Текст книги "Взгляд в «колодец времени»"

Добрался до штаба ПрикВО, где из бюро пропусков позвонил дежурному по политическому управлению, представился и доложил о прибытии. Он дал номер телефона отдела кадров политуправления, где мне ответили, что я должен к 9.30 в понедельник явиться в отдел для беседы. Пропуск будет заказан, а сейчас следует устроиться в штабной гостинице и отдыхать до понедельника. Туда и направился, с чувством, как говорится, исполненного долга: прибыл вовремя, доложился кому следовало и теперь действую по полученным командам.

Номер, в котором мне выделили место, был на трёх человек и в нём уже находились мои временные соседи – два майора. Познакомились. Оба они оказались очень общительными и проявили интерес и заботу о моём устройстве на новом месте: рассказали об округе, о тех гарнизонах куда, по возможности, “лучше не попадать служить”, посоветовали как повести себя на беседе с кадровиками и постараться “не прогадать”. В общем, проявили настоящую офицерскую солидарность и внимание к младшему – и по возрасту, и по званию – товарищу.

Следующий день – воскресенье – посвятил знакомству со Львовом, раз уж так сложились обстоятельства, и выдался свободный денёк. Целью поставил ознакомиться с исторической частью города, наиболее интересной. Позднейшие застройки его новых районов походили на такие же районы и в других городах России и Украины. Экскурсию начал с площади Старый Рынок, которая и является центром исторической части Львова. На этой площади расположена городская ратуша, увенчанная высокой башней, которая и бросилась мне в глаза, когда усиленно искал взглядом Высокий замок при подъезде к городу. Непривычно для русского взгляда было видеть окружающую застройку, в которой дома стояли “впритык” одно к другому, образуя сплошную стену из построек. Необычно выглядели, уже не на фото или репродукциях, а воочию и сами дома, богато украшенные различными лепными украшениями, статуями и окрашенные в разные цвета. Непривычно было шагать и по брусчатке (как на Красной площади в Москве), которой вымощены улицы исторического центра. В Прибалтике до этого не бывал и центр Львова стал моим первым “свиданием” наяву с тем, что мы называем кратко – Западом. Конечно, какого-то трепета от увиденного не испытывал. На мой взгляд, такая застройка наглядно демонстрировала пространственную узость и ограниченность, в которой были “зажаты” жители средневекового Львова. Впоследствии такое же ощущение вызывали исторические центры городов Латвии, Германии и Чехии, в которых довелось побывать. Всё это как-то не согласовывалось со взглядами на городскую застройку русского человека, привыкшего к пространственной широте и “размашитости”. Например, Москва позднего средневековья – это город множества дворянских усадеб с парками и садами, раскинувшимися широко и свободно и как-то органично сочетавшимися с административными и общественными зданиями, кварталами домов простых горожан и производственными постройками.

Посмотреть в центре Львова было на что и посмотреть с удовольствием. Здесь получил разъяснения и по так интересовавшему меня вопросу о судьбе Высокого замка. Да, он был, но времена, когда замок “главенствовал” над городом, давно прошли. Его основал во второй половине XIII века (около 1270 г.) в виде деревянной крепости, располагавшейся на горе Замковой, или Княжьей, князь Лев I (сын князя Даниила) в честь которого был назван город Львов, и в который он перенёс из Владимира-Волынского столицу Галицко-Волынского княжества. В 60-х годах XIV в. (около 1362 г.) Высокий замок был отстроен в камне польским королём Казимиром Великим (Галицко-Волынское княжество к тому времени уже было захвачено Польшей). После осад и разрушений Высокого замка в середине XVII – начале XVIII веков он потерял военное значение и в XIX в. остатки его укреплений были разобраны. Так что теперь над Львовом возвышается только Замковая гора с курганом, насыпанным в XIX в. в честь Люблинской унии, объединившей в своё время Польшу с Литвой в единое государство.

