Текст книги "Балканы. Красный рассвет"

Но стоит ли идти по проторенному другими пути, когда умному человеку уже очевидно, что в двадцатом веке удаленные колонии больше забирают у страны-хозяйки, чем добавляют ей в плане политической и военной мощи. Для их охраны необходим мощный военно-морской флот и колониальные войска, а расходы на все это тяжким бременем ложатся на государственный бюджет. Затраты на приобретение и удержание колоний с каждым днем все больше, а политические и материальные выгоды все меньше. Недалек тот день, когда эта разница станет неподъемной – и колонии, превратившиеся в тормоз для развития своих метрополий, будут просто отпущены на все четыре стороны, как двадцать лет назад Британия уже отпустила Ирландию. И это была только первая ласточка, все самое интересное еще впереди.

Но даже колониальные войны по своей глупости и бессмысленности не идут ни в какое сравнение с войной, объявленной Советской России по прихоти дуче. За что молодые итальянские парни должны умирать в украинских степях, ради чего будет литься их кровь, чем будут оправданы слезы их матерей, жен и невест? Ответ один – пустое тщеславие господина Муссолини и его уязвленное эго не стоят и тысячной доли потерь, которые в самое ближайшее время предстоит понести итальянской армии. Но разговаривать с дуче на эту тему бесполезно, он будет стоять на своем с упорством, достойным лучшего применения. Самозваного вождя нации необходимо отстранить судебным или каким-нибудь еще путем, чтобы вывести Италию из войны еще до того, как русские полчища подойдут к ее границам. Если потянуть с этим делом еще немного, то Италию будет ждать судьба Финляндии или даже хуже. Дело в том, что внутри страны существует мощный слой сторонников советского пути развития. Социалисты и коммунисты отвергли диктатуру Муссолини, и чтобы противостоять ей, ушли в горы и взялись за оружие, чтобы, как они заявляют, в бою защитить свое право на лучшую жизнь.

А там, на востоке, Красная Армия, будто огромный зверь, уже напряглась перед прыжком на запад, – и в тот момент, когда она бросится, для итальянских войск в России все будет кончено. А ведь этой армией так рвался командовать его сын Умберто, который, в общем, тоже против войны, но истово ненавидит возомнившее о себе быдло, поднявшее на щит доктрину коммунизма. В этом сражении наследник итальянского престола будет заодно с Муссолини, и не исключено, что его, Виктора-Эммануила, заставят подписать отречение, чтобы заменить его более послушным королем. Третья сторона в итальянской политике – это Католическая церковь. Нынешний папа истово ненавидит евреев и коммунистов, и потому закрывает глаза на ужасные деяния Гитлера и его союзников. Кроме того, церковь постоянно плетет интриги, стараясь восстановить свое изрядно пошатнувшееся влияние. И хоть папа Пий объявил Врата сатанинским явлением, а пришельцев из-за них посланцами дьявола, для реальной политики это еще ничего не значит.

С другой стороны, католическая церковь через поддерживаемую ею христианско-демократическую партию вместе с социалистами и коммунистами участвует в движении Сопротивления. Кардиналы, управляющие этой старейшей политической организацией мира, способны использовать в своих интересах хоть Сатану, хоть пришельцев из будущего. Если в Апостольском дворце сочтут необходимость устранить Муссолини, то они это сделают со всей возможной решимостью. Возможно, клерикалы – единственная сила, способная решить проблему Муссолини, не допуская того, чтобы Италия покраснела и перешла в коммунистический лагерь. Поэтому он, король, несмотря на всю свою нелюбовь к чернорясым попам, должен вступить в переговоры с папской камарильей. В любом случае надо что-то делать, а договариваться с местными коммунистами для королевского достоинства будет и вовсе невместно.

5 апреля 1942 года, вечер, Италия, Рим, резиденция Муссолини вилла Торлония.

Его Превосходительство Бенито Муссолини, глава правительства, дуче фашизма и основатель Итальянской империи.

