Текст книги "Капитан Удача"

– Перешли в коридор палубы. В каюту. Оставляем их здесь.

Неожиданно атаки феномена прекратились; его наспех составленные инвазивные программы – воплощения последнего, неистового натиска – пропали по всем полям зрения. Тишина была так неестественна, что Форт в первый миг опешил.

– Мы на «Сервитере». Шлюз челнока закрыт.

– Как Далан?

– Стоит на ногах. Молчит. Перчатки обгорели.

– Далан!

– Да. Слышу. Мне трудно.

– Подключись к челноку с доступа носимого объекта, он справа в переходнике. И параллельно на меня. Я выхожу к точке разделения. Сделай расчёт его снижения и входа в атмосферу. У тебя шесть... пять минут сорок секунд.

Пальцы пылали непрерывной болью. Далан встряхнулась и тычком согнутого пальца оживила пульт в стене. БЕСПИЛОТНЫЙ РЕЖИМ. ВВЕДИТЕ ПАРАМЕТРЫ ЗАДАЧИ.

– Дайте цифры.

– Вот, – развернулись таблицы красных чисел, настоящая рябь значков и окон переменных опций. Стараясь позабыть о боли, Далан забегала пальцами по сенсорной панели. Вести два корабля сразу – слишком сложно для одного пилота. Надо помогать. Тем более, если ты считаешь быстрее эйджи и даже многих своих соотечественников.

– Доложи о готовности.

– Скоро. Я успеваю рассчитать.

Эш заметила движение, оглянулась – и замерла.

Над люком переходника неясно проступил образ человека. Немолодой эйджи стоял прямо, словно наступив на свой возраст и непосильный груз усталости, и глядел на Эш со слабой и доброй улыбкой. Он был в странной длинной тёмно-зелёной одежде... такую она видела во сне на мёртвой женщине.

Он поднял руку, отдавая Эш косменский салют.

– Благодарю. Вы преодолели. Вы победили.

– Выполнила! – крикнула Далан, и Эш невольно повернулась к ней; когда она взглянула вновь на люк, там никого не было.

– Отбрасываю челнок.

На прощание Форт наподдал летающий гроб сфокусированным импульсом гравитора – как пинка отвесил: «Гуд бай!»

НОСИМЫЙ ОБЪЕКТ ОТСТЫКОВАН.

– Начинаю манёвр ухода от планеты. Полюбуйтесь, как он падает! – Голос Форта звучал свободно, это были слова человека, мастерски завершившего работу и гордящегося ею.

На фоне облаков, похожих на жирные молочные пенки, почти забытые в эпоху искусственных молокопродуктов, удаляющийся челнок выглядел острым осколком стали. Приближение оптикой сделало видимыми скошенные стабилизаторы воздушного полёта, каплевидные обтекатели антенн, оранжевые круги маркировки заправочных гнёзд и бортовой номер. Из конических дыр кормовых дюз клинками вырывалось голубое пламя.

– Учитель явился мне, – вырвалось у Эш. – Я увидела...

– Аааа, – измождённо сгорбилась Далан, – я много видела и слышала, пока несла. Почти запуталась, что вижу. Как я донесла?.. не понимаю.

– Что такое Зелёная церковь? – вопрос родился сам собой, невинно и просто, словно не был грехом в устах шнги. Нельзя вникать в чужие веры, которые суть лжеучения; это дозволено лишь с благословения, в научных целях.

– Зелёный Мир, – ответил Форт, не вдаваясь в пояснения. – Секта родом со Старой Земли.

Эш кивнула, дав себе слово разузнать побольше. Это праведная вера, если даёт такую мощь духа.

– Учитель был силён и храбр. Таких в мире мало, – Далан держала на весу мучительно саднящие ладони, стараясь не шевелить пальцами.

– Да, он заслуживал места получше, чем Нортия. Но он сам сделал выбор, – вместе с ответом Форта по низу экрана побежала строка: «ПРОГНОЗ ДЛЯ ОБЪЕКТА – ЧЕЛНОЧНЫЙ КОРАБЛЬ OG-28105 BARRIER. ПРИ НЕИЗМЕННОЙ ТРАЕКТОРИИ/СКОРОСТИ – РАЗРУШЕНИЕ...» – далее вариатор БЭМа погнал численные выражения пути челнока и выводы о том, когда распадётся кораблик.

