Текст книги "Рокировка с прошлым"

– Не пойму, как вы годами скрывали подобное? Ведь психические отклонения такого масштаба прямой путь на вылет из Университета! Хотя… ты упоминала Рокировку! Почему ее не сделать сейчас? – Похоже, данный вопрос становится фундаментальным в отношениях с временщиками. – У тебя же имеется перстень Господина!

– Прости, что? – Второй раз за час мне удалось вывести из равновесия Лори.

– Перстень, дарованный Рейму Господином в аномалии. В него еще вставлен кристалл деблокировки. Мы его использовали, чтобы… – С каждым словом холод растекался по моим жилам в осознании масштаба проблемы. – У тебя ведь его нет? Рейм забрал его!

– Увы, да. Если он способен использовать силы – это очередная проблема. Хотя даже имея кристалл деблокировки и возможность совершить Рокировку, не означало, что подобный поступок станет разумным. Агемо не захолустная дыра. Здесь любую Рокировку должны санкционировать в посольстве, иначе мы привлечем много внимания компетентных лиц. На данный же момент именно посольство – единственное место, где можно гарантированно найти Рейма до исчезновения.

– Понимаю… – протянул я нехотя. – Появление нашего друга, обуреваемого чувствами, в посольстве опасно не только для карьеры, но и для жизни Рейма. Ему не скрыться. Та же Последняя, лечившая тебя, почувствует состояние Рейма… собственно, это одна из причин, почему он ушел.

Более я ничего не сказал. Размышлял.

* * *

Я осмотрелся. На первый взгляд, помещение, где мы оказались, было банкетным залом какого-то дворца: драгоценный декор, столы из редких пород дерева, шикарные электрические люстры, даже несколько статуй.

Пространственников столько, словно открылся филиал храма пространства. Атмосфера соответствующая. Пробои открывались чуть ли не ежесекундно. Полицейских чинов вовсе не счесть. Газетчиков тоже немало… как только пробираются? Все суетятся. Галдят.

Прибытие на Бархатный остров ознаменовало множество открытий. Первое и самое неприятное – остров изолирован. Данный факт обнаружился, когда нас остановили на въезде.

– Коллега! Какая неожиданная встреча! Главное, в какой приятной компании! Неужто в посольстве Хроно снизошли до наших просьб и прислали временщика? – Приятельский тон отдавал звоном металла пыточных времен Войн Хаоса.

Вот и второе открытие – действом заправлял Текарий Павлов, приближавшийся с неизменным практикантом на заднем фоне. Добраться до него оказалось еще той проблемой. Однако выяснилось, что после спасения посла и поимки живого Туманника у меня появилась определенная репутация. Меня узнавали! Пусть не в лицо, но по имени. Льстило. Заодно позволило откинуть большую часть формальностей. После разговора с пространственником, начальствующим над блокпостом городовых, тот с радостью создал нам Пробой напрямую к начальству.

Текарий Павлов мощно сжал мою руку, словно проверяя, достаточно ли я крепок, чтобы тягаться с ним. После дела с послом Каран поведал о существовании пословицы про Текария: «Если имеется, к чему докопаться, то Текарий Павлов докопается». Причем как в деловом, так и в личном плане. Поэтому его не любили, но уважали.

– Увы, господин Текарий, в данных местах мы исключительно по частным причинам.

– Действительно? – Визави выразительно взглянул на Лорн, которая робкой голубкой пряталась за мной, вцепившись в руку. – Тогда, должен заметить, вы выбрали неподходящее время для визита. В данный момент Бархатный остров – место операции пространственников, и гражданским, вроде вас, не…

Я не вслушивался. Уже успел узнать, что из-за Рокировок и нескольких суток безвылазной работы я слегка потерялся во времени. Если точнее, выяснилось – сегодня канун праздника окончания Войны Вне Времени. Как следствие, причина происходящего – масштабная облава на Иммунного. Насколько я помнил, она планировалась именно на сегодняшнюю ночь. Банальная логика подсказывала: имеется подозрение присутствия Иммунного на данном острове – поэтому смотри открытие первое.

