Текст книги "Рокировка с прошлым"

Живая энергичность Рейма оказалась удивительно заразительной. Мы даже не заметили, как дошли до храма пространства, где над створками красовался золотой глаз с черными прожилками зрачка, взирающий на карту мира – герб Империи Терра. Я толкнул массивную дверь.

Первый этаж, как в любом храме пространства или времени, обширный круглый зал с барельефами из «Священной Триады Несуществующих» на сводах, весьма внушительными в свете живого огня. В центре – кафедра, множество лавок вокруг и, конечно, три исполинские статуи, равноудаленные от центра: Кибер – бог пространства, худощавый паренек с тонкими, даже изысканными чертами в фигуре, лице и облачении; Мишер – бог времени, мужчина в расцвете сил, рослый и грозный в тяжелых одеждах, среди складок которой угадывается оружие; наконец, Лодур – бог смерти, хаоса и разрушения, человек абсолютно невзрачный, усредненный по всем параметрам, лишь улыбка ласкает взгляд острым ножом.

По бокам от богов времени и пространства по два дерева – символы Несуществующих, прародителей каждого государства. Около Кибера – могучий дуб Министро, воплощенный образ первого мужчины, и, соответственно, его жена нежная ива Нетас. Близ Мишера – целеустремленный ясень Винар с верной возлюбленной осиной Анной. Рядом с Лодуром тоже дерево, но выточенное из камня – дань памяти достойного противника Тихаря.

Людей нет… что ж, час обучения чувствующих не настал, а прихожане в последние годы не частые гости, тем более в разгар трудового дня. С почтением я поклонился каждому богу.

– Хороший храм… в Хроно от храмов времени остались одни названия. Нет места, где можно поклониться памяти прошлого, прикоснуться к высшему. Я любил в детстве прийти в храм и посидеть наедине с собой, поразмыслить… – Голос Рейма с каждым словом звучал все тише. Я обернулся… и напоролся на озорную усмешку. – Не предполагал в тебе, друг мой, религиозность.

– Как вы знаете, моя мать, временгцица, добрейший человек, возглавляющая один из приютов в Свободном городе, – она очень набожная. Я люблю и чту родителей, потому пусть сам не особо верю в «Священную Триаду Несуществующих», но стараюсь не отступать от заветов. Тем более это часть работы. – Я кивнул парнишке-охраннику, уже приметившему серьгу в ухе и вытянувшемуся во фрунт, освобождая проход наверх.

– Жаль, технический прогресс последних десятилетий почти свел на нет желание людей подчиняться высшим силам. Теперь люди стремятся сами овладеть силой неподвластного. Как человек, я рад подобному, но как временщик…

– Люди не уходят от высших сил. Просто видят высшие силы в другом. Богословы уступают место ученым. Хотя, так ли важно, чему поклоняться? Дерево и камень – для меня красивы, ибо живы и естественны, для других прекрасны механизмы и электричество. Куда важнее, какие мысли и стремления воплощены в предмете поклонения.

Будь то исполинский храм пространства в Агемо или в захолустной деревеньке, архитектура остается неизменной, разве что исчезла мишура из десятка этажей служебных помещений и сотен служащих – начальство всегда заседает в высшей точке донжона. И у него всегда есть верный секретарь, который и сейчас рванул нам наперерез с криком:

– Господин пространственник…

– Сопроводительные документы. – Несколько бумаг из недр моего пальто перекочевали в руки секретаря. – Изучите.

– Простите, но господин Срендин просил не беспокоить, он очень занят… – попытался секретарь вновь преградить дорогу. Я нахмурился. Наступила тишина.

– На время операции я возглавляю данный храм пространства, поэтому отойдите.

Секретарь подчинился. Да, я наслаждался властью. Кроме того, требовалось посмотреть – с кем придется работать без подготовки, так сказать, в естественной среде…

Дверь распахнулась. Естественная среда… Сквозь неплотно запахнутые ставни просачивался тусклый свет, освещая тело в разодранной рубахе, валяющееся мордой в миске с какой-то дрянью. Документы и книги разбросаны по кабинету, в дополнение рука намертво вцепилась в бутылку мутного стекла без этикетки. Только убойного амбре концентрированной горечи хватило, чтобы понять о сути содержимого.

