Текст книги "Вовка – брат волшебника"

– Вовка, снимай их хари! – крикнул Кирилл.

Вовка направил объектив на бегущих к нему бандитов. Когда подбежавшие готовы уже были схватить Вовку, Кирилл ударил в ладоши, и тут такое началось! Это даже представить трудно, если не увидеть собственными глазами. В общем, из земли вылезли корни, растущей неподалеку березы. Корни, извиваясь, как змеи, опутали тех двоих. Они подняли бандитов за ноги и грубо брякнули их об землю позади оцепления. Сделав свое дело, корни снова втянулись в землю. У бульдозеров заглохли моторы, неведомая сила оттащила их к дороге.

Среди бандитов началась паника. До них сразу дошло, что происходит что-то необъяснимое. Но все равно, сдаваться они не собирались. Посовещавшись, они решили начать снос домов подальше от «аномального места». Техника двинулась… к дому Муравкиных (те первые два бульдозера так и не завелись). Кирилл достал из пакета пучок люпинов и встал на дороге, на пути машин. Машины встали, а к Кириллу побежали «омоновцы». Кирилл очень громко крикнул им:

– Всем стоять! Советую по-хорошему убраться из деревни!

Бандиты не остановились. Тогда люпины, которые держал в руке Кирилл, вспыхнули ярким фиолетовым огнем. Он бросил их перед собой. Пылающие цветы упали на землю, разлетевшись длинной полосой поперек улицы. Там куда упали люпины, вздулся земляной гребень. Гребень как волна двинулся в сторону машин и бандитов. Бандиты остановились, обалдев от увиденного, а Кирилл крикнул им:

– Бегите! Кто не успеет убежать от карающей десницы планеты, того затянет в подземное пекло! Спасайтесь! У вас еще остался небольшой шанс, чтобы остаться в живых.

Вот теперь «хозяева жизни» испугались по-настоящему. Вовка даже представить себе не мог, что Круглый может так стремительно бегать. Вздымаясь все выше, земляной гребень помчался за удирающими бандитами. Он гнал их к реке, пропуская сквозь себя дома и брошенную технику.

Бандиты бежали, не останавливаясь. Добежав до реки, они в одежде бросились в воду. Реку они переплыли даже быстрее, чем это делал Кирилл. Вовка потом узнал, что Носатый, до этого, вообще не умел плавать. Земляной гребень, докатившись до реки, исчез. Вымокшие и перепуганные бандиты некоторое время о чем-то спорили. Минут через пять они медленно побрели в сторону железнодорожной станции.

Кирилл ударил в ладоши и с улицы исчезли милицейские машины и строительная техника.

– Пока все, – сказал он Вовке. – Посмотрим, что будет завтра.

– Ничего себе! – произнес Вовка. Теперь он воочию убедился, что брат могучий волшебник. Хранитель правду сказал.

– Слушай, а почему они хотят сломать дома? – спросил Вовка у брата, когда все закончилось.

– Это просто. Луганскому приглянулось это место. Здесь отличный лес, вода в реке чистая, как родниковая. Луганский замыслил построить здесь особняки для себя и своих родственников. Он заплатил начальнику отделения милиции Змееву, чтобы тот ему не мешал. А Змеев, к тому же, еще и боится Луганского. Змеев дал бандитам милицейские машины, а омоновская форма у них давно есть – они ею не первый раз пользуются.

– А ту бумажку, с которой Гоблин был, тоже Змеев написал?

– Нет, не он. Председатель суда Помидоров лучший друг Луганского. Луганский ему тоже заплатил. Помидоров и написал ту бумажку, будто решение суда.

Подошел отец. Он остановился рядом, помолчал, о чем-то задумавшись, потом сказал:

– Кирилл, я не могу поверить во все то, что сейчас было.

– Пап, но ведь это было? Ты же своими глазами все видел.

– Видел, но я не знаю, что об этом и думать. А что теперь подумают люди?

