Текст книги "Профессионалы"

Спирас кивнул и внезапно разозлился, аж кулаки сжал:

– Делай, что старшие говорят.

Акира чуть отступил от него:

– Ник Юсупович, я не совсем пони…

– Ты воскрес через сутки, – оборвал его Спитфайр.

– Что?!

– Ты не ослышался. Ты воскрес слишком рано. Понял?

– Н-нет…

– Ладно, исповедоваться потом будешь… У тебя копы на хвосте. В розыске ты, и статья тебе светит серьезная. Так что ты в бегах теперь.

– Я не совсем…

– Не перебивай! – рявкнул Спирас. – Мальчишка! Ныряй, я сказал!

Обескураженный тем, что поведал шеф, Акира подчинился. А что ему оставалось делать? Идти, сдаваться властям? Кстати, а в чем его обвиняют? И почему он воскрес так рано? И что вообще, черт побери, происходит?! То демоны на дуэли, то странный мальчик на пожаре, то заминированное авто… Стараясь не запачкать кожаные брюки и плащ, он полез по шахте вниз.

Сверху рыкнуло:

– Шевели поршнями!

Поглубже вдохнув, лейтенант Ода прыгнул в темноту. Мгновение спустя он приземлился на полу первого уровня канализации Вавилона.

– Куда теперь? – задрав голову, спросил он у Спираса, который явно не собирался последовать за своим сотрудником.

– Еще ниже. Рядом шахта. На тридцатом уровне свернешь направо и до упора. А там по обстоятельствам и согласно моему плану. Деньги есть? Отлично. Доплывешь до станции маршрутных дирижаблей, билет у тебя во внутреннем кармане плаща. Прыгнешь, спрячешься в Гаражах. Там скажешь: «Узбек просил помочь». Не высовывайся, я сам тебя найду, только копы поуспокоятся. Вопросы есть?

Вопросов к шефу было так много, что Акира немного растерялся и брякнул первое, что подвернулось на язык:

– Ник Юсупович, а зачем вам ноутбук?

– Письмо сопроводительное отправить, чтобы тебя, Кирюша, как положено, встретили, не обидели. Гаражники мобильную связь не признают. Все, давай, береги себя! – Голова Спитфайра больше не торчала в проеме.

Легко сказать – береги себя. Ну и вонь тут! Как бы ни вырубиться, надышавшись испарений всяких и газов из преисподней города Свободы. Феникс на всякий случай активировал татуировку «воздух», благодаря которой он дышал в пожаре, перед тем, как сгореть, и стянул с ее помощью к лицу уже отфильтрованный кислород. Выставив перед собой растопыренные пальцы, воспользовался «кошачьими глазами», а то еще оступится, свернет шею на радость местным крысам.

Отмахиваясь от подковоносов, порхающих вокруг, спускался с полчаса, прежде чем услышал плеск волн. Где-то рядом была вода, много воды. Это как раз и есть тридцатый уровень, Акира точно отсчитал, без ошибок. Вообще-то у всех фениксов есть чувство высоты. Ведь надо в пожаре ориентироваться – на каком ты этаже, сколько пролетов до крыши осталось.

Тут было светло – галогенные лампы гудели на стенах, и потому он загасил «кошачьи глаза». Зачем тратить энергию-ци без необходимости? Меланхолично вращали лопастями громадные вентиляторы, с округлого бетонного потолка капал конденсат. Следуя указаниями Спираса, Акира свернул направо и вскоре уперся в бронированную дверь. Налег плечом – скрипнули петли, оказалось не заперто. А за дверью…

Вот откуда доносился плеск волн. Он уставился на бурлящий поток, подсвеченный прожекторами. Да тут же целая канализационная река! И даже берег выложен гранитом, и стены…

У берега реки нечистот покачивалась на волнах гондола. Левый борт ее был сантиметров на двадцать шире правого, из-за чего всю конструкцию ощутимо кренило. Нос плавсредства венчало железное навершие. В самой же гондоле на надувном матрасе, чуть прикрывшись лоскутным одеялом, спал мужчина в трико, шароварах и в элегантной шляпке, украшенной воробьиными перьями.

