Текст книги "Кризисы в истории цивилизации. Вчера, сегодня и всегда"

Жить надо по средствам – это и есть основной смысл либерализма. Теперь, в условиях кризиса, то есть в ситуации истощения ресурсной базы, будет уже не до избыточного гуманизма. Не до политкорректности. Пришла пора засучить рукава. После кризиса будет либерализм. И если вы в этом еще сомневаетесь, то вот вам еще пища для размышления.

Все знают, что в России существует теневая экономика. Разные эксперты оценивают ее масштабы по-разному. Кто-то полагает, что теневая экономика в России составляет 20 % от официальной, другие эксперты отводят ей все 50 %. Но мало кто знает, что теневая экономика есть и в других странах. Те же эксперты полагают, что в США доля теневой экономики составляет 8 % от ВВП, а в Германии доходит до 15 %!

Теневая экономика – это не торговля наркотиками, как вы понимаете, а вполне обычная экономическая деятельность, только уклоняющаяся от налогов. Иными словами, теневая экономика – наиболее либеральная, максимально свободная экономика. Так вот, экономисты отмечают, что обычная экономика во время кризисов падает. А доля теневой растет. И более того! Теневая (читай, либеральная) экономика тормозит во время кризиса падение официальной экономики, тем самым помогая стране. Почему? Потому что налогов не платит и максимально эгоистична. Только это и спасает.

Смотрите… По прикидкам экспертов, в Греции и Португалии теневая экономика достигает 25 %, а в Германии и Ирландии – 15 %. После кризиса 2008 года в Греции и Португалии падение официальной экономики составило, соответственно, 0,6 и 2,6 %. А в Германии и Ирландии – 5 и 7,5 % соответственно. Почему? Потому что в Ирландии и Германии была меньшая доза чистого либерализма в экономике.

Либеральная составляющая в экономике прекрасно лечит кризисные явления. «Черный нал», полученный в непрозрачном секторе, сразу тратится, помогая экономике легальной. Кроме того, либеральная (теневая) экономика помогает рассасывать безработицу. По данным румынских экономистов, рост теневой экономики на 1 % приводит к сокращению безработицы на 0,13 %.

И еще аргумент… Помните, мы говорили о национальных интеллектах и отмечали корреляцию между интеллектом и уровнем жизни? Напомню, коэффициент корреляции между уровнем интеллекта и национальным доходом на душу населения равен 0,66. Так вот, вы могли обратить внимание на такую деталь: интеллект восточных азиатов чуть выше, чем у европеоидов (105 против 99). А живут они хуже. Почему? В чем причина?

В историческом процессе, сформировавшем ментальность! Восточные азиаты слишком большие коллективисты, чтобы хорошо жить. Даже в передовой Японии чересчур силен патернализм. В то время как европейцы в гораздо большей степени индивидуалисты. То есть либералы. Европейцы больше открыты к новациям, а азиаты более консервативны и традиционны. (Открытость к новому опыту измеряется в специальных тестах и усредняется по странам. Среднеевропейское значение равно 50,1, восточноазиатское – 44,15). Европейцы открыты к новациям больше только потому, что они большие индивидуалисты, – им плевать на мнение коллектива, который может новацию не одобрить. Они сами за себя!

Белый человек с большей готовностью конкурирует, в то время как желтый человек считает высшей ценностью «сохранение хороших отношений с другими людьми своей группы», как отмечает исследователь вопроса К. Хан. Подчинение личных устремлений коллективным, стремление к конформизму, согласие с позицией соседа – типичная деревенская черта, которая по сию пору еще не вытравлена у восточных азиатов.

Как видите, европейская критичность и стремление получить личную выгоду, то есть либерализм, перебивают даже такое природное преимущество, как интеллект. И напротив, коллективистская социалистичность тормозит и интеллект, и экономику.

Кстати, об интеллекте в экономике… Если нашей цивилизации удастся не сползти по научно-технологической линии вниз, если удастся удержаться на взятых рубежах, чтобы продолжить движение вверх, нужно помнить о двух обстоятельствах.

