Текст книги "Избранное: Проза. Драматургия. Литературная критика и журналистика"

Милостыня миллионерам
Диалог в кинотеатре. Гранты для кинопроизводства: отобрать деньги у бедных и отдать богатым? I

Министерство культуры предложило изменить систему финансирования российской киноиндустрии, если эта инициатива найдёт поддержку, то деньги из госбюджета станут давать не на отдельные интересные проекты, а только определённым продюсерским компаниям, которые успели зарекомендовать себя в коммерческом плане. Естественно, реализации каких-то идей от них потребуют. Но однозначно – эти компании новых людей к деньгам не допустят.

Александр Гриценко. Если дальше всё пойдёт так, то грант под авторское кино получить будет намного сложнее. А о режиссёрском дебюте можно забыть вообще, ведь финансы из бюджета получат только крупные продюсерские компании. Какие – пока мы не знаем. Но вдумайся – эти компании заработали в последние несколько лет миллионы и миллионы долларов. То есть они занимались коммерческим кино и никак уж не авторским, которое в России не делает сборов вообще. Вряд ли эти компании заинтересуют интеллектуальные эксперименты режиссёров-дебютантов.

Дмитрий Куклачёв. По природе я человек добрый и оптимист. Я не из тех, кто кричит: «Снова эти чиновники хотят нас обворовать! И каждый новый закон для этого!» Ещё в древнем мире считалось, что люди делятся на две категории: чёрная и белая кость. Прежде всего, чиновники так делятся, а не просто люди… «Чёрная кость» думает только о личной выгоде. «Белая кость» думает, прежде всего, о государстве, а потом о выгоде. И так было при Петре I, при Екатерине II, при советской власти. Я считаю – и в наше время ничего не изменилось.

А. Г. То есть ты полагаешь, что иногда появляются и нужные законы?

Д. К. Чаще всего. Просто потом на практике – они не всегда действуют.

А. Г. На бумаге одно – на деле другое. Это у тебя «белая» или «чёрная» кость так работает?

Д. К. Просто я прекрасно понимаю, почему министерство культуры предложило всё поменять: государственные деньги уходят в пустоту. Можно по пальцам пересчитать хорошие фильмы, которые сняли за гранты. Особенно это касается авторского и документального кино. Почти всё, на что давали деньги, лежит где-то в подвалах, оно никому не нужно, потому что оно плохого качества.

А. Г. Есть и такое. Но по-твоему – не нужно и пытаться снимать авторское кино? А какие шансы оставляет эта реформа молодым режиссёрам?

Д. К. Что касается авторского кино и дебюта, то, наверно, и крупные продюсерские компании дадут кому-то шанс…

А. Г. Вот тут я сомневаюсь. Ну или чтобы такой шанс получить, нужно будет проявить чудеса ловкости. Если сейчас получить грант молодому режиссёру очень сложно. Знаем, получали. То когда деньги станут распределять продюсеры – это будет невозможно. Они вряд ли поверят в «потенциально талантливого», потому что они бизнесмены, которые вкладывать деньги будут наверняка.

Д. К. Тут палка о двух концах: либо плодить мусор и тратить на это миллионы, либо отдать всё на откуп профессионалам.

А. Г. Хорошо. Попробуем подойти с другой стороны. Вот ты говоришь – получают гранты, а потом снимают плохие фильмы. Но это не потому что дают кому попало, скорее наоборот… Новый афоризм о кино слышал? Не своруют – не снимут.

Д. К. Я, конечно же, слышал и сталкивался.

А. Г. Пару недель назад встретился с некими людьми, которые из другого бизнеса хотят перейти в кинобизнес. Точнее они уже даже что-то снимают, получили от телеканалов какие-то бюджеты… И вот они мне нахваливали своего директора. Он у них работает на всех проектах одновременно. Они много наговорили того, что выдавало в них дилетантов. Но, между прочим, сказали, что их директор не ворует. Разве что на представительских расходах. И как ты думаешь, что я им ответил?

Д. К. Ты удивился, наверно, очень. Директоров я много повидал, и все они, к несчастью, находили способы воровать. Вообще это главная проблема.

А. Г. Фамилии естественно, называть не будем. Но и я не встретил ни одного порядочного директора. А некий директор кинокартин – рос, как говорится, на моих глазах, из полунищего выпускника, правда, приличного вуза, в обладателя элитной квартиры, шикарного загородного дома и дорогого авто. И когда мои новые знакомые сказали, что их директор не ворует, я просто на рефлексе ляпнул: «Тогда вы ничего не снимете».

