Текст книги "Нет покоя голове в венце"
Автор книги: Александр Кондратьев
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
– Каким делом? Делать за тебя то, что ты сама ленишься? – начала закипать Ирина.
– Да хоть бы и так, – подбоченилась Марфа. – Все лучше, чем греховодничать.
– А сама то! Я про тебя все знаю, – бросила Ирина. – Расскажу брату, вот ты у меня попляшешь!
После этих слов на лице Марфы пронеслись, кажется, все чувства, которые способен изобразить человек: сначала она попыталась улыбнуться, потом уголки губ поползли вниз, лицо вытянулось; затем брови сошлись, между ними пролегла гневная складка; потом рот снова ослабел, губы задрожали, в уголках глаз появились горькие слезы.
– Да как ты!.. – только и сумела выпалить она перед тем, как Ирина ее перебила:
– Пойдем к Глаше, посмотрим, что она скажет.
Марфа выглядела как разоблаченный злодей: голова втянута в плечи, кулаки сжаты, губы превратились в одну бледную полоску.
– Откуда ты знаешь? Кто тебе сказал? – Марфа, к удивлению Ирины, не стала отпираться.
– Кто сказал, тот сказал, – зло улыбнулась Ирина. – Молись теперь, чтобы брат не узнал. Он человек горячий, несдобровать тебе, если ему кто расскажет.
Марфа вдруг как-то ссутулилась, сжалась, а потом разразилась рыданиями, да такими горькими, что Ирина почувствовала себя крайне неловко. Нормально ли испытывать жалось к тому, с кем только что поругался? Она неуклюже приобняла сноху за плечи и пробормотала несколько одобрительных слов невпопад.
– Эта тварь, – сквозь слезы выдавила из себя Марфа, – угрожает мне. Говорит, что все отнимет, мужа уведет. А ведь она может, она красивая… – на этом слове рыдания усилились.
Ирина поняла, что сноха начала этот разговор не из вредности, а из зависти. У Ирины оказалось то, что у Марфы грубо отняли, вот она и сердится. Ирина попыталась утешить сноху, она принялась нахваливать брата: он не такой, он надежный, он никогда не подведет. Но Ирина не верила в свои слова, Марфа сокрушалась не по Борису, и вообще в этой истории Борис играл не то что второстепенную – третьестепенную роль. Интересно, что бы подумал обо всем этом будущий властитель Гардарики? Наверное, он бы очень удивился: всю свою жизнь он думал, что мир вертится вокруг него, а оказалось, что в его собственной семье бушуют страсти, с ним связанные лишь самым опосредованным образом.
Дальше Марфа и Ирина говорили о каких-то глупостях. Они разошлись, недовольные друг другом: Ирина так и не простила выпад, направленный на себя, а Марфа не смогла принять то, что сестра брата знает больше, чем ей бы хотелось. Они на прощание поклялись друг другу в дружбе, но женская дружба – еще большее лукавство, чем слово царя.
Марфа задумала удалить от себя Ирину и тем самым разлучить ее с Дашей. Как вода точит камень, так и она начала убеждать Бориса, что Ирина уже засиделась в девках и надо бы ее поскорее выдать замуж. Это вполне согласовывалось с желаниями Бориса, потому что он с давних пор думал укрепить собственное положение за счет замужества сестры.
И тут под руку подвернулся сказочный вариант: Волк обмолвился о том, что его слабоумного сыночка Прокла пора бы уже женить. Ирина должна была радоваться: лягушка на болоте дождалась своего царевича. Только сказки сказками, а действительность такова, что Ирина – вовсе не лягушка, а Проклу до сказочного царевича – как до луны пешком.
Объявляя сестре свою волю, Борис был непреклонен. Ирина знала, что спорить с братом бесполезно, поэтому она придумала кое-что получше: сбежать с подружкой куда глаза глядят. В прошлый раз с несостоявшимся мужем ничего не получилось, в этот раз любовь, как казалось Ирине, настоящая, а у настоящей любви не может быть преград.
Однако все ее надежды рухнули, как снежный замок, сметенный детишками для забавы.