– Прошу прощения за необходимость лицезреть подобное, – только и смог я пробормотать. – Мягко говоря, несколько обескуражен и в недоумении, как реагировать? Хотя…

Я пронесся по кабинету и настежь распахнул окно, чем перепугал два десятка голубей, те с гвалтом ринулись в стороны. На такой высоте в комнату сразу залетел порыв ветра, наполненный ароматами свежей зелени, робкие побеги коей украшали исполинские дубы, окаймляющие площадь внизу.

В мою же душу запали виды. От хребта Предела протянулась голубая лента Крови гор. Разделяясь на множество рукавов, один из которых пробегал вдоль окраины города, река пронизывала покрытые сочной малахитовой порослью холмы на юге, вершины которых словно плыли в призрачной туманной дымке. Не скажешь о присутствии за ними Аномальных пустошей. А водные потоки уходили дальше и терялись в колышущейся зелени леса.

Как можно настолько скотски относиться к работе, если доверено охранять подобное? То-то я удивлялся, почему доклад только после десятка пропавших, еще и такой путаный…

– Здесь? Прошу прощения, вы – прибывшие из Агемо? – словно шелест листвы прошлось по сознанию.

Потребовалось немало выдержки, дабы обернуться неспешно. Дерево. Переплетенные отростки корней плавно сменялись тонким стволом, от которого отходили две точеные ветви с множеством гибких побегов. Дерево двинулось. Корни оказались двумя ногами, ветви и побеги – руками с пальцами, а ствол – гротескным телом. Венчала же все беловато-желтая поверхность без коры с замысловатой сетью годовых колец – лицо, на котором не различить эмоций. Даже рот обозначала чисто символическая складка, ибо связь была телепатическая. Живы лишь глаза – небольшие дупла, сиявшие потусторонним светом.

– Пространственник-оперативник Юрий Викторович Сломов, наблюдатель от Агемо. Со мной временщики: господин Рейм и мадемуазель Лорн – мои напарники…

Хотел кивнуть в сторону парочки, но несколько растерялся, не обнаружив их на прежнем месте.

– Очень приятно, – отрывисто бросил Рейм. Парочка нашлась в дальнем углу, укрытом тенями. – Друг мой, если ты не против, мы подождем на улице? Здесь не лучшая атмосфера, да и не хотелось бы мешать.

С едва уловимым скрипом пришедший повернулся к временщикам. Опаляющий взгляд прошел насквозь. Мефи тихо, злобно заворчал…

– Пожалуйста, – пожал я плечами, вновь переключившись на последнего. – Вы, если не ошибаюсь, Эльдор? Прошу, представьтесь.

– Представиться? – Взор снова сосредоточился на мне. – Эльдерей, вид Эльдор, род Цветущих, нахожусь в свободном пути. Что делаю? Последние годы глава местного госпиталя Всемилостивой Нетас. С недавних пор помогаю пространственнику Срендину Тарму в деле Туманника. Зачем здесь? Прошу не судить сгоряча и не предпринимать относительно господина Срендина необдуманных действий.

Судя по росту в полтора метра и ниспадающим на манер волос побегам, усыпанным мелкими цветочками сирени, – женская особь. Учитывая зеленые ростки в складках коры и общую изящную привлекательность точеных линий живой природы, – довольно молодая. Ах, и, конечно, на стволе, напротив места, где у людей сердце, пульсирует кристалл блокировки… судя по алому цвету, кристалл блокировки времени. Камень крупный, не меньше двух карат, таким можно заблокировать способности в радиусе трех кварталов. Хотя если вспомнить, что кристалл блокировки – источник сил Последних за пределами родины, то данный экземпляр не столь уж велик.

– Последние – повсеместно известные миротворцы. Зато к вам относятся с почтением и уважением. Но разбирательство с данным случаем и человеком – это внутреннее дело Империи. Некомпетентность, глупость, пренебрежение обязанностями – грубейшие нарушения Устава.

