Текст книги "Загадки малорусской истории. От Богдана Хмельницкого до Петра Порошенко"

Галицкий погром

«Прошлое не является полем, по которому ходят только историки и археологи, чтобы собрать остатки старины и спрятать их в музей. Нет, оно простирает свою руку над нами», – писал еще сто лет назад видный литературный критик Мыкола Евшан (Николай Федюшка). И тут с ним трудно не согласиться. Только вот замечаем мы эту нависшую над нами руку не всегда. Потому что само прошлое знаем недостаточно. А без этого знания невозможно дать ответ на многие актуальные ныне вопросы. Например, на такой: «Почему идеология «украинского буржуазного национализма» (употребим здесь термин советской эпохи) наиболее распространена в Галиции?»

Казалось бы, на галичан не распространялись ни решения Переяславской рады, ни пресловутые Валуевский циркуляр и Эмсский указ (о которых нагромождены буквально горы лжи). Не затронул Галицию и голод 1933 года. Но именно выходцы из этого региона громче всех жалуются на «почти 350-летнее московское иго», «насильственную русификацию», «сталинский голодомор». И наоборот, жители областей, дольше всего пребывавших «под игом» (и, значит, больше других «настрадавшиеся»), настроены в основном пророссийски. В чем же причина столь загадочного явления? Разгадку следует искать в прошлом.

Русь подъяремная

Трудно даже представить, но еще в конце ХIХ – начале ХХ века коренное население Галиции, находившейся тогда в составе Австро-Венгрии, в национальном отношении не отделялось от великороссов. Галичане считали себя частью единой русской нации, проживавшей на пространстве «от Карпат до Камчатки». (Подобно тому как, несмотря на этнографические различия, считали себя единой нацией немцы Верхней и Нижней Германии, французы Северной и Южной Франции, поляки Великой и Малой Польши и т. д.) «Как славянин не могу в Москве не видеть русских людей, – отмечал крупнейший на то время галицкий писатель Иоанн Наумович (сознательно замалчиваемый сегодня). – Хотя я мало-русин, а там живут великорусы; хотя у меня выговор малорусский, а у них великорусский, но и я русский, и они русские». Свою землю народ в Галиции называл Русью подъяремной (то есть находящейся под ярмом) и втайне надеялся, что придет время, когда войско русского царя освободит этот край и воссоединит его с Русью державной – Российской империей. Соответственно и русский язык воспринимался тут как родной. На нем творили местные литераторы, выходили газеты и журналы, издавались книги.

Разумеется, такое положение не нравилось австрийскому правительству. Оно отчаянно пыталось подавить галицкое «москвофильство» (так неприятели называли русское движение). Но все было тщетно. Власти запрещали изучение в школах русского языка – ученики стали учить его самостоятельно. Австрийские чиновники под надуманными предлогами закрывали галицко-русские организации. Но вместо закрытых обществ население основывало другие. Активистов русского движения объявляли «российскими шпионами» и арестовывали. Однако репрессии только усиливали антиавстрийские и пророссийские настроения.

Большую надежду возлагали в Вене на так называемое украинофильство, которое пытались противопоставить «москвофильству». Украинофилы отрицали национальное единство украинцев (малороссов) с великороссами и, главное, пропагандировали ненависть к России, что вполне устраивало австрийских политиков. Для распространения украинофильской идеологии («украинской национальной идеи») правительство стремилось назначать ее приверженцев учителями в галицкие школы, священниками в тамошние приходы. При выборах в австрийский парламент и местный сейм кандидаты от украинофильских партий пользовались поддержкой властей – вплоть до откровенной подтасовки результатов (сейчас это назвали бы использованием админресурса). Крестьянские кооперативы, руководимые украинофилами, получали субсидии от государства. Выделялись из госбюджета средства и на деятельность политических организаций украинофилов. И конечно же не оставалась в стороне полиция. «Блюстители порядка» подстрекали украинофилов к налетам на «москвофильские» села, разгромам помещений, где располагались «москвофильские» общества, избиениям наиболее активных «москвофилов». Такие преступления, как правило, оставались «нераскрытыми», хотя следователям прекрасно были известны личности преступников.