Первое: усложняющиеся технологии потребуют увеличивающихся рынков, то есть экономической интеграции. В пределе – в единую глобальную экономическую империю. Но население планеты может начать резко сокращаться после преодоления демографической асимптоты. И когда-нибудь эти поезда, несущиеся друг к другу, встретятся. К счастью, случится сие нескоро, потому что «запасов лишнего населения» пока хватает, главное это самое население обучить и образовать, дабы превратить их в грамотных потребителей, то есть солдат экономики.

А второе…

Американская мечта была ложью с самого начала. Она звучала так: упорно работай – и можешь стать миллионером. Между тем ясно, что все упорно работающие миллионерами стать не могут. Упорных баранов на свете много, а для успешности нужны еще и способности. То есть модель являлась довольно примитивной и в ХХ веке была скорректирована: учись хорошо – и можешь стать миллионером. Какое-то время это работало, поскольку технологичной экономике требовались квалифицированные кадры.

Но по мере прогресса становится ясно, что и хорошего образования уже маловато. Причем маловато не только для того, чтобы «стать миллионером», но порой и просто для нормальной жизни – особенно, если запросы высоки. А они в последние годы стали не то чтобы высоки, а очень высоки. Американцы привыкли жить на широкую ногу. Американцы не накапливали, а тратили. И вот теперь приходит пора расплачиваться за мотовство.

Сколько стоит труд необразованного негра на конвейере? А это зависит от того, где живет негр. Если негр живет в Африке, его труд стоит столько же, сколько труд китайского крестьянина, которого научили простейшим операциям, – доллар в день, условно говоря. Но если этот негр живет в Америке, он сильно возмутится, если ему предложить доллар. Ведь он гражданин великой и богатой страны! И только за это должен получать в разы больше. Понятно, что в разы больше ему никто платить не будет, если китаец согласен работать за «в разы меньше». Негру сунут в зубы социалку, и эта социалка вместе с зарплатой китайцу будет все равно меньше, чем нормальная зарплата, которую негр по закону должен был бы получать, стоя у конвейера в США. Получается, китаец своей работой оплачивает безделье привыкшего к чувству собственного достоинства иждивенца. Зачем это нужно китайцу? И сколько такая ситуация будет еще продолжаться, учитывая кризис? Не пришла ли пора и негру засучить рукава?

Ясно, что привыкший получать пять долларов в день за ничего не деланье человек не согласится горбатиться весь день за доллар, как китаец. Он будет упорно пользоваться тем оружием, которое имеет, – голосовать за соцобеспечение. До упора. Пока система не сломается. А рано или поздно она сломается: кризис ужмет социалку. Даже в Европе с ее идеологемой «нужно делиться» соотношение работающих и сидящих на шее скоро станет неприемлемым для работающих. И они будут делать попытки сбросить с шеи ярмо иждивенцев.

Китайский рабочий может быть сколько угодно недоволен своей зарплатой – у Китая есть политическая воля и силы, чтобы подавить его недовольство (во всяком случае, пока есть). У США такая сила должна появиться, потому что скоро в ней возникнет нужда. Частично эта сила в Америке есть почти в каждом доме – в виде ствола, который нормальный работающий гражданин может применить для своей защиты, если какой-нибудь возмущенный урезанием социалки голодранец полезет в дом приличного человека поживиться по принципу: «не хочешь делиться, так я сам возьму». Это может «атомизировать» гражданскую войну, распределив социальное напряжение «по всему массиву образца». Но, боюсь, без национальной гвардии все равно не обойдется.

Глава 4
Без денег

В начале книги мы много говорили о деньгах, о том, что золото – вовсе не идеальное вещество для наполнения денег, а потом перешли к циклам. Настала пора вернуться к Универсальному Эквиваленту Стоимости – деньгам.

Говорят, доллар рухнет. И говорят, евро рухнет. А ведь это главные наши ценности!.. Если просядут они, что же останется? То самое золото? О его неудобствах речь уже шла. Напомню: количество золота стабильно. Это и плюс (нельзя разогнать инфляцию), и минус (количество денег не будет успевать за растущей экономикой, тормозя ее). Что же делать?

А нужно просто вспомнить то, что мы говорили о деньгах ранее: деньги – это товар. Такой же, как и прочие товары. А в чем главный принцип товарной экономики? В конкуренции! Монополия вредна в любой сфере, она приводит к стагнации и загниванию. Именно конкуренция в сфере биологии позволила усложниться видам и дорасти миру животному до мира разумного. Конкуренция в разумном мире позволила социальным организмам дорасти до высот синхрофазотронов и Пушкина.

