Текст книги "Нарцисс в броне. Психоидеология «грандиозного Я» в политике и власти"

Нарцисс для масс: как психологи рисуют политический портрет трампа

Современная политика становится все более персоналистской, тем важнее становится анализ психологических особенностей ее ключевых фигур. Но на пути такого анализа встают профессиональные этические ограничения

Политический стиль Дональда Трампа дает повод журналистам и публике не только критиковать его действия, но и называть президента нарциссом и даже говорить о наличии у него той или иной формы нарциссического расстройства личности (НРЛ). Как ни относись к подобным оценкам, раздаваемым и бытовой, и профессиональной экспертизами, нельзя не признать, что они уже повлияли на стиль и арсенал политической борьбы. Проблема выходит далеко за рамки сугубо личных странностей нынешнего президента США.

Свидетели и свидетельства

В декабре 2016 года три американских профессора психиатрии настоятельно рекомендовали Бараку Обаме направить Трампа на комплексное нейропсихиатрическое обследование. Трудно сказать, как могла бы выглядеть подобная процедура и какие на то есть правовые основания, однако заявление имело резонанс. Что объяснимо: речь шла о достаточно понятных проблемах психики, таких как завышенная самооценка, импульсивность, гиперчувствительность к оскорблениям и критике. Самое сильное утверждение было о неспособности Трампа различать фантазии и реальность.

Через месяц после вступления в должность Трамп провел пресс-конференцию, которую многие журналисты расценили как безумную. Информационным поводом было назначение декана факультета юстиции Международного университета Флориды Александра Акоста министром труда. На представление чиновника ушло 56 секунд, после чего Трамп заявил: «Я здесь для того, чтобы сказать американскому народу о том невероятном прогрессе, которого удалось добиться за четыре недели, прошедшие с моей инаугурации… Я не думаю, что был еще такой президент, которому удалось добиться так много за столь короткий промежуток времени».

Такое поведение только подтверждало подозрение врачей. Дело дошло до публикации психиатрических диагнозов с прямой и жесткой формулировкой: злокачественный нарциссизм. Об этом, в частности, сообщил известный клинический психотерапевт Джон Гартнер. Основные симптомы: самовлюбленность, антисоциальное поведение, агрессия, садизм. С нелегкой руки эксперта многие американские специалисты объединились в движение «Психиатры против трампизма», опубликовавшее манифест с доказательствами психического неблагополучия Трампа. Среди них присутствуют «политика поиска козла отпущения и изгнание целых групп людей, считающихся опасными, включая иммигрантов и религиозные меньшинства; преследование и высмеивание конкурентов и критиков; культ личности сильного правителя, апеллирующего к страхам и гневу». Сторонники данной позиции даже создали петицию на Change.org.

Самым отчаянным пока выглядит заявление классика литературы ужасов Стивена Кинга в Twitter от 4 мая 2017 года: «То, что у этого парня палец на красной кнопке, страшнее любой истории ужасов, что я написал. Твиты Трампа в его первые 100 дней на посту президента рисуют довольно четкий портрет: он олицетворяет просто хрестоматийный пример нарциссического расстройства личности».

Второй Голдуотер

Нечто подобное уже было. В 1964 году, в ходе первой президентской кампании после убийства Джона Кеннеди, более тысячи психологов и психиатров публично объявили кандидата от республиканцев Барри Голдуотера недостаточно психически устойчивым, чтобы ему можно было доверить ядерные коды доступа. Речь в том числе шла о паранойяльных проявлениях на почве холодной войны. Позиция специалистов «помогла» Голдуотеру с треском проиграть выборы Линдону Джонсону.

Эта история долго обсуждалась, пока в 1973 году Американская психиатрическая ассоциация не ввела «Правило Голдуотера», запрещающее членам ассоциации высказываться о психическом здоровье публичных персон, если они не были обследованы ими лично. Эту норму ее противники сразу же прозвали «правилом кляпа». Тем не менее в августе 2016 года доктор Мария Оквендо, президент Американской психиатрической ассоциации, заново осудила дистанционную диагностику: «Уникальная атмосфера этой президентской кампании может вызвать у некоторых желание подвергнуть психоанализу кандидатов, однако подобные действия не только противоречат этике, но и являются безответственными». Как бы там ни было, все сразу догадались, что такое «уникальная атмосфера».