Знакомство с историческим центром Львова завершил внешним осмотром Оперного театра, который является своего рода визитной карточкой и символом Львова и считается архитектурным шедевром мирового масштаба. Здание театра впечатляет со всех сторон, но особенно красив его фасад. Он очень пышен, богато украшен скульптурами, лепными украшениями, нишами и колоннами. Особую торжественность придают ему скульптурные изображения над центральной частью фронтона. В центре, венчая фронтон, возвышается аллегорическая фигура символа Славы в виде крылатой женской фигуры, держащей над головой двумя поднятыми руками пальмовую ветвь. Скульптура отлита из бронзы, от времени позеленевшей, а пальмовая ветвь позолочена и своим блеском резко выделяется, придавая всей фигуре торжественность и величавость. На левом и правом наконечниках фронтона стоят аллегорические статуи “Гений Трагедии” и “Гений Музыки”. Было приятно смотреть на эту красоту. Перед театром расположен фонтан, удачно дополняющий вид на это очень впечатляющее здание. Раза три обошёл вокруг театра, чтобы подробнее осмотреть его со всех сторон, а потом ещё долго сидел в сквере перед фасадной частью – быстро уходить от такой красоты не хотелось. Действительно, велика сила человеческого умения, способного создавать подобные шедевры!

Вернулся в гостиницу уже к вечеру, немного уставшим, но полным приятных впечатлений. Снова подумалось, как удачно, что приезд в штаб округа пришёлся на конец недели и подарил мне этот свободный день, запомнившийся надолго. Не случайно, что прошло более 55-ти лет, а события того дня вспоминаются достаточно отчётливо, даже такая деталь как чистота улиц в старом городе, на которую обратил внимание, когда пришёл с прогулки. По возвращении начищенные с утра туфли остались практически такими же блестящими как и перед выходом.

В понедельник, согласно полученному распоряжению, прибыл в отдел кадров политуправления округа. Принял меня офицер отдела в звании подполковника, который сообщил, что учитывая отличные характеристики, данные руководством училища, мне предлагается должность начальника клуба учебной мотострелковой дивизии в городе Черновцы. Скажу откровенно, это предложение повергло меня в настоящий шок. Быть работником культурно-просветительного учреждения никак не собирался. Думал, что получу назначение строевым политработником в какую-нибудь боевую часть, где знания, полученные мною в училище, могли пригодиться в работе с личным составом. А тут такое предложение!

Я наотрез отказался, чем удивил подполковника. “Лейтенант, – сказал он мне – ты только окончил училище и тебе сразу предлагается капитанская должность. Чего тебе ещё надо? Послужишь некоторое время на этой должности, затем станешь заместителем командира батальона по политчасти, поступишь в академию и всё пойдёт нормально”. После этой тирады он сказал, чтобы я вышел и минут 10–15 подумал над его словами. Вышел. Походил по коридору, размышляя по поводу услышанного предложения и возможных перспектив. Знал, что в те годы, после двух больших сокращений численности Вооружённых Сил, создалась обстановка некоей “заторможенности” в движении офицеров по служебной лестнице. Такая ситуация могла продлиться ещё какое-то время и в этих условиях предложенная мне капитанская должность послужила бы своего рода “подушкой безопасности”, гарантируя своевременное получение в первые годы службы последующих воинских званий. До получения звания майора – 10 лет. А за это время… Короче, вроде бы всё верно в словах подполковника. Но всё равно не мог представить себе как я – офицер-ракетчик – стану начальником клуба.

Вернулся в кабинет и подтвердил, что отказываюсь от предложенной должности и согласен на любую другую, но непосредственно в боевой части. На это кадровик ответил, что я, наверное, недостаточно хорошо продумал своё решение и ещё раз отослал меня поразмыслить. Опять походил по коридору и всё-таки утвердился в своём решении, о чём и сообщил, вернувшись в кабинет. Подполковник посмотрел на меня взглядом, в котором явно читались одновременно недоумение и жалость к такому упрямцу и сообщил, что может ещё предложить только должность секретаря комитета ВЛКСМ отдельного разведывательного батальона. На это предложение сразу же ответил согласием.