– Почему? Прошу проявить понимание, ночью произошло очередное нападение. Что именно? Погиб зять господина Срендина, и пострадал племянник. Сегодняшней ночью господину Срендину пришлось много работать. Как поступить? Позвольте ему хотя бы отдохнуть, прийти в себя и объясниться. Что делать? На обозначенное время я могу выступить консультантом по делу, мне известны все подробности.

– Даже так?

Как же прекрасный пол любит давить на чувства. Выть хочется!

– Тогда начните с этого самого нападения… Про выживших, прошу, подробнее, это довольно интересно. По возможности, покажите тела погибших, если не ошибаюсь, за последние сутки подобных двое?

– Сколько погибших? Да, двое. Хотя в морге при больнице только одно тело, второе забрали родственники. Что происходит? Началось…

– Прошу прощения, мадемуазель Лорн, но мне показалось, вы не в восторге от сотрудничества с мисс Эльдерей? Во время повествования, при осмотре тела и обсуждении дальнейших действий вы были немногословны… больше обычного.

Придерживая девушку под руку, я помог ей перебраться через очередную грязевую выбоину, коих на разбитой улочке на задворках городка оказалось предостаточно. Что удивительно, ибо окружавшие дома пусть и деревянные, выглядели весьма добротно и опрятно, по-особенному украшенные резными наличниками и разукрашенные яркими красками.

– Вы хотите сказать, господин Юрий, не проронила и слова? Не стану скрывать, я не поклонница Последних. – В ее речи сквозила легкая рассеянность, словно каждое слово предварительно необходимо поймать. – Господин Юрий, я не могу видеть и слаба телом. Мое главное средство выживания – понимание окружающих людей и событий, в чем помогает слух, обоняние и осязание. Но Последние – не люди, их запахи и касания чужды, а речь телепатическая, поэтому постичь выходцев из Мраморных лесов и Невесомых шахт очень сложно.

– Пусть я знаю вас недолго, но, скорее, представляю вашу попытку изучить неизвестное, нежели сбежать от него. Здесь больше похоже на что-то личное.

– Вы проницательны. – Лорн наградила меня улыбкой. – В прошлом у нас с Реймом имелся неприятный опыт общения с Последними. С учетом их способности заглядывать в людские души… скажем так, знакомство с Последними оставило не лучший осадок.

Я поежился. Способность Последних заглядывать в души разумных весьма неприятная процедура, обычно применяемая к преступникам, – узнать степень вины. Или в экстренных ситуациях. Пространственникам, как потомкам Нетас, повезло – мы защищены от любого ментального воздействия. Временщиков в Университете тоже обучают оборонять разум. Но стоит Последнему постараться…

– Не думал, что с Последними можно не поладить в принципе!

– Ибо они: «Истинные светочи и благословение мира. За тысячелетнее знакомство культур Последние не начали ни одной войны или конфликта, зато сколько помогли погасить… Если бы не они, Сезонная война продлилась бы куда дольше трех месяцев». В том учебнике еще имелось что-то об отсутствии Последних-преступников, мол все сплошные гуманисты и дипломаты, лекари и учителя. Подозреваю, господин Юрий, вы не часто общались с Последними?

– Только в пределах Университета, да по работе несколько раз посещал Исток.

– Значит, в столице их земель? Там, где Последних практически нет, ибо живут они либо в Мраморных лесах – эльдоры, либо в Невесомых шахтах – гнорды. Вы не задумывались, что с самого знакомства с людьми нет тех, кого пустили за пределы столицы вглубь страны?! Даже во времена военных походов Первого Контакта к ним не сумели пробиться.

– В их мощи никто не сомневается. Насколько известно, они сильно опережают остальных в развитии… пример тому уровень их общества. Уровень недостижимый для нас. Собственно, поэтому они не доверяют нам знания – чтобы не уничтожили сами себя. Но они не закрыты, на их территории Университет…

– Смешно, – тихо хихикнула Лори, поглаживая Мефи. – Место в горах, куда не добраться посторонним и откуда не выбраться ученикам, – нет связи с землями Последних. Политическая насмешка – пространственники и временщики настолько не доверяют друг другу, что вверяют молодежь во власть Последних – ибо «они нейтральны». При этом никого не заботит вопрос: «Стоит ли верить существам, играющим на публику, не показывая истинной сущности?»

