Текст книги "Кризисы в истории цивилизации. Вчера, сегодня и всегда"

Ну а раз цена растет, на этом грех не заработать! И если раньше продавались живые луковицы тюльпанов, что было не очень удобно, поскольку товар портящийся, то с 1635 года начали торговать «бумажными тюльпанами», то есть контрактами на поставку. Позже такого рода бумаги получили наименование фьючерсов. Иными словами, некто по контракту выкупал у фермера, выращивающего тюльпаны, весь его будущий урожай. И потом на бирже уже продавалась-перепродавалась-спекулировалась именно эта бумажка, которая ближе к урожаю росла в цене.

По сути, это был аналог денег. Впрочем, почему «аналог»? Это были самые настоящие деньги – до тех пор, пока все верили, что это – ценность. На контракт нельзя было ничего купить, как нельзя ничего купить на доллары у нас в стране, но в любой момент контракт (доллары) можно обменять на деньги и что-нибудь себе приобрести.

Иными словами, количество денег начало в Голландии нарастать лавинообразно. Но, по счастью, это не отразилось на товарах повседневного спроса: вся инфляция крутилась только в финансовом пузыре – в секторе продажи тюльпанов. Точнее, даже не тюльпанов, а тюльпанных фьючерсов.

В эти фьючерсы играли все – как у нас когда-то в МММ. Тележник покупал бумаги у крестьянина, тот продавал их дворянину, а последний – угольщику или трубочисту. Все уже давно забыли о самом предмете торга – тюльпанах, поскольку «бумажные тюльпаны» заменили собой тюльпаны реальные, как во времена Ло бумажные деньги заменили собой золото. Бумага оказалась удобнее реального золота и реальных луковиц.

В конце концов количество контрактов в стране на поставку луковиц в 20 раз превысило количество тюльпанов, которые страна физически могла вырастить. Но люди верили, что бумаги обеспечены реальными ценностями (тюльпанными луковицами) и что они будут только дорожать.

Многие, охваченные этим безумием, закладывали все свое имущество в надежде разбогатеть – дома, скотину, лодки… Конец был таким, каким и должен был быть, – крах. Когда «бумажные тюльпаны» аккумулировали в себе все свободные деньги в стране, затормозив производство и торговлю, биржу залихорадило, цены затряслись и рухнули. Десятки тысяч людей были разорены.

Результаты? Можно встретить утверждения, что тюльпановое безумие настолько подкосило экономику Голландии, что Англия в промышленной и торговой гонке вырвалась вперед…

Надо сказать, внезапные массовые помешательства и верования, охватывающие целые регионы планеты, не остались без внимания исследователей. И одним из первых начал изучать это явление человек с фамилией на букву «Ч». Если вы подумали про Чибрикина, то ошиблись. Чижевский – вот кто начал исследовать влияние солнечных циклов на случаи массового помешательства, эпидемии и кризисы еще в 20-е годы прошлого века. Впрочем, и Чижевский здесь не был первым. Как он сам писал, «многими врачами XVIII века также была замечена связь, существовавшая между явлениями природы и раз витием тех или иных болезней. В начале века замечена связь относительно землетрясений, вулканических извержений, северных сияний и других явлений… Еще Д. Араго (кстати, наполеоновский любимчик – А. Н.) была предложена теория влияния химических агентов воздушной среды на появление холерных эпидемий. Затем М. Фарадей защищал мысль о влиянии на холерные заболевания известного состояния атмосферного электричества…»

Советская власть не оставила исследования Чижевского без внимания: лучшие годы своей жизни Чижевский провел в Карлаге. И в самом деле, разве можно было простить Чижевскому такие, например, слова: «Хотя подъемы и падения кривой возвратного тифа хорошо совпадают с соответствующими момента ми в деятельности Солнца, некоторые из них также сов падают и с известными явлениями социальной и экономической жизни государства…» Или такие: «Вероятнее всего, все социальные и природные факторы объединены в один комплекс, влияние которого и выражается в прихотливом ходе кривой [солнечной активности]…» Это же никакой не марксизм!..

Вообще, я всем советую почитать книгу Чижевского «Земное эхо солнечных бурь». И именно потому, что это никакой не марксизм, а добротная наука – живой памятник человеческому интеллекту.

