поразила Аллу Фёдоровну, как то, что он и в самом деле украл ватник Злобина. Это настолько было не в стиле Крылова, настолько расходилось со здравым смыслом, что ум заходил за разум. Объяснений происшедшему не было, в том числе и у самого Крылова, который ничего не мог толком сказать в своё оправдание.

На Коновалова Алла Фёдоровна была злая, и мечтала когда-нибудь ему отомстить, но с крыловскими приключениями она его не связывала. Да и с какой стати? Он был всё время на глазах, и, что он собственно мог сделать с Крыловым? Тот явно сам сошёл с ума.

Тётку на базаре она спросила просто так, без особой цели. Но то, что она услышала, было, по сути, первым связным и логичным объяснением происшедшего. И был настоящий виновник, который, согласно понятиям Афанасьевны, совершил злонамеренное «низведение» Крылова. Надо же, а показался местным придурком. Но как верить коммунистке со стажем в этот бред? Всё-таки двадцатый век, и полным ходом идёт строительство развитого социализма. А тут ведьмы, порча и низведение людей. Неужели и вправду всё это существует?

На следующий день по производственным делам в трест приехал Пётр Адамович. Алла Фёдоровна затащила его в свой кабинетик, и стала расспрашивать о Коновалове. Тот начал было вилять, но Алла Фёдоровна поднажала,

– Скажи Пётр Адамович, любишь ли ты с удочкой посидеть?

– Ну, я не заядлый рыбак, но иногда провожу время на пруду.

– А Коновалов?

– О, тот любитель.

– А ты, Пётр Адамович, с ним вместе на рыбалке бываешь?

– Нет.

– Это почему же?

– Да так. Не случается.

– Ага, значит с Коноваловым только сумасшедшие на рыбалку ездят, вроде того мужика, что женился на бабке восьмидесяти шести лет?

– Слышал я про это, даже старушку эту знаю, и что?

– А то, что этот ваш Коновалов колдун! Крылова сглазил и низвёл.

– Да вы что, Алла Фёдоровна? Какое колдовство? Вы же образованная женщина.

– Скажи честно, Пётр Адамович, бабка у него ведьма?

– Где вы этого наслушались? Байки всё это. Вообще-то бабулька она занятная, её за свирепость, наверное, так называют, а может от зависти.

– Ты ведь давно Коновалова знаешь?

– Давно, ещё со школы.

– А теперь скажи – была у его бабки ворона ручная?

– Да кто вам всё это рассказал?

– Люди добрые. Так как? Была ворона?

– Чепуха какая-то. Была ворона, была, только не бабкина, и не ручная. Родион животных любит, вот её и прикормил, а она ему за это деньги носила. Звали её Веркой, и своё имя она знала. Эта Верка в бумажных деньгах не понимала, а мелочь медную и серебро таскала регулярно – где найдёт, где украдёт. Её многие знали. Сволочь редкая была.

– Почему сволочь?

Перед Аллой Фёдоровной открывался какой-то странный мир, где обычные вороны были сволочами, но её это уже не удивляло. Пётр Адамович не стал рассказывать о причинах своей антипатии к Верке, и постарался уйти от этой темы,

– Алла Фёдоровна, о чём мы говорим? Что это с вами? Раз вам так интересен Коновалов, то давайте я его пришлю, и он ответит на все вопросы. Мне бы ваши проблемы! Тут план горит, а того же Коновалова отправляют в командировку в Прибалтику. Почему его? Ведь полно всяких балбесов для разъездов и обмена опытом. Чует моё сердце, что добром это не кончится.

Этот разговор только усилил сомнения Аллы Фёдоровны, так как она ясно видела, что Пётр Адамович в разговоре вилял, но подтвердил сказанное Афанасьевной.

Материалистическое мировоззрение Аллы Фёдоровны зашаталось после разговора с матерью своей, ещё школьной подруги, с которой они частенько виделись, поскольку жили почти в соседях. Петровна, вполне бодрая пожилая женщина, как-то при встрече на улице отметила нервозность Аллы Фёдоровны. И та, уставшая от своих сомнений, рассказала ей всё,

– Петровна, вот вы жизнь знаете – неужели это может быть?

– Милая Алла, ещё как может быть. Учёные всё сводят к суевериям, а на деле лукавят. Есть люди науке непонятные. Испокон веку были и ведьмы, и колдуны. Только они не такие как в сказках. С виду вроде обычный человек, а сделать может такое, что диву даёшься. Хорошо, что тебе та женщина встретилась, предупредила. Теперь знаешь чего опасаться, и, что делать. Всё правильно она сказала. Есть те, которые сознательно людям вредят, а есть люди просто глазливые от природы. Передаётся оно поколениями, и у каждого свой способ.

– А вы, Петровна, колдуний встречали?

Петровна усмехнулась,

– А то! И не один раз, Ты моего мужа Прохора знаешь?

– Да.

– Так я тебе расскажу, как замуж за него вышла. Только не болтай про это. Он у меня причарованный.

– Как это?