Назрел раскол. В конце июля 2017 года другая профессиональная структура, Американская ассоциация психоаналитиков, оповестила 3,5 тыс. своих членов о том, что они не обязаны подчиняться пресловутому правилу и могут свободно высказываться о психическом здоровье президента. Один из аргументов: «Поведение Трампа отличается от всего, с чем нам приходилось сталкиваться ранее».

Психоаналитики всегда были большими анархистами, чем психиатры. В ответ более влиятельная Американская психиатрическая ассоциация (36 тыс. членов) не преминула напомнить, что «Правило Голдуотера» для нее остается в силе.

В центре спора оказалась цена вопроса. На одной чаше весов профессиональные принципы и этика, на другой… страшно подумать что. Через три недели после инаугурации Трампа 35 экспертов в «The New York Times» заявили, что «Правило Голдуотера» не позволило им «в эти критические времена» ознакомить журналистов и конгрессменов с крайне важными выводами. В ответ Аллен Фрэнсис, одна из самых влиятельных психиатров страны, академично определила происходящее как «bullshit». Она заявила о необходимости различать «плохое поведение» и «психическое заболевание», напомнив также, что такая размашистая публичная диагностика может оказаться оскорбительной для действительно страдающих данным расстройством. При этом доктор однозначно выразила свои чувства в отношении Трампа: «Психиатрические оскорбления – неправильный способ противодействия нападкам Трампа на нашу демократию… Его психологические мотивы слишком очевидны, чтобы быть интересными, и их анализ не помешает ему продолжить гонку за властью».

Нарцисс на фоне эпидемии

По поводу гонки за властью – все не совсем так. Психопатолог-диагност и политтехнолог – разные профессии. Атака психиатров на Голдуотера привела к самому сокрушительному поражению за всю историю американской демократии. Сейчас многое изменилось. Нарциссизм становится знаком времени, «духом постмодерна». В Штатах фиксируется подлинная эпидемия нарциссизма (до 10 % населения) с проблесками пандемии. В студенческой среде темпы распространения расстройства за десятилетие увеличиваются в разы. Так что не стоит отмахиваться от ситуации, когда нарцисса выбирают нарциссы.

Не менее важен и другой принцип политтехнологии: необходимо изо всех сил бороться за каждый голос, так как именно он может оказаться решающим. И сейчас на фоне обсуждения импичмента Трампа трудно сказать, не окажется ли в итоге нарциссический след не менее значимым, чем «российский». Аллен Фрэнсис написала «библию диагностов», но в политике другая библия. Не случайно это сказано именно сейчас: «Нарциссизм – излюбленный диагноз для политических лидеров любой партии, противостоящей твоей собственной». Автор – Кристин Домбек, автор популярных книг по философии.

Новизна также в том, что предельно открытые формы политической коммуникации делают менее обязательным для аналитика личный контакт с пациентом. Данных хватает в потоке не всегда контролируемого публичного красноречия Трампа. Вряд ли на кушетке аналитика окажется что-то сильно иное.

Более того, здесь вообще важен не столько личный диагноз, сколько тренд, связанные с ним издержки и риски. В постсовременной философии эти границы между нормой и патологией и вовсе размыты, подвижны. В общем виде это более рационально, чем жесткие подходы диагностов, привыкших готовить психиатрические заключения для суда. Вопрос элементарного баланса: что мы приобретаем, следуя профессиональному ригоризму, и что теряем в огромных, еще даже близко не очерченных пространствах понимания новейшей политики, особенно персоналистской и апеллирующей к эмоциям. Не тот ли это случай, когда молчание смерти подобно?

Наконец, это просто технологично. Один из комментаторов утверждал: «Поймите, у Трампа авторитарный тип личности. Он очень раним. Он нарциссист, у него огромное самолюбие. Ему необходимо, чтобы Путин относился к нему по-хорошему». Перед саммитом АТЭС во Вьетнаме наша пропаганда массово тиражировала очень сервильные и не очень умные заметки, являя непревзойденное искусство заголовка: «Беспомощный Трамп едет «на ковер» к Путину». Такие эффекты выставляют нарциссом скорее собственного президента, особенно если потом встреча вдруг срывается.

Кстати, у нас на политическом и массовом уровне тоже эпидемия нарциссизма, хотя существенно иная и вовсе не исследованная. Но это уже тема отдельного разговора.

Источник: Нарцисс для масс: как психологи рисуют политический портрет Трампа // РБК, 24 ноября 2017. URL.