Подполковник вкратце рассказал, что 84-й отдельный разведывательный батальон, в который меня направляют, организационно входит в состав 31-й танковой дивизии 8-й танковой армии. Штаб армии дислоцировался в г. Житомире, штаб дивизии – в г. Хмельницком, а сам батальон – в г. Староконстантинове. Далее, в общих чертах, он ознакомил меня с предстоящими обязанностями, напомнил о необходимости быть примером для других не только в выполнении служебных обязанностей, но и в личном поведении. Мне выписали служебное предписание, согласно которому следовало убыть в город Хмельницкий, в политотдел дивизии, где и получу все необходимые указания.

Убыл из Львова вечером того же дня. Теперь было ясно, где и в какой части буду служить и мысли, опережая события, были уже там – на месте предстоящей службы. И ещё думал, какие неожиданные “зигзаги” ждут политработника на его служебном пути. И первый такой “зигзаг” на моём пути уже случился: из ПВО – в военную разведку.

По прибытии в г. Хмельницкий, где располагалось управление дивизии, представился начальнику политического отдела полковнику В. Черкасову. В состоявшейся беседе он расспросил об учебе в училище, о том, какую специальность получил, как принял решение стать политработником. Далее коротко рассказал о дивизии, которая носила почётное наименование – “Висленская” – и её боевом пути, о разведбате, в котором мне предстояло служить. Завершая знакомство, он рекомендовал сразу включиться в боевую учёбу, изучить особенности подготовки личного состава разведывательной части и, конечно, не только добросовестно выполнять свои обязанности офицера-политработника, но постараться в короткое время стать и грамотным офицером-разведчиком.

На беседе у начПО присутствовал его помощник по комсомольской работе капитан И. Куперман, с которым мы продолжили беседу о предстоящих служебных обязанностях. Он более конкретно рассказал о комсомольской организации батальона, считавшейся, по его словам, одной из лучших в дивизии. Посоветовал приложить все силы, чтобы в короткое время стать “своим” для комсомольцев и вместе с ними искать пути к повышению общественной активности организации, повышению её вклада в совершенствование боевой учёбы. Как водится, напоследок мой теперешний руководитель на поприще комсомольской работы сказал, что на месте многое станет более понятным и чтобы не стеснялся обращаться к нему с возникающими вопросами, которые на первых порах обязательно будут.

После бесед в политотделе получил очередное служебное предписание и убыл к месту дислокации батальона.

Поезд прибыл в Староконстантинов поздно вечером. Выйдя на привокзальную площадь, обнаружил, что город находится довольно далеко. От площади уходила дорога, обсаженная, как обычно в этих краях, пирамидальными тополями и лишь цепочка уличных фонарей дневного света вдали показывала, что там уже улицы города. В небе часто проносились разноцветными точками габаритные огни самолётов, сопровождаемые грохотом реактивных двигателей. Шли ночные полёты.

С привокзальной площади отправлялся рейсовый автобус (как оказалось последний), на котором минут через 20–25 доехал до центра города. Он представлял собой практически круглую площадь, вокруг которой стояли административные здания, почтамт, какой-то магазин и гостиница. Архитектура всех зданий, как я сразу заметил, была явно довоенной. Выделялось только здание гостиницы, вид которого, похожий на современные здания в других городах, свидетельствовал, что его построили совсем недавно. От площади в разные стороны расходилось несколько улиц. В общем, центр, на первый взгляд, производил впечатление уютности и даже некоей патриархальности. Это впечатление, вероятно, усиливалось царящей над площадью тишиной. Было около 12 часов ночи и народа на улицах не было за исключением редких прохожих.

Недолго постоял на остановке, чтобы осмотреться и составить первое впечатление о новом месте, затем отправился в гостиницу. Ещё в автобусе по пути от вокзала думал о необходимости где-то устроиться переночевать, утром привести себя в порядок и направиться в часть. Попутчики подсказали мне, что в городе есть приличная гостиница, кстати, расположенная в центре рядом с остановкой автобуса, где смогу нормально устроиться. Признаться, отнёсся к этой информации с известной долей скепсиса, зная по опыту, как сложно было в то время с местами в гостиницах наших городов. Но другого выхода всё равно не было. Разве только поехать в часть. Но для этого в такое позднее время, да в незнакомом городе, нужно было “поймать” такси, а их что-то не наблюдалось.