Д. К. Почему?

А. Г. Вот они тоже самое спросили… Потому что это придумал не я, так говорят все – продюсеры, режиссёры, актёры. К этому привыкли. Это укоренившееся правило: не своруют – не снимут.

Д. К. А своруют – снимут хорошо?

А. Г. Не всегда. Но, по крайней мере, хоть что-то снимут. Вообще все понимают, что в основном в нашем кино осваивают бюджеты, а не создают произведение искусства или хотя бы качественный продукт. Например, как тебе такая схема: режиссёр очень хочет снять картину, он действует правдами и неправдами – договаривается, интригует, лукавит. Грант он получает… Что-то нужно отдать человеку, с которым он договаривался в Минкультуре, что-то продюсерам за то, что они помогали ему. Итого из миллиона долларов данного ему на дебют – остается 200 000. Для того чтобы снять хороший полнометражный фильм за эту сумму – должен быть гениальный сценарий, гениальная режиссура, но и в этом случае нищету на экране замаскировать будет невозможно. Как сказала однажды Фаина Раневская о какой-то своей работе в кино: «Деньги съедены, а позор остался». Или вот другая схема – продюсерская группа получает грант, делит его, а снимает на деньги за продакт-плейсмент. То есть за скрытую рекламу. Сколько собрали – за столько и сняли.

Д. К. Это я всё знаю. Вот тут наверно и нужно рубить. Наши кинодеятели зарабатывают на бюджете – всё остальное их не касается. И что там будет с фильмом, который они снимут, какие он сделает сборы, – это не их проблемы. Как-то это нужно менять…

А. Г. Но уж точно нашу киноиндустрию не вылечить, сократив грантополучателей. Скорее всего, из этого получится междусобойчик. И мы вообще утонем. Ну, дадут они гранты четырём компаниям. Как обычно деньги эти осядут в чьих-то карманах, что-то снимут за продакт-плейсмент. Для галочки. И спокойно эти компании потом станут осуществлять свои коммерческие планы. И нужны им эти все молодые режиссёры, арт-хаусы, эксперименты. Я вижу это так. Но это мнение человека, который занимается кино – продюсирует, пишет сценарии, получает гранты. Говорю – открыто, потому что я их не боюсь.

Д. К. Ну и еще, потому что ты не называешь имена и фамилии.

А. Г. Я считаю, всё понятно и без фамилий.

Д. К. Изменить существующую систему нужно. Но как?

А. Г. Господдержка необходима тем, кто не имеет средств. Нам ведь нужны новые режиссёры, продюсеры?

Великие старики уходят. Кто останется? Изменить систему можно и нужно. Конечно, вот так, нахрапом всего не решить. Но вот, к примеру, хорошо бы изменить отношения государства и грантополучателей. Государство до сих пор просто давало гранты и не просило сборы. То есть вообще не просило ничего взамен. А нужно просить. Нужно требовать сборы. А для того, чтобы они были – нужно не только давать деньги на производство, но и помогать продвигать готовый продукт на рынке. Вот это может быть первым шагом. И таких нужно сделать тысячи. Ведь нам ещё выбираться и выбираться из ямы, которую мы сами для себя вырыли!

Взгляд, 14.09.2008

Страсти по Гарри Поттеру
Диалог у монитора. Как Джоан Роулинг судится не ради денег

Писательница-миллиард ерша отстояла свои права: через суд запретила издавать энциклопедию «Лексикон», которая посвящена её книгам о Гарри Поттере. Автор этого литературоведческого труда Стив Арк заявил, что раздавлен данной ситуацией.

Александр Гриценко. В течение 9 лет человек вел фанатский сайт Джоан Роулинг. Он собирал всё по крупице, выставлял в Сети. Ей это очень нравилось. Роулинг собственноручно наградила сайт премией «Fan Site Award». Но вот когда он решил издать то, что наработал за это время, писательница пришла в негодование.

Дмитрий Куклачёв. Мне очень понятна ее реакция. Она написала романы, выстрадала их, а некто решил присосаться к её славе, как клещ. Очень неприятно.