Основная заслуга Чижевского состоит в доказательстве того простого и ныне почти не оспариваемого факта, что солнечная активность коррелирует с психической, а через нее с экономической активностью людей – военной, революционной, финансовой и даже преступной. Скажем, в 1692 году по Англии вдруг пробежала аномальная «эпидемия» разбоев и грабежей со взломами. Франция времен Людовика XIV оказалась охваченной эпидемией отравлений. А во времена его предшественника за № 13 произошла странная вспышка дуэлей. По Франции 1848 года прокатилась не менее странная эпидемия сексуальной разнузданности. Алогичные вспышки повышенной сексуальности случались и в иные времена. И всегда это совпадало с повышенной солнечной активностью.

Вот любопытные наблюдения историка Т. Бобровниковой касательно римских нравов во время революции I века до нашей эры: «Всех охватила какая-то легкомысленная бездумная радость, какая-то безумная жажда наслаждений. Были забыты стыд, честь, верность. Все веками копимые ценности были отброшены как ненужный хлам. Тот считался большим героем, кто больше развратничал. Словно угар какой-то нашел на всех. Такие явления обычно наступают после великой крови. Так было во Франции после революции 1798 года; так было в Англии опять-таки после революции в эпоху Реставрации; так было у нас во времена НЭПа. Так было и в Риме».

Чижевский объяснял это повышенной энергетикой, которую Солнце сообщает людям, вызывая подобные статистические эффекты. Что же касаемо физического механизма передачи воздействия, то его мы уже касались, будучи в Малаховке – в гостях у другого человека на букву «Ч»…

Почему мы вдруг вернулись к влиянию Солнца и массовым эпидемиям верований? Напомню, мы говорили о том, что совершенно неважно, есть ли «фундаментальные экономические основания» под изменившейся верой людей в доллар или это лишь «голая паника», – результат будет один. Потому что экономика – это психология. Ее топливо – доверие. Нет бензина – машина не едет. Если человек приложит палец к раскаленной сковороде, вздуется пузырь ожога. Но если человеку под гипнозом внушить, что холодный прут, которым коснулись его кожи, раскален, пузырь вздуется также. Потому что человек поверил в его раскаленность.

Несколько лет назад, в той самой желтой малаховской осени, тот самый Чибрикин делился со мной следующими соображениями… А надо сказать, о ту пору в Европе вовсю шли приготовления к введению евро, и люди уже мысленно прощались с гульденами и кронами, франками и марками, лирами и прикольными испанскими песетами с дырочкой посередине.

– Что будет с введением евро в одиннадцати европейских странах?.. – вслух размышлял мой собеседник. – Во все времена и у всех народов инфляцию раскручивала имеющая доступ к печатному станку руководящая группа для решения своих политических задач. У одиннадцати европейских стран общего правительства нет. Следовательно, нет и мотивов инфляции евро. Евро, по идее, будет самой крепкой валютой. Собственно, она и призвана занять вакансию золота. А люди так устроены, что всегда хранят трудовые сбережения в той денежной форме, которая наиболее стабильна. И стремительно избавляются от нестабильной. Как только за евро утвердится репутация стабильной валюты, от доллара США станут бежать. Причем бежать панически. Образуется положительная обратная связь: чем больше паника – тем больше бегство от доллара и его обесценивание и, соответственно, еще большая паника. Доллар – не жилец! Мир ждет второе издание «Никсон-шока», но уже в других, поистине циклопических масштабах: сегодня на земном шаре в наличном обращении находится 460 миллиардов долларов США, а в самих Штатах – 150 миллиардов. В России по чулкам и банкам рассована третья часть беспризорных баксов. То есть у нас на душу населения приходится 768 долларов ввезенной валюты. (Эта цифра была действительна на момент нашей беседы. Перед кризисом – в середине 2008 года – на каждого россиянина приходилось уже 3500 долларов, ввезенных в страну. – А. Н.) У США будет тогда два варианта. Первый – погибнуть, утонув в инфляционной волне. Второй – отречься от зарубежных долларов. То есть «кинуть» весь мир. Это можно сделать, например, организовав быстрый обмен денег у себя в стране. И объявить все остальные бродящие по миру доллары сувенирами или пообещать когда-нибудь в будущем расплатиться по ним.

…Ну что сказать? Идея отказа от доллара и замена его на какое-нибудь «амеро», не нова. Про это нынче много говорят. Но дело в том, что отказ от доллара для Америки означает отказ от мирового доминирования, которое на долларе и базируется. Доллары – это щупальца американского влияния. А захотят ли другие страны после такого финта США утереться и использовать в качестве мировой валюты их новые деньги – амеро – это еще вопрос.