– Люди ничего не подумают – они этого не видели.

– Как не видели? – удивился отец.

– Да, не видели, потому я остановил их время, пока все это творилось. Им этого знать не надо, потому что не поймут. А бандиты пусть это запомнят. Им надо не понимать, а бояться.

– Скажи, та первая флешка… на которой попытка поджога, это тоже вы снимали?

– Да, пап, мы, – ответил Кирилл...

Глава 9. Змеев

Воскресенье началось без происшествий. С утра в деревне все шло своим обычным чередом. Дед Василий, подрядившийся пастухом, погнал на пастбище деревенских коров. Была там и муравкинская корова Речка. Люди копались на огородах, занимались хозяйством. По двору неторопливо бродили куры, утки, гуси, орали горластые петухи. Вдали, около восточного леса, быстро таял утренний туман. Было слышно, как просыпаются в траве насекомые. В гуще березовой листвы порхали птицы. День обещал быть погожим.

Вовка уже успел сходить с братом к колодцу и принести целых два ведра воды. Он их еле дотащил, ведь говорила ему мама, чтоб он по полведра наливал, так нет же, надо было как Кириллу, полные налить. Брату-то два ведра донести – раз плюнуть. Он их и одной рукой донес бы, если бы их так взять можно было. На самом деле Вовке просто обидно стало, что у брата все так легко получается, а у него нет. Вот и решил он, как Брат полные ведра налить. Главное, Кирилл всего-то на год его старше, а сильнее в пять раз. Ну, может, и не в пять, но все равно обидно.

Позавтракали. Кирилл собрал в этюдник краски, кисточки, положил бумагу и отправился «на природу» – «писать этюды». Вовка с ним не пошел – неинтересно. Ведь брат будет занят своими этюдами, с ним даже поговорить нельзя будет. Уходя, Кирилл, сказал, что бандиты сегодня не появятся. Он сказал, что сначала они пришлют «ученых». «Ученые» будут разбираться с «аномальным местом». Это он имел в виду тех «ученых понарошку», что из группы изучения аномальных явлений.

К девяти часам, как и договаривались, пришли Васька и Юлька. Они собрались в дальний лес и очень огорчились, что Кирилла нет дома. Ну что ж, нет, так нет, пришлось идти втроем. Ну и пошли, а вот далеко уйти не удалось.

Вовку схватили сразу, как только он с друзьями дошел до большого холма. Это уже около реки, недалеко от края леса. Вовка вырывался, но держали его крепко. Его запихали в милицейскую машину и куда-то повезли. Ехали долго, пока не остановились около отделения милиции в городе. Вовку вытолкали из машины и чуть ли не волоком втащили в здание.

За столом в кабинете, куда его притащили, сидел милицейский полковник.

– Вот, – сказал, приведший Вовку, – это и есть Муравкин младший. Его брата, к сожалению, мы не нашли, но будем искать.

– Точно, поищите, – сказал Вовка. – Если найдете, он вам устроит. – Вовка теперь не сомневался, что Кирилл запросто может «устроить».

– Что, такой он страшный? Я уже весь дрожу, – съязвил милиционер. – А ты, значит, и есть Вова Муравкин, тот самый, который сын этой сволочи из прокуратуры – Константина Муравкина.

Потом, обращаясь к тому, кто привел Вовку:

– Благодарю вас, сержант, можете идти.

Сержант вышел, а полковник сообщил вещь, совсем для Вовки неприятную:

– Ты будешь у нас заложником. Это чтоб твой гад-папаша перестал портить жизнь большим людям.

– Это вы тут все гады! – закричал Вовка. У него в душе снова поднималась «праведная буря гнева». – У вас не получится погубить наш Мир!