Отсутствие же конкуренции опасно. Отсутствие товарной конкуренции погубило СССР и сделало его товары предметом насмешек. Отсутствие конкуренции в политике и сфере информации ведет к тоталитаризму… Это азы, которые мне даже лень повторять. Они общеизвестны. Сей механизм может буквально на пальцах объяснить любой грамотный человек.

Но вся грамотность этого человека сразу куда-то исчезает, едва речь заходит о деньгах. А ведь деньги внутри государства – один из самых ярких примеров монополизма. Только государство имеет право на эмиссию денег. Оно насильно заставляет граждан принимать свои деньги к оплате. И, будучи монополистом, беззастенчиво пользуется своим положением.

К чему приводит государственный монополизм в сфере производства денег? Это всем хорошо известно. Любой монополизм развращает и неизбежно приводит к порче товара. На протяжении всей истории самые разные государства, пытаясь покрыть увеличивающиеся расходы, начинали, используя свое монопольное положение на выпуск Универсального Эквивалента, штамповать сей эквивалент. Это называется порча монеты. Инфляция. Разжижение экономической крови. Не зря экономист Фридрих Хайек в свое время написал: «Я сомневаюсь, что экономически какая-нибудь монополия причинила больше вреда, чем монополия на эмиссию денег».

Раньше правительства, как правило, запускали печатный станок для того, чтобы профинансировать войну. В ХХ веке они стали с помощью эмиссионной деятельности пытаться «порегулировать экономику», исправляя «дефекты рынка», пытались простимулировать спрос, побороться с безработицей. А мы знаем, что бывает, когда сороконожка пытается своей маленькой головкой подумать о том, как улучшить свой ход – делается только хуже.

Деньги, как особая разновидность товара, имеют в экономике еще одну функцию – информационную. И если государство в силу своего крохотного разумения начинает вносить в информационные каналы помеху, оно тем самым дезорганизует систему в целом. Скажем, захотело доброе правительство побороться с безработицей и решило для повышения занятости простимулировать экономику – Центробанк страны снизил ставку. Вслед за ним снизили ставки и частные банки. Деньги в кредит стало брать легче. Но поскольку решение это не было продиктовано экономикой, а было чисто умозрительным, что произойдет? Шумовая помеха. Ведь экономика – это психология. Благой посыл сформирует в предпринимательской среде ничем не обоснованный оптимизм. Люди наберут кредитов и начнут инвестировать в проекты, которые рынок не востребует, для которых не хватит ресурсов. Далее – кризис, то есть освобождение рынка от излишних проектов. Кризис – это очищение экономического организма от шлаков экономического неадеквата. И от ненужных рынку людей. Человеческий мусор мощно выметается в зону безработицы. Безработные – это резервное депо, отстойник для самой негодной на данный момент рабсилы.

Упомянутый Фридрих Хайек, правда, считал, что кризисы порождаются не экономикой, а ее избыточным регулированием. Это не совсем верно. Из того, что мы знаем, ясно, что «волнение» – имманентный признак всех природных процессов. И потому точнее будет сказать, что дурное регулирование экономики может ускорить или усугубить кризис. На примере с Рузвельтом мы это прекрасно видели.

Вышеупомянутый Центробанк, который пытается управлять ставками, осуществляет свое регулирование в сфере «экономического кровоснабжения» – денежного обращения. И пользуется для этого своим монопольным положением. А о вреде монополий мы уже все знаем… Можно ли надеяться на «честный» и высокопрофессиональный Центробанк, который удержится от ненужных подергиваний рычагов? С тем же успехом можно надеяться на доброго царя.

Скажем, до введения евро немецкий Бундесбанк считался одним из самых профессиональных Центробанков в Европе. Но ведь именно Германия продемонстрировала миру в ХХ веке две самых ужасных гиперинфляции, а при объединении ГДР и ФРГ социалистические остмарки были обменены на капиталистические дойчмарки по курсу 1:1 не по экономическим, а по чисто политическим причинам, хотя всем было ясно, что социалистическая экономика ГДР слабее капиталистической экономики ФРГ и что просоциалистиченные восточные немцы гораздо худшие работники, нежели немцы западные. Эта «экономическая политкорректность» потом дорого обошлась немецкой экономике. Где был хваленый Бунденсбанк?..