Зеркальная болезнь

События в Сирии, а также отечественная реакция на инцидент провоцируют сочинение текстов о новых ракурсах в понимании некоторых существенных особенностей нынешней российской власти и проводимой ею политики. Но для чуть более системного анализа ничего принципиально нового пока не обнаружено. Все ожидаемо, если не считать резкости отдельных проявлений в обострениях такого рода.

Главное здесь – работа на образ, приоритетная озабоченность «репутацией» руководства. Бомбы с зарином и «томагавки» наносят удары не столько по объектам в далекой пустыне, сколько по скрепам и генетическим кодам в имидже нашего национального лидера. А это уже чревато подрывом основ персоналистской харизматики, выстроенной сложно, но на одном стержне. Приходится отвечать – пусть не сразу и с разной степенью адекватности.

У ответных усилий в области идеологии и контрпропаганды есть понятные адресаты. Репутация лидера критически важна: а) в глазах не стопроцентно и лишь до поры лояльного истеблишмента; б) в восприятии массы, составляющей ядерный электорат всей этой экстремально популистской конструкции. Какую бы роль ни играли здесь личные амбиции и стандартные, автоматически воспроизводимые внешнеполитические сигналы, важно понимать, насколько в данной версии электорального персонализма критична системообразующая, несущая функция рейтингов и всего, что с ними так или иначе связано, прямо сейчас или на будущее. Возможность периодически фиксировать и «ненавязчиво» демонстрировать зашкаливающую популярность главнокомандующего позволяет держать на коротком поводке окружение, элиту и вертикаль, а также загонять под ковер оппозицию, которой при всей ее видимой маргинальности все же потенциально сочувствует около пятой части населения. Кроме того, накал неприятия у нас заметно больше энергетики обожания.

Бомбардировка в Сирии вдвойне оскорбительна, поскольку перехватывает сам стиль политического мачизма. Она автоматически провоцирует ответные реакции в том же духе и с повышением ставок в «игре крутых», а с этим проблемы. Например, после такого: «Как отмечает ряд СМИ, официальные сообщения о времени удара свидетельствуют, что операция была проведена прямо во время совместного обеда Трампа и Цзиньпина в Мар-а-Лаго». Это уже не просто аккуратно регулярные опоздания. Асимметрию наших ответов в слабую сторону приходится компенсировать «искусством заголовков», особенно в обслуживающих официоз популистских интернет-ресурсах, адресованных не самой продвинутой публике.

«Кремль ответил на ракетный удар США по авиабазе в Сирии» – появление такого заголовка почти сразу после инцидента вводит в ступор впечатлением, что война с Америкой уже началась (из текста выясняется, что еще нет и наш ответ был риторический).

«Наконец свершилось! Дональд Трамп откровенно признался, зачем совершил удар по Сирии, – мир в ужасе». В материале говорится о письме Трампа конгрессу и о том, что это письмо дословно копирует предыдущие устные объяснения для широкой публики.

«Трампу не запугать Путина военной операцией в Сирии». Смысл внешней политики и военных операций США – запугивание Путина, а дело это безнадежное. Материал под заголовком «Трамп пробует власть на вкус: США вводят жесткие санкции против РФ» со вкусом описывает наши новые неприятности, но заканчивается каленой фразой: «Экономические игры США заведомо будут выиграны Россией». Особенно дорого это уверенное «заведомо».

Примеры подобной идеологии заголовков можно множить. (Пропаганда в Китае освоила эти технологии раньше нас и лучше.) Запоминается и забивается в подкорку яркое клише, которому содержание текста может даже противоречить. На этом же основаны технологии нашего ТВ, где гораздо сильнее работают многократно повторяемые анонсы будущих псевдоно-востных и якобы аналитических программ. Во-первых, именно эти сигналы формируют штампы сознания, бессознательные клише и саму рамку восприятия, а во-вторых, они добираются до всех, включая тех, кто новости и правильную аналитику не смотрит из соображений гигиены.

Главная же проблема в том, что эта битва престолов между Россией и США переносится на нашу территорию – в пространство резкости, непредсказуемости и личностной импульсивности с ядерным потенциалом. Не так важно, какие именно действия предпримет Трамп в realpolitic, – важнее, что теперь мы вступаем в конкуренцию, если не в войну изоморфных стилей и имиджей, а эта эстетика куда более бескомпромиссна, особенно в замесе на перфекционизме. Здесь уже точно срабатывает «ни пяди», тем более что Америка своим Трампом с ногами влезает на нашу имиджевую территорию и готова отвоевывать здесь позиции отнюдь не малой кровью. Даже у нашего лидера нет такой прически и таких галстуков, а значит, конкуренция вкусов в политическом поведении будет для нас непростой.