Нельзя сказать, чтобы методы, с помощью которых насаждалось в крае украинофильство, совсем не давали результатов. Численность украинофильских организаций росла. Однако это был чисто внешний успех. В украинофилы записывались либо люди недалекие, обманутые правительственной пропагандой, либо те, кто руководствовался карьеристскими соображениями и материальной выгодой. Большинство же галичан продолжало придерживаться русских убеждений, хотя, опасаясь репрессий, открыто заявлять о своих взглядах решались далеко не все. Так продолжалось до 1914 года.

Геноцид

С началом Первой мировой войны Россия и Австро-Венгрия оказались во враждебных лагерях. В выборе средств борьбы уже не стеснялись. Австрийцы поспешили закрыть внутри страны все русскоязычные газеты, запретили русские общества (даже детские приюты). Были произведены массовые аресты «москвофилов».

Подсуетились и украинофилы. Они выступили с заявлением, что видят светлое будущее украинского народа только под управлением австрийского цесаря, и призвали галичан на борьбу с Россией. Но… Тут-то и выяснилось, что свое светлое будущее народ видит не там, где его усматривает кучка продажных политиканов.

Как только начались боевые действия, из Вены в Галицию был направлен представитель австрийского МИДа при Верховном командовании барон Гизль. Он встретился во Львове с лидерами украинофильских организаций, выслушал их верноподданнические заверения, однако этим не ограничился. Барон постарался внимательно изучить сложившуюся ситуацию. Изучив же – пришел в ужас. Те, на кого делало ставку австрийское правительство, оказались политическими банкротами, не способными хоть сколько-нибудь влиять на положение. «Украинофильское движение среди населения не имеет почвы – есть только вожди без партий», – сообщал Гизль в столицу. «Украинизм не имеет среди народа опоры. Это исключительно теоретическая конструкция политиков», – писал он в следующем донесении. А вскоре вынужден был констатировать, что местное население массово переходит на сторону русских войск, «в результате чего наша армия брошена на произвол судьбы».

В свою очередь, било тревогу австро-венгерское военное командование: «Наступающие на восточной границе в районе Белзец – Сокаль – Подволочиск – Гусятин русские войска произвели на русофильское население Восточной Галиции, которое имело уже давно приятельские отношения с Россией, огромное впечатление, – говорилось в приказе от 15 августа 1914 года. – Государственная измена и шпионаж увеличиваются самым опасным и прямо угрожающим образом».

«Не думал я, что наша армия окажется во вражеском крае», – заявил командующий расположенным в Галиции 2-м австрийским корпусом генерал Колошрари галицкому наместнику Коритовскому и высказал мнение, что прежде, чем начинать войну с Россией, следовало перевешать все галицко-русское население. А комендант Перемышльской крепости генерал Кусманек предупреждал начальство, что «если в Перемышле останется хотя бы один русин, то я не ручаюсь за крепость».

«Были арестованы все русофильские элементы, известные еще в мирное время. Это должно было оградить нас также и от шпионажа, – вспоминал начальник разведывательного бюро австрийского Генерального штаба Макс Ронге. – Но эта зараза была распространена гораздо шире, чем мы предполагали. Уже первые вторжения русских в Галицию раскрыли нам глаза на положение дела. Русофилы, вплоть до бургомистров городов, скомпрометировали себя изменой и грабежом. Мы очутились перед враждебностью, которая не снилась даже пессимистам».

Главнокомандующий австро-венгерской армией эрцгерцог Фридрих в докладной записке императору Францу-Иосифу указывал, что среди коренного населения Галиции существует «уверенность в том, что оно по расе, языку и религии принадлежит к России». В результате австро-венгерские войска оказались в «атмосфере предательства» и «в собственном краю должны нести потери от шпионажа и измены русофильского населения, а наш враг, который выступал как освободитель, мог, безусловно, рассчитывать на полную поддержку».