В Италии не только король ломал голову над положением, в которое попала Италия. У дуче от сложившейся ситуации голова болела еще сильнее. Еще бы: если король, человек фактически непричастный к безобразиям фашистского режима, рискует всего лишь прижизненной отставкой (после чего проведет остаток лет в приятной для пребывания стране: Швейцарии, Великобритании или Соединенных Штатах), то у дуче в случае победы большевиков эта самая голова слетит с плеч с такой легкостью, будто она не была прикреплена к ним вовсе. Позер, фанфарон, демагог, авантюрист – все эти определения рядом с Бенито Муссолини кажутся бледными и пресными. Муссолини, по большей части – это не более чем трескучая видимость. Армия у него – хуже германской, флот качественно и количественно уступает британскому, а в собственной стране у его режима имеется сильнейшая непримиримая оппозиция: подполье, окопавшееся в городах и на заводах, а также ушедшие в горные леса злые коммунистические (и социалистические) партизаны-гарибальдийцы. Кто-нибудь когда-нибудь слышал о коммунистических партизанах в Германии, например в горах Тироля? А в Италии их, конечно, поменьше, чем в Югославии, но намного больше, чем в той же Франции.

Правда, до недавних пор у коммунистических партизан Италии было маловато оружия, но в последнее время в тех районах гор, где засели их отряды, люди видели, как с огромных краснозвездных самолетов сбрасывалось множество грузовых парашютных контейнеров. Да и сложно было не увидеть десятки, если не сотни, больших грузовых куполов, медленно опускающихся на покрытые густым лесом горные склоны. По этому поводу Муссолини пребывал в чрезвычайном унынии. Фронт проходит по Днепру, а большевистские самолеты все равно сбрасывают на парашютах все необходимое своим союзникам-коммунистам. Теперь гарибальдийцы невероятно обнаглеют, и от них надо будет ждать новых неожиданных неприятностей. Ведь никто не знает, какие именно подарки прислал своим коммунистическим племянникам добрый русский дядюшка Джо.

С точки зрения дуче, лучше бы эти самолеты разбомбили Рим или еще какой крупный город – вот тогда фашистская пропаганда с полным правом кричала бы о зверствах злобных русских варваров. А так фашистские газеты и радио (а других в Италии и нет) тоже могут писать и говорить в стиле доктора Геббельса, переваливая с больной головы на здоровую, – но кто же им в таком случае поверит. Ведь можно написать, что русские самолеты вдребезги разбомбили, к примеру, Перуджу; но слухом земля полнится, и эти слухи народ предпочитает вечно врущей фашистской пропаганде, в результате чего непременно станет известно, что названный в газетах город никто не бомбил – и доверие к официальной прессе упадет до нуля. Когда такое случается, можно хоть исписаться самыми гениальными статьями, но толку не будет. Эту истину Муссолини познал, когда был главным редактором социалистической газеты и как мог противостоял официальной пропаганде. Разве что можно дождаться пока англичане разбомбят какой-нибудь городок; а так как налетают они ночью, вину за разрушения и смерти людей можно будет перевалить на русских…

А вообще дуче ужасно боялся, что бомбить будут именно его виллу. Он не был трусом в классическом смысле этого слова, однако имел преувеличенное представление о важности своей личности. Ведь он такой хороший командующий, замечательный стратег, настоящий лидер и душа итальянского народа, и если его убить, Италия сразу же рухнет под ноги победителей. Поэтому всякий раз, когда ПВО Рима обнаруживала в небе поблизости от города большой белый аэроплан, Муссолини тут же спускался в личный бункер-бомбоубежище, оборудованный прямо на территории виллы «Торлония», рядом с главным домом. Спустившись под землю, дуче сидел там ровно до тех пор, пока не поступал сигнал, что русские улетели. Бедняга даже и не подозревал, что если вдруг возникнет необходимость, его убежище расковыряют с такой тщательностью, что на территории виллы не уцелеет даже мышь. Бункер в таком случае служит скорее не для обеспечения реальной безопасности, а годен лишь для успокоения не ведающей об этом факте души.