Спитфайр ясно выразился: на тридцатом уровне доплыть до ближайшей станции маршрутных дирижаблей. Что ж, приказы начальства не обсуждаются, приказы выполняются, и потому, хоть перевозчик Акире сразу не понравился, он громко прокашлялся.

– Ну и? – Гондольер перевернулся на другой бок.

– То есть? – Феникс скрестил руки на груди. Он терпеть не мог хамов.

– Мое имя Пьетро Дандоло. Плыть будем или улыбаться? – Гондольер не соизволил даже открыть глаз.

Акира нахмурился:

– И плыть, и улыбаться.

– Тогда прошу на борт «Донны Розы». Оплата вперед. – Мужчина в шляпе с подозрением уставился на потенциального клиента. – Всего-то тридцать монет полмили.

– Сколько?! – возмутился феникс, но все же дал задаток.

Получив деньги, гондольер вмиг проснулся и стал куда приветливей. Он выдал пассажиру тяжелый регенеративный противогаз – мол, в пути пригодится. Дабы не заострять внимание на своих особых возможностях, Акира натянул резиновую, присыпанную тальком маску на голову. Сам-то перевозчик даже не подумал защитить органы дыхания. Небось уже приспособился дышать аммиаком и сероводородом – вживил в легкие фильтр или еще какой девайс. Профессиональных татуировок у него Акира не заметил.

Отчалили.

Даже не будучи профи Пьетро Дандоло ловко управлял гондолой с помощью единственного весла.

Вскоре русло «реки» резко расширилось, соединившись с нескольких боковыми коридорами. Причем из притока по левому борту выплыл вапоретто, меленький прогулочный пароходик. А через минуту мимо гондолы, разбрызгивая миазмы, промчался водный мотоцикл, управляемый рыжебородым молодчиком, показавшимся фениксу знакомым, где-то его уже видел…

Проникшись расположением к клиенту, Дандоло что-то вдохновенно рассказывал, но Акира не очень-то прислушивался, улавливал лишь обрывки фраз:

– Одна мастерская всего… Три года вручную собирали, девять пород деревьев, двести восемьдесят деталей. Я заплатил за «Донну Розу» тридцать тысяч, и моя детка того стоит…

«Донну Розу» догнала и теперь параллельно двигалась свадебная процессия из двадцати гондол – Акира специально посчитал. Естественно, жених, невеста и гости-нахлебники были в противогазах. Причем невеста накинула фату поверх зеленой резиновой маски. Будда, какими же ненормальными надо быть, чтобы отмечать бракосочетание в канализации?..

Хорошо, что феникса не укачивало – гондола шла зигзагом, выравнивая курс после очередного гребка Пьетро. Весло мерно двигалось относительно уключины. Голос гондольера убаюкивал:

– Я очень сильно верю в Святого Марка, довольно сильно в Бога и совсем не верю в Папу!.. Любая принцесса не прочь была окрутить меня и затянуть по венец!.. Спецкурсы – целых девять месяцев мучений, а потом экзамены по истории города, иностранным языкам и управлению лодкой…

Веки Акиры сомкнулись сами собой.

Достичь сатори. Жизнь профессионала – всего лишь медленное течение реки. Невзгоды и неудачи – лишь небольшие валуны, через которые неспешно перекатывается поток. Водовороты, подводные течения, буруны? Все проходит, все… И зудят, чешутся татуировки…

Мощный удар в борт едва не опрокинул лодку. Выпав, феникс сразу ушел под «воду». Он сразу же всплыл и, сорвав с себя шлем-маску, огляделся. Что случилось?! Что, черт возьми, произошло?!

Вытаращив от испуга глаза, Пьетро барахтался поблизости. И вдруг, пробулькав что-то невнятно, он исчез в водовороте. Утонул?! Феникс метнулся было за ним, но куда там…

Это магия. Акира чувствовал ее всем своим существом. Черная магия, злая.

Кто посмел напасть на профи?! Не иначе седзе, демон глубины, больше никто не выживет в сточных водах Вавилона.

К сожалению, он оказался прав.