– А вот так. Скажу честно, и сейчас у меня внешность невзрачная, и смолоду я красотой не светилась. Не уродка, конечно, если раскраситься и приодеться, то ещё бы ничего, да по бедности и этого не могла. Вот и ходили ребята мимо меня как около пустого места, не замечали. А Проша парень был видный, и с перспективой, секретарь комсомольский. Боевой такой, активист, вокруг него постоянно самочки задками крутили, а я тихоня. Нравился он мне сильно, а что делать? Я ж из деревни, в общежитии при заводе жила. Куда мне до него. И вот как-то заехала ко мне в гости тётя моя. И под настроение я ей всё рассказала. Она подумала, и говорит,

– Можно твоему горю помочь. Одна моя подруга старая у вас же на заводе работает кладовщицей какой-то. Я ей записку напишу, чтобы выручила тебя, только ты ничему не удивляйся, делай всё, как она скажет, а главное, не болтай языком.

На другой день нашла я эту тётю Аню и отдала ей записку. Она прочитала, посмотрела на меня, и говорит,

– Ладно, поворожу по старой дружбе. Кто он?

Я всё рассказала,

– А ничего, что он комсомольский вожак?

– Перво–наперво он мужик, а всё прочее роли не играет. Пусть вожакует себе на здоровье.

Тётя Аня велела принести на другой день цветную курицу, то есть любого цвета, лишь бы не чёрную или белую. Я так и сделала. Она срезала у меня прядь волос, забрала мой носовой платок, и велела ждать результат на днях.

– Сколько вам за это?

– Глупая, кто ж за это деньги берёт? Самоучки и шарлатаны. Через два месяца у меня день рождения. Отрез на платье подаришь, да смотри не забудь, замужем-то.

Через два дня Проша вдруг сам подошёл ко мне и спросил, почему я до сих пор не в комсомоле? Затем самолично стал готовить меня к вступлению, и тут у нас случилась любовь, да такая, что через месяц и поженились. Вот уж все удивились его выбору. Прошины родители чуть с ума не сошли от досады, а он характер проявил, и на своём настоял. И хорошо живём по сей день. Как это сделала тётя Аня, я не знаю, но отрез я ей конечно подарила. А в комсомол так и не вступила.

После этих бесед, иррациональное направление в сознании Аллы Фёдоровны стало преобладающим. Поэтому, когда в связи с будущей командировкой Коновалов появился в трестовской конторе, Алла Фёдоровна, увидев его, впала в истерику. В панике она кинулась в свой кабинет, сопровождая бегство криками,

– Не подходи Коновалов! Не смотри на меня демон!

Все изрядно всполошились. Коновалов тоже был в недоумении,

– Мне всего бумагу подписать. Чего это она?

После переговоров, через посредника бумага была подписана, и Коновалов, пожав плечами, удалился. Алла Фёдоровна долго приходила в себя, и на удивлённые вопросы не отвечала. А после работы, плюнув на партийный стаж, пошла в церковь, и с этого дня стала молиться на ночь, не на шутку перепугав этим мужа. Молитвы помогали неважно, неприятности продолжались. Елена Павловна слышала о них, но подробности узнала месяца через три от расплакавшейся Аллы Фёдоровны. Она рассказала про Коновалова, и о том, что этот негодяй низвёл её еще на памятном собрании, потому что все дурацкие слова, сказанные им тогда в её адрес, неотвратимо сбываются.

Оказалось, муж Аллы Фёдоровны, увидев её обращение к богу, решил, что она помешалась, испугался, и взял развод. Она поменяла фамилию обратно на девичью. Квартиру пришлось разменивать. В результате сложных манипуляций, она стала хозяйкой двух комнат в трёхкомнатной квартире. Третью комнату занимал скульптор, который считал себя непризнанным гением, но по всем меркам являлся обычным забулдыгой. У Аллы Фёдоровны он вызывал отвращение, но все соседи были убеждены, что он её сожитель. Неисполненным оставалось увольнение за пьянку. Алла Фёдоровна, и без того непьющая, чтобы быть подальше от спиртов, перестала даже использовать духи. Но это не помогло.

Буквально через день после разговора с Еленой Павловной, два сантехника, менявшие батарею в её кабинете, организовали пьянку, в результате чего оказались залиты водой важные документы. Виноватой оказалась Алла Фёдоровна, её хоть и не уволили совсем, но за чужую пьянку понизили в должности. После этого Елена Павловна тоже уверовала в Коновалова, и утратила покой.

Вот такие страсти на ровном месте вокруг этого Коновалова.

Я задумчиво сказала,

– Вопрос в том, действительно ли место ровное?

Коновалов оказался прав: в Батайске дела устроились лучшим образом – станки были закуплены, и кроме того вырисовывалась перспектива длительного сотрудничества и новых связей. Шеф был доволен, и обещал при случае отблагодарить Коновалова. Затем Костин высказал мнение, что на самом деле Коновалов хороший руководитель, только раньше система не позволяла раскрыться его талантам, а сейчас он был бы в самый раз. И если бы Коновалов согласился, то он смело поставил его на любую должность, и был бы спокоен за этот участок. У меня были сомнения на этот счёт, и сильные, но я их не высказала.

Удивительное существо человек. Прошёл год, и за это время, как-то незаметно для себя, я привыкла к нашим случайным встречам через два месяца. И теперь, вероятно, удивилась бы тому, что очередная встреча по какой-то причине не состоялась. Но встречи продолжались с прежней регулярностью, только их сюжеты всякий раз были новые.