А что касается предсказаний Чибрикина о том, что введение евро вызовет массовое бегство от доллара, то они не сбылись. Доллары не потекли обратно в Америку и не затопили ее, а остались главным средством международных платежей и накоплений. Вообще, делать экономические предсказания – штука неблагодарная. Все упомянутые мною в этой книге глашатаи экономического Апокалипсиса – и мудроватый Хазин, и придумавший теорию максимального расширения капитализма Григорьев делали в разное время разные предсказания, раз за разом блистательно проваливавшиеся (я слежу за жизнью своих героев). Поэтому я в этой книге мелких предсказаний делать не буду. Моя книга не о том, что случится. А о том, чего не может быть никогда. Следите за мыслью…

Мир принципиально непредсказуем (вероятностен) по природе своей. И нефатальность эта имеет двоякую природу. В ее основе лежит квантовость, то есть та самая заложенная в фундамент мироздания Мировая Случайность, знакомая вам по моей книге «Апгрейд обезьяны». Это подкладка мироздания. А что у нас «с лица»? А с лица у нас наблюдатель. Тот самый, который влияет на мир самим фактом своего наблюдения.

Чтобы понять влияние наблюдателя на экономику, достаточно провести следующий мысленный эксперимент. Представьте себе биржу. На ней продаются и покупаются акции. Вас могут заманивать разные бизнес-школы, обещая научить тонкостям технического анализа и игре на бирже, но вы должны понимать, что все эти заманухи сродни обещаниям научить беспроигрышной игре в рулетку. Если бы кто-то умел предсказывать курс акций, зачем бы ему было собирать с вас деньги за обучение? Он бы собирал во сто крат больше, играя на бирже.

Но, допустим, у вас в голове родилась гениальная методика, как угадывать будущий курс акций. Что будет дальше? Вы начали выигрывать. Потом от широты душевной поделились этой методикой с самым лучшим другом. А он – со своей девушкой или начальником. А те, в свою очередь, с женами и тещами… Что будет с биржей по мере распространения методики? Ясно, что чем больший круг людей сможет предсказывать результат торгов, тем… хуже будет работать методика. В пределе – если все станут ясновидцами – биржу можно будет закрывать: никто не сможет на ней выиграть, потому что выигрыш одних обеспечивается проигрышем других, а проигрывать никто не будет.

Ну хорошо, а если вы не будете ни с кем делиться сокровенной способностью угадывать, а начнете играть сами, делая все большие и большие ставки? Будет то же самое. Вы начнете играть на бирже и зарабатывать все больше и больше. И когда количество ваших денег станет сравнимым с количеством денег, обращающихся на бирже, они своей массой начнут вносить помеху в ваши предсказания и в результаты игры. Иными словами, произойдет то же самое, что и в первом случае: только в первом варианте помеха начнет нарастать из-за роста денег за счет увеличения числа верно угадывающих игроков (с которыми вы поделились методикой), а во втором случае – за счет роста количества денег у одного угадывающего игрока.

А как же технический анализ? Как же все эти умные аналитики – хазины и григорьевы, которые могут предсказать кризис, но не могут указать даже тенденцию изменения валютного курса на ближайшие полгода? Кризис – это падение монеты. Само падение предсказать нетрудно, понимая самые общие вещи о гравитации. Это «макрособытие». А вот падение монеты на орла или решку – это прогноз валютного курса, «микрособытие», практически квантовое. Его можно угадать, но нельзя предсказать со стопроцентной вероятностью. Таков мир, в котором мы живем, никто не виноват. Играющие на бирже предсказатели и пророки разного рода борются между собой в своих пророчествах и самими своими предсказаниями (видениями ситуации, взглядами на экономику) влияют на рынок. Своей психикой влияют.

Экономика в этом смысле – как квантовая механика. И даже хуже: в квантовой физике можно хотя бы математически точно предсказать вероятность наступления того или иного события. В экономике мы не умеем пока и этого. Экономика еще ждет своих Боров и Планков. Но, думаю, не дождется…

Глава 8
Волны и рябь

Ну что, продолжим плавание по залитым солнцем волнам экономических кризисов? Держитесь крепче, чтоб не укачало…

В XIX веке французский ученый Клемент Жюгляр открыл среднесрочные циклы в экономике, и они по какому-то странному совпадению оказались в точности равными самым известным солнечным циклам: их периодичность составила 11 лет. Эти циклы теперь так и называются – циклами Жюгляра.