А душа у Бенито Муссолини была неспокойна. Нет, он бы и в ус не дул, если бы в аналогичной ситуации, когда фронт проходил по Днепру, по ту сторону против итальянских солдат стояла бы только Красная Армия. Две тысячи километров от Днепропетровска до Италии – через всю Украину, Румынию и Балканы – это очень далекий путь. Но дело меняет то, что там, рядом с большевиками, стоят «марсиане», у которых очень длинные руки и такое пристрастие к быстрой маневренной войне, что рядом с ними даже Гудериан кажется медлительным тугодумом. Сейчас дуче сожалел, что полгода назад воспрепятствовал назначению Умберто Савойского, принца Пьемонта и наследника престола, командующим итальянской армии в России. Мальчику (38 лет) хотелось славы победителя и упрочнения своего политического положения, а вместо того он был бы вынужден, потерпев поражение от альянса русских большевиков и «марсиан», хе-хе, отречься от прав на престол, или даже, больше того, по обычаю древних римлян, спасаясь от позора, броситься на меч. А может, еще не поздно отправить этого заносчивого полуславянина[21]21
  Матерью принца Умберто Савойского, как и прочих детей короля Виктора-Эммануила III, была королева Италии, урожденная Елена Черногорская, дочь последнего короля Черногории Николы Петровича.


[Закрыть] прямо в пасть к черту на Восточный фронт?

Что уж там скрывать: единственным преемником престарелого итальянского короля дуче видел только себя. Блистательный и неповторимый император Великой Итальянской Империи Бенито Первый… А что жена Ракеле у него есть, трое сыновей-наследников имеются, две дочери-принцессы тоже. У него есть даже любовница-аристократка, Клара Петаччи, а ведь этот предмет необходим каждому королю или императору, чтобы не сойти с ума от государственных забот. Ну чем он хуже Наполеона Бонапарта, которому только случайность помешала превратить Францию в великую империю?

Но дуче было невдомек, что случайность, поставившая точку в карьере Бонапарта, звали фельдмаршал Кутузов. И вообще, каждый основатель великой империи и претендент на покорение мира просто обязан совершить паломничество в Россию, где его уже ждут грабли, забытые среди тамошних полей и лесов еще в стародавние времена. Если не изменяет память, то «первооткрывателем» этого предмета был ярл Биргер, который пошел завоевывать Русь, но так и остался на топких, болотистых невских берегах. Потом «паломники к граблям» поперли косяком и многие после рыдали, что на русских просторах без всякого толка положили свои лучшие войска. Другие завоеватели – такие как Тамерлан – были умнее и обходили русские грабли далекой стороной. Этим везло: они, как правило, умирали в глубокой старости и собственной постели. Последними явилась неразлучная парочка, Адик и Беня, а также компания подхалимов помельче. И если другу Адику уже прилетело ручкой в глаз, а Маннергейма вместе с его Финляндией эти грабли и вовсе пришибли насмерть, то друг Беня пока отделывался легким испугом.

Но, несмотря на то, что Италия пока не понесла на восточном фронте серьезных потерь, теперь все мечты дуче о Великой Итальянской Империи разом накрылись чем-то мохнатым и неприличным. Эта штука была такой огромной, что под ней также уместилась Великая Румыния, Великая Венгрия, а также множество других громких и амбициозных политических проектов. Чем дольше длится затишье на фронте, тем сокрушительнее будет ожидаемый удар русских армий. Дополнительно ситуацию осложняет то, что разноплеменные (немецкие, венгерские, словацкие, румынские и итальянские) войска группы армий «Юг» общему командованию подчиняются весьма условно и в случае серьезного наступления большевиков и «марсиан» между союзниками начнется невообразимая путаница. А наступать «марсиане» умеют. Смоленское сражение и рывок их панцирных колонн к Риге показали, что в маневренной войне им нет равных. Нет, все-таки надо послать принца Умберто на Восточный фронт. Пусть делает что хочет, но обратно в Рим он вернуться не должен.