Не успела Далан мысленно проверить расчёт вариатора – неплохой способ забыть о боли, – как на месте челнока возникло рельефное белое облачко, на миг багрово осветившееся изнутри вспышкой.

– Стоп-стоп-стоп... – вариатор поперхнулся новой командой и зачастил: «ВОЗМОЖНЫЕ ПРИЧИНЫ РАЗРУШЕНИЯ ОТМЕЧЕННОГО ОБЪЕКТА – ВЫБРАНО: ВНУТРЕННИЙ ВЗРЫВ НЕЯСНОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ. НЕДОСТАТОЧНО ДАННЫХ ДЛЯ АНАЛИЗА».

– Раньше времени! – удивилась Далан. – Гораздо раньше!

– Что это могло быть?.. – Эш глупо глядела на обломки, разлетавшиеся из облака.

– Это?.. Хм! Наверное, то, чего мы не нашли – ещё один будильник от господина Сато. То-то комиссар приказывал не пересаживаться на челнок... А он, оказывается, большой гуманист – как позаботился о нас! – Избавившись от смертельной головоломки, Форт стал разговорчивее. – Подыхали бы мы без еды, воды и воздуха на незаряженной посудине, как ягодки в консерве, у нас бы лопались глаза и языки вываливались, а тут – бабах! – и ни тебе агонии, ни долгих судорог. И мы ещё с полгода выпадали бы на Нортию в виде метеоритов. Тонко сделано – расстыковка, «Сервитер» идёт к дьяволу, а мы – к богу. Всё шито-крыто.

– Невозможно, – не поверила Далан. – Зачем ему так поступать?

– Надеюсь спросить при встрече. Всё, коллеги! задача решена. Мы летим домой.

Возвращаемся!!!

Блок 14

Третьи сутки на «Скайленде» не было новых случаев фэл; с утра 14-го января умерло лишь двое больных, и медики уверенно надеялись, что мор на этом прекратится. Режим «чрезвычайки» позволял им не взывать к гражданским чувствам и не приглашать с поклоном на инъекцию иммуноглобулина, а охватывать вверенный контингент профилактикой в приказном порядке, невзирая на капризы и отговорки по религиозным убеждениям. Сато, как глава отдела безопасности, дал вкатить себе дозу одним из первых, чтобы показать пример подчинённым – и теперь жестоко маялся с рукой, распухшей и горячей в плече.

Сато решил носить руку на перевязи – пусть все видят, как он страдает. Непрестанно думая об этом, он добился того, что рука перестала шевелиться. Набору документов с голоса и правке мышью это не мешало.

Обедал он. как всегда, скромно. Рыбные шарики с семью приправами, соус гоголо, веточки масиги в пикантном маринаде, чашечка вина и – для полноты картины – курительная свечка «полуденный сон».

– Дори, смени мне компресс. Он почти не щиплет.

Дорифор в дни эпидемии приобрёл скверную привычку входить к комиссару с лицом, на котором было написано: «Дальше будет хуже».

– Дори, ты мог бы выглядеть более оптимистично? Любое удовольствие портится от твоего вида.

– У меня новости.

– У тебя всегда какие-нибудь новости. Скинь их Диадумену, а меня не нервируй.

– «Сервитер»...

Поплевав на пальцы, Сато загасил курильницу, морщась и шипя.

– Ну что там?!

– Они развернули свою дырявую лохань и летят сюда. На «Сервитере». В 14.52 вышли из скачка в радиусе подлёта к станции.

Сато заморгал; Дорифор почти услышал шорох его ресниц.

– На «Сервитере»?!.. А кто им разрешил?!

– Сообщают, что лихтер в аварийном состоянии. Просят принять их на причал. Директор станционного ОТКУ на связи с ними.