Дальше – больше. Я уже упоминал мельком советского экономиста начала ХХ века Николая Кондратьева, который открыл длинные (полувековые) циклы экономической активности, которые, конечно же, совершенно случайно совпали с известными астрономам циклами солнечной активности.

Так же, как и Чижевского, социалистическая советская власть щедро наградила Кондратьева за его труды: в 1938 году он был расстрелян в Суздальском политизоляторе… А ведь мог бы жить! В 1924 году Кондратьев был в служебной командировке в США, и там старый друг – выходец из России – призывал Кондратьева остаться в США и читать лекции студентам. Кондратьев отказался – все ему, как маленькому, хотелось в патриотизм поиграть, пользу Родине принести…

На сегодняшний день экономической науке известны, помимо кондратьевских и жюгляровских, 15-20-летние циклы Кузнеца, 3–4-летние циклы Китчина и проч. Вообще, влияние космической ритмики на земную жизнь во всех ее проявлениях (в том числе экономических) – чертовски интересная область, которая всегда привлекала внимание исследователей.

Как вам научная работа с таким, например, названием: «Динамика основания монастырей в Европе и России и солнечные циклы». Звучит? Автор, С. Петухов, пишет: «Сравнение показывает, что ряд пиков основания монастырей совпадает с пиками солнечной активности». Сравнивая частотные спектры индексов основания российских православных монастырей, он обнаруживает целую группу циклов: 80, 58, 43, 31, а также 26,7 и 22,8-летние. После чего меланхолично отмечает: «Они почти копируют частотный спектр солнечной активности, содержащий периоды 85, 57, 43, 29, 24,5 и 21,5 года… Важными являются 80–90-летние периоды, проявляющиеся в климатических циклах, а также период около 60 лет, обнаруживающийся для ряда экономических и социальных ритмов, а также 22-летний цикл, встречающийся в экономике».

Любопытно, что не только возникновение монастырей подчиняется Солнцу, но и основание городов – как средневековых европейских, так и древнегреческих. Правда, пики возникновения последних приходятся не на максимумы, а на минимумы солнечной активности, но механизм этого явления автору ясен: «Это могло бы объясняться контрастным влиянием потеплений/похолоданий на сельское хозяйство Средиземноморья и лежащих к северу от него районов Европы».

А вот, например, что пишут другие авторы – В. Кузьмин и Н. Галуша в работе «Взгляд на закономерности смены научных парадигм»:

«Динамика момента импульса Солнца как интегративной характеристики общего состояния Солнечной системы является представительным индикатором наиболее существенных преобразований в фундаментальных знаниях, технологиях, социально-экономическом и политическом развитии мирового сообщества. Последний минимум момента импульса Солнца был пройден в 1990 г. и характеризует начало очередного этапа развития цивилизации. (События этого периода истории, думаю, читателям напоминать не надо. – А. Н.)

Момент импульса минимален, когда центр Солнца проходит близко к центру масс Солнечной системы. При аномальных прохождениях момент импульса Солнца отрицателен, так как скорость меняет знак. Нормальное прохождение центра Солнца относительно центра масс Солнечной системы бывает каждый раз, когда Юпитер и Сатурн оказываются по разные стороны от Солнца на одной прямой. Прохождение бывает аномальным, когда к Сатурну присоединяются Уран и Нептун. Центр при этом отклоняется к Юпитеру, что и приводит к аномальному прохождению. Момент импульса Солнца существенно меняется во времени, что должно влиять как на само Солнце, так и на планеты Солнечной системы…

Насколько значимо такое влияние, видно из данных, где рассчитанная динамика момента импульса Солнца сопоставлена с изменениями русла р. Хуанхэ в Китае. Река имеет два русла и периодически меняет одно русло на другое, устья которых отстоят друг от друга на 1100 км. (При смене русла происходит затопление территории, находящейся между руслами.) Из приведенных данных видно, что смена русла происходит во вполне определенных фазах динамики момента импульса Солнца (очередная смена, как следует из расчетов, произойдет через 1500 лет).