– Мадемуазель Лори, вы несколько утрируете. Последние на то и «последние, созданные богами», чтобы оставаться загадкой. Признаю, они слегка скрытны, но нельзя отрицать того, что они не причинили зла никому за тысячелетия! Репутация – сущность зыбкая, поэтому подобное чего-то да стоит.

– Общеизвестные факты не отрицаю. В целом даже рада присутствию мисс Эльдерей. На мой взгляд, она прекрасный представитель вида и очень мила в искренней доброте. Пожалуй, немного за нее волнуюсь, как-никак она с Реймом, а он такой энергичный.

– Возможно, это не мое дело, но почему тогда не обратиться к ней за помощью в излечении ваших глаз? Род Цветущих, насколько помню, – профессиональные целители. Они не отказывают страждущим.

Лорн подцепила повязку и небрежным рывком сняла, развернувшись ко мне. Прекрасное, юное лицо с милой улыбкой оказалось изуродовано мясницкими шрамами и следами ожогов вокруг глаз. Сами глаза отсутствовали, как и веки. Лишь черные провалы в обрамлении алых рубцов, взгляд которых я не выдержал.

– Даже Последние не умеют выращивать новые органы.

– Как подобное… – поперхнулся. – Простите. Слишком я любопытен. Замолкаю.

– Не стоит стесняться жажды познания. Лучше спросить и с некоторым шансом получить ответ, чем не спросить и гарантированно ничего не получить. Знания – сила. – Лорн вернула белую материю на место. – Относительно зрения – это такая банальная мелочь. Глаза выжгли родители при рождении. Точнее, выжег отец. У меня проявилась поликория – состояние, когда в глазу два зрачка. В родной деревне жили простые люди… пожалуй, даже слишком. Они посчитали болезнь – проявлением Тихаря. Мать забили камнями. Меня, как невинного младенца, просто оставили истекать кровью на камнях в центре поселения. – Смешок рябью прошел по лицу девушки, заставив мое нутро заледенеть. – Повезло, что через ту деревню проезжал господин Херпий – временщик невероятной доброты, мой покровитель и тот, кого я боготворила… по крайней мере, пока он был жив. Увидев меня… вернее, мой трупик, он, как я слышала, пришел в ярость, произвел Рокировку с прошлым на максимальный для себя срок в четыре дня. Однако, как бы он ни спешил и сколько бы ни пытался, максимумом стала моя жизнь, но не глаза.

Я открыл рот. Подумал. Прикусил язык. Чувствовал, слова сожаления прозвучат оскорблением. Каждый проходит свой путь, и сила девушки, воплощенная в улыбке, получена по праву.

Лорн жила в работном доме с младенчества, куда, по слухам, ее принес временщик. Силы проявились рано, в возрасте семи лет, причем поговаривают, что она навела много шума и разрушений! Ее сразу отправили в Университет. Там слепой и слабой девушке, да еще из работного дома, пришлось несладко, по крайней мере, до встречи с Реймом.

Однако все утверждают, что более мягкого и доброго человека еще поискать. При этом не удалось найти информации о друзьях. Даже не так, вся информация о ней из косвенных источников – никого, кто хотя бы общался с ней достаточно долго. За девять лет Университета! Лишь повторяется университетское прозвище – Лори-Лилия.

Плюс она считается сильнейшим студентом за последнее три десятилетия – семь Ветвей Памяти!

И вновь вспышка памяти окрасила разговор в новые оттенки.

Мой взгляд зацепился за дом по другую сторону забора. Одноэтажная покосившаяся халупа. Краски выгорели до бесцветности. Крайнее левое окно выбито и криво забито досками. Крыша просела. Ощущение заброшенности. Запустения. Во дворе, утопая в пожухлой траве и вездесущей грязи, перекрывая единственный проход, стоит телега, укрытая толстой дерюгой. Даже на расстоянии оттуда до одурения воняет прелой шерстью и гнилью. Судя по признакам – мы на месте.