Рука забылась; Сато сбросил перевязь и мухой выпорхнул из кабинета. Проклятия теснились в голове, складываясь в замысловатую формулировку. Он застал взъерошенного, опасно звенящего голосом директора в весьма щекотливый момент переговоров.

– У вас на борту плазмоиды; я не могу вас причалить.

– Плазмоидов нет, – отвечал невозмутимый артон.

– Куда же они делись?

– Рассосались.

– Как это?!

– Согласно инструкции. Мы ловили их сачком и зачитывали им инструкцию; они этого не выдержали.

– Капитан Кермак! Мы говорим об аварийной ситуации!! Отвечайте как принято!

– Пожалуйста. Плазмоиды все до единого разрядились на элементы конструкции. Корабль безопасен для станции.

– Дайте мне, – Сато схватил микрофон. – Кермак, с вами говорит комиссар Сато!

– Очень приятно.

– Вы должны были сбросить на Нортию груз согласно завещанию.

– Какое это имеет значение для службы безопасности? – удивление в голосе артона казалось неподдельным.

– Вы сделали это или нет?!

– Я не отвечу, пока не получу от вас исчерпывающих разъяснений, – голос стал мягок, но в его замшевых ножнах пряталась сталь.

– А я не позволю вам причалить, пока не услышу ответ.

– Почему же? Не означает ли это, что груз по завещанию опасней, чем корабль с плазмоидами?

Сато чуть не вывалил в эфир заготовленную порцию проклятий. Возврат ящика с камнями – снова фэл... или что там ещё может устроить конкреция Торна-Зиновича-Рейзера?..

– Итак, вы отказываетесь ответить? Значит, не имеете права приблизиться к станции.

– Через шесть часов я буду у причала.

– Нельзя! Я за-пре-ща-ю!!

– Кораблю угрожает авария. Поломки на борту начались меньше чем через час после отлёта; БЭМ неисправен – и вы первый констатировали это. Согласно пункту 4-7 параграфа 93 Правил космических сообщений экипаж имеет полное право покинуть судно.

– Установите лихтер в стационарной точке относительно станции и эвакуируйтесь на челноке, – встрял директор ОТКУ.

«О нет!!» – мысленно возопил Сато, представив, как челнок взрывается на виду средств оптической телеметрии и осколки летят в станцию. Но Кермак его успокоил;

– Невозможно. У нас нет челнока.

– Как это? – спросил директор.

– Потерян. Подробнее я доложу по прибытии. Но если вы не можете ни принять нас, ни снять с «Сервитера» своим катером, я начинаю радировать SOS на международной частоте... и сообщу спасателям обо всём, что случилось с кораблём.

Не оказать помощи аварийному судну, вынудить его посылать SOS почти у причала, в шести часах лёта от станции – для главы ОТКУ хуже, чем просто позор. Это отставка, причём со скандалом. Директор затравленно взглянул на Сато, который что-то взвешивал в уме, покусывая нижнюю губу.

– Кермак, – минуту назад кричавший, Сато стал почти вкрадчив, – все проблемы решаемы на нашем уровне. Не спешите с сигналом бедствия. От вас требуется немного – уточнить судьбу груза из отсека 14.

– Что представляет собой груз? – артон давил, и было сложно противостоять его нажиму.

– Фрагменты камня, – Сато стал противен самому себе – он уступал давлению. В его сознании вызревали уже не проклятия, а месть.

– Точнее, пожалуйста. Что за камень, откуда, его свойства.

– Камень с Арконды. Свойства – особые. Вернее, неопределённые.

– Опасные, вы хотели сказать?

– Возможно. Поэтому сближение корабля со станцией нежелательно. Взамен я надеюсь услышать от вас сведения о наличии в отсеках... неучтённых грузов биологического происхождения. Под запись, внятно и отчётливо. Вы сможете перебраться на станцию на катере. Ну-с?..

– Благодарю за любезность. Моё слово такое: на «Сервитер Бонде» трупов нет. Груз из О14 отправлен в челноке на Нортию.

– Дайте им причал, – сказал Сато директору, выключая связь.