А. Г. Он ведь не присосался к славе. Он девять лет занимался тем, что изучал книги, занимался фан-сайтом. И кстати, как признала сама Роулинг, – этот сайт был лучшим. Всё это он делал бесплатно. Кто этот человек – Стив Арк? Школьный библиотекарь, который ходит в круглых очках под Гарри Поттера. Ему не двадцать пять лет – ему пятьдесят.

Д. К. Ну, мало ли бывает инфантильных людей.

А. Г. Он инфантильный – это понятно. Боже того, когда в апреле проходили первые слушанья, он расплакался от обиды. Ему задали вопрос: «Считаете ли вы после всего случившегося себя фанатом Гарри Поттера?» – и он разрыдался, но ответил «да».

Д. К. И всё равно ответил «да»?

А. Г. Конечно. Это самоотверженный человек. Довольно большую часть своей жизни он посвятил Джоан Роулинг. Кстати, он уже немолодой человек, и жизнь его подходит к закату. Он фанат на всю голову и судиться с ним было глупо и, как мне кажется, подло.

Д. К. Ну вот, началось: подло, глупо… Я вот могу тебе сказать как человек, который попал в подобную ситуацию. Я сейчас тоже в процессе суда, и, кстати, с американцами. Случай у меня похожий. Вопрос тут не в деньгах, а в добром имени. Она хочет отстоять авторские права, показать, что она может за себя постоять, чтобы не было повадно другим.

А. Г. В её случае всё можно было решить полюбовно. Например, издать книгу вместе со Стивом Арком.

Д. К. А с какой стати? Она много лет трудилась над романами… Да, у неё много поклонников, фанатов. Они ведут сайты. И что из этого? Каждый может нарушать её права? Тут, знаешь, только пусти. Я всё-таки расскажу: у нас случай такой – некие люди в США используют наше имя. Они открыли предприятие под вывеской «Московский Театр кошек». Они одевают клоунов в такие же костюмы как у нас, используют наши номера. Но всё это в очень плохом качестве. То есть это просто пародия на нас. Люди после их спектаклей плюются, и плохо думают они о нас. Такие вещи спускать нельзя – они не только нарушают наши авторские права, но и позорят имя.

А. Г. Это эмоции. Разница между этими инцидентами колоссальная. В вашем случае используют имя. А в случае с Роулинг – фанат Стив Арк по сути дела написал литературоведческий труд. И причем здесь её права? Если, например, доктор наук Алла Большакова написала монографию о книгах писателя Юрия Полякова, то, что же, он должен на неё в суд подавать? Или, например, Сергей Чупринин издал словарь, в котором запечатлел биографию всех ныне живущих писателей, то они должны его засудить? Словарь заклинаний из книг о Гарри Поттере – это же не роман. Он ведь не продолжение написал.

Д. К. Но ведь Роулинг заявила, что хочет написать словарь сама.

А. Г. И пусть пишет. Что ей мешает? Она заладила одно – я издам словарь и отдам деньги на благотворительность. То же самое она заявляла, когда судилась раньше. Между прочим, это не первый её суд! Например, с организаторами индийского фестиваля «Дурга Пуджа» она судилась. Она хотела с них получить авторские отчисления за использование образа Поттера – пятьдесят тысяч долларов. Но у них таких денег не было! А это очень важный, любимый местными жителями фестиваль. Зачем ей пятьдесят тысяч?! И эти деньги она тоже обещала отдать на благотворительность. Но я вижу в этом отговорку. Это чтобы совсем стервой не прослыть. Имея миллиард долларов, нужно быть великодушней.

Д. К. Тут, наверно, можно говорить о жадности, о снобизме. То есть с другой стороны – это действительно похоже на крохоборство. Или на показательную экзекуцию всех, кто посмеет сделать хоть шаг на её территорию.

А. Г. Или на территорию, которую она считает своей… И вот теперь представь – этот фанат посвятил ей много лет жизни. Пусть даже если он хотел заработать… Пусть! Разве он не заслужил? Нет, она посчитала иначе. Он получил пощёчину от человека, которого боготворил. От автора его любимого литературного персонажа. Такого человека, как он, это может сломать. По всему видно, что он глубоко переживает происходящее. И ещё не ясно, чем кончится дело… Роулинг считает себя вправе ломать чужие жизни? Жизни преданных ей людей? И, кстати, тут дело в деньгах, если бы это был менее выгодный проект, то, как сам понимаешь, ничего бы такого не случилось.

Д. К. Однако, Саша, ты забываешь, что окружной суд Манхеттена признал правоту Джоан Роулинг. Значит, вопрос закрыт.