Из гейзера взбурливших фекалий выпрыгнул рыжеволосый монстр размером с крупного мужчину. Растопырив крылья-плавники, взвился он к потолку канала и вцепился перепончатыми лапами в балку прожектора, и повис бугристой, покрытой космами головой вниз. Лягушачьи его глаза уставились на барахтающегося внизу феникса. Ярко-зеленая чешуйчатая кожа и две пары тонких конечностей сплошь в ершистых гребнях не добавляли монстру привлекательности.

Нечисть в нечистотах, хе-хе, вот кто такой седзе.

Однако не до смеха.

Несмотря на свою огненную сущность, Акира умел плавать и частенько посещал профсоюзный бассейн. Но плескаться с демоном глубин ему пока что не доводилось. Седзе – тварь опасная. Не зря за голову таких демонов до сих пор платят значительные вознаграждения, а колдунов, вызывающих седзе из преисподних болот, топят в нужниках.

Оттолкнувшись от балки, демон рухнул на Акиру. Точнее – рухнул бы, если б не промазал. Он мягко, без всплеска, нырнул в миазмы в паре метров от феникса и через миг под «водой» схватил его за ноги и потащил вниз. За долю секунды до погружения Акира успел глотнуть отравленного испарениями воздуха. Это дало ему немного времени на то, чтобы сконцентрироваться. Вспухли на коже татуировки. От живота к солнечному сплетению и обратно потекло живительное тепло. От диафрагмы – к плечам, от дельтовидных мышц – к предплечьям и пальцам. Акира сжал руку в локте – и шприц-имплант вкачал в вену порцию «бодрости».

Тотчас все тело точно обожгло.

Раскаленными своими пальцами феникс коснулся перепончатых лап чудовища, вцепившихся в его лодыжки. Вскипела канализационная дрянь.

Ошпаренный и обожженный седзе отпустил Акиру, но Акира не отпустил седзе. Ладони феникса скользнули по морде демона, сжались на горле. Не надо душить, надо просто вкачать жар в адскую плоть.

Демон задергался, увлекая противника на дно. А воздуха в легких уже не хватало, хотелось открыть рот, чтобы восполнить пустоту. Одно радовало и внушало надежду – шея седзе под пальцами Акиры горела даже под «водой». Но лишь когда раскаленные ладони встретились, отделив голову демона от туловища, лодыжки профессионала освободились, и он смог всплыть на поверхность.

От усталости едва плюхая руками по жиже, Акира подгреб к «Донне Розе» и, взобравшись в нее, немного отдышался.

Теперь ему предстояло одиночное плавание по канализации Вавилона.

И кто знает, какие твари его поджидают впереди?

* * *

Из-за стресса страдает высшая нервная система. Страдают нейроны со всеми их дендритами, перикарионами, тригерными областями, аксонами, миелиновыми оболочками и ядрами шванновской клетки. Ах ничего особенного, подумаешь? А еще ведь есть перехваты Ранвье и эффекторные нервные окончания! Аматэрасу о-миками[36]36
  Аматэрасу о-миками (вавил.) – «Великая богиня, освещающая землю»; богиня Солнца; верховное божество синтоизма.


[Закрыть], как все сложно! Разобраться с собственными нейронами, извините, это вам не суси прожевать! Это покруче будет…

Миниатюрная подводная лодка производства корпорации «Нанотек» вместе с физраствором выдавилась сквозь пластиковую иглу желатинового шприца и отправилась в долгий путь по кровеносным сосудам. Истинно немецкое качество, на совесть сработанный гребной винт и фреза для чистки холестериновых бляшек. Двигатель неспешно пережигает кислород эритроцитов. Надо заботиться о своем здоровье. Особенно после сильных треволнений.

Опустевший шприц упал в утилизатор. Госпожа Хэйкэ частенько проводила профилактику артерий и вен – сгиб левого локтя пестрел ранками от укусов иглы. Слава Великой Матери, вдова могла себе позволить новейшие достижения нанотехнологий. Да, это недешево, но ведь хорошее самочувствие стоит неизмеримо дороже.