– Да, яблоко от яблони недалеко падает, – ответил на это полковник. – Ты такой же дурак, как и твой отец. Какой он ваш, этот Мир? Ваша порода никак не поймет, что на Земле нет ничего вашего. Вы никак не поймете, что все, что есть на Земле, не для вас, быдла, а для больших людей, наделенных властью. Это они, а не вы хозяева жизни. Вы все мелкие букашки, сявки. Ну ничего…

– Это наша Земля! – закричал Вовка. – Мы все равно вас победим, потому что иначе нельзя! Иначе наш Мир погибнет! Мы спасем наш Мир! Обязательно спасем!

– О! Да ты, я погляжу, философ. Ну, и что вы можете сделать против нас, против тех, кто служит влиятельным людям? Если я скажу своим людям, они прикончат и твоего папашу с мамашей, и тебя, и твоего братца, и ничего нам за это не будет.

Полковник поднял трубку телефона и сказал:

– Сержант Веденеев, подойди ко мне в кабинет, забери тут одного на хазу. Алло! Веденеев! Отвечай! Алло, ты меня слышишь?

Дальше все происходило, как во сне. Дверь кабинета приоткрылась и захлопнулась. Было слышно как, в двери щелкнул замок. Вовка успел заметить, что за дверью никого не было.

– Что такое?! В чем дело?! – заорал полковник. – Кто там с замком балуется?!

Он встал из-за стола и подошел к двери, попробовал ее открыть – дверь оказалась заперта.

– Ну-ка, отоприте, немедленно! – заорал полковник, но никто его не услышал.

Полковник вернулся к столу, сел в кресло, схватил телефонную трубку… Вовка увидел, как от аппарата отлетел шнур, а трубка рассыпалась в труху. Полковник побледнел. Он судорожными движениями вынул из ящика письменного стола сотовый телефон и стал дрожащими руками набирать номер. Неожиданно, из телефона на весь кабинет… раздался голос Кирилла:

– Извините, с сегодняшнего дня начал действовать новый закон, принятый правительством Российской Федерации. По этому закону телефоны уголовных преступников больше не обслуживаются.

Полковник побледнел еще больше. У него затряслись руки. Он вскочил, подлетел к двери и стал бешено колотить по ней ногами и руками, крича, в истерике:

– Откройте!!! Выпустите меня!!! Умоляю!!!

Когда посреди кабинета прямо из воздуха возник Кирилл, полковника чуть не хватил удар. Вовкин брат стоял посреди кабинета. Он молча глядел прямо в глаза милиционеру. Полковник застыл на месте. Он не мог произнести ни слова. Он стоял возле двери, тупо уставившись на Кирилла.

– Кирилл?! – выдохнул Вовка. – Ты как здесь оказался?

– А ты не догадываешься? – ответил брат. – Ты же сам теперь можешь это, я же тебя учил. Ты что, забыл про телепортацию? Почему ты не ушел?

– Я просто испугался.

– Ну, ладно, проехали. Теперь пугаться его очередь.

У полковника, видимо, произошел нервный срыв. Он заорал, больше для того, наверное, чтобы прогнать страх:

– Кто ты такой?! Как ты сюда попал?!

– Я-то? – ответил Кирилл. – А ты не догадываешься? Ты же сам хотел меня видеть. И тот сержантишка расстроился, что не нашел меня. Ну так вот, я и есть тот самый Кирилл Муравкин, слыхал про такого? Слыхал, слыхал. Ведь ты же только что грозился всех нас прикончить. Ты еще сомневался в том, что я страшный. Кстати, зря сомневался.

– Изволь обращаться ко мне на Вы!!! – взревел полковник, а Кирилл продолжал, не обращая внимания на его истерический окрик:

– Сядь на место, Сережа Змеев.

Полковник неожиданно обмяк, тихо подошел к столу и сел на стул.

– Во что же ты превратился, Сережа Змеев? – продолжал Кирилл. – Разве об этом ты мечтал? Разве ты мечтал стать преступником и помогать бандитам?