А. Г. Вот для меня это тот момент, когда закон и совесть вступают в противоречие. Моё сердце на стороне Стива Арка. Мне его по-человечески жалко Я считаю его блаженным. А обижать таких людей – тяжкий грех.

Взгляд, 22.09.2008

Крепостной театр татьяны дорониной
Диалог в театральной ложе. Великая актриса – это не обязательно великий режиссер

Не так давно Татьяна Доронина отпраздновала свой юбилей. Все издания отозвались и выразили великой актрисе своё восхищение. Мы не хотим быть людьми, которые в каждую бочку мёда норовят кинуть хоть каплю дёгтя, но не сказать не можем.

Александр Гриценко. Татьяна Доронина напрасно стала художественным руководителем театра. Жаль, что она этого не понимает…

Дмитрий Куклачёв. Считается, что из актёра никогда не выйдет хорошего режиссера. Это заблуждение. Многие режиссёры и художественные руководители выходили из актеёров. И даже основатель МХАТа Станиславский Константин Сергеевич сначала был актёром…

А. Г. Станиславский был больше режиссёром, чем актёром. Это нужно понимать. Наверно, исключением из правил стал Михаил Чехов, который гениальный актёр и гениальный теоретик.

Доронина выдающаяся актриса. Что верно, то верно… И именно поэтому ей нельзя руководить театром. Доронина театр погубила именно в силу того, что она крупная актриса и любит, когда происходит вращение вокруг неё. Иного положения вещей она не приемлет.

Д. К. Это нормально, когда актриса её уровня хочет почитания. Если я правильно тебя понял…

А. Г. На улице это нормально. Когда «звёздность» переносится на семейные отношения – это уже плохо. Однако тут всё зависит от супруга и иных членов семьи. Они решат, принимать или не принимать капризы и претензии родного человека.

Но когда ты руководитель театра, режиссёр, а хочешь, чтобы тебя почитали за то, что ты актёр… В этом есть какая-то нестыковка.

Д. К. Я могу объяснить свою позицию так. Для меня она, прежде всего, очень талантливый человек, икона. И я в силу воспитания считаю себя не вправе осуждать её те или иные действия.

А. Г. Очень рад, что ты это сказал. Твоя позиция – идеальная иллюстрация к тому, что происходит. Многие журналисты, критики, чиновники в Министерстве культуры, когда вопрос встаёт о том, что МХАТ выпал из театральной жизни, что он не интересен зрителям, что он бесполезен, неэстетичен, потому что всё что там ставится: устарело, это мертвечина…

Трупы и эстетика, по крайней мере, в моей системе координат не пересекаются. Конечно, есть некрофилы, но это больные люди и рассматривать, как исключение, мы их здесь не будем…

Так вот, эти чиновники и критики тоже говорят: «Тсс… Но она ведь гениальная актриса!» Это подмена понятий.

Д. К. Но ведь театр функционирует. И есть какой-то зритель… И есть и положительное мнение о её деятельности.

А. Г. Ты ходишь во МХАТ имени Горького как зритель?

Д. К. К своему стыду – нет.

А. Г. А вот я вхож во МХАТ. У меня профессия такая – быть вхожим в разные театры. Дорониной я ничем не обязан. Ставиться я у неё не собираюсь. Мы с ней никогда чай вместе не пили, но и не ругались. Сейчас я выступаю просто независимым наблюдателем. Так вот порядки МХАТа ужасны. Во-первых, она патологически боится свержения…

Д. К. Тут подожди… Давай я скажу. Уже понимаю к чему ты ведёшь, но по-человечески я её понимаю. Театр – это её жизнь. У неё нет ни детей, ни семьи нормальной, если говорить по большому счёту. Она всю свою жизнь посвятила искусству. Отними у нее МХАТ – и жизнь её закончится.

А. Г. Ты вот говоришь постоянно о ней. А то, что она губит театр, актёров, режиссёров – это ты опускаешь.

Бывают такие матери – ребёнок уже давно вырос. Не просто вырос – ему уже за сорок. А она всё ещё его опекает, навязывает свою материнскую любовь. Относится к нему как к сопляку, отчитывает на людях. В итоге ломает ему жизнь. Ребёнок так и не завёл свою семью, не смог построить карьеру, самостоятельную жизнь. Потому что во всё вмешивалась мать.