К слову, она немного изменила свои первоначальные планы. Супермаркет с кефиром никуда не денутся, а вот соревнования гончих носорогов бывают лишь в строго определенное время в конкретные дни. Сегодня, например. Сейчас.

Мимо госпожи Хэйкэ, вульгарно покачивая бедрами, прошла крупная женщина с роскошной косой до ягодиц. Не прошла даже, а пробежала – очень спешила, боялась опоздать. Ипподром ведь рядом. Вот туда она и направлялась, сквозь толпу проталкиваясь.

Госпожа Хэйкэ тоже очень любит скачки. Потому-то она и прогулялась вдоль бамбуковой рощи по улице имени Сорока Семи Ронинов за дамой с косой и присоединилась к очереди в кассу. Пока ждала, разглядывала народ. Приметила двух молоденьких красавчиков-японцев. Семнадцатилетние – не старше! – парни: один высокий и крепкий, второй немного женственный, но все же натурал. Госпожа Хэйкэ обратила внимание, как он проводил взглядом девицу, щеголяющую обнаженной грудью, точнее ее полным отсутствием. О Великая Мать Аматэрасу, что за мода, что за нравы?! Вот раньше…

Отстояв пять минут в очереди, госпожа Хэйкэ купила билет – кассир легонечко пришлепнул ей на щеку голограмму, перевел дыхание и заученно, не вникая в смысл, пробубнил:

– На входе вас проверят сканером. Не сопротивляйтесь. Не пытайтесь пронести на ипподром складные сарбаканы, огнестрельное, холодное и…

Госпожа Хэйкэ уже ушла от окошка кассира, а тот все еще воспроизводил запись предупреждений – видать, как загрузил текстовку с начала рабочего дня в проигрыватель голосовых связок, так и треплется без умолку:

– Неуважительное отношение к работникам ипподрома и представителям силовых структур Вавилона будет расцениваться как терроризм и…

Подставив щеку влажно-холодному рыльцу сканера, госпожа Хэйкэ улыбнулась пятнистым охранникам-клонам. Она обожала военных, – красивых, здоровенных – пусть даже и не совсем людей, лишь бы в форме и с погонами.

Лифт поднял ее на уровень арены.

Здесь вдова известного самурая остановила лоточника и купила судок салата из сурими и маринованных баклажанов, пиццу-окономияки и жареного кальмара на палочке. А потом, подумав чуть, заказала еще порцию яичницы-тамагояки. И свиную котлетку-тонкацу. И, конечно, жареного цыпленка-якитори. Как же без цыпленка? Без него же не прием пищи вовсе, а напрочь испорченный аппетит!

Нагруженная промасленными пакетами госпожа Хэйкэ заняла место согласно билету.

– Вы не знаете, где здесь делают ставки? – вежливо поинтересовалась она у соседа справа, немолодого уже мужчины-европейца c карманным игровым компьютером на коленях.

– Везде, – буркнул тот, даже не соизволив взглянуть на госпожу Хэйкэ.

Вдова хмыкнула и, заметив маклера, высокого, лысого парня, подозвала его. Трибуны как раз пришли в восторг: разразились криками, аплодисментами, замелькали бумажные флажки, посыпалось конфетти. Соседи слева, рослые кенийцы-покоты со страусиновыми перьями в волосах, на радостях обняли своих лысых женщин, у которых не хватало по два передних зуба. Покоты дружно чокнулись пластиковыми бутылочками со свежей козьей кровью.

Скачки – это праздник, это всеобщая надежда на выигрыш. Но только самые доверчивые граждане тратятся и неизменно проигрывают. Госпожа Хэйкэ не катаги, она поставила совсем чуть-чуть на Великого Кормчего, ей понравилась кличка носорога. Хиленького тапира так не назовут. И дикобраза не назовут, и жирафа тоже. Великий Кормчий – это мощь и сила.

Это победа.

Ковбои-жокеи, сплошь индейцы-дакота, выгнали животных на площадку, тыча электрическими стрекалами в толстые, почти лишенные волос шкуры. Звери бодро двигали трехпалыми массивными ногами, а если замедлялись – разряды впивались восьмитонным скакунам аккурат под хвосты с кисточками длинных волос.