Вовка увидел, как слетела с лица полковника злобная гримаса, как закрылись его глаза, а сам он бессильно отвалился на спинку стула. Змеев заговорил странным полусонным голосом, будто под гипнозом:

– Я мечтал стать милиционером... Я мечтал бороться с преступниками и защищать хороших людей… Я мечтал стать смелым и справедливым. Я мечтал делать добро хорошим людям… делать добро…

– И много ли ты сделал добра с тех пор, как стал милиционером?

– Я с тех пор не делал добра... я только творил зло… только зло… только зло…

– А ведь ты, Сережа, раньше не был трусом, правда?

– Я не был трусом, зато теперь я трус... я трус… я боюсь того, от кого должен защищать людей... Я боюсь Луганского… боюсь Луганского… боюсь… боюсь… Я стал бояться его в школе, когда он с дружками стал меня преследовать и бить…

– А ведь милиционер не должен бояться бандитов.

– Не должен бояться… не должен… не должен… не должен…

– Вспомни, Сережа, каким ты был тогда. Представь, что тебе снова десять лет, вспомни маму, бабушку, дедушку, папу. Они ведь гордились тобой, а ты предал их.

– Да, я предал…

– – А еще ты предал свою мечту, ты предал себя, тогдашнего.

С полковником что-то происходило. Вовка увидел, как из закрытых глаз Змеева покатились по щекам крупные слезы. Полковник продолжал говорить:

– Я предал всех, я предал свою мечту, я предал себя. Сережа, прости меня… Я не знаю, как все исправить… Я предал твою мечту, Сережа. Ты мечтал защищать хороших людей, а я защищаю преступников, бандитов. Я стал подлецом, негодяем, преступником… стал преступником… сам. Нет, я уже не ты… Ты умер, когда я совершил первый подлый поступок. Ты умер, а родился я – мерзавец, которому нет места на Земле. Что же теперь делать, как жить дальше?

Неожиданно, полковнику ответил мальчишеский голос. Голос звучал просто из пространства:

– Я снова оживу, если ты перестанешь быть подлецом. Ты снова станешь мной, если станешь тем, кем я мечтал стать. Ты сможешь.

Полковник зарыдал. Вовка не мог больше на это смотреть. Он почувствовал, что сам вот-вот разревется. Ему было до слез жаль полковника Змеева. То есть не полковника, а просто Сережу Змеева, с которым разговаривал сам Сережа, только уже ставший взрослым. Вовка сделал то, чему его научил брат – он телепортировался прямо в парк Швейцария к тому обрыву, на «гиблое место».

Он сел на бетонную плиту. Слезы душили его. Вот ведь как получается – даже преступники не всегда были плохими. Может быть, и Луганский мечтал когда-то о чем-то хорошем. Может, просто произошло у него в жизни что-то, что сделало его таким.

Вовка не заметил, как кто-то к нему подкрался. Он просто услыхал голос Гоблина, стоящего уже рядом:

– Ну, вот и все, щенок. Наконец-то я тебя выследил. Теперь я с тобой поквитаюсь, гнида – за все поквитаюсь. Здесь нет свидетелей, и живым ты отсюда не уйдешь.

Вовка испугался, но старался не подавать вида, лихорадочно соображая, что теперь делать. Убежать не удастся – Гоблин вот он, рядом, поэтому не убежишь. Спуститься вниз по лестнице? Так ее же нет, а Гоблин вот он. Эх! Вовка опять забыл о телепортации.

– Это ты исковеркал мою жизнь, – продолжал Гоблин. – Не знаю, как ты это сделал, но это твоя работа. Был я уважаемым человеком, а ты, подонок…

– Что, показал всем, что подонок не я, а ты?!! – неожиданно разозлившись, закричал Вовка. – Или, что ли, не ты устроил подставу с теми деньгами?!! Что ли, не ты велел украсть деньги и подложить их мне?!!