Действительно, местные жители всячески содействовали русской армии, информировали ее о перемещениях противника, при необходимости служили проводниками русских частей, где могли, повреждали австро-венгерские линии связи. Насильно мобилизованные в австровенгерскую армию галичане при первой возможности сдавались в плен. Все это способствовало разгрому австро-венгров и быстрому продвижению русских войск.

Население торжественно встречало освободителей. Во многих селах навстречу им выходили крестьянские депутации с хлебом-солью. При вступлении во Львов огромная толпа забрасывала солдат цветами. Значительное число жителей Галиции вступило добровольцами в русскую армию.

Ликование по случаю освобождения от шестисотлетнего иноземного ига было всеобщим. Радость и восторг царили повсюду, вплоть до галицкой диаспоры в Северной Америке. «Наш Львов – русский, наш Галич – русский! Господи, слава Тебе, из миллионов русских сердец шлет Тебе вся Русь свою щирую молитву, Боже великий, могучий Спаситель, объедини нас, як Ты один в трех лицах, так Русь наша в своих частях одна будет вовеки!» – писала газета американских галичан «Свгг».

Это был крах насаждавшегося Австрией украинофиль-ства.

Вена ответила террором. За симпатию к России были казнены десятки тысяч людей. Сотни тысяч галичан были брошены в концлагеря, сотни деревень сожжены, а их жители депортированы в глубь Австрии. (В дороге многие из них погибли от голода, холода и болезней.) Австрийские офицеры получили право самовольно творить расправу над населением. Никаких доказательств вины не требовалось. Убивали не только уличенных в помощи русской армии. Казнить могли за одно сказанное по-русски слово, за хранение русской книги, газеты, открытки, за наличие в доме иконы из России или портрета русского писателя. Солдатам выдавали специальные шнуры для виселиц.

Часто перед смертью приговоренных подвергали пыткам. Родителей убивали на глазах у детей, детей – на глазах у родителей. Молодых женщин предварительно насиловали. Не щадили ни старого, ни малого. Среди казненных были мальчики и девочки 5–7 лет и даже грудные младенцы. «Это была сплошная полоса неразборчивого в средствах, бессистемного террора, через которую прошло поголовно все русское население Прикарпатья», – вспоминал очевидец. Не было ни одного населенного пункта, которого бы не коснулся террор. И – самое отвратительное – убивали и арестовывали по наводке украинофилов, мстивших собственному народу за свое банкротство. Доносы были единственным, на что оказались способны эти деятели.

«Волосы встают дыбом, когда подумаешь о том, сколько мести вылил на своих ближних не один украинский фанатик, сколько своих земляков выдал на муки и смерть не один украинский политик вроде кровавого Костя Левицкого… Не день, не два упивался страшный упырь Галицкой земли братской кровью. На каждом шагу виден он, везде слышен его зловещий вой. Ужасен вид его», – писал после войны галицкий историк и литературовед Василий Ваврик, сам прошедший через ужасы австрийского концлагеря.

«В руки властей передали нас большей частью свои же украинофилы, которые тогда держали монополь австрийского патриотизма», – рассказывал другой уцелевший галичанин.

От полного истребления галицко-русское население спасло наступление царской армии, в короткое время освободившей большую часть подъяремной Руси. Галичане вздохнули свободно. Вновь были открыты русскоязычные газеты, возобновили деятельность русские организации. Местные общественные деятели составили Русский народный совет, представлявший интересы населения перед военными властями. Принимались меры для обеспечения жителей продовольствием, удовлетворения их культурных потребностей.

Русский журналист, побывавший «на второй день Рождества» на крестьянском собрании в одном из сел в окрестностях Львова, рассказывал: «Публика была довольно серая. Преобладали женщины. Пелись песни, говорились импровизированные речи. Пели все – и женщины, и мужчины, и взрослые, и дети. Сначала пели рождественские малорусские колядки, а потом вдруг запели некрасовскую «Назови мне такую обитель… где бы сеятель твой и хранитель, где бы русский мужик не стонал». Задушевные слова этой народной песни удивительно гармонировали с общим страдальческим тоном жизни этой несчастной страны, где столько убитых на поле брани, столько повешенных и расстрелянных венграми за одну принадлежность к русскому племени, столько арестовано и увезено австрийскими властями. Это торжественное исполнение некрасовской крестьянской песни крестьянским людом Галиции служит лучшим знамением тех возможностей, которые открываются для русской культуры в Галиции».

