Текст книги "Детектив с Лысой Горы"

Глава девятая
После бойни

Женщины не должны обманывать мужчин. Мужчины сами бесконечно обманываются в женщинах и сами кричат каждой встречной: «Верю!»

Курсы актерского мастерства Станиславского

Вероника рано или поздно придет в себя – она просто очень устала. Чем меньше времени у ведьмы на заклинание, тем больше сил ей приходится на него израсходовать. Спасибо, что решила не экономить – если бы она ударила на минуту-другую позже, была бы единственной выжившей. Удивил меня Рыжий: он обошелся царапинами – глубокими, но все же царапинами. Впрочем, кто удивил по-настоящему, так это Стасик, который умудрился вообще выйти сухим из воды. Самые серьезные ранения были у меня и Данилы. Как сказал Алехин – что возьмешь с гражданских? Действительно, кадровый состав Костяного отделения по мелочам не разменивался – Тихоня и Ксюха заплатили полной монетой. Тихоня первым принял бой и, пока вольфы рвали его на куски, Алехин с Сявой успели принести щиты и копья. Судьба часового. Сто смен пройдет под трафарет «происшествий нет». Ты будешь проклинать никому не нужное дежурство и твердо знать, что во время смены есть только два значимых события – ее начало и ее конец. А потом, в случайный час, примешь на себя первый удар. Ксюха прикрыла Марата. Он – лучший стрелок, поэтому он должен был стрелять. А она – отбиваться. Если бы было наоборот – погиб бы он. А так – за минуту до своей смерти они ее все-таки достали. Из стартового состава отделения осталось четверо. Хороший командир уже бы вводил в бой свежий резерв. Вот только где он, мой резерв? Ко всем нашим «достижением» надо добавить тот факт, что Анастасия пропала, точнее, хотелось думать, что она пропала, а не превратилась в смесь костей и мяса, которых в нашем бывшем лагере было сейчас предостаточно. И из-за которых первое, что нам придется сделать, это – перебазироваться подальше от мертвых вольфов. Потом надо похоронить Ксюху и Тихоню. Так я и не узнал, почему его прозвали Тихоней… И, в общем-то, мне было все равно. Я ничего не чувствовал. Не было ни горечи, ни печали. Скорее наоборот… Еще один бой – и вот я снова жив. И даже не калека. Я снова их обманул. Я знаю, что точно так же думал бы Тихоня, если бы выжил, думал бы сейчас – сразу после бойни. Ему тоже было бы плевать на погибшего в бою товарища, главное – это то, что он выжил… Потом, когда животная радость уцелевшего тела пройдет, я смогу сопереживать. Забуду прикосновение вольфов к моей коже и смогу думать о ком-то еще.

Зато сын полка – Стасик – был в хорошем настроении. Не знаю, где рос этот ребенок, какие валькирии его воспитывали, но, кажется, картина десятков искромсанных тел его очень забавляла – широко открытые глаза впитывали зрелище, от которого большая часть моих вполне взрослых знакомых почувствовала бы острое желание закрыть глаза, нос и как можно быстрее оказаться на максимально возможном расстоянии. Стасика был в восторге, он время от времени подходил к кому-нибудь из нас, шепотом, на ухо произносил: «Я такого никогда не видел!» – и снова пускался в свое турне между трупами.

– Не самое ожидаемое поведение ребенка, верно, майор? – Вот и Вероника пришла в себя. Если она наберется сил настолько, что сможет заняться целительством, то мы с Данилой сможем принять стоячее положение значительно быстрее.

– Я бы сказал, шокирующее поведение, но нападение вольфов меня удивило гораздо больше.

Со стороны наш диалог должен был выглядеть довольно странно: лежат двое затылком вниз, лицом вверх – и беседуют, то ли друг с другом, то ли каждый сам с собой.

– Майор, вольфы не нападали на нас, вольфы вообще редко нападают стаей, – Вероника напряглась и перевернулась на бок, вероятно, рассчитывая, что я сделаю то же самое. Не тут-то было: я перебрал лимит движений в бою с вольфами. Вероника выдержала паузу и, сообразив, что мое тело так и останется неподвижным, продолжила: – С их стороны было просто верхом глупости нападать на гвардейцев, вдумайтесь, скольких они потеряли, еще до того, как мне удалось что-либо сделать.