– А это теперь уже неважно, – ответил Гоблин. – Ты, Муравкин, собирался прыгать с крыши? Ну так вот, сейчас ты полетаешь. А там, внизу, камни – там долго будут собирать твои косточки. На меня не подумают. Подумают, что это несчастный случай, что ты просто упал с обрыва.

«Здесь даже если сорвешься, никуда не упадешь», – вспомнил Вовка слова Кирилла, и он решился.

– Это вряд ли, – сказал он, вставая с плиты. – Вам, Геннадий Олегович, лучше уйти, а то Вам станет еще хуже, – Вовка и сам не ожидал, что сможет разговаривать так спокойно. А он теперь, и правда, не боялся. Вовка продолжал:

– Что ли, Вы не поняли, Геннадий Олегович, что я волшебник? И почему вы подумали, что я собирался прыгать с крыши? Что ли, я псих? Ваша исковерканная жизнь – моя работа. Я изменил прошлое, сделал его лучше. У меня снова есть родители. В Мире стало меньше зла. А у вас стало все плохо потому, что вы делали много плохого и подлого. Вам лучше оставить меня в покое, а то вам будет еще хуже. Или вы хотите повисеть во-о-он на том дубе? – Вовка показал на то огромное загадочное дерево, что росло внизу под обрывом.

Гоблин растерялся, а Вовка спросил:

– Ну как? Может, передумаете, господин Гоблин?

– Не передумаю! – взревел Блинов и бросился к Вовке, намереваясь столкнуть его с обрыва, но Вовка, в последний момент, машинально уцепиться за него и… они полетели вниз вместе.

Глава 10. Лукоморье

Кирилл не обманывал, когда говорил, что тут никуда не упадешь. Не было падения. Вовка сразу оказался… около того дуба. Вот только реки там никакой не оказалось. Зато вместо реки было море. Вовка стоял на изогнутом дугой морском берегу около того самого дуба.

Да, это был именно тот дуб, но, на выступающих из земли мощных корнях, лежала тяжелая цепь с огромными золотыми звеньями. Она два раза обвивала толстенный ствол. Справа плескалось море и был слышен шум прибоя, слева был лес.

По краю леса росли молоденькие елочки, а дальше над ними возвышались вековые ели и сосны. Там, между елок и сосен, росли и лиственные деревья. Они имели самые диковинные формы, какие не часто встретишь в обычном лесу. И это было все. Поблизости кроме Дуба, цепи, леса слева и моря справа не было больше ничего… и никого, даже Гоблина.

– Черт! Где Блинов? – сам у себя вслух спросил Вовка и тут же услышал лилейный голосочек, донесшийся из густой кроны дуба:

– Черт тут давно уж не появлялся – с тех пор как усатый ему рога укоротил. А мой суженый здесь, со мной. Спасибо тебе, Вова, что ты мне его привел.

– Кто это говорит?! – удивленно спросил Вовка.

– Кто, кто… я говорю, кто же еще, – и листва зашевелилась. Только теперь Вовка разглядел свисающий из листвы огромный рыбий хвост. Хвост медленно раскачивался из стороны в сторону. Среди густых листьев дуба Вовка сразу же увидел и того, точнее ту, которой принадлежал этот хвост. Странно, но Вовка даже не испугался и не удивился. Он уже ожидал чего-то подобного.

Русалка мертвой хваткой вцепилась в Гоблина. Вырваться из этих «объятий» Гоблину не было никакого шанса. Впрочем, он и не пытался вырываться, так как все еще не понимал, что с ним произошло, и куда он попал. Он просто сидел на ветке, удерживаемый железными объятиями русалки.

– Спасибо, Вова, за то, что ты привел мне моего суженого, – поблагодарила русалка. – Мне давно было предсказано, что ко мне прилетит мой принц из вашего Мира. И вот оно, свершилось.

– Чаво-чаво свяршилось? – услышал Вовка скрипучий голос у себя за спиной.

– Уж что свершилось, то и свершилось, – очень грубо ответила русалка.