Ирину ждало тяжелое объяснение. Сначала Даша пыталась убедить ее, что стать царевной – это мечта каждой девочки. Даша, мол, даже завидует ей: такой образине, как она, подобное никогда не светит. А что муженек плох – так то царевич, девки постоянно выходят за плохих мужей, но никаких выгод с этого не имеют.
– А как же мы? – спросила Ирина со слезами в голосе. – Что будет с нами?
– Мы будем видеться, – сказала Дашка. – До Маков-то отсюда путь недалекий.
Ирина посмотрела на нее пронзительно и спросила самое главное:
– Ты меня любишь?
После едва заметного колебания Дашка сказала:
– Да. Разумеется. Конечно. Люблю.
Ирина почувствовала фальшь в ее словах и попросила говорить начистоту. Дашка поюлила-поюлила и раскололась. Оказывается, виной всему как всегда были деньги. Марфа предложила ей целое состояньице, если она отступится от Ирины и прекратит связь с ней.
Ирина почувствовала, как ее сердце пошло трещинами. Снова ее предали. Снова ее продали. Любовь оценили, взвесили и запродали по сходной цене. Ее саму продали, как гулящую девку. В тот день Ирина поняла, что женщины ничуть не лучше мужчин. Она заторопилась к выходу из Дашкиной комнаты.
– Ира! Ира! Прости! – кричала Дашка ей вслед. – Подумай сама, что это значит для меня! Без денег я – никто. С деньгами я смогу…
Только Ира больше не хотела ее слушать. Она поняла самое главное: только брат был с ней честен всегда и во всем, только ему она может доверять. Теперь она сделает все, что он ей скажет. Если она не может жить для себя, то она должна жить для кого-то. Почему бы не отдать свою жизнь Борису?
Ее решение может показаться поспешным, глупым, слабым. Да, Борис разменял ее в своей борьбе за власть. Но это был ее брат, единственный человек, которому она была небезразлична. Он добыл ей самого родовитого жениха во всей стране, пусть и дурака. Ирине нужен был хоть какой-то ориентир. Она хотела обмануться в Борисе, потому что во всех остальных обмануться она не могла: теперь она верила одному-единственному человеку.
* * *
Имя Ирины и ее мужа Прокла увековечено на стволе Царской пушки. Говорят, выстрел из нее был произведен всего один раз: во время выкрикивания Бориса на престол. Царская пушка – орудие Гардарики времен Макового Царства, памятник гардарского литейного искусства, шедевр тяжелой крепостной артиллерии своего времени, наиболее значительное произведение гардарских оружейников, одна из самых больших пушек в мире.
Глава 13. На троне
Борис шел по портретной галерее, ведущей в тронный зал, и ему казалось, что его шаги ускоряют вращение земли. Только что он совершил немыслимое: добился, чтобы народ признал его царем. Такого не было с незапамятных времен, когда шайка разбойников Синеусов утвердила свою власть над горсткой людей, которых должна была оберегать от врагов по охранному договору. Веками Синеусы укрепляли свой трон. Предки Василия Волка усилили ветвь Синеусов, правящих в Маках, и возвысили ее над другими, а сам Волк поднял государев престиж на невиданные высоты: провозгласил себя богом, супругом небесной Царицы.
Борис шел мимо идеализированных портретов предков Волка. У всех – благообразные бородатые лица, горделивая осанка, надменное выражение лица. Портреты правителей – наполовину лесть художника, наполовину самомнение изображаемого, мечты о себе.
У портрета Василия Борис остановился. Фрязский живописец изобразил Волка в полном боевом доспехе. Художник достаточно достоверно передал его несуразно длинное тело и попытался спрятать паучьи конечности царя под железом доспеха. Василий выглядел грозно. На фоне художник изобразил пустынный ночной пейзаж. В темно-синем небе висела большая желтая луна – случайность или намек на помешательство правителя? – а где-то за спиной Василия угадывался силуэт волка.