К сожалению, возможностям этим реализоваться было не суждено. Неудачи на фронте вынудили русскую армию оставить большую часть, казалось бы, уже навсегда освобожденных территорий. Вместе с отступающими войсками покинули родную землю и многие галичане. Бежали иногда целыми селами. На тех, кто убежать не успел, вновь обрушился кровавый террор…

Позднее, в 1917 году, когда раздираемая на части Россия уже не представляла угрозы для противников, австрийская репрессивная машина сбавила обороты. Сменивший на цесарском престоле умершего Франца-Иосифа либеральный Карл I приказал освободить оставшихся в живых галичан из концлагерей. Парламент даже предпринял расследование преступных действий австро-венгерской военщины (все-таки террор осуществлялся против граждан своей страны). Материалы этого расследования легли в основу ряда публикаций и исследований, вышедших за границей. На Украине же правда о чудовищном геноциде 1914–1917 годов замалчивается до сих пор. А ведь именно этот погром объясняет то, что произошло с Галицией в дальнейшем. Более 60 тысяч убитых. Более 100 тысяч умерших в концлагерях. Количество галичан, погибших во время принудительной депортации в глубь Австро-Венгрии, не поддается учету, но, во всяком случае, речь идет о не менее чем нескольких десятках тысяч человек. Сложно установить и число тех, кто при отступлении русской армии в 1915 году бежал в Россию. Историки называют цифры от 100 тысяч до полумиллиона. Все эти люди оказались разбросанными по бескрайним просторам страны, охваченной вскоре пожаром революции и Гражданской войны. Многие из них так и не смогли вернуться домой. Если учесть и тех, кто погиб на фронте, то становится ясно, какие невосполнимые потери понесла Галицкая Русь. Почти все лучшие представители светской интеллигенции и духовенства, крестьян и рабочих были физически уничтожены.

Из остальных можно было лепить что угодно. Чем и занялись вернувшиеся австрийцы. Первый после вторичного занятия Львова австрийский комендант города, генерал-майор Римль в секретном рапорте начальству одновременно с «беспощадным террором» против населения рекомендовал насаждать в крае украинофильство и сожалел, что «пока что украинская идея не совсем проникла в русское простонародье».

Русофобская эстафета

После краха Австро-Венгрии эстафету государственной пропаганды украинофильства в Галиции (правда, после некоторого перерыва) подхватили поляки. Как откровенно объяснял один из соратников Пилсудского Владимир Бончковский, Польша кровно заинтересована в насаждении «украинской национальной идеи». «Для чего и почему? Потому, чтобы на востоке не иметь дела с 90 млн великороссов плюс 40 млн малороссов, не разделенных между собой, единых национально».

А довершили начатое большевики. Хотя в СССР и провозглашалась борьба с «буржуазным национализмом», велась она своеобразно. На практике очень многое из идеологического арсенала украинофильства стало составной частью советской пропаганды (к примеру, мифы о «насильственной русификации», о царской России как «тюрьме народов» и др.). Советские историки проклинали «москвофильство», объявляли его «антинародным», «реакционным» и т. п. Подлинная история Галиции (да и не только Галиции) стала закрытой темой. Идею единства Руси заменили казенным «интернационализмом».

И теперь мы можем наблюдать результаты. Воинствующая русофобия воспринимается как признак патриотизма. Одиозные фигуры прошлого выдаются за национальных героев. Имена подлинных героев замалчиваются или оплевываются. И все это на фоне повальной исторической безграмотности. О холокосте, геноциде армян в Турции и даже о межплеменной резне в Руанде украинцы знают больше, чем о трагическом событии собственной истории.