Выглянув в окно, я понял, где мы: «Сады Предтеч» – самый элитарный ресторан Агемо. Поговаривают, что, кроме изысканной кухни, здесь можно удовлетворить и другие потребности, что обуревают людей, отягощенных деньгами и связями, но не моралью. Заведение располагалось на последних этажах высочайшего здания Бархатного острова, и вид из окон являлся одной из особенностей: словно звездное небо спустилось на землю – никогда не спящий остров сверкал, в особо злачных местах наиболее ярко – Глаза ночи острова. У призрачной ленты канала свет обрывался, лишь изредка покров темно-синей глади разрывали фонари на баржах городовых. Дальше тьма рельефно вырисовывала город и громаду Императорского дворца… который вновь перетекал в ночь, украшенную серебром вечных светил, сейчас укрытых плотной пеленой туч.

Занятный вопрос: настроение определяет, на какие элементы мы обращаем внимание в окружающем мире, или виды вокруг формируют настроение? Как бы то ни было, живот жалобно бурчал… Интересно, поваров уже отпустили?

Я пробежался пальцами по загривку Мефи. Даже не обратил внимания, когда он вновь устроился на мне. Зверек ожидаемо вцепился в палец и прокусил до крови. Внешний шум отошел на задний план, и я заговорил в ментальном диапазоне:

«Лорн, советую отступить, уйти. Присутствие Рейма на Бархатном острове не достоверно. Содействия, помощи в нашем деле от пространственников ждать не стоит. Более того, если не ошибаюсь в Текарии, даже на спокойные, мирные самостоятельные действия рассчитывать не приходится».

«Необходимо продолжать. Ты оказался прав, Рейм на данном острове. Чувствую. За Текария не беспокойся, он не помешает».

«Да будет так», – решил я не мешать планам юной леди, после чего продолжил вслух для Текария: – Коллега, мы приносим извинения за вмешательство и отвлечение от дела. Вот только раз наши планы на вечер пошли прахом, мы готовы выказать содействие в рамках своей компетенции.

– Помочь? Вы… – Текарий сжал переносицу, чуть приподняв очки. Он колебался. Ему явно претила эта идея. Однако долг вкупе с логикой говорили об обратном.

– Считаю, это окажется куда веселее, нежели променад, обещанный вами, господин Юрий. – Лорн тихо хихикнула. Мельком я отметил, насколько мимика девушки выразительна, никаких слов не надо, чтобы играть. Да, я не люблю и не умею лгать, но и другим мешать не собираюсь.

– Как понимаю, господин Рейм занят на службе? – Текарий мазнул по девушке взглядом. Сделал какие-то выводы и назидательно продолжил: – Мадемуазель Лори, должен отметить, это может оказаться весьма опасным предприятием для юной леди. Полагаю, ваш напарник окажется крайне недовольным, если в развлечениях вы позволите себе лишнего.

– Простите… Просто подумала, что в сопровождении пространственника… – Временщица опустила очи… вернее, повязку долу. Тем она показывала раскаяние в несдержанности и глупости, сожаление относительно вмешательства в речи старших мужчин и что она более не смеет слова молвить.

Приняв выражение покорности как должное, взгляд Текария вернулся ко мне. На сей раз его взгляд оказался не столь пристальным. Похоже, суммарный уровень нашего могущества после переоценки оказался пренебрежимо малым.

– Коллега, вы же не откажетесь от дополнительных сил? Мы всегда рады учиться и помогать более опытным. – Капля лести от меня. Подобное еще никогда не мешало.

– Конечно. Будете в резерве. Ундерк!

Веснушчатый паренек проявился мгновенно.

– Поможешь, согласно третьему пункту четвертой главы «Устава». Не отходи от госпожи Лорн и господина Светоча больше чем на десяток шагов, головой отвечаешь! – Волна жара прошлась по моему телу от невзначай брошенного прозвища. Кулаки начали сжиматься…

– Будет выполнено в лучшем виде, мэтр Текарий!