– Быть может, на Лысой Горе не знают, но вольфы вообще не отличаются особым интеллектом…

Она не дала мне закончить:

– Отсутствие интеллекта не делает их самоубийцами, и пусть я сошла с ума, но они пытались добраться до мальчика, а мы просто оказались у них на пути…

– Вольфы охотились за Стасиком?

– Именно за Стасиком. Тем самым, который вот – ходит и балдеет от вида сотни с лишней мертвых вольфов. Я в чем-то ошиблась?

– Вероника, Стасик сегодня прошел боевое крещение, поэтому… В общем, пока не случится чего-то очень серьезного – он вправе рассчитывать на доверие. Да и что мог сделать ребенок такого, чтобы его так ненавидели?

– Майор, иногда достаточно просто быть кем-то. Вот вы, например, как относитесь к ведьмам? – Все-таки хорошо, что я на нее не смотрел, потому что мне пришлось бы опустить взгляд:

– Я предпочитаю держаться подальше от ведьм…

– Еще! – мне показалось, или она только что была очень слаба?

– Вероника, если ты этого хочешь, ты это получишь. Я совершенно искренно считаю, что без таких, как ты, жизнь была бы намного лучше. Проблема только в том, что если мы от вас сможем избавиться, нет никакой гарантии, что не появится кто-то похуже. Так что можешь быть спокойна, от меня удар в спину ты не получишь.

Не знаю, что еще хотела сказать Вероника – в повозку забрался Глеб, распространяя жуткий запах какого-то отвара. Ведьмы помешаны на всяких травках – после применения магии нужно восстанавливаться, и уж не знаю почему, но нормальная еда этому не особо способствует. Существуют и другие способы «подкачки энергии», но на Лысой горе, слава богу, это не в чести. В магии всё в конечном счете сводится к умению управлять, накапливать и восстанавливать энергию. Впрочем, а где все не сводится к чему-то другому? Вероника, будучи ведьмой молодой, но достаточно способной, во всяком случае, для того, чтобы изничтожить стаю вольфов, в то же время была недостаточно опытна, для сохранения достаточного количества сил, чтобы теперь, после этого, не лежать пластом. Будь с нами Хозяйка Горы, быть может, и Тихоня с Ксюхой были бы живы, и зрелище восстанавливающей силы ведьмы было бы нам недоступно.

Повозка наклонилась и снова выровнялась – Алехин и Марат забрались к нам в гости.

– Алекс, ты как? Мозги работают, или вместе с ребрами вышибло? – В гвардии любят шутить, причем по странному совпадению, все шутки очень тематические – о здоровье, почему бы это?

– Алехин, как с офицером разговариваешь?

Марат пихнул под ребра Алехина и громким шепотом произнес:

– Я же тебе говорил – очухался!

Алехин остановился у изголовья Вероники, Марат занял позицию у нее в ногах – дальнейшее произошло быстро и четко: одновременно с фразой «Разрешите, господин майор!», которая прозвучала как «Разрешь гспйр», Алехин с Маратом приподняли топчан ведьмы и вынесли его из повозки. Уже когда они оказались на полянке, до меня донеслось:

– На воздухе быстрее силы восстанавливаются, полежите чуток – и мы вас обратно возвернем… – убалтывал Марат Веронику. А Алехин уже снова был в повозке.

– Майор, – Алехин все еще пытался шутить, – есть новости. И все плохие, то есть, сперва-то кажется, что хорошие, а потом понимаешь, что плохие.

– Вероника оказалась вражеским шпионом?

– Вероника? А при чем здесь Вероника? – этот шут балаганный решил, что я поведусь на его шуточку с ускоренным курсом восстановления сил.

– Алекс, – Алехин наконец сбросил с себя скорлупу сержанта, любимца дам, товарища бойцов, и продолжал уже нормальным голосом, без картонного задора дебила-военного: – Алекс, Анастасия жива, но я действительно не уверен, что это хорошая новость. Она распрягла своих лошадей и сейчас скачет в сторону Киева. Кроме своих лошадей она прихватила пару наших, остальных – убила.

– Что значит – убила?

– Перерезать горло – это убить?