Именно поэтому Фридрих Хайек и предложил отказаться от монополии государственных денег. Идея неожиданная, но логичная. Если мы понимаем, что производство мыла и спичек – не «государево дело»… Если в обществе есть осознание того простого факта, что товары должны производить и рыночно распределять частные производители, то почему выпускать такой товар, как деньги, непременно должно государство? Откуда это следует, кроме привычки?..

Когда-то люди думали, что тюрьмы – дело государственное. А сейчас в мире все больше частных тюрем, которые выигрывают тендеры на содержание заключенных. Так может быть, пришла пора расстаться и еще с одной иллюзией – о том, что деньги может эмитировать только государство?

Нет, у государства никто это право отнимать не будет. Но если оно на своей территории вступит в честную конкуренцию с иными структурами, эмитирующими деньги – например, с частными банками, – оно наверняка проиграет. Потому что государство – неэффективный менеджер.

Ну в самом деле, почему на территории некоей страны ходит только одна валюта, а другая запрещена? Это дает внерыночные преимущества государству: оно может восполнять свои расходы (например, на пособия бедноте или раздутые штаты контролеров) простой подпечаткой денег – то есть за чужой счет, за счет граждан. Причем тех граждан, которые плодотворно трудятся. Иными словами, избыточная социалка превращает тунеядцев и откровенных паразитов, живущих за счет успешных работников, в политическую силу, торгующую своими голосами на выборах.

А если бы государству (Центробанку) пришлось честно конкурировать на своей территории с другими валютами (стран и частных банков), то сразу бы выяснилось: избыточная подпечатка денег снижает их стоимость. Люди начинают предпочитать другую валюту, более «весомую» и надежную, «убегают» в нее. И тогда любой эмитент, ежедневно отслеживающий курс своей валюты, вынужден будет изымать излишки, чтобы не допустить падения своего товара по сравнению с товарами конкурентов.

Мне могут возразить: вы, любезнейший Александр Петрович, в своих книгах, ратуя за глобализацию и объединение всего человечества в единую либеральную империю, говорили, что отсутствие границ, таможен и препятствий благоприятно сказывается на экономике. Единый язык – это удобно, единая система мер и весов лучше, чем хаотичный разнобой. И единая валюта техничнее, чем десяток.

Все верно. Лучше. И удобнее. Но…

Если на единство системы мер и весов никто не покушается, то даже единая межнациональная валюта типа евро, к сожалению, не стала твердой денежной единицей и оказалась подвержена инфляции. Потому что не освободилась от влияния правительств. И потому что на нее постоянно покушаются евросоциалисты. И надежды, которые возлагали на новые деньги многие люди, включая моего собеседника Виктора Чибрикина, – надежды на то, что валюта эта станет воистину «ничьей», «межправительственной» и потому независимой, не оправдались.

Значит, нужно вывести правительства из зоны влияния на финансы. Якобы независимые от национальных правительств центробанки этого сделать не смогли. Негосударственная американская ФРС этого сделать не смогла. Наднациональная денежная единица этого тоже не сделала. Правительства все равно сохранили рычаги политического влияния на деньги. Значит, нужно включать конкуренцию! Она повысит качество товара автоматически.

Да, разумеется, одна денежная система в одной стране удобнее, чем сто, но никто и не говорит, что их будет именно сто, а не пять или восемь. Это, во-первых. А во-вторых, выбор – дело вообще не легкое. Это знает каждый, кто когда-нибудь выбирал обои, автомобиль или кофеварку. То ли дело в коммунистическом обществе – надел безальтернативную серую телогрейку, и голова ни о чем не болит!.. А в свободном обществе приходится думать.

Давайте же подумаем. Если государство (чиновники, бюрократы) не справляются с какой-то задачей, что в такой ситуации нужно делать? Рецепт известен. И я его проиллюстрирую на примере моей любимой политической героини Маргарет Тэтчер. Она взвалила на свои плечи издыхающую, пораженную коростой социализма английскую экономику, в которой были сильные профсоюзы и иждивенческие (социалистические) настроения. А самой тяжелой проблемой, самой гнойной язвой были шахтеры.