Пропаганда уже путается в показаниях. В одном и том же материале утверждается, что Трамп этой бомбардировкой нарушил правила и даже процедурные требования – и что американская политическая машина «за четыре с половиной месяца перемолола нового президента», забывающего свои предвыборные тезисы. Получается, что истеблишмент, на противодействии которому Трамп выиграл выборы, перемолол лихого парня, вследствие чего ковбой по жизни вдруг сделался… кавалеристом в политике – и именно благодаря перемалывающей силе системы. Шизофренические симптомы в нашей идеологии и пропаганде всегда были, но здесь ситуация все больше напоминает связку халтуры с беспомощностью. Поэтому информационную амбразуру, где это еще возможно, закрывают телами из других эшелонов власти.

Человека, придумавшего у нас назначить Трампа начальником Америки, надо как минимум уволить. Шампанское, выпитое Жириновским и др., залить назад в те же бутылки и закупорить. Опубликовать часть материалов, доказывающих наше участие в выборах на стороне Трампа, добившись тем самым расследования и импичмента. Клинтон ужасна, но не до такой степени.

Главная же проблема в том, что в лице Трампа мы получили зеркало, позволяющее пристально разглядывать и оценивать собственную крутизну, а это в нынешней политической системе деталь совершенно лишняя.

Источник: Зеркальная болезнь. Философ Александр Рубцов о том, как «Томагавки» обезвредили российскую пропаганду // Ведомости, 9 апреля 2017. URL.

Осень патриархата

Велик соблазн увидеть в новейшей российской политике подобие оттепели. Хронические оптимисты так уже и пишут. Во-первых, гражданский активизм выходит из анабиоза, освобождается от чувства обреченности и готов набирать обороты. Во-вторых, во власти наметились проблески понимания, что демонстрация тупой несгибаемости – не лучший ответ в данных условиях. Симптомы пока спорадические и половинчатые, но в целом многообещающие. Тем не менее, чтобы не строить иллюзий, в такие моменты всегда лучше соотносить свежие веяния с инерцией системы. Нужно еще очень многое, чтобы политический оживляж сменился реальным оживлением политики.

Климатические образы (оттепель, подмораживание) применимы не только к температурным контактам власти и общества. Политические режимы и сами по себе переживают сезонные колебания разной частоты и амплитуды. Иногда это укрупненные, но преходящие эффекты политической турбулентности, преодолеваемые, как известные зоны в полете. Но это и «сезоны» больших витальных, жизненных циклов: «Не время года эта осень, / А время жизни. Голизна, / Навязанный покой несносен: / Примерка призрачного сна» (Илья Эренбург). В политике, как и в биологии, «осень жизни, как и осень года» (Эльдар Рязанов) связана с той же обреченностью: от рождения через зрелость к упадку и, наконец, к уходу – в историю.

При всей несокрушимости консолидированных политических порядков формула «ничто не вечно» применима к ним в первую очередь. Более того, инфернальная истина гласит: «Да, политические режимы смертны, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что они иногда внезапно смертны, вот в чем фокус!» В бифуркационных процессах режимы внезапно смертны не иногда, а как правило.

С этой точки зрения собственная периодизация социально-экономической системы сейчас ближе к тому, что мы наблюдаем за окном: «Октябрь уж наступил – уж роща отряхает / Последние листы с нагих своих ветвей; / Дохнул осенний хлад…» Социальный пейзаж воспроизведен «нашим всем» с точностью до: «И будит лай собак уснувшие дубравы».

Достаточно беглой ретроспективы, чтобы увидеть в нынешнем времени рекорды известных проявлений реакции. Такого силового, «физического» сопровождения даже согласованных акций не было за всю историю наблюдений. Параллельно с «Белым счетчиком», отмечающим участников митингов, впору запускать черный счетчик, фиксирующий количество закованных в латы бойцов ОМОНа и Росгвардии. Еще немного, и этих черных рыцарей будет больше, чем самих демонстрантов, хотя бы и обученных госдепом ломать гвардейские ключицы пластиковыми стаканчиками.

И никогда еще в наше время не было такого количества показательных репрессий по принципу «приговариваю, ибо абсурдно!». Процессуальные нарушения здесь не отклонение, а норма, демонстративный триумф воли к беспределу. Когда судья отказывается обозреть запись события, это дико, но логично. Когда же под давлением сверху запись обозревают, а парень все равно получает год условно – это уже нечто совсем новое. Перефразируя того же Эренбурга: «Наши внуки будут удивляться, / Перелистывая страницы учебника: / «Четырнадцатый… семнадцатый… две тысячи девятнадцатый… / Как они жили!.. Бедные!.. Бедные!..»