…Если рассматривать достаточно длительные интервалы времени (типа астрономических) и время формирования жизни и человечества на Земле, то единые системы ритмов внешней среды и сложных систем становятся очевидными. Примером таких эффектов служит корреляция положений планет-гигантов и солнечной активности. Механизмы влияния солнечной активности на земные процессы в настоящее время представлены бурно развивающимися научными направлениями.

Степень синхронизации планет при их движении относительно Солнца задает иерархию длительностей временных ритмов. Например, 25 539 лет (синхронизация планет-гигантов) соответствует периоду прецессии земной оси и определяет наступление ледниковых периодов; 140–179 лет соответствует периоду типа “парада планет” (проявлен в солнечной активности и в ритмах исторических процессов); 60 лет – синхронизация планет до Сатурна включительно (представлена климатологическими ритмами и циклами конъюнктуры Кондратьева в экономике); 11-летние циклы солнечной активности соответствуют периоду обращения относительно Солнца наибольшей из планет Солнечной системы – Юпитера и находят отражение в многочисленных процессах на Земле. Известны как более длинные, так и более короткие ритмы…

Анализ результатов расчетов, проведенных в связи с историей климата Земли в голоцене, то есть начиная с десятого тысячелетия до н. э., показывает, что эпохи аномальных прохождений соответствуют теплым и влажным периодам и тем самым благоприятны для развития биосферы. Максимальный геофизический катастрофизм идет в противофазе с аномальными прохождениями и сопровождается мини-ледниковыми периодами. Благоприятность эпох аномального прохождения находит отражение и в развитии человечества. Наиболее ярко выраженное аномальное прохождение за последние 20 тысяч лет (10 тысяч лет до н. э.) приходится на важнейший геологический рубеж – начало голоцена. Именно тогда завершился большой ледниковый период. В это время фиксируются первые следы производящего хозяйства, земледелия и скотоводства – началась эпоха мезолита (среднего каменного века). Эта эпоха завершилась переходом к неолиту, который начался в седьмом тысячелетии до н. э., то есть в эпоху следующей серии аномальных прохождений.

В пятом тысячелетии до н. э., во время очередной серии аномальных прохождений, достижения неолита распространяются в географические районы с менее благоприятными условиями, в частности, в Европу. Следующий период аномальных прохождений связан с возникновением первых великих цивилизаций Египта, Шумера, Индии, Китая. Отсюда историками датируется начало Древнего мира. Далее следует цикл, в котором аномальные прохождения не сформировались. Он приходится на эпоху античности. В 303 году н. э. центр Солнца практически совместился с центром масс Солнечной системы. В периодизации истории именно здесь начинаются Средние века. Начало Новой истории – 1640 год – хронологически совпадает с первым аномальным прохождением в последующей серии.

Динамика импульса Солнца относительно центра масс Солнечной системы выявляет значимые периоды типа “парада планет” длительностью 179 лет. Так, с периодом в 179 лет в последней серии аномальных прохождений зафиксированы 1632, 1811, 1990 годы. Последняя серия аномальных прохождений продлится до 2500 года. Крупные геофизические катастрофы следует ожидать на рубеже XXXII и XXXIII веков».

Прошу прощения за длинный отрывок… О том, что мир сегодня стоит на пороге больших перемен, сейчас говорят многие, не только процитированные авторы. И Фукуяма об этом писал, предрекая конец истории, и знаменитый футуролог Тоффлер. Так что Хазин в своих прогнозах о коренном переустройстве мира не одинок. Вопрос только в том, в какую сторону повернет мир – в сторону свободы личности или туда, куда зовут нас кликуши Апокалипсиса, удержаться от цитирования которых я просто не могу. Иначе будет нечестно:

«Я убежден, что после Кризиса мир ждут трудовые армии и социальная справедливость, ибо только так мы сможем выкарабкаться из того ужаса, в который нас вверг капитализм».

«В ближайшие 2–3 года страна перейдет в режим военного положения и мобилизационной экономики».

«Трудовые армии, трудолюбие, отказ от философии эгоизма, всяческих гламуров и Домов-2, военная дисциплина – вот что нужно стране…»

Об идиотских прогнозах социалистов и прочих интеллектуально недостаточных особей, коих в эпохи осложнений появляются мириады, поговорим позже. Отмечу только, что в кризисные времена количество крыс, саранчи и прочих паразитов тоже растет. Ну, а про эпидемии и эпизоотии вы и сами помните, не зря же я вам про Чижевского говорил.