Вовка обернулся и увидел двоих. Один был старик, тощий, как скелет, и с золотой короной на голове. Рядом с ним страшная крючконосая старуха, почему-то сидящая в деревянной ступе и держащая в руках метлу. Гоблин, увидев тех двоих, начал истерично кричать и вырываться. Русалка прекратила истерику, силой запихав Гоблину в рот что-то похожее на ананас. А старуха произнесла скрипучим голосом:

– Смотри, Коша, малчышка.

– Ага, вижу, – прохрипел в ответ Тощий.

– Вы кто такие? – удивился Вовка.

– А ты чаво, – проскрипела старуха, – двоячнык, аль сказык ня читывал?

– Что это, не двоечник я, и сказки читал, только вас-то на самом деле нет.

– Это меня-то нет?! – завопил Тощий. – Самого царя Кощея нет?! – Казалось, что он вот-вот лопнет, точнее не лопнет, а рассыплется от злости.

– Коша, Коша, успокойся, ты жа апасля инсульту, тобе жа нельзя нервначить, – заскрипела старуха.

– Что ты меня моим инсультом все время попрекаешь?! У самой хвороб не счесть, а туда же! – продолжал возмущаться Кощей.

– Ну, чаво ты, Коша, прядумал? Каке таке хваробы? Падумашь, кастяной хандроз, и всяво-та.

– Ага, а про склероз забыла?

– Какой яще склярос? Я про няво ня помню – склярос у мяне.

– А язва желудка?

– А язва-та от чаво? От таво, шты мясу давно не едывала.

– Ну так сейчас и поедим.

– Ты чаво, ты чаво?! Да мне ентого малчышки адной ня хватить, а яще и с табой дялиться.

– Чего со мной делиться-то? Много я съем с моим гастритом?

– Вы, что ли, меня съесть собираетесь?! – испугался Вовка, а старуха ответила:

– А ты чаво падумал?! Съядим! На чаво ты яще сгадиться магешь?

– Ага, одного уже попробовали съесть, – хихикнула русалка. – Забыли, что из этого получилось?

– Это, ты про того кучерявого, что из Болдина? – прохрипел Кощей.

– Сам ты, неуч, из Болдина, – со смехом ответила Русалка. – Это он потом в Болдино съехал, когда ему уж за тридцать годков было, а тогда, когда вы его съесть хотели, ему всего-то двенадцать исполнилось. Он, тогда, как раз в Царскосельский Лицей поступил. Вот оттуда он к вам, злодеям, и попал ненароком.

– Ах, ты, ах, ты, грамотна кака стала, – проскрипела Яга.

– Грамотная, нет ли, а съесть-то вы его тогда не смогли. Думаете, теперь по-другому будет?

– Ну дык тоды «усатый» помяшал. А щас он где? Нету яво тута, усатова – проскрипела Яга.

– Ты уве-е-ерена, что меняу не-е-ету? – Из-за дуба высунулась довольно крупная, даже огромная, кошачья морда, расплывшаяся в хищной злорадной улыбке. – Кого-о-о это вы тут, мяу, съе-е-есть собираетесь? – Кот говорил с характерным кошачьим акцентом.

Следом за мордой показался и весь котище: спина черная, брюхо белое, морда черная с белым – типичный кот Васька, только непривычно крупный для кошачьей породы. Он стоял на задних лапах, а передними держал гусли. Ростом котяра был почти с Вовку. Вид у кота был, пожалуй, еще более злодейский, чем у Кощея с Ягой. Кот уселся на цепь, положив гусли рядом. Передними лапами он несколько раз провел по усищам, приглаживая их, а потом снова спросил:

– Ну-у-у! Мяу! И кого-о-о же это вы съесть собирались?

– Наверно, меня, – сказал Вовка.

– Погоди-и-и, маольчик, не мяуша-а-ай мне с этими злоде-е-еями беседовать. Пусть они са-а-ами ответят. Ну-у-у, так что ска-а-ажете, злодеи?