Протест тоже меняет качество. Если в начале 2010-х это было движение оппозиции, но навстречу якобы небезнадежной власти, то теперь никаких иллюзий. Сама власть периодически делает все, чтобы разогреть конфликт и повысить градус озлобления. Мастера политических наименований китайцы назвали бы это стратегией «Миллиона Мелких Гадостей». При этом троечники от внутренней политики, похоже, не понимают, что в протесте важна не только масса недовольных, коряво считаемая бойцами ВЦИОМа и ФОМа, но и сама температура недовольства: в час Х именно она определяет скорость распространения пожара.

Но есть и тенденция к своего рода высветлению протеста. Злость становится веселой. Если раньше люди шли на акции, переживая их оперативную бессмысленность и недостаточную представительность, то теперь это скорее выход на праздник, который останется с тобой, как бы его ни портили. И будут ходить на Сахарова не как на Голгофу, а как в дом родной! Постепенно это становится ритуалом выхода в свет, на встречу с друзьями. Музыка – важный симптом, но важнее, что эти мгновенные сборки превращаются в род политического спорта высоких достижений: выйдем до кучи, чтобы дать рекордам посещаемости наши негромкие имена. Это уже совсем иное настроение, не хватает бумажных цветов и шариков. Красный май и Великий Октябрь мирной оппозиции.

Насколько совместимы эти разнонаправленные тренды: полуавтоматическое движение режима к заморозкам – и постепенно, похоже даже неотвратимо, подступающая оттепель? Как ни парадоксально, именно так и совместимы.

Более того, формируется временно замкнутый контур с положительной обратной связью. Пусть локальные, но честно заработанные успехи протеста вызывают в наиболее мракобесной фракции власти мстительную реакцию: мы вас все равно достанем, не сейчас, так завтра, не здесь, так в соседней подворотне. Политика мелких поджигателей: сибирское палево ничему не учит. Протест, в свою очередь, вдохновляется даже локальной результативностью: точки прорыва работают как приватизация ста метров государственной границы. Но и законопатить эти прорывы уже не получается, не поднимая давления в системе. До резонанса еще далеко, но процесс необратим – если не менять базовых установок.

Власть обычно гниет с головы, но в более-менее мирных, эволюционных процессах чистят ее с хвоста. Хорошо бы с головы, но не получается. Однако эта максима важна прежде всего для понимания в самой власти. Рано или поздно придется жертвовать пешками и наводить хотя бы подобие порядка в низовых политических структурах. Скорее рано, чем поздно, в лозунгах оппозиции наберет силу неоспоримый тезис: соблюдение правовых норм в мельчайших деталях – требование, в первую очередь относящееся к представителям власти. Госслужба в таких нарушениях – не индульгенция и алиби, а отягчающее обстоятельство, как алкоголь в крови. Такие нарушения должны фиксироваться и наказываться с еще большей требовательностью и строгостью, чем все, что позволяют себе участники акций. И власти придется либо признавать очевидную справедливость такого требования, либо и дальше врать про американскую полицию и про выстрелы в голову за брошенный стаканчик.

Все эти возращения лишь укрепляют образ игры без правил, еще более усугубляя положение дел и нагнетая температуру протеста. Советская пропаганда именно на такой манере говорить все, что угодно, лишь бы себе было приятно, в конце концов надорвалась окончательно. Тогда страна уже откровенно потешалась, наблюдая этот бесстыжий микст политического нарциссизма с идеологической мастурбацией. Так история лишний раз подтвердила: критические, а потом и революционные ситуации всегда создает сама власть и сама же за них отвечает. Поэтому, прежде чем что-то делать со страной, режиму надо многое решительно изменить в себе. Для начала – хотя бы попытаться сделать вид…

Наше положение и перспектива точно описаны финалом того же пушкинского «Отрывка»:

 
Так дремлет недвижим корабль в недвижной влаге,
Но чу! – матросы вдруг кидаются, ползут
Вверх, вниз – и паруса надулись, ветра полны;
Громада двинулась и рассекает волны.
…
Плывет. Куда ж нам плыть?..
 

Источник: Осень патриархата. Философ Александр Рубцов о сезонных изменениях политического климата // Ведомости, 3 октября 2019. URL.