– Комиссар, – скулы директора зажглись румянцем гнева, – вы мне размахивали своей картой допуска, чтобы я подписал лихтер в рейс. Вы уверяли, что ваши парни провели предполётный контроль, и Ллойд установил пригодность судна к рейсу. А там сразу же всё начало рушиться! потом плазмоиды! сломался БЭМ! Я хочу знать, досматривали лихтер в самом деле или нет!

– Об этом составлен надлежащий документ, – пропел Сато. – И вы его подписали. Если у СК будут сомнения, вам придётся их отвергнуть или признать обоснованными. А там – как решит СК.

– Я сделал пометку в акте о том, что срочность отправки – по вашему настоянию! ваш допуск...

– Допуск мой, а ответственность ваша. То есть я рекомендую, а деяния совершаете вы. Я же вам не приказывал, а советовал. И мои ребята – не технари; они только убедились, что лихтер отвечает нормам общей безопасности. Так что готовьтесь изучать те недостатки корабля, которые вы не отметили впопыхах.

– Комиссар!..

– Извините, у меня дела. Я должен вас покинуть.

В дверях Сато оглянулся – не лопнул ли директор ОТКУ от кипучей ярости? ещё нет.

– Один совет, очень добрый совет – чем тратить время и нервы, изучите контракт на этот эскортный полёт. Контрактные обязательства – вещь более чем серьёзная. Относительно корабля придерживайтесь тех бумаг, которые имеются. Пусть оправдываются они, а не мы. Я выражаюсь достаточно ясно?..

На выходе из шлюзовой камеры экипаж «Сервитера» встречал некий солидный и нахмуренный чиновник в форме офицера транспортно-космического управления с нашивками второго ранга, а за ним группировалась небольшая свита из инженерного и портового персонала. Из гражданских маячили белогривый комиссар и его узкоглазый чернявый напарник.

– Капитан Кермак? – не спросил, а скорее рявкнул старший офицер. – Вы за всё ответите!

«Именно так у нас принято встречать героев», – угрюмо подумал Форт.

– Прошу прощения, сэр, кто вы?

– Уинстон Ди Брайдон, директор отделения ТКУ на станции «Скайленд-4».

– Не имею чести знать вас.

– Я подписал ваши контракты на рейс со стороны администрации.

Эш, натерпевшаяся здесь от людей в форме, старалась держаться за Фортом, как в тени – может, не заметят?.. Комитет по встрече ей сильно не нравился. Все таращились на них, как на вражеских парламентёров. Она выспалась как следует в скачке – но, похоже, сил на общение с администрацией надо больше, чем даёт их сон. Далан шумно сопела, поводя усилителем глаз из стороны в сторону; говорить должен капитан – субординация.

– Не помню, чтобы вы были при подписании.

– Неважно; моя подпись заверена печатью.

– Из ваших людей я имел дело только с беловолосой женщиной...

– С кем?.. – Директор, набравший воздуха для возмущённой тирады, осёкся.

– Она называла себя комиссаром Сато... или это была подстава?

Свита начала сдавленно гыкать, похрюкивать и слегка корчиться от сдерживаемого смеха, ломая режиссёрский замысел и драматургию сцены; косые взгляды то и дело касались гипсового лица комиссара. Многим, в том числе и директору, понравилось, как артон опустил Сато ниже плинтуса. Но долг службы превыше всего – директор поглядел на Кермака величаво и надменно, словно гербовый орёл Федерации.

– Как вы объясните своё возвращение? Вы не исполнили условий контракта!

– Челнок «Барьер», приданный нам для эвакуации, был неисправен – даже в большей степени, чем лихтер. Мы смогли выполнить условие по грузу, только спустив челнок с орбиты на планету. Естественно, что вернуться можно было лишь на «Сервитере»... и нам крупно повезло, что он не рассыпался при манёврах приближения к планете и ухода от неё.

– Ваши оправдания ничем не подтверждаются, – взяв нужный тон, громыхал директор. – Вы получили хороший челнок – и угробили его; вот что объективно. Что касается лихтера, его способность к полёту определена до старта по нормативам Ллойда. Господин комиссар...