Печально, что пришлось разделиться: переговоры не моя стихия. Однако нам и без того несказанно повезло – выжившие сразу в двух нападениях! Терять время очень не хотелось, вот и пришлось доверить Эльдерей из рода Цветущих присмотр за Реймом. Надеюсь, временщик проявит таланты в обработке местных аристократов!

Стоило подступиться к дому и натянуть профессиональную улыбку, как дверь распахнулась.

– Ой, мамоньки, простите! – всплеснула руками женщина в пестрой шали. От этого жеста под ее необъятными телесами в отчаянной мольбе скрипнуло крыльцо.

– Вы Юния Фрам, сестра пространственника Срендина Тарма и жена Элекра Фрама?

– Шо вы, господин пространственник! Нета, нет… я это, то самое, я Мирия… Мирия Тюронская. Живу здеся неподалеку, вон тама… – Перст указал в холеный домик, приветливо помахивающий флюгером. – А Юния, она дома… Юния! Соседушка! Тута пришли-ка!

В сенях показалась женщина. На фигуре, не потерявшей с годами стати, был темный траурный наряд, самый простой, не новый, но чистый и ухоженный. Лицо искажено тенями и превращено в маску с острыми краями, в глубинах коей тлеют бесконечно усталые глаза.

– Господин пространственник, я Юния Фрам. – Седые волосы ореолом окружили покорно склоненную голову. – Чем-то могу помочь?

– Я пространственник-оперативник Юрий Викторович Сломов, а это моя помощница мадемуазель Лорн. Нам необходимо поговорить с вашим сыном.

– Ох! Неужто чего-то еще приключилося? Таки знайте, Дерий – парень хороший! Он ничего сделать не мог! Ежали чё, то это не он… Или неужто выжил Элекра окаянный? – Дородная госпожа Мирия несколько секунд с любопытством хлопала глазами, прежде чем до нее дошло, что взгляды – смиренно-отстраненный, недоуменно-недовольный и невидящий – скрестились на ней. – Ой, да, точно, мне ж пора! Соседушка, еще раз спасибо! Шаль, связанная твоими руками, теплая, красивая, просто выше всяких похвал! Никаких эвот не жалко!

– Прошу, проходите. – Женщина медленно, словно выверяя каждое движение, провела нас в дом. – Только, пожалуйста, подождите. Сын крышу латает. Совсем прохудилась, никакого спасу нет. Позову его, а пока присаживайтесь, гости дорогие.

Когда хозяйка скрылась, я осмотрелся. Обстановка простая, если не сказать скудная: несколько длинных лавок, ветхая ручная прялка да укрытый древней скатеркой крепко сбитый стол, за которым мы и устроились. Правда, обстановка внутри разительно отличалась от внешней разрухи: не просто убрано, а вычищено до дерева, сияющего внутренней белизной. Тонкий аромат напоен мягким благоуханием разнотравья, теплой овечьей шерстью и едва уловимыми нотками горьковато-сладкого.

– Почтенные гости, не побрезгуйте угощением. Чем богаты… – На плавно внесенном хозяйкой подносе стояли две глиняные чашки с дымящимся травяным отваром и мисочка с несколькими кусочками сероватого сахара, похоже единственного лакомства в доме.

– Благодарю, вы очень добры. – Я взял в руки чашку.

– Мать, кого, говоришь, там Лодур притащил? – донесся грубоватый, с чуть заметным присвистом голос, а следом показался и владелец, вытиравший о тряпицу изгвазданные руки. – Пространственники? От дядьки, что ли?

Совсем юный парень зыркнул исподлобья с таким презрением и злостью, какие встретишь не у каждого умудренного сединами. Хотя, скорее, мрачности ему придавало то, что парень оказался полукровкой: не по годам мощное тело, густая растительность где только возможно и лицо словно сложенное из каменных глыб – подобное отчетливо говорило об отце звероподобном со второй формой – медведь. Даже раны, следы встречи с Туманником, казались неотъемлемой частью: правая рука в лубках и на перевязи, а скула разбита, и вокруг раны лиловый синяк.

– Мы наблюдатели от Агемо относительно произошедшего ночью. Нам поручено разобраться с монстром, напавшим на вас. Сейчас собираем информацию и хотели бы выслушать ваш рассказ о случившемся.