Это был страшный портрет. Василий улыбался, и художнику удалось точно уловить самую суть улыбки тирана: это была не улыбка вовсе, а кривая ухмылка; рот Василия выглядел перекошенным, от носа к губам пролегли прямые складки; холодные серые глаза не улыбались, зрачки – две едва заметные точки. Если долго всматриваться в портрет, становится очевидным: перед вами лицо безумца. Образ довершали большие залысины и кучерявые длинные волосы. Говорили, что такое поразительное сходство ввело Василия в бешенство, и он приказал казнить фрязского художника. Но потом, остыв, он понял, что этот портрет – лучшая картина из всех, что выставлены в портретном зале; в отличие от прочих, в ней была жизнь. Спасло это фрязского умельца или нет, Борис уже и не помнил. Волк сжил со свету стольких людей – всех не удержишь в памяти.
Борис смотрел на портрет в смешанных чувствах. Василий, без сомнения, – главный человек в его жизни. У Глаши, которая стояла справа от портрета, могло быть иное мнение, но ее никто не спрашивал. С одной стороны, Василий изуродовал жизнь Бориса, наполнил страхом и безумием. Каждый день с Волком – настоящая проверка на прочность. Борису до сих пор снились сны о тех временах. С другой стороны, Волк вознес мелкого барчука на немыслимую высоту – так высоко, что скоро в этой галерее появится его портрет. Борис ненавидел Волка – и по-своему любил его, как сын любит-ненавидит жестокого отца.
Борис вошел в тронный зал. Пустой трон манил его. Когда не нужно было впечатлять иноземных гостей, спуская парадное двухместное сидение с потолка, в зале стоял менее эффектный трон на одну монаршую персону. Борис смотрел на богато украшенное сидение для венценосцев, на узор из орлов, волков, стрел, сердец – и видел себя на этом троне. Каким правителем он будет? Кем его запомнят потомки? Что ждет Гардарики под его рукой?
Никогда еще Борис не чувствовал себя таким спокойным. Положа руку на сердце – невозможно быть худшим правителем, чем Василий.
Он решительно пересек тронный зал. Над троном он остановился и смерил его взглядом, каким мужчина смотрит на женщину, которой собирается овладеть.
Борис опустился на трон.
Он не почувствовал ничего особенного. Признаться, он ничего не почувствовал. Никакого удовлетворения – наоборот, легкое неудобство от того, что седалище маловато для человека его комплекции.
* * *
Владимир, распорядитель и преданный помощник Бориса, нашел своего правителя застывшим на троне в задумчивой позе. Только что на Маковом поле отгремело выкрикивание на царство, и Владимир сбился с ног, чтобы отыскать Бориса. Владимиру казалось, что садиться на трон, не водрузив венец по всем правилам, сродни кощунству, поэтому он заглянул сюда в последнюю очередь. Однако Борис оказался именно здесь.
Владимир низко поклонился Борису:
– Приветствую, царь! Многих лет!
Борис посмотрел на Владимира, усмехнулся и махнул рукой:
– Рано! Да и ни к чему тебе лицемерить. Я и без того знаю, что ты меня предашь последним. Ты уже много раз доказывал свою верность. Привыкай, но молча.
Владимир пожал плечами.
– Как скажешь. Какие будут наши дальнейшие действия?
Борис запустил пальцы в бороду и, теребя волосы, размеренно заговорил:
– Надо поговорить с Сергием и начать приготовления к венчанию. Это раз. Нужно выпустить всех птиц из птичьей комнаты. Я буду заниматься делами в прежнем кабинете, как привык. Иногда я выхожу, чтобы на них посмотреть. Не будет птичек, не на что будет отвлекаться. Да и глупости это – целый зал с птицами. И медведей из подвала тоже свезите в лес и выпустите. Это два. Человека, который из Царской пушки пулял, чтобы народ громом напугать, – убрать. И всех причастных – тоже. Не стоит разубеждать людей в чуде, опасно. Это три.
Владимир нахмурился.
– Убрать? Это значит казнить? Может, все-таки не стоит рубить с плеча? Придется избавиться от пяти человек, включая меня.
– С каких это пор ты стал обсуждать мои наказы? – Борис улыбнулся. – С тех пор, как это коснулось тебя непосредственно?