Вперёд выступил Сато с кожаной папкой; голос его был свеж и чист.

– Бумаги надлежаще оформлены. Если на лихтере возникли неисправности, то исключительно по вине экипажа. Есть определённые сомнения в вашей квалификации... это будет дополнительно изучено и доложено в ситуационной комиссии. Мы вынуждены просить вас, капитан, задержаться на станции до разбирательства... тем более, что мы в карантине.

– Слушайте, вы, – Форт старался был вежливым, но как-то не получалось. – Я с экстренно набранной командой слетал в адову дыру и вернулся оттуда не затем, чтобы слушать вымыслы и обвинения. Вон там, – показал он назад, на шлюз, – стоит корабль, и если он нормальный, то пусть кто-нибудь возьмётся за тринадцать тысяч эскортировать его на Нортию, а я погляжу, как это у него получится!

– Дискутировать будем в СК, – отрезал Ди Брайдон. – А сейчас передайте судовые документы старшему инспектору Линдау и можете быть свободны... в пределах станции.

– Я требую комиссионной экспертизы корабля! – окрикнул Форт уходящего директора; тот не прореагировал. Сато не спешил удаляться, словно любуясь происходящим, да ещё Линдау приблизился, делая руками некие гребущие движения.

– Несомненно, экспертиза состоится, – заверил комиссар. – Как вы хотите. И даже если не хотите.

– Я всего лишь хочу получить свои деньги, и экипажу должны заплатить. А вы-то чего добиваетесь?

– Мы? – по-детски прозрачно взглянул Сато. – Наша позиция принципиальна – выполнение контракта. Мне не интересно, куда и как вы летали. Вам платят не за художественные манёвры в космосе, а за результат. Где результат? вы пригнали сундук с грязью обратно – то есть результата нет! И, заметьте, у нас все бумаги в порядке – а у вас?.. Впечатление таково, что вы получили исправный корабль – и испортили его, А другой выбросили. Кто-то за это будет отвечать, не так ли?..

– Позвольте мне взять бортовой журнал, – напомнил о себе Линдау.

– Вы примете его под роспись, при свидетелях. Встретимся у юриста станции – если он жив, – сказал Форт, как плюнул.

– Не заставляйте меня ждать, – скрипнул обиженный Линдау.

– Ни минуты. Я отсканирую его и заверю копии, а после забирайте.

– Зря вы послали письмо о трупах, – тихо молвил Сато, дождавшись, когда уйдёт недовольный инспектор. – Вы серьёзно осложнили своё положение. Я был вынужден выступать перед прессой, мне пришлось исправлять вашу глупость – представьте, как я выглядел по вашей милости! Вы выставили меня шутом...

– А кто вам велел выступать, не умывшись? Два куска мыла – и выглядели бы вполне ничего себе.

– У вас ещё есть время дерзить, – глаза Сато заблестели. – Думаю, годик-другой пребывания на станции успокоят вас, и вы научитесь вести себя прилично. Полномочия позволяют мне задержать вас до выяснения всех обстоятельств полёта.

– Не забудьте потом оплатить мне упущенную выгоду, – Форту стало неприятно при мысли, что его контуанский вид истечёт, и он станет лицом без гражданства. Опять же очень не хотелось разоблачать свою истинную природу и дожидаться людей Джомара.

– О да – если вы вправе на неё рассчитывать. Ваш диплом вызывает различные вопросы – скажем, о его подлинности... Давайте не говорить о будущем, пока не собралась СК. Что-то ещё она решит!..

– Феномен с подвохом в багаже покойника, мина на челноке...

– Осторожнее, Кермак. Я нахожусь при исполнении, я – государственный чиновник пятого класса. Ваши нелепые намёки можно расценить как оскорбление. Вам мало тех проблем, которые есть?

– Да, о покойниках – Кэн Мерфанд просил передать вам кое-что.

Сато невольно отшатнулся, увидев будильник.

– Что вы так дёрнулись? страшно?.. Не бойтесь, он своё отзвонил. Держите на память. Вы бы поискали на «Сервитере» – вдруг мы не тот ящик выкинули... Сейчас 21.43; к утру как раз управитесь.