Так, может быть, стоит вспомнить о погибших? Для начала хотя бы переиздать к траурной годовщине четыре выпуска «Талергофского альманаха» – сборников воспоминаний бывших узников крупнейшего австрийского концлагеря Талергоф. Эти сборники вышли во Львове в 1924–1932 годах и давно уже стали библиографической редкостью.

Никто не забыт, ничто не забыто! Это должно относиться не только к павшим на Великой Отечественной войне, но и к погибшим во время Первой мировой войны. Которую когда-то называли Второй Отечественной. Пора вернуть народу историческую память. И не надо бояться, что при этом пострадает репутация современных профессиональных «патриотов», уже успевших объявить себя последователями галицких украинофилов. Историческая память важнее. Потому что без знания прошлого нельзя правильно сориентироваться в настоящем и найти верный путь в будущее.

Столпы государственности

Чего только не услышишь иногда от современных украинских руководителей! Вот как-то президент Украины Петр Порошенко, выступая на расширенном заседании кабинета министров, назвал галичан «основой государственности». Произнес он это в ответ на верноподданнические заверения главы Львовской обладминистрации, что «там, где есть галичане, не будет ни сепаратизма, ни сепаратистов».

Уж не знаю, к чему нужны были подобные излияния «губернатора». Кажется, его в приверженности к тому, что при нынешнем режиме называют «сепаратизмом», никто не подозревает. Оставлю в стороне и вопрос о том, насколько этично объявлять население одного региона основой государственности, при наличии в стране множества других регионов? Не потому, что считаю сей вопрос маловажным, а из-за того, что ответ на него очевиден.

Обращу лучше внимание на аспект исторический. Ведь такое предпочтение галичанам оказывается не впервые. В свое время и Виктор Янукович называл их «генофондом нации». Явно благоволили к населению региона Виктор Ющенко, Леонид Кучма, Леонид Кравчук. Да и в определенных кругах украинского общества галичане выдаются чуть ли не за представителей «высшей расы». Они, дескать, и носители украинской культуры, и обе-регатели духовности («Львов – духовная столица Украины»). И историю украинскую знают лучше остальных. И язык у них чище. И родину любят сильнее. И к тому же, как теперь оказалось, основой государственности являются.

А еще у Галиции славное прошлое. Ведь регион долгое время был в составе высокоразвитого европейского государства (Австро-Венгрии), впитал в себя европейские традиции, приобщился к европейским ценностям, пропитался европейской культурой. Значит, галичан можно признать настоящими европейцами. В отличие от всяких там «русифицированных» харьковчан, одесситов и прочих, не говоря уже о жителях Донбасса.

Вышеприведенное мнение на Украине довольно распространено. Но соответствует ли оно действительности?

Начнем с того, что в Австро-Венгерском государстве Галиция была глухой провинцией, а ее коренные жители (галицкие русины) являлись забитыми и бесправными. К началу ХХ века почти 76 % их не умели ни читать, ни писать. Для сравнения – у чехов, тоже пребывавших в Австро-Венгрии на положении угнетенных, доля неграмотных составляла всего 4,3 %, у словенцев – 23,9 %, у поляков – 40,8 %. Русинам было хуже всех.

Даже Львов, культурный центр провинции, не мог похвастаться в данном отношении благополучием. «На позор всему свету столица Галиции – это город неграмотных», – сообщал в 1905 год галицкий украиноязычный журнал «Нива». И отмечал, что «неграмотные – это главным образом непостоянное население, в преобладающем большинстве русины, приходящие на службу во Львов».

Это, конечно, не означает, что среди тогдашних галицких русинов не было образованных людей. Были, в том числе – выдающиеся ученые, писатели, церковные и общественные деятели. Были и грамотные крестьяне, авторитетные в своих селах. Только вот почти все они являлись русскими, а об украинстве и слышать не желали.

Тогдашняя интеллигенция, а за ней и простой народ, считали себя единой нацией с великорусами и белорусами. Свою малую родину – Галицкую Русь – русины именовали «Русью подъяремной», находящейся под ярмом (как-то не впечатляло их пребывание в составе «высокоразвитого европейского государства»). С надеждой взирали они на соседнюю «Русь державную» – Российскую империю и ожидали, когда «наш русский царь» избавит Галицию от иноземного ига и вернет под свою власть.