– Расссказ? А чё там ссказывать-то? – Молодой человек крайне бережно помог матери усесться. – Госсподин просстрансственник, вы лучше сспрашивайте.

– Для начала – куда вы ехали? Почему ночью? А главное, где? – Я пригубил освежающе-терпкого напитка, с тем же странным послевкусием горьковатого-сладкого.

– Дык дело изсвесстное. Перевозсили шерсть овечью. У нас месста зснатные, много полей, потому и отар много, а ссейчас вессна, ссамый разсгар сстрижки овец. Только многие отары на дальних полях, вссех к городу не пригонишь, вот и сстригутсся где и как могут. Ну а такие, как мы с батькой, на телегах возсим шерссть на месстную мануфактуру, с того деньгу и имеем. Вот и ночью ехали в город с полной телегой, аккурат черезс Посследний лесс – тот, который близсь города, когда зсверюга выбежала… – Парень явственно скрипнул зубами. – Рассплывчатым пятном мимо мелькнула – мне руку в кровь. Ссекунда, и батьку зсадрала. Еще миг, и вновь пуссто. Вот и вессь ссказ!

От последнего то ли рыка, то ли вскрика парня я невольно отстранился и тут же поморщился – руки соскользнули со стола и сквозь старую скатерть и перчатку в правую ладонь вонзилась длинная и острая щепка. Скользнул ладонью по поверхности стола и ощутил, насколько она неровная, словно ее рубили топором. Похоже деревянных подарочков здесь можно подхватить не мало.

– Дерий, остолоп, что же ты! – таким же бесцветным голосом осадила мальчишку мать. – Ты разве не хочешь помочь расследованию? Не хочешь смерти зверюги, которая твоего отца… – Женщина не закончила. Глаза наполнились слезами, а плечи совсем поникли.

– Матушка, да как же… – вспыхнул парень, но сразу скуксился. – Хочу, матушка, хочу…

Мефи, которого до сего момента с самым отстраненным и меланхоличным видом гладила Лорн, белой молнией рванул к парню и самым беспардонным образом устроился на коленях. Сколь бы грозно ни хмурился Дерий, он оставался подростком, поэтому стоило прозвучать ласковому урчанию при прикосновении пальцев к шерстке, как парень расслабился.

– Тогда постарайся припомнить подробнее: откуда зверюга выбежала, где находился ты, где твой отец, что делали во время нападения? – терпеливо продолжал я допрос.

– Дык дело такое. Ночь, да еще насстоящий потоп. Целые реки с небесс. Молнии так и ссверкають. Первая грозса в году как-никак. Отец кобылой правит. Я в телеге на шерссти лежу в тепле, под навессом – зсамоталсся, вессь вечер грузсил, она хоть легкая, да много! Тут ссквозь грохот дождя рык, и прямо на меня, буквально из ниоткуда, как навалитсся… Даже не зснаю, как ссказсать, – ссмазсано, рассплывчато, нечетко. Болью продрало, аж волоссы по телу дыбом всстали, а как я орал… до ссих пор дивлюссь, как погань руку не отхватила. Зсначит, прос-стился я с жизснью, а тварь – в темноту. Тут молния ссверканула, и гляжу: батя верхом на кобыле что-то орет и как вдарит кнутом по твари. Та сстрашная жуть – ссплошные клыки и когти, нароссты косстяные, ссловно черный досспех, а изс-под него вссполохами ссвет пробивается, по форме зсверюга навроде рысей. Эта пакоссть на батьку переключилась, а он всскачь, чтобы подальше от меня отвессти… а чё дальше уж не зснаю, от боли отрубилсся. Сследующие воспоминания, как дядька Срендин в чувсство приводит, а потом мисс Эльдерей руку штопает.

– Интересно…

За время повествования на лице парня была лишь холодная ненависть.

– Дерий, позволишь осмотреть телегу, в которой вы ехали? Если не ошибаюсь, она стоит во дворе?