От заместителя юриста Форт возвращался, перегруженный самыми мрачными мыслями. Видно, лучше было сразу сдаться Джомару, чем соваться в гадючье гнездо администраторов, у которых по документам всё сходится и выглядит так убедительно. Разумеется, пока экипаж боролся с авариями и чуть ли не голыми руками выбрасывал горящий феномен, те сидели в тишине и покое и подгоняли строчку к строчке.

Но экипаж!.. их нельзя бросить. Теперь предстояло дело посложнее битвы с феноменом. Тот был один, а этих лощёных, округло и красиво говорящих гадин – мало что не рота. Не исключено, что самописец уже сняли с лихтера и подчищают информацию. Человеку, верящему в законы, такое и вообразить нельзя, но Форт, чей разум украли военные, чтобы втиснуть в мозг-машину, знал цену законам и тем, кто призван соблюдать их. Желая избежать огласки и расследования, они пойдут на всё. Остаётся держаться вместе и стоять на своём. Выбить из начальства заработок – и ходу отсюда! Интересно, есть ли в Галактике место, которое не обсидели начальники, готовые сожрать тебя, если ты не вписался в их формат?..

Рея Магнуса он послал подальше. Никаких интервью! Заговорим, когда иного выхода не будет – и денег за свои откровения надо требовать побольше. Пока не время ссориться с комиссаром Сато на разрыв... хотя опыт упрямо подсказывал Форту, что чем больше ты уповаешь на понимание начальства, тем крепче эти скоты гнут тебя в бараний рог и вьют из тебя верёвки. Когда хочешь как лучше, выходит по-ихнему.

«Куда удобнее – экипаж спасён, феномен выброшен; я признался, что на лихтере нет трупов, Сато – что камень был опасен; плати за труды и прощай. Хочешь оставить всё в тайне? да ради Бога! накинь нам, работягам, тысяч по пять за молчание, ведь самописец остаётся у тебя. Так нет же, у начальства другой идеал – наорать, обвинить тебя во всём и ни томпака не платить. Я оказался виноват – зачем вернулся? зачем выжил? Я! а не они, пославшие меня в гиблый рейс на дрянном судне, с дьяволом в трюме и бомбой на челноке!.. У них все бумаги были приготовлены, чтобы списать нас по графе потерь. Мы им отчётность нарушаем!.. »

Экипаж он нашёл в упадочном настроении. Далан, ворча и булькая зычным горлом, ходила по убогой гостиничной каюте, а Эш помешивала еду в кастрюльке, уныло напевая что-то на родном языке. Имей Форт программу перевода, он услышал бы невесёлую колыбельную для шнги:

Серёдочка-серёдка, зачем ты родилась?

Отцу-матери – послушная рабыня,

Жене-мужу – дешёвая нянька.

Сточатся челюсти, высохнет кожа –

Скажешь спасибо серёдке-молодке,

Той, что тебя своей жвачкой накормит.

Мала твоя доля в семейном наследстве,

Горька твоя доля в подсолнечном мире.

Серёдочка-серёдка, зачем ты родилась?..

– Что-нибудь выяснилось, капитан? – шарахнулась к нему Далан всем телом.

– Ничего хорошего, – Форт сел, стараясь не глядеть на коллег. – Они всё хотят переврать; ну, вы слышали у шлюза... Вся техника была новенькая, с иголочки, а мы, значит, её загнали и сломали.

– А феномен?! – взрычала Далан. – Я им руки покажу! У нас записано!..

– Далан, без обид – но с тобой разочтутся как надо. Ты из того мира, с которым федералы не станут ссориться. А вот у нас история подольше...

– Как так можно?! – Уши Далан сложились в возмущённую фигуру. – После всего, что было, – и такая вам несправедливость!..

– Может, у тебя дома по-другому. А у нас так. Нам ещё придётся доказывать, что мы – это мы, а наши дипломы – не подделки.

В дверь позвонили. Форт поглядел радаром на пульт двери – та отъехала в сторону. На пороге стоял нижний чин станционной охраны – по табелю о рангах вроде полицейского сержанта.