Это я к тому, что её любовь ко МХАТу очень похожа на иррациональную любовь матери. А в действительности это не любовь, а просто страх одиночества. Вдруг стать не нужной после лет славы – это для неё страшно.

МХАТ – её маленькая империя. Я несколько раз наблюдал, как встречают Доронину в театре. Представь себе служебный вход, фойе, в котором стоят люди: они ждут, когда сотрудник, к которому они пришли, спустится за ними.

И вдруг приезжает она. Охрана говорит ожидающим: «Прижмитесь к стене! Освободите проход! Сделайте так, чтобы она вас не видела!» Она проходит гордая, венценосная. Как только Доронина скрывается в лифте, все, даже охранники, облегчённо вздыхают.

Д. К. Это похоже на неё. Она человек сложный – об этом говорили все её мужья. Вообще её нужно либо принимать такой, какая она есть, либо не замечать. Не работать у неё. Другого выхода не вижу.

А. Г. Она боится, что у неё отнимут театр. Поэтому режиссёры в театре долго не держатся. Она не терпит режиссёров. Особенно молодых и амбициозных.

Все решения о назначениях на роли принимаются вне творческой плоскости. Если Доронина симпатизирует, то назначает на главную роль, даже несмотря на отсутствие таланта, если по каким-то причинам актёр ей не нравится, однажды не поздоровался, забыл поздравить с днём рождения, не проявил внимания, то роли он не получит иной, кроме «кушать подано».

Об этом во МХАТе говорят все – актёры, администрация. В итоге она окружила себя бездарными подхалимами.

Д. К. В её окружении абсолютно все бездарные подхалимы?

А. Г. Как правило, способные люди имеют чувство собственного достоинства. Быть в окружении Дорониной сложно – она любит унижать людей. Кроме того, обожает, когда за её милость, хорошее отношение борются и часто сама стравливает актёров и сотрудников.

В её свите есть центральный персонаж. В театре её называют «Машка Белая Смерть». Потому что она погубила очень много людей – режиссёров и актёров. Девушке лет тридцать. Внешность у нее милая, не злодейская. В общении приятна, потому что не давит, напротив, говорит: «Я такая дура! Дура! Ничего не понимаю, а вот вы…»

Мастер лести. Доронина в ней души не чает.

Д. К. А что её заставляет губить актеров? Она кто?

А. Г. Секретарша какая-то, ассистент, но главное, что она любимица Дорониной. Маша завистливая, она вертится-крутится в театре, слушает, кто что делает, кто что сказал, а потом всё передает.

А чтобы Доронина уволила, иногда достаточно полслова. Театр МХАТ – это крепостной театр Татьяны Дорониной. Там совершенно авторитарная система управления.

Вот примеры из независимых источников, цитирую недавнюю статью в «Комсомолке», они описывают случай: «…рассказывают, что однажды, пробегая мимо Дорониной, кто-то из молоденьких сотрудниц театра забыл с ней поздороваться. Доронина не стала объясняться с невежливой девушкой, а просто сказала тихим голосом: “Уволить”».

Или вот что пишет театральный критик Григорий Заславский в «Независимой газете»: «…однажды я написал на какой-то её спектакль не очень восторженную рецензию, спустя неделю шёл мимо театра, вдруг из парадных дверей выбежал администратор: «Я вас очень прошу, не говорите, пожалуйста, никому, что это я вас пустил на спектакль…»

Д. К. Саша, очень часто выдающиеся люди в конце концов становятся лидерами. Причем абсолютными. Вообще в театре или в кино в идеале режиссёр – царь и бог для актёров. То есть тоталитарная система стоит в самой сути театра.

А. Г. Только когда это касается творческих вопросов. МХАТ превратился из театра в хвалильню Дорониной. Как театр он уже не функционирует.

Д. К. В таком случае – Бог ей судья. Я всё-таки вернусь к тому, с чего начал – для многих она прежде всего гениальная актриса. Именно по этой причине никто театр у неё не отнимет. Не посмеют.

А. Г. С другой стороны, я сам не уверен, хочу ли этого. Объясню – почему. Факты я все описал верно. Но и у меня в сердце сидит некое поклонение большому таланту Дорониной. После всего, что я сказал, это может показаться странным, но…

Если бы у меня вдруг была возможность изменить ситуацию, я вряд ли решился бы. Я хорошо понимаю тех, кто закрывает глаза на всё… Лучше бы она ушла сама.

Взгляд, 29.09.2008