Разумеется, Вену такое положение не устраивало. Цесарское правительство опасалось утратить восточную провинцию, а потому стремилось внести в народную среду раскол. Власти старались убедить русинов, что те самостоятельная нация, отличная от «москалей». Расчет делался на морально нечистоплотных и, как правило, интеллектуально убогих субъектов, готовых за денежные подачки и должности отречься хоть от Руси, хоть от родной матери. Из них и формировали первые кадры тех, кого потом назовут «сознательными украинцами».

Поначалу раскольнические потуги правительства не приносили успеха. Что пришлось признать самим же австрийским чиновникам, поставленным присматривать за новосозданным украинским движением. «Украинизм не имеет среди народа опоры, – отмечалось в официальных донесениях еще в 1914 году. – Это исключительно теоретическая конструкция политиков».

Все изменилось в ходе Первой мировой войны. Воспользовавшись военным положением, австро-венгерские власти организовали форменный геноцид галицких русинов. Сотни тысяч людей были физически уничтожены (казнены, замучены в концлагерях, погибли при принудительных депортациях). Так «высокоразвитое европейское государство» расправлялось с собственными гражданами, не желавшими принимать «украинскую национальную идею».

Еще большему количеству русинов пришлось бежать в Россию. Фактически все (за единичными исключениями) лучшие представители духовной и светской интеллигенции, крестьянства, ремесленников, рабочих оказались истреблены или изгнаны из края. Обескровленную и обезглавленную массу поставили под контроль «национально сознательных украинцев».

Но к становлению в Галиции украинской государственности это не привело. Ибо новоявленные «лидеры» галичан не могли быть ее основой. Правда, когда рухнула Австро-Венгрия, они в ноябре 1918 года провозгласили создание ЗУНР – Западноукраинской народной республики. Однако против ЗУНР тут же выступили поляки, которые после недолгой борьбы захватили власть во Львове, а затем и во всей Галиции. И не потому, что были сильнее.

По соседству тогда существовала «Украинская держава» гетмана Скоропадского, а под Киевом стояли отряды сичевых стрельцов, сформированных из галичан. Гетман предложил оперативно переправить их во Львов, где развернулись боевые действия. Но…

Но стрельцы предпочли сговориться с некоторыми киевскими политиками (Симоном Петлюрой, Владимиром Винниченко и другими) и поднять восстание против Скоропадского.

Это был какой-то кровавый театр абсурда. Поляки воевали против украинцев, а украинцы… начали войну против самих себя. В итоге сгинули и ЗУНР, и «Украинская держава». Стоит лишь напомнить, что возглавлял в то время сичевых стрельцов не кто иной, как Евген Ко-новалец, будущий основатель ОУН. Тот еще «государственник».

Между тем «подвиги» галичан на том не закончились. Как известно, пришедший на смену гетману Скоропадскому «главный атаман» Петлюра оказался никудышным политиком и полководцем. Его били и белые, и красные, а осенью 1919 года окончательно разгромил генерал Деникин. Войско же петлюровское состояло в большинстве своем из галичан. И когда они сообразили, что «главному атаману» конец, то поторопились перейти к белогвардейцам. Случилось это в ноябре 1919 года.

Справедливости ради стоит заметить, что Петлюра все-таки галичан упредил и предал их раньше, сговорившись с поляками и признав Галицию территорией Польши (видимо, основой государственности тамошних жителей он не считал). А «основоположники украинской государственности» Деникину служили недолго. Они получили от белогвардейцев медицинскую помощь, обмундирование, даже нижнее белье (у многих галичан его не было). И через месяц, когда четко обозначилось, что белые Гражданскую войну проигрывают, галичане сочли за благо предать их. А в феврале 1920 года «украинские государственники» открыто перешли на службу к большевикам.