– Да мы просто так, мы пошутили, – подхалимисто прохрипел Кощей. – Что уж, и пошутить нельзя?

– Знаем мы ваши шутки, – сказала сверху русалка, затыкая рот Гоблину очередным фруктом.

– Знаем, зна-а-аем, мяу! А меняу, значит, уса-а-атым обозвали. Напра-а-асно, напра-а-асно.

– Это мы по-дружески, по-дружески, – прохрипел Кощей.

– Мы ужо Вас так уважам, так уважам, Котофей Иваныч, – добавила Яга.

Кощей стал потихоньку пятиться назад. Ступа, в которой сидела Яга, тоже медленно, еле заметно, двинулся вслед за Кощеем. Вовка с удивлением понял, что Яга с Кощеем кота, мягко говоря, побаиваются. Вид у них был очень испуганный. А кот сразу заметил движение. Он вскочил на четыре лапы, выгнул спину, приготовившись к прыжку, шерсть у него встала дыбом, хвост распушился, и он прошипел:

– Шшш!!! Стоя-а-ать! Порву-у-у! Шшш! Ма-а-о!!!

– А если… если… не… не по… не побежим? – дрожащим голосом спросил Кощей.

– Ну-у-у, если не побежи-и-ите, тогда друго-о-ое дело, – кот расплылся в злодейской улыбке до ушей, – тогда то-о-очно порву. Мя-а-ау!

И тут Вовка услышал насмешливый голос брата:

– Погоди их рвать, усатый, – сказал Кирилл. Вовка обернулся и увидел его.

– Киррю-у-уша! – обрадовался кот. – Наконе-е-ец-то! Я уж думал, забы-ы-ыл ты друга!

– Ну что ты, усатый, как я могу тебя забыть? Ведь мы же с тобой друзья. Нас ведь столько всего связывает хорошего… ну, правда и плохого тоже, но это так, пустяки.

– Да-а-а, хоро-о-ошего-то, мяу, бо-о-ольше было. Поду-у-умаешь, тот смяу… ха-ха-ха-ха-Мяу! Смяушной слу-у-учай. Жа-а-аль, конечно, картину…

– Не бери в голову, усатый, я ту картину поправил: приклеил сзади кусок холста, загрунтовал и на том месте снова мышку нарисовал.

– Ну-у-у, тогда, можно счита-а-ать, мяу, что только хоро-о-ошее было… ты вискас принес?

– Принес, принес, конечно, вот он, – Кирилл высыпал из появившегося откуда-то мешка целую кучу баночек с кошачьим кормом.

В кошачьих глазах вспыхнули хищные искорки, кот распушил хвост и, тряся усами, заорал:

– Дрру-у-уг! Я так и зна-а-ал! Мя-а-ау! Что ты настоя-а-ащий друг! – и жадно набросился на еду. Он запихивал в пасть не раскупоренные банки с кормом и жевал их, а то, что оставалось от банки, выплевывал в виде искромсанного смятого металла.

– Ну, все, Вова, – сказал Кирилл, – пора возвращаться. Усатому, к сожалению, не до нас. Пока все не сожрет, с ним не поговоришь, а сожрет – спать завалится.

– А как же мы? – прохрипел Кощей. – Нам что теперь делать?

– Да пошли вы к лешему, – ответил ему Кирилл.

– Нет, нет, тока ня к Лешаму! – завопила Яга. – Я яму картычнай долг ня отдала, лучша к Горынычу!

– Да хоть к самой гиппотрахандрилле.

– Не-е-ет! Тока ня к не-е-ей! Не к хандри-и-иле! Лучша к Ле-е-ешаму!

– Давай, Вован, полезай первым, – сказал Кирилл, не обращая больше внимания на Ягу и Кощея.

– Куда лезть-то, – не понял Вовка.

– Куда, куда. Наверх, куда же еще? Назад-то оглянись.