Хлопок выстрела – ракета взмыла, рассыпая зеленые искры – старт! Но животные даже не пошевелились. Что им до всего этого? Разве есть повод напрягать тучные организмы?

Бухая костяшками кулаков в бубны и позвякивая многочисленными амулетами, дакота принялись пританцовывать, подпрыгивать и трясти шапками из волчьих голов. Так они призывали Маниту на помощь. И вот один носорог нервно дернулся. Представьте себе огромную тварь, – высотой в холке не менее четырех метров и длиной метров десять – которая вдруг подпрыгивает на месте! А ведь носорогам прыгать не положено самой природой!

Взревев, чудовище побежало, ломая разметочные шесты дорожек пятью кошмарными рогами, произрастающими на носу и переносице. Передний рог в треть длины тела! На спине у монстра закреплена табличка с номером – «7». Да это же Великий Кормчий! Не зря госпожа Хэйкэ потратила свои денежки!

Тотализатор – весьма приятное изобретение! Привстав, вдова зааплодировала.

И точно сглазила.

Великий Кормчий влетел передними ногами в замаскированную «охотничью» яму, споткнулся и…

Вдова смиренно опустила очи доле, и так же смиренно заскрежетала зубами. Будда дал, Будда взял.

Пока Великий Кормчий бессильно дергался, пытаясь выбраться из ловушки, остальные носороги наконец-то соизволили растрясти жирок – заунывные песнопения и пляски индейцев могут достать кого угодно: надо спасаться бегством, иначе сдохнешь от скуки.

Госпожа Хэйкэ презрительно отвернулась от беговой дорожки и случайно вновь обратила внимание на парочку красавчиков из очереди за билетами. Только их было уже не двое, а трое. К парням присоединился еще один, постарше, лет двадцати трех, неприятный какой-то. Он сразу не понравился госпоже Хэйкэ. Особенно – улыбочка ослепительно-белых резцов в растяжке слишком алых губ да слащавое личико, эдакий масляный блин с крапинками черных икринок-глаз, ну и рыхлое, чуть полноватое тело, которым в неурожайный год побрезговал бы даже людоед-маори.

Трибуны ворвались криками. Это Великий Кормчий, всеобщий любимец, фаворит скачек, выбрался-таки из ловушки и побежал. Точнее – похромал. Трибуны разочарованно затихли. Не видать Великому победы как своего крестца. Потеряв интерес к забегу, госпожа Хэйкэ пробиралась сквозь толпу, расталкивая острыми локтями особо буйных болельщиков.

Крики, конфетти… Госпожу Хэйкэ тошнило от этих людей.

Ее занимали сейчас исключительно мальчики-красавчики и их товарищ. Она моргнула особым образом: контактные линзы с трехкратным увеличением выскочили из-под век, легли поверх зрачков. Вдова желает рассмотреть все до единого прыщика на личиках ребят. Ба, да ведь они профессионалы! Под кожей тонкая вязь татуировок, незаметная, если не приглядеться. Но угадать профессию тяжело, ежели умелец одет не по форме своего цеха. Кто эти ребятки? Органы на отдыхе? Саперы, зализывающие раны после очередной мины? Мойщики стекол, на ладошках-присосках заползающие на верхние этажи небоскребов?

Или того хуже – пожарные?!

Точно – фениксы!

Взмах ресничками, перенастройка режима видения. Под одеждами у парней Знаки Общего Профсоюза, как положено, у пупка. Это нормально, это правильно. А вот и «огненные саламандры» фениксов на предплечьях. Не ошиблась, значит. А ведь госпожа Хэйкэ терпеть не может пожарных…

О чем-то оживленно беседуют. Ублюдки!.. Она перевела взгляд на третьего, слащавого и рыхлого, с залысиной и жиденьким хвостиком на затылке. Когда он повернулся спиной к ней, она заметила размытую татуировка – не профсоюзную, а просто рисунок. Неужели драконы, отличительный знак якудзы?! А видно плохо потому, что на него наращен слой искусственной кожи для маскировки.