Владимир промолчал. Ему вдруг вспомнилась детская сказка о витязе и змее. Витязь пришел в пещеру и сразил змея, чтобы завладеть его сокровищами. Но сокровища были заколдованные, и витязь сам превратился в их чешуйчатого охранника. Неужели это произошло и с Борисом? Так скоро?
– Видел бы ты свою рожу! – рассмеялся Борис. – Краше в гроб кладут. Отсюда, знаешь ли, – Борис потеребил волчью морду на подлокотнике, – начинаешь смотреть на все иначе. Но шутки шутками, а Димку в живых оставить никак нельзя. Если он растреплет, как все было, народ взбаламутится, и нам с тобой не сносить головы.
– Может, сослать его куда? – сказал Владимир. – Все лучше, чем убивать. Он малый толковый, жаль пускать в расход.
– Молчание обеспечит только могила, – настаивал Борис. – Мы доползли до самой вершины. Тут или нас скинут, или мы скинем всех, кто попытается вскарабкаться к нам. Димка карабкаться не будет, но языком чесать начнет – это как пить дать. То, о чем я прошу, – малое зло, которое всегда сопровождает правителей, ничего не поделаешь. И еще надо как-нибудь сломать Царскую пушку. Так, чтобы никогда больше не могла стрелять. Жалко, конечно, мы за нее тогда столько денег отдали, хотели соседям пыль в глаза набросать… Жалко, но надо. Может, изнутри ее повредить как-то? Подумай. Но я бы ее, пусть и бесполезную, все-таки оставил – для острастки. Вид у нее звериный, конечно.
– Хорошо, придумаю что-нибудь. А насчет дураков этих… Может, все-таки есть какой-то другой выход? Жалко души губить человеческие.
– Экий ты человеколюбец, – сказал Борис, в задумчивости захрустев пальцами; звук был такой, будто кому-то сворачивают шею. – Может, языки им отрезать? Только надо убедиться для начала, что они буквы писать не умеют. А там – пущай жестами изъясняются. Посмотрим, кто их поймет и во что поверит.
– А если умеют – убить?
– Кто не умеет, язык отсечь, кто умеет – голову с плеч, – сказал Борис, прикладывая ребро ладони к шее. – Ладно, – Владимир нехотя поклонился. – Еще какие-то наказы?
– Пока нет, – сказал Борис. – Я пока обдумаю кое-что. Планы у меня большие.
Владимир кивнул на прощание и заспешил к выходу из зала. Чем дальше он отходил от трона, тем сильнее хмурился.
* * *
Планы Борис действительно имел небывалые.
Первым делом, еще до вступления на престол, он отменил ряд податей. Больше не было копейного, пищального, чарочного сбора. Борис не планировал воевать, также он не собирался выжимать последние соки из самых бедных, как это делали его предшественники.
Удавка, и без того ослабленная во время номинального правления Прокла, совсем спала. Но Борису и этого было мало. Он решил обольстить народ. По его приказу устроили несколько больших праздников с дармовым угощением. Столы собирала знать. Богачи поворчали-поворчали, но – делать нечего – признали, что единение с народом – затея хорошая, и проставились как следует. Ссориться с Борисом из-за такой мелочи – себе дороже.
А что мужик? Мужик не верил своему счастью.
Самый большой пир состоялся после пышного обряда венчания на царство. Вся огромная страна наелась досыта. Это был, наверное, самый сытый день в истории Гардарики. Говорят, поголовье скота после этого заметно сократилось. Как лучше поступать: пировать или отдавать скот на прокорм войска, брошенного в очередную сомнительную заварушку, – вопрос дискуссионный.
По случаю восшествия на престол Борис решил выказать еще большую свою милость и велел выпустить заключенных – всех до единого. Это решение оказалось довольно спорным. Не все осужденные были заточены несправедливо. Многие лиходеи принялись за старое. Борис, впрочем, быстро отреагировал на эту напасть. Была введена система жестоких наказаний, а еще – созданы народные дружины, в обязанности которых входила охрана порядка и наказание за преступления. Наказывали серьезно: за повторную кражу – отрубали руку, за убийство – казнили, за насилие над женщиной – отсекали детородный орган. Дружинники – тоже люди, их можно было подкупить, они могли действовать в своих интересах, но порядку стало заметно больше – не чета беспределу волчат.