– Не сомневаюсь. Надеюсь, коллега, на сей раз нет претензий относительно покидающего меня практиканта? Или чего-то еще?

Мефи впился зубами мне в ухо. Волна боли заставила отступить яростное напряжение, и я сумел ломано улыбнуться.

– Нет? Прекрасно! Если понадоблюсь, то я там… – Текарий неопределенно махнул рукой и, более не обращая на нас внимания, удалился в эпицентр столпотворения.

– Господин Юрий. Мадемуазель Лорн. Мое глубокое почтение. Наслышан. – Мне – почтительный поклон, а вот Лорн достался галантный поцелуй кончиков пальцев. При этом внутреннее пламя окрасило лицо юного пространственника, что забавно контрастировало с прилизанными назад русыми волосами.

– Господин Ундерк, обрисуйте ситуацию.

От моего голоса парень вздрогнул. Щелкнул каблуками и затараторил отрывистыми очередями.

Из его речи нам удалось узнать, что пять дней назад пространственники получили сообщение о пропаже юной леди Маниян. Исходя из обстоятельств похищения и физических данных особы, они сделали вывод – работа Иммунного. В последующие дни были проведены разыскные мероприятия, не принесшие результата. Исходя из почерка Иммунного, телу следовало появиться на пятый день – сегодня. С полуночи по Агемо развернули блокпосты, мобилизовали кого возможно, усилены меры безопасности.

В тридцать два часа сорок минут в оперативный штаб пришло сообщение о беспорядках на Бархатном острове. Группа усиления отправилась на место происшествия. Свидетели говорили о молодом человеке, которому стало плохо на выходе из пневмометро. Он рухнул на пол. Вроде бы плакал и орал от боли. Ему попытались помочь, но он кричал, чтобы его оставили в покое. Когда ему не подчинились, то ненормальный открыл стрельбу из револьвера. Шальной выстрел сбил одну из люстр, и та рухнула на толпу. Несколько десятков раненых. Трое в тяжелом состоянии, но Последние успели вовремя. Погибших нет. В суматохе стрелявший скрылся.

Через четверть часа пришло еще одно сообщение – владелец «Садов Предтеч» на обходе, перед открытием заведения, леди Маниян…

На этом парень сбился, слегка побледнел, сглотнул, но продолжил:

– Обнаружил леди Маниян на крыше в форме работы Иммунного. После этого со всего Агемо силы переброшены на Бархатный остров для облавы. Перекрыты все пути сообщения.

– Так она на крыше? – заинтересовался я. – Проводите?

– Как пожелаете! – Ундерк, не мешкая, двинулся к одной из лестниц. Очевидно, парень хотел поразить меня исполнительностью либо просто опасался. Забавно. – Только должен предупредить: зрелище… в газетах приуменьшают.

– Даже так? Тогда прошу, подождите меня где-нибудь в приятном месте на крыше и позаботьтесь о Лорн. Дорогая, надеюсь, не возражаешь, если оставлю тебя на минутку?

– Что ты. Если этот милый господин расскажет, кто же такой Иммунный? – В речи девушки были точно выверенные порции любопытства, страха и восхищения. – Уже наслышана про этого негодяя, но никто не говорит, в чем его преступления. Вы ведь не откажете страждущему сердцу? – Невинная улыбка юной леди могла растопить льды Глайсиса. Парень же… Хорошая игрушка попалась моей спутнице.

Пройти к месту происшествия на крыше оказалось несложно. Аккуратно сервированные столики. Резные стулья. Тенты от дождя. Почти полное отсутствие людей, лишь те, кому положено по службе. Я остановился у заграждения, с содроганием и отвращением разглядывая…

Девушка… хотя нет. Это уже не девушка, а тело… Снова не то! Правильнее – кукла. Еще вернее – марионетка с обрезанными нитями!

Она стояла на коленях. Спина сгорблена, плечи опущены. Одежда порвана, заляпана грязью и опалена, но крови нет. Лишь запах… скажем так, естественных выделений.

При этом лицо бледное с заострившимися чертами, словно высечено небрежными ударами резца из белого мрамора. Сходство разбивали синеватые припухлости под глазами и клоками торчащие волосы – крайняя степень истощения.