А ведь, кроме фронта по Днепру, есть еще и война в Африке. Немецкие, британские и итальянские солдаты отчаянно сражаются за кусок ливийской пустыни, а на самом деле там цена вопроса – Суэцкий канал. Пока тот в руках у англичан, все итальянские владения в Восточной Африке оказываются отрезанными от территории Метрополии. Контроль над этой коммуникацией до недавнего времени был одним из важнейших вопросов итальянской политики. Суэцкий канал и остров Мальта – вот два объекта, что позволяют англичанам господствовать в Средиземноморье. Правда, еще есть и Гибралтар, но о нем голова пусть болит у Франко. Но и тут не все ладно. Один на один итальянцы воевать с англичанами не способны. Не тот у них темперамент. Они охотнее ухаживают за местными бабами, чем воюют. Дуче уже докладывали, что его солдаты массово вступают в связи с местными женщинами: эфиопками и арабками, и тем самым портят чистоту итальянской расы.

«Каждый раз, когда получаю отчёт из Африки, я расстраиваюсь, – писал Муссолини, – Только сегодня, например, ещё пять человек были арестованы за сожительство с чернокожими. Ох уж эти грязные итальянцы, они способны разрушить империю быстрее, чем за семь лет. Их не останавливает чувство расовой принадлежности.»

Правда, за те же годы еще ни один итальянский солдат от таких контактов не забеременел, но Муссолини все равно пребывал в преужасном возмущении по поводу нарушения итальянских расовых законов[22]22
  19 апреля 1937 г. был издан декрет о запрете смешения итальянцев с эфиопами, 30 декабря 1937 г. – декрет о запрете смешения с арабами, а 5 сентября 1938 г. – декрет об ограничении прав евреев.


[Закрыть].

Но немецкий африканский корпус под командованием Роммеля уже готовился грузиться на корабли, чтобы убыть в Европу, и итальянцам в Северной Африке предстояло остаются в полном одиночестве. В тот момент, когда Германии катастрофически не хватает войск на Восточном фронте, Средиземноморье и Северная Африка перестали быть для Гитлера предметом первой необходимости. Но вслед за немцами эвакуироваться придется и итальянцам, поскольку иначе их там ждет верная гибель от рук англичан.

Вот так – куда ни кинь, всюду клин, и бедный дуче уже не знает, куда ему податься… Быть может, начать переговоры с англичанами о перемирии, а может, собрать все самое ценное и на подлодке рвануть в какую-нибудь Аргентину или Уругвай. А что, Муссолини еще достаточно молод для того, чтобы пожить в свое удовольствие на частной вилле, в окружении почтительных слуг и молоденьких девушек. По крайней мере, это лучше, чем закончить свою жизнь будучи растерзанным вырвавшейся на свободу разъяренной толпой или оказаться в руках палачей из НКВД. Уж эти сумеют доставить человеку последнюю в его жизни предсмертную неприятность. Так что – бежать, бежать, бежать. Надо только все тщательно продумать, чтобы не оказалось, что дуче добровольно кинулся в самое пекло. До самого последнего момента никто не должен знать о его замысле, да и в таком случае будет необходимо инсценировать свою смерть от какой-нибудь роковой случайности. Кто будет разыскивать покойника… Вот именно – никто.

7 апреля 1942 года, вечер, Юго-западный фронт, Днепропетровский плацдарм.

подполковник Петр Васильевич Погорелов, командир 4-й отдельной десантно-штурмовой мотострелковой бригады РККА.