Спустя еще два месяца на Советскую Россию начала наступление Польша. Поначалу поляки имели успех, а поддержка Антанты, казалось, гарантировала им победу. И… (дальше уже можно догадаться). В апреле 1920 года галицкие стрельцы изменили красным, найдя себе новых хозяев. Короче говоря, за короткий срок (каких-нибудь пять месяцев) успели предать всех, попав в результате в услужение к тем, кто на корню уничтожил ростки украинской государственности в Галиции.

Только и это еще не конец. Польские победы оказались недолговечными. Уже в июне 1920-го большевики перешли в контрнаступление и очень быстро дошли до Варшавы. Как повели себя галичане? Нет, перебегать обратно на сторону Советской России они не решились. Там перманентных предателей могли расстрелять. Но и гибнуть вместе с проигравшими, как казалось, поляками им тоже не хотелось.

На тот момент галицкие стрельцы вновь числились в петлюровской «армии», полностью контролируемой польским командованием. Из них сформировали отдельную дивизию и опять отправили сражаться «за украинскую государственность». Так вот, в августе все того же 1920 года эта дивизия почти в полном составе, бросив фронт, рванула в Чехословакию. Оттуда «бороться за Украину» было безопаснее.

Государство же украинское было создано совсем не галичанами. Его создали большевики. Именно образование Украинской ССР (как ни обидно это кому-то сегодня признавать) положило начало украинской государственности. Хотя без выходцев из Галиции тоже не обошлось. Более 50 тысяч их советская власть «импортировала» из Польши для распространения в республике украинского языка.

Кстати, оказался тот язык в его галицком варианте не таким уж чистым. Что составило одну из строжайших тайн украинства. «Вы не можете себе представить, как тут засорен даже живой интеллигентский язык полонизмами, – писал в 1925 году из Львова пребывавший там в эмиграции украинский политический деятель Иван Огиенко украинскому ученому Агатангелу Крымскому. – Но вслух сказать про это тут боятся».

А саму Галицию присоединил к УССР в 1939 году Иосиф Сталин, предварительно освободив ее от польского ига. И «национально сознательные» галичане не могут простить ему этого до сих пор. Они-то трудились совсем на другой ниве. Прислуживали Адольфу Гитлеру. Во время Второй мировой войны убивали поляков, евреев, «москалей», а больше всего – украинцев. Командующий УПА Роман Шухевич считал возможным уничтожить половину «украинской нации». Естественно, во имя построения основ государственности.

Убийства продолжались вплоть до полного разгрома УПА. После чего «национально сознательные» затаились.

Активизировались они в конце 1980-х. И помимо прочего, устроили в Галиции волну антиправославных погромов с захватами храмов, избиениями верующих, поножовщиной (это к вопросу о галицкой духовности). Что же касается будто бы прекрасного знания галичанами отечественной истории, то на поверку все сие «знание» сводится к зазубриванию небольшого количества пропагандистских мифов, столь же лживых, сколь и примитивных.

Подведем итог: подлости, глупости, убийства, предательства, гонения на церковь, торговля Украиной оптом и в розницу. Ну как не возгордиться такой «государственнической» традицией?

Хотелось бы быть понятым правильно. Не все галичане такие. Есть среди них и другие – честные, работящие, мирные люди. Однако, увы, не они задают ныне тон в регионе. И по-видимому, не их именует Петр Порошенко «основой государственности». Сие почетное звание, насколько можно судить, зарезервировано за теми, кто не терпит вокруг себя инакомыслящих. Кто готов уничтожать их с оружием в руках (как обозвать уничтожаемых – «сепаратистами», «террористами» или еще как-то, то дело десятое). Уничтожать не только в своем краю, но и заявившись в другой регион (как, например, сейчас в Донбасс), чтобы навязать его жителям собственные взгляды.

Впрочем, так ли не прав Петр Алексеевич? Ведь его режим занимается тем же. Если под государственностью понимать именно нынешнюю власть, то ей перечисленные галицкие традиции вполне подходят. Воплотители этих традиций и в самом деле могут быть опорой такой власти. И, развивая мысль президента Украины, следует лишь констатировать: «Какое основание, такая и государственность».