Возможно, кому-то рассказ о природных катастрофах в книге о кризисе покажется неуместным, а смешение в одной пробирке экономических кризисов и природных колебаний – эклектичным и притянутым за уши. Мол, мухи отдельно, а котлеты отдельно. Начали говорить об экономическом кризисе, так и говорите о нем. А зачем приплетать сюда реку Хуанхэ с ее переменчивым течением и проч. А затем, друзья мои, что на этой планете все так интересно устроено, что природные циклы порой совпадают с экономическими. Совпадение ли это чистой воды? Или же человечество – всего лишь часть более колоссальной природной системы?

Тот же Кондратьев отмечал рост изобретательской активности в отдельные периоды своих длинных экономических волн: «В течение примерно двух десятилетий перед началом повышательной волны большого цикла наблюдается оживление в сфере технических изобретений. Перед началом и в самом начале повышательной волны наблюдается широкое применение этих изобретений в сфере промышленной практики, связанное с реорганизацией производственных отношений».

И добавлял: «Мы абсолютно не склонны думать, что здесь дано какое-либо объяснение причин больших циклов». Это мужественная оговорка. Дело в том, что экономисты любят объяснять циклы, в том числе и длинные кондратьевские, чисто человеческими, точнее, технологическими причинами, поскольку они никогда не поднимаются над рамками своей науки, не взлетают к солнцу, подобно Икару Чибрикину. И немудрено: они ж не физики. И не климатологи. Поэтому в глазах экономистов все просто: исчерпывается запал инноваций, человечество за полвека вырабатывает потенциал заводов и прочей инфраструктуры (почему именно за полвека, кстати?.. – на этот вопрос узкие экономисты не отвечают), и экономика начинает буксовать, требуя новых крупных заводов и прочего такого, сделанного уже на ином технологическом уровне, – жаждет воплощения в металле новых изобретений. Вот они и появляются, как по заказу.

Поясню чуть подробнее. Изучая динамику крупнейших и наиболее развитых экономик своего времени (Франция, Англия, США, Германия), Кондратьев обратил внимание на то, что цены, процент на капитал, объемы внешней торговли, объемы производства базовых товаров (уголь, сталь) колеблются с периодом примерно в 50 лет (иногда в литературе дают диапазон 40–60 лет). О ту пору капитализму была всего пара сотен лет от роду, поэтому длинные циклы успели совершить ко времени исследования всего несколько махов. Но пытливому глазу хватило и этого. Справедливости ради отметим, что Кондратьев не один был такой внимательный. Английский экономист Вильям Беверидж независимо от Кондратьева тоже обнаружил странные колебания приведенных цен на пшеницу с периодом в 54 года. А за полвека до Кондратьева и Бевериджа английский же экономист Хайд Кларк высказал догадку о существовании полувековых циклов мировой экономической конъюнктуры.

Ученые спорили с существованием подобных циклов. Они говорили, что короткий срок жизни капитализма не дает необходимой точности. (Кондратьев пользовался статистикой всего за 150 лет.) Разве можно по трем-четырем волнам делать какие-то выводы? Может, это всего лишь случайность? Тем более что экономика – не математический маятник и ее колебания носят более размытый и расплывчатый характер – провалы и пики могут гулять на несколько лет в обе стороны, быть выше или ниже.

Сомнения отпали, когда уже в наше время появились работы, в которых прослеживаются большие циклы доиндустриальной эпохи. Так, например, Томпсон и Модельски насчитали как минимум 20 больших экономических циклов за последние 11 веков. Причем, как отмечают другие авторы, «инновационные волны в технике и организации производства могут быть прослежены и раньше, в неолите и даже в палеолите…» Иными словами, речь идет о колебаниях творческой, изобретательской активности людей, которая, как любая психическая активность (мы уже хорошо знаем об этом), зависит от солнечных циклов и отражается на экономике.

Помимо перечисленных ученых, длинными циклами занимались также ван Гелдерен, де Вольфом, А. Гельфанд, М. Туган-Барановский, А. Афталион, В. Парето, М. Ленуар, Ж. Лескюр… Толпа народу, короче. И все они пытались эти циклы как-то объяснить. Правда, не поднимаясь над экономикой, а находясь внутри нее, то есть внутри самих циклов. А это – как описывать корабль из машинного отделения… Тем не менее такая «машинная» точка зрения закрепилась среди экономистов.