Хотя по другой причине взгляд, помимо воли, соскальзывал с девушки через считаные секунды – невозможно выдержать вида судороги, перекосившей лик жертвы. На одной половине застыл осколок кривой улыбки, больше похожий на оскал, откуда стекала тонкая струйка слюны. Вторая половина – сжатые в линию губы, с кровавыми пузырями из-за того, что кукла жевала собственный указательный палец.

Сильнее всего выделялись глаза… Правый зрачок расширился, заполняя всю радужку. Левый сжался в почти неразличимую точку. Подобное сияло из ставших алыми белков. Возникало чувство, словно кукла смотрела одним глазом на меня, а вторым – в никуда и одновременно вглубь себя. Вот только куда бы ни устремлялся взгляд, в нем читались боль, отчаяние, безысходность, страх, почти животный ужас, а также… абсолютная, всеобъемлющая пустота.

Иммунный во всем великолепии: ни одной раны, кроме сломленного разума. В Агемо четверть постояльцев скорбных домов – жертвы этого садиста. Что самое гадостное, ни одна из жертв за годы лечения Последних так и не пришла даже в относительную норму. Рассудок изувечен с холодной четкостью. Расчетливо и цинично. Подобное даже не страшно, ибо невозможно осознать всю глубину муки сознания, навсегда оторванного от реальности. Противно…

Особой насмешкой на фоне этого выглядело, что каждый раз присутствовала записка: «Прошу прощения за доставленные неудобства. Возвращаю очищенную душу вашей дочери. Благодарю». Аппетит отбило напрочь.

Я почесал Мефи за ушком. Боль укуса. Окружающее отступило на задний план.

«Это мог сделать, совершить Рейм?» – уточнил я для проформы.

«Вполне. Во время приступа подобное могло показаться ему забавным. – Высказанная Лорн мысль провалилась в трясину моей задумчивости. – Я за ним не слежу. Если он начал по прибытии, до того, как проявились симптомы… это объясняет, как он продержался время моей болезни. Также возможно, Рейм решил поохотиться на Иммунного, тоже достойное развлечение!»

Вашу суть! Ну почему она не солгала? Или просто не промолчала? У нее достаточный кредит доверия, а у меня желания обмануться, чтобы вопрос пропал втуне. Мне потребовалось несколько минут жевания Мефи моего уха, чтобы отступило желание свернуть некоторым особам шею. После выдержки хватило, чтобы вернуться к коллегам.

– Это ужасно, похищать юных девушек чувствующих! Что же временщики? – Тон и лицо девушки так и кричали об удивлении и негодовании. – Разве они не помогли?

– Господин Юрий! – Парень одними глазами молил о спасении.

– Разумеется, твои соотечественники помогли, Лорн. Собственно, только благодаря им мы хоть что-то знаем об Иммунном, – изобразил я улыбку неизвестно для кого. Может, пытался ободрить себя? – После обнаружения третьего тела, когда стало очевидно, что это маньяк и пространственники не справляются с розысками, они призвали твоих собратьев. Временщики произвели Рокировку с прошлым, дабы поймать преступника, когда он «возвращал» девушку. Власти застали маньяка на месте преступления…

В красках я поведал о погоне за Иммунным. О нескольких дюжинах пространственников-преследователей. И о том, как они использовали Пробои, весь спектр боевых способностей и оружия. О том, как их поддерживали чуть ли не сотни простых городовых. О военных цепеллинах и боевых автомашинах. О Рокировках временщиков в несколько минут, координируемых из посольства. О локальных боях…

Рассказал и о результате: четверо погибших, трое раненых пространственников и несколько десятков гражданских заикаются до сих пор. Плюс сбежавший без особых усилий Иммунный. Зато преследователям удалось выяснить: Иммунный – мастер ловушек с обширным боевым опытом. Вдобавок он прихрамывает на правую ногу, и в радиусе десятка шагов от него не работают силы.