Вовка оглянулся и увидел знакомую веревочную лестницу, спускающуюся из ниоткуда.

– А как же Блинов? – спросил он.

– Он нашел свое счастье, – усмехнулся Кирилл, – вон посмотри.

Гоблин сидел в ветвях дуба и пытался прожевать очередной запихнутый ему в рот фрукт. Он больше не пытался вырываться – понял, что не получится.

– Счастливой семейной жизни, Гоблин! – сквозь смех крикнул ему Кирилл, поднимаясь следом за Вовкой.

– Приятного аппетита, Гоблин! – злорадно добавил Вовка, увидев, как русалка запихивает Блинову в рот очередную порцию. – Я ведь тебя предупреждал, Гоблин!

– Не сомневайтесь! – крикнула в ответ русалка. – Я из этого изверга человека сделаю, мне это не в первый раз! Уж на что Леший злодей был, так и его перевоспитала!..

* * *

Было далеко за полдень, когда Вовка с братом выбрались на знакомый берег в парке «Швейцария». Все здесь было привычным: над рекой по-прежнему стоял туман; все так же шумели листвой деревья; так же, как всегда, несла свои воды Ока, по которой плыл самый обычный теплоход.

– Ну и денек, – сказал Кирилл. – Вот уж не думал, что такое будет. Я хотел со Змеевым завтра поговорить. Ну, с тем милиционером. И к усатому завтра собирался. Жаль, с усатым сегодня поговорить не удалось – обожрался уже наверно и баюшки завалился. А ты следующий раз применяй, чему я тебя научил.

– Слушай, а что это было с милиционером? – спросил Вовка, – Что ты с ним сделал?

– Да ничего я с ним не делал. Просто заставил его вспомнить детство, родителей, о чем он мечтал. Если человек будет это помнить, то никогда не совершит ничего дурного.

– Что ли, он теперь не будет помогать Луганскому?

– Увидим, но, скорее всего, не будет.

– А Луганский?

– А что Луганский?

– Ну, это... его нельзя так же перевоспитать?

– Я пробовал как-то – бесполезно. Понимаешь, некоторые люди становятся плохими чуть ли не с младенчества. У таких людей нет светлой мечты, нет цели в жизни. У таких людей нет вообще ничего, кроме хватательного рефлекса. Первое слово, которые они произносят, это слово «дай», а не «мама». Не знаю, наверное, не все так безнадежно, но у меня ничего не вышло. Может быть, тюрьма его исправит… хотя, что толку… Сидеть-то ему там придется до конца жизни за все, что он натворил.

– Жаль. Слушай, а что это за зверь такой – грибохандрила, ну которого Яга так испугалась?

– А я знаю? Просто сказал, что на ум пришло. Только я сказал не грибохандрила, а гиппотрахандрилла – нет такого зверя, на самом деле.

– А чего же Яга так испугалась, если его нет?

– Так она же не знает, что его нет. Представила себе что-нибудь ужасное – гиперпегона, например. Вот и испугалась.

– А это что еще за зверь?!

– Потом расскажу.

– Слушай, а кот правда твой друг?

– Котофей Иваныч? Конечно друг, еще какой!

– А он, что ли, и вправду мог Кощея и Ягу порвать?

– Он-то? Да запросто. Ты, думаешь, почему с ними Змея Горыныча не было?

– Не знаю.

– А потому и не было. Усатый пригрозил Горынычу две оставшиеся головы оторвать, если он еще раз к нему сунется.

– Ничего себе котик! Вот бы и мне с ним подружиться…

– Считай, уже подружился. Ты не думай, это он с виду такой свирепый. На самом деле он отличный парень – душа человек! Ну ладно, давай в Кошелиху. Я Ваську и Юльку просил никому не рассказывать, что с вами произошло, но лучше пораньше вернуться, а то, кто их знает.

– Ладно, только давай я сам попробую туда попасть, ну, в смысле, телепортироваться.

– Ну, давай, у тебя получится…