В холле гостиницы “Случь” за стойкой регистрации сидела дежурная и что-то писала в тетради. Обратился к ней с просьбой о размещении и, к удивлению, получил положительный ответ. Я “расхрабрился” и спросил, а найдётся ли отдельный (одноместный) номер? “Пожалуйста”-ответила мне администратор. Приятно удивился такому положению дел, но быстро выполнил все необходимые формальности и пошёл устраиваться. Номер оказался вполне комфортабельным и хорошо обставленным минимально необходимым набором мебели. Лёг отдыхать, предварительно попросив дежурную разбудить меня в 7 часов утра. Некоторое время ещё поразмышлял о предстоящем представлении и уснул.

Утром уточнил у дежурной как добраться до части (адрес был указан в командировочном предписании) и отправился представиться и доложить о своём прибытии. Центр выглядел уже не так как накануне, ночью. Он стал визуально просторнее, здания приобрели более чёткие архитектурные особенности и более яркие цвета своей окраски. На площади и прилегающих улицах появился транспорт и множество прохожих. В общем застывшая и тихая ночная картина наполнилась движением, жизнью и красками. Пока ехал до нужной мне остановки, рассматривал город, улицы которого не отличались ничем особенным от других улиц маленьких провинциальных городков, которые мне довелось видеть. Выделялись на фоне типичного городского пейзажа, пожалуй, только возвышавшаяся над постройками Сторожевая башня (вернее сказать – её довольно-таки ободранный остов), да здание костёла. Бросалось в глаза большое количество военных. Офицеры, сверхсрочники и солдаты в авиационной и танковой форме составляли значительную часть людского заполнения улиц.

Доехал до указанной мне остановки, от которой надо было идти пешком к части, располагавшейся в так называемом Ворошиловском городке. Дорога проходила мимо домов офицерского состава и дальше по дамбе до ворот городка. Часть пути, проходившая по дамбе, была очень живописной. Здесь сама дорога, напоминала аллею парка, по которой так и тянуло идти не быстро, по-деловому, а как бы прогуливаясь. С левой стороны дамбы (если смотреть на городок) располагалась живописная заболоченная низменность, по которой протекала река Случь. Вся местность в районе военного городка выглядела очень красиво и было приятно осознавать, что теперь я буду ежедневно любоваться этими видами. На КПП предъявил свои документы и мне подсказали, как пройти в штаб разведбата. В городке располагались и другие части, так что без подсказки можно было и поплутать.

Вот и завершился мой путь к месту службы. Представился и доложил о своём прибытии ставшему теперь моим непосредственным начальником, заместителю командира батальона по политчасти майору М. Н. Ракитину. В беседе со мной он подробно расспросил про учёбу в училище, о мотивах выбора служебного пути политработника, в общем, обо всём вплоть до семейного положения и где временно остановился в городе. Затем он вкратце рассказал о части, её боевом пути, организационно-штатной структуре, отметил, что с полученным в училище багажом военных и, особенно технических, знаний смогу достаточно быстро войти в повседневную жизнь и боевую подготовку батальона.

Первое впечатление о моём новом начальнике сложилось весьма положительное. Немногословный, несколько, как мне показалось, суховатый в общении, он, тем не менее, обладал какой-то притягательностью и общаться с ним было легко. Замполит пригласил к себе и познакомил меня с секретарём партийного бюро батальона майором М. Куринным, с которым впоследствии у нас сложились хорошие отношения. Мы трое и составляли партийно-политический аппарат батальона. Оба они, и М. Н. Ракитин и М. Куринный были значительно старше меня (М. Н. Ракитин по возрасту почти годился мне в отцы) и относились ко мне за всё время нашей совместной службы не только как к младшему товарищу, но порой как к сыну.

После беседы у себя М. Н. Ракитин представил меня командиру батальона подполковнику В. Ткачёву. Беседа с командиром была недолгой и, по содержанию, примерно такой как у замполита. Внешне командир батальона выглядел солидно: сразу было видно – и по манере общения и по тому как он строил беседу – что это командир. Планки наград на его груди свидетельствовали о его участии в Великой Отечественной войне. Это были, так сказать, первые – беглые – впечатления. Потом, в процессе службы, более тесное общение с ним показало, что это был профессионал высокого уровня, пользовавшийся заслуженным авторитетом и уважением своих подчинённых. В конце нашей беседы командир сказал, что на послеобеденном служебном совещании он представит меня офицерскому составу.