Немец Йозеф Шумпетер в середине ХХ века связал существование долговременных экономических колебаний с внедрением разных технологических инноваций. Этот взгляд вкратце выглядит так.

Экономика развивается циклами, которые иначе еще называют технологическими укладами. Уклад есть некий общий образ жизни. Имеется в виду, в первую очередь, технологический образ жизни цивилизации, который, изменяясь сам, тянет за собой постепенное изменение и культурного образа жизни – обычаев, отношений между людьми, политических надстроек… Уклад рождается, развивается, достигает пика и потом отмирает.

На сегодняшний день выделяют четыре уклада. Первый, который длился примерно с 1785 до 1835 год, – текстильный уклад. Ткацкий станок определял тогда политику и развязывал войны. Человечество овладело ткацким станком, приводимым в движение энергией падающей воды, начало строить текстильные фабрики, и это было величайшей технологической революцией, изменившей облик экономики. Массовое производство – основа потребительского общества!

Отвлекаясь, скажу пару слов об этом столь ненавидимом коммунистами, патриотами и прочими традиционалистами «потреблятском обществе». Они хотят сделать общество непотребительским. Чтобы люди думали не о том, как потребить побольше разных разностей, а кинулись писать стихи и думать о высоком, космос осваивать… Правда, зачем его осваивать, не имея в прицеле потребление, не очень понятно, но бог с ним. Короче, духовные потребности, по мысли этих «технологических христиан», должны преобладать над нормальными. Увы, все их попытки построить «непотребительское общество» всегда проваливались и будут проваливаться, ибо противоречат физике нашего мира. Человек – существо имманентно потребляющее. Не потреблять и не выделять он не может. Человек, который ничего не потребляет, уже через минуту-другую теряет сознание, а через четыре минуты его мозг умирает от гипоксии.

Такова, повторюсь, физика всех живых систем, которые находятся в устойчивом неравновесии с окружающей средой. На поддержание этого самого термодинамического неравновесия, которое иначе называется жизнью, расходуется энергия. Она потребляется и тратится – как отдельным человеком, так и обществом в целом. Поэтому непотребительского общества, о котором грезят социалисты и прочие зеленые и красные, построить в принципе нельзя: это противоречит законам природы. Общество всегда будет потребительским, вопрос только в количестве и качестве потребляемого.

Потребление – основа жизни. Соответственно, сама жизнь есть перманентное потребление, и качество потребления определяет качество жизни. Можно ли обойтись без еды? А без лекарств? А без мобильных телефонов? А без мобильных телефонов с Интернетом? А без мобильных телефонов со спутниковой навигацией? А без мобильных телефонов с цветным экраном? Можно. Но зачем? Без кислорода, как мы видели, тоже можно обойтись. На пару минут. Но зачем себя ограничивать в том, что жизненно необходимо или облегчает жизнь, делая ее более комфортной, приятной и радостной, повышая тем самым качество жизни.

Я уж не говорю о системной ошибочности такого подхода, которую вполне доступно расписал в других книгах, например, в «Судьбе цивилизатора». Перечтите на досуге… Ладно, едем дальше.

Второй технологический уклад, который длился с 1830 по 1890 год, – транспортный. Он был основан на массовом строительстве железных дорог и появлении пароходов. Быстро перемещаться на огромные расстояния получили возможность миллионы людей, и это ударило по традиционному крестьянскому образу жизни и мировоззрению сильнее, чем что бы то ни было ранее в истории цивилизации. Старый мир был взломан, как река ледоходом!

Третья волна, улегшаяся в период с 1880 по 1940 год, основывалась на электрификации. Роль электричества переоценить трудно. Оно не только позволило с помощью электромоторов, которые являются базовым элементом всей современной индустрии, развить тяжелую промышленность, но и явилось основой для создания принципиально новых систем связи – мгновенных: проводных и беспроводных. То, чему положил начало быстрый транспорт, на качественно ином уровне продолжили телеграф и телефон. Теперь во многих случаях просто не было нужды перемещать живых людей на большие расстояния с целью передачи сведений, достаточно было пересылать голую информацию. Информационное смешение и взаимопроникновение культур ускорилось на порядки. Льдины старой деревенской культуры, взломанные железными дорогами, теперь мощно крошились информационными потоками.