Не могу себе даже вообразить – женщина перерезает горло лошади! Как мужчине кинжал в сердце втыкает – могу. А вот как режет лошадей – не могу.

– Чем она их резала?

– Мечом, судя по всему, а что? – Алехин явно решил, что я что-то такое только что понял, а я просто представлял себе Анастасию с кинжалом. С мечом в руках я ее представлял значительно хуже. Я, собственно, ничего не имел против того, чтобы Анастасия передвигалась отдельно, без нас. Я не понимаю, почему она хотела, чтобы мы остановились. Объяснений могло быть много, и ни одно из них мне не нравилось.

– А Стасик случаем не в курсе, куда тетя Настя поскакала?

На то, чтобы сообразить, кто такая «тетя Настя», Алехину понадобилось время, а я не собрался ему помогать… О! Сообразил, скривил рожу, сейчас ответит.

– Стасик в перерывах между своими восторгами, сказал, что тетя уехала за подмогой. Мне вот только интересно, кому эта подмога будет подмогать? Судя по тому, что она сделала с лошадьми, явно не нам!

Странно, как это Анастасия с нами не проделала ту же операцию, что и с лошадьми. Как-то все чудн`о получается – в последний момент нам ее практически навязали, да еще и вместе с вольфами… Может, у Петрова война, а мы расхлебываем? Все равно непонятно. Ясно только одно – надо либо бегом возвращаться, либо что-то очень серьезно менять, пока оставшиеся в живых восемь человек не последовали за Китайцем, Тихоней и Ксюхой.

Глава десятая
Водоплавающие и в воду падающие

Идеальный чиновник – тот, кто в совершенстве овладел искусством составления плана по составлению плана по составлению плана.

Из мемуаров председателя Госплана

– Предлагаю плыть.

– Ась? – это Алехин выразил всеобщее отношение к моей гениальной идее. Ничего, мы еще поборемся за свободный доступ к мозгам.

– Повторяю еще раз. У кого плохо со слухом – читайте по губам. Мы должны отсюда уплыть!

Кажется, слово «отсюда» моментально склонило чашу весов в пользу моего плана. Если бы еще не Стасик – его святая, она же детская простота вылилась в вопрос:

– А мы не утонем?

Хороший вопрос. Что точно утонет точно, так эта тонна оружия, которую Алехин приволок с собой, если вдруг он попытается её сплавить по воде.

– Плоты, майор? – Вот оно, мозговой штурм пошел. Рыжий блеснул догадкой!

– Плот, Рыжий. Думаю одного на семерых с половиной, считая ребенка – за глаза хватит. Алехин?

Алехин все понял, и минут через десять звуком столярных работ мог бы воспользоваться полк латников, чтобы подобраться к нам, совершенно не беспокоясь о том, что их могут услышать…

Есть все-таки у командира преимущество: вместо того, чтобы махать топором, я собирался побеседовать с прелестной дамой. Фактически мы остались одни. Даже Глеб – персональный меч Вероники, отданный под командование Алехина, не сможет мне помешать пообщаться с ведьмой тет-а-тет… Хотя… Может, лучше пойти топором помахать?

Вероника все еще была далека от своей лучшей формы. Кажется, ей удалось подлечить меня с Данилой куда лучше, чем восстановиться самой. Если я не ошибаюсь, поутру она отправилась в сторону каменистого пригорка – то ли травки собирать, то ли попросту быть подальше от нас.

Вся эта экспедиция получалась какой-то неправильной – Анастасия от нас убежала, Ксюша погибла, Вероника старается держаться подальше… Может, она считает, что если будет держаться ближе, ей придется пойти вслед либо за Ксюхой, либо за Настей? Подъем был короткий и достаточно пологий, но боль в правом боку напомнила о себе… А вот и ведьма – надеюсь, я был прав и нам будет, о чем поговорить.