Все в один голос говорили, что при Борисе жизнь стала проще. Однако были в его курсе и мрачные предпосылки, которые настораживали подданных. Многим показалась странной клятва, которую он обязал всех давать при венчании на царство: «Не желать царю и его семье, его жене и детям, его сестре, дяде и прочим родственникам, не в еде, не в питье, не в платье никакого лиха не учинять, ничего не портить, зелья лихого не давать и никаких дурных мыслей не иметь; о Хазбулате-царе забыть и ни его, ни кого другого на трон Гардарики не звать».
Странная эта была клятва. Разве слова уберегут от злого умысла? Защитят от яда? Напугают отравителя? Но самый главный вопрос: кто такой царь Хазбулат?
При Борисе боярская Дума и вообще вся боярская верхушка полностью переменилась. Заговорщики были устранены, их семьи потеряли былой почет и в прошлом захудалые, малоизвестные семьи смогли гордо поднять головы. Эти новые бояре прежде были удалены от большой игры, поэтому ни о каком Хазбулате не слышали. Оказывается, во время очередного умопомешательства Волк отрекся от царского венца и посадил царем в Маках Хазбулата, отдаленного потомка Хана Бату, покорителя Гардарики. Хазбулат проправил от силы месяц, но Волк уже разослал по всей стране грамотки с призывом пить за здравие нового правителя. Люди на местах отправили обратно подобострастные ответы, но всерьез это дурачество не приняли, а потом благополучно о нем позабыли за ненадобностью. Хазбулат оказался чем-то вроде короля дураков, какого толпа выбирает на ежегодном празднике смеха. Никакой реальной власти у него не было. Василий писал ему большие послания: что говорить и какие дела делать, – и подписывался «Васька Волков», считая это верхом остроумия.
Когда Волк наигрался, Хазбулата насильно остригли в монахи и упекли в монастырь. Он там томился до сих пор, потому что Борис выпустил, кажется, всех, кроме него.
Про Хазбулата как-то раз ему напомнил писарь, большой знаток всяких грамоток и, как следствие, настоящий кладезь полезнейшей информации. За это Борис его и держал и время от времени обращался за советом.
Константин (так звали писаря) посоветовал Борису включить имя Хазбулата в клятву, которую будут перед ним произносить бояре, и не выпускать его из заточения, когда выпустят всех, сразу по двум причинам: во-первых, пусть думают, что Борис большой книжник и все знает; во-вторых, это прямо указывало на мелкую мстительность – качество, отличающее только самых лучших монархов. Любой, кто заинтересуется, что это за Хазбулат такой, легко сможет проследить его судьбу и понять, что он остался последним и единственным заключенным в Гардарики. Все должны знать, что с Борисом шутки плохи. Возможно, Хазбулат станет знаменем для обделенных Борисом, но и это хорошо: пусть летят на пламя, как мотыльки, и выдают себя с головой.
Еще писарь Константин надоумил Бориса взять какую-то цифру в имя для обряда коронации. Он предложил три, подкрепив свои доводы тем, что людей скоро проглотит обыденность и они привыкнут к Борису. И если они услышат, что Борис – третий, это придаст им (или хотя бы части из них) еще большей уверенности в законности нового правителя. Ведь если были первые два, почему не быть третьему?
Борис посвятил много времени вопросам веры. Он созвал патриархов со всей страны, чтобы обсудить лжеучение Волка. Итогом обсуждения стало посмертное отлучение Волка от церкви и запрет на кощунственные идеи о замужестве с Царицей.
Борис бил по Волку, но нечаянно задел сам себя. Разоблачение безумия Василия играло на руку Борису, потому что он смотрелся едва ли не святым на его фоне, но в то же время в головы людей закралась опасная мысль: «Василий был супругом небесной Царицы, хоть нам сейчас говорят, что это не так. Волка нет, не спросишь. Но вот Борис тогда кто?..» Уже прозвучал, правда, довольно тихо, не во весь голос, ответ на этот вопрос: «Рабоцарь». А ведь, помнится, Борис предугадал это прозвище.