– Пожалуйсста. На кой она мне безе кобылы. Надоть осстатки шерссти отвезсть на мануфактуру, дык и тут нужно ждать, пока дядька не поможет с людьми или лошадью. Тока айдате сскорее, у меня куча работы в хате, да и похороны батьки организеовывать…

Лорн и я тут же оказались на ногах, а вот Юнии Фрам вновь потребовалась помощь сына. Стоило же двинуться, как женщина обратилась ко мне:

– Господин пространственник, простите за вопрос глупой, старой женщины. Мой муж… – Юния не знала, куда деть руки. – Его душа обретет покой? Ведь сказано в «Священной Триаде Несуществующих», что осознанно пойти на смерть – страшный грех, не прощаемый!

– Для начала, миссис Юния, позвольте принести глубочайшие соболезнования в связи с утратой. Не волнуйтесь, его душа обретет покой. – Я улыбнулся максимально мягко, пытаясь припомнить хоть что-то из уроков богословия. За духовной поддержкой ко мне до сего не обращались. – Нет прощения тем, кто по слабости духа решил прервать свой жизненный путь. Те же, кто силой души защищал близких, – воистину достойны лучшего. Конечно, им даруется спокойствие. Ибо сам Несуществующий-Министро пожертвовал собой, дабы защитить товарищей и открыть путь к чертогам Лодура.

– Слава богам! Он хороший человек, добрый семьянин, ветеран Сезонной войны… Был. Не сочтите за дерзость, но не могли бы вы провести заупокойную мессу? Мой брат недолюбливал зятя. Считал его недостойной партией и даже отрекся от меня. Как пространственник, он скорее проклянет его… Но вы! Прошу! Заплачу, сколько скажете! Отдам все имеющееся!

– Не стоит! – оборвал я бедную женщину, чувствуя, как закипает раздражение, хотя непонятно на кого. – Я проведу обряд. Не волнуйтесь. Все будет хорошо.

Протянул ей руку, предлагая спуститься во двор, но та только вздрогнула и сжалась. Я так и оставил ее на крыльце. Дерий уже откинул дерюгу с телеги, обнажив содержимое. Обычная овечья шерсть, белая, пушистая, по центру окропленная кровью. Единственное, что хоть сколько-то интересно, так это три глубоких борозды на борту.

Мефи спрыгнул с рук парня и зарылся в кучу шерсти. Не успел я возмутиться, как ласка показалась обратно, распушенная, словно небольшой снежный клубок, при этом упорно старалась что-то вытащить из недр повозки. Я попытался было помочь, но удар лапой и разряд статики почти совпали. Мефи справился сам, и мне повезло лицезреть пустую бутыль, сестру-близнеца которой видел в кабинете пространственника.

– Благодарю за содействие, вы очень помогли… – обернулся я к местным обитателям.

Однако Дерий, сочтя долг выполненным, уже скрылся в доме вместе с матерью.

– Как я понимаю, ничего, господин Юрий? – прорвалась сквозь тяжелые думы улыбка Лорн.

– Абсолютно. Или я чего-то не замечаю. – Взяв временщицу под руку, я двинулся в обратный путь. – Однако кое-что могу сказать наверняка: как только раскроем способ поимки Туманника… да если и не раскроем, мы просто обязаны провести Рокировку с прошлым до момента нападения!

– Зачем же, позвольте узнать?

– Как зачем?! Чтобы спасти, как там то бишь его… Элекра Фрама! Неправильно, когда семейство остается без кормильца, жена без любимого, а сын без отца!

– Не мне судить, но без этого лентяя со стажем и патологического пропойцы, систематически избивающего жену и сына, данному семейству будет только лучше. Пожалуй, смерть отброса и вовсе для них благословение.

Мысли, что девушка шутит, не возникло в принципе. Сначала я открыл рот, чтобы возмутиться. Но задумался. Через плечо бросил взгляд на покосившееся строение в отдалении и телегу для сезонной подработки. Сопоставил с поведением молодой опоры дома, ухоженным состоянием в вотчине хранительницы очага и отзывах не в меру любопытной соседки. Один вопрос отпал сам собой. Рот закрылся.