Время до совещания ушло на моё оформление как офицера данной части, постановку на все необходимые виды довольствия и др. На обед пошёл с группой наших офицеров в гарнизонную офицерскую столовую, расположенную в соседнем – Сталинском (официально он назывался Октябрьским) – военном городке, в которой отныне мне и предстояло питаться. После обеда, на служебном совещании, командир батальона представил меня офицерам и предложил коротко рассказать о себе, что я и сделал.

В конце рабочего дня меня снова пригласил к себе майор Ракитин. Надо было решать мой жилищный вопрос. Михаил Николаевич сказал, что выделить жильё в домах офицерского состава мне смогут не раньше конца октября – начала ноября, поскольку в настоящее время шла плановая замена офицерского состава в другие части, округа и группы войск. На замену им прибывали новые офицеры, а кто-то из убывших ещё не вызвал семьи к своему теперешнему месту службы. Короче говоря, надо было подождать пока всё войдёт в норму и временно снять частное жильё. Мысленно прикидывал, что вечером в гостинице (номер снял на два дня) нужно будет расспросить дежурных, где можно снять жильё. Но, оказывается, М. Н. Ракитин уже решил этот вопрос. В кабинет зашёл, вызванный им, старший сержант сверхсрочной службы Омелянюк. Он проживал в частном секторе недалеко от домов офицерского состава и его соседи, недавно закончившие строительство нового дома, согласились предоставить мне комнату для временного проживания.

Вместе с Омелянюком отправился на улицу, где он проживал и был представлен моим будущим квартирным хозяевам. Они произвели на меня хорошее впечатление: нормальная рабочая семья. Муж хозяйки работал механиком в центральной котельной города, а она занималась детьми (их было двое) и домашним хозяйством, довольно обширным и включавшим в себя не только приусадебный участок со всем, что на нём произрастало, но и живность, представленную коровой, двумя козами, двумя свиньями и домашней птицей. Так что забот и у хозяйки и у хозяина хватало. Комната, которую мне предложили, была достаточно просторной и имела отдельный вход из общей прихожей. Из обстановки там была кровать, стол и пара стульев. Этого мне было вполне достаточно. Быстро сговорились об условиях и на следующий день я “переехал” в моё новое жильё. “Переехал” это чисто образное выражение, поскольку всё моё “имущество” состояло из одного чемодана с личными вещами. Прожил у моих квартирных хозяев недолго – три месяца, но всегда вспоминал их с тёплым чувством. Временами чувствовал себя как член их семьи, так заботливо они ко мне относились.

На следующий день на утреннем построении батальона командир представил меня личному составу. Затем майор М. Н. Ракитин вводил меня в курс текущих дел, познакомил с некоторыми членами комитета ВЛКСМ части, с которыми мы обсудили вопросы предстоящего собрания комсомольской организации батальона. Собрание состоялось на следующий день. Меня избрали членом комитета ВЛКСМ, а на его заседании – сразу после собрания – секретарём комитета. Таким образом, я уже с соблюдением всех формальностей, юридически так сказать, вступил в исполнение должности, на которую был направлен. Всё прошло гладко, “без сучка и задоринки”. И только значительно позже (где-то через 4 или 5 месяцев), когда уже достаточно тесно познакомился и подружился со многими офицерами и меня по-настоящему признали “своим”, мой товарищ лейтенант Филипп Гурко рассказал, что происходило на самом деле. Перед моим приездом группа молодых офицеров батальона решила на собрании выдвинуть своего кандидата на должность секретаря комитета комсомола – лейтенанта Сергея Альпидовского. Однако майор Ракитин узнал об этом и провёл с “бунтарями” соответствующую работу. В результате всё прошло нормально.