Народная дружина – не единственная организация, которую создал Борис для укрепления порядка в государстве. Он завел еще целую ораву дознатчиков (воробьят) и выписал им регулярное жалование. Работа у них была своеобразная: шнырять повсюду и внимательно слушать, что говорят другие. Борис опасался нового заговора и поэтому хотел пресечь любое сопротивление на корню.
Борис не отлынивал от государственных дел. Его хватало на все, ему все было интересно, и даже судебные дела он разбирал лично, как это делали в давние времена.
Когда на его голове не было венца, он не ведал покоя. Теперь же, с венцом, хлопот стало гораздо больше. Но это были приятные хлопоты, и Борис еще никогда не чувствовал себя таким живым.
* * *
Из книги «Вождь, король, руководитель: 100 советов, как стать идеальным боссом».
Говорят, что хороший руководитель – это тот, кто умеет настроить работу так, чтобы, случись что с ним, дела бы не встали.
Эта позиция кажется логичной, но выдает лентяя, человека, который мечтает ничего не делать на работе и при этом получать побольше. Изыми лентяя из производственной цепочки – вот уж действительно ничего не изменится.
Хороший руководитель должен смотреть на блестящие примеры из прошлого. Великий математик Нефтон писал, что сумел увидеть так далеко, потому что стоял на плечах великанов.
Любой руководитель тоже должен стоять на плечах великанов. Приятно это писать, но факт остается фактом: наша любимая родина в своем прошлом имеет немало примеров для подражания. И я сейчас не буду говорить об одиозных и всем известных фигурах вроде Симеона I, которого великий гардарский поэт Пушкарев называл «Тружеником на троне». И речь не пойдет даже о Евгении Железине и о его спорном вкладе в прогресс целой страны.
Речь пойдет о Борисе III по прозвищу Воробей. Некоторые ученые считают, что Воробей – это дружеское сокращение от фамилии Воробьев, потому что Бориса во всех дошедших до нас хрониках называют Воробей, в то время как его сестру – Воробьева.
Прозвище это он получил не просто так. Этот деятельный монарх скакал по всей стране и пытался помочь всем и каждому. Ему до всего было дело. Пишут, что он отличался богатырским телосложением и происходил не из самой знатной семьи, так что работы не боялся.
Говорят, он разбирал судебные дела самостоятельно. До нас даже дошло описание одного такого суда. Какой-то священник пришел жаловаться на червей, которые завелись в стенах деревянной церкви, что находилась у него на попечении. Он требовал справедливого суда и разрешения умертвить мерзких тварей. Раньше церковными делами занимался особый духовный суд, но Василий V Волк распустил его. На это Борис процитировал большой отрывок из «Откровений Царицы», где говорилось о ее любви ко всем тварям. Борис сослал монаха в далекий монастырь и призвал умерить кровожадность, а церковь оставил в полном распоряжении червей.
Мы приводим этот анекдот, чтобы продемонстрировать один психологический эффект: пусть история и глупая, но Борис в ней вызывает невольное уважение, хотя и занят, казалось бы, не своим делом.
Государство можно сравнить с механическими часами. Действительно, множество шестеренок, сложное устройство – определенное сходство имеется. Каждому новому правителю эти часы достаются по наследству. Он может сидеть и смотреть на них в надежде, что они не сломаются, или может позвать толковых людей, которые разбираются в работе часов, но также в его силах попытаться разобраться во всем самостоятельно. И тут грань очень тонкая: легко набедокурить и все сломать, особенно если делать все наобум.
Хороший правитель не может не вмешиваться в дела. Иначе он будет похож на капитана у руля морского судна, который по какой-то причине решил не трогать руль. Куда занесет море такой корабль, одной Царице ведомо.
Так что наш вам совет: исследуйте то, чем занимаетесь. Занимайтесь даже самыми мелочами. Общайтесь с линейными сотрудниками. Этим не гнушались такие величины как Харольд Ворлд или Уго Бош. Все это – путь к успеху вашего предприятия.
И помните самое главное: любого в вашей команде можно заменить, вас – никогда.
В следующей главе: 5 поводов уволить человека, который хорошо выполняет свою работу.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.