Вообще, я вам так скажу: профсоюзы – это беда. И объясню на простом примере. Представьте себе, что вам нужно сделать ремонт. Вы наняли бригаду трудолюбивых таджиков и договорились с ними на какую-то цену. А где-то на середине работы таджики вдруг устроили забастовку и требуют от вас повышения оплаты. «Но мы же договорились!» – возмущенно восклицаете вы. «А у нас теперь профсоюз! И уволить нас вы теперь не имеете права», – отвечают вам эти славные ребята.

Профсоюзы, конечно, зло. И с этим злом Маргарет столкнулась вплотную. После Второй мировой войны в Северном море открыли запасы газа, а это более дешевое и экологичное топливо, нежели уголь. И уголь стал не нужен. Угольная отрасль стала бременем для страны. Особенно наглели шахтерские профсоюзы – постоянные бунты, требования повышения зарплаты… Эти борцы за справедливость настолько разозлили нацию, что после того как в результате шахтерских забастовок в 1979 году пало правительство лейбористов, избиратели буквально втолкнули во власть жесткую Маргарет. И трижды после этого избирали именно и только ее.

Тэтчер решила раздавить социалистическую гниду. Оглядев хозяйским глазом британскую экономику, она убедилась, что экономика пребывает в полной бесхозяйственности. У государства была доля не только в угольных шахтах, но и в сталелитейной, автомобильной, авиационной, телекоммуникационной отраслях. Маргарет решила всю эту богадельню распродать капиталистам, чтобы они начали давить из английских рабочих пот и пить их кровь. Это было разумно и справедливо. Аэрокосмические дела, сталь, газ, автомобили, телекоммуникации, железные дороги – все это постепенно распродавалось и принесло казне к 2000 году 150 миллиардов долларов. Но это было не главным достижением, а лишь приятным бонусом. Главным было то, что приватизированные предприятия стали работать лучше. В 1987 году 22 государственных предприятия принесли казне полмиллиарда фунтов стерлингов, а после приватизации те же предприятия дали бюджету 8 миллиардов. В 16 раз больше!

Правда, многие не верили, что аналогичный успех получится с шахтами: кто же захочет брать на себя убыточные предприятия! Однако желающие нашлись. Некий канадец по фамилии Макгрегор взялся за это тяжкое и неблагодарное дело. В ответ профсоюзные бандиты объявили самую гигантскую забастовку за всю историю Англии. Но Тэтчер хорошо подготовилась: в стране уже были запасы угля (закупленные, кстати, в СССР!), а полиция вела себя с бунтовщиками жестко. А что делать? Если ребенок хулиганит, его не грех и отшлепать!..

К чему я это говорю? А к тому, что в те времена в Англии был кризис, а кризис порождает жесткие противостояния и требует жестких решений. Этот на тот случай, если кто-то еще мечтает о розовой социальной справедливости и крахе капитализма после кризиса…

Так вот, нерентабельные шахты новые хозяева закрыли, зарплату шахтерам заморозили, а профсоюзные лидеры были подавлены и деморализованы. За героизм в борьбе с обнаглевшими рабочими Макгрегору было присвоено звание рыцаря. И заслуженно: в стране осталось всего 50 действующих шахт, а было – более тысячи! Все ненужные стране шахтеры были уволены.

Отрадно, что и после ухода Тэтчер ее последователи не оставили хорошего дела – процесс приватизации продолжился, и в одном только 1992 году было закрыто 19 шахт и уволено более 30 тысяч шахтеров. К 2005 году на всю страну осталось 22 шахты и всего 8 тысяч шахтеров. При такой мизерной численности персонала добыча угля пока остается рентабельной, то есть приносящей прибыль капиталистам, а значит, и обществу.

Была проведена приватизация электроэнергетики. Центральное управление электроэнергетики разделили на несколько компаний, отделили производство электроэнергии от транспортировки – в общем, проделали всю ту нужную работу, которую позже, в другое время и в другой стране (но, увы, с другим результатом) проделал Чубайс. Британский энергорынок превратился в открытый и конкурентный. Результаты? Они были невероятными! Тарифы за электроэнергию для промышленности упали на 40 %, а для домохозяйств на 20 %! Плюс возросла экологичность предприятий, поскольку станции стали переходить с угля на газ.