Разговаривают. О чем? Госпожа Хэйкэ навострила ушки. В прямом смысле. То есть, напрягая мышцы, направила ушные раковины на троицу. Включились имплантированные в барабанные перепонки микрофоны. Она ущипнула себя за мочку, настраивая громкость. Фильтр посторонних шумов работал удовлетворительно. Теперь можно посчитать пульс парней и услышать, как переговариваются сперматозоиды в их яичках.

Прорываясь сквозь оглушительный рев толпы, голоса звучали так:

– Ваш-шшш-у-у м-мммать!

– Дзиро-сан, мы…

– Молчать! Два идиота!

– …хотели как лучше.

– Сначала пацана, теперь феникса?!

– Дзиро-сан…

– Дважды облажались! ДВАЖДЫ!!!

– Трижды, Дзиро-сан. Мы…

– ИДИОТЫ!!!

Последний рык можно было услышать даже без специальной настройки ушных раковин, потому как молодой человек по имени Дзиро – тот самый третий – уж очень напряг свои модернизированные голосовые связки. Над ним основательно поработали биоинженеры. У вдовы на подобных чудиков глаз наметан. Этот Дзиро из тех любителей, что страдают комплексом неполноценности и потому придумывают себе всякие «профессии», не занесенные в реестры Профсоюза, эдакие ненастоящие таланты.

Закончился первый этап скачек. Комментатор объявил победителя. Толпа аплодировала стоя.

А госпожа Хэйкэ уже двигалась к выходу.

Она опять немного изменила свои планы.

* * *

Буракумины-мусорщики, парни лет двадцати, ругались у своего пахучего «лимузина». Девушку не поделили. Я с ней первый познакомился. Нет, я с ней первый. Она мне первому дала. Нет, мне дала, а потом еще дала, а потом так дала, что так тебе никто не даст!

Запахло дуэлью или хотя бы дракой.

Еще и как запахло. От Акира сейчас так несло тухлятиной, что даже буракумины обернулись.

– Чего уставились?! – нахмурился феникс.

Парни отвели глаза. Мол, прости, господин, обознались, за своего приняли, за неприкасаемого.

Оставив гондолу у первого же причала, Акира поднялся наверх – к людям и солнцу. Тридцать уровней пешком – это не шутка. На спуск в подземелье он затратил куда меньше времени и сил. А тут еще буракумины!.. Настроение окончательно испортилось.

И занесло его совсем не туда, куда нужно – станция маршрутных дирижаблей в двух кварталах юго-западней.

Говорят, если долго сидеть у реки, можно увидеть, как мимо проплывет труп твоего врага. Увы, у Акиры нет такой возможности. К тому же, его раздражала вонь канализации, пропитавшая одежду.

Он двинул в нужном направлении, избегая скоплений народа и вообще стараясь держаться как можно дальше от людей. И все же его проводила презрительным взглядом парочка венесуэльских индейцев-варао, в языке которых нет слова «спасибо». Так, бедолаги, и живут неблагодарные. Лейтенант Ода обошел стоянку рикш, прошмыгнул мимо костела и детского сада и свернул в неприметный переулок.

Благоухая, как испуганный скунс, он привлекает внимание. И, в конце концов, им заинтересуется полиция. Спирас сказал, что Акира в розыске, и потому должен незаметно выбраться из центра города подземными и надземными путями. Вот только как остаться незаметным в толпе, если от тебя несет, как от мусорного бака, переполненного протухшими на жаре помоями?!

– Эй, узкоглазый! Тебе, косой, говорю! Стой, я сказал! Ты чо обосрался?! Чо от тебя так штыняет?! – Феникса окликнул парень, прибалт или немец, в кожаной куртке, шароварах и сталеварских ботинках с железными носками. Череп этого молодца лет семнадцати аж блестел – волосяные сумки были вытравлены кислотой и выжжены лазером. На щеках красовались любительские татуировки – простенькие свастики.

Ага, все понятно. Акиру окликнул представитель редкого исчезающего вида – типичный скинхед вульгарис. В Вавилоне такие не приживаются. Не то место для погани.

– Стой, узкоглазый!