– Добрый вечер, – деликатно начал он.

– Половина двенадцатого, спать нора, – недружелюбно отозвался Форт. – Что вам надо?

– Здесь находится Зук Эшархиль Тэрэх Шнга. Ей следует пройти со мной в отделение охраны.

– Это зачем?..

– Она была условно освобождена из-под стражи и должна вернуться под арест.

Эш уронила ложку. Всякая иллюзия свободы исчезла; четверо суток полёта оказались просто кошмаром между тюрьмой и тюрьмой. Её оторвут от людей, которые стали ей близки, как родня, и бросят в одиночку. И будут вынуждать к сотрудничеству – говорить и подписывать то, что им надо. Они это умеют – дома Эш с лихвой наслушалась, как оккупанты обрабатывают тех, кто угодил в их тюрьмы. Человека иногда могут пожалеть, он всё-таки свой, а вот «ихэнскую вонючку» – никогда. То, что принёс с собой охранник, было выше её терпения, почти до дна истощившегося в рейсе. Что, опять покориться?.. Никто не заступится. Тут «чрезвычайка». Пока добьёшься связи с Аркадией, пока там смекнут, как тебе помочь (и то если захотят и смогут!) – от тебя одна шкурка останется. Тупик. Тебя припёрли.

– Я не пойду, – прошептала она, а потом вскрикнула: – Не пойду!!!

– Вы отказываетесь подчиняться? – удивился охранник. – Извините, в таком случае я буду вынужден заставить вас.

Форт начал вставать, отметая доводы рассудка: «И зачем ты собрался это делать? Тебя же и посадят!» – но его опередила пылкая Далан.

– А попробуй заставить меня, – охранник попятился перед движущейся на него тушей на массивных ногах, с растопыренными ручищами. – Это частное помещение! Порог не переходить!

– Не частное, а арендованное, – попробовал спорить охранник. – Это сопротивление властям! Я вызываю наряд стражи.

– Хоть десять, – Далан захлопнула дверь перед его носом и повернула запор.

– Далан, он вызовет. Он не шутил.

– И я не шутила! Могу запираться, когда захочу. Я догадываюсь – хотят нас разделить, оставить врозь. Мне заплатить, Эш в клетку, вы будете один. Я глубоко обижена! Они о нас будут выдумывать враки, что мы неумело водили корабль! Нельзя им позволить!..

– Пожалуйста, – взмолилась Эш, – не отдавайте меня!..

Поскуливая от боли в обмотанных пальцах, Далан извлекла из своей необъятной сумки с гимнастическими инструментами увесистый цилиндр, поставила на торец и повернула верх, как крышку термоса. Цилиндр ожил – замерцал огоньками, выпустил какие-то блестящие отростки, а верх раскрылся железным бутоном. Нагнувшись, Далан прощебетала в него длинную фразу и, помедлив, выслушала трель ответа.

– Порядок. Через два с небольшим ваших часа у нас будет подмога. Надо высидеть.

– Ты можешь объяснить, что сделала? – Форт с недоверчивым интересом оглядывал образчик техники высшего мира.

– Вызвала своих. Кто путешествует у нас один, носит маячок вызова спасателей. У нас никто не остаётся без защиты родины. Мне ответили, чтобы ждала. Это, – потрогала Далан пикающий цилиндр, – дудка тревога.

– Что же... что же ты раньше в свою сопелку не дунула?!! – взорвалась Эш. – Когда мы на «Сервитере» чуть не...

– Те проблемы были мои собственные. Личные. Я могла их решить. Но когда оскорбляют меня – оскорбляют весь народ Бохрока. Это никому не позволяется.

«Не-ет, никогда мы не поймём эти техно-социальные миры – ни Форрэй, ни Бохрок! – подумал Форт, ощупывая и сканируя дверной запор. – Муравьиное общество... один за всех – пожалуйста, как она; зато готовы гнать корабль ради одной девки, и ладно бы она была в опасности – а то, чтобы честь их муравейника не прищемили!..»

– Если бы с той стороны был я, дверка не продержалась бы и пары секунд. Они провозятся чуть дольше.