К сожалению, консерваторам не удалось довести дело до конца: в Великобритании все еще очень много социализма – например, государство до сих пор обеспечивает половину всех занятых в здравоохранении; остались еще целиком государственные предприятия. Ну, ничего, возможно нынешний кризис поможет расчистить и эти авгиевы конюшни…

Итак, рецепт исправления ситуации с государственным управлением известен – приватизация. Известно также, что со своей ролью поддерживателя ценности собственной валюты государство не справляется: во всех странах существует инфляция, то есть «ухудшение денег». Судите сами: с 1978 по 1990 год стоимость жизни в Великобритании выросла на 230 %. В Германии с 1978 года цены поднялись на 138 %, в Швейцарии – на 143 %, в США на 190 %. Ну, не могут!.. Нигде государство не в состоянии обеспечить качество такого товара, как деньги.

Значит, надо приватизировать эмиссию денег, отобрав у государства эту последнюю прерогативу. Ведь что такое государство и зачем оно нужно? Это аппарат чиновников, которые получают зарплату от налогоплательщиков, для того чтобы обеспечивать разные технологические функции, не более. Не задача чиновников производить товары или выпускать газеты. И доверять бюрократам деньги тоже нельзя. Потому что деньги – это товар.

Хайек, который впервые предложил идею «десакрализации» денег (по сути, идею частных денег), писал, что неповоротливому и тяжеловесному правительству будет трудно конкурировать с более юркими частниками, которые прошмыгнут, как мелкие теплокровные между ногами грузных диплодоков. И останутся в истории. Для того чтобы поддержать спрос на свои деньги, рассуждал австрийский мыслитель, «эмиссионные банки станут предпринимать все возможное для достижения этой цели и сделают это лучше, чем любой монополист, который ничем не рискует, обесценивая свою валюту».

Понимание того, что государство – плохой управленец, уже приводило разных людей к выдумыванию способов пригасить неуемное желание чиновников порулить финансами. Милтон Фридман предлагал законодательно ограничить выпуск денежной массы пятью процентами в год, потому что примерно на столько и растет за год экономика. Тогда растущий денежный вал будет просто обеспечивать растущую товарную массу, не производя никакой инфляции… Но 5 % – это жесткий норматив, негибкий. А ну как экономика будет падать или просто перестанет расти?

В Новой Зеландии придумали для укрощения бюрократов от экономики другое решение: Центральный банк этой страны обязуется не допускать инфляцию выше некоторого значения. А если инфляция превысит норматив, Центробанк будет выплачивать крупные штрафы.

Целую серию задумок по отрыванию шаловливых ручонок у государства изобрели в Грузии. То, что там произошло в конце 2009 года, вообще не имеет, мне кажется, аналогов в мировой истории. Грузинское государство во главе с так нелюбимым в России Михаилом Саакашвили само себе решило поставить массу ограничений по тратам. В грузинский парламент правительством был внесен законопроект, подобных которому человечество еще не знало.

Что же предложил стране либерал Саакашвили? Хартию экономических вольностей! Согласно этому документу, в Грузии будут наложены жесткие ограничения на государственные траты. Госдолг не сможет превысить 60 % от ВВП, дефицит бюджета – 3 %, а бюджетные расходы – 30 % ВВП. Кроме того, государство этим актом само себе запрещает вводить какие-либо новые лицензии на виды бизнеса, ограничивать конвертируемость валюты, национализировать банки, устанавливать новые налоги и повышать ставки по уже существующим. Жесть либеральная!.. При этом правительство Саакашвили предусмотрело даже «законодательный храповик» – чтобы у грядущих поколений политиков не возникло соблазна изменить эти либеральные законы, законы предусматривают для их отмены необходимость всенародного референдума.

Почему либерализм стимулирует экономику? Потому что максимально раскрепощает свободу людей. Свободу горбатиться на себя и свою семью. А не на дядю, не на мировую голытьбу. Именно поэтому черный рынок всегда успешнее белого – он свободнее! Провозглашая индивидуализм и делая ставку на предельный эгоизм и культ наживы, либерализм насыщает рынок и в итоге делает всем лучше (если лучше каждому по отдельности, значит, и всем хорошо). А социализм, напротив, провозглашая работу на общее благо, отказ от прибыли, культа потребительства и наживы, не справляется с элементарным обеспечением людей товарами. Поэтому при социализме, декларирующем всеобщее благо, становится хуже всем (если экономически выключен или частично демотивирован и потому менее успешен каждый отдельный человек, хуже становится всем, поскольку «все» состоят из «каждого отдельного»).