Приказ на проведение десантной операции пришел вчера вечером после захода солнца. Видимо, там, наверху, большие начальники все просчитали и решили, что пора начинать: кони пьяны, хлопцы запряжены, а противник в своих маневрах скован распутицей. У нас тоже распутица, так что при каждом шаге на сапоги налипает по паре килограммов сметанообразной субстанции, но на нашей стороне исправно работают железнодорожные узлы, автотранспорт скорее приспособлен не к дорогам, а к направлениям; ВПП аэродромов имеют твердое покрытие из сборно-разборных ячеистых панелей. Что касается противника, то он с началом операции уже получил шокирующие удары оперативно-тактическими ракетами по транспортным узлам, а также фронтовым аэродромам, и получит еще. Россия – щедрая душа, и у нее на складах завалялось множество всякого старья с истекающим сроком хранения, нуждающегося в утилизации путем отстрела, и в то же время у нее имеются новейшие, еще не принятые на вооружение, образцы, которые необходимо испытать в боевых условиях.

В течение ночи мы тихонько, на самых малых оборотах, чтобы раньше времени не потревожить немчиков из пятидесятой пехотной дивизии, выбирались на исходные позиции. Дальше всего пришлось двигаться пятому и шестому мотострелковым батальонам, которым предстояло форсировать Днепр по ту сторону Самарского[23]23
  Река Самара, впадающая в Днепр напротив Днепропетровска, не имеет никакого отношения к той Самаре, которая на Волге. В свое время императрица Екатерина Великая привлекла на территорию России множество радикальных протестантских переселенцев из немецких земель, а уже они в местах своего нового поселения украсили ее карту Самарами, Мерефами и прочими библейскими названиями.


[Закрыть] лимана в районе еще не построенного Южного моста, ударить в стык между позициями пятидесятой дивизии немцев и румынских частей, после чего перерезать дорогу на Никополь и ворваться в Днепропетровск с юга. Следом выступили первый и второй батальоны, обходящие Днепропетровск с запада, со стороны пригородного поселка Кадаки. Их задачей был удар в стык между немецкими и итальянскими частями, перехват железной и шоссейной дорог вдоль правого берега Днепра и овладение территорией металлургического завода имени Петровского, превращенного немцами в важный опорный пункт. Третий и четвертый батальоны должны были ударить в лоб, форсировать реку и завязать бои за Центральный район города.

Во втором эшелоне за нашими спинами, свернутые в походные колонны, сигнала на выдвижение ожидали части сводной армейской группы генерала Горбатова, в составе сто шестьдесят девятой и двести двадцать шестой стрелковых дивизий, а также сто тридцатой танковой бригады и артчастей усиления. Все эти силы были выделены из состава 6-й армии второго формирования, чтобы отделить от основных сил ту группировку, которая примет непосредственное участие в Днепропетровской операции. Прошлой осенью двести двадцать шестая стрелковая дивизия, которой тогда командовал Горбатов, изрядно отличилась, сбивая с левого берега Днепра немецкий плацдарм в районе Ломовки (прямо напротив Днепропетровска), в результате чего генерал уже на неплохом счету у Верховного. Как я понимаю, если в Днепропетровске у нас все пройдет успешно, то сводная армейская группа превратится в еще одну общевойсковую армию под его же командованием.

Наша бригада, подчиненная непосредственно Ставке, в состав сводной армейской группы не входила, но при этом была обязана наладить с ней непосредственное взаимодействие. Мы должны захватить плацдарм – части Горбатова на нем закрепляются, и после этого мы можем отходить в тыл на пополнение и отдых, чтобы через какое-то время быть задействованными Ставкой (то есть Сталиным) при прорыве еще одного речного рубежа.

Первая встреча с генералом Горбатовым запомнилась мне на всю жизнь. Случилось это на второй день после того, как последние подразделения бригады выгрузились из эшелонов и прибыли в район сосредоточения. Высокий генерал-майор с синими кавалерийскими петлицами на камуфлированном полушубке подобно вихрю ворвался в наш штабной кунг. Была бы это прошлая реальность – полушубок был бы белым (вкупе со статусной генеральской папахой), делающим его заметной фигурой для любого вражеского наблюдателя или даже снайпера. Но сменился цвет времени – и тут уже многое не так, как в нашем прошлом. Впрочем, люди по большей части остались теми же, – и генерал Горбатов, надев полевой камуфляж, внутренне ничуть не изменился.