– Кристаллы блокировки? – Очаровательно нахмуренный лобик и сдвинутые в раздумьях бровки временщицы. – Хотя постойте! Иммунный… из-за иммунитета к силам?

– Совершенно верно, госпожа Лорн, живой кристалл блокировки. Выродок – проклятый силой из СДО. Вероятно, ветеран Сезонной войны, – вновь осмелел Ундерк, с восхищением любуясь девушкой.

Я решил не уточнять о неоднозначности суждения. Конечно, народ ведает обо всем, и повсеместно известно, что: «Предки иммунных – выжившие после Чумы Отката. Они продали душу Лодуру, и с тех пор неподвластны силам временщиков и пространственников. Мудрые правители Империи и Хроно изгнали их на СДО. Вот те и пытаются мстить. То войной пойдут. То добрых граждан втихую режут». И плевать болтунам, что на материке иммунных не меньше десятой доли процента населения. Наверняка Лорн лучше меня понимала подобное.

– Преступник ускользнул из-под носа облавы. Ваши собратья произвели еще семь Рокировок, прежде чем начальство признало неэффективность затеи – Иммунный обладал памятью о Ветвях, и более его не удавалось застать врасплох. Временщиков привлекали не менее чем в полудюжине похищений, но безрезультатно. Они высказали готовность вмешательства, если откроются новые обстоятельства, а до тех пор они работали там, где есть возможность помочь.

– И что, никого не удалось спасти? – В волнении Лорн прижала к ротику ладошку.

– Почему же. Нескольких девушек удалось. Когда Иммунного пытались поймать в момент похищения, – поспешил успокоить девушку наш молодой помощник: – Если с похищения прошло менее трех дней, то девушки-чувствующие оказывались относительно вменяемы… хотя и с психическими травмами. Свидетели из них никакие – рассказывают только о пытках. Иммунный, конечно, повторно не появлялся на месте похищения. Тем временем пропадала новая несчастная. К сожалению, не у каждой семьи хватает влияния, чтобы совершить Рокировку.

– Не понимаю, зачем подобные мерзости?

– Да что думать, он безумец! – Глаза юного блюстителя порядка сияли праведным гневом. – Садист, что любит причинять боль и страдание. Извращенец, который…

– Ундерк, следите за речью, вы в компании леди. – Парень ойкнул и сник. Я продолжил: – Должен заметить, даже у безумцев имеется цель, мотив. Безумие – не отсутствие разума, лишь недоступное нам его применение. Причем, как можем наблюдать, куда более изощренное, нежели у нас: никаких улик, никаких свидетелей, даже современная технология дактилоскопии не помогла найти отпечатки пальцев.

Спускаться в переполненное людьми помещение нам не хотелось. Поэтому, ведомые молчаливыми желаниями Лори, мы заняли столик подальше от места преступления. Свежий ночной ветерок приятно остужал разгоряченные спором головы. Взгляд же цеплялся за воздушные крепости – дирижабли городовых, барражировавшие над островом, словно плывшие по морю штормовых облаков. К тому же в нарушение большинства установлений в поднебесье кружили несколько дюжин всадников на пегасах, да еще рухов… прохожим придется поберечь головы.

– Тем не менее считаю, что безумцев нужно уничтожать! Злодеев требуется истребить без жалости!

– Безумцы. Злодеи. Господин Ундерк, ваша жажда справедливости достойна похвалы. Правда, хотелось бы вначале услышать однозначное, объективное и непротиворечивое определение добра и зла, или что есть хорошо, а что плохо? Лучше всего безумия и нормы.

– Простите? Не совсем понимаю, что вы имеете в виду?

– Я жажду понять, кого вы, молодой человек, желаете истребить. Вы сказали – злодеев и безумцев. Прошу, уточните, кого вы имели в виду под этим?

– Как кого? Погань, отрицающую законы морали и ставящую себя выше других! Тех, кто не хочет быть нормальным членом общества! – возмутился парень с горячностью.

– Тогда другой вопрос: где найти эталон морали, который можно определить нормой? Вас, друг мой? Не слишком ли эгоистично, и тем не ставите ли вы себя выше других? Должен отметить, будущее выкристаллизовывает из общества только самое жизнеспособное – вы достаточно сильны во всех смыслах, чтобы утвердить свои нормы для других?