Отчего античные цивилизации почти на тысячу лет опередили свое время? Отчего они явили миру необыкновенные взлеты человеческого духа, задали каноны искусств и целые направления философской мысли? Мы до сих пор плывем в греко-римском культурном и эстетическом русле. Только потому, что максимально освободили личность, граждан. С помощью институтов демократии они родили необычную сущность – политического человека. Свободную и грамотную личность, осознающую свои права…

Но что же побудило грузинское правительство к принятию столь радикально-либеральных решений? Кризис. Перманентный тяжелый кризис, который длился в этой стране аж со времен распада СССР. Он, в конце концов, и навел на такие мысли. Но кроме «Хартии» в Грузии было сделано и много другого. Например, побеждена коррупция. У нас о борьбе с коррупцией говорят уже годков двадцать. А в Грузии ее победили. С помощью либерализма. За несколько лет. Хотя никто не верил! Сами грузины не верили в свою честность. Говорили что-то о диковатом постсоветском менталитете, отягощенном восточностью и бедностью. Да плюс еще православие. Да плюс традиционная безалаберность, любовь к выпивке, кумовство… В своей предыдущей книге «Здравствуй, оружие!» я показал непрочность и эфемерность фикции под названием «национальная ментальность». Грузинский опыт мои слова блистательно подтвердил.

Никто в Грузии, повторюсь, не верил, что взяточничество можно победить. А его победили всего за несколько лет. И теперь грузинская дорожная полиция взяток не берет. И водительские права в Грузии можно обменять за 15 минут. И взятки при поступлении в вузы исчезли… А ведь всего с десяток лет назад Грузия была криминальным государством, где вся власть принадлежала уличным бандам, насильникам и грабителям, которые могли вломиться в любой дом и брали все, что хотели. Это был самый настоящий, предельный, рафинированный социализм типа «отнять и поделить». Причем милиция вела себя тоже по-бандитски. В стране не было электричества, не было нормального водоснабжения.

Но потом пришли либералы и за пять лет навели порядок. Такой, который мы у себя в России не можем навести уже двадцать лет. А почему не можем? А потому что у нас есть нефть. То есть халява, прущая из земли. А халява отбивает всякое желание работать, ведь давно известно: экономика – это психология. К чему что-то менять, принимать жесткие либеральные меры, если деньги и так капают? К чему трудиться, занимаясь физкультурой, если здоровья и так полно?.. Мы помним, как халявное золото погасило Испанскую империю. Мы знаем, что государство в условиях дармовых ресурсов начинает гнить заживо, подобно тому как гниют диабетики, в крови которых слишком много питания для клеток – глюкозы. И это избыточное питание медленно убивает организм.

Избыток халявы вредно влияет не только на государственные организмы, но и на человеческие. Вернее, в первую очередь на человеческие, а уж через них на государства, поскольку государства как раз и состоят из личностей. Известно, например, что крупный выигрыш в лотерею, выпавший бедным людям, вовсе не обязательно пойдет им на пользу. Скорее всего, нет.

В 2001 году одна уфимская семья, не относящаяся, мягко говоря, к элите общества, выиграла миллион долларов в лотерею. Любящие выпить супруги Мухаметзяновы, Надежда и Рустем, поначалу полагали, что им привалила удача. Как они ошибались! Вокруг супругов тут же объявилась куча родственников, и водка, до того текшая ручьем, полилась рекой. Две купленные машины были вскоре разбиты. Купленная квартира превращена в хлев. И через пять лет Надежда Мухаметзянова померла в возрасте 52 лет от болезней, связанных с дурным образом жизни, причем денег в семье к тому времени с трудом хватило на похороны.

Халявные деньги не приносят счастья. Потому что люди, которые всю жизнь провели в бедности, просто не имеют навыков управления большими деньгами. Вернее, все с точностью до наоборот: потому люди и живут в бедности, что не обладают способностями управляться с деньгами – зарабатывать их и вкладывать. Иными словами, в бедности, как правило, живет тот, кто и должен жить в бедности – человек никчемный, простоватый, низкоинтеллектуальный. Причина бедности – личные качества. И причина богатства тоже.