Остановившись на пороге, он вперил меня немного насмешливый взгляд и сказал:

– Так вот ты какой, варяжский гость подполковник Погорелов… Что же не представился начальству по прибытии, как положено по уставу?

Мы с майором Маркиным как раз только вернулись с рекогносцировки и на основании собственных наблюдений поднимали карту. Задачу, поставленную нашей бригаде по топографической карте, в обязательном порядке требовалось уточнить на местности с личным осмотром переднего края противника. Вот пришлось полазить по окопам, посмотреть на местность своими глазами, поговорить как с командирами подразделений, занимающих позиции на переднем крае, так и с особо наблюдательными бойцами. Мы, собственно, только начали – и тут это явление.

– Мое начальство, товарищ генерал-майор – непосредственно Верховный Главнокомандующий товарищ Сталин, – ответил я, доставая из планшета имеющийся у меня приказ. – А с вами я должен взаимодействовать как сосед спереди, и не более того. А посему встречаться с вами и разговаривать до рекогносцировки я счел неуместным, ибо обсуждать что-то до окончательного уяснения задачи было бессмысленно…

– Да уж, – сказал Горбатов, прочитав приказ, – бумага у тебя сильная, против нее не попрешь. Если получше подумать – так и вообще получается, что основную задачу по форсированию Днепра и штурму города будешь решать ты со своей мотострелковой бригадой, а мы в этом будем тебе только содействовать. А теперь скажи, подполковник, за что тебе такое доверие товарища Сталина?

– А за то, – ответил я, – что мне известно, как правильно проводить такие операции, а вам, товарищ генерал-майор, пока нет. Моя бригада специально оснащена всем необходимым для того, чтобы с максимальной эффективностью форсировать водную преграду и взламывать расположенную за ней вражескую оборону. За нами пойдут саперно-мостовые батальоны, а уже по проложенным ими мостам – ваши стрелковые дивизии и танковая бригада. К тому моменту вражеское командование поймет, что происходит, и начнет стягивать сюда все доступные резервы, – так что и вы без работы не останетесь, ее-то уж точно хватит на всех.

– Постой, Погорелов, – усмехнулся Горбатов, – но у тебя же мотострелковая бригада, а это значит…

– …обычная пехота на грузовиках, – закончил я за генералом мысль, – вот и немцы тоже так подумают, если пронюхают о нашем прибытии, но хрен им на толстое арийское рыло. У меня не обычная мотострелковая бригада, а нечто такое, что немцы с перепугу в горячке боя, пожалуй, даже примут ее за соединение из состава экспедиционных сил, хотя настолько толстый полярный лис за ними еще не пришел. Это у них впереди.

– Ах вот оно что, – кивнул генерал, – ну тогда ладно. Только ты мне скажи, подполковник Погорелов – ты воевал или прибыл к нам прямо с тамошних ваших паркетов?

– Воевал, – сухо сказал я, – так что представление о немце имею, причем во всех видах: и когда он, наглый и подвыпивший, прет вперед не разбирая дороги, и когда удирает со всех ног, будто за ним гонится сам дьявол.

– Погорелов, Погорелов, Погорелов… – пробормотал Горбатов, – постой, это не ты дрался одной ротой против германского мотопехотного полка и удержал позицию?

– Да, товарищ генерал-майор, – сказал я, – был такой момент в моей биографии. Ну да ладно, это дело прошлое, тем более что это не самый выдающийся случай. Куда удивительнее были двое милиционеров, которые сначала штатным оружием, а потом и трофейным пулеметом, остановили и заставили попятиться вражескую мотоциклетную роту. А ведь могли отступить, и никто бы их не осудил… Не дело милицейского участкового воевать с вражеской армией.