– Не обязательно я… – смутился Ундерк до бледности.

– Тогда, может, кто-то другой? Вы готовы подстраиваться под других? Кроме того, так ли необходимо, чтобы все подчинялись морали?

– Что вы хотите сказать? – отшатнулся парень. – Неужели вы оправдываете подобные мерзости? – Кивок в сторону истерзанного тела.

– С точки зрения морали и этики – нет. Подобное непростительно. Но если отрешиться от чувств, то в чем, собственно, трагедия? Уничтожение личности человека? Так я тоже убивал. Защищая других и себя. Выполняя приказ. – Глаза парня лихорадочно заблестели, а я продолжал атаку: – Цель нападения? Молодая и красивая девушка из знатного рода… понимаю, если бы это оказался старик-пьяница, на его смерть никто не обратил бы внимания. – Парень открыл рот для возражений, но я повысил тон и заговорил чуть быстрее: – Бессмысленная жестокость? Насколько мне известно, изучив тела и скудные свидетельства, судмедэксперты выдвинули теорию мотива, что на жертвах проводили исследования, связанные с влиянием силы на различные области и эффекты организма, в частности мозга.

– Только непонятно, для чего Иммунному знание о силе? Уничтожить владеющих силой? Разобраться с возможностями Иммунных? Добавить, расширить или исправить свои умения? Если поймем, то приблизимся к поимке маньяка, – робко заметила Лори, до того с приоткрытым ротиком слушавшая нас.

– Это не столь важно, – вещал я, с интересом наблюдая за реакцией паренька. – Главное, что при достижении успеха его запомнят не как безумного мясника, а как великого первооткрывателя и ученого. Именно ученые и создают новую мораль общества.

– Гадость… – Такое ощущение, что юный пространственник сейчас либо плюнет мне в лицо, либо вызовет на дуэль за оскорбление чувств… скорее всего, блюстителей порядка. – Хорошо, что есть закон. Именно он отличает хорошее от плохого!

– Ваша правда. Но для объективности не стоит забывать: одно убийство в месяц – не столь гадостно, при условии спасения сотен и тысяч жизней в перспективе. Прикрываемое же законом… Аристократы, представители конвентов, Императорский двор, суды – как думаете, сколько людей, чтущих закон, действием или бездействием, уничтожают добро и нарушают мораль?

– Ваши слова неправильны!

– Мальчики, а мне всегда казалось, что совокупность уровня беззащитности жертвы и важность конечной цели преступника определяет меру вины, – храбро вклинилась Лорн.

Мы с Ундерком переглянулись и невольно улыбнулись наивной попытке девушки нас примирить. Затем я поймал себя на мысли – что я вообще несу? Оправдываю действия маньяка-садиста! При этом пользуюсь чужой логикой и чужими словами? Вот только стоило взглянуть сквозь призму собственных слов на происходящее, как пришло понимание, откуда тянется логическая нить моих действий.

– Все возможно, – с максимальной доброжелательностью я решил отступить. – Просто пытаюсь глядеть на ситуацию критически – с разных точек зрения, не только из рамок догматов. Безумие – разновидность самообмана, когда человек отрицает социальные нормы. Косность ума – антагонизм безумия, но столь же опасна, ибо отрицает чужое мировоззрение.

На лестнице раздался топот. Мы дружно обернулись к выскочившему околоточному:

– Господа пространственники, мадемуазель временщица, происшествие! Пожар в Большом цирке! – Кивок за край крыши на одну из особо ярких точек, над которой сгущался черный дым. – Подозревают провокацию Иммунного. Переброска сил в ту область. Господин практикант, Текарий Павлов уже там. Перед отбытием он хотел вас видеть, у него имеется задание.

– Что ж, поспешим. – Я поднялся.

Воспоминание о нужном месте всплыло в памяти так же, как и наше положение относительно оного. Под легкий укол боли я создал марево. Ундерк удостоился чести помочь Лорн.