Вот и началась моя офицерская служба. Город Староконстантинов, ставший местом этого “старта”, представлял собой небольшой районный центр Хмельницкой области Украинской ССР, расположенный на реке Случь в 43 км от областного центра – города Хмельницкий (до 1954 г. – Проскуров). Основан этот населённый пункт был около 1525 г. (точная дата неизвестна), а получил права города в 1561 г., когда перешёл во владение князя Острожского. До 1632 г. он назывался Константинов, а после основания неподалёку города Новоконстантинова (сейчас это небольшой город в Летичевском районе Хмельницкой области) был переименован в Староконстантинов. В 1571 г. возвели Староконстантиновский замок, некоторые каменные сооружения которого сохранились и по сей день, и укрепления вокруг города. До конца XVIII в. Староконстантинов существовал как крепость. В 1793 г. город вошёл в состав Российской империи. Но “вниманием” военных он не был обойдён и в XX в. Перед Великой Отечественной войной в городе дислоцировались управления ряда соединений Красной Армии и Староконстантиновского укрепрайона (город в то время был недалеко от государственной границы СССР). В 1965 г. в нём дислоцировались: смешанная авиационная дивизия (два истребительных полка и один бомбардировочный или наоборот – сейчас не помню), тяжёлый танковый полк и наш разведывательный батальон (части 31-й танковой дивизии), подвижная ракетно-техническая база и база ГСМ.

Все части размещались в двух больших военных городках: Октябрьском (лётчики) и Ворошиловском (остальные). Октябрьский военный городок был в то время более известен как Сталинский. Так его именовали все – и военные и гражданские – очевидно связывая это с лётчиками (“сталинские соколы”). Для небольшого райцентра, каким был Староконстантинов с населением около 25 000 жителей, такая концентрация войск делала город похожим похожим на своего рода военный лагерь. Уже отмечал, как бросалось в глаза большое количество военных на улицах города. Но никакой “напряжённости” в отношениях местного населения и военных не было. Все прекрасно “уживались” вместе. Значительная часть взрослого населения работала в воинских частях и на объектах бытового обеспечения войск или служила в качестве сверхсрочнослужащих. Следует также добавить, что нередко местные девушки становились жёнами молодых офицеров.

Ну, а что касается службы, мне нужно было не только “плотно” ознакомиться с задачами, для решения которых предназначался батальон, но и изучить его организационно-штатную структуру, задачи подразделений и способы их действий, систему подготовки личного состава и другое. Серьёзно следовало заняться и личной подготовкой не только как офицера-политработника, но и как офицера-разведчика.

Наш разведывательный батальон, как и другие подобные воинские формирования, являлся отдельной воинской частью при штабе дивизии и состоял из четырёх рот: бронированных разведывательно-дозорных машин [БРДМ], танков ПТ-76, глубинной разведки, радио и радиотехнической разведки и трёх отдельных взводов (взвод разведки наблюдением, взвод связи и взвод снабжения). Выполняя задачи войсковой разведки, он должен был обеспечивать боевые действия дивизии и являлся “глазами и ушами” командования. В компетенцию батальона входило выявление данных о боевых возможностях противника (включая и его планы), уязвимости противостоящей группировки и о самом районе боевых действий. Это предполагало выполнение целого ряда конкретных мероприятий: выявление позиций полевой артиллерии, расположение резервов, танков, противотанковых и зенитных средств, огневых позиций пулемётов, мест нахождения наблюдательных пунктов и пунктов управления, определение степени и характера инженерного оборудования позиций противника, выявление системы заграждений и общего характера местности (особенно по её проходимости) в районе предстоящих боевых действий. Очень важной задачей – в случае реального военного конфликта, конечно – было и выявление новых средств вооружённой борьбы, приёмов и способов ведения противником боевых действий.

Как видим, круг задач, которые стояли перед батальоном, был очень обширным. И теперь мне, ставшему офицером-разведчиком, предстояло овладевать соответствующими специальными знаниями. Кроме того, как офицеру-политработнику, в своей работе большое внимание следовало уделить и специфике действий разведчиков при решении проблем морально-политического воспитания личного состава. Во время боевых действий поставленные задачи разведчики в основном выполняют в отрыве от своих войск, в тылу противника в составе небольших подразделений, где от действий каждого в отдельности воина, его профессиональных и моральных качеств, от сплочённости всего этого коллектива зависит успешное выполнение задания.