– Ладно, – махнул рукою Горбатов, – если ты и в самом деле воевал в своих экспедиционных силах, то должен понимать, что к чему. Немец мужчина – серьезный, и с наскоку его не возьмешь…

Мы с майором Маркиным внимательно переглянулись, после чего, поняв друг друга без слов, кивнули.

– Знаете что, Александр Васильевич, – сказал я, – в этой операции наша бригада как бы иголка, а ваша армейская группа – нитка. Иголка без нитки делает бесполезные дырки, нитка без иголки не может никуда втиснуться, а вместе они – это сила. Ну и поскольку свой маневр должен знать не только каждый солдат, но и генерал, то давайте мы с вами сейчас пройдемся по подразделениям, вы посмотрите нашу технику, и я вам на местности постараюсь разъяснить, откуда у нас растут руки, а откуда ноги. А потом мы с вами поговорим о том, что мы можем, а что нет.

Да уж, сходили и поговорили; наши боевые машины пехоты генерал излазил вдоль и поперек. Только пришлось его предупредить, что это не совсем настоящие танки, а что-то вроде их БТ и Т-26 с противопульным бронированием. Зато у них есть множество других полезных свойств – в частности низкий малозаметный силуэт, возможность плавать, вести бой в ночное время, а также прицельно поражать врага из мощных и скорострельных автоматических пушек. Ну и нашего гостя восхитило, что практически каждая машина – сама себе ПВО. Для человека, намучавшегося под немецкими бомбами, это стоит дорогого. При этом, поговорив с нашими бойцами и командирами и убедившись, что все они в той или иной степени имеют боевой опыт (если не на этой войне, то там, у нас, в двадцать первом веке), генерал Горбатов понял главное – наша бригада действительно способна выполнить поставленную задачу. И разговор после этого у нас с ним пошел четкий и вполне предметный. Где, чего и сколько вешать в граммах.

Наконец наступил то туманное предутреннее время, когда в четыре утра, за два часа до немецкой побудки, на левом берегу неожиданно взревела советская гаубичная артиллерия РВГК. Город – такая штука, где по квадратам не постреляешь, чтобы не поубивать своих же советских граждан. Тимошенки, Аваковы, Филатовы и Коломойские народятся в этом месте потом; пока же мы исходим из того, что гражданское население по ту сторону Днепра такое же свое, как и в Москве с Ленинградом. Так что «обработке» подвергались только выявленные позиции противника в прибрежной полосе, а также заранее разведанные цели в глубине вражеской обороны, вроде складов и штабов. Слитный грохот бьющих беглым огнем орудий в предутреннем тумане заглушал все остальные звуки. Там, конечно, проснулись и забегали, но сообразить что-то в густом тумане с видимостью два три метра не представлялось возможным.

И этот туман явился для нашей артиллерии решающим преимуществом. Это врагу ничего не видно, а управление огнем наших гаубичных полков РВГК осуществляется при помощи баллистических радаров. Советские артиллеристы точно знают, куда ложатся их снаряды и из каких квадратов в ответ им погавкивают германские оппоненты. До советских батарей немецкие артиллеристы не достают, слишком велика разница дальнобойности, – поэтому их ответ (без особой точности, в режиме «на деревню дедушке») оказался нацелен на передний край советской обороны по левому берегу Днепра. По мнению немецких артиллеристов, как раз в этот момент там должны были суетиться наши саперы, подготавливая к сборке части наплавных мостов и паромы-плашкоуты. Но факир был пьян и фокус не удался. Саперам по плану предстояло выйти на берег только после того, как моя бригада форсирует реку, а пока к обозначившим себя немецким батареям в ответ полетели увесистые гостинцы от наших артиллеристов. Всего на артподготовку отведено два последних предутренних часа ночи, так что время подавить вражеское сопротивление у них еще есть.