Феникс остановился. Пламя, вспыхнувшее в груди, сбило дыхание. Жар клубился в нем, сворачиваясь в огненный кокон, накапливаясь. Вытянуть руку и приласкать огнем глупого расиста? Или плюнуть ему в лицо сгустком кипящей слюны, чтобы захлебнулся собственным криком?

Пожалуй, не стоит.

– Молодой человек, вы заблуждаетесь.

– Чо?! Чо ты там вякаешь, обезьяна?! – Кажется, у скина сейчас кровь пойдет носом, так покраснел.

– Вам только кажется, что мои глаза узкие – из-за того, что у меня, как у всех азиатов, есть монголоидная складка верхнего века. Но на самом деле глазница у представителей моей расы больше, чем у европейцев.

– Чо?!

– По поводу косоглазия, я бы тоже вам объяснил, но, вижу, вы не нуждаетесь в познании истины.

– Чо?..

Акире надоело ломать комедию. Захотелось спустить пар, нервы в последнее время ни к черту. И все же пересилил себя. Нельзя привлекать внимание. А переулок-то, как нарочно, безлюдный…

– Шел бы ты, дурачок.

– Чо ты сказал?!

Феникс продавил сквозь зубы:

– Синдзимаэ[37]37
  Синдзимаэ (вавил.) – убирайся к черту.


[Закрыть]! И чтоб я тебя больше не видел!

Звон, свист – кетецу-согэ, цепочка с вращающейся гирькой на одном конце и обоюдоострым лезвием на другом, пролетела опасно близко от глаз Акиры, который уклонился в последний момент. Ему лишь до крови острием расцарапало ухо. Скин действовал на редкость умело, и бил наверняка. Лишь профессиональная реакция помогла фениксу остаться на ногах, а не упасть в лужу из собственных эритроцитов и мозгов.

Второй раз подонок ударить не успел – Акира выплеснул жар через указательный палец правой руки, лучом направив энергию в переносицу врага. К запаху помойки примешалась вонь горелого мяса, тело шлепнулось на асфальт.

Феникса затрясло.

Он только что убил человека. Впервые в жизни. Да, это была самооборона, все честно, но…

Как-то слишком уж напирал покойный. Что-то тут не так… Заставив себя склониться над телом, Акира нашарил в кармане скина пластиковое удостоверение личности и сертификат мастера будзюцу. И даже категория ябусамэ открыта. Интересно, где нынче обучают искусству конной стрельбы из лука? Даже в Японии не осталось подобных мастеров, а травяные луга для выпас лошадей давно заросли бамбуком или исчезли под фундаментами корпоративных небоскребов… Ну ничего себе! Открыта категория дзюдзюцу! Оказывается, скин был настоящим буси-магом. Остальное по мелочам: выписка из школьного табеля – отличные оценки по кэндо за владение боккэном и синаем, третий дан Сетокан карате-до, посещение факультатива по айкидо, кобудзюцу, шесты, посохи, веера, сюрикэны… Впечатляет. И по-японски покойный, если верить данным, разговаривал на специфическом диалекте кансай-бэн – следовательно, язык учил в бомбоубежищах радиоактивного Киото…

Акира нащупал портмоне в заднем кармане шаровар, вытащил из него толстую пачку купюр и спрятал во внутренний карман плаща – деньги скину больше ни к чему, а кое-кто в бегах и еще неизвестно, какие предстоят траты. Судя по всему, покойник лишь изображал из себя скинхеда, но на самом деле он был высококлассным синоби, или же, попросту говоря, ниндзя. А если так, то…

Но кому понадобилось натравливать наемного убийцу на лейтенанта Оду, самого обычного феникса?..

Рокот мощного движка заставил его обернуться. У въезда в переулок показалась патрульная киботанкетка. В лучшем случае слуги закона спеленают того, кто в розыске, смирительной марлей с прожилками искусственных мышц, которыми можно управлять на расстоянии, сокращая их так, что у пленника не останется ни единой целой косточки. Или же полиция откроет по нему огонь на поражение.

А тут еще труп…

Акира сорвался с места.

Он вне закона.

Он – беглец.