Открылся, чтобы возмутиться по другому аспекту. В очередной раз задумался. Вспомнил аромат, пропитавший дом и въевшийся даже в посуду, запоздало сопоставил с находкой в телеге. Второй вопрос тоже отпал.

Конечно, можно сказать, что высосано из пальца. Однако… Похоже, я слишком много думаю. Решился развлечь девушку вопросом, хотя получилось как-то устало:

– Мадемуазель Лорн, не могли бы вы пояснить свой взгляд на Элекра Фрама относительно избиения семьи?

– Взгляд? Здесь скорее замешаны другие чувства. Вы ведь помните, кем был отец мальчика? Звероподобный со второй формой – медведь, а они известны горячим и несдержанным норовом, крайне опасным при огромной силе, подтверждение тому зарубки на столе от когтей.

– Но жена его любит, видно невооруженным взглядом. Такая забота о душе!

– Любит, не стану спорить. При этом у нее сломаны ребра, не считая множества скрытых травм: когда она садилась или вставала, разве не слышали протяжных вздохов, полных муки. А звуки походки и других движений? Они крайне плавные, чтобы не потревожить раны. Не стоит упускать забитый нрав. Кстати, сын его и вовсе ненавидит…

– Сын? Которому он спас жизнь?

– Господин Юрий, неужто вы верите словам людей? Прошу, не разочаровывайте подобным. Парню минимум несколько раз ломали челюсть – только так можно заработать дефект речи, подобный приобретенному им. Результаты дворовых потасовок? Тогда что относительно разбитой скулы? Не задумывались, откуда появилась травма? Туманник оплеуху дал или парень ударился о шерсть? Конечно, случайности могут случиться разные, но в речах парня не слышалось о предке особой печали. Когда же речь зашла о нападении, только Мефи и окрик матери не позволили ему сорваться!

– Неудивительно, такое потрясение! Может, вы путаете прижизненную ненависть со злостью на предка, навсегда его покинувшего?

– Может, так. Я же полагаю, парень что-то скрывает, пытается заменить одни эмоции другими. Как ни жаль говорить подобное, имеется вероятность, что в ночном происшествии мужчина, бросив сына, пытался в одиночку спастись бегством и напоролся на Туманника. Мать же попросила сына выставить отца героем…

– Однако наша задача спасать людей! – насупился я.

– Наша задача – выполнять приказы, а что сверх этого – «превышение должностных полномочий». Я понимаю, вы, господин Юрий, не переносите страдания людей, и это достойно восхищения! Да и приказы порой можно трактовать довольно широко… Вот только стоит ли ради такой мелочи рисковать собой и нарушать правила?

От подобного вопроса, приправленного призрачной улыбкой, я умолк надолго.

* * *

Двор храма пространства встречал нас почти столпотворением. Рейм, мисс Эльдерей и стоявший ко мне спиной мужчина о чем-то горячо спорили. Причем настроение у первых двух явно было не самым хорошим, а причиной являлся незнакомец. Мне с трудом удалось сдержать хищный оскал – я слишком много думал, а мысли редко приносят хорошее настроение. Теперь имелось на ком отыграться.

– …Плевать! Временщику тут нечего делать, пусть и под твоим присмотром, Эльдерей! Это мой город! – махал руками человек со стальной серьгой пространственника.

– Простите, сер, – попытался вмешаться Рейм. – Не хотел бы вас прерывать, но…

– Вот и молчи, щенок! Радуйся, что, пока шлялся по городу, тебя, такого умного, всесильного и распрекрасного, не прибили. В этом городе люди и приказы, откуда бы ни исходили, должны согласовываться со мной…

– Даже когда вы, господин хороший, пьяны вусмерть? Лежите мордой в салате, а от вас разит горькой так, что пропойцы выстраиваются в очередь, дабы похмелиться амбре?

Развернувшегося пространственника я встретил безукоризненно вежливой улыбкой. Срендин Тарм оказался мужчиной лет под сорок, с грубыми чертами лица и фасеточными глазами – кто-то из дальних предков являлся жвальщиком. Надменный прищур создавал впечатление, словно тебя разбивают на кусочки и поглощают в бесконечной пустоте двух агатов идеальной огранки. После давешнего взгляда Лорн не впечатляло.