Поэтому определяющим, стержневым направлением работы комсомольских организаций подразделений было не только воспитание личной ответственности каждого комсомольца за результативность боевой подготовки, но и нацеливание их на постоянный поиск более совершенных способов её организации. Важное внимание уделялось также формированию у воинов гордости за свою военную профессию, чувства общей ответственности за успешное выполнение заданий, готовности к самопожертвованию, т. е. всего того, что называется “чувством локтя”, ощущение которого особенно необходимо разведчику в его боевой работе.

На этом “фундаменте” анализа, рассуждений и выводов начал строить свою практическую деятельность. В становлении меня как офицера-политработника большую и постоянную помощь, особенно на первых порах, оказывали мои старшие коллеги майоры М. Ракитин и М. Куринный. Особенно благодарен майору Ракитину, который не только руководил моей деятельностью в рамках своих служебных обязанностей непосредственного начальника. Зачастую мои доклады ему продолжались уже как дружеская беседа в которой он много рассказывал о своих первых шагах на поприще политработы, об особенностях выстраивания взаимоотношений с командирами подразделений, личным составом и о многом другом. Анализировал он и мою работу, не только подсказывая, где сделано что-то не так, но и давал советы, как поступить с большей пользой для дела. В общем, он действительно был и профессионалом высокого качества и хорошим наставником. Так что первое впечатление, сложившееся у меня при знакомстве с моим начальником, оказалось соответствующим действительности. Охотно делился со мной “секретами” комсомольской работы и секретарь комитета ВЛКСМ, стоявшего с нами в городке тяжёлого танкового полка нашей дивизии старший лейтенант С. Барышников.

Вскоре после прибытия на новое место службы, где-то в начале октября, батальон в составе дивизии принял участие в тактических учениях. Проходили они на Житомирском полигоне. Теперь мне не только представилась возможность увидеть действия подразделений части в условиях, приближённых к реальным боевым действиям, но и самому принять участие в добывании разведывательных данных, опробовать себя как офицера-разведчика. Всегда в подразделениях кто-то из офицеров отсутствует (учёба, отпуск, командировка и т. д.) и я попросился возглавить одну из разведгрупп от роты плавающих танков, на что получил разрешение. Нашей группе была поставлена задача обнаружить выдвижение на пусковую позицию установки оперативно-тактических ракет условного противника: установить и сообщить координаты и время, а также возможные маршруты этого выдвижения, если событие произойдёт в нашем квадрате поиска. Сам процесс поиска был для меня новым и интересным. Надо было обнаружить “противника”, но самому остаться незамеченным. Короче говоря, выдвижение установки мы засекли и “сопроводили” её почти до района пуска (конечно, условного). Таким образом, мой дебют, как офицера-разведчика состоялся успешно.

В общем, учения дали возможность не только наяву увидеть деятельность всех подразделений батальона и самому принять в этом участие, но что гораздо важнее, они показали в действии тех, чей совместный боевой труд обеспечивал чёткое функционирование многогранного и сложного организма части. Учения также ускорили моё “вхождение” в процесс службы, в работу с комсомольскими организациями части, которая становилась более содержательной и связанной с процессом боевой учёбы. Налаживались и крепли служебные и дружеские отношения с офицерами и через три – четыре месяца, что называется “сжился” с коллективом.

В ноябре закончились перемещения офицерского состава по замене, убыли к новым местам службы своих мужей и отцов их семьи и появилась возможность решать квартирный вопрос молодых офицеров. Вместе с моим товарищем лейтенантом В. Масленниковым получил комнату в трёхкомнатной квартире, где две другие занимал с семьёй майор, зампотех батальона из танкового полка. Так что и с бытовой точки зрения жизнь вошла в нормальную колею.

В свободное от службы время заполнялось общением с товарищами, участием в спортивных соревнованиях, посещением кинотеатров, различных культурных мероприятий, проводившихся в гарнизонном Доме офицеров, посещением и осмотром исторических мест города. Довольно скоро стала привычной окружающая обстановка причудливого смешения элементов украинской и русской культур, создававшая какую-то особую атмосферу общения. Названия улиц, магазинов, афиши кинотеатров, вывески на общественных зданиях были на украинском языке и, как правило, дублировались на русском, шрифт которого был значительно меньше по размеру.