Везет мне в последнее время на пожары. Вот и этот удался на славу. Языки пламени танцевали, вырываясь из дверей и многочисленных окон округлого здания, словно исполинский багряно-оранжевый спрут высовывал щупальца из клетки. Праздничные краски фасада закоптились, почернели и потрескались, как и белый камень колонн. Несколько сот квадратных метров, десятилетиями наполненные радостью, весельем и смехом, корчились в судороге последнего выступления. К счастью, в прямой видимости от цирка находился канал, и, воя сиреной, уже приближалась баржа огнеборцев.

С подветренной стороны от здания завис дирижабль и мощным прожектором подсвечивал край крыши, куда не добралось пламя и где стояли люди, крича и размахивая руками. Рядом с ними то и дело открывались Пробои, и пространственники забирали обреченных на гибель. Вокруг пожара уже вырос стихийный лагерь, захвативший улицы и ближайшие лавки. Однако пляска теней в зареве пожара не позволяла различить детали. Лишь слышались крики боли и приказов. За ограждением рокотала лавина эмоций жадной до зрелищ толпы, готовой захлестнуть островок разумности при первой слабине.

Мы стояли на углу улицы, у здания галантереи. До места действия, а значит, и людских полчищ было около квартала. Лезть в эпицентр мы не спешили – у каждого свой предел выносить тьму, зачем попусту портить душевное здоровье? Найти Текария Павлова – задача ответственного практиканта.

– Не волнуйтесь, молодой человек, мы с места не двинемся без вашего распоряжения, – заверил я Ундерка, за что получил вымученную, но благодарную улыбку. Веснушчатый пространственник помедлил миг, затем исчез в Пробое.

Я развернулся к Дорн. У меня на сердце имелось много глупых вопросов. В приоритете был лишь один, если хочу понять:

– Мадемуазель Лори, вы обманули меня. Вы назвали это болезнью – созависимость. По-моему, вы банально любите друг друга. Искренне. Самоотверженно. И самозабвенно. Поэтому вы готовы на все ради друг друга.

– Откуда такие мысли, Юрий? Неужто ситуации не хватает драмы?

– Не подумайте, что я шучу. Не забывайте, я ваша маска, а маски видят истинные лица.

– Рада, что наши взаимоотношения с Реймом заставляют окружающих верить в эту милую сказку про любовь. Однако повторюсь: мы не возлюбленные, мы даже не друзья, мы нечто большее – союзники. Любовь и дружба основаны на чувствах, и это… сложно. Союзничество – симбиоз разумов.

С треском обрушилась крыша цирка. Снопы искр, волна жара и обломки заставили людей с истеричными криками отступить от здания. Пламя с ревом взвилось в хмурое небо, пытаясь прожечь полог туч.

– Однажды, когда я сопливой девчушкой жила в работном доме, меня посетило сновидение. – Флер печали укрыл лик девушки. – Очень странное сновидение, содержание коего не важно. Важно, что во сне присутствовал человек и Чувство, связанное с ним… да, Чувство с большой буквы, незнакомое мне. Я очень хорошо запомнила Чувство и возвращалась к нему, когда становилось особенно тяжко, – оно всегда помогало укрепить силы и улыбнуться. С возрастом мне так и не удалось встретить в реальности Чувства… или человека, способного его подарить. Зато я сумела раздробить Чувство на более мелкие, более понятные компоненты: спокойствие, защищенность, взаимопонимание, приправленное теплом где-то в самой сердцевине существа…

– Любовь… – Я поморщился от того, насколько высокопарно получилось.

– Истинно так. – Лорн говорила о высоком не просто естественно, но даже с легкой иронией. – Я слышала, каждый описывает любовь, как «то, что желает видеть в партнере и что хотел бы дать ему». Тогда я поняла, что не смогу никогда полюбить, ибо основополагающая составляющая моей любви – уверенность в человеке рядом. Не просто уверенность, но непоколебимая… Нет! Стопроцентная!.. Тоже не то! Абсолютная! Высшая степень того, что может обозначать это заезженное до дыр слово. Та уверенность, когда у тебя вырывают сердце, а ты улыбаешься, ибо рада, что можешь принести подобный дар. Ибо до последнего веришь – все ради тебя. Слепая уверенность. Я поняла – мне никогда не испытать подобного, ибо не верю никому. Даже себе.