Холму, на вершине которого я заприметил Веронику, было далеко до Лысой Горы, зато, судя по той картине, которая открылась передо мной, Вероника здесь себя чувствовала полновластной хозяйкой. Соединив руки на затылке, вытянувшись в струнку, она висела сантиметрах в десяти над вершиной холмах. Как раз то расстояние, о котором можно потом всю жизнь гадать – привиделось или было на самом деле. Я не стал протирать глаза, я кашлянул – в смысле «вот я пришел, как-то неловко вас отвлекать, но придется…» Мне не придется гадать. Потому что совершить такой поворот на 180 градусов можно, только зависнув в воздухе. Выдержав паузу – ну что, удостоверился? – Вероника плавно вернулась на землю. Здесь я был единственным наблюдающим, она – единственной летающей… И как тут не испытывать комплексы? Да, очень просто – не испытывать!

– Вероника, скажите мне, только честно, вы общаетесь с Киевом?

– Каждый день. – У скульптуры богини презрения был более приветливый взгляд. – Вы хотели передать привет своей подружке?

– Было бы неплохо, но, боюсь, мои подружки предпочтут вовсе не получать приветов, нежели получать их в желтом конвертике с Лысой Горы…

– Тогда чего вы хотите?

Действительно, чего может хотеть детектив Алекс, он же майор Каховский? Ясное дело, только одного – передать горячий поцелуй десятку подружек. Неужели я произвожу впечатление устройства, предназначенного исключительно для размножения? А ведьмочке-то лет двадцать – откуда такая спесь? Или это последствия ранения?

– Вероника, слушайте меня внимательно, потому, что сделано все должно быть в точности так, как я вам скажу. Мы можем связаться с Киевом прямо сейчас?

Это был не лучший в мире плот. Единственным его достоинством была скорость появления на свет. В любом случае, по моим расчетам, плыть нам придется совсем немного. Почти весь арсенал пришлось бросить. На чтобы его затопление пришлось бы потратить время, а времени-то у нас и не было. Надеюсь, мы еще за ним еще вернемся, собственно, сейчас мы брали с собой лишь продукты да еще то, что боец способен долго тащить на себе.

Но сначала, как бы мы ни торопились, нужно сделать одну вещь. Полог фургона открылся, чтобы впустить Алехина. Таким бледным я его еще не видел. Если бы я не знал, что это невозможно, я бы решил, что он смертельно напуган.

– Алекс, посмотри, – шепот сержанта меня добил окончательно. Алехин вынул из-за пазухи три деревянных фигурки. Такая же была и у меня в кармане.

– Это нэцке Ксюхи, Тихони и Китайца.

– Ты зачем их притащил?

– Присмотритесь.

Я присмотрелся. Одна фигурка ничем не отличалась от тех, что я видел у Китайца, а вот две другие… Они были практически разорваны пополам. Глубокая трещина проходила от темечка до пяток маленьких узкоглазых толстячков. Чтобы разломить их, достаточно было просто потянуть за края дерева – внутри была пустота.

– Майор, вы что-нибудь понимаете?

Майор ничего не понимал. Я вынул собственного божка – тот был заметно тяжелее. Не знаю почему, но раскалывать его, чтобы убедиться, что в середине у него не пусто, у меня не было ни малейшего желания.

– Что еще? – я слишком хорошо знал Алехина, чтобы думать, что так потрясти его могли три деревяшки.

– Пропал Китаец. Целая нэцке – его.

Он так и сказал – не «тело Китайца», а «Китаец». Чего я не буду делать точно, так это тратить время на поиски трупа. Хотя, кто знает – быть может, Китайцу опять удалось обхитрить смерть?

* * *

Первым на воду встал маленький плотик, на котором возвышалась гора хвороста. Под верхним слоем сухих веток – два тела: Тихоня и Ксюха. Течение подхватило плотик, и он, покачиваясь на волнах, начал свой недолгий путь. Коротко защелкал тетивой лук, и, одна за другой, в небо взмыли горящие стрелы. Вот одна воткнулась в плот, вторая – пламя поплыло по воде, чтобы умереть за одним из поворотов реки. Отрезало. Напрочь. Теперь их нет. Не здесь и сейчас, их нет нигде. Куда бы ни занесла судьба. Теперь каждый день они будут понемногу уходить из памяти, чтобы капля за каплей переливаться в легенды Костяного отделения. Отныне и навсегда за спиной каждого бойца отделения встанут еще две тени, еще один миф, помогающий побеждать… Потому что стаю вольфов победили они – думаю, даже Вероника считает именно так. Это не ложь и не желание польстить. Это точная логика смертельного боя. Чтобы стать героем, нужно погибнуть. Никто, никто не хочет быть героем.