– Надо принять меры.

– Забить чем-нибудь дверь! – выпалила Эш; Форт сочувственно поглядел на неё. Он, как никто на «Скайленде», понимал беды несчастной шнги, но ему грозила не каталажка, а рабство.

– Нет сварочного аппарата. Впрочем, заваренную дверь тоже высадят. Дело времени.

– Морской закон! – гаркнула Далан, привлекая к себе внимание. – Я знакома с обычаями. Это общепринято у эйджи.

То, что она вынула из сумки на этот раз, походило на стопку пластин, скреплённых кольцами, но оказалось мозаикой два на два метра с какой-то дичайшей, кричащей раскраской, словно таблица для проверки цветового зрения; Далан, урча, разместила раскладной тонкий щит на полу.

– Вставайте сюда. Эш, возьми еду и воду, могут пригодиться.

– Если память не подводит, это твой флаг, – Форт обошёл раскладушку кругом. – Или герб?..

– Да! Флаг – территория Бохрока. Кто стоит на ней, неприкасаем. Морской закон, так?

– Ммм... да, есть такой обычай; Но как-то неловко – ногами по флагу...

– Я пригласила, вы – гости. Остальные нет.

– Откройте дверь! – приказали снаружи. – Неподчинение будет расценено как враждебные действия по отношению к представителям правоохранительных органов!

– Войдите! – Форт, сняв запор, отступил к флагу и встал на него.

Униженный в своём служебном рвении, охранник привёл пятерых, одетых и вооружённых, как для захвата террористов в логове. Но картина, представшая их глазам, смутила группу физического действия – непослушный экипаж с отрешёнными лицами стоял на пёстром коврике для медитации, а у ног мирки тикало что-то, похожее на адскую машину.

– Если вы посягнёте на флаг и морской закон, – гулко заявила мирка, – вы будете общаться с солдатами моей планеты. Я могу отстоять себя.

Никому не улыбалось драться с разъярённой слонихой как бы не пяти центнеров весом; при 1 g мирки удачно сочетали порхание акробата с силой мамонта. И вообще, не зная юридических тонкостей, тут можно таких дров наломать, что не будешь знать потом, перед какой комиссией отчитываться. Разочарованно поцокав языками, спецназовцы отошли посовещаться в коридор. Своих умов им показалось мало, и, пошептавшись, они вызвали Сато – комиссар заварил этот чай, вот пусть он и обжигается.

Беловолосый явился с недовольной миной; вздорный голос его был слышен издалека:

– Вы что, вшестером не можете отконвоировать одну ящерицу?!..

Причастившись к зрелищу, он умолк. Цилиндр к этому времени втянул рожки и вместо «бип-бип» стал наигрывать бохрокский гимн – сущая какофония из лязга, буханья и воплей драконов. Такую музыкальную игрушку Сато видел впервые, но чутьём подозревал в ней нечто гадкое для себя.

– Может быть, применить слезоточивый газ? – осторожно предположил командир группы. – Или нервно-паралитический?..

– Ещё посмотрим, кого первого парализует, – намёк мирки прозвучал многообещающе.

– Пусть торчат, если им нравится, – глухо бросил Сато, удаляясь. – Я загляну утром – может, им надоест. Советую прислушиваться к просьбам этой... серой госпожи.

Но утро по станционному времени ещё не наступило, когда диспетчер-телеметрист в панике доложил начальнику «Скайленда»:

– Сэр, в радиусе подлёта вышел из скачка военный корабль мирков, по классификации – канонерка, название – «Аталамаренк». Их капитан требует причал, иначе грозит высадить десант своим способом.

– Какого чёрта им тут надо?!.. – Начальник вмиг представил, что, пока они сидели в карантине, ни с того ни с сего разразилась звёздная война, и флот Бохрока уже бомбит Сэнтрал-Сити на далёкой Колумбии.

– Он утверждает, что на станции обидели их соотечественницу по имени... – имя было втрое длинней названия канонерки. – Он прибыл эвакуировать эту гражданку и расквитаться за её обиду.