– Интересно… – В самом деле мне имелось над чем подумать, но я продолжил: – А Рейм?

– Да… Рейм. Пожалуй, расскажу еще одну историю – о моем знакомстве с Реймом. Произошло оно в первые месяцы пребывания в Университете. Я пряталась на задворках общежития для мальчиков… Не важно, от кого и почему. Главное, что когда укрывалась, то услышала писк котенка. Любопытство пересилило страх, и, спотыкаясь через шаг, я пошла на звук. Вскоре я различила звуки присутствия человека. Попыталась сбежать… два десятка шагов для слепой девочки – это довольно много. Хотя итог нетрудно угадать. Рейм помог подняться. Представился по всем правилам этикета. Извинился, что напугал… Извинился перед замарашкой из работного дома, с обритой от вшей головой, в изодранном и заляпанном платьице не по размеру! Заметив же мое состояние, помог устроиться поудобнее и поведал, что выдирает коготки у котенка. На вопрос: «Зачем?» – ответил, мол, ему интересно строение животного. Лучший же способ изучить – на опыте. Тогда я спросила: «Не жалко ли котенка?» Он поинтересовался о смысле слова «жалость». Я описала в нескольких словах то, что слышала об этом чувстве. Как сейчас помню: Рейм задумался на несколько минут. Затем раздался хруст. Писк затих навсегда. Рейм признался: «Эксперимент не показал описанной реакции. Интересно, сможешь ли ты помочь мне с поиском других чувств?» Тогда я поняла: мы поладим.

– Вы монстры… – возмутился я. Миг спустя осознал, что в голосе не звучал укор, презрение и вообще негатив. Лишь рефлекс.

– Может, и так. Как бы то ни было, Рейм – человек без чувств, воли и стремлений. Я стала для него всем.

Он – тем, кем я управляю, на кого могу целиком и полностью положиться, а следовательно – доверять. Идеально, чтобы любить! Только смысл любить созданную собой же марионетку? Любовь – союз равных… Кроме того, разве любовь не должна быть взаимной? Какой смысл в отраженных чувствах?

– Как однажды сказал Рейм: «Вы воистину безжалостны». На сей раз к себе. Для вас нет ничего бесценного. Тогда к чему это шоу? К чему парад правды, должный отпугнуть меня? Что вы пытаетесь защитить?

– Ты предпочитаешь ложь во благо? – Тема сменилась, девушка встряхнулась, и мой напор столкнулся с уютной мягкостью улыбки. – Так она защищает только солгавшего. Если лжешь, искажаешь истину или умалчиваешь, тем ты признаешь, что собеседник не равен тебе, и пытаешься им манипулировать. Во главе любого действия, даже самого альтруистического, стоит эгоистическая подоплека.

– Что же настолько важно для вас? Почему вы играете в игру, где выгоднее проиграть? Вы сами учили, что у всего есть цена. Даже у отношений.

– Не спорю, есть. Жаль, определять цену крайне сложно. Юрий, ты никогда не задумывался, что для тебя есть верность? Самому себе, другому человеку, делу, стране… не важно. Маяк, указывающий путь в шторме бытия? Может, якорь, приковывавший к месту? Для себя я уже решила.

Пахнуло гарью вкупе с паленой плотью. Из Пробоя вывалился растрепанный и раскрасневшийся Ундерк. Хотелось побузить, но я лишь прошипел сквозь зубы несколько фраз из портового лексикона.

– Вот и вы! Зря мэтр сомневался… – практикант оборвал себя на полуфразе. – Прошу простить меня за задержку. Кроме получения задания, пришлось потратить время на ожидание, пока полицейский художник закончит портрет подозреваемого. Судя по описанию свидетелей, это тот же, кто устроил суматоху в подземке. Взгляните, вам он незнаком?