* * *

– Навались!

Плот, на скорую руку созданный столярным гением Алехина, предпринял последнюю попытку остаться на берегу, но, прочувствовав наш настрой – сдался. Первым запрыгнул Марат, затем я с Данилой, Алехин с Сявой и Рыжим, войдя в воду почти по пояс, продолжали толкать плот, мы же с Маратом, вооружившись шестами уже были готовы толкать его и без их помощи… Глеб и Вероника со Стасиком сбились с ритма, и теперь им придется слегка замочить одежку. Куда там – они у нас крутые – Вероника схватила Стасика за руку и заскользила, полетела к плоту. За ней к плоту рванул Глеб – еще то зрелище – дикие глаза Стаса, алебастровая невозмутимость Вероники, блеск меча Глеба… В следующую секунду алебастр упал в воду. До удара о плот головой Веронике оставалось проскользить по воздуху миллиметра два. Глеб, не успевший вовремя отреагировать, мог только наблюдать, как мы вытаскиваем ведьму из воды. Не буду скрывать – основная нагрузка досталась мне. Со стороны Марата, вероятно, это был жест уважения к командиру. Вероника беспомощно осматривала свою руку, на которой у локтя красовался укус – укус до крови. Надо же, какие зубки у этого Стасика! Перенося мальчика на плот, Вероника меньше всего ожидала, что практически в конечной точке путешествия он буквально покажет зубки. Стасик, между тем, уже умудрился выбраться на берег, где, двигаясь параллельным курсом, с нескрываем интересом следил за нашими маневрами. Вероятно, он не любит плоты, а может, у него речная болезнь или приступ бешенства. За ребенком надо было бы вернуться…Быть может, позже… Чего я сейчас точно не собирался делать, так это поворачивать к берегу.

Посередине плота у нас возвышалась палатка. Не скрою, главное ее назначение было в том, чтобы возвышаться и шириться. При желании она могла бы с успехом играть роль паруса.

Подняв на плот шесты и, предоставив течению полную свободу, мы укрылись в этом чуде деревянно-матерчатого зодчества.

– По моей команде! Вероника, пожалуйста, без ваших фокусов с пробежками по воде! Все готовы?

Кое-кто был не готов. Сява смотрел на меня взглядом человека, которому перед смертью отказали в последнем слове. А каким взглядом смотрел на него я? Очень трудно плавать, когда на тебе висит около ста килограммов железа. Как он с ними на плот залез – не иначе, с помощью секретного приспособления под названием «посильная помощь Алехина», а может, заранее в палатку затащил. Щит звякнул о дерево, за ним последовали два меча, кольчуга и арбалет, для стрельбы из которого понадобились бы как минимум два человека.

– Делай как я!

Выйдя из палатки на сторону плота, обращенную к противоположному берегу реки, я, по возможности тихо, спустился в воду, все еще держась за плот. Секунда – и я, стараясь держаться вровень с набирающим скорость плотом, двинулся к берегу – благо, за то время, пока мы еще правили нашим флагманом, нам удалось подобраться как можно ближе к противоположному берегу. Впрочем, проплыть и пять метров, с какой-никакой поклажей, достаточно серьезная задача – и я ее выполнил. Ее выполнили все. Оказавшись на берегу, мы ползком добрались до ближайших кустов и только там перевели дух. Прав я или не прав, но первая часть моего плана прошла без сучка и задоринки.

Плот упрямо двигался, грозя через несколько минут скрыться с наших глаз. Тем временем Стасику, наверное, надоело бежать. Он протянул свои ручонки в сторону плота, после чего раздался звук, больше всего напоминающий храп, только если храпят одновременно человек сто, причем одновременно и все – прямо вам в ухо. Метров за десять перед плотом вода вдруг ушла вниз. На месте ленивого течения на наших глазах появился водопад, уходящий на неизвестную глубину. Плот устремился в пучину со скоростью, не оставляющей сомнений, что ни один из нас не выбрался бы живым. Рев водопада прервался звуком стократно усиленного всхлипа – видно, пробку вставили на место. Водопад начал затихать, пока не исчез вовсе. Река снова текла неспешно и величаво. Стасик прыгающей походкой направился прочь от реки…

Первый раз за всю экспедицию мы сделали ход, не прописанный в конспекте врага.