Постепенно светает. От грохота орудий туман над рекой распадается и плывет клочьями, но тем не менее прямой видимости противоположного берега нет ни у нас, ни у немцев (тем более что им и не до наблюдений). Сидят сейчас в своих блиндажах и молятся, чтобы не было прямого попадания, а не то всех вдребезги. В первую мировую артподготовка, говорят, в таком режиме могла продолжаться по нескольку суток и люди от нее просто сходили с ума. Сейчас все гораздо быстрее; долбить несколько суток вражескую оборону снарядами – непозволительная роскошь, ибо противник, если еще не выжил из ума, тут же начинает стягивать к месту предполагаемого прорыва свои резервы. Вот и выходили у противоборствующих сторон кровавые потягушечки с ужасающими жертвами – два километра туда, километр сюда.

Уже перед самым восходом солнца, когда артиллерии осталось долбить по переднему краю около десяти минут, в воду пошли первые БМП моей бригады; отфыркиваясь выхлопами дизелей, с неторопливой грацией беременных уток они косяком поплыли к противоположному берегу. Плыть им предстояло, в зависимости от участка форсирования, от двенадцати до пятнадцати минут. Чтобы прикрыть форсирующие реку БМП от внезапного огня уцелевших средств противника, позиции на берегу заняли взводы управления артиллерийских батарей и минометчики, а в боевых отделениях самоходных гаубиц рядом с лотками подачи уже лежали наготове штучные в этом мире корректируемые снаряды «Китолов-2М»…

Но в основном все обошлось. Когда артиллерийский огонь с береговой линии был перенесен в глубину вражеской обороны, где начались нехорошие шевеления резервами и уцелевшие немецкие зольдатены смогли высунуть головы из укрытий и оглядеться, прямо напротив них, в восточной части горизонта, прорезался диск восходящего солнца цвета расплавленного золота. Брызнувшие прямо в глаза ослепительные лучи сделали на какое-то время прицельную стрельбу невозможной. И этого выигрыша по времени вполне хватило на то, чтобы первые боевые машины, стрекоча пулеметами по мелькающими головам в специфических немецких касках, смогли доплыть до правого берега. Выбравшись на сушу, БМП своими корпусами прорвали уже изрядно побитое артиллерией проволочное заграждение и сбросили десант, который тут же полез в рукопашную драку с уцелевшим при артподготовке немецким населением первых траншей. А там, в штурмовых взводах, такие парни (в основном с опытом немецкого плена), которым лишь добежать и вцепиться в глотку горгочущим по-немецки уродам в фельдграу.

Немного не так было только на южном участке прорыва. Там направление атаки было не с востока на запад, как в других местах, а с юга на север, и восходящее солнце не слепило немецких стрелков и артиллеристов, так что по атакующим БМП они чуток постреляли. В ответ на эту стрельбу на вражескую береговую линию по зрячему обрушился град мин, выпущенных из ротных и батальонных минометов. При этом единственную уцелевшую при артподготовке пятнадцатисантиметровую пехотную пушку, успевшую прицельно выстрелить целых два раза, накрыл прилетевший издалека «Китолов». Дальше все было так же, как и в других местах. БМП выбрались на берег – и сброшенный с них десант под стрекот пулеметов и грохот автоматических пушек занялся зачисткой плацдарма, а ротные минометные батареи вслед за мотострелковыми подразделениями принялись готовиться к форсированию водной преграды. Батальонные минометы и гаубичный дивизион пока оставались на левом берегу, готовые в любой момент поддержать огнем продвигающийся вперед десант.

Первой зеленая ракета, как и ожидалось, взлетела на правом фланге. Итальянцы, по которым пришелся удар правофлангового первого батальона, едва разглядев выбирающиеся на берег БМП и выскакивающих из них солдат-штурмовиков в касках и тяжелых бронежилетах поверх ватников (это, конечно, не «Ратник»[24]24
  «Ратник» – российский комплект защитной армейской экипировки.


[Закрыть], но тоже очень интересно), тут же побросали позиции, и с криком: «Спасайтесь, марсиане!» кинулись в тыл. Это до чего же ныне покойный Геббельс и другие его коллеги запугали нами людей, что те, едва увидев что-то похожее на боевую технику двадцать первого века, сразу начинают паниковать.