Глава одиннадцатая
На другом берегу

Даже рожденному летать, бывает полезно ползать

Из жизни насекомых

Давненько я столько не ползал. Думаю, еще несколько часов передвижения таким способом – и на моем животе вырастет чешуя, руки и ноги начнут постепенно втягиваться, а язык станет раздвоенным. Это ж надо было разбросать по земле столько сучьев и камней! Радовало только одно: Веронике пришлось ползти точно так же. Представляю, во что превратится ее одежда. И даже не представляю, во что превратится ее грудь в конце маршрута.

Ждать. Нам нужно два или три дня ждать. Главный плюс, который я получил в качестве компенсации за потерю всех наших припасов – статус погибших. Кем бы ни были Стасик и его друзья – мы для них драматически утонули, так как ничем не примечательная речка на несколько минут стала счастливой обладательницей водопада.

– Сюда! – просипел Алехин.

Ну, наконец-то – если нам повезло, можно будет сесть или даже встать. Нам повезло. За небольшим подъемом прямо у берега тянулась балка, достаточно глубокая, чтобы спрятать всех нас. Я оторвал чресла, живот и грудь от почвы и с удивлением обнаружил, что по-прежнему умею принимать вертикальное положение.

– Вероника, ты ничего не хочешь нам рассказать про Стасика? – Конечно, кто я такой, чтобы ведьма давала мне отчет. Просто спрашивать у Рыжего, что здесь произошло, было бесполезно. У Вероники, судя по всему тоже.

– Я его не почувствовала. Любой маг чувствует другого, но Станислав – как на другой стороне Луны, даже во время сеанса!

Моя злость на Веронику улеглась, толком не разгоревшись. Если быть абсолютно честным, то она ведь меня предупреждала по поводу найденыша – сразу после атаки вольфов. В общем-то, смешно было думать, что она от нас что-то решила скрыть. Какой-то час назад мы все плыли на одном плоту и, если бы я ошибся – точно так же вместе покоились бы под этими спокойными водами.

– Как ты понял? – Кажется впервые в голосе Вероники не было надменной интонации

– А я не понял… Было ясно, что нас не хотят отпускать. Нам не дали бы уйти ни по реке, ни по земле, но река давала возможность спрятаться или и вправду уйти… Во всяком случае, я на это надеялся. Если у Стасика с этой стороны реки был наблюдатель, то мы живы только благодаря его любви к искусству. То, что Стасик не захочет нас сопровождать, было для меня полной неожиданностью, я чуть было не повернул за ним.

– И почему не повернул? – голос Алехина прозвучал неожиданно мрачно.

– Не знаю почему… наверное, я просто испугался.

– Стасика ты, что ли, испугался? – голос Алехина все мрачнел и мрачнел

– Нет, я испугался, что мы не успеем… Пока бы мы возвращались за ним, пока поплыли бы обратно… Я боялся с того момента, как мы начали сооружать плот, боялся, что не успеем, всё ждал подвоха, а тут всё гладко, всё сладко…

– Командир, давай ты и впредь не будешь поворачивать, даже думать об этом не будешь – мальчик там или девочка. Ладно, майор?

Я промолчал. Наверное, Алехин прав. Мы – не спасатели. Спасают другие. Мы тут, чтобы ходили караваны – табак в одну сторону, мечи в другую. Линия каравана не должна прерываться. И это важнее мальчиков и девочек. Но Алехин был мрачен не из-за этого. В глазах сержанта я фактически признался в том, что хотел совершить предательство. Всегда непросто привыкаешь к мысли, что люди – разные не только внешне: они и думают по-разному. Еще труднее смириться с тем, что эти самые «разные» правы – в отличие от тебя. Мне было бы легче услышать это от Сявы…

– Сержант, обустраивайте лагерь. И еще – мне нужно круглосуточное наблюдение за рекой. Думаю, гости у нас появятся дня через два, но лучше перестраховаться. И еще – нам придется соорудить еще один плот… Теперь вы, Вероника. Через два дня вы должны быть в такой форме, чтобы мы все могли просто отдыхать, когда вы будете разбираться с нашим мальчиком.